Текст книги "Бытовые проблемы Комиссии (СИ)"

Автор книги: Rosario D.Volor Cry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== Вас стучаться не учили, придурки!? (Элементы юмора, Воспоминания, Нецензурная лексика, Асфиксия, Секс в публичных местах) ==========

– Почему я должен всё для вас разжёвывать?!

Пятый и до возвращения в Комиссию любил на всех орать, но стоило ему занять пост Куратора, как частота недовольных и оскорбительных криков на различных идиотов повысилась десятикратно.

Агенты, менеджеры, метафизики, Совет Директоров – все они в зелёных ядовитых глазах были лишь шайкой безмозглых придурков, неспособных нормально выполнять свою работу. От него получал нагоняй каждый, кто хоть немного не справлялся с порученными обязанностями.

– Катитесь отсюда, болваны! – Скомандовал Пятый двум менеджерам, что решили обсудить с ним план подавления демонстрации студентов в Праге в 1989.

– Какой же он лютый, – еле слышно прошептала женщина в сером платье, подходя к двери, но тут же громко завизжала, когда открыла дверь и увидела Куратора, что успел переместиться из-за стола.

– Вас слишком хорошо слышно. Впредь, держите свой язык за зубами, Сьюзен.

– Да, мистер Пятый.

Прищурившись, парень проводил своих посетителей взглядом и вернулся за стол. Кипа бумаг, возвышавшаяся над ним, словно Пизанская башня, заставляла обреченно вздыхать. Но Работа есть работа. Пусть и слабо, но всё же его радовала мысль о том, что всё это нужно было просто подписать, а не до последней строчки изучать документы.

Да он долго шёл к этому. Потом и кровью, больше, конечно, второй жидкостью, но выбивал себе свободу. Иногда даже ловил себя на мысли, что зря ушёл тогда с Шепардом. Сколько же он страдал… Куча иголок по всему телу, долбанные провода, намотанные на пальцы, таблетки, которых с каждым днём становилось всё больше. Самым страшным было для него ловить себя на мысли, что он перестал ощущать боль, ведь это означало несколько исходов: он не выдержал и умер, сейчас заряд тока увеличат или же над ним будут ставить другой эксперимент. Чаще всего это был второй вариант – тело просто было одним сплошным больным куском плоти, следовательно, надо было бить по одному конкретному месту.

Спустя месяц опытов появились жуткие мысли и кровавые картины, мелькавшие каждую ночь в кошмарах. Его разрывало на части из-за них, оттого и голова начинала гудеть, стоило перед сном не выпить дополнительную дозу снотворного. Как простреливал кому-то голову, выдавливал глаза, проталкивал иглы в дёсна. А потом он понимал, что творил всё это с самим собой. И это приносило ему мерзкое наслаждение – видеть, как юная версия самого себя страдает.

Каждый раз такие сны, даже спустя годы, завершались его собственным надрывным криком и ледяным потом, стекавшем по спине. Его трясло, иногда даже забывал, как дышать. В панике касался собственного тела, проверяя, не торчит ли где-нибудь кусок стекла или проволоки, которыми он пробивал собственную плоть насквозь. Но сирень, витавшая рядом с ним каждую ночь, сладко дурманила и приятно успокаивала, как и мягкий шёпот девушки, ради которой он на всё это согласился. Он прижимался к ней всем телом, жмурясь, пока царапал сам себе кожу на руках, проверяя, не очередной ли это сон.

– Прости… это всё… – шептала Ингрид, гладя по тёмным волосам.

– Прекрати. Не из-за тебя, а ради нас, – вторил Пятый в сотый раз, утыкаясь в тёплое девичьи плечо.

– Но тебе же плохо, – она аккуратно целовала в висок и ждала, пока он успокоится.

– Я справлюсь, не переживай за меня так, – парень смотрел ей в глаза, как только паника и остатки кошмара покидали его голову. – Позволишь отвлечься от боли, мой свет? – Произносил прямо в девичьи губы перед тем, как поцеловать и, крепко обняв, повалить обратно на кровать.

Пусть ментально ему и было под семьдесят, крепкое молодое тело открывало ему многие двери… и не только двери. Чем, в общем-то, он с удовольствием пользовался, пусть и жжение в теле от экспериментов не хотело затихать. Оттого и придавал им сомнительные плюсы, которые были, пусть и частично, очень даже мирными. Одним из таких стало то, что он больше не смущал напарницу своими гольфами и синими шортами, что теперь на нём смотрелись как бельё. И то, что теперь она смотрела на него снизу вверх, пока ходила по их дому босиком или в чёрных тапочках – это было мило по его странным меркам. Увы, но да, он стал тем, кто приравнял насилие к страсти и любви.

Он обожал и ненавидел погружения в собственные воспоминания, но они придавали его новой жизни дополнительный смысл. Они помогали скоротать время, когда проходили различные совещания и встречи. Нет, он всех внимательно слушал и даже умудрялся вставить своё веское слово, однако никто же не мог прознать о том, что их строгий и психованный Куратор, в глазах которого все были жалкими опарышами, одной рукой не колено начёсывал, а занимался совершенно другими вещами.

От очередного такого погружения его отвлёк громкий стук в дверь. К счастью или сожалению, но его посещали в редких случаях. А сейчас, когда он прижимался лбом к холодной поверхности стола, руку слишком резко сжал в кулак, а собственный внутренний стон ударился о барабанные перепонки, это был ещё и малоприятный визит.

– Кого бы вспомнить… – шипя от злости, пробубнил себе под нос Пятый, вытягивая руку из собственных брюк. – Так, представь голого Пого. – Он скривился от фантазии, после чего застегнул ширинку и выдохнул. – Отлично. Кто прокосячился в этот раз?! Входите!

– Добрый день, Куратор! – Мужской голос был резким и мерзким, как, в общем-то, у всех мужчин-работников метафизического отдела. – Разрешите пройти!

– Вы уже вошли, а послать вас в задницу немного рановато и в то же время поздновато. Присаживайтесь.

– Благодарю! – Метр с кепкой в белом халате плюхнулся на противоположный стул, который с мерзким скрипом он подвинул чуть ближе к столу.

– Так в чём..?

– Мисс Трафэл опять за своё!

Пока коротышка со слюной изо рта рассказывал про очередной неудачный опыт с человеком и новым устройством для перемещений во времени, Пятый пытался вспомнить, о ком же именно говорил его незваный гость. Но стоило тому сказать о том, что рыжеволосая причина мощного пожара является не самым лучшим кандидатом на роль начальника отдела, то Куратор тут же протянул многозначительное “Аааа”. К собственному стыду, он редко обращался к Ингрид по фамилии.

Теперь же, когда таинственная Трафэл обрела лицо, то слушать о том, как бесновалась его возлюбленная стало веселее. В красках представлял, как девушка схватила одного из своих подчиненных и заставила испытать изобретение, которое даже толком проверить не успели. О да, было забавно в голове наблюдать за тем, как бедолага возгорелся и носился по комнате, а учёная лишь стояла и записывала данные, периодически окрикивая коллегу замедлить бег.

– Вы простите, конечно, но в этом нет ничего смешного! – Коротышка явно любил нарушать полёт фантазии. Улыбка с лица Пятого тут же сошла на нет. – С этим нужно что-то сделать! Иначе так лаборантов вообще не останется.

– Это уж точно, – подавив смешок, ответил юноша, поправив старую растянутую жилетку, что осталась на память о былых деньках, когда он щеголял в теле шестнадцатилетнего мальчишки. – Возвращайтесь в отдел и пригласите ко мне Гр… мисс Трафэл.

– Разберитесь с этим, пожалуйста!

– Да разберусь я! Проваливай, слизняк!

Ждать пришлось недолго, когда метафизик зашаркал прочь из кабинета, а на его месте оказалась девушка в почерневшем халате. Как же сильно отличалась его малышка Гри от безумного учёного, у которого нет и крупицы жалости по отношению к коллегам. Хотя она на это имела полное право – долгие годы они были её персональными мучителями, пока Пятого не привели под рученьки и не посадили на её место. А сейчас, вся такая строгая и серьёзная, непослушные кудри собраны в крупный пучок, бледное аккуратное лицо перепачкано сажей, как и шестигранные стёкла тёмных матовых очков, а тонкие, искусанные им самим, губы покрыты толстым слоем бардовой помады – следы своей страсти парень пытался оставить везде, где только мог.

– Вызывали?

Даже голос был другим, когда девушка оказывалась на работе. Пусть и говорила всё так же тихо, но отстраненно и без каких-либо ноток настроения. И смотрела она на него и не на него одновременно, словно не хотела пересекаться взглядом с очередной шестерёнкой их огромного механизма.

– На вас поступила жалоба. Не в письменной форме, конечно, однако жалоба есть жалоба, – Пятый немного помолчал, после чего решил встать и пересесть на край стола рядом с провинившейся. – Что же мы будем с вами делать, мисс Трафэл?

В этот момент он понял, что ему безумно нравится обращаться к ней по фамилии, будто так он указывал на своё превосходство, смотрел на неё с высоты своего статуса, а ей только и останется, что слушать его. Крайне нездоровая мысль мелькнула в его голове, отчего постарался её тут же прогнать, но стоило Ингрид легким движением снять свои очки и сложить в карман, то фантазия разгорелась сильнее.

– На то оно и альфа-тестирование, мистер Пятый. Никто не знал, что часы возгорятся. А то, что правая рука моего подчиненного с ожогом четвёртой степени была, между прочим, удачно ампутирована… – Она не успела договорить, как её быстро перебил парень.

– Ты отрубила ему руку!? Серьёзно?! – Смеясь, воскликнул Куратор.

– Других вариантов уже просто не было.

– Мой любимый свет, вы же метафизики! Вы можете из дыхания собаки двигатель сделать!

– Во-первых, мы с вами на работе, мистер Пятый. А во-вторых, так будет проще создать ему новую руку.

Пятый затих, услышав первый пункт. Его часто расстраивало, что Ингрид не хотела раскрывать в Комиссии их отношения. Об их интрижке знал только Шепард и парочка его подручных, но они уже давно покоились пеплом в земле. А теперь они оба держали языки за зубами и старались всякий раз не проявлять к друг другу каких-либо нежностей. Это знатно бесило. Бесило до скрипа в зубах. Но больше возбуждало, когда Пятый наблюдал, как девушка первой собиралась в офис: привычный чёрный костюм, собранные волосы, что она так долго закалывала невидимками, как красилась и проклинала, но с любовью, любовника за то, что тот опять не сдержался, пока оставлял новую порцию синячков на губах. А так хотелось испортить весь этот марафет. Хотелось дать понять всем и вся, что эта женщина принадлежала ему одному. А она брала свою треклятую косметичку и всё скрывала. В то время как сама выбирала на его теле такие места, которые, увы, так просто не покажешь.

– Мисс Трафэл, вы понимаете, что ваше благородство в виде ампутации не смягчает ваш поступок.

– Понимаю, – смотрела на него снизу вверх, да только в глазах её, голубых и бездонных, не было и капли сожаления. – Я лишаюсь премии?

– Это слишком просто для вас.

Он задумался. Правда идея для суровой кары пришла очень быстро и легко, стоило лишь девушке откинуться на спинку кресла и закинуть ногу на ногу, предварительно поправив низы испорченного халата. Молча смотрела на него и ждала. А ему нечего было сказать, точнее, ему не хотелось говорить, сколько делать. Он нагнулся, ровняясь с девушкой лицом, и, жутко улыбнувшись, спокойно вынес вердикт.

– Благодаря вам мы отправляем на больничный уже десятого лаборанта вашего отдела. А как вы знаете, вам трудно угодить в плане сотрудников. Поэтому, раз вы не можете нормально ладить с людьми, так как не имеете достаточных коммуникабельных навыков, вам придется пройти курс по их повышению.

– Вы отправляете меня к психологу? – Девушка усмехнулась, но тут же прикусила язык, когда парень, не отрывая глаз от тёмных губ, приблизился к её лицу так, что можно было ощутить жар, исходивший от его кожи.

– Нет, что вы. Психолог вам не поможет. Хочу попробовать кое-что иное, – Пятый расстегнул пряжку на кожаном ремне.

– Простите, конечно, но подобные практики вряд ли помогут моей работе в дальнейшем. Ваша система штрафов имеет ряд… – Слышалось лёгкое волнение, однако вида подавать девушка не хотела, потому и продолжала вести себя, словно находилась рядом с обычным начальством, но никак не с любовником.

– Моя система штрафов ничего не имеет, а вот я с удовольствием отымею тебя! – Огрызнулся парень, стягивая ремень на шее, на которой под слоем тонального крема скрывалась россыпь засосов. – И если ты продолжишь вести себя так, то будь уверена, из моего кабинета ты не выйдешь, а выползешь.

– Вы нарушаете…

– Я – Куратор, так что как хочу, так и наказываю своих подчинённых.

– Вам бы не повредило выпить ваше лекарство…

– А тебе бы заткнуться. И поверь, мой свет, я знаю, чем тебе его заткнуть.

– Эйдан…

– Тебе это не поможет, – жутко рассмеялся парень, притянув к себе девушку за своеобразный поводок. – Хотя я с удовольствием послушаю, как ещё ты будешь меня называть.

Встав на ноги, он резко потянул за ремень, заставляя девушку завалиться на стол грудью. Пальцем провел по бёдрам, которые так хорошо подчёркивали классические брюки, после чего прижался к ним пахом, тихо, даже немного хрипло усмехаясь. Она же лежала смирно, не двигалась и не говорила, да только покрасневшие уши, что стали хорошо сливаться с волосами, во всю орали о диком смущении, которое Ингрид всячески старалась подавить.

– Знаешь, тебе пора носить юбки или платья. В них будет удобнее, – прошептал парень, склонившись к красному уху и расстегивая женские брюки.

– Зато всякие извращенцы так легко не воспользуются своим положением, – она усмехнулась в ответ, но тут же тяжело вздохнула, когда ремень на шее затянулся, а её саму заставили прогнуться в спине.

– К чертям собачьим выброшу всю твою одежду и куплю тебе другую, более подходящую.

Разобравшись с пуговицами, он стянул низ с девушки, а заметив аккуратное фиолетовое кружево нижнего белья, недолго думая, спустил и свои собственные брюки. Навалившись на дрожащую спину грудью, схватился за закругленный край стола, упираясь девушке меж ног горячим и пульсирующим членом. Она тяжело выдохнула, но тут же прикрыла рот ладонью, подавляя собственный стон. А для него это как красная тряпка для быка, оттого и впился в тонкую шею грубым поцелуем.

– Прекрати… а если кто-то зайдет?

– Плевать. Ты главное особо громко удовольствие не получай, а то сбегутся все отделы.

Ингрид бы с удовольствием оценила эту шутку в магазине, в кино или в ресторане. Но не на работе, и уж тем более не в кабинете начальства. Вот только выбора ей не дали, а лишь подарили разбившуюся надежду на то, что с ней просто поиграются и отпустят. Кружево жалобно треснуло перед тем, как парень резким движением вошёл в неё и туго стянул кожаный ошейник, сдавливая девичий стон, который так хотел сорваться с тёмных распахнутых уст.

– Веди себя тихо, иначе задушу…

***

– Да он нам бошки оторвёт! Мы просрали это дело! Трижды! – Ругался усатый мужчина лет под сорок с сединой в коротких волосах.

– Я не думаю, что он такой страшный, – ответила женщина в строгом костюме и с маской крысы в руках.

– Да ты хоть раз у него была? – Она покачала головой. – А я был! И это пиздец полнейший!

Двое Агентов шли прямиком к кабинету Куратора, хотя по глазам старшего можно было подумать, что ступали они прямиком в Ад. Они упустили цель и дали ей сбежать – ожидаемо для новичка, но на то и дается напарник опытнее, что успеет найти и устранить. А тут они упустили свою цель в третий раз, так ещё и с неделю шатались по городу в поисках. Это пахло если не увольнением с убийством, то явным керосином, который они долго не смогут отмыть.

Им предстояло отчитаться за свою промашку перед Куратором. И Старший знал, что если старая добрая блондинка в ретро-платьях могла поорать и отпустить, то новое руководство так легко с рук не спустит подобный провал.

– Раз ты так уверена, то заходи и объясняй ему, почему наша цель сбежала с пистолетом. В четырнадцатом, сука, веке!

– Вот и объясню!

Девушка без стука резко открыла дверь в кабинет Пятого и застыла, ведь лишь спустя мгновение поняла, что за странные звуки она слышала. Она ощутила на себе пристальный и тяжелый взгляд парня, что тянул на себя руки партнёрши, заставляя её прогибаться назад с такой силой, что можно было заметить выпиравшие под кожей рёбра, а зубами он держался за ремень, сдавливающий кожу на шее девушки до посинения. Но продолжал двигаться, позволяя незваным гостям услышать хриплые стоны и пошлые хлюпающие звуки, а остановился лишь тогда, когда его любовница жалобно заскулила, сгорая от стыда.

– Вон отсюда! – Рявкнул Пятый, сплевывая ремень.

Агенты тут же закрыли дверь. Нет, они не были столь молодыми, чтобы смущаться и реагировать на подобные сцены, как на что-то запретное. Однако лицезреть в таком виде своих руководителей – картина странная и совсем уж дикая. Мужчина даже зашёлся краской, стоило ему представить нечто подобное со своим участием, да вот только реакция напарницы убила его наповал.

– Он так всех наказывает?! – Её щеки пылали огнём, а карие глаза бегали из стороны в сторону.

– Ты дура? Нет конечно! Ты почему не постучалась!?

– Да ты меня отвлёк этими своими разговорами, и я…!

– Входите, идиоты! – Прервал девушку грозный голос, доносившийся за массивной дверью.

В этот раз мужчина решил постучать в дверь сам перед тем, как её открыть. На их удивление, в кабинете был только Куратор, что развалился в своем кресле и выжигал на лицах Агентов клеймо гаденышей. А его рыжеволосой любовницы и след простыл, будто её и не было здесь. Вообще не было как-либо намеков на то, что в кабинете занимались чем-то непотребным. Только лишь стол пах сиренью, а в воздухе витал тяжёлый и горячий воздух.

Киллеры неуверенно сели за стол, когда на стулья им указал Пятый. Они долго молчали, глядя друг на друга. И пусть убийцы на вид были старше своего начальника, боялись они его так, будто дети столкнулись с жутким монстром. В ядовитых глазах пылала ненависть, он тяжело дышал сквозь плотно стиснутые зубы. Не будь они свидетелями эротического наказания, могли бы подумать, что он зол на них из-за задания, но размазанная по губам тёмная помада и распахнутая рубашка, обнажавшая гладкую мужскую грудь с запекшимися следами от ногтей, говорили о другом. И его нервозность от перевозбуждения вылилась в громкое и частое постукивание пальцев по столу и голос, что срывался на жуткий рык.

– Вас, чёрт побери, стучаться не учили, придурки!?

Комментарий к Вас стучаться не учили, придурки!? (Элементы юмора, Воспоминания, Нецензурная лексика, Асфиксия, Секс в публичных местах)

Adam Lambert – Feeling Good (American Idol Studio Version)

========== А готова ли ты танцевать со смертью, Ингрид? (Ангст; Драма; Прошлое; Насилие; Пытки) ==========

Она плохо помнила день, когда её забрали у матери и привели в это странное место, где от белоснежных полов исходил назойливый и резкий запах хлорки. А вот когда впервые всадили несколько игл под кожу, пока трое жутких мужиков в халатах держали за тонкие ручки – этот день она запомнила навсегда.

– Стандартная процедура для тех, кто будет работать в Комиссии, – даже с некой жалостью произнёс эти слова бородатый учёный.

В четыре года ребёнок вряд ли поймёт, для чего ему нужно терпеть боль и почему его отняли у любимой семьи. Но глядя в лазурные кукольные глазки, рыжеволосый метафизик отметил, что этой девочке место не среди Агентов, а в лаборатории – гостья была на редкость смышлёной особой.

– Меня зовут Гарольд, – он протянул крупную ладонь, не ожидая ответа, но его юная собеседница аккуратно вложила свою маленькую руку.

– А меня Ингрид.

– Мама обо мне никогда не говорила?

Девочка с непониманием посмотрела на учёного. Увы, но матушка очень редко упоминала о её отце, а если и говорила, то в моментах, когда на женщину накатывала апатия, которую неумело топила в мутной зеленоватой жидкости. Иногда у неё были жуткие желания выколоть девочке глаза или обрезать волосы, что так напоминали мех лисицы, но быстро останавливала себя и, падая рядом с дочерью, крепко прижимала её к себе и молила о прощении.

Du ser så mye ut som ham, mitt lys…

Но теперь Ингрид видела в живую человека, с которым её сравнивали. Они действительно были похожи. Взглядом, улыбками, даже движениями. Многих его коллег это напрягало, да и Куратор частенько вызывала его на допрос с явным пристрастием. А Гарольд с легкостью отмахивался от ненужных вопросов, отвечая всем, что девочка таит в себе огромный потенциал. И мужчина оказался прав.

Его юная напарница в восемь лет уже могла разобрать и заново собрать прототип портфеля. В десять удачно исправила ошибку в расчётах воссоздания запаха у красного цвета. А в двенадцать стала полноценным сотрудником метафизического отдела.

Но как только ей исполнилось четырнадцать, в рыжую голову ударило неожиданное желание поработать с ДНК других людей. С горящими глазами она крутилась возле руководителя отдела, что постоянно получал различный материал от Агентов.

– Прошу тебя, Rev, не стоит связываться с Шепардом. Он ничему тебя не научит.

Гарольд явно недолюбливал своего руководителя, да и не пытался этого скрыть. Между ними всегда была взаимная неприязнь, а понимать они друг друга даже и не пытались. Теоретик, что не в силах создать хоть что-то самостоятельно и Живодер, не способный по достоинству оценить человеческую жизнь – так они друг друга называли, стоило им оказаться лицом к лицу.

Любопытство так и взывало её кружить рядом с кабинетом зализанного блондина, но любовь к отцу и здравый смысл удерживали девочку от необдуманных поступков. Оттого и становились в тягость ей посещения различных лекций и семинаров, на которых старые ученые содрогались от любого неожиданного звука, хватаясь за сердце. А так хотелось изучить что-то новое, посмотреть на то, как работает практический отдел их лаборатории. И её желание исполнилось, правда взамен от неё потребовали слишком дорогую цену, которую она заплатила, сама того не осознавая.

– Теперь ты будешь работать со мной, – с самодовольной улыбкой произнёс Шепард, глядя на девочку, что час назад узнала о смерти отца. – Не переживай, одним человеком меньше, другим больше. Такова наша жизнь. И мы не должны останавливаться.

В вопросе жизни и смерти мужчина был прав, потому-то Ингрид относительно быстро простилась с отцом, что был единственным человеком в Комиссии, желавшем ей только добра. Она моментально втянулась в новую работу, хотя частенько признавала, что выделение ДНК из окурков и посуды было задачкой не из лёгких. Но позже всё пошло по сомнительной тропе, когда руководство изъявило желание провести опыт на своих же сотрудниках. Конечно, все отказывались от непроверенного эксперимента, в то время как у девочки просто не было иного выбора. Увы, она была не только подчинённой на работе. Под присмотром Шепарда она стала лабораторной крысой.

– Знаешь, я бы хотел проверить, можно ли передать некоторые качества одного человека через ДНК другому, – говорил через чур загадочно и пугающе, пока он фиксировал тонкие девичьи руки ремнями. – Ты когда-нибудь слышала об Орлеанской деве?

– Жанна д‘Арк.

– Молодец. Тогда ты знаешь о её героизме, силе духа и преданности своим людям. В особенности королю, – Ингрид неуверенно кивнула. – Отлично. Тогда приступим.

С того дня прошло почти восемь лет. Эксперимент провалился трижды. Как бы Шепард не старался, в подопытной не было и капли преданности ему. Зато стала с явным пренебрежением отказываться от совместных работ, больше проводила время в кругу Агентов, принимая участие в тренировках.

Многие насмехались над ней – девушка, решившая взять в руки меч, а не привычные винтовки и пистолеты. Однако убийцы быстро заткнулись, когда миниатюрная девчушка раскрутила в одной руке пламевидное лезвие и снесла им половину туловища тренировочному манекену. Ингрид даже зависла на минуту, когда поняла, что сделала. Тревога медленно накрывала её, и было это чувство не от того, что представляла на месте жертвы руководителя своего отдела, а потому что пришло жуткое осознание – эксперимент прошел более чем удачно, значит, над ней можно продолжить проводить исследования.

Но позже в Комиссии произошел бум. Им неожиданно потребовался человек, что оказался одним из живых в Апокалипсисе 2019 года. И этот некто с непривычным профессионализмом устранил лучших Агентов, которых к нему подсылали. Конечно же Шепард забыл обо всех своих прошлых экспериментах – у него появилась новая цель, новое желание. Он захотел создать идеального убийцу. А девушка не высовывала и носа. Мол, пусть этот псих развлекался с кем-то другим, главное, чтоб её не трогал.

Когда же неизвестного поймали и привели в Комиссию, шумихи стало ещё больше. Чуть ли не из каждого утюга Ингрид слышала, как наёмники восхищались навыками их нового коллеги, некоторые даже побаивались новоиспеченного киллера. Метафизики же пели оды, ведь им в руки попался не абы какой человек, умеющий стрелять из ружья. Им попался мужчина, способный перемещаться в пространстве и времени. Не прошло и месяца, а каждый ученый уже знал имя, точный возраст, дату рождения и все прочие якобы важные детали его существа. Пятидесятипятилетний убийца был тем лакомым куском, к которому тянули свои ручонки не только психи в халатах, но и сама Куратор.

Особенно это было заметно на первом совместном корпоративе по случаю Рождества, которое они, на самом-то деле, никогда и не отмечали – увы, но 1955 год оставался всё тем же. Но благодаря этому дню Ингрид впервые познакомилась с Пятым.

Мужчина в сером костюме сидел за барной стойкой и, бросая на коллег небрежные взгляды, попивал коньяк. Временами улыбался и что-то даже говорил тем, кто решался с ним заговорить. Хотя сложно было назвать это обычным разговором – его закидывали вопросами, после чего осыпали неоднозначными комплиментами и удалялись с его глаз. А потом он вновь оставался один, будто вырванный не просто из времени, а из целого потока жизни.

Она неуверенно села рядом с ним и заказала стакан содовой. Ей хватило одного взгляда чтобы понять, что седовласый мужчина и в самом деле был другим – ему явно не нравилась работа и место, в котором находился. Во взглядах Агентов всегда царил хаос и легкий флёр безумия, жажды насилия и страсти, в то время как в зелёных глазах была лишь пустота и непривычная боль. Окруженный толпой зевак, он был один. И не потому, что он хотел побыть один и ему это приносило удовольствие. Нет, он был вынужден оказаться в мире, где не осталось никого, кого он когда-то любил. Насильно или же по собственной ошибке, он застрял в одиночестве, и даже среди людей он не мог из него выбраться.

– Каково это было? – Она подсела к мужчине чуть ближе и тихо спросила. – Каково было прожить сорок лет в полном одиночестве?

Услышав девушку, мужчина неожиданно вздрогнул, после чего перевёл рассеянный взгляд. Будто бы этот вопрос его оживил. Словно в самый последний момент утопающему протянули руку и смогли спасти. Он смотрел на неё с непониманием и удивлением, хоть и пытался не показывать подобных эмоций на своем лице.

Молчал долго, подбирая слова. И при этом не отводил от неё взгляда. Она что-то задела в его естестве, вот только девушка не могла понять, что именно и в каком русле.

– Это было ужасно.

Внутри всё сжалось и будто покрылось слоем колючего инея, когда Ингрид увидела на лице собеседника вымученную, но живую улыбку. Пусть и не подавал виду, но она ощущала, как тяжело было мужчине говорить с ней о своих собственных чувствах. Его голос слегка дрожал, а пальцы, кожа на которых давно стерлась от старых мозолей, нервно сжимали стакан с терпким алкоголем.

Теперь они оба молчали и в тишине пили свои напитки. Вот только краем глаз смотрели друг на друга и ждали продолжения разговора. Она не хотела насильно из него что-либо вытягивать, а он лишь надеялся, что девушка оставит его в привычном одиночестве, ведь не могла же она быть хоть чуточку человечнее, чем все сотрудники Комиссии.

– Когда тебе тринадцать лет, наверное, страшно осознать, что ты остался один…

– До безумия страшно, – спустя короткое мгновение, мужчина согласился со словами собеседницы. – Не просто остаться без семьи. Остаться одному во всем мире.

– Но теперь вы не одни, мистер… – Ингрид замялась, поскольку ни разу не видела и не слышала его имени. Как ей казалось.

– Номер Пять Харгривз, – он аккуратно приподнял шляпу в знак приветствия.

– Вас так зовут?

– Да. А что, вас что-то смущает?

– Ой, нет! Что вы! Просто у нас, метафизиков, такие имена носят… – она прикусила язык.

– Ничего страшного. Я привык.

Не просто так её раньше отец прозывал “Rev”. На их родном языке это означало “Лисица” – Ингрид была до жути любопытной особой, которая, временами, не умела держать язык за зубами. Потому, сама того не замечая, закинула Пятого различными вопросами. Но мужчина мог бы с легкостью от них отвертеться. Вот только он с большой охотой на них отвечал. Возможно, на него так действовал алкоголь, что смог развязать ему язык в ответ, однако субординацию и здравомыслие он не утратил. Потому хоть и рассказал о семье, что погибла в тот день, он не стал уточнять, что четверо его братьев и сестра обладали необычными способностями. Правда умудрился растрепаться о Долорес, вот только и не думал услышать от незнакомки восхищенные вздохи о том, какая же удивительная и интересная у него была спутница. Она общалась с ним не потому, что она учёная. Ей хотелось поговорить с обычным человеком, который ещё что-то мог чувствовать.

Но после недолгого разговора, когда к нему со спины подкралась Куратор, что в своем сомнительном состоянии наглаживала чуть дряблую щеку, настроение Пятого быстро испортилось. Вновь стал замкнутым и тихим. А взглянув на толпу пьяных коллег, фальшиво радующихся празднику, которого как-таковы не было, он заказал себе ещё один стакан коньяка и с открытым пренебрежением бросил фразу, благодаря которой надеялся, что его спутница решится отстать от него.

– Орлы летают одиноко, бараны пасутся стадами.

Её неприятно поразило резкое изменение в поведении киллера. Он менял свое настроение как перчатки, но было ли это осознанным решением – девушка не знала. Однако слова эти заставили её горько улыбнуться, ведь понимала, что всё сказанное им, может и было правдой, но сама она вряд ли могла в полной мере понять, прочувствовать.

– Одиночество – это состояние, о котором некому рассказать, – эти слова она произнесла перед тем, как встать, поправив юбку красного кружевного платья, и скрыться в безликой массе, что танцевала и громко пела различные песни.

Да только не прошло и двух дней с корпоратива, а Пятого уже вели в лабораторию. Шепард таки смог уговорить Харгривза на эксперимент с ДНК. На явную радость ученого, опыт прошёл удачно – пожилой любитель прострелить кому-нибудь голову стал самым настоящим профессионалом в своем деле. И в рукопашном бое уже никто не мог посчитать его рухлядью, так как мог с легкостью завалить даже самого крупного Агента.