Текст книги "Профессионал (СИ)"

Автор книги: Rise 7 B

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Дрожащими пальцами стираю легкую испарину со лба и криво улыбаюсь. Ну нет. Тот этап уже пройден. Одного признания и одного отказа достаточно. И за все он мне ответит сполна. Если ему не хватило моей ненависти за эти годы, то в ближайшее время он получит достойную добавку. Дрочить же можно хоть на любимого, хоть на врага. Кем бы он мне ни был, он просто единственный, кто вызывает это странное дикое желание.

========== Часть 4. Сингто ==========

Комментарий к Часть 4. Сингто

Немного сбила график выкладки, а значит следующая часть должна появиться не скоро, но… Я очень благодарна своим читателям за чудесное общение и это подарок для них. Надеюсь, ваша любовь всегда будет счастливой и взаимной)) А это… ну, когда-нибудь у ребят тоже все наладится))

Сингто.

Две недели. Лишь две недели с начала съемок, а я уже на грани, за которой остается то ли позорное бегство на другой континент, то ли безмолвное обожание без права на признание, разрушающее душу до основания. И только теперь, непоправимо поздно, понимаю, что был слишком самоуверен. Я никогда по-настоящему не мог противостоять Кристу. Так с чего решил, что за четыре года хоть что-то изменилось? Его потрясающая энергетика по-прежнему тянет за собой как магнит, и я просто не могу оторвать от него глаз. Ловить каждую его улыбку, каждый, даже самый мимолетный, взгляд – становится жизненно необходимым, и я уже проклинаю свое собственное решение. Сколько я еще смогу продержаться?

Не знаю. Но, смотря на усталое лицо задремавшего на диване парня, не могу сделать ни шагу дальше. Что же ты творишь со мной, Крист? Проигрываю бессмысленную битву с самим собой и сажусь с ним рядом. График съемок Перавата гораздо интенсивнее моего, да и сам он постоянно на пределе своих возможностей, беспрерывно заводя окружающих. Не удивительно, что он так выматывается. И, несмотря на мельтешащих рядом людей, крики персонала и шум аппаратуры, как и раньше, умудряется задремать в любой свой перерыв.

Грустно улыбаюсь, рассматривая его профиль, а потом просто притягиваю его ближе, устраивая темноволосую голову на своем плече. Я делал так сотни раз, от еще одного ничего не изменится. Побудем так пару минут, а потом я уйду. И лишь на чуть-чуть сам откидываюсь на спинку дивана, чтобы…

– Крист!

Непроизвольно вздрагиваю – уж слишком громкий крик, а потом еще какое-то время сонно моргаю, с трудом просыпаясь. Передо мной стоит девушка. Красивая. Даже очень, наверное: длинные темные волосы, изящная фигура, классические черты лица. Одежда тоже на высшем уровне: явно от какого-то известного дизайнера. Но всю картину портит взгляд. В ее глазах нет тепла – только легкая брезгливость, высокомерие и плохо скрываемая злость. Мне кажется, что я ее где-то видел, но вряд ли мы знакомы. Иначе бы я ее не забыл. Почему же она так смотрит на меня?

– Зачем орать, Клей? – хриплый со сна голос доносится с моего плеча, и следующий удар сердце тянет так медленно, словно увязло в смоле. Крист. Только теперь вспоминаю, что сижу на диване не один. Перават уже давно настолько мне близок, что я привык чувствовать его своим продолжением. Но не все меня поймут – и Клей явно в их числе. Теперь я ее узнаю: начинающая модель, которая пару месяцев как числится девушкой Криста. Я видел их совместное фото и даже читал интервью, но мне показалось, что она ему совсем не подходит. Хотя с кем встречаться, решать может только он сам.

– Потому что ты разлегся здесь… с этим… как будто, так и надо! А я все удивлялась, почему ты не звонишь. Так это правда? Все эти мерзкие слухи про вас двоих… Ты спишь с ним?!

– Похоже, что да… Хотя, насколько я помню, засыпал я один.

Возлюбленная Криста явно не понимает, о чем он говорит. Но зато замолкает, растерянно хлопая нарощенными ресницами. Находчивость, похоже, не ее сильная сторона. Но не о ней мне нужно беспокоиться, а о самом себе. В последних словах Перавата только глухой не услышал бы еле сдерживаемую ярость. Стараюсь, не смотря на него, отодвинуться подальше. Он не останавливает, только медленно цедит:

– Здесь до х** свободных диванов, какого ты приперся сюда?

– Думаю, все дело в привычке. Уже на уровне рефлексов. Еще с Сотуса.

– Издеваешься? Думаешь, я такой идиот, что поверю в это?

Неловко пожимаю плечами, уставившись в пол, но все равно чувствуя, как он прожигает меня взбешенным взглядом. Только как бы ни был нелеп мой ответ, другого он не получит. И он это тоже понимает.

– Ладно. Плевать. Можешь не говорить. Все равно правды от тебя не добьешься. Но запомни: еще раз сделаешь нечто подобное – настрою против тебя столько людей на съемках, сколько смогу. И это будет большинство, можешь не сомневаться.

Я киваю, так и не переводя на него взгляд. Верю. Он действительно может это сделать. И от этого очень больно. Плечо все еще покалывает после тяжести его головы, а сознание раз за разом прокручивает жестокие слова. Но винить его я не могу, ведь ради этого я и пришел – переплавить его боль в ярость. В желание жить на полную мощность без меня. Только вот подставлять свою душу под удар даже любимому человеку – невыносимо тяжело.

– Крииист… – стоящая перед нами девушка напоминает о себе тихим томным голосом, и я снова вздрагиваю, ведь опять успел позабыть, что мы не одни. А Клей, между тем, стала свидетельницей очень неприятной сцены. С усилием поднимаю на нее взгляд, и душу сковывает еще больше льда. В красивых темных глазах, неспешно осмотревших меня с головы до пят, плещется откровенное злорадство. И даже легкий страх, стынущий на дне зрачков, не может испортить ее удовольствие от зрелища того, как Крист мне угрожает. Похоже, теперь она уверена, что из-за меня ей точно волноваться не стоит. – Я приехала только ради тебя, а ты меня игнорируешь.

– Прости, крошка, нужно было напомнить пи, что «голубые» времена давно прошли. И, если он захочет погрузиться в воспоминания, то пусть делает это в одиночестве. Правда? У нас же есть время только для настоящего. Хорошо, кстати, что ты приехала. Я чувствую, что после твоей поддержки, смогу сниматься еще двое суток без перерыва. Ммм… подбодришь меня в одной из гримерок?

На последних словах голос Криста начинает вибрировать от нескрываемого желания. Мое сердце словно насаживают на тысячи острейших игл, а Клей самодовольно улыбается, совсем позабыв, что еще несколько минут назад была в бешенстве. Выгибается, демонстрируя свои формы. Призывно проводит язычком по губам… Действительно – красотка. И с Пераватом смотрится великолепно. Но не подходит ему. Совсем не подходит.

Чувствую, как диван освобождается от тяжести Криста, вижу, как он подходит к своей подружке, слышу их возбужденное дыхание… Сознание фиксирует каждую мелочь, но не позволяет прекратить этот мучительный поток ощущений, заставляя следить за шикарной парой до тех пор, пока они не оказываются перед дверьми одной из гримерок… И до самой последней секунды я продолжаю надеяться, что Перавата остановят, позовут на съемки, что Клей не станет дожидаться их окончания и уйдет, что… Дверь за ними закрывается, а я впиваюсь ногтями в собственную ладонь и до крови кусаю губы. Не нужно быть гением, чтобы понимать, что там сейчас произойдет. И он имеет на это право, действительно имеет. Но я…

Зажмуриваю глаза и откидываю голову на спинку дивана. В горле стоит комок, мешающий дышать. Что же я с собой делаю? Неужели мне теперь постоянно придется жить в этой мутной боли? Может я все-таки ошибся, и Крист совсем не переживает из-за сказанных так давно слов? Может мука в его взгляде на меня – лишь мое собственное воображение? И я просто оправдываю свое присутствие рядом с ним? Обманываю сам себя? Горечь разъедает сердце, и оно бьется неровными толчками, умоляя прекратить эту агонию. Какая разница, что я себе напридумывал, когда он так легко доказывает, что все это глупость? Нужно прекратить. Перестать. Пока я еще могу дышать, довести все до точки. И единственный способ – сделать так, как я собирался изначально. Если он меня любит – это отвратит его быстро и навсегда, а если нет – то вызовет не больше, чем брезгливость. Но в любом случае вырастит еще одну стену между нами. И он больше никогда не подпустит меня близко. И сейчас мне это нужно не меньше, чем ему.

Беру телефон и быстро, боясь передумать, набираю смс: «Пи, давай завтра в семь у съемочного павильона? Прости, что втягиваю тебя». Тут же нажимаю «отправить» и выдыхаю… Слишком поспешно, по-дурацки и просто на эмоциях, но я тоже могу ошибаться. Пусть эта ошибка и может стать одной из самых больших в моей жизни.

***

Пи тоже совершенно не скрывает, что думает о моей затее, раздраженно барабаня пальцами по рулю. Солнце взошло не так давно, и обычно он предпочитал молчать в такое время, но сегодня ему точно есть что мне сказать.

– Тебе не кажется, что это глупо, Сингто? Что ты докажешь?

– Что я подонок?

Смешок.

– Оригинально. Син, тебя всего трясет, стоит ли этот парень таких усилий?

– Ты же знаешь… Я его люблю.

– Я знаю, что ты просто одержим. Это ненормально, Сингто. Ты и так сделал для него достаточно. – Грустно смотрю на пи, он только морщится. Между нами давно нет секретов: когда-то он помог мне, я – ему. И пусть между нами никогда не было любви, но мы встречались почти три года, стараясь поддерживать друг друга во всем. Только вот с самого начала он был уверен, что я должен как можно быстрее стереть любое воспоминание о Кристе. И до сих пор злится при его упоминании. – Ты просто подставишься сам. Дашь ему еще одну возможность давить на тебя. И он использует это, когда сочтет нужным.

– Все будет хорошо, пи. Он лишь поймет, что не нравится мне, и, наконец, сможет начать все сначала. А если я ошибся, и больше не интересен ему, то максимум – начнет меня презирать. А это ничуть не страшнее его ненависти, поверь. Главное, чтобы поблизости не оказалось журналистов, не хочу навредить тебе.

– Нет их рядом. Я проверил, Син. Но, прошу, подумай еще раз. Я чувствую, что это не закончится добром.

Бессильно отвожу взгляд. Моя интуиция тоже бьёт тревогу, но мне уже все равно. Я просто хочу все закончить. Все.

– Сингто…

В голосе моего старшего друга предупреждение, и спустя миг я тоже вижу машину Криста. Шикарная. Как и он сам. Времени на размышления больше нет. Я киваю и открываю дверцу со своей стороны. Знаю, что пи выполнит свою часть уговора. Все остальное – моя задача.

========== Часть 5. Крист ==========

Крист.

С самого утра настроение просто отвратительное. Да ладно бы с утра. Каждый съемочный день меня словно выжимают до капли. И плевать, что я выматываюсь физически, присутствие Сингто выворачивает наизнанку душу. При том, что ублюдок даже ничего не делает. Просто смотрит своими темными глазищами, в которых все явственнее вновь проступает восторг, заставляя постоянно быть на пределе: смеяться, двигаться, танцевать, шутить с персоналом и актерами, подкалывать режиссера, тискать мягкие игрушки, которые десятками присылают фанатки… Все – лишь бы продолжал смотреть и прятать подрагивающие уголки губ. Почему он больше не смеется в открытую, понять я даже не пытаюсь. Я вообще не хочу о нем думать. Пусть только не отводит глаза, без него силы утекают еще быстрее.

Взять хотя бы вчера: стоило ему уйти на персональные съемки, как меня тут же вырубило. А потом пришло тепло и неясное счастье, оборвавшееся криком Клей и превратившееся в невыносимую пытку, стоило понять, кто был источником этого самого счастья. «Привычка»? Да от фальши, что сквозила в его словах, сводило мышцы. Хотя какая разница, если правды от него я давно и не жду?

Бесит другое. Увидев перед собой Клей, я понял, что не хочу ее. Ни прикасаться, ни целовать, ни подминать под себя ее прекрасное тело. Проклятое возбуждение растекалось по венам от присутствия совсем другого человека. Того, что так бессовестно врал о своих «привычках». И лаская в гримерке Клей, перед глазами я видел его образ, а не собственную девушку.

От ненависти и бессмысленной потребности быть рядом с ним уже мутит. Если он устроил нам совместные съемки ради того, чтобы довести меня до психушки, то явно близок к цели. И даже то, что сегодня у нас нет дублей вдвоем, меня нисколько не утешает.

Зло хлопаю дверцей машины и разворачиваюсь ко входу. Чтобы забыть, как дышать. Наверное, я все же свихнулся. Или мне снится очередной кошмар. Темные очки в тонкой оправе в моих пальцах трещат и бесполезным хламом падают на землю. Семь часов утра. Парковка перед съемочным павильоном. Сингто, стоя всего в десятке метров от меня, целуется. С парнем.

Банальный набор фактов, не несущих смысловой нагрузки. В голове странно пусто, в мире вокруг тоже – кажется, я теперь понимаю, что такое вакуум. Но забываю, что значит «моргать». Глаза режет от сухости, а я продолжаю пялиться на парочку посреди парковки, которая с каждой секундой прижимается друг к другу все теснее, все откровеннее…

Ненавижу. Только это слово всплывает в сознании, правда в чем его суть я пока сказать не могу. Зато почему-то оживают пальцы: вытягивают телефон из кармана джинс, включают камеру, наводят фокус… Пара снимков. Отступаю чуть в бок, меняя угол и ракурс. Еще несколько фоток. Быть сумасшедшим не так уж и плохо. Можно получить удовольствие даже от оглушающего душу безмолвия. Но всему есть предел, и, растянув губы в неестественной улыбке, я делаю шаг к ним. Это представление пора заканчивать, и, если они хотят, чтобы я им помог, то пройти десяток метров под выжигающим сердце солнцем я сумею.

– Ребят, ваша наглость восхищает даже меня. Но может вы будете провоцировать папарацци в другом месте? У нас тут лакорн о высокой любви снимают, а не гей-порно. – При звуке моего охрипшего голоса оба вздрагивают. Незнакомый парень, на моих глазах целовавший Синга, медленно переводит взгляд на меня. С откровенной неприязнью. Да он шутит что ли? Это он чем-то недоволен? Мои губы нервно дергаются, но я все еще держусь. Наверное, просто потому что мысли возникают и пропадают, так и не оформившись до конца. А слова, что я произношу – лишь инстинктивная реакция.

– Смешно слышать это от тебя, Крист. – Голос у ублюдка столь же мерзкий, как и он сам. Не представляю, как к нему вообще можно подойти, не то, что цело… Эту мысль я обрываю уже сознательно, кулаки и без того сжимаются. Не хватало только устроить здесь драку. А подонок, наконец, отпускает Сингто. И хорошо, что Прачайя не смотрит на меня. Увидь я его глаза, крови бы не избежать. И не знаю, кого бы я ударил первым.

– Можешь посмеяться, когда будешь уезжать. И советую сделать это побыстрее, потому что через пять минут тебя выкинет охрана.

– Полегче, парень. Я не к тебе приехал. И так, к сведенью, прилично старше тебя, так что гонору убавь.

– Как круто. Может мне еще и поклониться? Чтобы проявить уважение к твоим годам? Предупреждаю последний раз: у тебя осталось четыре минуты. Или меньше… – Перед глазами все уже плывет в красном зареве ярости. Желание приложить его об асфальт стирает последние барьеры, и я делаю еще шаг вперед. Похоже, я все-таки сорвусь.

– Крист, стой. – Теплые пальцы обхватывают мое предплечье, и меня передергивает. Но Сингто держит крепко. И не только меня. Его дружок тоже не прочь подраться. – Пи, прошу перестань. Это моя вина. Не надо.

Незнакомый парень сдается после одного лишь взгляда на Прачайю. Даже руки поднимает вверх, показывая, что не будет со мной связываться. Трус. Меня тошнит от таких, но от Сингто просто… Больше не смотрю ни на одного из них. Пусть творят, что хотят. Хоть трахаются на газоне под камерами. Вырываю руку из хватки Прачаи и отправляюсь в павильон.

Ненавижу. Слово, наконец, обретает свое истинное значение. Душу словно опаляет кислота. Каждый светлый миг, связанный с Сингто, тонет в мутной гадливости. Шикарная постановка. На все сто баллов. Со своей ролью он справился прекрасно. Его ведь даже с девчонкой никогда не видели. А он решил пойти еще дальше… парень?

Внутри все дрожит от боли, я уже почти бегу к дверям съемочного зала, но недавняя сценка прочно въелась в сетчатку и не пропадает ни на миг. Если раньше я мог утешать себя тем, что Син отказал мне, потому что я парень, то теперь он однозначно дал понять, что я ошибался. Более того, сделал это специально. Я не такой идиот, чтобы поверить, что он целовался на парковке в порыве страсти. Он никогда не забыл бы об опасности разоблачения. Слишком разумный. А это вообще… дерьмовый, спланированный, безликий поцелуй. Между нами даже в первый раз было больше чувств.

Но ведь и он не чувства хотел мне показать. Свою готовность быть с парнем. Свое желание. Не со мной. С другим. И теперь мне идти по осколкам собственной души, разбитой продуманным ударом человека, которого я считал на это неспособным. Зачем? Почему? Я принял его отказ давным-давно, но он не отпускает, напоминает и бьет, бьет по самому больному.

Судорожно дергаю дверь на себя, чтобы тут же оказаться в зале под прицелом десятков глаз. И я, как утопающий за спасательный круг, цепляюсь за это внимание. Без него мне просто не выжить. Пока есть зрители, я – актер. Профессионал. А не раздавленный бессмысленной жестокостью пацан.

На губах появляется яркая улыбка, и я делаю еще шаг, приветствуя стафф и коллег. Вперед, дальше, быстрее, для каждого находя слова или шутку, ныряю в иллюзорный мир игры, который всегда был для меня смыслом жизни. А сейчас становится якорем, который удерживает от чего-то темного, болезненного и страшного. И я знаю, что это…

***

Ненависть. Не та, что сжимала сердце до этого дня. Настоящая. Жестокая. Беспощадная. За стеклом машины проносятся виды города, но любая попытка сконцентрироваться на них заканчивается провалом, перед глазами по-прежнему стоит утренняя сцена. И мне кажется, что она останется там навсегда.

– Крист, я согласился тебя подвезти не для того, чтобы смотреть на твое мрачное лицо. Может расскажешь, что случилось? Ты весь день странно себя ведешь. Вроде и как всегда, но с другой стороны… Надеюсь, ты не собираешься выкинуть какую-нибудь глупость?

– Боишься, что сорву съемки, пи?

– Боюсь. И я сейчас серьезно, Крист. Прекращай.

Усмехнувшись, отвожу взгляд от стекла и разглядываю профиль своего менеджера, ведущего мою машину. Мне бы поблагодарить его за помощь, ведь без него добраться до дома было бы нереально: в моем состоянии садиться за руль равносильно приговору. И хорошо, если мне одному. Но единственное, что я могу сейчас сделать – промолчать. Потому что любое слово будет пропитано ядом того темного чувства, что течет теперь по венам вместо крови. Неопределенно веду плечами, а пи’Райт, бросив на меня быстрый взгляд, лишь поджимает на секунду губы.

– Ясно. Мне тоже не хочется слушать, что ты можешь наговорить с подобным выражением лица. Но, надеюсь, что таким тебя увижу только я. Ты пробыл на вершине недостаточно долго, чтобы позволять себе срывы. Запомни, пожалуйста.

Равнодушно киваю и вновь притворяюсь, что увлечен ночными видами. Пи, конечно, не поверит, но это не важно. Главное, чтобы оставил в покое. Он и так дал еще одну тему для размышлений. Похоже, моя ярость, как бы я ни сдерживался, все равно заметна окружающим. И с этим надо что-то делать. Съемки только начаты, я не смогу постоянно избегать Сингто. Сегодня без совместных дублей это еще получалось, но уже завтра все будет иначе.

И если он окажется рядом… Закрываю глаза, не давая пи заметить полыхнувшую в них жажду крови. Боли. Унижения. Знаю, что это желание превращает меня в ничтожество, но, если Прачая не будет страдать из-за меня так же, как я из-за него, я больше не смогу дышать свободно. Устраивая свое шоу, он понимал, что я буду мучиться, он хотел этого. Хорошо. Пусть так. Он все получил, теперь моя очередь. Не думаю, что он считает, что я покорно приму все его выходки. Значит готов к ответному удару. И уж я-то постараюсь, чтобы после моего хода он не оправился. В такие игры я играю гораздо лучше него.

Пальцы сильнее сжимают телефон в кармане джинсов. Обычный мобильник, но сейчас нет ничего важнее, ведь пара хранящихся там фоток может разрушить когда-то драгоценную для меня жизнь. Нужно просто уметь ими распорядиться. И у меня есть целый вечер для того, чтобы решить, чего я хочу больше: конца его карьеры или его тело, раз душа мне все равно недоступна.

Ненавижу… Только кого больше: себя или его, уже не знаю.

========== Часть 6. Сингто ==========

Сингто.

Не думал, что когда-нибудь по-настоящему стану подлецом. Но хватает одного взгляда на выцветшее лицо Криста, чтобы понять – я не имел права так поступать. Его боль и ярость настолько сильны, что их можно почувствовать почти физически, и я еле успеваю остановить его, когда вижу, как сжимаются его кулаки, еле сдерживаю пи. Это моя вина. Моя ошибка. Моя…

Но Крист уже не слышит меня, не видит и не хочет быть рядом. Вырывает свою руку из моей и уходит, держа спину неестественно прямо. Нет ни фанфар, ни цветных конфети, но я знаю, что своего я достиг. Все чувства, что он испытывал, размазаны по асфальту парковки и выжжены восходящим солнцем. Можно радоваться, но вместо этого хочется опуститься на землю и закрыть лицо руками. Я. Не. Имел. Права. Так. Поступать.

– Похоже, этот парень все-таки тоже к тебе что-то испытывает. Не думал, что он может настолько взбеситься. Удивительно. Но от этого не легче. К тому же не удивлюсь, если он поймет, что мы сделали это специально… В жизни он не выглядит простачком, как на экране… Син, ты в порядке?

Безжизненно киваю и невидяще смотрю на пи. Что я могу сказать? Что он был прав, и мне не стоило устраивать это глупое шоу? Что, получив желаемое, я понял, насколько это страшно? И видеть Криста таким хуже, чем уходящим с очередной девчонкой в пустую гримерку? Какая разница, если повернуть время вспять я все равно не могу? И не имею права. Нужно жить дальше и идти до конца, позволяя ему вырвать меня из сердца с корнем.

Только вот, где взять силы, чтобы прямо смотреть на любимое лицо, где смешивается отчаянная ненависть и невыносимая боль? Ведь даже одного взгляда хватило, чтобы в мгновенье обрушить уверенность в принятом решении, что выстраивалась годами. И теперь неподъемная тяжесть вины вжимает в темный асфальт, заставляя вспомнить, насколько остро я всегда реагировал на любую его обиду… И хочется смеяться над собственной глупостью, но упрямство уже не позволит отступить. Не сейчас, когда я зашел слишком далеко.

– Да… Все в порядке, пи’Сон. Спасибо. И прости, что втянул тебя. Ты был прав. Это… – Чувствую, как губы начинают дрожать и резко замолкаю. Вот уж кто точно не имеет права на истерики, так это я. Отстраняюсь от мягкого прикосновения к моему плечу и, выдавив улыбку, мотаю головой. С тем, что я устроил, я должен справиться сам. – Прости. Не задерживайся из-за меня. Я знаю, что тебя уже ждут.

– Тебе я сейчас нужен больше… Но ты же не признаешь этого, да? Глупая гордость, Син. Но не мне тебя судить. Держись. И если хоть на секунду тебе потребуется поддержка или помощь… Пожалуйста, набери мой номер. Я буду ждать.

– Да, пи. – Киваю и грустно, но искренне улыбаюсь. – Спасибо.

Проводив взглядом уезжающую машину своего друга, вдыхаю глубже. Оставаться на парковке больше нет никакого смысла. Я должен пойти на съемки, даже если первым, кого я там увижу, будет Крист. Я по-прежнему актер. Профессионал. И он… тоже. Что четыре года назад, что сейчас – он не сорвется. Но ответит. Обязательно отомстит. И надеюсь сделает это скоро, ведь только это позволит мне понять, что он готов идти дальше, разрешая и мне отпустить хоть часть собственной вины.

– Прости… – губы беззвучно шепчут одно-единственное слово, пока я иду ко входу, а перед глазами все еще стоит бледное лицо самого дорогого для меня человека. Я не имел права так поступать. Но, может, так будет лучше?

***

Не знаю. За весь вчерашний день, он ни разу не оказался рядом. Ни слова мне не сказал. Лишь издали мне удавалось наблюдать за тем, как он снимается дубль за дублем. И пусть даже на расстоянии его напряжение чувствовалось, но он был по-прежнему великолепен. Ни единой придирки от мастера Нирасекута.

Чего не скажешь обо мне. Это я никак не мог сконцентрироваться, несмотря на то, что всегда был хладнокровнее него. Сдержаннее. Все мое хваленое спокойствие рассыпалось, как карточный домик. Но чего я мог ждать, когда все мысли заняты собственным предательством любимого человека?

Горько улыбаюсь, и, припарковав машину, выхожу наружу у съемочного павильона. Но тут же замираю, увидев расслабленную фигуру, облокотившуюся на капот новенького мерседесса. Крист. Сегодня он приехал первым, и вряд ли для того, чтобы встретить здесь восход солнца. Мое тело непроизвольно дергается назад, но это лишь секундная слабость. Я ведь хотел, чтобы он начал действовать? Да. И раз он готов, то и я не собираюсь отступать. Мне хватает нескольких решительных шагов, чтобы остановиться напротив него. Жаль голос подводит и приветствие получается совсем тихим:

– Доброе утро.

– Смешно, пи… Очень. Но если хочешь – доброе. Не думаю только, что надолго… – Его голос подчеркнуто спокоен и ровен. Вряд ли кто-нибудь сейчас узнал бы его, все так привыкли, что он тараторит на безумной скорости, но я-то знаю, что он может быть по-настоящему серьезным. И сейчас единственное, что я жду – меру своего наказания, произнесенного этим непривычным, но все равно дорогим голосом. А Крист не спешит, внимательно смотрит и, поколебавшись еще секунду, говорит совсем не то, к чему я готовился – Но ты все еще можешь сказать ради чего устроил вчерашний спектакль. И если я пойму… может оно действительно станет добрым?

Он сам не верит в то, что говорит, и появившаяся на его идеальных губах кривая усмешка предназначена вовсе не для меня. Он смеется над самим собой, над собственной глупой надеждой, не устающей давать нам шанс, которым я все равно не воспользуюсь. И пусть он заранее знает, что навстречу я не пойду, но по-прежнему предлагает все исправить. Не знает он другого: эта его слабость для меня лишь очередное доказательство того, что я не могу позволить ему и дальше мучать себя. Так что следующие слова я произношу гораздо тверже, чем ожидал:

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, Крист. Моя личная жизнь тебя не касается. Только я могу решать, кого мне любить.

Зрачки Перавата стремительно расширяются, практически полностью скрывая радужку и затапливая глаза болью, лицо теряет последние краски, а самоуничижительная улыбка застывает неестественной гримасой. Несколько бесконечных секунд. Я не только воткнул нож в его сердце, но и медленно провернул по кругу. Конец. Большего не потребуется, а если потребуется, то я просто не смогу этого сделать. В горле сухо, как в пустыне, и я безмолвно смотрю за тем, как сквозь боль прорастает и крепнет отступившая было ненависть. Холодная, как арктические льды, она совсем не подходит легкому и подвижному Кристу, но дает надежную опору. И я благодарен судьбе за то, что Перават достаточно силен, чтобы двигаться дальше. Уж теперь-то точно.

А оставшееся отчаянье достанется мне, и к этому я готов.

– Ты прав… Решать тебе. И, похоже, что ты больше не против, если об этом узнают окружающие. Думаю, мне стоит поделиться твоей радостью. Какой журнал предпочитаешь? Викли дэй? Все о звездах? Я не поклонник желтой прессы, но ради тебя постараюсь найти что-нибудь погаже. Интересно, что скажут твои фанаты, когда увидят с этим придурком. Кстати, где он работает? Не встречал таких среди актеров. Но надеюсь, что-то связанное с людьми, пусть тоже популярности отхватит. Все-таки не зря он знаменитость обрабатывал.

Первые секунды я не понимаю, о чем он говорит, но Перават быстро пресекает подобное бегство от реальности. Просто достает свой телефон и начинает листать перед моими глазами фотки, где мы с пи’Соном целуемся под восходящим солнцем… И мне нечего ответить, потому что я знаю, что он сделает то, что сказал. И знаю почему. Я действительно виноват. Но пи’Сон… я просил его о помощи, совсем не для этого. И Крист это тоже понимает, напоминая, что пострадаю не только я.

Чувствую, как дрожащие губы не хотят складываться даже в жалкое подобие улыбки, и отбрасываю эти попытки.

– Крист, не надо. Он здесь ни при чем.

– Как у тебя все просто. Меня не касается. Его – тоже. Ты у нас один на свете живешь, сам все решаешь, сам наслаждаешься своими выходками. Круто. Молодец. Только знаешь – ты меня порядком достал. Начиная с вмешательства в сериал. Ты прекрасно знал, что у меня главная роль, но тебе захотелось влезть. Захотелось целоваться с этим мудаком у меня на глазах. Хотя ты прекрасно помнил, что я тебе признавался. И мне уже плевать на твои причины. Я не обязан терпеть. Так что просто решим, как будем сосуществовать все то время, пока длятся съемки. Либо я сливаю эти фотки в прессу, и ты вместе с любовничком разбираешься с последствиями, тогда нам вообще вряд ли придется видеться, либо соглашаешься спать со мной, и тогда встречаться мы будем гораздо чаще.

– Крист…

– Что? Если хочешь что-то сказать, то говори, а не смотри на меня этим жалким взглядом. – В родных глазах напротив нет ни капли сострадания, и я знаю, что сам довел его. Но я никогда не думал, что он решится зайти так далеко. Слишком далеко для его яркой, влюбленной в жизнь личности. Когда он потерял себя? Из-за кого?.. Вот теперь мне по-настоящему страшно.

– Не делай этого…

– Значит, согласен спать со мной?

– Крист, я не о том. Прошу, перестань. Ты не такой.

– Я гораздо хуже, пи. Кстати, ты тоже так считаешь, иначе бы не перешел на мольбы, и это правильно, потому что выбор у тебя всего из двух вариантов. Тебе же нравится решать? Так вперед. Времени у тебя до вечера. После съемок поговорим. И давай без вранья о том, что не можешь быть с парнем. Вчера ты однозначно доказал обратное.

Крист решительно разворачивается и уходит к павильону, не дожидаясь моего ответа. А я просто опускаюсь на землю у его машины и приваливаюсь спиной к дверце. Почему-то мне кажется, что если сидеть так достаточно долго, то я еще смогу вернуть тепло, что мне всегда дарило присутствие моего младшего коллеги. Друга. Любимого… Но это только кажется, металл не может отогреть коченеющее сердце, а его владелец уже слишком далеко. И с каждой секундой все дальше.

Поднимаю руку и сквозь разведенные пальцы смотрю на восходящее солнце. Выбор? Между безопасностью и счастьем близкого человека и надругательством над собственной душой? Крист уже знает ответ. Все и всегда знают мой ответ. Но почему же я чувствую себя таким жалким? Неужели я снова ошибся? И был ли хоть один-единственный раз, когда я поступил правильно?