Текст книги "Безнадежный (СИ)"
Автор книги: S. Awelina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– А как же правила? – услышала я насмешливое слева, повернула голову на звук.
Марэк сидел на табурете, приставленном к краю стола, куда я составляла чистые колбы, футляры и сосуды с растворами. Уж не знаю, как он поместился в тот угол. Широкое плечо подпирало стену, а правое мощное бедро – стол. В таком положении Онтэрго выглядел комично, я бы, возможно, даже пошутила по этому поводу, вот только уколола тревожная мысль: а как долго он наблюдал за мной? Погруженная в опыт, я обычно ничего не замечала.
Я напряглась под задумчивым взглядом Марэка, блуждавшим по моему лицу, домашнему платью, открывавшему руки, лабораторным перчаткам, встрепанным волосам. Да, такое изучение собственной персоны забавным не показалось.
– Какие правила? – ледяным тоном поинтересовалась я, вновь усаживаясь.
– Следить за языком, – подопечный издал смешок. – И не надо говорить, что они относятся только ко мне.
Я поджала губы: не надо, так не надо. Да и справедливое замечание.
– Что ты хотел? – спросила после затянувшейся паузы, устав гадать о настроении и поведении Онтэрго. Пусть память и потерял, но по-прежнему не боится меня и является упертым нахалом.
– С той кучей, – Марэк указал на книги, стопкой сложенные на чайном столике, – покончено. Хочу получить обещанное.
– Хорошо, – я кивнула.
Похвалить или не стоит? Не стоит. Расслабится еще.
– Не боишься, что сбегу? – спросил Марэк, когда я, надев теплое светлое платье с длинным рукавом, чулки и, повязав шейный платок, появилась в гостиной.
Замерла, на миг испугавшись, а потом решилась.
– Ты дурной, но не до такой степени. Кроме того, возьмемся за руки. Для гарантии.
Подхватив сумочку, я открыла дверь.
– Поползут удивительные слухи, госпожа Ш’энн, – тихо рассмеялся за моей спиной Онтэрго. – В отместку я даже отрицать их не стану.
– Ха! – с сарказмом выдала я. А сама подумала: действительно ведь поползут, и это будет неприятно, бросит тень на меня как на преподавателя. Наверное, не стоит за руки…
Но было поздно. Едва мы шагнули за порог, а я заперла дверь, Марэк сам взял меня за руку, крепко переплел пальцы.
Никуда не годится. Словно парочка влюбленных.
Хмурая, взвинченная, я пошла рядом с подопечным. Вырвать руку посчитала ниже своего достоинства. К тому же, непедагогично идти на попятную. Предложила – расплачивайся.
Парк в студгородке имелся, да еще какой: редкие экземпляры цветов, кустарников и деревьев, аллея пятисотлетних исполинов-дубов, сумрачный уголок хвойных, уютные беседки, фонтанчики, пруд с лебедями и даже летнее кафе, окруженное цветущей сиренью. Красоты зеленой зоны, каюсь, оценила лишь однажды, в день своего переезда в Кархерш, а после… было не до этого. Может, и зря редко (точнее, никогда) не гуляла.
Мы торопливо прошли по дорожке мимо домиков других магистров, будто оба опасались, что нас увидят. А возможно, просто хотели быстрее достичь аллеи, видневшейся впереди.
Уже смеркалось. Небо, того роскошного синего оттенка, что бывает у халькопирита, на удивление, чистое, ясное, опрокинулось над верхушками деревьев. Над горизонтом справавосходили три ярких звезды Ассандры. Недавно прошел дождь, дорожки ярко блестели в теплых желтых лучах светильников. Сырой воздух усилил ароматы недавно появившейся зелени, липких почек и начавших цвести акации и чубушника.
Как только повернули на аллею, мы оба синхронно замедлили шаг. Показалось необычным, что молчание, как и присутствие Марэка, не тяготило. Всегда считала, что наличие спутника, гостя или слушателя обязательно предполагает завязывание светской беседы, тишину в этом случае рассматривала как игнорирование. Однако сейчас слова воспринимались лишними, а идущий рядом парень – гармоничным дополнением к вечеру.
В этот час под огромными кронами дубов соизволили прогуляться лишь единицы. Сочный аромат прения и желудей ударил в ноздри, я поежилась от налетевшего прохладного ветерка, а Онтэрго крепче сжал мою руку. Ладонь парня показалась столь обжигающе горячей, что по спине прокатился жар. Я сразу же согрелась.
– Могу куртку свою дать, – предложил подопечный, оглядев меня.
– Себе оставь, – оборвала я, представив картину: я иду рука об руку с собственным студентом, с его курткой, накинутой на плечи. После этого точно не останется сомневающихся в природе нашего взаимодействия.
– Мне уже не холодно, – миролюбиво пояснила я, мягко улыбнувшись Марэку, чтобы успокоить его и развеять сомнения. Да и не наказуемо проявление заботы.
Где-то через полчаса мы свернули к пруду. По-прежнему молчали. Остановились у деревянных перил, глядя на воду.
Вечер окрасил водоем в цвет маренго, сквозь потемневшую гладь уже нельзя было рассмотреть удивительные камни на дне и стайки юрких ярких рыбок. Вода отражала светильники, установленные вокруг, желтые маслянистые пятна слабо колыхались, умиротворяя.
– Расскажешь что-нибудь о себе? – вдруг нарушил тишину Онтэрго.
Ну развлекать незнакомца историями из своей жизни не привыкла, не собиралась. И хотела уже ответить резким отказом, когда вспомнилась эта злополучная папка, врученная мне целителем. Среди прочего там был совет про работу с ассоциативной памятью и о том, что Марэку полезно делиться сохранившимися воспоминаниями. Существовала большая вероятность, что они потянут за собой пока скрытые.
– И что ты хочешь услышать? – спросила в конце концов, не сумев до конца избавиться от недовольства.
– Почему артефакторика? – парень встал поближе. – Драконы ведь не только отлично разбираются в камнях и металлах, они еще и талантливые огненные маги.
Я пожала плечами:
– Во мне ни капли огня. А артефакторика из-за аметиста.
– Аметиста?
Онтэрго облокотился одной рукой о перила, с интересом вглядываясь в мое лицо.
– Мама надела кольцо с ним на какой-то ужин. Мне было десять. Камень заворожил. Я глядела, не отрываясь, и вдруг почувствовала его зов, его силу. Инстинктивно направила свою в ответ. В общем, гости пили из фамильных кубков из доронита, они все опрокинулись, вино залило скатерть. Видишь ли, аметисты сильно против любых крепких напитков. На следующий день меня привезли в мастерскую артефактора. И я поняла – вот оно, мое.
Марэк одобрительно кивнул, продолжая всматриваться мне в лицо, будто желал вытянуть еще что-нибудь. Но хватит уж. Пора выполнять предписание целителя.
– Теперь ты, – я многозначительно посмотрела на парня. Тот посерьезнел, выпрямился.
– То, что помнишь, разумеется, – подбодрила. – Детство?
– Кое-что помню, – Онтэрго, наморщив лоб в задумчивости, взъерошил волосы.
– Ты сразу решил подвизаться на военном поприще?
Фразу «пойти по стопам отца» решила не использовать, памятуя прошлую вспышку и признание парня.
Марэк с улыбкой покачал головой:
– Лет в одиннадцать я мечтал стать акробатом-эквилибристом.
Я приоткрыла рот от удивления. Онтэрго рассмеялся:
– Не смотри так, Элейна. Я тогда впервые попал на цирковое представление, и эти ребята, которые творили такое, имея под ногами или руками бездну, так впечатлили, что я решил: сбегу из дома и научусь этим трюкам.
– Боги-создатели, – пораженно пробормотала я. – И что, сбежал?
– Для начала решил потренироваться, – со смехом продолжил парень, засунув руки в карманы куртки. – Ну и все закончилось тем, что я навернулся и сломал ногу. На шум примчался Дайсэн, самый старший мой брат. Но надо сказать, не сдал меня. Доволок до комнаты, объяснил всем, что я с лестницы неудачно упал. И все равно много дней я лежал в постели. Думал, лучше б шею свернул, вот так от скуки умирал. Время тянулось как вечность.
Оказывается, мой студент весьма склонен к авантюрам, а я-то полагала, что у него ни фантазии, ни азарта и только правильные вещи в голове.
– Ну а ты в цирке была? Или не вылезала из библиотеки и мастерской? – Онтэрго нагло пихнул меня пальцем в бок, усмехнувшись.
Я скривилась. Ведь и правда не была…
Домой вернулись часа через два. Больше историями из жизни не делились. Обсуждали Кархерш, академию, военную школу, привычки друг друга. Заспорили о теории профессора Михаэлла о социальном развитии общества (предупредила Марэка, что его ждет тест на эту тему). Мы обошли весь парк, к концу прогулки у меня гудели ноги и даже заболела голова от обилия свежего воздуха. Но все равно не жалела о проведенном времени. Продуктивно и великолепно проведенном.
Этот «пряник» нужно будет повторить.
***
Загружай не загружай знаниями Марэка де Онтэрго, сколько ни дивись его упорству и усидчивости, а энергии в парне было с избытком. И очень скоро связала вспышки его бешенства еще и с недостатком элементарных физических нагрузок.
Тут без вариантов. Марэк начал активно тренироваться с пяти лет (раньше, чем научился читать), лишение возможности делать это не могло не сказаться. Видимо, титулованный главнокомандующий намеренно с детства нагружал мышцы сыновей, ну а в последнюю очередь – мозги. Хорошо, что мои родители придерживались иной системы образования.
Одно очень расстраивало: мой домик годен разве что для начальной разминки. Мне этого с лихвой хватало, а подопечного придется выпустить на пробежку. И рядом с Марэком предстоит бежать и мне. Одного его пока отпускать опасно.
Да уж… Как там папа говорил? Один раз сорвешься – десять шишек набьешь.
Не удивительно, что в то утро, когда приняла это решение, я встала в сквернейшем расположении духа. Надев штаны для занятий и тунику, закрывающую ягодицы, я прошла в гостиную.
Рассветало. Онтэрго еще спал, поскольку мы вчера допоздна засиделись над тестами. Через сомкнутые магставни струился молочный свет, мягко очерчивающий изгибы мышц плеча и предплечья парня поверх сползшего пледа, лоб, на который падали спутанные светлые кудри, линии скулы, полуоткрытых красивых губ. Хорош, зараза, что тут скажешь…
– Подъем, солдат! – рявкнула я. И Марэк, вздрогнув, мгновенно сел, а после открыл глаза.
Похвальный рефлекс.
– Постель убирай, мебель сдвигай, – продолжила распоряжаться я.
– Эли, какого дарха? – проснувшийся Онэрго, лохматый, по-домашнему милый с этим отпечатком подушки на щеке, почесывал грудь под майкой и смотрел на меня вопросительно.
– А такого, Мар, – ядовито и опасно улыбнулась я. – С сегодняшнего дня вносим изменения в наше расписание. Первым пунктом отныне – тренировка.
– Чудесно, – хрипловато рассмеялся Онтэрго и, раскинув руки, довольный, спиной упал на подушку.
Вскоре, кипя раздражением, я постелила свой коврик и, насмешливо предложив подопечному повторять за мной, начала свой комплекс. Ожидаемо, что Онтэрго усмехнулся, помотал головой и приступил к собственной разминке, силовой.
Умный мальчик, да. Я очень гибкая (сказываются и драконья кровь, и постоянные тренировки), за мной не угонишься.
Привычные движения и приносящее удовольствие натяжение в мышцах постепенно усмирили. Я размеренно дышала, очищала разум и ждала той самой гармонии, которая всегда готовила к полному забот дню, когда все полетело к демонам в порталы.
И вновь из-за Онтэрго.
Парень, одетый лишь в свободные тренировочные штаны, отжимался, опираясь на одну руку, другая была за спиной. Под гладкой кожей, блестевшей от пота, освещенной ярким утренним светом, перекатывались мускулы.
Когда-то, еще будучи совсем девчонкой, я сопрягла олово и «металл проклятых», тембур, пытаясь создать оправу, предотвращающую кражу. Конечно, у меня не вышло (тогда просто теоретических знаний не хватило), но то, как элементы начали взаимодействовать, будто в созвучии, вливая силу друг в друга, как бронзово-желтые разводы олова, словно лаская, обтекали крошки тембура, а те выдавали крохотные черные искорки, – все это показалось мне невероятно завораживающим зрелищем, самым прекрасным из всех, что до этого видела. Неудачный эксперимент сумел врезаться в память, неординарно порадовать.
Так вот. Вид Марэка, разгоряченного нагрузкой, обнаженного по пояс, показался еще более завораживающим. Восхитительным. Гипнотизирующим.
В горле вдруг пересохло, а концентрация разбилась, как хрустальная ваза. Нервно сглотнув, я, стоявшая на одной ноге в позе цапли, потеряла равновесие и прервала цикл упражнения.
Отвернувшись от подопечного, я мысленно наградила себя оплеухой, отдышалась и приступила к другому циклу.
Ну конечно, можно найти мужчину красивым, в этом нет греха или чего-то ненормального. Я все же живое существо, а Марэк с любого ракурса хорош.
Но успокоить себя не получилось. Все сгинуло в Измейтсинской бездне.
Хоть и выполняла упражнения, расположившись к Онтэрго спиной, но будто каждой частицей силы и тела чувствовала его: движения, вдох и выдох, капельку пота, стекающую с виска. Перед глазами намертво отпечаталось увиденное: гладкая светлая кожа напряженной влажной спины, изгиб позвоночника, узлы мускулов рук, широкие плечи, копна высветленных солнцем волос. Как ни силилась, концентрация не желала возвращаться. Я наполнялась изнутри, но не бешенством (с ним бы сладила), а новой, непонятной, темно-светлой эмоцией – не то тягой, не то тоской…
– Пфф, – выдохнула я, разозлившись на саму себя, и, бросив занятие на половине, отправилась на кухню. Заварить цветочный чай. Много цветочного чая.
Заставлю сегодня Онтэрго его выпить. В отместку.
Минут через сорок мы оба вышли на крыльцо. Подопечный надел майку и спортивную обувь, я же, накинув поверх туники легкую кофту, поджимала пальцы в тряпичных туфлях без каблуков, которые иногда носила, когда работала в палисаднике у дома.
Все еще не верилось в то, что собираюсь совершить пробежку. Может, ну ее, пока не поздно?
Как только я закрыла дверь, Онтэрго развернулся и был готов сорваться в бег. Удержала его, схватив за майку. Марэк наклонился, и мы оказались нос к носу.
– Не вздумай убежать, ясно? Это будет скверной идеей.
– Да никуда я от тебя не денусь, не переживай. – Ореховые глаза парня были полны теплого смеха. Невольно залюбовалась.
– Поклянись честью рода, – попросила через мгновение. Мне необходима была гарантия, что пробежка не завершится очередной неприятностью.
Марэк улыбнулся, положил лапищу мне на талию, практически прижав к своему телу. По пояснице будто растеклось пламя, а я почувствовала себя в странной ловушке: вроде бы и надо выбираться, но стоит ли…
– Я клянусь честью рода, что буду рядом. – Очень серьезный взгляд, даже пугающий. Еще и так близко.
Поморщилась.
– Двусмысленно, Онтэрго. Давай…
Он не дал мне договорить. Отпустил и помчался по направлению к парку.
– Давай догони, Эли, – прокричал, набирая скорость.
– Болван, – процедила я и, вздохнув, бросилась следом.
Вообще драконы выносливее людей, всегда находятся в отличной физической форме и за короткий срок восстанавливают здоровье. Ну ладно, я только наполовину отношусь к этой расе, но должны же были мне достаться способности справляться с одышкой, шустрее переставлять ноги и не поддаваться усталости уже через двести линнов пробежки?
Как бы не так! Пожелай Марэк сбежать, он уже тысячу раз бы это сделал. А я только бы растерянно глазами хлопала, глядя вслед.
Впрочем, мне досталось унижение похуже. Онтэрго, периодически замедляясь, дожидаясь меня или возвращаясь, виртуозно острил.
– Госпожа Ш’энн, вы непозволительно отстаете. Вам, может, мобиль заказать?
– Это еще раз доказывает: закапывание в учебники ведет к деградации.
– Вот здесь бы, Эли, и пригодилось твое рвение в экспериментах.
Я молчала (возразить или парировать дыхания все равно не хватало), лишь пронзала наглеца гневным взглядом, вызывавшим у него смех и еще большее чувство превосходства.
А после дыхание совсем сбилось, и даже закружилась голова, потемнело в глазах. Я бы упала, да Марэк вовремя поддержал, оказавшись рядом в мгновение ока, и, подняв меня на руки, точно пушинку, доставил на скамейку.
– Ты в первый раз, что ли? Раньше не бегала? – спросил строго, без тени насмешки.
Я отрицательно покачала склоненной к коленям головой.
– Элейна, ты спятила совсем! – взвился Онтэрго. – Почему не предупредила?
Ярость и уязвленная гордость привели в чувство, по коже поползли заряды силы, когда на миг утратила контроль.
– Потому! – ткнула пальцем в мокрую грудь парня, сидевшего на корточках у ног и с беспокойством смотревшего на меня. – Тебе надо бегать, выплескивать энергию и агрессию. Кто вчера едва не разнес полкухни из-за того, что мясо пригорело? А одного тебя не намерена отпускать.
– Я бы сбавил темп, – вставил Онтэрго.
– Да ты и так в треть силы бежал! Вообще полз бы, как слизень? И толку от такой пробежки? – разъярилась я, осадив подопечного взглядом.
– Очень даже толку, – спокойно ответствовал он. Потом сел рядом на скамейку.
Мы замолчали. Я мерно дышала и подавляла злость. Онтэрго явно что-то обдумывал.
– Мы будем разминаться дома и бегать вместе, как ты и решила. Но теперь все – под моим чутким руководством, – выдал наконец.
Я, прищурившись, недобро посмотрела на парня:
– А немного ли ты на себя берешь?
– Как только восстановлюсь, возьму еще больше, – безмятежно ухмыльнулся он.
– Посмотрим.
– Посмотрим. – Прозвучало как обещание?
***
Недели пролетали как скоростной процесс окисления двухвалентного дария. Дни мелькали за днями, следуя устоявшейся схеме.
Утром мы с Марэком вставали практически одновременно. Ну или он будил меня (однажды гад даже пятки щекотал), или я его (отомстила: не побоялась брызнуть в лицо холодной водой). Затем парень сдвигал мебель и начиналась разминка. Я показала Онтэрго несколько упражнений на гибкость, он научил меня простейшему силовому комплексу. Сорока минут вполне хватало. Кстати, иммунитет к занимающемуся полуобнаженному квартиранту не получилось приобрести, и в конце концов нашла в ситуации нечто сродни посещению музейной экспозиции: получила эстетическое наслаждение и пошла дальше. Хотя как-то неспокойно пошла, взбудораженная…
После мы около часа бегали по парку. Правда я – лишь один круг, а Онтэрго успевал пробегать три.
Совместная нагрузка каким-то образом сблизила нас, связала не только как куратора и подопечного. После плотных контактов, которые светское общество отнесло бы к неприличным, пары-тройки массажей сведенной судорогой мышцы, только и оставалось, что превратиться в закадычных друзей.
Моей цели это соответствовало. Я ведь хотела приобрести еще больший авторитет в глазах Онтэрго, поближе узнать его, чтобы проще управлять им в столь нелюбимом процессе восстановления и усвоения знаний и успешно договариваться? Вот и получила.
После легкого завтрака я, если не шла на лекции, усаживалась за работу с артефактом. Нелегкая схватка с силовыми полями трех его будущих элементов продолжалась. Я испытывала подходящие посредники, пересчитывала коэффициенты, но терпела поражение за поражением.
Марэк на это время погружался в учебные пособия и специальные слайды, которые отсматривал на визоре.
И тут он не переставал удивлять меня. Как бы кощунственно эти ни звучало, но потеря памяти пошла моему студенту на пользу (возможно, в голове появились наконец необходимые для укладки знаний пустоты). Марэк оказался весьма талантлив в математике, статистике, философии и культорологии. Честное слово, если бы путь его уже не был предопределен, посоветовала бы продвигаться в любом из этих направлений и получить ученую степень.
Самое необъяснимое: до травмы Онтэрго не давалась ни одна из этих дисциплин.
Подопечный решал тест за тестом. Еще недели две – и будет готов к выпускным экзаменам. Закавыка крылась в артефакторике.
По собственному предмету я не дала Марэку ни одного учебника. Более того, вовсе отмалчивалась или отмахивалась, если парень подходил к лабораторному столу, интересуясь, что, как и зачем я делаю. Сказывались неприятные ассоциации. А вдруг ситуация повторится? Онтэрго покажет себя полным идиотом (после всех побед), потерпит неудачу после стольких удач, у меня опустятся руки, я вспылю и… Все зайдет на новый дархов круг.
Нет, пока будем подальше держаться от артефакторики, теории и практики. Тем более забот и так достаточно.
После обеда, который всегда готовил Онтэрго, мы делали перерыв. Я, памятуя о том, что парню придется с нуля освоить магическую концентрацию, читала монографию с названием не без доли юмора «Как научить мага магичить». Автор доступным языком (пособие предназначалось для подростков) рассказывал, как контролировать силу, и знакомил с техниками, могущими в этом помочь. Вычитанное я тут же применяла на практике. Так, мы с Онтэрго танцевали, рисовали по заданной схеме, соревновались в скорости выговаривания скороговорок, собирали головоломки, лепили из глины. Подчас Марэк веселился как малое дите. Я его осаживала, но, кажется, не была достаточно убедительной, да и трудно это делать, если твой нос перепачкан или руки тесно сплетены с руками партнера, а смех предательски так и рвется наружу.
Монотонные занятия сопровождались разговорами о пустяках, обсуждениями научных трактатов. Ну и историями из жизни. Кажется, мы без умолку продолжали болтать даже на ежевечерних прогулках в парке. Хотя, скорее, оттачивали остроумие друг на друге…
Советы целителя сработали. Марэк в итоге вспомнил родителей и первый год учебы в военной школе. А я узнала, каким образом в парне пробудился дар (по самонадеянности попал в ловушку граагов и чудом уцелел), что он любит (приключения, экстремальные условия и мясо с кровью), чего терпеть не может (скуку, капусту и несправедливость), что к нему «прилипло» второе имя (первое, Артий, осталось лишь в родовой книге да для официальных церемоний), какими книгами зачитывался в детстве и отрочестве, а также то, что в собственной группе он практически изгой (высокое происхождение, большой потенциал и лучшая боевая и строевая подготовка автоматически сделали его любимцем командиров и, следовательно, объектом ненависти и зависти сослуживцев).
Неожиданно выяснилось, что мы весьма похожи. Оба упрямые, взрывные, увлеченные натуры, ничего не делающие наполовину, принципиальны до мозга костей, любим поступать вразрез воли родителей и росли избалованными.
Множество точек соприкосновения, совместное проживание и участие в судьбе парня, которое стало искренним, рождая щемящую тревогу за него, – все это не шло на пользу, определенно. Во-первых, ловила себя на мысли, что все чаще не воспринимаю Онтэрго как подопечного, больше как брата, родного человека. Во-вторых, пробудилась иррациональная симпатия. А она, как всем известно, не предусматривается педагогикой. Уважение – да, признание ценности – да, сопереживание – можно, симпатия – однозначно нет.
Хотя не все так ужасно, как кажется. Марэк де Онтэрго, скажем прямо, выводил из себя не менее часто, чем вызывал умиление и желание погладить по непослушным кудрям и поцеловать в лобик, как хорошего мальчика.
Помнится, он не обещал подчинения. И слово сдержал. Если парень и следовал моим указаниям и инструкциям, то исключительно потому, что считал мои слова и требования правильными. Когда же не видел в них смысла, творил то, что хотел.
Диверсия. Кажется, это так называется на языке военных. Моральное подавление противника. Иначе не назовешь случай, когда Онтэрго притащил меня в отдел обуви городской торговой гильдии, чтобы я выбрала себе пару спортивных туфель (бегать в тряпочных было совершенно невыносимо), не позволил купить ту, что приглянулась («Эли, посмотри внимательнее, колодка жесткая, стельки неудобные, ты покалечишься в них»), а назло мне приобрел «качественную, правильную», но очень уродливую.
Или его привычка хватать меня за талию, держать цепко и, смеясь, отпускать глупые замечания: «Ты руки помыла? Ты же в какой-то желтой пыли возилась. Брось кусок, а то съешь и отравишься еще», «Ты почему еще не собралась? Мы же договаривались. Эли, вот так, пока ты возишься с этими камешками, жизнь мимо пролетает», «Может, не будешь сегодня заваривать этот дархов цветочный чай? Я хочу нормальный, черный».
А как назвать то, что он навел порядок в моих книжных шкафах, распределив литературу по областям знаний, а не по принципу «нужно-не нужно», который использовала до этого?
Онтэрго еще и считал себя в праве мой наряд обсуждать: «Коротковато, переодевайся, в таком виде из дома не выйдешь», «Слишком простое платье, разве нет поярче, мы все же в город направляемся, а не в лабораторию», «У этих туфель высокий каблук, ты устанешь», «В этом ты замерзнешь», «Очень откровенный верх, накинь шарфик».
Я ругалась, испепеляла нахала взглядом, напоминая, что я – его куратор, он – мой подопечный, но результата это не имело. В итоге мы или оставались дома, или же я меняла наряд.
Зато диверсией не назовешь, что собственный квартирант заставлял меня заканчивать исследования и работу в четко определенный час и вовремя обедать и ужинать. Для такого злодейства есть свое определение – диктатура.
Однажды я взбунтовалась. В тот день изготовила проволоку из демоновой нити, так называли сплав кобальта и сердония дэва три, и, обмотав ею элементы образца, приступила к эксперименту. Первая его часть прошла успешно: будущий артефакт осветился голубоватым, погас. Воодушевленная, я вносила пометки в записи, когда над головой прозвучало сердитое:
– Элейна, я уже минуту тебя зову. Пошли ужинать.
– Сейчас, погоди, – рассеянно проговорила я, едва слыша Марэка. Приготовилась опустить образец в раствор артефактора. Если эта часть эксперимента пройдет успешно, можно откупоривать бутылку шипучего вина и праздновать победу.
– Все. Хватит. Тебе надо поесть и отдохнуть.
– Да-да, погоди, – шептала я, захваченная азартом, осторожно опуская камни в раствор, а в следующий миг вскрикнула от испуга. Образец, выскользнув из держателя, булькнул в жидкость, я же неожиданно поднялась в воздух вместе со стулом, инстинктивно уцепившись пальцами в края его сиденья.
Дархов Онтэрго просто-напросто устал ждать и поднял меня, чтобы вместе с предметом мебели перенести на кухню, прямо за стол, на котором был накрыт ужин. Мое любимое приготовил – курицу, запеченную с овощами. Даже почему-то свечи поставил. Я, пылая яростью, шумно дыша, глядела на их ровное пламя, а через мгновение эти восковые изделия оплавились, превратившись в некрасивые лужи на скатерти, погасли.
– Ты… – прошипела я, вскочив. Марэк, оторвав мрачный взгляд от того, что осталось от свечей, поднял его на меня. Ореховые глаза блеснули и похолодели в ожидании схватки. – Да как ты смеешь вообще!
Слов было много, но этот жесткий спокойный взгляд, казалось, гипнотизировал, нагло лез в душу, тревожил ее, так что все ругательства и упреки словно сквозняком выветрились.
– Ненавижу, – выплюнула я. – Ты мне опыт испортил! – и бегом вернулась в гостиную, к лабораторному столу. Там, шипя и пузырясь, как и я в тот момент внутри, булькал раствор артефактора.
Демонова нить тоже не помогла. Ничего, еще осталось четыреста семьдесят два варианта посредника. Рано или поздно…
На глазах выступили слезы. Я в бешенстве прокричала:
– Онтэрго, я не ем и не отдыхаю по часам, слышишь!
– Теперь ешь и отдыхаешь, – послышалось из кухни уверенное и громовое. Кажется, парень так и остался сидеть, я не слышала ни шагов, ни звона посуды и приборов.
– Да даже моя мать себе такого не позволяла! – еще больше разъярилась я.
– Я не мать.
– Да, ты безнадежный остолоп!
Послышался глухой смешок. Устав выяснять отношения, я направилась в спальню, громко хлопнула дверью.
Проплакавшись и сделав дыхательную гимнастику, успокоилась.
Конечно, насчет того, что Марэк испортил мой опыт, – это погорячилась. Он просто не дал мне сразу увидеть неудачу.
А вот насчет непростительного вмешательства в мою жизнь – тут права. Я взрослая женщина, магистр и сама знаю, что и как делать, что вообще за самоуправство!.. Но ведь и Онтэрго разумен. До сих пор не забыла, как на каждой лекции нам твердили о важности соблюдения распорядка дня. Опыт опытом, но силы необходимо вовремя восстанавливать, усталость артефактора ведет к потере внимания и роковым ошибкам.
Поэтому, когда Марэк шагнул ко мне в спальню, я кипела чуть меньше. Во всяком случае убить или метнуть что-нибудь потяжелее в парня уже не хотелось.
Онтэрго, окинув меня взглядом, задержав его на лице (надеюсь, следы слез уже исчезли), прошел в комнату, сел рядом на кровати, а потом вдруг обнял меня, насупленную, демонстративно отвернувшуюся к окну. Притянул к себе, уложив голову на широкой груди, зарылся пальцами в узел волос на затылке.
Я вдохнула запах его чистой сорочки, смешанный с холодными миндальными нотами, видимо, его средства для бритья, и в голове совсем прояснилось, а сердце успокоилось, гнев улегся.
Хм… Миндаль. Приятно… А ведь о миндалевом гагате я не подумала. Что, если его вкрапления…
– Прости. Я погорячился, – нарушил мои размышления голос Марэка. Онтэрго шумно выдохнул в мою макушку. – Но это ничего не меняет. Есть и отдыхать ты будешь по часам.
Ну вот! Такой акт примирения и самобичевания испортил.
– Если я занята экспериментом, нет, – возразила, поймав себя на мысли, что мне удобно и очень комфортно в его объятиях. Эти руки умеют сжимать мягко, оберегая, дарят настоящее тепло.
– А иначе я выкину твой лабораторный стол, – отрезал Марэк.
– Попробуй, – подняв голову с его груди, я предупреждающе посмотрела на парня. Ореховые глаза тут же озарились смехом.
– Пойдем ужинать, – с улыбкой сказал он, вместо ожидаемого мной «попробую».
***
– Самое главное – не злись, если магия сразу не откликнется. Сосредоточься, сконцентрируйся на кончиках пальцев, дыши. Скорее всего, сила не сразу вернется… А может быть наоборот: огонь потечет потоком, и в первый миг покажется, что ты не контролируешь его. В этом случае тоже не паникуй, не злись…
– Эли, достаточно. Все! – Марэк властно остановил меня, обхватив за плечи. Нахмурив брови, с недовольством заглянул в глаза.
– Мы дархово количество раз все это обговаривали. Я не школяр, запомнил.
– Экстремальная ситуация… – сглотнув, с волнением начала я. В голове уже стали множиться картинки того, как Онтэрго может не справиться…
– Меня учили вести себя в экстремальных ситуациях, – отрезал парень.
– Ты мог забыть! – в раздражении выкрикнула я. – Память кто потерял?
Мы молчаливо буравили друг друга взглядами, шумно дыша. Мимо сновали сосредоточенные или беседующие военные – все-таки ворота гарнизона были в шагах десяти от нас. Внимания на нашу пару почти никто не обращал. То ли Марэка не узнавали, то ли просто не хотели мешать.
В конце концов Онтэрго успокоился и даже ухмыльнулся:
– Госпожа Элейна, вы ведете себя как наседка.
– Ты у нас, выходит, цыпленок? – язвительно парировала я. – Вот и слушайся, курсант.
Марэк снисходительно усмехнулся.
Мысленно полностью согласилась с ним. Я действительно вела себя сейчас как опекающая мать, отправляющая сына в бой.
