Текст книги "Тяжело в учении"

Автор книги: Рыжая Марика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

31

Оказывается, у меня еще оставались на что-то силы… Поднявшись, я побежала к палке, по пути споткнулась, упала и поползла. Черное дерево ободряюще легло в ладони. Надо было возвращаться к реке. Обернувшись, я нос к носу столкнулась с кровожадно ухмыляющимися оборотнями. Один из них прихрамывал, но это вряд ли добавляло мне шансов в неравной схватке.

– Да что ж за день-то сегодня такой? – разозлилась я, покрепче перехватила палку и ринулась к оборотням. Те, явно не ожидав от меня такой прыти, разбежались в стороны, и я благополучно добралась до кромки берега.

– Вот тупые твари! – пробормотала я, ступая на лед. Под ногами опасно затрещало. Мурсилий, устав бороться, из последних сил цеплялся лапами за лед. В конце концов, он с криком скрылся под водой. Нет, только не это!

Не ведая, что творю, я в отчаянье ткнула палкой в лед. Голова раскололась от жуткого звона, лед под ногами проломился, и холодная вода заполнила все вокруг. Я зажмурилась, в ушах засвистел ветер. Где-то далеко-далеко послышался испуганный вой оборотней, крик Желены. Мне было почему-то все равно. Река неспешно несла меня куда-то в темноту, и мне было неожиданно приятно плыть в толще воды. Глаза я боялась открыть. Кто-то негромко позвал меня из тьмы, но я не откликнулась. Но меня все равно не оставляли в покое.

– Отстаньте, – пробормотала я, отмахиваясь. Пальцы прошили водяное покрывало, и пузырьки вихрем закружились вокруг меня.

– Хамит – значит, выздоравливает, – заключил кто-то. Возмутившись, я распахнула глаза, и мне стало дурно от вспыхнувшего света.

– Уберите свет! – попросила я жалобно. Так было хорошо в реке!

– Куда я тебе его дену?

– Куда-нибудь!

– Давай, открывая глаза уже!

– Не хочу!

– Ты еще будешь спорить?!

Послушавшись, я снова распахнула веки, и на этот раз более-менее четко разглядела бревенчатый потолок из темного дерева, с которого свисали пучки сушеной травы. Под нос тут же сунули воняющий чистотелом отвар.

– Узнаю Желену, – пробормотала я, пытаясь сесть. В ушах шумело, голова кружилась. – О-о-ой… Что это со мной было?

Сесть мне так и не удалось, зато получилось поднять руки, чтобы принять кружку с отваром. Проморгавшись, я увидела у своей кровати Мурсилия. На его морде виднелись свежие, еще не зарубцевавшиеся шрамы, шерсть кое-где вылезла.

– Ого, – подивилась я. – Это кто тебя так подрал?

– Ничего не помнишь? – спросил он сочувственно.

– А что я должна помнить? – я послушно сосредоточилась.

– Оборотни, – кратко напомнил Мурсилий.

Я вспомнила. И первым моим вопросом было:

– Где Кар-Сэрс?

– Да вон он, – Мурсилий махнул лапой куда-то за печку. – За печкой лежит.

– Как он?

– Никак. Лежит без чувств, – нахмурился кот.

– Он… Он не?.. – голос мой внезапно сел, и я только взглянула на Мурсилия, готовясь зареветь.

– Нет, – качнул головой тот. – Он жив. Только без сознания. Это нас и беспокоит – до сих пор не пришел в себя… Желена понятия не имеет, что с ним творится. Говорит, что подозревает кое-что…

– Что?

Но Мурсик только пожал плечами.

– А где она сама? Как она? – я вспомнила ее окровавленную ногу и содрогнулась.

– За водой пошла. У нее нога сломана…

– Нога?! И ты ее отпустил? – закричала я в ужасе.

– Не кричи на меня, пожалуйста, – проворчал кот, ставя пустую чашку на стол. – Она сама пошла, хоть я и был против. Она с костылем. Говорит, что сумеет срастить кости за месяц. Храбрится!

Я помолчала. В доме неожиданно повисла вязкая, нехорошая тишина. Чего-то не хватало, и секундой позже я поняла, чего. Никто не возился за стенкой, не фыркал, не хрустел соломой и не просовывал морду в оконце в поисках вкусненького.

– Овод… – тихо проговорила я. Мурсилий печально встряхнулся.

– Вчера вечером мы с Желеной его похоронили, – ответил он. – Жалко. Славный был конь…

Я шмыгнула носом и уткнулась ему в мохнатое плечо. Дверь скрипнула и вошла Желена, стуча костылем.

– Привет, – пробормотала она, с грохотом опуская ведро с водой на пол. – Пришла в себя?

– Угу, – я вытерла лицо одеялом. – Ты как?

– Буду жить, – мрачно ответила она. – А вот насчет твоего друга – не уверена.

– Что?! – я подумала, что ослышалась.

– Сейчас проверим, – пообещала травница, закатывая рукава. Проковыляв к столу, она достала с полки котелок и швырнула в него пучок какой-то страшной черной травы с жуткими длинными корнями.

– Налей сюда воды, – велела она Мурсилию, присаживаясь на стул отдохнуть. – И поставь на огонь.

– Что это? – кот сунул нос в котелок и поморщился. – Ты что, надумала его отравить?

– Это для него? – мне, наконец, удалось присесть.

– Да. Если это не поможет – уже ничего не поможет, – резко ответила Желена. Она вся была напряжена – наверное, переживала не меньше меня, но старалась этого не показывать.

– Хоть бы помогло! – сжала я кулаки, наблюдая, как Мурсик ставит котелок на огонь.

32

– Вариться будет треть часа, – вспомнила травница. Непривычно было видеть ее такой неподвижной. Обычно она все время суетилась по дому, то и дело исчезая за печкой. А сейчас там лежал Кар-Сэрс – беспомощный и безжизненный. Такой бедный… Такой любимый…

Я почувствовала, что еще чуть-чуть – и точно разревусь. Взяв себя в руки, я уставилась на Желену.

– Что? – та нахмурила брови.

– Расскажи, что произошло, – попросила я. – Я не помню, как нам удалось выбраться. Я помню только, что разбила лед, а что было потом?

Мурсилий тоже заинтересованно поднял уши. Похоже, и он мало что помнил. Желена поудобнее расположила перебинтованную ногу и вздохнула.

– Когда ты разбила лед, река вышла из берегов. Оборотни утонули, а мы остались на берегу. Вот и все.

Я вытаращила глаза. Ничего себе!

– Что? Но почему река вышла из берегов? Почему мы не утонули?

Желена минуту молчала, а потом ответила:

– Напрасно люди думают, что вода не обладает ни разумом, ни мыслью. Вода – живое существо. И она помогла нам спастись.

– Я думала, что утонула, – прошептала я. – Я помню, как плыла в воде!

– Я тоже думал, что не выживу, – быстро сказал Мурсилий. – Ненавижу воду! Терпеть ее не могу! Для кота самое страшное – утонуть. Уж лучше быть разорванным врагом, чем позорно почить на дне реки…

Он презрительно фыркнул.

– То есть река спасла нас? – я ушам своим не верила.

– Да, – Желена серьезно кивнула. – Ты разбила лед и освободила ее воды.

– Но… откуда ты знала, что надо разбить лед?

– Скажем так, я давно живу в этом лесу, – после долгого молчания ответила Желена и устало улыбнулась. – И не раз ходила на реку за камышом и кувшинками… Мы с ней… подружились, что ли?

– Подружились?!

– А почему она называется Алой? – неожиданно перебил Мурсилий.

Желена пожала плечами и загадочно прикрыла глаза, мол, я все сказала. Я скорчила гримасу и надулась.

– Не хочешь говорить – не надо! У селян спрошу!

– Отвар поспел, – вместо ответа произнесла травница, и Мурсик поспешил к котелку. Желена протянула ему деревянную кружку с большой ручкой. Кот зачерпнул половником из котелка и налил в кружку.

– Ну и воняет эта гадость, – пробормотал он с отвращением.

– Ну, ну… Что это с тобой? – Желена бережно взяла у него кружку с отваром. – Раньше ты был более вежливым…

Мурсилий предпочел пропустить ее замечание мимо ушей. Они ушли за печку и принялись там шептаться.

– Эй! – возмущенно позвала я. – А я?

– Иди сюда! – позвала Желена.

– А можно? – я с сомнением скинула одеяло.

– Нужно!

Чувствуя, как кружится голова и трясутся ноги, я встала на холодный пол и поспешила за печку. Кар-Сэрс лежал на Желениной лавке, беспомощно растянувшись в полный рост – он был все еще в волчьем обличии, хотя за окном уже давно посветлело.

– Это нас и пугает, – заметив мой озабоченный взгляд, кивнула травница. Неловко наклонившись, она поднесла отвар к приоткрытой волчьей пасти и влила его туда, чуть приподняв его косматую голову.

– Должно подействовать, – пробормотала она. – Если он сейчас не придет в себя, все пропало…

Повисла напряженная тишина. Мне показалось, что я слышу, как стучится в груди сердце. Одна минута длилась целую вечность, за ней пришла другая, третья… Весь мир сжался в один-единственный миг! Я мучительно ждала, что он хотя бы пошевелится, хотя бы вздохнет, но… он продолжал лежать без движения.

– Хм, – Желена поднялась, тяжело опираясь на костыль, отступила на шаг.

– Нет! – всхлипнула я, ощущая, как подгибаются колени от ужаса.

– Не реветь! – рявкнула травница. Я послушно замолчала и заскулила, едва сдерживая рыдания. – Способ есть! Самый крайний! И самый рискованный!

33

– К-к-какой? – заикаясь, спросила я.

– Пошли! – она мотнула головой за печку. – Надо все обсудить как следует.

Ее резкий тон мне не нравился. Обычно она всегда была мягкой и жизнерадостной. Выходит, дело и впрямь рискованное…

Мы уселись за стол. Желена сложила руки на груди, сердито откинув косу с плеча, оценивающе глянула на меня. Я попыталась принять воинственную позу, мол, я на все готова! Героически шмыгнув носом, я выпрямилась и выжидающе глянула на травницу. Та нахмурилась, и между ее бровей пролегла морщина. Казалось, она что-то лихорадочно пытается вспомнить. Похоже, ей это удалось: она щелкнула пальцами и кивнула каким-то своим мыслям.

– Мурсилий! Дай мне, пожалуйста, вон тот пучок! – она указала на связку коротеньких стеблей под самым потолком, бережно перевязанную алой ленточкой. Кот со вздохом встал со стула, пододвинул табуретку, неуклюже вскарабкался и потянулся лапами за нужной травой.

– Спасибо, – Желена благодарно кивнула и с теплом взглянула на Мурсика. – Что бы я без тебя делала?

Тот смущенно заурчал. Я раздраженно нахмурилась – у меня не было времени на эти телячьи нежности!

– Желен, умоляю тебя, поторопись! – я оглянулась на вытянувшегося на лавке Кар-Сэрса.

– Время есть, хоть его и очень мало, – согласно кивнула травница. Она достала из-под стола глиняную плошку и принялась трясти над ней. Посыпались мелкие веточки, труха и странные, черные семена. Мы с Мурсилием придвинулись поближе, с интересом наблюдая за ее действиями. Желена выудила откуда-то пестик, растолкла и вдруг… резко сдула получившуюся смесь прямо мне в лицо. Я удивленно отстранилась, закашлялась, потирая глаза. Странное дело, мне показалось, что я их открыла, но ничего не увидела, кроме темноты. Неожиданно откуда-то налетел пронизывающий ветер, стало жутко холодно, и я почувствовала под своими ногами снег. Посветлело, впереди мелькнуло что-то огромное, лохматое. Я вскрикнула и упала ногами в снег, зажмурив глаза. Когда я снова их открыла, передо мной было выжидающее лицо Желены.

– Ну? – спросила она нетерпеливо. – Видела что-нибудь?

– Да, кажется… – я ошеломленно заморгала, поднимаясь с пола. – Волчицу… Да, кажется это была волчица. А что?

– Тебе повезло, – медленно произнесла девушка. – Сама Праматерь-Волчица согласилась принять тебя…

– Кто?! – я досадливо поморщилась. Волки и оборотни успели мне порядком надоесть за это время.

– Медлить нельзя! – стуча костылем, Желена нагнулась за моим полушубком и протянула его мне. – Одевайся! Ты пойдешь на реку и будешь просить Праматерь-Волчицу за Кар-Сэрса!

– На реку? – я чувствовала себя ужасно глупо, подталкиваемая Желеной к двери.

– Да! Нырнешь прямо в реку!

– Снова нырять?! Я же утону!

Травница устало вздохнула.

– Я же тебе сказала: вода не глупа, она знает, что плохо, а что хорошо, и она поможет тебе в твоей беде!

– Ты… Ты уверена? – лично мне это казалось вздором.

– Уверена. По-крайней мере, это единственный способ…

– Но что именно я должна у нее попросить, у Волчицы у этой?

– А чего ты хочешь? – повисла напряженная тишина. Я с болью глянула на Чета, и мне вдруг на миг показалось, что ничего уже не сделаешь, что он уже умер.

– Чтобы Кар-Сэрс снова стал человеком! – с жаром ответила я. – И чтобы он выжил!

– Чтобы выжил – в первую очередь, – поправила травница, с одобрением глядя, как я надеваю валенки. Я сама уже рвалась на реку с отчаянием утопающего, хватающегося за соломинку.

– Ждите! – крикнула я и выбежала, захлопнув за собой дверь.

…Пожалуй, никогда в жизни я так не бегала. Я примерно знала, в какой стороне от избушки Желены находится река, но, скорее всего, ноги сами вывели меня в нужном направлении. Деревья четкими полосами мелькали перед глазами, ветки цеплялись за одежду, бревна коварно подворачивались под ноги, но я бежала, ни смотря ни на что.

Запыхавшись, я вырвалась из чащи на берег. Все здесь напоминало о недавнем сражении: где-то все еще розовели следы крови на снегу, повсюду виднелись четкие следы копыт и лап. Река мощным потоком неслась по руслу, унося с собой дрейфующие льдины, старые стволы деревьев, ветки, бревна. Было заметно, что недавно она вышла из берегов: снега у кромки осталось гораздо меньше, он успел схватиться настом. Мост не выдержал недавнего наводнения – видимо, не так уж он был крепок. Теперь от него остались только торчащие из берегов доски, остальное унесло течением.

Любоваться окрестностями было некогда. Я остановилась у кромки и заглянула в воду, разглядывая в ее черной глубине свое отражение. Страшно. Но в то же время медлить нельзя.

«Пусть я утону, – подумала я с горечью. – Но это будет не напрасно – ведь я пыталась сделать хоть что-то для того, чтобы Чет выжил!»

С этой мыслью я разбежалась, прыгнула и с макушкой ушла под воду.

34

Было ужасно холодно. Вода давила на грудь, сковывала руки и ноги. Я пыталась плыть, но лишь барахталась. Наверное, со стороны это выглядело смешно, потому что я вдруг услышала чей-то смех, заливающийся колокольчиком. Казалось, он вьется вокруг меня пузырьками воздуха. Я распахнула глаза и огляделась, превозмогая режущую боль. Кто-то коснулся моего рукава – я ощутила покалывание. Обернувшись, я увидела русалку. Самую что ни на есть настоящую. Волосы ее были зелеными и неимоверно длинными, будто речные водоросли, кожа бледной, как у утопленницы, а хвост отливал серебром. Обычно в сказках и поверьях ее представляют красавицей, но мне она показалось далеко не блещущей красотой: лицо худое, глаза узкие с вертикальным зрачком, губы белые и тонкие, носа же не было вообще – лишь две щелки над губой, как у рыбины.

– Привет… – пробулькала она, смешно разевая рот с острыми зубами. – Ты что это, топиться собралась?

Я раскрыла было рот, но тут же закашлялась, захлебываясь. Она взмахнула спинным плавником, и вокруг меня закружились пузырьки. Я почувствовала, что могу дышать, но говорить все равно опасалась, ограничившись тем, что помотала головой.

– Нет? А что же ты тогда делаешь в моей реке? – она скрестила руки на впалой груди.

«Мне надо к Праматери-Волчице!» – видимо, она услышала мои мысли и оживилась.

– Вот как? И зачем, интересно?

«Надо», – отрезала я кратко. Русалка надулась.

– Что значит «надо»? Расскажи, расскажи! Ты не знаешь, как скучно бывает сидеть в этой проклятой реке!

Я мысленно вздохнула и вкратце поведала ей обо всем.

– Ого! Да ты, видать, сильно его любишь, раз осмелилась к самой Волчице на поклон идти? – русалка округлила страшные глаза.

«Люблю, – ответила я деланно-спокойно. – И я буду тебе очень-преочень благодарна, если ты объяснишь мне, как к ней добраться!»

Краем глаза я заметила, что застыла в метре от каменистого речного дна. Вокруг было темно, но изредка я замечала движение речной тины, да еще тенью накрывала порой проплывающая на поверхности льдина.

– Хорошо, – согласилась русалка. – Только ты обещай, что будешь иногда ко мне приходить и болтать со мной! А то с Желеной, признаться, скучновато: даже если и придет, то не просто так, все ей что-то нужно: камыш там, ряска да икра лягушачья! Тоска!

«С Желеной?» – я с любопытством насторожила уши, но русалка уже волчком закрутилась вокруг меня. Я почувствовала, как течение подхватывает меня и стремительно несет куда-то вверх.

«Эй, ты чего? Я не хочу на поверхность! Мне надо к Волчице!» – запротестовала я. Темнота неожиданно сменилась ярко вспыхнувшим светом, и я ощутила, что падаю. Сжавшись в клубок, я шмякнулась в колющий ледяными иголками снег.

«Зачем она меня вытащила на поверхность?» – испугалась я, распахивая глаза. Но это был явно не берег Алой реки – вокруг простиралась лишь снежная пустыня. Метель укрывала от глаз небо и солнце, гудела в ушах. Я закуталась в полушубок, поднимаясь с колен и щурясь. Прямо передо мной возвышалась гора. Я огляделась, размышляя, нельзя ли ее обойти, но не увидела даже самого подножия горы – вокруг был лишь сплошной снег.

– Аууу! – закричала я и не услышала собственного голоса. Зато вьюга, будто дразнясь, охотно повторила мой крик. Внезапно гора пошевелилась, встряхнулась, поднимая треугольные уши, и медленно повернулась ко мне. В белоснежной пелене я сумела увидеть лишь черную полоску губ, нос да два пронзительных желтых глаза, напрочь лишенных зрачков. Волчица поднялась передо мной во весь свой гигантский рост и оглушительно завыла, подняв косматую морду. Я снова рухнула в снег, зажимая уши.

– Что привело тебя ко мне, человек? – Праматерь не раскрыла пасти, не шевельнулась, но я сообразила, что это она обращается ко мне. Чувствуя дрожь в коленках, я поднялась на ноги и выпрямилась перед божеством.

– Мое имя Маричка! – собственный голос придал мне смелости. – Я пришла просить за Чета Кар-Сэрса!!

– Просить? – в голосе Праматери я не услышала заинтересованности, но это меня не остановило.

– Да! Он оборотень, и он умирает! И я пришла попросить тебя, чтобы ты снова сделала его человеком и излечила!

– Почему ты просишь за него? – Волчица не спускала с меня глаз.

– Потому что… – я запнулась, и в наступившей тишине пронзительно завыла метель, толкнув меня в спину ледяной рукой. – Потому что я его люблю!

– Любовь? Что есть любовь для человека? Пустой звук! – Волчица оскалилась, показав жуткие клыки и розовый язык.

– А вот и нет! – я осмелела и упрямо топнула ногой. – Ты думаешь, я просто так, рискуя жизнью, заявилась к тебе?

– Хм… – Волчица призадумалась, вывалив розовый язык неимоверных размеров. Я мысленно перевела дух, но оказалось, что я рано расслабилась – Праматерь неожиданно низко склонилась надо мной и рявкнула так, что мне окончательно стало ясно, что я оглохла.

– Тогда как ты посмела явиться ко мне? Я не занимаюсь грязными делишками людей, я выше этого!!!

Ее голос, казалось, звучал у меня прямо в голове, звенел, эхом раздаваясь в черепе. Я зажмурилась и зажала уши, но это мало что дало.

– Познай же мой гнев, человек! – Волчица взвыла и ударила меня лапой, но самого удара я не почувствовала – просто на миг я оказалась в снежном водовороте, позабыв, где небо, а где земля.

35

«Сейчас меня с головой засыплет!» – испугалась я и отчаянно забарахталась. Секундой позже метель улеглась. Я распласталась по снежному насту. Еле разлепив сковавший меня снег, я встряхнулась – снег полетел из рукавов, оставляю на теле противные холодные дорожки воды. Волчица не забыла про меня – она сидела рядом, внимательно меня разглядывая.

«Наигралась?» – подумала я. Лучше бы я этого не делала – она без труда прочла мои мысли.

– Да как ты смеешь? Что ты по сравнению со мной, ничтожное существо? – она вдруг стала расти, расти, закрывая головой солнце и небо. Ее глаза из желтых стали красными, она нагнулась ко мне, как собака за костью, и лязгнула зубами. Я снова упала в снег, теперь уже мечтая закопаться в него с головой. Волчица занесла лапу и резко опустила, капельку, однако, промахнувшись, – и это спасло мне жизнь. Я сжалась в комочек. Казалось, нет ничего меньше и ничтожнее меня на этом свете. Я превратилась в пыль, в нечто несущественное и мелкое, и любой мог меня растоптать, стереть, как стирают тряпкой грязь. Краешком сознания я осознала, что Волчица каким-то образом влияет на мой страх перед ней, делая его все больше и больше. В сером небе повисла занесенная для рокового удара лапища.

«Ты так и будешь ждать, когда тебя прихлопнут, будто муху? – разозлилась я на себя. – Надо делать что-нибудь, а не валяться, покорившись судьбе!»

Решительно закусив губу, я поднялась и вытянула руку. Страх испарился.

«Пока я тут прохлаждаюсь, Кар-Сэрс умирает!» – вспомнила я и выпрямилась, подняв голову. Волчица недоуменно нахмурила мохнатые брови и мягко опустила лапу, в момент сделавшись меньше – или это я выросла? Теперь мы были практически наравне.

– Хватит! – крикнула я. – Прекрати! Я пришла не шутки шутить!

Праматерь насмешливо высунула язык.

– Тебе это кажется смешным? Мне все равно, что ты думаешь! Я пришла к тебе за помощью, а ты собираешься меня убить? Ты поступаешь так со всеми? Ты же Праматерь!

Похоже, мне удалось ее пристыдить – по крайней мере, язык она убрала. Глаза ее сделались желтыми, и она склонила голову на бок. Я глядела на нее с осуждением.

– Пожалуйста, – протянула я. – Помоги!

– Хорошо, – подумав минуту, неожиданно ответила Праматерь. – Он будет человеком. И он будет жить.

– Правда? – я не поверила, что она так быстро согласилась.

– Да, – Праматерь навострила уши, будто прислушиваясь. – Он уже пришел в себя, и травница дает ему отвар.

– Неужели?.. – я почувствовала, что плачу – или это просто глаза слезятся от ветра? – Спасибо тебе!! Спасибо!

– Да, но… – мне показалось, что она хитро улыбнулась. – Все не так просто. Я только что забрала его из лап смерти. Ты понимаешь, что это означает?

– Нет, – честно ответила я. Сердце тревожно забилось в груди.

– Когда ты забираешь что-то у нее, ты должна отдать что-то из своего, – растолковала Волчица.

– Но что я могу ей дать? – растерялась я.

– А что ты взяла у нее? – спросила Волчица, и ее вопрос ледяными осколками зазвенел в холодном воздухе.

«О, нет!» – сердце мое упало, и мне показалось, что там, где оно было раньше, осталась лишь пустота. Око за око. Жизнь за жизнь. Пожертвовать собой ради Чета – это ли не доказательство настоящего чувства?

– Да, ибо иначе никак, – кивнула Праматерь.

– Тогда… – мне вдруг вспомнился Кар-Сэрс – его красивые оливковые глаза, темные волосы, спадающие на лоб, его случайные объятия. Вспомнила, как он зарывался носом в мои волосы, как заботился, как держал за руку. Все это пролетело в моей памяти за какой-то миг. По щекам дорожками покатились слезы. Они скатывались к подбородку и падали в снег, застывая на ветру. – Я согласна.

Волчица смиренно прикрыла глаза.

– Прощай, человек, – произнесла она тихо. – Я буду помнить тебя.

– Да, – я всхлипнула и неожиданно для самой себя подбежала к ней и обняла за лохматую лапу. Праматерь не отстранилась.

– Пора…

Я почувствовала, как метель печально завывает за спиной, точно плакальщица. Я закрыла глаза и дала ей себя унести. За моей спиной будто выросли крылья, и я летела – все выше и выше к небесам, постепенно исчезая в серой пелене неизвестности…