Текст книги "Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)"
Автор книги: Rikki Mayers
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Замороженный, – уточнила Кларк. Она потащила его к холодильнику и открыла дверку морозильника.
– Что ты делаешь? – Его возглас прозвучал слишком резко. Беллами и сам это заметил. Он не желал ничьей помощи. Это он всегда помогал: сначала матери и сестре, а теперь Чарли. Ему стало не по себе, и Блейк скрыл свою неловкость за раздражением: – Тебе вдруг захотелось горошка?
– Подойдут и кукуруза, морковь, даже зеленая фасоль.
Она таинственно улыбнулась ему, отчего отнюдь не улеглось его смятение, и, положив ему на ладонь пакетик замороженного горошка, заставила сжать пальцы вокруг холодной пластиковой упаковки. – Мама так лечила мне ожоги. Хоть она и врач, но всегда лечила легкие ожоги таким способом. Когда я заботилась о своем брате, то тоже применяла это секретное гороховое средство. Теперь и ты сможешь воспользоваться им при случае, ведь и Чарли от этого не застрахована.
Он все еще держал в кулаке этот мешочек.
– Странное ощущение.
Разумеется, оно было вызвано не способом лечения, а самим фактом. Беллами было удивительно участие, внимание, забота.
– Я не пущу Чарли на кухню, – заявил он, представив, что и его драгоценная крошка может обжечься.
– Тогда ей повезло с папой.
У него путались мысли. Он что, уже стал хорошим отцом? Всего за неделю?
Кларк отвернулась и удалилась к стынущей на плите пахлаве. Ее голубой костюм повторял изгибы фигуры, от плеч струился к тонкой талии и снова расширялся на бедрах. Еще раньше она скинула лодочки и стояла у плиты босиком. Ее длинные ноги были безукоризненны.
– Похоже, съедобно, – сказала она.
У Блейка екнуло сердце. Он облизал пересохшие губы. Это точно. Вдруг он понял, что Кларк говорила о пахлаве.
– Ты сомневалась? Вполне здоровая пища. Тебе не кажется?
– Тебе бы все шутить. Ты не заметил, сколько масла и сахара пошло на это? А теперь еще все придется заливать каким-то сиропом.
– У меня это блюдо в списке здоровой пищи. – Он глубоко вдохнул аромат, поднимающийся от противня. – Душевная пища. – Беллами усмехнулся, заметив ее удивление, и у Кларк покраснели щеки. – Моя мать так называла мороженое с шоколадной крошкой и пиццу с перцами. Она говорила, что чем больше насыщенных жиров, тем больше утешения для болящей души.
– Это мама научила тебя готовить? – Кларк внимательно посмотрела на него.
– Нет. Сам научился. Ради разнообразия: как-то мне захотелось отведать чего-то кроме макарон с сыром или легкого гамбургера. – Он швырнул себе на правое плечо полотенце, словно закрывая эту тему. – Неплохо для первой попытки.
– Первой попытки? – изумилась она. – В каком смысле?
– Нам придется усовершенствовать рецепт. Поэкспериментировать. – Он сделал вид, что внимательно изучает нарезанную ромбиками выпечку, избегая смотреть на ее надутые губы, ибо это рисовало в воображении совсем другие эксперименты.
– Ты этого еще не готовил? – Ее голос напрягся от внезапно возникших сомнений.
– Э-э… – Беллами понял свою ошибку, но было поздно. Опустив голову, он стал рассматривать красный след на своей ладони. Надо быть осторожнее. Если Кларк узнает, что он умеет готовить только чили, а теперь, благодаря своей дочери, еще и яблоки с корицей, то вылетит за дверь быстрее, чем его отец когда-то.
А ему не хотелось, чтобы она ушла. Пока – нет.
Ему еще нужны были советы, нужна была помощь в воспитании дочери. Блейк не хотел себе признаваться, что причина не только в этом. Что-то в этой Гриффин интриговало его. Эта девушка знала толк в воспитании детей, но ничего не смыслила в готовке; эта девушка избегала даже смотреть на его дочь, в то время как другие не уставали восхищаться ею.
Может, именно эти парадоксы его и привлекают? Это явное отсутствие интереса?
Ну и что? Такое случается. Почему же он реагирует на нее словно изголодавшийся Робинзон? До появления Чарли Беллами не испытывал недостатка в женщинах, а она появилась всего неделю назад.
– Это наш первый совместный опыт, – наконец ответил Блейк.
– Судя по результату, – с непринужденной улыбкой отозвалась Кларк, – у нас неплохо получается. Начало многообещающее.
Он сглотнул. Ничего себе заявление!
***
Все женщины, с которыми он встречался, обволакивали тонкими намеками. Потом развивали дискуссию о будущем и сердились, если он не поддерживал ее. Наконец, висли на нем, как лианы, стремясь заполучить больше, чем он готов был дать. Беллами никому ничего не обещал. И честно предупреждал, что не строит долговременных планов. Его подруги кивали с понимающим видом, но блеск в глазах говорил, что они принимают его слова как вызов.
Давно, еще десятилетним мальчиком, наслушавшись материнского плача по случаю очередной измены его отчима, Беллами решил, что он таким не будет. А теперь с беспокойством думал, что уже такой. Скольким женщинам он назначал свидания? Их было не счесть. А перед сколькими брал на себя обязательства?
Одна мысль о серьезных обязательствах заставляла его бежать сломя голову. Правда, теперь у него есть обязательства. Но только перед малышкой. Он не бросит и не разочарует свою дочь.
Мысль о Чарли согрела его сердце. Слава Богу, что ее мать оказалась безответственной, иначе он бы не узнал, что у него есть дочь. Мог не увидеть ее милую улыбку, не ощутить ее нежных объятий, ее мокрых поцелуев, которые приводили его в умиление.
Словом, для него существует одна женщина. Он не готов впустить в свою жизнь Кларк. По крайней мере сейчас.
Стоп! У них всего лишь урок кулинарного искусства. А не свидание. К тому же блондинка, кажется, тоже чурается брачных уз. Так о чем ему беспокоиться? Почему его бросает в дрожь от безобидных замечаний? Напридумывал хер знает что!
Кларк вдохнула аромат слоеного теста, и Беллами заметил, как от вздоха приподнялась ее грудь. Красивая грудь. Теперь он знал: у него есть повод для беспокойства.
– До чего вкусно пахнет, – сказала она. – Что за приправу ты добавил в последнюю минуту?
– Гвоздику. – Он отвечал машинально, поглощенный единственным желанием: поцеловать ее. Что за бред! Эта девушка, внушал себе Беллами, озабочена только собственной карьерой. Что она может ему дать? Ровным счетом ничего.
– Мм… Может быть, это и есть та приправа, которую не могла вспомнить моя начальница. – Она облизнула нижнюю губу, а он как завороженный следил за движением кончика языка. Его бросило в жар, а разум полностью отключился. – Удивительный эффект. Я не могла такого добиться. Мои произведения… – Кларк сморщилась, как Чарли, когда пробовала его домашние импровизации, перед тем как их выплюнуть, – напоминали отсыревшее зерно. Аппетита…
– Не возбуждали? – не подумав брякнул Блейк.
Кларк уставилась на него, потом рассмеялась. Это был не робкий смешок, а хохот от всей души, сотрясавший ее плечи, заразительный, чарующий. Право, его шутка была не настолько смешной. Но ему была приятна подобная реакция. Редкая женщина умеет от души смеяться. Над собой, над жизнью. Его мать не умела. Она упивалась жалостью к себе. И Эко не смеялась. Ни над жизнью, ни над собой, ни над ним. Значит, Кларк не такая, как все. Возможно, она более открытая.
До тех пор, пока речь не заходит о детях.
Беллами совершенно запутался и заметался по кухне. Надо махнуть пива. Нет, не пива. Может быть, лучше кофе.
– Пора готовить сироп.
Кларк кивнула головой и стала доставать из пакетов продукты. Брюнет поставил на плиту кастрюльку и принялся перемешивать в ней воду с сахаром для сиропа. Затем добавил мед. Когда смесь стала похожа на золотые нити, он полил ею пахлаву.
– Попробуем.
– Мне казалось, что она должна отстояться в течение суток.
– А? – произнес он, мысленно перелистывая рецепты.
– Нужно время, чтобы успел впитаться сироп и… не знаю. Я прочла в книге.
Он морщил лоб и смотрел на пропитанное сахаром лакомство.
– Выглядит неплохо. Наверное, можно подождать до завтра. – Вдруг он расплылся в улыбке. – А можно снять пробу сегодня, а завтра повторить.
Ее развеселило такое нетерпение.
– Хорошо. Убедил.
Беллами положил ей на тарелку ромбик, истекающий маслом и золотистым сиропом. Орехи сверкали как кусочки янтаря.
Слегка подув на пирожное, Кларк вытянула губы и надкусила. Малюсенькая крошечка прилипла к ее нижней губе. Блейк сделал над собой усилие, чтобы не слизнуть ее. Он с трудом оторвал взгляд от ее рта. Но проклятая крошка снова и снова притягивала его взгляд к полным мягким губам.
К счастью, она поджала губы и слизнула эту крошку. Вздохнув поглубже, он с нетерпением ждал ее оценки.
Она медленно кивнула и проглотила.
– Вкусно.
И только-то! Вкусно. Не восхитительно?! Не потрясающе?!
Блейк с глубокомысленным видом пожевал пирожное и изрек:
– Неплохо. Не то, на что я надеялся, но будем совершенствовать.
– А каким оно должно быть на вкус? – поинтересовалась Гриффин.
– Ты что, не знаешь?
Она покачала головой.
– Вообще-то нет.
В его голове искрой метнулась идея, вспыхнула и разожгла пламя.
–Тогда нам надо отправиться на разведку.
– А? – Голубые глаза Кларк распахнулись шире и напомнили ему яркие краски Карибского моря. – Что вы имеете в виду? Свидание?
– Нет, – ответил он слишком поспешно.
Блондинка вздохнула с облегчением. Ее лоб разгладился, тревога, омрачавшая взгляд, рассеялась.
– Хорошо, разведаем насчет пахлавы.
– И суфле, – добавил он. Возможно, придется совершить несколько набегов, чтоб угнаться за всеми десертами, которые она запланировала для этой вечеринки. Странно, но его это не беспокоит.
– И не забудь крем-брюле.
Беллами кивнул головой. Но что делать с Чарли? Не может же он оставить ее дома одну. Его пронзило чувство вины. Он такой же, как его отчим. Готов бросить все из-за смазливой мордашки.
Конечно, нереально не обращать внимания на женщин и отказывать себе в свиданиях. Однако первоочередная его забота – Чарли. Такая женщина, как Кларк, к которой его тянуло, словно голодного к дымящемуся во дворе мангалу, безусловно, отвлекала. Она была такой привлекательной, что у него едва хватало сил удержаться и не заключить ее в объятия.
– Не получится. Я не смогу пойти, – твердо сказал Беллами. – Кто будет присматривать за Чарли?
Кларк уставилась на него, ошеломленная внезапным изменением планов. Нет, она так просто не сдастся. Может быть, он передумал, может, он вдруг пожалел, что предложил ей эту вылазку. Но она нуждалась в… разведке.
– Найди сиделку, – настаивала Кларк.
– Я не оставлю своего ребенка с незнакомым человеком.
– Можно и со знакомым, – сказала она уже более решительно.
Конечно, можно и одной сходить. Но Беллами гораздо лучше ее разбирался в кулинарном искусстве. Он наверняка знал, куда пойти. Пусть она сумасшедшая, но отступать не намерена.
За год одиночества она научилась довольствоваться собственным обществом. Она ходила за покупками, ела, училась, спала одна. Совсем одна. Ночью, когда она сворачивалась калачиком под теплым одеялом, одиночество прокрадывалось в ее квартиру.
Она не хотела и сейчас оставаться одна.
Хуже того, она хотела, чтоб именно Беллами был рядом. А это угрожало ее жизненному равновесию. Этот мужчина, с темными волнистыми волосами, выразительными глазами и излучающей солнечный свет улыбкой, пошатнул ее мир. А ей необходимо было ощущать твердую землю под ногами.
– Можно попросить соседку, или подругу, или родственницу. Рэйвен могла бы, – добавила Кларк с сомнением. – У нее скоро у самой ребенок появится. Так пусть немного потренируется.
– Моя дочь не тренажер для будущих мамочек. Я, конечно, люблю Рэйвен, но… А если что-нибудь случится? Я ни за что не простил бы себе. – Он покачал головой и сунул руки в карманы джинсов. – Нет, это было опрометчивое предложение.
– Итак, из-за того, что у тебя появился ребенок, ты откажешься от жизни. От работы, от общества.
– Повторяю, – процедил Беллами, – я не считаю возможным сдать своего ребенка в ясли, Рэйвен или кому бы то ни было. Ответственность за Чарли лежит на мне. Только на мне. Родная мать отказалась от нее. И теперь я ее брошу? Как она это воспримет? Решит, что никто не дорожит ею настолько, чтобы хоть чем-то пожертвовать ради нее? Пока она не подрастет, я буду сидеть дома.
Его слова выбили Кларк из колеи. Взволнованная такой преданностью, растроганная искренностью, она вспомнила своего бывшего мужа, с легкостью пренебрегшего ее чувствами, забывшего клятвы быть рядом в горе и радости. Первое же серьезное затруднение бросило его в объятия другой женщины… плодовитой… «настоящей» женщины.
Она помнила его слова, когда он заявил, что уходит к своей подруге.
«– Черт, – шипел Финн. – Мэл беременна. Моим ребенком. Я не могу ее бросить. Я нужен ей». – Потом с упреком сказал Кларк, что «Мэл – настоящая женщина». Он отвернулся от Кларк, когда она, как никогда, нуждалась в его понимании и любви. Тогда она поняла, что он по-настоящему и не любил ее.
Замерев, Гриффин смотрела на мужчину, стоявшего напротив нее. Беллами не испугался трудностей и с достоинством и готовностью принял неожиданный факт появления в своей жизни ребенка. В эту минуту он казался самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала.
– В конце концов, не такое уж это крупное мероприятие, – проговорила она, ощущая биение сердца у самого горла, – так что Чарли вполне может отправиться с нами.
Присутствие ребенка будет как нельзя кстати. Оно притупит влечение, возникшее между Кларк и Беллами. Малышка все время будет напоминать Гриффин, что Блейк – бесперспективный вариант, каким бы соблазнительным он ни был.
– Десятимесячный ребенок в ресторане? – переспросил он. – Что ж, это должно быть интересно.
Комментарий к Глава 3.
Как и обещала – третья часть!
Оставляйте отзывы и скажите, стоит ли продолжать.
========== Глава 4. ==========
В ресторане было шумно и многолюдно.
Кларк ощущала необыкновенный подъем. Она не знала, то ли это от гитарных переборов, то ли от взрывов смеха клиентов, сидящих за ближайшими столиками, то ли от открытой улыбки Беллами.
Нельзя допустить его магнетического воздействия.
Она и не допустит. Потому что они, напомнила себе Кларк, не на свидании. Да и время неподходящее для свиданий. Просто заурядный вторник.
Блондинка нашла причину своего приподнятого настроения: она давно никуда не выходила, вот и все. Расставив все по местам, девушка расслабилась.
– Одну порцию пахлавы и суфле, – заказал Блейк. – И еще две чашки кофе. – Он перевел взгляд с официантки на дочь, пристегнутую к высокому стульчику, стоявшему рядом с ним. – А малышке принесите… – Наморщив лоб, он посмотрел на Кларк. – Что ей можно съесть?
Его вопрос прогнал ненужные мысли, не оставлявшие Гриффин в покое. Она сложила меню и протянула его официантке.
– У вас есть ванильное мороженое?
– Кажется, только «апельсиновый снежок». – Девушка улыбнулась и сунула книжечку заказов в задний карман джинсов.
– Тогда возьмем порцию для малышки.
Официантка кивнула:
– Мигом принесу ваш заказ.
За их столиком установилось неловкое молчание. Беллами попытался забросить ногу на ногу и нечаянно задел ее юбку. Кларк чуть не подскочила. Она слегка отодвинула свой стул и незаметно одернула юбку. И теперь судорожно соображала, заполнить ли паузу пустой болтовней или молча пытаться взять себя в руки.
Она заметила, что мужчина смотрит на нее из-под полуопущенных век с удивительно сексуальной улыбкой. Занервничав, она отвернулась и стала демонстративно перекладывать ложки и стелить льняную салфетку себе на колени.
Чарли стала капризничать и отвлекла внимание Кларк. Недовольно фыркая, малышка ерзала и отталкивала металлический столик, прикрепленный к высокому стульчику. Она запихнула ручку в рот и стала жевать кулачок. Лобик ее сморщился, и блондинке стало ясно, что сейчас начнется плач.
– У тебя с собой ее единорог? – спросила она.
– У нас все с собой, кроме ее кроватки, – посмеиваясь, сказал Беллами. Теплый, хрипловатый голос окутал Кларк, как волна летнего зноя. Он потянулся за розовой сумкой, которую мама Чарли почти две недели назад передала ему в придачу к малышке. – Подгузники. Соска. Салфетки. – Продолжая копаться в сумке, он выкладывал каждый предмет на стол.
Чарли возбуждалась все больше. Она пыталась сорвать предохранительный ремень, державший ее за талию. Кларк не сомневалась, что, когда малышка закричит, ее голос перекроет и смех, и тягучие звуки гитары, и даже звон посуды. Пара, сидевшая за соседним столом, прервала беседу в ожидании.
– Аспирин. Покрывало для смены подгузников. – Блейк перечислял предметы, которые Кларк советовала взять с собой. – Пустышка. Простынка. Запасные штанишки. – С ужасом он поднял глаза. Его рука продолжала шарить в сумке. Стол был завален детскими принадлежностями. – Единорога нет, – сказал он сдавленным голосом. – Что делать?
Гриффин на всякий случай отодвинула от малышки лекарства.
– Конечно, можно…
– Нашел! Вот это подойдет. – мужчина сунул в ручку дочери ложку. – Чарли, поиграй этим.
Глазки девочки расширились от удивления, а ротик широко раскрылся в счастливой улыбке. Она тут же засунула ложку в рот, затем вынула. Издавая радостный вопль, Чарли трясла ложкой, как трофеем.
– Как волшебная палочка. – Беллами откинулся назад, расслабляя плечи. Он выглядел так, будто его избрали Отцом Года.
– Гм, – возразила Кларк. Ей было жаль разочаровывать гордого папашу. – Вряд ли это…
Бах! Чарли ударила ложкой по металлическому столику. Бах! Бах!
Несколько человек повернулись к ним. Смеясь и пуская пузыри, юная мисс Блейк снова и снова стучала ложкой по столику. Эти звуки эхом отдавались у Кларк в голове. Барабанные перепонки вибрировали в такт ударам.
Качая головой, она сказала:
– Неудачная идея.
Беллами нахмурил брови.
– Что теперь делать? – прокричал он через стол. Вокруг них прекратились все беседы. Гитарист стал играть громче, пытаясь заглушить барабанную дробь Чарли. Окружающие уже с явным раздражением оборачивались на них. – Отобрать? – спросил мужчина. – Это разозлит ее? Тогда что?
С трудом удерживаясь от того, чтоб заткнуть уши, Гриффин прокричала:
– Нужно сразу дать ей что-нибудь другое. Только спрячь ложку.
Кивнув, Беллами вырвал ложку у Чарли и одновременно с Кларк потянулся за пустышкой. Его рука на мгновенье накрыла ее руку. Их взгляды встретились, и девушку обдало жаром. Она застыла, а Блейк медленно убрал свою руку. Но его пронзительный взгляд не покидал, сверлил ее. Кларк держала пустышку дрожащей рукой. Затем рывком сунув пустышку Чарли, она спрятала руку под столом, положив на колено.
В ресторане все успокоилось, и посетители снова повернулись к своим столикам. Возобновились негромкие беседы. Музыкант начал с середины песни. Кларк не стала прислушиваться к тому, как мужчина подпевал, стараясь добиться внимания дочери.
– У тебя хорошо получается, – сказал он тихим, теплым и влекущим голосом. Его темные глаза сияли восхищением. Она заметила, что он следит за ней загадочным взглядом.
– Просто у меня есть опыт. – С неуверенной улыбкой девушка взяла со стола слюнявчик. Она решила, что надо чаще ходить на свидания. Может быть, тогда Беллами не будет… так смущать ее. – У тебя тоже скоро накопится.
Блейк взялся как попало запихивать детские вещи обратно в сумку. Теперь все не влезало как следует, и ему пришлось сильно уплотнить содержимое.
– Ты можешь слушать советы, но пока не пройдешь через все сам… – Она остановилась, стараясь найти подходящий пример. – Допустим, я могла бы посоветовать тебе не спрашивать у Чарли, даже когда она дорастет до двух лет, хочется ли ей купаться. Никогда не предоставляй двухлетнему ребенку право выбора, если ты не готов принять от него отрицательный ответ. В этом возрасте выбирать можно полотенце или пену для ванны. Но пока ты не совершишь этой роковой ошибки, пока твой ребенок с вызывающим видом не скажет «нет», пока тебе не придется запихивать в ванну орущего ребенка, ты этого важного совета не оцените.
Беллами задумчиво потер подбородок.
– Тебе надо иметь собственных детей.
Тебе надо иметь своих детей.
Кларк похолодела.
Чарли с удовольствием сосала пустышку. Гриффин же ощущала пристальный взгляд мужчины, который, будто нащупав трещину в ее сердце, вбивает туда колышки. Чувствовал ли он ее боль?
Девушка думала, каково было бы смотреть, как ее ребенок, малыш, зародившийся в ней, смеется и играет. Каково было бы держать это создание на руках, укачивать перед сном, говорить ему, что она любит его больше всех… Сожаление и разочарование жгли ей горло.
Пустышка Чарли звякнула о металлический столик. Беллами сунул ее обратно в ротик малышки. Глядя на его руку, державшую мягкую розовую пластмассу, Кларк почувствовала, как ей сдавило грудь.
– Наверное, есть женщины, – сказал он с явным намеком на нее, – которые больше стремятся к карьере, чем к домашнему очагу и семье. – Она не нашла в его словах укора, это было просто констатацией.
Блондинка залилась краской. Она хотела сказать, что у нее не было выбора. Ей хотелось топать ногами и стучать, как это делала Чарли. Но она лишь слабо улыбнулась официантке, поставившей две чашки кофе на их столик. Малышка тут же потянулась к дымящимся чашкам, и Кларк убрала их подальше.
У нее дрожали руки. Она влила в черный густой кофе огромную порцию сливок и, цепляясь за ложку, как за спасительное весло, стала размешивать. Сливки осветлили кофе, вот так с годами выцвели ее мечты и стремления…
– Некоторые женщины справляются и с тем, и с другим, – заявила она бодрым голосом. – И с семьей, и с карьерой.
Беллами глотнул черный кофе и скривился от горечи. Разумеется, Кларк права, как ни больно это признавать.
– Моя мама не могла.
Девушка замерла.
– В каком смысле?
Блейк накручивал завязки слюнявчика Чарли вокруг указательного пальца. Он чувствовал, как внутри растет напряжение. Мужчина никогда не судил свою мать. Он любил ее… И всегда готов был броситься на ее защиту. И тем не менее вынужден признать, что многого лишился именно по вине матери. И не желал, чтоб детство его дочери напоминало его собственное.
– Единственное, чего она всегда желала, – это сидеть дома и растить детей, – сдавленно проговорил он. – А когда папа ушел, она… рассыпалась в прах.
Он вспоминал безутешные слезы мамы, ее страх, свою беспомощность. Ее сердце разбилось, когда муж бросил ее. Она смертельно боялась искать работу, думая, что ни с чем, кроме уборки и готовки, не справится. Еще маленьким, он плакал вместе с мамой и ругал папу. Но он был мальчиком, будущим мужчиной, и поэтому глубоко запрятал свои страхи. Он должен был быть сильным и поскорее вырасти.
– Мне было семь лет, когда они развелись. Октавии – около года.
– Это, должно быть, ужасно тяжело. Для нее. И для тебя тоже.
Он пожал плечами. Его смущало ее сочувствие и искреннее внимание. Он давно пережил все это. Оставил все позади. Он вдруг подумал: а как Кларк восприняла свой развод? Переживала ли она, как его мать? Испытала ли такое же отчаяние?
– Твоя мама одна заботилась о вас? – спросила она, поднося чашку ко рту.
– Она заботилась об Октавии, а я заботился о ней самой.
Из прошлого к нему вернулся сладкий аромат бутербродов с арахисовым маслом и джемом. Это было его фирменным блюдом, которое он готовил по возвращении из школы. Он брал с собой бутерброд и большой стакан молока, заходил к матери и залезал к ней в постель. Она смотрела по обыкновению какую-нибудь мыльную оперу, но отключала звук, чтобы не разбудить спящую Октавию, пощипывала его бутерброд и спрашивала, как он провел день. Но она никогда не слушала его по-настоящему, так, как сейчас Кларк.
– Получается, будто ты «вырастил» свою маму, как я растила своего брата. – Она протянула руку через стол и накрыла его большую кисть. Его удивили тепло, сочувствие и собственная дурацкая реакция.
Он заметил приближающуюся официантку, и их беседа оборвалась так же внезапно, как возникла. Девушка откинулась на спинку стула и убрала руку. Кратковременная, но столь необходимая связь была нарушена. Сердце Беллами упало, и он, почувствовав это, разозлился. Резко отодвинув свой кофе, он принял от официантки тарелочку с пахлавой.
– Выглядит недурно, – сказал он, и на лице появилась задорная улыбка.
– Совсем не так, как моя, – призналась Кларк с иронией.
Чарли потянулась к своей тарелочке, распластавшись на металлическом столике. Беллами мгновенно отодвинул тарелочку подальше. Игриво щелкнув дочь по носику, он улыбнулся.
– Терпение, солнце. Надо завязать слюнявчик. Ты ведь не хочешь выпачкать мороженым свое хорошенькое розовое платьице.
Чарли вглядывалась в него серьезными темными глазками. Ее пухлая ручка то сжималась в кулачок, то разжималась. Она еще старалась достать свой «снежок». С приоткрытых губок срывалось нетерпеливое кряхтенье.
Кларк посмеивалась.
– Напрасный труд. Все равно через пару минут мы будем в мороженом.
– Ну нет, через мой труп. – Хорошо, что блондинка посоветовала взять с собой слюнявчик. Его пальцы путались в завязках. Он тихо чертыхнулся, и ему наконец удалось их завязать.
Беллами опустил ложку в десерт, и Чарли подалась вперед с раскрытым ртом, жадно хватая мороженое. Почувствовав холод, она заморгала, потом вытолкала комочек языком, и оранжевый шарик покатился ей на колени. Она опустила подбородок и стала мотать головой.
Блейк нахмурился.
– Не понравилось.
– Дай ей распробовать.
Мужчина зачерпнул еще, теперь на кончике ложечки. «Снежок» растаял у малышки на язычке, и она радостно улыбнулась.
Он рассмеялся и сказал:
– Ага, нравится. Вот еще, Чар.
Когда он поднес ложку, дочь схватила ее, и липкое оранжевое месиво потекло вдоль руки прямо ей на голову.
– Чарли! – Блейк схватил салфетку. Его свитер тут же покрылся оранжевой крапинкой, а девочка размазала комок по металлическому столику.
– Ничего, – сказала Кларк. – Пусть забавляется. Мы все уберем, когда будем уходить.
– Знаешь, – сказал Беллами, – я никогда не думал, что мне доставит удовольствие наблюдать за проказами собственного ребенка. Теперь не могу себе представить, что бы я делал без Чарли. Когда я играю с ней, то начинаю думать, были ли мои родители рады мне. Или я им напоминал об их неудавшемся браке.
– Я уверена, что они любили тебя так же, как ты любишь Чарли.
Беллами услышал печаль в голосе Кларк и поднял на нее глаза. Ему вдруг захотелось больше узнать о ее браке, ее разводе, ее сердечной боли. Она любила мужчину. При этой мысли брюнет почувствовал, как у него свело живот, и решил, что он спятил. Возможно, его интерес был праздным любопытством. И все же он напомнил себе, что серьезные отношения не входят в его планы. Тем более что раньше он счастливо избегал их.
– Давно ты развелась?
– Чуть больше года назад. – Она перевернула вилку. Скатерть приглушила ее стук.
– Сколько времени ты была замужем? – Беллами не смог удержаться от допроса.
– Почти пять лет. – Ее тон был сухим, и мужчина заметил, как дрожат ее руки. – Мы поженились, когда я училась еще в колледже.
Он запихнул Чарли в рот еще несколько ложек мороженого. Большая часть его дополнила оранжевые разводы на металлическом столике. Дочь выражала чрезвычайное удовольствие. Она радостно хлопала в ладошки, требуя еще. Беллами медленно перевел взгляд обратно на девушку.
– Каким он был? – спросил Блейк, проявляя больше, чем следовало, интереса к причинам, побудившим ее выйти замуж.
– Финн? – Она помолчала, будто собираясь с мыслями, пригладила пальцами свои волосы и уселась поудобнее. – Финн Коллинз. – Она тяжело вздохнула, будто даже мысль о бывшем муже была неприятна. – Мы познакомились в колледже. Он был на пару лет старше меня. Мне стукнуло всего семнадцать, и я была жутко наивной. – Кларк внимательно рассматривала свою чашку кофе, водя пальцем по кромке, потом взглянула на Чарли. Но взгляда Блейка она избегала. – Я боялась, что когда он получит диплом, то уедет и забудет обо мне. Поэтому согласилась выйти за него замуж. – Она покачала головой. – Знаю, я поступила неразумно. Но я была молодой… наивной… и глупой.
Беллами внимательно смотрел на нее. Смотрел, как ее короткие ногти впивались в ладони. Обычная сдержанность изменила Кларк. Личина спокойствия рушилась у него на глазах. Ее плечи ссутулились, подбородок опустился, она уставилась на стол, стараясь скрыть от Беллами свое волнение.
Он обратил внимание на то, что она не утверждала, будто так любила мужа, что отказалась от карьеры ради замужества. Она никогда не любила Финна? Или развод уничтожил даже воспоминание о нежных чувствах?
– В общем, – она выдохнула, – мы поженились. И первый год все было хорошо. Он сказал, что не хочет чтобы я работала, и что он в состоянии обеспечить нас обоих. Но с каждым годом наш брак стал тяготить нас. Мы ссорились, на время, даже, разъезжались… И в итоге, у него появилась новая женщина, а я переехала в Риверсайд. Видимо, я была не готова к замужеству и не оправдала надежд мужа.
– Скажи еще, что ты недостаточно хорошо готовила или обслуживала Финна.
Кларк горько усмехнулась.
– И это правда. Видно, я слишком устала готовить и убирать в те долгие годы, пока заботилась о своем брате. А может, мне казалось, что он достаточно взрослый и способен питаться самостоятельно. Во всяком случае, через четыре с половиной года нашего брака, Финн успел обзавестись другой женщиной. – Она вздохнула. – Конечно, я не сразу об этом узнала. Мой заработок уходил на приобретение уютной обстановки для их дома. В конце концов он был вынужден признаться.
– А где вы жили?
– В Нью-Йорке.
– Тогда почему в Риверсайд? – Его любопытство стало уже неприличным, но он не мог остановиться.
– Мне предложили работу здесь. В «R-news».
Пауза затянулась. Беллами ждал продолжения, но Кларк молчала.
И тут он увидел слезу, скользнувшую по ее нежной бледной щеке. Он наклонился вперед и стер ее.
– Кла… Кларк… Прости, мне нельзя было…
– Ты не виноват. – Она пыталась улыбнуться.
Он пододвинул свой стул поближе к ней, и ее обтянутая шелком нога коснулась его ног. У Беллами пересохло во рту.
Собрав все силы, он заставил себя встретить ее взгляд.
– Ты все еще любишь… своего бывшего мужа? – Беллами, замерев, ждал ответа, сознавая, какое разочарование ждет его, если она ответит положительно.
– Нет. Нисколько. – Ее голос звучал уверенно. Блейк перевел дыхание. – Его измена избавила меня от всякого чувства. Теперь я ничего к нему не испытываю. Самое обидное… – Кларк затихла, и нижняя губа у нее задрожала. Она прикусила ее, и розовая кожа побелела. – Что та женщина… ждала ребенка от Финна.
Внезапно она вскочила и бросилась к выходу.
Беллами заморгал от неожиданности. Чувство вины ожгло его. Слишком много вопросов он задавал. Только бередил давно затянувшиеся раны. Мужчина ринулся вслед за Кларк.
Он поймал ее за локоть и повернул лицом к себе. Ее слезы рвали ему сердце. Он обхватил ладонью ее подбородок. Она смотрела на него бездонными, увлажнившимися голубыми глазами, и Беллами не смог устоять. Он наклонил голову и на секунду замер. Девушка приоткрыла губы, то ли от предвкушения, то ли от удивления. И он поцеловал ее.
