Текст книги "Разведись со мной за тридцать дней (СИ)"
Автор книги: - Ruby -
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Решил в прятки поиграть? – усмехнулся Чимин, откровенно залипая на чужие тонкие щиколотки, которые стало видно из-за задравшихся брюк.
– В туалет резко захотелось.
– Спрятать румянец? О, не стоит, он тебе идет.
Чимин откровенно издевался, наблюдая, как Юнги смешно дует губы, мучает пуговицу на манжетах рубашки и безбожно краснеет. Вновь. И у Пака вдруг перехватило дыхание, потому что вот такой Юнги, настоящий и не пытающийся произвести на него впечатление, – необычайно привлекателен. Потому что от такого Юнги по спине бежали мурашки, а где-то в груди разрасталось тепло, которое жглось, пытаясь вырваться наружу.
– Ты красивый, – удивленно признал Пак вслух, мгновенно прикусывая язык.
– Что? – Юнги шокировано поднял глаза.
– Ничего.
– Нет, повтори.
– Я ничего не говорил. И, вообще, что за прикол с подставными парнями? – попытался перевести тему Чимин.
– Э, нет, парень, – Юнги усмехнулся, вновь возвращая себе былую уверенность, – тебе не удастся смутить меня вновь. Повтори.
Чимин отрицательно покачал головой, чувствуя, как румянец Мина предательски переполз на его щеки. Юнги улыбнулся и медленно подошел к младшему, аккуратно поднимая его лицо за подбородок двумя пальцами.
– Скажи это, Чимин, – прошептал Мин, едва касаясь своими губами чужих.
– Отойди!
– Нет, пока не повторишь это, – Юнги медленно обвел языком контур чужих пухлых губ.
– Юнги, прекрати.
– Повтори, и я перестану.
Чимин зажмурился, когда Мин поцеловал его за ухом, но упрямо промолчал. Потому что, во-первых, смутился дико от своих же слов, а, во-вторых, ему нравилось. Да, ему нравилось чувствовать горячие губы Юнги на своей коже. Нравилось чувствовать тепло чужого тела. Нравилось, что руки так по-хозяйски обнимали за талию, притягивая к себе ближе.
– Ты очень красивый. Очень, – выпалил Пак и вылетел из туалета, громко хлопая дверью.
Весь оставшийся вечер Чимин помнил смутно. Точно помнил, что много пил, пытаясь заглушить то дурацкое теплое чувство в груди, а еще много танцевал вместе с Чонгуком и Тэхёном. Последний, правда, больше к Чимину в душу лез, расспрашивая о Юнги и о дурацкой улыбке, которая не желала исчезать с губ друга. Пак лишь отмахивался и отшучивался, не пытаясь признаться даже самому себе.
Юнги начинал ему нравиться.
Чимин усмехается, вновь прокручивая эту мысль у себя в голове, и встает с коврика. Тело затекло от неудобной позы, а живот возмущенно урчал, требуя впервые за день поесть. С утра было не до еды, да и тошнило ужасно. А в течение дня просто не было времени, потому что начальник – козел. Чимин разувается и проходит на кухню, щелкая светильником над обеденным столом. Он не любит яркий свет, предпочитая обходиться торшерами и ночниками, или вообще находиться в темноте. Зато Юнги вечно включает все светящиеся приборы, которые только может найти в доме, потому что однажды вписался в дверной косяк так сильно, что пришлось зашивать лоб. Маленький шрам до сих пор украшает лицо мужчины. Чимину этот шрам нравится, но Юнги он в этом не признается.
Телефон весело трезвонит из кармана, и Пак выплывает из мыслей, принимая входящий вызов.
– Раз вчера ночью я не застал вас в своей квартире, то можно сделать вывод, что вы помирились.
– Ну, мы заключили договор, – смеется в ответ Хосок.
– Я не удивлен.
– Нет, серьезно. Эта женщина составила два договора на три листа и заставила меня все это подписать! Чимин, там был подпункт, который запрещал мне заходить в мой погреб с винами! Она меня, видите ли, к бутылкам ревнует, – жалуется Чон.
– Знаешь, я бы тебя тоже к ним ревновал. Ты о них говоришь с такой нежностью, с какой о Мине никогда не говорил.
– Потому что алкоголь мозги не ебет!
– Ага, зато голову – знатно так, – усмехается Чимин и лезет в шкафчик за обезболивающим.
– Как прошел вчерашний вечер?
– Ну, Намджун облажался, Джин разозлился, Юнги задолбал, а я сбежал.
– Я будто прочитал краткое описание всех дорам, – шутит Хосок. – Ты сбежал от Юнги с вечеринки?
– Сложно назвать вечеринкой распитие алкоголя с собственным начальством, но было забавно. Нет, я сбежал от Юнги.
– Оу, ну, это не в первый раз.
– Нет, ты не понимаешь. Я сказал, что он очень красивый и сбежал.
– Ты мог его этим обидеть, ты же понимаешь?
– Комплиментом? – искренне недоумевает Чимин.
– Тем, что сбежал. Знаешь, у каждого человека терпению приходит конец. Юнги, конечно, упертый и добиваться тебя может долго. Только вот не надоест ли ему игра в одни ворота.
– Я его не просил! И, вообще, мне-то какое дело до его обид! – возмущается Чимин и понимает, что своим повышенным голосом выдает себя с потрохами. – Давай не будем.
– Подожди, у меня вторая линия, – просит Хосок и переключается, оставляя Пака в тишине.
Чимин лезет в холодильник, надеясь найти там хоть какую-нибудь еду. Но с пустых полок ему машет одинокий пакет молока и два куриных яйца. Пак удивляется, потому что таким холодильник в последний раз видел еще до появления в своей жизни Юнги.
– Чимин, – доносится из телефона знакомый голос, и Пак напрягается, потому что Хосок явно напуган.
– Кто звонил? Что случилось?
– Звонил Юнги, а случилась Мина.
– Что?
– Она рожает, Чимин!!! – орет Хосок, а на заднем фоне Чимин слышит, как Мина просит его заткнуться и немедленно отвезти ее в больницу.
– Давай, друг, не паникуй, я соберу наших, и мы тоже скоро приедем.
– Чимин, – говорит, вдруг, Мина, – давай ты приедешь за мной, потому что я не смогу вести во время схваток, а мой муж в панике бегает по дому. О, треснулся головой об дверь. О, он в обмороке. Ой, смешной какой. Бля, схватка. Чимин, давай быстрее!
Вызов сбрасывается, а Пак срывается с кухни, по пути кидая сообщения друзьям. Доезжает до дома Хосока на максимальной скорости и благодарит всех богов, что его никто не остановил. Мина уже стоит возле дома, придерживая своего нерадивого мужа за талию.
– Его нааазад, – тянет она, корчась от внезапной боли. – Знала бы, что рожать так больно, заставила бы Хосока самого это делать. А то, ишь, ребенка он захотел. Мудак.
Чимин смеется с Мины, которая остается собой даже во время схваток, быстро затаскивает друга на заднее сидение и помогает его жене. В больницу старается ехать аккуратнее, но Мина постоянно кричит и обещает оторвать яйца, поэтому Чимин врубает максимальную и уже через пятнадцать минут передает матерящуюся девушку в родильное отделение, а Хосока уводят зашивать рану на лбу. Кажется, они с Юнги дальние родственники. Вскоре подтягиваются Тэхен с Чонгуком, Джин и Намджун. Сокджин косится на последнего и упрямо вздергивает нос, стоит тому лишь заговорить с ним. Зато начинает ехидно улыбаться, как только Джун переводит свое внимание на кого-то другого.
Чимин нервно измеряет шагами коридор. Он переживает так, будто рожает его женщина, а не жена лучшего друга. А потом, вдруг, встает посреди коридора и громко спрашивает:
– А где Юнги?
– Ээээ. Он тебе не сказал? – осторожно спрашивает Намджун, потирая затылок.
– О чем? – Чимин щурит глаза.
– Ну, он вернулся обратно. В Нью-Йорк.
Где-то внутри у Чимина что-то обрывается.
========== День 21. ==========
Представьте, что вы – Ким Сокджин, неожиданно, правда? Вы сидите на кухне в гордом одиночестве и ковыряетесь вилкой в уже остывшем чачжанмёне. Ваш лучший друг, Пак Чимин, второй день пропадает на работе до ночи, оправдываясь тем, что у них новые проекты. Конечно, зачем признаваться, что он злится на Юнги и себя, в первую очередь. А ваш второй лучший друг прибывает в легкой эйфории, потому что его жена родила ему двух близнецов. Сначала, правда, Хосок вопил на всю больницу, потому что «ты что, женщина, обалдела рожать сразу двоих? А я тебе говорил, что надо было ходить на узи! Но нет, зачем нам это?». На следующий день Хосок, конечно, успокоился и не отлипал от Мины и своих очаровательных малышей.
Джин глубоко вздыхает и обводит грустным взглядом свою пустую кухню. Намджуна нет в его квартире уже третий день, и Сокджин откровенно по нему скучает. Он даже не думал, что успел привыкнуть к постоянным погромам, проблемам этого большого ребенка, к его постоянному чиханию и влезанию в разговоры с любимой мамой. Та, кажется, начала что-то подозревать об ориентации сына, когда в очередной раз услышала на фоне «твои ножки потрясающе смотрятся в этих брюках», сказанное мужским, хриплым голосом. Джин тогда знатно покраснел, но в ответ лишь шикнул громко и зубами клацнул.
А сейчас Сокджин сидит один и мечтает о том, чтобы Намджун говорил все, что его душе угодно, лишь бы говорил. Джин уже тянется рукой к телефону, в десятый раз за вечер, да, когда слышит трель дверного звонка, которая разносится одинокой мелодией по квартире. Ким кидается в коридор со всех ног, а перед самой дверью тормозит и не решается открыть. Поэтому смотрит в глазок и выдыхает, даже не замечая, что успел задержать дыхание.
– И что ты здесь забыл? – спрашивает Джин, когда, наконец, открывает дверь и смотрит на гостя максимально презрительно.
– Тебя? Свое личное божество? – смеется Намджун и проходит в квартиру, будто это его дом. Хотя… это уже давно так.
– Я, кажется, сказал тебе не приходить.
Джин складывает руки на груди, еле сдерживая счастливую улыбку, которая пытается прорваться сквозь его напускное безразличие.
– Ну, а я, кажется, плевал на твои слова, – парирует Джун и топает на кухню, крича попутно: – надеюсь, у тебя есть еда.
Сокджин поправляет разбросанные чужие ботинки, аккуратно ставя их на коврик, и идет следом, в душе ругая себя за то, что ничего не готовил уже несколько дней. Когда он заходит на кухню, Намджун брезгливо ковыряет одной палочкой в холодной лапше, а потом открывает холодильник, чтобы притворно ужаснуться.
– Признавайся, тебя ограбили?
– Никто меня не грабил.
– Еда сама ушла от тебя? Иначе, где она?
– В магазине. Не знал? Еда, обычно, в магазине. Иногда она еще растет на полях, в лесу, живет в загонах, растет на деревьях…
Джин не успевает договорить, потому что его затыкают чужие губы. Намджун прижимает его к стене, крепко обнимает за талию и кусается, требуя ответа. Сокджин не шевелится, скорее, от шока, чем от нежелания или упрямства. А Намджун прерывается, внимательно всматриваясь в чужие глаза напротив.
– Ты не божество, а осел упрямый, – заключает он, нервно облизывая губы.
– Вау…
– О, в прошлый раз ты тоже так сказал.
– В прошлый раз? – удивленно спрашивает Джин, потому что он что-то не помнит никакого прошлого раза.
– Ну, когда ты напился, а я тебя спать укладывал.
– Мы поцеловались тогда? – в ужасе отшатывается Сокджин, плюхаясь на стул позади себя.
– Расслабься, ты просто пьяным взглядом наблюдал за тем, как я облизывал губы, пока раздевал тебя.
– Ой, бля-я-я.
– Божества не ругаются! – шуточно поражается Намджун, заставляя Джина рассмеяться.
– Господи, ты такой идиот.
– Идиот, который чертовски в тебя влюблен.
Сокджин краснеет, отворачивается к столу и предлагает заказать какой-нибудь пиццы. Джун на это корчится, пытается требовать нормальной еды, но в итоге соглашается, потому что Джин смотрит из-под ресниц и улыбается миленько так. Они перемещаются в гостиную, потому что пиццу обещают привезти только через полтора часа, и усаживаются перед телевизором. Вернее, Намджун усаживается, а Джин стоит в проходе и внимательно на него смотрит.
– Ну, что? – не выдерживает Джун.
– А ты всегда таким красивым был?
– Нет, это я только по средам такой неотразимый, – язвит Намджун, а Джин удивленно выгибает бровь.
– Господи, вы только посмотрите, мой фанат научился у меня сарказму. Мне больше незачем жить – ученик превзошел учителя.
Намджун смеется и встает с дивана, чтобы потянуть Джина за руку и усадить себе на колени. Тот шокировано замирает и смотрит куда-то в одну точку, боясь даже шевельнуться.
– Ты… Эээ, – теряется Сокджин, переводя взгляд прямо на Джуна, – у тебя проблема в штанах.
– О, да, все в порядке. Я просто хочу тебя.
– И с каких только пор ты смелый такой?
– С тех самых, как ты признал, что я нравлюсь тебе.
– Но я не говорил такого! – шипит Джин, но его вновь затыкают мимолетным поцелуем.
– Ты слишком много болтаешь для божества. Кстати, Чимин со мной не разговаривает.
– Еще бы! Ты, наверняка, знал, что Юнги собирается улетать.
– Но он позвонил мне уже из самолета!
– Да ну? И это не один из твоих идиотских планов? – щурит глаза Сокджин.
– Эй! Мои планы самые роскошные.
– Ну, для детского сада – да.
Намджун притворно обижается, вздергивает подбородок и отворачивается, тыкая длинным пальцем в щеку.
– Целуй! Иначе буду обижаться весь вечер.
– Вот еще! Размечтался, – усмехается Джин.
Он встает с чужих колен, но его тут же тащат обратно, опрокидывают на спину и нависают сверху.
– Сегодня трахну божество, – улыбается Намджун и целует, пока его не обругали.
Джин дергается, кусается, шипит, а потом сдается и обмякает в чужих руках. Он устал бороться с собственными чувствами. Ему нравится этот мужчина, безумно нравится, и пора прекратить это бессмысленное отрицание. В конце концов, ему уже не двадцать, чтоб ото всех нос воротить и строить из себя одну сплошную независимость. Да и секса у него давно не было, так давно, что Джин возбуждается, стоит Джуну поцеловать его в шею.
Намджун довольно улыбается, когда слышит чужой тягучий стон, и оставляет яркий засос прямо на кадыке. Ведет языком вверх, обводит скулы, прикусывает мочку уха и целует за ней. Джин в ответ дергается и прижимает мужчину к себе, впиваясь пальцами в аппетитные ягодицы.
– Ой, глядите, ему нравится, – шепчет Намджун в самое ухо, тут же облизывая его.
– Заткнись, – рычит Джин в ответ и тянется к чужим губам.
Джун отвечает мгновенно, языком в рот лезет, сплетает с чужим, зубами сталкивается и отрывается, слизывая с пухлых губ слюну. Сокджин мычит одобрительно и тянет вверх чужую футболку, чтобы снять ее и мгновенно спуститься чуть ниже, засасывая сосок. Намджун хрипло выдыхает и опускает голову, безумными глазами всматриваясь в мужчину под собой. Тот лишь улыбается хитро, ресницами хлопает и рукой оттягивает второй сосок, получая протяжный стон. Стонет Намджун потрясающе, Джин даже жалеет, что раньше не позволил этому мужчине себя повалить. Идиот. Столько упускал.
Сокджин от досады кусает сосок больно, и Джун вскрикивает, обиженно прикусывая губу. Джин поднимается вверх, дарит извиняющийся поцелуй и сам стягивает свой свитер. Намджун приподнимается и залипает, изучая длинную шею, тонкие ключицы, широкие плечи, идеальную кожу цвета песчаного пляжа и тонкую дорожку волос, которая теряется под джинсами. Он мягко целует шею, едва касается языком сосков и ведет вниз, мягко оглаживая пупок. Джин прогибается в ответ в спине. Намджун откровенно кайфует от чужой реакции на свои действия, поэтому вырисовывает узоры языком на коже под пупком, параллельно расстегивая джинсы Сокджина. Он помогает, чуть приподнимая зад, и позволяет стянуть ненужную вещь вместе с боксерами. Намджун смотрит на чужой член, который стоит, показывая, как сильно возбужден Ким, и не может удержаться от комментария:
– У тебя даже хуй божественный.
Джин приподнимается на локтях, смотрит сначала на свой член, потом на Намджуна, у которого искреннее восхищение на лице, и начинает ржать, как ненормальный, срываясь на какой-то ультразвук. Джун теряется в чужом веселье и не находит решения лучше, чем подуть на чужую головку и чуть коснуться ее языком. Сокджин громко икает и замирает, учащенно вдыхая.
– Продолжай… пожалуйста, – просит он.
Намджун усмехается и ведет языком по всей длине члена. Обхватывает головку и начинает сосать ее, опускаясь все ниже. Он проталкивает член в глотку, позволяя головке коснуться стенки горла, и утыкается носом в выбритый лобок. Намджун вытаскивает член изо рта и улыбается.
– Я благодарю сейчас небеса за то, что ты бреешь тут. У моего прошлого парня были кусты.
Джин вновь смотрит долгие секунды и начинает ржать, ударяя коленкой по ребрам Джуна.
– Ты мне весь настрой своими комментариями отбиваешь.
Намджун продолжает улыбаться и встает с дивана. Стягивает свою оставшуюся одежду и выходит из комнаты, позволяя насладиться своей обнаженной фигурой. Джин захлебывается слюной, смотря на округлые подтянутые ягодицы, длинные стройные ноги и крепкую спину. Идеальный, мать вашу.
Джун возвращается, буквально через минуту. В руках у него баночка смазки и…
– Помада? – удивленно спрашивает Сокджин.
– О, да. Та самая, в которой были измазаны твои губы, когда ты пришел пьяный домой. Я ее сохранил.
– И сейчас? – аккуратно спрашивает Джин, догадываясь, к чему все ведет.
– И сейчас мы накрасим тебе губы. Прошу тебя, – Джун наклоняется, вышептывая уже на ухо: – это так возбуждает.
Сокджин рычит и выхватывает помаду из рук, уходя в ванную. Джун садится на край дивана и легко проводит ладонью по члену, обхватывая его у основания и надрачивая себе. Джин появляется через две минуты, смущенно подходит боком, но потом разворачивается и хищно облизывается. Намджун теряется в собственных эмоциях, тянется большим пальцем и размазывает помаду по пухлым губам, специально выходя за контур.
– Блять, – шепчет он, когда смотрит на Джина.
Внизу живота начинает тянуть, а по спине пробегает толпа мурашек.
– Это очень грязно и пиздец как возбуждает, – признается неожиданно Джин и тянется руками к смазке.
Но Намджун останавливает его, ложится на спину, укладывает Кима на себя и открывает баночку, зачерпывая пальцами прозрачную субстанцию. Джун оглаживает второй рукой чужие ягодицы, целует в уголок красных губ и начинает массировать колечко ануса пальцем. Джин закусывает губу и чуть приподнимает зад, толкаясь навстречу пальцу. Намджун намек понимает и вставляет указательный на половину, позволяет привыкнуть, оглаживает стеночки, чуть карябает ногтями и чувствует, как по чужому телу проходит дрожь. Джун вводит палец глубже и своим членом начинает тереться о чужой, прижимаясь максимально близко. Джин стонет, захлебывается в боли, которая граничит с наслаждением, и двигается в одном ритме с Намджуном.
Тот вынимает палец полностью, зачерпывает еще смазки и вставляет уже два пальца на фалангу, отвлекая поцелуями в шею. Когда Джин начинает подмахивать, требуя вставить до конца, Джун не сдерживается и начинает трахать мужчину пальцами, ускоряя темп. Сокджин стонет, кусает чужое плечо и жалобно скулит.
Намджун вновь вытаскивает пальцы полностью, обводит колечко мышц, чувствует требовательный укус на шее и вставляет сразу три пальца полностью. Джин шипит, пытается соскочить, но Джун лишь крепче к себе прижимает и начинает пальцами оглаживать стеночки, попадая по заветной точке. Сокджин выгибается и застывает в безмолвном крике, подрагивая.
– Только не говори мне, что ты только что кончил, – ухмыляется Намджун.
Джин клацает зубами, а потом садится на колени и тянется рукой к чужому члену. Джун понимающе вынимает пальцы и позволяет насадиться Сокджину самому. Он лишь покорно кладет руки на чужую талию и жмурится от узости. Джин выдыхает, насаживаясь до конца и замирает, пытаясь перетерпеть боль.
– Какого хуя у тебя такой большой? – шипит он.
– Ну, такого хуя. Моего, – усмехается Намджун в ответ.
Джин показывает язык и медленно приподнимается, вытаскивая член полностью, но садится обратно и вскрикивает, когда головка проезжается по простате. Он двигается медленно, позволяя заполнять себя, растягивать. Но Намджуну это надоедает, поэтому он хватается руками за чужие ягодицы и встает с дивана, удерживая Джина навесу. Тот пытается возмутиться, но успевает лишь крепче ухватиться руками, когда Джун начинает вколачиваться в него. Пошлые шлепки тел друг о друга заполняют комнату вместе со стонами Сокджина. А Намджун лишь ускоряется, вдалбливаясь в чужое стройное тело.
Он укладывает Джина на спину, закидывает его ноги себе на плечи и вставляет под другим углом, входя глубже. Темп становится сумасшедшим, хлюпающие звуки заставляют Сокджина покраснеть и уткнуться носом в изгиб локтя. А Намджуна прет с такого смущающегося мужчины с размазанной помадой на губах, и он кончает, глубоко в чужое тело. Джин пару раз проводит рукой по собственному члену и кончает следом, чувствуя, как горячая сперма разливается внутри него.
По квартире разносится трель дверного звонка, но оба слишком вымотаны и решают, что могут обойтись без пиццы, поэтому Намджун ложится на спину, прижимая к себе Джина и мягко целуя его в висок.
– И все-таки я трахнул божество.
========== День 23. ==========
Комментарий к День 23.
Простите за долгое ожидание?)
Наслаждайтесь новой главой?)
Не знаю, ахахах, просто читайте и спасибо всем мои преданным читателям, которые не давят и ждут. Я люблю вас!
Обнимаю и обожаю ~
Давайте просто вновь представим, что вы – Пак Чимин, и вы уже пятый день не видите собственного мужа. Нет, вы не считаете дни и уж тем более не отмечаете их в календаре на прикроватной тумбочке. Просто, возможно, вам немного грустно и совсем чуточку одиноко. Все ваши друзья счастливы. Чонгук с Тэхёном собираются в путешествие по самым «горячим» странам. Хосок носится со своими близнецами, пока Мина притворяется очень уставшей после родов. Нет, она, конечно, мужу помогает, но не особо. Сказала, что это метод воспитания такой. Бросил и пусть сам выплывает. Короче, Мина теперь троих детей воспитывать будет. Намджун с Сокджином для мира вообще пропали после того, как помирились.
– И слушать ничего не желаю, – шипит Чимин в громкую связь пока выезжает с парковки, направляясь домой после работы.
– Но, Пак Чимин! – кричит в трубку Намджун, мешая разговору.
– Передай этому предателю, что я отказываюсь с ним разговаривать.
– Он не знал о том, что Юнги улетает, честно. Я ему верю.
– А я не верю вам обоим! Ты тоже предатель. Значит, ради меня ты не мог взять три дня отгула зимой, чтобы покататься на сноубордах, а тут взял! И ради чего? Ради ежечасных потрахушек? Фу, иди дружи с Тэхёном. Хотя, нет, я не буду делиться своим другом.
– Ой, прекрати вести себя, как пмсная телка.
– Я и не веду!
– А кто едет за двумя шоколадными тортами и бутылкой текилы?
– Откуда ты…
– Я – твой лучший друг, как бы ты не пытался это отрицать, – гордо заявляет Сокджин. – Жди нас сегодня вечером. Всех.
– Поддерживать пмсную телку будете? – усмехается Чимин.
– Размечтался, я еду пожрать шоколадного торта, сто лет не пробовал. Все, чао.
Джин отключается, а Чимин матерится, потому что одной бутылкой текилы и двумя тортами дело не обойдется, поэтому сворачивает в гипермаркет побольше и оставляет там треть своей зарплаты. На самом деле, он даже не расстраивается из-за этого. Ему нужна поддержка, потому что он чертово ссыкло, которое все еще бегает от своих чувств и не желает их признавать. А еще он не пишет Юнги, потому что опять же чертово ссыкло, которое боится не получить сообщения в ответ или, что еще хуже, получить что-нибудь вроде «ты мне надоел, отвали».
Чимин грустно вздыхает, тащась по лестничным клеткам с пятью пакетами в руках, лифт, естественно, работать отказался. Уже на восьмом Пак героически приваливается к перилам и решает, что пора вернуться в тренажерный зал, потому что горло саднит, а глаза от напряжения готовы выскочить из орбит и упрыгать от него по ступенечкам, подмигивая ошарашенным соседям. Чимин делает глубокий вдох и взлетает на десятый, нервно проворачивает ключи в скважинах и валится на пол, утыкаясь носом в паркет. Был бы рядом Юнги, обязательно помог бы, еще бы и ужин приготовил по инструкциям Джина, разумеется. Чимин бьется лбом о пол и завывает, протяжно так, что сосед слева начинает думать, что Пак завел песика. Ага, песика, здоровенного такого, женатого на мужике.
Чимин так безумно скучает, что от этого начинает на Юнги безудержно злиться. Как посмел он улететь после того, как Пак признался ему в том, что считает его красивым. Признался, между прочим, на трезвую голову. А это большая редкость в последнее время. И Чимин, если быть честным, уже путался в собственных мыслях и чувствах. Он и злился, и обижался, и жалел себя, и скучал, и даже проскальзывала мысль полететь к Юнги. Только для того, чтобы плюнуть ему в рожу, мол, срать я на тебя хотел, только для этого вот и прилетел, чтобы доказать.
– О, ты расстелился на полу вместо коврика? Это так мило с твоей стороны, – звучит знакомый голос позади, заставляя выползти из мыслей.
Пак скалится, потому что одному мелкому засранцу сегодня точно откусят язык.
– Конечно, жду тебя, чтобы обернуться вокруг тебя и придушить, – шипит Чимин, переворачиваясь на спину.
– Ой, сладенький, не злись. Он сегодня не получил утреннюю дозу минета, – смеется Тэхён и ложится рядом, присоединяя к испепеляющему взгляду Чимина свой собственный.
– Я уже устал тебе повторять, что не специально сломал твой чертов утюжок, – закатывает глаза Чонгук и наклоняется к пакетам, выискивая что-нибудь вкусненькое.
– А кто вчера заявлял, что ему нравятся мои кудрявые волосы? А сегодня, значит, мой утюжок не работает. Как-то подозрительно, не кажется ли вам так, мой дорогой Ватсон? – спрашивает Тэхён, разворачиваясь лицом к Чимину.
– Великолепная дедукция, мистер Холмс.
Пак смеется, крепко обнимая Тэхёна. Ким – тот самый друг, который не будет поддерживать глупыми «все наладится» или «не переживай». Он, скорее, будет нести полнейшую ахинею и притворяться полным придурком, пока не увидит на твоем лице хоть намек на улыбку. И Чимин очень это в Тэхёне любит и ценит.
– А ужин будешь готовить ты? – спрашивает Чонгук, отлепляя друзей друг от друга и укладываясь между ними.
– Не кажется ли вам странным, лежать втроем на пороге моей квартиры с открытой входной дверью?
– Ну, почему же? Зато можно пугать соседей. Здравствуйте, мистер Ши, как ваше больное бедро? – улыбается Тэхён, радостно помахивая ногой в знак приветствия.
Чонгук с Чимином переглядываются и повторяют за ним, заставляя соседа вжать голову в плечи и быстренько ретироваться, бубня что-то про злоупотребление наркотиками и алкоголем. Дружный смех разносится по лестничной клетке.
– Спасибо вам, – искренне благодарит Пак.
Друзья хлопают его по плечу и помогают встать, разбирая пакеты и утаскивая их на кухню. Вскоре по видеосвязи звонит Джун, но на экране появляется недовольная рожа Сокджина. Он жалуется, что его телефон украден и используется, как передатчик между его парнем и его любимой матушкой, которая теперь ни капли не сомневается в том, что ее любимый сыночка – мужчина благородных гейских кровей. Ким говорит, что его задница слишком болит для того, что приезжать самому и готовить, поэтому он будет руководить процессом из кровати. Чимин на заявление о больной заднице ушки затыкает и уходит переодеваться, а у Чонгука с Тэхёном глаза становятся безумными, и они садятся вплотную к экрану, требуя подробностей. Джин в ужасе отключается и перезванивает через полчаса уже самому Паку, требуя не подпускать к экрану умалишенных. Чонгук с Тэхёном дуются обиженно и угрожают экрану пластиковыми ножами.
Через два часа ужин запекается в духовке, салаты стоят на столе, а Сокджин утирает скупую мужскую слезу, потому что парни впервые не налажали и не перепутали соль с сахаром, а огурец с брокколи. Намджун появляется рядом с Кимом, сияя ярче звезд, потому что мама от него в восторге и собирается приехать знакомиться в ближайшее время. Джин орет, что только через его труп, поэтому звонок прерывается, а через полчаса приходит сообщение о том, что они скоро приедут.
– Зуб даю, что у них были минутные потрахушки, – профессионально заявляет Чонгук.
– Минутные? – Чимин удивленно оборачивается, переставая мыть посуду.
– Ну, когда вместо ругани выбираете быстрый секс, чтобы эмоции поутихли, – поясняет Тэхён, плотнее прижимаясь к своему парню, у которого сидит на коленях.
– Кажется, мне очень нужны минутные потрахушки, – делает вывод Чимин.
– Может, тройничок? – подмигивает Чонгук и начинает ржать, как конь, получая мокрой тряпкой точно в лоб.
К восьми вечера подтягиваются Хосок с Миной, малыши мирно спят в переносках, смешно морща свои маленькие носики. Чимин залипает, поглаживая крошечные ручки, а Чонгук держится в стороне, что-то шепча Тэхёну на ухо. Тот слушает внимательно, а потом взрывается смехом, получая шиканье в ответ.
– Он спросил у меня, долго ли они еще будут такими… похожими на протухшие помидорчики, – шепчет Тэхён, беззвучно умирая в припадке хохота.
– Ты рот-то закрой, животное похотливое, – рычит Мина на младшего. – Учти, сидеть с ними будешь раз в неделю, как минимум. Будешь взращивать мои помидорчики.
Хосок смеется, обнимает жену и целует ее за ушком. Чимин удивляется, когда Мина в ответ не просит отлипнуть, а дарит ответный поцелуй в щеку и блаженно улыбается.
– Мать моя святая женщина, великая многовековая война окончена?
– У нас перемирие, пока есть дети, – пожимает плечами Мина.
– То есть… пожизненное?
– Размечтался, мы их в восемнадцать лет за порог и дальше сраться, – смеется Хосок.
– Вы – страшные люди, – испуганно произносит Чонгук и жмется поближе к Тэхёну.
Дружная компания перемещается в гостиную, оставляя малышей в спальне с радионяней, а Чимин немножко подвисает, потому что младший на три секунды комочек сжимает его палец. Пак пытается не разрыдаться от умиления, крича в голове, что он мужик, поэтому вываливается из комнаты. В дверь звонят и в квартире становится на одну счастливую пару больше. Несмотря на то, что Джин постоянно морщится и ходит вразвалочку, он щедро дарит Намджуну поцелуи и с удовольствием отвечает на них.
– Ходишь, прям как я во время беременности. Пуза только не хватает, – смеется Мина.
– Айщ, все претензии к мистеру «я трахну тебя так и столько раз, что ты встанешь с кровати и свалишься», – скалится Джин, пихая Джуна, который садится сзади, притягивая мужчину к груди.
– А ты жеребец, – восхищенно произносит Тэхён, мгновенно получая подзатыльник от Чонгука.
– Ты за словами-то следи. В этом мире один жеребец – я.
– В этом мире миллион жеребцов и они – кони, Чон Чонгук, – закатывает глаза Джин.
Младший показывает язык и тянется за салатом под пристальным взглядом старшего, который тут же бьет его по руке.
– Я тебе сколько раз говорил, что сначала нужно дождаться горячего!
– Мистер зануда, – раздается шипение в ответ.
Чимин смеется и уходит вытаскивать из духовки мясо. Он задумчиво ждет, пока таймер щелкнет, оповещая о готовности, и думает, что Юнги здесь очень не хватает. Особенно, ему. Мин бы лез к нему, восхищался красотой и новенькой рубашкой, помогал бы по кухне. Да и вообще был бы просто рядом, позволяя Чимину не чувствовать себя так одиноко.
Пак начинает злиться вновь, потому что до появления Юнги он себя никогда одиноко и не чувствовал. А теперь? Падла.
