Текст книги "Разведись со мной за тридцать дней (СИ)"
Автор книги: - Ruby -
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Просто представьте, что одним теплым летним утром вы просыпаетесь, сладко потягиваетесь, во рту у вас помойка от вчерашней попойки, справа незнакомое мужское тело, а на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо. Представили? А теперь орем что есть мочи, потому что вы Пак Чимин. И вы – натурал.
Не сказать, что Чимин не был азартным или не любил дурацкие авантюры. Он, правда, к своим двадцати восьми годам многое испробовал и сейчас своей жизнью был вполне доволен, потому что достойная работа со стабильным заработком, верные друзья и хороший секс с красивыми молоденькими девушками по пятницам. Что еще нужно для счастья?
Но как продолжать жить, если…
– Джин, я, кажется, вышел замуж, – шепчет Пак в телефон, аккуратно приподнимая одеяло, чтобы убедиться, что они оба голые. – Твою ма-а-ать.
На другом конце провода ему вторят вслед, потому что Сокджин думает, что Чимин шутит. Ведь друг женитьбы боится, как огня. И сначала Джину кажется, что он ослышался. Потому что как может выйти замуж тот, кто по логике должен жениться? А потом Сокджин вспоминает, что Чимина неделю назад пригласил в Лас-Вегас его школьный друг, поэтому на всякий случай уточняет:
– Чимин, это не смешно. Напоминаю, что ты парень и натурал, и ты не можешь выйти замуж, потому что мы не в мире омегаверса. Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
– Я знаю, Джин. Но я вышел. И то, за что я вышел, лежит рядом и… О, боже. Джин, оно открыло глаза и моргает. Мне страшно.
– Я просто оставил тебя одного на неделю, а ты уже натворил дел. Делай ноги, я вылетаю следующим же рейсом.
Телефон отключается, и в комнате повисает тишина. Чимин пытается не дышать и вообще слиться с белым постельным бельем, но он кореец, и кожа у него при всем своем огромном желании с белым не сольется. Тело, лежащее рядом, шевелится и разворачивается на бок, внимательно изучая лицо Пака. Чимин не уступает и внимательно изучает в ответ. Тело – кореец. И от этого почему-то хочется выдохнуть, но не получается. Еще у тела напротив ярко-голубые волосы, карие глаза с необычным разрезом, тонкие губы и светлая бледная кожа. Да, тело вполне могло бы слиться с постельным бельем, но оно не пытается. Оно приподнимает подушку и усаживается поудобнее, одеяло сползает, оголяя узкие плечи и подтянутый плоский живот. Чимин краснеет и пытается отвернуться, но голова будто примерзла и не двигается.
– Давай сразу начистоту. Я проверил наши паспорта пару часов назад, да, мы женаты. Нет, я не помню, как это произошло. Меня зовут Мин Юнги, приятно познакомиться, Пак Чимин. Да, я гей. И, нет, я не дам тебе развод.
Чимин молчит, вернее, пытается говорить, но вместо слов из него рвутся непонятные звуки вперемешку с отборнейшим матом. Пак пытается ответить что-то вразумительное, как-то разобраться в сложившейся ситуации, но получается лишь:
– Какого хуя?
Да, он весьма красноречив. Где здесь дают приз за лучшее знакомство с собственным мужем?
– Хорошо, вести конструктивные разговоры ты не в состоянии, понимаю. Давай начнем с простого. Что ты вообще помнишь?
Чимин пытается ответить нормально, честно. Он даже пытается напрячь мозг и на самом деле что-нибудь вспомнить, но из горла упрямо лезут одни и те же звуки.
– Какого хуя?
– Ага, продвижения у нас никакого. Давай так, я иду в душ, а ты пытаешься договориться со своим языком, который явно заклинило. Позже мы попробуем поговорить еще раз.
Тело, которое назвалось Мин Юнги, вылезает из-под одеяла и шлепает босыми ногами в ванную. Чимин невольно прилипает взглядом к обнаженной худощавой фигуре и следит за ней, пока не хлопает дверь, и громкий звук не отрезвляет его. Пак сглатывает, мотает головой и делает то, что умеет лучше всего – следует совету Джина. Чимин вскакивает с кровати, но тут же садится обратно, потому что все тело нещадно ноет, а зад горит так, будто его всю ночь жарили на костре. Парень хватается ладонями за лицо. Один факт известен точно – этой ночью он прекрасно играл роль пассива. Хочется выть в голос, но Чимин все же перебарывает себя, находит в кресле свои синие брюки, на торшере обнаруживается белая рубашка, на полу валяется любимая красная бабочка. Пак носится по комнате, словно торнадо, и уже через десять минут хлопает входной дверью. Натягивает оксфорды на босую ногу, потому что носки так и не нашел, и бежит к лифту так стремительно, будто за ним гонится маньяк.
На улице Чимин выдыхает, осматривает отель, из которого только что выскочил, зачем-то запоминает название и лезет в телефон, чтобы позвонить человеку, который сможет хоть что-нибудь объяснить.
– Намджун! Ким Намджун, не вздумай сбрасывать мой звонок! Где ты?
– О, новоиспеченная женушка, – в трубку смеются, и Чимин готов убивать.
– Я тебе такую женушку устрою, когда встретимся. Я спрашиваю, где ты?
– Я в студии. Ты можешь приехать ко мне на квартиру, тебя встретит моя домработница. Накормит, уложит спать, а к вечеру я приеду, и мы обо всем поговорим.
– Мне нужно забрать машину. Как назывался вчерашний клуб?
– Какой из? – в трубку вновь смеются, и Чимин все еще хочет убивать.
– Я тебя придушу, Намджун! От тебя одни проблемы. Что в школе, что теперь – ничего не меняется.
– Ладно, плюшка, не фырчи. Твоя машина на подземной парковке моего дома, мой водитель вчера позаботился об этом. Не кипятись, сегодня все равно ничего уже не изменишь. Он ведь не даст тебе развод?
– Откуда ты…
– О, Чимин-и, я знаю Юнги всю свою жизнь, он не отпускает то, что ему нравится, – отвечает Намджун. – Прости, мне нужно работать. Сейчас скину адрес, до вечера.
Паку хочется задать еще миллион вопросов, но вызов сбрасывают, и он гневно прожигает телефон взглядом. Потом понимает, что это бесполезно, ловит такси и радуется, что бумажник до сих пор в заднем кармане, а не вывалился в номере, пока он собирался с космической скоростью.
Водитель попадается тихий, а музыка в салоне ненавязчивая и приятная, поэтому Чимин прислоняет горячий лоб к прохладному окну и тихо ненавидит Ким Намджуна. Тот всегда был занозой в заднице. Они дружили в школе, несмотря на то, что Пак был на год младше, послушным и прилежным учеником, а Намджун был раздолбаем, который интересовался только своими песнями и всевозможными рэп-баттлами. Но еще Намджун был добрым, заботливым и чертовски умным, хоть и не пытался это показать. После школы Чимин остался учиться в Корее, а Намджуна заметил на одном из рэп-баттлов какой-то крутой продюсер и позвал в Лас-Вегас учиться и позже работать в одной из его студий. Пак в этом ничего не понимал, но за Джуна ужасно радовался, хоть и осознавал, что, скорее всего, дружба их закончится. Но дружба не закончилась: Ким постоянно писал, звонил в скайпе, приезжал по праздникам и на каникулы; после третьего курса университет Чимина предложил ему продолжить обучение в Лос-Анджелесе, и он с удовольствием за эту возможность ухватился. И тут уже у обоих не осталось времени на встречи, потому что Намджун открывал свое дело, а Пак усердно учился и искал работу, чтобы остаться в Америке навсегда. Эта страна привлекала его своим свободолюбием и раскрепощенностью, а Лос-Анджелес привлекал своим безграничным Тихим океаном.
Поэтому, когда в пятницу вечером Джун позвонил и пригласил провести выходные в Лас-Вегасе, Чимин согласился без раздумий, прыгнул в машину и уже через четыре с половиной часа сидел с другом в ресторане. Согласился-то без раздумий, а оказался замужем и мечтал убить Намджуна и их многолетнюю дружбу.
Когда такси прибыло по указанному адресу, их встретил район с элитными многоквартирными домами. Чимин закатил глаза и легко улыбнулся, потому что Джун всегда тяготел к роскоши и любил тратить деньги. Пак тоже мог позволить себе дорогие апартаменты, но намного больше ему нравилась его двухкомнатная уютная квартирка с видом на океан. На входе его встретила домохозяйка друга, приятная женщина, которая очень напоминала его бабушку. С ней Чимин сразу нашел общий язык и в хоромах друга смог почувствовать себя вполне комфортно. Его накормили, показали ванную и предложили одну из гостевых комнат. Там уже Чимин смог расслабиться, и пожалеть себя несчастного. Очень хотелось позвонить Тэхёну с Чонгуком, но сладкая парочка, с которой он познакомился уже в Лос-Анджелесе, умотала на неделю домой в Корею, и отвечала на звонки лишь раз в два-три дня. И только для того, чтобы узнать, что Чимин в порядке, а Хосок не развелся со своей Миной. Хосок-то со своей Миной не развелся, а вот Чимин был совсем не в порядке, поэтому звонить не стал, но сообщение все-таки отправил.
Кому: Ким(Чон) Тэхён-и
Я знаю, что у вас 5 утра, но я тут знатно накосячил и нуждаюсь в вашей помощи. Пожалуйста, позвони мне, как проснетесь. И не слюнявь Чонгука во сне, он это ненавидит.
Пак удовлетворенно выдохнул, перевел взгляд на палец с кольцом и тут же снял его, отбрасывая подальше на тумбочку. Никогда в жизни он его больше не наденет. Вот приедет Намджун и все ему объяснит, а к вечеру как раз и Сокджин прилетит и сможет что-нибудь придумать. Он же адвокат, он знает, как их развести без шума и грязи. Чимин еще несколько минут проклинал судьбу, а потом уснул за секунду, потому что голова на самом деле нещадно болела с самого утра.
Его разбудил телефон, который вибрировал возле самого уха и ужасно давил на барабанные перепонки.
– Алло, – ответил Пак, все еще находясь между сном и реальностью.
– Что ты натворил, Чимин? Кот из дома – мыши в пляс! В следующий раз я заберу тебя с нами, чтоб неповадно было. Будешь печь вместе с моей мамой пироги и вязать с бабулей свитера, понял?! – Тэхён обладал уникальной способностью пищать в стрессовых ситуациях, обладая при этом низким бархатным голосом.
– Тэхён-а! Ты получил мое сообщение! Я в беде, дру-уг, – мгновенно проснулся Чимин и сел на кровати, все еще морщась от боли в заднице.
– Это мы уже поняли. Рассказывай, человек-катастрофа. Почему в каждую нашу поездку ты вляпываешься в неприятности? – спросил Чонгук, видимо, они были на громкой связи.
– Когда это я вляпывался? – возмутился Пак, в душе радуясь, что оба друга его слышат.
– А кто в прошлый раз прижег пальцы утюгом? А в позапрошлый не ты ли умудрился отравиться неизвестно чем? А полгода назад кто сломал руку, просто перепрыгивая через ограду, м? – Чонгук отчитывал его через телефон, а Чимин сомневался, что этот парень младше его на два года. Больше было похоже, что это Пак тут шестнадцатилетний несмышленыш.
– Все, ладно, я понял! Поня-я-ял! Тэхён, уйми своего папочку.
– Ой, а откуда ты знаешь, что я так его называю?
Чимин приложился головой о стену, потому что он этого не знал и не собирался, если честно.
– Так, забыли. Проблема в том, что я, чуваки, вышел замуж.
Если он надеялся услышать в ответ крики, ругань или хотя бы смех, то чертовски ошибся, потому что в ответ была лишь гробовая тишина. Перед глазами не хватало лишь перекати-поля для полной картины.
– Ребят, алло.
– Чимин, если это шутка, то мы не оценили, – произнес, наконец, Чонгук.
– Да кто таким шутить будет? – психанул Чимин, вскакивая на ноги. – Ай.
– Ким Сокджин таким шутить будет.
– Я похож на Джина? Или слишком с ним переобщался? – Пак нервно зашагал по комнате, периодически поскуливая от боли.
– Да что ты скулишь, как будто тебя всю ночь трахали?
– Потому что меня всю ночь трахали! – вспылил Чимин, плюхаясь многострадальной задницей прямо на холодный паркет.
– Чонгук, заказывай билеты! Мы немедленно вылетаем в Лос-Анджелес.
– Тэхён, мы не вылетаем в Лос-Анджелес, у нас билеты заказаны на понедельник, куда ты собрался?
– Но Чимина изнасиловали и насильно женили на себе!
– Тэхён-а, не утрируй! – взмолился Пак. – Я звонил, чтобы вы помогли мне, а сейчас мы должны с Чонгуком успокаивать тебя. Я просто вышел замуж и переспал с каким-то парнем.
–Что значит просто?! Что значит каким-то? Ты его даже не знаешь?!
– О-о-о, Чимин-а, мы перезвоним, у Тэхёна шок, – рассмеялся Чонгук и отключился.
– У Тэхёна шок, а я тут радугой, что ли, ссу от радости? – огрызнулся Чимин темному экрану.
– Ну, радугой можешь и не ссать. Но можешь объяснить, почему сбежал, – раздался за спиной знакомый голос.
Юнги гнусавит, и это ужасно раздражает. Чимину хочется затолкать в его рот кляп. Но вместо этого он разворачивается, широко улыбается и цедит:
– Я убью собственного мужа.
========== Все еще день 1. ==========
Комментарий к Все еще день 1.
Автор ужасно загнался днем, почти отказался писать дальше, но передумал и вот вам новая глава^^
Обнимаю и обожаю~
Просто представьте, что вы сидите на кухне друга детства. Напротив ваш новоиспеченный муженек, за спиной суетится домохозяйка с ужином, справа тот самый друг детства, а вы пытаетесь скатиться под стол, чтобы на четвереньках выползти из квартиры. Потому что вы все еще Пак Чимин, и все еще мечтаете убивать всех вокруг. Кроме домохозяйки, конечно, она варит роскошный кофе.
Нет, вы не подумайте, Чимин не гомофоб. Он вообще вся и всех на этом белом свете любит и уважает. Но, во-первых, он все еще натурал. Во-вторых, привычный уклад жизни его устраивал на все сто два процента. В-третьих, быть мужем какого-то Мин Юнги? Увольте!
– Мы можем начать разговор, – тактично намекает Намджун.
Он пришел из студии около получаса назад и наткнулся на весьма занимательную картину. Юнги стоял напротив двери одной из гостевых комнат, подпирая стенку, и явно веселился, а с противоположной стороны двери раздавались вопли несчастной женушки.
– Мучаешь парня? – Джун лениво стянул с себя светлый пиджак, присаживаясь рядом с другом на пол. – Я предупреждал, что он тебе просто так не дастся. Но не думал, что ты на нем женишься.
– Я сам офигел, когда в паспорта посмотрел. Он меня, конечно, зацепил, но я собирался подбивать клинья медленно, шаг за шагом. И сначала испугался, а потом решил, что это даже забавно. От ненависти до любви же, как известно, один шаг, – Мин подмигнул, усаживаясь рядом и прекращая вслушиваться в разъяренные вопли жертвы. – Сказал, что убьет меня, а потом выпнул из комнаты и начал покрывать отборным матом.
Юнги усмехнулся собственным воспоминаниям. В тот единственный раз, десять лет назад, когда он мельком увидел Чимина в импровизированной студии друга, Пак приклеил к себе его взгляд. Он за что-то отчитывал Намджуна, хмурил темные густые брови, постоянно запускал свою маленькую ладошку в светлые волосы и умилительно надувал пухлые губы. Юнги тогда стоял возле закрытой стеклянной двери и не дышал, потому что ему казалось, что Чимин – божественное наваждение, которое исчезнет, если издать лишний звук. Но Пак не исчез, а Юнги на следующий день ждали Нью-Йорк и дуэт с популярным рэпером, поэтому воспоминания о прекрасном создании убрались в дальний ящик, а на первый план вышли карьера и случайные связи (оказывается, американцев дико возбуждают корейские геи). Через полгода после удачной записи Юнги познакомился с молодым и талантливым продюсером, посоветовал ему Намджуна и таким образом устроил будущее лучшего друга. Только с приездом Джуна вернулось и воспоминание о прекрасном создании, с которым Намджун порывался его познакомить. Но Мин решил, что в Америке нет места для людей из прошлого, которые даже не были частью его жизни, поэтому отказался и забылся в работе.
И все шло, как по маслу, пока Юнги не улетел неделю назад в Корею по работе, а Намджун не прислал радостное сообщение, что Чимин приедет на выходные. Мин сначала даже не понял, кто такой Чимин, а потом Ким прислал фотку, и все пошло… По пизде все пошло, что уж стесняться. То ли Юнги устал от случайных связей, то ли десять лет назад была любовь с первого взгляда, но в тот же день были куплены билеты в Лас-Вегас, а образ нынешнего Чимина начал являться во снах. Яркие рыжие волосы, глаза-улыбки, все те же полные губы и подтянутая фигура в одних пляжных шортах. Черт его знает, почему Намджун выбрал именно эту проклятую фотографию, но на ней был совсем не восемнадцатилетний пухлый милый пирожок, на ней был взрослый мужчина с пронзительным взглядом, острыми скулами и невыносимо красивым бронзовым загаром. Юнги за эту неделю бесконечных мокрых снов показалось, что он вернулся в свой пубертатный период, когда даже дерево кажется сексуальным.
– Ты бы вчера себя видел, когда Чимина разглядывал в клубе, – усмехнулся Намджун, вытягивая друга из мыслей.
– В каком из?
– Я с утра так же пошутил, но он шутку не оценил. В самом первом, в который примчался, как полоумный. В глазах блеск и безумство, в теле напряженность, в мозгах, наверное, каша была. Я тебя первый раз таким видел. Ты ж обычно спокойный, как удав.
– Я должен был посмотреть на причину своих мокрых штанов по ночам.
– И женить на себе, да? – съязвил Джун, прислушиваясь к тишине за дверью. – Успокоился.
– И не надейся, это он кислородом запасается для следующей гневной тирады. Но я не против, мне нравится слушать его голос.
– Пак Чимин, мы можем вечно слушать твои причитания. Юнги вообще тут растекается от твоего писка, – хохотнул Намджун, получая подзатыльник. – Но мы идем на кухню пить чай, а ты можешь присоединиться к нам попозже, если хочешь разобраться в ситуации.
– Я хочу развода! – послышалось с обратной стороны.
– А он тебя не хочет, – крикнул Мин и поплелся за другом на кухню. – Я все еще пью черный кофе.
– Без молока и сахара. Чимин тоже, – усмехнулся Ким.
В итоге Пак вышел через пятнадцать минут, злой и обиженный на весь мир. Кольца на безымянном пальце не наблюдалось, на что Юнги только улыбнулся, а Намджун понимающе кивнул. Чимин же упорно делал вид, что кроме домохозяйки в доме никого не существует и вел разговор только с ней. После того, как Джун предложил начать разговор, Пак тяжело выдохнул и перевел взгляд на друга.
– Я буду говорить только в присутствии адвоката.
– Чимин, не веди себя так, будто тебе пятнадцать. Такое иногда случается. Люди по пьяни женятся, – Намджун пожимает плечами, притягивая к себе чашку с чаем.
– Если не хочешь, чтоб я откусил тебе язык, то лучше замолчи. Вообще ты во всем виноват! Я же говорил тебе, что не пью крепкий алкоголь, – шикает Пак, взмахивает рукой и опрокидывает на себя чашку с горячим кофе. – Черт!
– Ты такой неловкий. Это так мило, – смеется Юнги и тянет Чимина к раковине, чтобы охладить обожжённую руку.
– Айщ, отойди, чудовище.
– Чимин-а, будь мягче со своим супругом, – забавляется Намджун, наблюдая, как Пак брыкается.
– А еще у тебя все те же маленькие ладошки. Сейчас пущу сентиментальную слезу, – продолжает насмехаться Мин, удерживая чужие руки под холодной водой.
– Я тебе сейчас покажу, на что способны маленькие ладошки!
– Ой, будь уверен, ночью ты мне это уже показал.
Чимин расширяет глаза, и будь он котом, у него бы точно шерсть встала дыбом, но он лишь краснеет и бросает неловкий взгляд на домохозяйку, которая смущается и убегает к домофону, который так кстати заверещал.
– Господин Ким, тут некий Ким Сокджин, – раздается вскоре.
Кулак Пака замирает в нескольких сантиметрах от улыбающегося лица Юнги, и резко меняет направление в сторону коридора.
– Джи-и-ин. Открывайте скорее, это мой адвокат.
– Он не шутил, – смеется Намджун и идет вслед за другом.
Юнги продолжает улыбаться, все еще ощущая в своей руке чужую маленькую ладошку. Горячую маленькую ладошку. Горячую маленькую ладошку его мужа Чимина. И от этого хочется пищать ярой фанаткой, потому что плевать, что Пак его ненавидит, он готов побороться за его любовь.
Чимин вылетает на лестничную площадку, цепляется за Сокджина и виснет на нем пандой. Ким смеряет его тяжелым взглядом, а потом ерошит волосы и отчитывает, словно мамаша. Намджун же подходит к ним вплотную и немигающим взглядом изучает Джина. Пытается найти в нем изъян, но не находит. Мужчина кажется ему идеальным: высокий, стройный, изящные длинные руки, обтянутые полупрозрачной белой рубашкой и черные волосы с красными прядями.
– Ты – божество? – произносит Намджун, прерывая Джина и заставляя посмотреть на себя.
– Нет, я – Ким Сокджин, друг этого оболтуса, а вы?
– Ким Намджун, друг детства этого оболтуса.
– Намджун, значит.
Джин просто произносит его имя, а Джуну хочется поставить это на повтор. Потому его имя, сорванное с этих губ, звучит так правильно и красиво, что хочется жмуриться от восторга.
– Обмен любезностями закончен? Могу я спокойно развестись? – стонет Пак и встает между двумя друзьями, отодвигая их в разные стороны.
– Чимин, зайди внутрь, – просит Юнги и встает рядом с ним.
– О, так это ты женился на моем друге, – Джин улыбается, внимательно изучая Мина.
Джин улыбается, Намджун кончается как человек, Чимин толкает Юнги внутрь квартиры, а домохозяйка прикрывает смешок рукой и уходит ставить чайник.
Стрелки на часах показывают одиннадцать вечера. Намджун все еще кончается как человек, когда Джин улыбается.
– Ким Сокджин, в конце-то концов, мы сможем с ним развестись?
– Ну, Юнги против, как я понимаю.
– Ага. Я ему развод не дам, – Мин ухмыляется.
– А тебе тогда вообще никто не даст! – злится Чимин. – Я тебя прокляну, чудовище.
– Ну, развестись в одностороннем порядке можно, если один из супругов считается без вести пропавшим, если один из супругов утратил дееспособность, если один из супругов осужден по приговору суда с назначением реального наказания свыше трёх лет. В противном случае, тебе придется обращаться в суд, – разъясняет Джин, потирая переносицу.
– Мне нравится идея с потерей дееспособности. Тебе что отрубить, руку или ногу? А может все и сразу? – язвит Чимин, чувствуя себя загнанным в угол. – У меня нет времени носиться по судам – новый проект на носу. Мин Юнги, чтоб тебя, я хочу развестись!
– А я не хочу, – пожимает плечами Мин и отхлебывает уже холодный кофе.
– Красивый, еще и умный, – искренне удивляется Намджун, складывая руки в замок и двигаясь поближе к Джину.
Сокджин ежится под внимательным взглядом и отодвигается к краю стула. Джун ему симпатичен, потому что высокий, длинноногий, сумасшедшие ямочки, каштановые волосы в модной укладке и невыносимо красивые руки. У Джина кинк на руки, что уж скрывать. Но Намджун смотрит на него, практически не мигает и ловит каждое слово, а Сокджин к такому не привык, и его это ужасно раздражает.
– Я не зверек в зоопарке, прекрати, пожалуйста, на меня пялиться.
– Джун, не отвлекай его! От тебя и так слишком много проблем, – злится Чимин.
– Прошу заметить, что я тебя насильно замуж за него не тащил.
– Ага, меня тащил не ты, а алкоголь, который подливал ты!
– Мда, сделал из меня крайнего, – усмехается Джун и замечает на лице Джина проскользнувшую улыбку.
Чимин смотрит немигающим взглядом, сжимает и разжимает кулаки, а потом резко встает и выходит с кухни.
– Задолбали! Джин, мы уходим, – доносится из коридора.
– Опять по-английски? – смеется Юнги. – Ты не сможешь бегать от меня вечно.
– Ты на него запал, – констатирует Джин, внимательно разглядывая Мина.
Он ему нравится, чисто как потенциальный ухажер Чимина. На Юнги дорогой костюм, у него приятный низкий голос, красивые лисьи глаза, а еще он чертовски уверен в себе и своих действиях. Невнимательному и неосторожному Чимину нужен рядом такой человек. Осталась лишь одна проблема – натуральность лучшего друга.
– Я буду втихаря за тебя болеть, – тихо произносит Джин, получая улыбку Юнги.
Чимин застревает в проеме, уже одетый в свою одежду, и смотрит на Сокджина тяжелым долгим взглядом, полоумно улыбаясь.
– Я сяду за двойное убийство. Двойное убийство мужа и лучшего друга.
========== День 2. ==========
Просто представьте, что вы проезжаете около 367 км под рой мыслей в голове, громкую музыку и взгляд лучшего друга, который испепеляет. Проезжаете, а возле самого дома понимаете, что все документы остались в Лас-Вегасе. В том проклятом номере, в котором у вас была жаркая ночь (вы не уверены, потому что не помните) с вашим новоиспеченным мужем. Вы говорите об этом лучшему другу, а он заливается своим тюленьим смехом, и ваше желание убивать просто зашкаливает в эти выходные.
– Ты же понимаешь, что твое поведение больше подходит младшекласснику, – нравоучительно говорит Джин, когда перестает биться головой о спинку сидения от смеха. – Могли ведь поговорить и прийти к какому-нибудь консенсусу.
– Бла-бла-бла, ты моим лучшим другом становился, чтоб нотации читать? – устало передразнивает Чимин.
Он не хочет слушать ответ, поэтому выходит из машины, переходит дорогу, снимает оксфорды и зарывается ногами в прохладный песок. Легкий шум океана и свежий воздух приводят в чувства. Чимин не любит города без большой воды рядом. Ему нужна какая-то немыслимая сила рядом, чтобы чувствовать себя живым и счастливым. Да, океан не разведет его с мерзким Мин Юнги, но позволит расслабиться на несколько мгновений и забыть, что он гребаная женушка.
– Прекрати убегать от проблем, Пак Чимин, – произнес Джин, присаживаясь рядом прямо на мокрый песок. – Совсем не понравился?
– Кто?
– Юнги.
– Я его разглядывал что ль? Я вообще о нем ничего не знаю и знать не желаю. Мерзкое создание, которое хочет нарушить мой спокойный ритм жизни. Я скучаю по Тэхёну. Он бы пожалел меня, обнял, купил бы огромный пакет чипсов и вместе со мной обматерил бы этого козла, – произнес Пак, надувая от обиды губы.
Да, Чимин был взрослым мужчиной со стальными мышцами и уверенной позицией по жизни, но иногда очень хотелось поплакаться в жилетку и пожаловаться на мерзкую судьбу, которая подсовывает всякие гадости. А жилетку свою подставлял только Тэхён, потому что мягкий, добрый, верный и вообще солнышко. Хосок, вон, тоже солнышко, но он сам скорее прибежит плакаться в жилетку, потому что беременная Мина выносит мозг вот уже девятый месяц. Чонгук тоже солнышко, но с таким страшным мужским стержнем, что скорее даст подзатыльник и насоветует Юнги подлянок сделать. Но в конце концов на помощь примчался Джин, который старший самый, который рядом с самого первого дня в Лос-Анджелесе, который умный до рвотных позывов иногда, но который никогда не жалеет, а только советы налево и направо раздает и зубами скрежетать заставляет, потому что всегда и везде прав. Мудак.
– Ну, материть Юнги и обнимать тебя я не буду, а вот чипсов купить могу. Ой, погоди, время ж три ночи. Не могу, прости, – ехидно улыбнулся Сокджин, получая пинок от друга.
– Делать-то что теперь? Мне паспорт позарез нужен будет в понедельник и без прав я ездить не смогу. Удивительно, что нас на трассе никто не остановил.
– Позвони в отель. Вдруг они находили. Название помнишь?
– Ага, – Чимин радостно кивнул, потому что его любовь к запоминанию незначительных деталей наконец пригодилась.
– Только позвони с утра, часиков в семь-восемь. Не буди людей, дай поспать.
– Джин, это отель. У них круглосуточно кто-то за стойкой.
– А вдруг он решил прикорнуть именно сейчас, а ты его разбудишь? – искренне спросил друг.
– Ты обладаешь поразительной способностью проявлять безбашенную заботу о незнакомых людях, но близким хрен с джемом и не забудьте сверху сиропчиком полить. Что за несправедливость? Забота нужна мне. Прямо здесь и прямо сейчас! Давай, заботься обо мне, – возмутился Чимин, расправил руки и топнул ногой для пущего эффекта.
– Вроде двадцать восемь лет, а все туда – ребенок. Пойдем, горе луковое, я уложу тебя спать и дам попить горячего молока, – усмехнулся Сокджин, поднимаясь и отряхивая брюки от песка.
– Правда? – Пак сузил глаза, топая следом.
– Ага, испеку тебе печенье и подоткну одеялко. Надеялся, что я это скажу? Размечтался, иди стели мне в гостиной, домой уже не поеду.
– А я бы не отказался от твоего печенья с шоколадной крошкой, – обиженно заметил Чимин, непроизвольно облизываясь.
Джин готовил так, что пальчики можно было не просто облизывать, но и сгрызать их вместе с остатками еды. Мина все время причитала, что он отбирает у нее титул готовящей женщины в их сугубо мужской компании. То есть ты, конечно, одна у нас утонченная, прекрасная, с грудью и бабскими замашками, но, прости, Сокджин готовит лучше. Чонгук вообще готов был кастрюлями есть стряпню Джина, объясняя это растущим организмом. Ага, растущим. В двадцать шесть лет правда, но все еще растущим.
– Я так люблю свою квартиру, – любовно сказал Чимин, оглядывая комнаты из коридора.
– Иногда мне кажется, что квартира – единственное, что ты в этой жизни любишь, – усмехнулся Джин и полез в шкаф за постельным бельем.
– Еще я люблю океан и твои печенья с шоколадной крошкой, – улыбнулся Пак, подмигивая.
– Так, пошел вон из моей гостиной. Никаких печенюх на ночь. Ты ж худеть собирался.
– Я замужем, нахрена теперь стараться?
– О, начал шутить над собственной проблемой. Возрадуемся и возликуем, наш Пак Чимин вернулся. Я так счастлив, брысь отсюда. Спать хочу.
– Печенья не печет, толстым называет, не жалеет, из собственной гостиной выгоняет, за моего врага болеет, – перечислял парень, стоя уже перед закрытой дверью. – Ты что за друг такой?
– Лучший! – раздалось с другой стороны, и вскоре послышался нещадный храп.
Джин умел потрясающе быстро вырубаться и отвратительно громко храпеть. И Чимин очень бы хотел, чтоб Намджун в него влюбился, они бы съехались, и Джуну пришлось бы всю жизнь этот храп слушать. Вот это была бы сладкая месть.
Чимин похихикал собственным мыслям, принял быстрый освежающий душ и уже через десять минут засыпал в собственной удобной кровати. Идеально и никаких тебе Мин Юнги рядом.
***
Пак давно подумывал поменять мелодию дверного звонка, но руки все никак не доходили, о чем он сейчас очень жалел, упрямо утыкаясь носом в подушку и проклиная того, кому не спится в девять утра в выходной.
– Джин, открой! – заорал Чимин, ударяя рукой в стену.
– Сам открывай! Твоя квартира – твои гости, – раздалось в ответ.
– Будь проклят тот день, когда я решил, что дружить с этим тридцатилетним говнюком прекрасная идея, – прошипел Пак, стряхивая себя с кровати.
Звонок упорно продолжал звенеть, и тот, кто был за дверью, либо намеревался взорвать барабанные перепонки хозяина квартиры, либо мечтал о долгой и мучительной смерти от него же.
– Чимин-и! Ты живой? Руки-ноги целы? Он тебя обижал? Давай подадим в полицию, – заверещал знакомый голос, мгновенно поднимаясь от баса к тенору.
– Да, у него все еще шок. Да, мы сдали билеты и взяли на день раньше. Да, я дико голодный и знаю, что Джин-хён у тебя, – устало улыбнулся Чонгук, впихивая своего парня внутрь, и потопал в гостиную. – Поднимай свою тридцатилетнюю задницу, Джин-хён, и иди пеки панкейки.
Возмущенный вопль Кима Чимин уже не слышал, потому что яростно тонул в объятиях Тэхёна, который материл Юнги такими словами, что Пак невольно краснел.
