Текст книги "Бытовые проблемы Комиссии (СИ)"

Автор книги: Rosario D.Volor Cry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Ну ты и придурок… – Сам себе сказал Харгривз, уныло усмехаясь.

Он мог бы, и даже хотел, поубиваться ещё часа два, но, перечитав открытку уже в двадцатый раз, решил вспомнить самые сопливые и романтические фильмы, что довелось ему видеть за свою долгую жизнь. Пусть и было их немного, но и этого хватило, чтобы Пятый, наконец-то, решился погрузиться в атмосферу Рождества, до которого оставался, на его ужас, всего день.

Впервые в жизни он взялся за упаковочную бумагу, разноцветные ленты и мишуру. Сказать, что Пятый лишь сильнее возненавидел праздник, означало ничего не сказать. Всё валилось из рук, бумага рвалась в самых ненужных местах, скотч не отклеивался от пальцев. В какой-то момент психанул и выкинул подарок из окна, не забыв ещё и выстрелить в него. А там испортились ещё четыре подарка. Ему хотелось орать и жалобно выть, ведь ничего не получалось сделать толкового, а как понял, что до конца рабочего дня осталось меньше получаса, так и вовсе запаниковал. Но всё же смог собрать себя в руки и, взяв фиолетовый бант, побежал в отдел метафизики, напрочь забыв о своей способности.

– Ингрид! – Его встретил угрюмый учёный, что остался один в лаборатории. – А… а где…

– Мисс Трафэл минут десять назад покинула отдел.

Не сказав ни слова, Харгривз вновь сорвался и помчался за девушкой, надеясь, что она не успела далеко уйти. Проклиная неожиданно выпавший снег под ногами и декабрьский ветер, что морозил легкие при беге, Пятый бежал в сторону дома, где жила учёная, когда не было нужды выходить на задания в качестве Агента.

Как же он был рад, когда увидел впереди Ингрид, неспешно шагающую по протоптанной дорожке – ловила рукой крупные снежинки. Он часто подмечал, что как бы она не изменилась под натиском времени и пыток, она всегда оставалась нежной и хрупкой натурой, окруженной медленным снегопадом.

– Ингрид! – Выкрикнул, заставляя девушку испугаться и обернуться. – Прошу, подожди!

– Пятый? Ты же умеешь перемещаться? – Она взглянула на запыхавшегося Пятого, на его покрасневшие от холода щеки и руки. – И вообще, ты почему не оделся теплее?

Пока что-то недовольно говорила, он ударил себя по лбу и тут же оказался перед ней, вынуждая чуть ли не поскользнуться от неожиданности. Но Пятый быстро обнял за талию и притянул к себе. Молча смотрели друг другу в глаза, выпуская клубы белого пара, правда от Харгривза шёл так, будто парень был паровозом. А ещё его трясло, только не было понятно, от волнения или же холода, от которого вряд ли мог спасти обычный костюм. Заметив, как посинели губы, Ингрид вытащила из большого пакета массивный длинный шарф и шапку, которые быстро натянула на парня, после чего запустила ладони к себе в карманы.

– Вроде уже давно взрослый, – пальцем аккуратно стёрла влагу с тёмных усов. – А до сих пор не знаешь, как нужно одеваться зимой?

– Да всё я знаю, – огрызнулся Пятый.

– Тогда что же такого случилось, что ты, взрослый человек с необычной способностью, забыл переодеться и бежал в мороз?

– Ты, – Он выпалил буквально первое, что пришло ему в голову, ведь до жути взволновался, когда вспомнил, по какой причине он побежал за ней.

Трафэл с непониманием смотрела в зелёные глаза и пыталась вспомнить, что успела за сегодня такого сделать, но потом заметила, как из нагрудного кармана торчали фиолетовые ленточки.

– Молодой человек, вы точно мой любимый Пятый Харгривз, которого иногда мне хочется придушить? – Она аккуратно вытащила бантик, которым легонько ударила парня по носу.

– Нет, – замялся буквально на миг, но потом виновато улыбнулся и, забрав украшение, привязал к одной из тёмных прядей. – Я – подарок от идиота, что очень сильно провинился.

– Так и хочется выкинуть назло ему, – призналась девушка после недолгого молчания. Вот только стоило ей заметить, как от неё увели взгляд, мягко коснулась ладонью колючей щеки. – Но я же не тот идиот.

Пятый рассмеялся, услышав тихое хихиканье от возлюбленной. Он был готов простоять с ней так хоть всю ночь, однако мороз дал о себе знать, заползая под тонкую ткань костюма. И пусть он старался подавить дрожь, от голубых глаз было сложно что-то утаить.

– Со мной домой. Живо.

Харгривз быстро переместился в ванную. Она забрала шарф с шапкой и включила кран, заставляя парня погреться в воде. Пусть и нехотя, но он всё же согласился, наслаждаясь тем, как расслаблялись замерзшие конечности. Правда грызущая мысль от признания, что девушка могла бы выбросить его подарок в ответ, не давала покоя. Но она имела на это полное право – с этим было сложно спорить. Но всё это отошло на второй план, когда он, закутавшись в тёплый халат, что был оставлен на крючке, вышел в гостиную.

Над окнами были развешаны гирлянды в виде звезд и полумесяцев, что своим приглушенным светом слабо освещали комнату. В углу на табурете стояла маленькая ёлка, украшенная только красными шарами. Запах хвои дурманил и успокаивал, но больше покоя привносила, сидевшая в кресле, девушка, что в руках держала крупную чашку.

– Колумбийский, как ты любишь, – Ингрид похлопала по подлокотнику, приглашая сесть рядом.

Но Пятый не решался сделать даже шага, скидывая своё ватное состояние на то, что слишком долго просидел в воде. Нервно кусал изнутри щеки и сжимал руки в кулаки. А стоило по щеке скользнуть небольшой капле, почувствовал, как пальцем мягко смахнули слезу.

– Не плачь, мой свет, – прошептала Ингрид, заглядывая возлюбленному в глаза, что были полны влаги, от которой те блестели ещё больше под светом гирлянд.

– С чего ты… – Шмыгнув носом, Пятый потёр щеки, но лица тут же коснулись её ладони. – С чего ты решила, что я плачу?

– А что тогда? Вы таете, Мистер Снеговик? – Пошутила Трафэл, но увидела, как тяжело парень задышал, явно сдерживаясь. – Дорогой…

Медленно обвив шею руками, Ингрид притянула к себе Харгривза, чувствуя его дыхание на коже. А затем крупные капли, спадавшие на плечо. Дрожащие руки, что стискивали ткань домашней майки. И слышала, как через слёзы Пятый пытался что-то сказать, но тут же давился собственными словами и сильнее прижимал к себе девушку. А она лишь гладила по тёмным волосам и нашёптывала нежности.

– Прости, что так расклеился, – наконец успокоившись, произнёс парень, глядя на девушку покрасневшими глазами. – Просто…

– Всё хорошо, – утирая его щёки, ответила Ингрид. – Рядом со мной ты можешь быть каким угодно. – На секунду она даже пожалела о своих словах, когда увидела поджатые губы. – Ну всё, милый, не плачь. Всё же хорошо.

– Спасибо тебе…

– Было бы ещё за что благодарить.

– Ты – лучший подарок за всю мою жизнь, – признался Пятый, накрывая губы девушки нежным поцелуем.

***

– Сколько раз слушаю эту историю и столько же убеждаюсь в том, как же сильно ты изменился, – признался Клаус, поедая засохший попкорн и клюкву с нитки.

– Дядя Клаус! – Вскрикнула Долорес, что кропотливо делала гирлянду в кругу родни.

– У нас ещё две миски с этим добром, дорогая, – успокоил дочь Пятый, что сидел между ними и сдвигал угощения по нити.

– Но меня удивляет факт того, что вы не всегда извращенцы, – призналась девушка, шлёпнув дядю по руке.

– Мы не извращенцы!

– Вы извращенцы, – в один голос сказали Дол с Клаусом.

– А я говорю, что нет!

– Братец, признай, Вы с Ингрид – больные на голову маньяки-извращенцы. Но, хочу сказать, иногда я завидую тебе, – со странной улыбкой заговорил бывший главарь секты.

Пятый медленно перевёл взгляд полный яда и скрипнул зубами, ведь знавал, какими практиками в своё время занимался родственник. Но тут же выпрямился и потянулся за ножом для масла, когда увидел, как Ингрид, с покрасневшими от мороза щеками и блестящими от растаявших снежинок волосами, обняла мужчину со спины и поцеловала в висок.

– Ты не в моём вкусе, – ласково сказала она, больше успокаивая и убеждая в этом супруга.

– Ах, дорогая, ты разбиваешь мне сердце, – театрально вздохнув и прикрыв глаза ладонью, произнёс Клаус.

– Не переигрывай, – огрызнулся Пятый и натянуто улыбнулся, когда брат закрыл рот на воображаемый замок и выкинул ключ от него.

– Так, детвора, я докупила свечи и ленты, поэтому, будьте добры.

– Мам, мы ещё не закончили…

– Пойдем, куколка моя ненаглядная, – повесив на шею объеденную гирлянду и захватив попкорн с ягодой, Клаус потянул девушку за руку. – Твоим родителям нужно кое-что обсудить.

Долорес долго сопротивлялась, но стоило мужчине указать не на простой шарик из омелы, а на целый веник, девушка тут же округлила глаза, правда не успела крикнуть очередное “Извращенцы!”, как её увели прочь из кухни.

Тихо смеясь, Ингрид скинула на спинку стула пальто, пока Пятый ставил на стол пакеты с недостающими для печенья ингредиентами. Делал вид, будто его задел их короткий диалог, пусть и прекрасно знал, что девушке и в самом деле не был интересен его брат. Просто ждал, когда она подойдет сама, благо ждать пришлось недолго.

– Я знаю, что ты улыбаешься, – прошептала она ему в шею, обнимая со спины. – А ты знаешь, что из всех Харгривзов мне нравишься только ты.

– Еще бы! Живых Харгривзов не так много осталось, – Пятый усмехнулся, медленно разворачиваясь к супруге, дабы не нарушать объятий.

– С чего у вас начался разговор о том, что мы с тобой любители всяких непотребств?

– Дол попросила рассказать о нашем с тобой первом совместном Рождестве, —запустив руку в чуть влажные рыжие волосы и поглаживая большим пальцем щеку, он мягко коснулся уголка алых губ.

Он любил эту историю и каждый раз вспоминал о ней, стоило декабрю сменить ноябрь. Хотя продолжал скептически относиться к самому торжеству, но ради неё, а потом и дочери, Пятый с начала месяца начинал готовить подарки и доставал украшения. Даже заменял в этот период кофе на банановый какао, которое Ингрид, правда, изначально готовила для маленькой Долорес. Но больше всего в этот период он любил гирлянды, что они включали каждый вечер, когда оставались наедине.

– А я уж думала из-за украшений, – она указала на потолок.

– А что с ним не так? – Удивился Харгривз, якобы не понимая, в чем дело.

– Омелу вешают на кухне и над входной дверью.

– Так я и повесил на кухне.

– Мой свет, ну не по всему же периметру потолка! – Ингрид не удержалась и рассмеялась. – Сколько веток ты ободрал для этого?

– Видимо недостаточно, чтобы оценили по достоинству мои старания.

– Мне нравится, – призналась она, заползая пальцем под ворот домашней водолазки и притягивая Пятого к себе. – Спасибо тебе.

– Мы же будем соблюдать традицию?

Ей стоило лишь улыбнуться, чтоб мужчина прижал к себе супругу и, с неугасаемой страстью, прильнул к губам. И плевать на печенье, что в этот день они так и не испекли, на крики Клауса о помощи, ведь Долорес хотела лишить его попкорна, на шум упавшей елки, что уронили в соседней комнате. Они просто погрузились в тот морозный день, когда снеговик растаял от любви.

========== Diamant (Романтика; Флафф; Привязанность; Семьи) ==========

– А можно мне уволиться? – Интересуется учёная, разбираясь с последними отчетами.

– Прости, дорогая, но будет проще и лучше уволить сотню других работников.

Роль руководителя отдела дарила не столько власть над людишками, сколько ответственности и работы сверхурочно. Постоянные отчеты, частые объяснительные, огромное количество больничных. Всё это нужно было разбирать, ведь оставь хоть одну бумажку непроверенной, минута, и этих бумаг уже целая гора – вот и несёт всё домой.

А Пятый хоть и был начальником, умудрялся проводить мирные выходные вечера в гостиной и играть на акустике – его способ медитировать и расслабиться. А ещё это причина белой зависти со стороны девушки. Но она постоянно напоминала себе о том, что супруг частенько задерживался допоздна в офисе, поэтому имел полное право наслаждаться своим отдыхом.

– Наконец-то, – потягиваясь в кресле, вымученно стонет Ингрид.

– Ты хорошо поработала.

Не видит, но по интонации понимает, что Харгривз за её спиной улыбается. И надеется, что он не усмехается над косматым рыжим пучком, который от частых ёрзаний по спинке размахрился и походил теперь на какого-то зверька.

– Тебе сделать чай? – Интересуется Пятый, переставая играть.

Но девушка вместо того, чтобы ответить, лениво поднимается с места, устало садится у ног возлюбленного и устраивает голову на коленях, сложив под неё руки. А он, пусть неуверенно, распускает ей волосы – резинка слишком сильно стягивает – и пропускает пальцы через мягкие пряди.

– Сыграй мне что-нибудь, – тихо просит девушка, прикрывая глаза.

– Как пожелаешь, – отвечает после недолгого молчания.

Поудобнее устраивает гитару и начинает медленно играть перебором, а Ингрид краем глаз наблюдает, как огрубевшие тёмные пальцы танцуют по струнам. Мелодия тихая, спокойная, очень знакомая, но не получается вспомнить. До тех пор, пока Харгривз бархатом своего нового голоса не поёт на немецком.

Пересекаются взглядами, и девушка чувствует, с какой светлой тоской и любовью произносятся слова чужой песни. Пусть и в первый раз, когда Пятый ознакомился с композицией, выразил своё негодование на тему того, что песня ему не по вкусу. Но выучил.

Вот и поёт исключительно для неё. Смотрит в чуть прикрытые глаза и словами песни, в ласковом шепоте, вторит о красоте и притяжении своей слушательницы. Только вместо просьбы отпустить, странной не совсем рифмой просит об обратном.

Doch bitte umarme mich

Как только гитара затихает, Ингрид чувствует, как он склоняется к её лицу и, нежно целуя в лоб, произносит слова, от жара которых по коже пробегают заметные мурашки.

– Но ты нечто большее, чем просто драгоценный камень.

Накрывает лицо волосами и тихо пищит, отчего Харгривз, прикусив губу, пытается подавить смех. Ему нравится наблюдать, как возлюбленная смущается, ведь ему это кажется безумно милым. Вскоре успокаивается и дарит улыбку, которую Пятый воспринимает, как что-то необычайно прекрасное и неповторимое.

– Сыграй, пожалуйста, ещё раз…

– Только при одном условии.

Как только поднимает голову, он хлопает по дивану, приглашая сесть повыше и покомфортнее. Ингрид лениво поднимается и забирается рядом, прижимаясь в этот раз к плечу, но парню мало – демонстративно отводит руку с гитарой в сторону, а другой уже хлопает по коленям.

– Ты серьёзно? – Тихо смеётся она. – Я же буду меша…

– Сесть, живо, – смотрит и говорит строго, но тут же рассыпается, когда слышит насмешливый вздох.

Садится к нему на колени и кладёт голову на плечо, уткнувшись в шею. Прижимается к груди и прикрывает глаза, как только возвращают в руки гитару. Играет медленнее – всё же непривычно перебирать струны и обнимать – но из-за этого девушка засыпает быстрее. Голос сладко убаюкивает, а тепло тела приятно согревает.

Хрипло что-то лепечет, наблюдая приятные сны, а Пятый не замечает, как сам начинает клевать носом. Его дурманит приятный запах её шампуня, гипнотизирует мирное дыхание. А стоит почувствовать, как супруга теснится к нему, обняв за шею, то вскоре засыпает сам, прижавшись щекой к рыжей макушке.

Они видят один и тот же сон. И Долорес легко понимает это, глядя на мирные улыбки родителей, что спокойно спят, сидя на диване, и обнимаются. Уже слишком взрослые для подобных нежностей, но она не может не улыбнуться, когда спокойных лиц касаются тени весеннего вечера. Ей не хочется нарушать идиллию, поэтому накрывает их небольшим пледом и оставляет наедине.

Комментарий к Diamant (Романтика; Флафф; Привязанность; Семьи)

Пусть и с запозданием, но небольшая зарисовка по случаю Дня Св. Валентина (´｡• ᵕ •｡`) ♡

Вдохновлено песней Rammstein – DIAMANT

========== “I’m a Barbie girl” (Юмор; Привязанность; Семьи; Aged down; Соблазнение / Ухаживания; Воздержание) ==========

– Пап, прекрати нервничать, – устало вздохнула Долорес.

Харгривз уже минут пятнадцать сидел в кресле и агрессивно тарабанил пальцами по подлокотнику. На первый взгляд могло показаться, что он был на что-то зол. В этом была доля правды, но больше переживал из-за возлюбленной, что час назад ушла из дома, так как какой-то чудила из лаборатории позвонил в девятом часу вечера, умоляя приехать. Ингрид не сказала, по какому поводу её так срочно вызвонили, однако быстро собралась и ушла. Вот так. Без объяснений.

– С таким лицом и тоном она могла говорить только с метафизиком, но никак не с любовником, – попыталась успокоить Дол, но быстро пожалела о своих словах.

– Любовник может быть метафизиком, – с явно желчью ответил собеседник.

– Ты до такой степени не доверяешь собственной жене, с которой ты в браке двадцать два года?

– Я не доверяю этим ублюдкам, – он резко ударил по подлокотнику кулаком.

Брюнетка вздрогнула от неожиданного действия, поэтому, не желая лишний раз выводить отца на какие-либо резкости, сместила внимание на телефон, вибрирующий в кармане. “Мама”.

– Да, слушаю, – девушка нахмурилась, но тут же открыла рот, не издавая ни звука, так как абонент настойчиво просил не задавать лишних вопросов, а лишь отвечать на его собственные. – Д-да, он дома и не спит.

– Дай-ка мне сюда трубочку! – Пятый скрылся в голубой вспышке, но тут же оказался перед дочерью, протягивая руку к устройству.

– Папа хо… Стой мам! – Дол перевела взгляд на горящие ядовитые глаза мужчины.

Он медленно склонился к девушке, и без того понимая, что звонок сбросили. Хорошо у него не было способности прожигать что-либо взглядом, иначе от Долорес осталось бы лишь мокрое место. Но его внимание переключилось на входную дверь, которую с тихим скрипом попытались открыть. Харгривз тут же переместился.

– У меня слишком много вопросов к вам, миссис Траф… эл…

Пятый грозно выставил указательный палец, желая отчитать супругу за неожиданный уход из дома. Да только лишь спустя мгновение заметил, что на уровне, где должно как бы быть любимое лицо, была пустота.

– Харгривз-Трафэл, – поправил нежный детский голосок. – Я тут.

Опустив глаза, парень заметил, что перед ним стояла девчонка лет тринадцати, что всячески отводила от него взгляд. Пришлось даже наклониться, чтобы разглядеть лицо.

– И как это произошло? – Он не знал, как позволялось реагировать.

Хотелось наорать – как никак, а вопрос об уходе ночью всё ещё оставался открытым. Смеяться, так как ситуация была крайне нелепой. Умиляться, ибо он ранее не знал, что в юные годы его супруга была такой очаровательной крохой. И прикоснуться. Но последнее явно было лишним.

– Неудачный эксперимент. Взрыв. Оторванная половина туловища. И вуаля. Я снова подросток.

Всё это она говорила с красочным выражением лица и эмоционально жестикулируя. Да только всё ещё отводила глаза. Будто о чём-то врала или недоговаривала. Оттого Харгривз положил ладонь на мягкие рыжие волосы и плавно задрал ей голову.

– Мне ментально всё ещё за семьдесят, так что имей в виду, я способна сломать тебе руку, – грозно ответила Ингрид, не желая смотреть на мужа.

– А мне физически чуть больше тридцати. Так что угадай, кто в выигрыше.

– Убери, – прошипела девочка.

В этот момент к родителям переместилась Долорес. Пусть она и знала, что что-то случилось с матерью, но она и подумать не могла, что изменения будут такого плана. Да и вся картина в целом смотрелась крайне странно: мужчина под два метра ростом, с сомнительной улыбкой держит руку на голове явно несовершеннолетней девочки.

– Пап… убери от неё, пожалуйста, руку, – неуверенно заговорила брюнетка. – Ты похож на…

Харгривз понял, как именно выглядел со стороны, потому быстро одернулся. Ему было с лихвой достаточно того, что родная дочь считает его конченным извращенцем. Ещё статуса растлителя малолетних не хватало.

– Я бы ничего ей не сделал, – начал оправдываться парень.

Но стоило ему вновь посмотреть на омолодившуюся супругу, наконец-то смог пересечься с ней взглядом. Стало очень некомфортно. А дикостью сам момент наполнился, когда он склонился к лицу и заметил, как Трафэл залилась краской и через приоткрытый ротик тяжело задышала. Теперь всё встало на свои места – кое-кто переживал острую фазу пубертата.

– А вот она может, – Пятый усмехнулся, наблюдая прелестную картину смущения.

– О чём ты? – Увы, но до Долорес ещё пока не дошло.

– Мы можем стать свидетелями того, что семидесятилетняя красотка в теле тринадцатилетки изнасилует взрослого мужика.

– Этому телу пятнадцать! – Забавно, что никак не забеспокоили речи о возможных извращениях от её же лица.

– И в этом возрасте ты прелестная малышка, что дышит мне чуть выше пупка.

– Зато мне не надо вставать перед тобой на колени – ширинка прям перед лицом.

Молчание, прерываемое тихим хихиканьем рыжей извращенки. Вот теперь-то засмущались Харгривзы. И если реакция Долорес была вполне предсказуемой – она завопила в голос, прикрыв горящее лицо руками. То вот на Пятого было смотреть куда интереснее, ведь парень очень редко поддавался такому стыду. Лицо горело, взгляд в пустоту, наивные попытки что-то произнести. Ингрид очень любила, когда её супруг впадал в такой ступор.

– У этого тела очень много достоинств, – тонким пальчиком она поймала его за ворот домашней водолазки и притянула к своему лицу, желая коснуться губами щеки. – А в сочетании с моим нынешним опытом… ох…

– Спишь сегодня с Долорес.

– ЧТО?! – В одной тональности воскликнули девушки.

– Спишь с Дол. Дверь на ключ. Следи за ней! – Отчеканил приказы Пятый, чувствуя серьёзную угрозу.

– Хорошо, – Ингрид убрала руку и направилась в спальню дочери, но напоследок произнесла. – Приятной ночи на холодных простынях, Харгривз.

Сначала он не понял этого выпада, но как только собрался лечь спать, то быстро всё осознал. Этой ночью он, на огромной кровати, спит один. Впервые за двадцать с лихом лет. Действительно холодно. Холодно и чертовски одиноко.

– Гадство! – Он ударил по матрасу кулаком. – Харгривз! Ты прожил в Апокалипсисе столько лет! Один! Ты выдержишь ночь-другую!

Нет. Не выдержал.

То нога затекла, то лежал неудобно, то подушка слишком холодная, то другая пахнет Ингрид. От безысходности даже хотелось завыть. Но он должен был справиться! Он – Харгривз! А Харгривзы со всяким дерьмом справлялись!

Не справился.

***

– Что за?..

Дабы мать не сбежала и ничего не учудила, Долорес решила “вспомнить детство” и разделить с Ингрид кровать. Благо учёная без лишних слов и пререканий нашла сменную одежду и, нырнув под одеяло, быстро уснула. Но для Дол ночь выдалась неспокойной, так как её разбудил странный шорох.

Она на локтях приподнялась и посмотрела на мать, что мирно спала. А потом на отца, что сидел на полу у кровати и пристально смотрел на рыжий затылок. Не заметив чего-либо странного сквозь пелену сна, легла обратно. Но мозг всё же щёлкнул.

– Ты чего здесь делаешь!? – Как можно тише и недовольнее прошипела Долорес, подрываясь с места и устремляя взор на незваного гостя.

Пятый приложил палец к губам и шикнул.

– Не шикай на меня! Какого чёрта ты тут забыл!?

– Не могу уснуть… – признался парень.

– А ну живо свалил к себе! Ты всё больше тянешь на маньяка!

– Можно я хотя бы на полу у вас посплю?

– Пошёл вон!

Что-то недовольно пробубнив, он встал на ноги и телепортировался к себе. Сон как рукой сняло. В общем-то, как и желание вообще что-либо делать.

***

– Выглядишь отвратно.

Харгривз оскалился, когда на кухню спустились девушки. Не сказать, что ему было в новинку не спать, но буйный куст вместо привычной прически и затёртые дёргающиеся глаза выдавали с потрохами. Да и агрессивное постукивание пальцев по столу было не на пустом месте.

– Как спаслось, мой свет?

Трафэл всегда была отличным провокатором. Могла как обозлить на весь мир, так и возбудить до состояния, что можно было хоть на месте к стенке прижимать. И именно на второе она давила с особой силой: мило улыбалась, касалась непривычно маленькими ладошками его плеч, тихо смеялась за спиной.

– Прекрасно, милая.

– Я рада, – она чмокнула супруга в щеку и села за стол, когда Долорес поставила тарелки с овсянкой и чашки с чаем.

Завтрак прошёл в гробовом молчании и негромком звоне посуды. И Пятый был бы только рад, чтобы до вечера всё так и прошло – без лишних звуков. Но не учёл того факта, что девчонка могла всё сделать и без слов, оттого, якобы случайно, потерлась о его ногу своей.

– Ингрид, – сдавленно прохрипел парень, громко отставляя кружку. – Прекрати.

– Я же ничего плохого не делаю, – Трафэл обиженно надула губки. – Или что, мне уже нельзя к тебе прикасаться?

Если скажет, что нет, нельзя, то потом девушка будет специально обходить его стороной ещё с неделю. А если скажет, что пусть трогает, то самолично повесит на шею табличку с ненавистным прозвищем. Лучше было б игнорировать данное поведение, но тяжело и вымученно вздохнул, когда девочка провела по собственным губам кончиком языка и подмигнула.

– Ты же понимаешь, что она тебя провоцирует? – Обеспокоенно поинтересовалась Долорес.

– Папочка прекрасно это понимает, – лукаво улыбаясь, ответила за супруга Ингрид, наблюдая, как тот всё сильнее начинал нервничать.

– Не называй меня так в этом теле, – он попытался утопить взгляд в кофе, да только рука его тряслась, а лицо постепенно наливалось краской.

– Как? Папочкой?

Парень поперхнулся горячим напитком, после чего грозно взглянул на нарушительницу спокойствия. Его буквально трясло от каждого слова, которое она произносила. Ведь если раньше девушка заводила такую сомнительную игру, то он мог всё это быстро закончить – с огромным удовольствием сдавливал ей горло и перемещал в спальню. Сейчас же делать подобное было чревато. Но как же хотелось затащить её на стол… Нельзя, Харгривз!

– Приятного аппетита! – Прорычал Пятый перед тем, как встать с места и покинуть кухню.

***

Пришлось терпеть многозначительные взгляды и прикосновения ещё пол дня. И как бы хозяин дома не старался, у него никак не получалось побыть в тишине и покое. Правда не потому, что Ингрид ходила за ним по пятам. Тут быстрее он начинал преследовать – за столько лет отношений глупо говорить о том, что он не привязался к ней. Пусть и иногда эта связь походила на петлю на шее, но парень никогда не был противником асфиксии.

А Трафэл в радость его выводить, оттого нашла старую школьную форму Долорес с гольфами и во всём этом щеголяла по дому. Специально обращалась не по имени, а “папочка”. Ну а если парень усаживался в кресло с книгой или бумагами, то она демонстративно залезала к нему на колени, прижимаясь к груди спиной.

Больше всего страдала Дол, которая не по своей воле становилась свидетелем сомнительных соблазнений. Но она же была тем спасительным кругом и якорем, что помогал Харгривзу держать себя в руках. Ей даже стало как-то жалко отца, который так не хотел пасть в её глазах. А за мать было стыдно. Очень.

– Когда тебе уже вернут тело!? – Сорванным голосом поинтересовался Пятый, когда во время готовки девчонка решила попробовать салат и чересчур вызывающе облизнула ложку.

– Спасибо что напомнил, папуль, – придерживая юбку сзади, Ингрид подпрыгнула, чтобы поцеловать мужа в колючий подбородок, и в припрыжку пошла собираться.

Как только совратительница ушла с кухни, Пятый сполз на колени к холодному полу, закрыв лицо руками, и протяжно завыл в истерике.

– Крепись, отец, – не слишком утешающе произнесла Долорес, хлопая родителя по плечу.

– Она меня в могилу сведёт!

– Быстрее приведёт тебя к эрекции, с которой ты сам не справишься.

– ААААААА!!! ТЫ НЕ ПОМОГАЕШЬ!

***

Трафэл пришла домой, вернув своё привычное взрослое тело, чему Харгривз был, несомненно, рад, ожидая супругу у дверей. Но толика разочарования всё же мелькала в зелёных глазах. И подобное было бы грешно не заметить, оттого Ингрид мягко улыбнулась, расстегивая пуговицы пальто снизу вверх.

– Всё восстановили. Перенос прошёл успешно. Вот только… – Она отвела в сторону низы верхней одежды, показывая максимально короткую юбку, которая совсем недавно ей была ниже колена. – Сменку забыла.

– Дол, – протянул Пятый и, не глядя на дочь, всучил ей свой бумажник. – У тебя есть две минуты.

– О чём ты? – Замешкалась Долорес, не понимая, почему отец дал ей деньги. Потому перевела взгляд на мать, что скинула пальто и стояла в той самой школьной форме.

– Папочке пар спустить надо, – усмехнулась учёная, протягивая дочери кожанку. – И ждать он уже явно не хочет.

Когда же до неё дошло, а от предоставленного времени терпения оставалось чуть меньше минуты, девушка звонко закричала, услышав командный тон отца, что уже начал расстёгивать ремень.

– ЖИВО!