Текст книги "На грани (СИ)"

Автор книги: Renee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

  – Сейчас? – просиял мальчишка. – Темно же уже.

  – А ты у меня что, трус? – беззлобно поддел его Стас и похлопал по плечу. – Со мной идешь, значит бояться нечего. Бегом одеваться!

  И Антон, совершенно счастливый, унесся в комнату.

  Постепенно установился некоторый распорядок. Стас каждый день навещал мать, пристально наблюдая, чтобы врачи делали все, что нужно, и успел запугать почти весь персонал, кроме старшей медсестры, оказавшейся женщиной бойкой и не пугливой. В ней было всего-то метра полтора роста и килограммов сорок веса, но перед ее решительностью отступил даже Стас, поняв, что в данном случае возможны только мирные переговоры. Дела, в общем-то, шли на лад.

  Костя, когда мог, присматривал за Антоном, и их все больше крепнувшая дружба радовала и раздражала Стаса. Он не понимал: то ли ревнует сына, то ли боится за него, ведь Костя, как ни крути, был вольной птицей, и мог легко потерять к мальчику интерес. Стас попытался осторожно поговорить об этом с Антоном, но наткнулся на такой взгляд, что не решился продолжать разговор. Он понял: его сын приобрел то, в чем так долго нуждался – отца. Сам же он, по всей видимости, остался за бортом.

  Можно было разорвать эту неожиданно возникшую связь – по живому, с кровью. Стасу было не привыкать к жестким мерам, но... Антон ему не простит. Это станет последней каплей, которая погребет все хорошее, что у них могло быть. Стас оказался не готов к этому.

  Костя тоже вел себя странно. От встреч он не увиливал, но держался как-то нервно, неуверенно, как человек, пребывающий в растерянности. Он словно тоже оказался в ситуации, которую не предвидел, и с которой не знал, что делать. Это настораживало. Стас, не забывший, с чего все началось, старательно пытался раскопать хоть что-нибудь про его прошлое, но информации было катастрофически мало. Ее приходилось добывать по капле, муторно, долго, но поиск все-таки увенчался успехом. Теперь он знал хотя бы имя.

  Виталий Чернов. Его вспомнила бывшая коллега Артемьева, случайно подглядевшая в его телефоне фотографию, выставленную на один из контактов. Поговорив с ней, Стас уверился, что случайности в этом не было – девица была попросту влюблена в Костю и устроила собственное расследование касательно его личной жизни. Ни к каким выводам она, однако, не пришла, так и не докопавшись до правды. Теперь оставалось только найти этого Чернова среди пяти десятков тезок.

  – Лазарев – это вы?

  Мужчина, поймавший его около дежурки, сразу произвел неприятное впечатление, несмотря на дорогую одежду и стильную оправу очков. Его выдавал взгляд – бегающий, крысиный. Таких субъектов Стас чуял за милю – они пахли легкой поживой. И иногда падалью.

  – Я, – ответил он. – С кем имею честь?

  – Меня зовут Пальчиков Семен Евгеньевич, – представился тот, нервно теребя лацкан пальто. – Я... потерпевший по одному из дел... У меня жену хотели убить.

  – Не убили же, – усмехнулся Стас и пожал плечами. – От меня-то чего хотите?

  – Дело в том, что ваш следователь, Артемьев, разваливает дело! – быстро выпалил Пальчиков, словно боясь, что его проигнорируют. Напрасно: при упоминании фамилии, Стас весь превратился в слух.

  – Пройдемте в кабинет, – уже совсем другим тоном предложил он.

  В кабинете Пальчиков занервничал еще сильнее, и это не укрылось от Стаса.

  – Продолжайте, – сухо велел он.

  – Вы понимаете, – зачастил мужчина. – Там все предельно ясно. Это я виноват, связался с этой дурой...

  – Вы убили... тьфу... хотели убить жену? – изумился Стас, и Пальчиков затряс головой.

  – Нет, конечно! Я ее люблю! Просто я... ну, вы понимаете... гульнул на сторону. А девчонка психованная оказалась, да еще наркоманка. Она меня выследила, убить угрожала. А потом на жену накинулась. Она вообще невменяемая была, под дозой! Скорая их обеих и увезла. Жена в коме, а дура эта... А ваш следователь все лезет и лезет!

  – Странно...

  Все действительно казалось непонятным. С чего бы Косте так тщательно разбирать кристально ясное дело, от которого сам Бог велел избавиться, как можно быстрее? Хотел слупить с терпилы? Вряд ли, непохоже на него. Вывод напрашивался только один: не все обстояло так гладко, как пел этот хлыщ.

  – Я пока решил поговорить по-хорошему, – продолжал ободренный его молчанием Пальчиков, – но предупреждаю: муж моей сестры работает в прокуратуре!

  – По-хорошему? – недобро оскалился Стас. – Это как же?

  – Вот... – Пальчиков полез в сумку и вытащил оттуда конверт. – Скажем так: это пожертвование в фонд милиции. Вас устроит?

  – Меня – да, – навскидку прикинув по объему конверта, находящуюся в нем сумму, хмыкнул Стас. – Но мне же еще и следователя уговаривать. Усекаете? А прокуратурой пугать не надо. Это увеличивает цену.

  – Я так и знал, что этим не обойдется, – вздохнул Пальчиков и снова полез в сумку. В этот раз конверт оказался менее пухлым. – Так?

  – Лечите жену, – сказал Стас, криво улыбаясь. – И не трахай больше наркоманок. А то, видишь, как они тебе дорого обходятся.

  – Я жду результатов! – нервно дернулся Пальчиков и подскочил на ноги. – А свою иронию можете оставить при себе!

  – Ждите, – отрезал Стас и кивнул на выход. Пальчиков побагровел и быстрым шагом удалился из кабинета, громко шарахнув дверью.

  В конвертах оказалась вполне приличная сумма. Стас хмыкнул. Похоже, у Кости были все основания придержать дело, раз уж этот хмырь так засуетился. Сам хотел грохнуть женушку, что ли? Какая разница... За ту наркоманку вряд ли кто-то вступится.

  Поднявшись, он отправился разыскивать Костю. Тот нашелся у себя в кабинете.

  – Что у тебя там за дело, по попытке убийства женщины? Пальчикова, кажется.

  – Пальчиков – это ее муж, – поморщился Костя, очевидно вспомнив упомянутого субъекта. – Его жена – Матвеева Елена Игоревна, сейчас в больнице. Кома. Неизвестно выйдет ли, но состояние стабильное. Задержанная – Симцова Татьяна Александровна, двадцать пять лет. А тебе зачем?

  – Ты, Костенька, слишком усложнять все любишь – поигрывая взятой со стола ручкой, ответил Стас. Костя понимающе присвистнул. – Да-да, надо бы попроще, побыстрее разобраться. Понимаешь?

  – Понимаю, – кивнул Костя, но не успел Стас обрадоваться, как он добавил:

  – Но не буду этого делать. Стас, этот козел сам ее убить пытался. Из-за денег. Он, вообще-то, никто, альфонс. Все на нее было записано и ею же заработано. Две квартиры, дом, все остальное имущество принадлежало жене. А она, по словам ее подруги, разводиться собиралась. Понимаешь?

  – Мне это не интересно, Костенька, – Стас положил ручку на стол и оперся на него, наклонившись к Артемьеву. – Ты оставляешь дело, как оно есть. Без своих догадок и глупых предположений. Доказуха на девчонку есть? Вот и отлично. Закроют ее – и дело с концом.

  – Но она ни в чем не виновата, Стас! – вскинулся Костя, яростно сверкая глазами. – А этот урод доведет начатое до конца, да?

  – Доведет – мы и его закроем, – пожал плечами Стас и выпрямился. – Я тебе все сказал. Выполняй.

  – Ты как хочешь, – упрямо мотнул головой Костя, – но я продолжу. Я на этого подонка все соберу. Мне такое на совести не надо.

  – Ну смотри, – холодно ответил Стас. – Как бы тебе не пожалеть об этом.

  – Угрожаешь? – поднял бровь Артемьев.

  – Предупреждаю, – поправил его Стас. – Мне, как ты понимаешь, наплевать. Я этому козлу деньги все равно не верну. А ты – подумай. Принципы зачастую дорого обходятся.

  – Я заплачу, – усмехнулся Костя, слегка расслабляясь. – Я вот что подумал... У меня завтра выходной. Антона до трех дома не будет. Улавливаешь, на что я намекаю?

  Проблема Пальчикова как-то сразу отступила на второй план. Стас демонстративно наморщил лоб, выказывая глубочайшую задумчивость, и кивнул.

  – Кажется, у меня тоже выходной. С утра, по крайней мере.

  Пальчиков звонил еще два раза, но Стас каждый раз находил причину не общаться с ним. Полученные деньги, как и было сказано Косте, он возвращать не собирался. Вот еще. Таких ушлых Пальчиковых за все время его работы мимо прошло немало, но никто и никогда не решался жаловаться, что их взятка не сработала. Так недолго и самому сесть. Поэтому Стас быстро забыл об этом инциденте.

  Гораздо больше его интересовал пресловутый Виталий Чернов. Стас отсеял из списка всех, кто не подходил по возрасту, и начал проверять остальных. Это нужно было делать очень аккуратно, чтобы ни в коем случае не засветиться перед Костей, ревностно оберегавшим свое прошлое. Слишком ревностно. На вопросы о семье он отвечал уклончиво, лишь общие факты. Друзей, как показалось Стасу, у него тоже не было, по крайней мере, близких. Звонили не часто, обычно по работе, сам он брался за телефон и того реже. Одиночка? Не похоже на него.

  Скорее создавалось впечатление, что Костя сам выбрал довольно уединенный образ жизни. Причем, не так давно. В отделе у него сложились ровные отношения со всеми, без неприязни, но даже приятелем его не мог назвать никто. Странно, при таком располагающем характере. Романов он тоже не заводил, хотя в этом факте как раз не было ничего удивительного. Еще бы! Стас в очередной раз разложил перед собой фотографии и задумался.

  Он явно что-то упускал во всей этой цепочке событий, какое-то главное, объединяющее звено, только никак не мог понять – что. Это раздражало, Стас терпеть не мог неопределенность, но спешить было слишком опасно. Поэтому он медлил, взвешивая каждый шаг, руководствуясь не часто применяемым в жизни принципом "не навреди". Ему было что терять в случае неудачи.

  Около дежурки подпирали стену несколько человек, воодушевленно что-то обсуждавших. Стас, еще с утра выведенный из себя звонком начальства, быстро подошел к ним, и болтовня тут же стихла.

  – У вас что, – не повышая голос, сказал он, но его услышали все, – работы нет? Чего вы тут орете, как бабуины на случке? Давайте, шевелитесь!

  Компания, обменявшись недовольными взглядами, быстро рассосалась. Стас повернулся к дежурному.

  – Где Артемьев?

  – В отделе, – с готовностью отозвался Сорокин. – Где-то тут...

  – Где-то, – прищурившись, повторил Стас, и Валентин отвел взгляд. – Как истина агента Малдера. Где-то там.

  – Что? – не понял Сорокин, и Стас с силой саданул кулаком по стене.

  – Где Артемьев, я тебя спрашиваю? В отделе его нет, это точно.

  – Не знаю, Стас! – начал оправдываться дежурный. – Не приходил еще. Может, заболел?

  Стас отвернулся и, вытащив телефон, набрал нужный номер. Вызываемый абонент оказался вне зоны действия сети. Не пришел и не отвечает? Творилась какая-то чертовщина.

  – Найди мне его домашний телефон и... Что?

  Проследив ошарашенный взгляд Сорокина, уставившегося куда-то ему за спину, Стас повернулся и едва сдержал ругательство. Стоявший перед ним Костя имел неважный вид.

  – Тебя переехал трактор? – совладав с собой, холодно поинтересовался Стас. Костя болезненно усмехнулся, кривя разбитые губы. Правая бровь была рассечена, и Костя то и дело вытирал со щеки кровь. Судя по состоянию формы, его умудрились повалять по земле.

  – В мой кабинет, живо, – скомандовал Стас и пошел вперед, пытаясь усмирить взвившихся в душе демонов. Он не знал, в какие неприятности Костя влип на этот раз, но собирался в этом разобраться. Желательно – не прибив чересчур проблемного следака.

  – Сядь, – резко бросил он, когда Костя вошел в кабинет вслед за ним. Затем, дождавшись, когда его указание будет выполнено, замкнул дверь на ключ и медленно, внимательно разглядывая Костю, подошел к нему.

  – Не говори, что ты поскользнулся в ванной.

  – Не скажу, – вздохнул тот.

  – Сколько их было? – все так же выдерживая равнодушный тон, поинтересовался Стас, тщательно скрывая, как сильно он злится. То, что это нападение идеально укладывается в головоломку, не вызывало никаких сомнений. Он обошел стол и вытащил из нижнего ящика вату, перекись и марлю. Оторвав тряпицу побольше, он сложил ее вдвое и, смочив водой из графина, вернулся к Косте. – Голову подними.

  – Четверо их было, – Костя послушно запрокинул голову и зашипел, когда Стас начал осторожно оттирать присохшую кровь. – Эй! Осторожнее!

  – Ты еще подуть попроси, – одернул его Стас, безжалостно продолжая свои манипуляции. – Тоже мне, самбист фигов.

  – Ну, Стас, ты же не видел в каком состоянии остальные, – резонно заметил Костя, морщась от его прикосновений. – Это я так... от неожиданности пропустил. Да и, все-таки, четверо. Я же не Терминатор. Я думал, ты меня похвалишь.

  – Я тебе сейчас еще добавлю, – отозвался Стас и отступил, оглядывая результат своих трудов. Похвастаться было нечем. – Тебе к врачу надо. Проверить, целы ли ребра, нет ли сотрясения. Хотя, сотрясения точно нет.

  – Почему? – искренне удивился Костя, попавшись в невинную ловушку. Стас усмехнулся, придав лицу зверское выражение.

  – Потому что мозга нет. Чего они хотели?

  – Не важно, – Костя дернул плечом и собрался подняться, но Стас, подавив желание треснуть его по голове, пресек это намерение на корню. – Стас, отойди, а?

  – Тебе точно мозги отшибли, – прошипел Лазарев, наклонившись к нему. – Не важно? Какого хера происходит, Костенька? Сначала тебя бьют по башке, а потом ты заявляешь мне, что это не важно?

  – Потому что. Это. Мое. Личное. Дело, – спокойно отчеканил Костя, уверенно выдержав его взгляд. Правый глаз заплыл, и выглядел ужасно, но это ничуть не лишало Артемьева решимости и упрямства. Стасу захотелось его придушить. Слышать это после того, как он впустил Костю в свой дом, было неприятно. В груди разливалась какая-то поистине детская обида, будто его выкинули из песочницы, где он считал себя полновластным господином. Только на этот раз все было куда серьезнее. Через Костю его будто зацепили лично, плюнув в лицо и поломав любимую игрушку. Точнее говоря, слегка поцарапали, но это были незначительные детали. Главное заключалось в давно прижившемся правиле не давать портить свое, даже если оно не особо нужно.

  – Это не личное дело, Костенька, – выпрямившись, чтобы не было искушения вцепиться Косте в горло, сказал он. – Я твой начальник пока еще. Нападение на сотрудника отдела входит в круг моих интересов. Понятно?

  – Нет, Стас, – покачал головой тот и встал, оттолкнув Лазарева. – Это моя личная жизнь. Я сам разберусь.

  Он быстро прошел к выходу и взялся за ручку двери. Внутри клокотала, бурлила, требовала выхода смертельная обида, которую в давние времена можно было смыть только кровью, но Стас, колоссальным усилием взял себя в руки и произнес:

  – А я?

  – Что – ты? – обернувшись, переспросил Костя. Стас не сдвинулся с места, на его застывшем, окаменевшем лице не дрогнул ни один мускул.

  – Я – твоя личная жизнь? Или так... погулять вышел?

  Костина ладонь все еще касалась ручки двери, но что-то неуловимо изменилось. Погасло, сдулось напряжение, сразу стало легче дышать, словно эти несколько слов помогли выпустить весь пар.

  – А ты сам как считаешь? – не поворачивая головы, спросил Костя. Стас глубоко вдохнул, возвращая себе равновесие, и присел на край стола.

  – У тебя есть ключи от моего дома, – сухо напомнил он. Пальцы Кости на мгновение дрогнули, сжались в кулак и расслабились. Он повернулся к Стасу.

  – Это все из-за того дела. Пальчиков, кажется, понял, что ты его прокатил, и решил действовать грубо.

  – Я тебя предупреждал, – Стас выглядел спокойным, но внутри все кипело от злости. – Где они тебя поймали?

  – У дома, – скривился Костя. – Я только от подъезда отошел.

  – Плохо, – покачал головой Стас, пытаясь быстро просчитать возможные варианты. Оставлять все, как есть, было чревато новыми проблемами. Костю следовало немедленно взять под полный контроль – для его же блага, разумеется, и до тех пор, пока он – Стас – не разберется в происходящем в этом чертовом отделе. – Вот что... Временно переберешься ко мне, пока не разберемся. Понятно?

  – А мне казалось, это меня по голове двинули, – попытался пошутить Костя, но вышло не смешно. – Не говори ерунды.

  – Это не ерунда, – Стас быстро подошел к нему и легко пихнул кулаком в грудь. – В следующий раз, Костенька, бить не будут. Я разберусь с этим мудаком, но до этого ты переедешь в безопасное место. Заодно за Антоном присмотришь.

  На лице Кости неожиданно появилось выражение нестерпимой муки. Он что-то прошептал сквозь зубы, но слов было не разобрать, и эта внезапная, очень искренняя вспышка продрала до последнего нерва. Стаса затрясло.

  – Зачем тебе это? – глухо поинтересовался Костя, не глядя на него. – Ты даже сам не знаешь... во что ввязываешься. Не нужно, Стас. Тебе – не нужно. Это все усложнит.

  – А до этого все было просто, да? – усмехнулся Стас, которого не отпускала тревога. Костя выглядел странно: довольным и настороженным одновременно, будто он получил то, что хотел, но не был уверен в том, нужно ли ему это. Непонятно. Все это следовало обдумать, проанализировать, но позже, а сейчас...

  Ему было наплевать на то, что Костя, без сомнений, испытывал от этого поцелуя больше боли, чем удовольствия. Впрочем, самого Артемьева это тоже заботило мало, судя по той горячности, с которой он отвечал. Его губа снова начала кровить, и вместо уже привычного вкуса табака, Стас ощущал сладковато-соленый привкус, будоражащий самые древние инстинкты. Не нашедшая выхода злость, тревога, беспокойство, раздражение из-за вырвавшегося против воли признания перерождались во что-то другое, не менее разрушительное. Плавился, крушился еще один барьер, а Стас не предпринимал ничего, чтобы этому помешать, наоборот, сам подхлестывал процесс, увязая все глубже. Что он найдет на самом дне? Кто знает.

  Стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга. Стас быстро заглянул Косте в глаза и, отодвинув в сторону, отпер дверь. В коридоре обнаружился встревоженный Сорокин, который, вытянув шею, пытался разглядеть что-то за спиной закрывшего собой проем Стаса.

  – Э-э-э... протянул он растеряно. – Там Артемьева ждут. Баба какая-то. Говорит, он ее вызвал, а она торопится... Костя! – неожиданно позвал он громче. За спиной раздался приглушенный смех. Костя едва ощутимо тронул его за плечо, и Стас подвинулся, позволяя ему выйти. По удивленному взгляду Сорокина стало понятно, что тот не ожидал, что Артемьев сможет сделать это на своих двоих после того, как его уволокли в кабинет начальника. Видимо, опыт Мухина не остался незамеченным. Стас усмехнулся про себя. Лучше пусть боятся, чем за глаза высмеивают. Это было правильнее.

  – Иди, разбирайся со своей бабой, – напутствовал он Костю. – Не напугай, смотри.

  Костя только фыркнул в ответ.

  В квартиру Стаса он перебрался тем же вечером, взяв с собой всего одну небольшую сумку с вещами. Костя явно не собирался задерживаться здесь надолго, и это вполне устраивало всех. Кроме, пожалуй, Антона.

  Едва только стало известно о переезде, как мальчишка буквально просветлел лицом и издал боевой клич во всю силу своих маленьких легких.

  – Это на время, – тут же остудил его пыл Стас, но Антон, казалось, его даже не услышал. Он весь был поглощен Костей. Они во что-то играли весь вечер, и даже позвали Стаса в свою дружную компанию, но тот отказался, предпочтя наблюдать за ними со стороны.

  Почему-то он не испытывал зависти или обиды. Впервые за долгое время не хотелось выпить, чтобы отключиться до беспамятства, а было просто хорошо и комфортно. Костя, порывшись детской, откопал огромную коробку с дорогущей железной дорогой, которую Стас дарил сыну на позапрошлый новый год. Нераспечатанная, она так и пылилась в шкафу, дожидаясь своего часа. Который, наконец, наступил.

  Пол в гостиной покрылся деталями. С дивана Стас мог наблюдать две напряженные спины и два затылка, обладатели которых, перебраниваясь, передавали друг другу нужные части конструктора, выстраивая из них целый комплекс из железнодорожных путей, станций, переездов и развилок. Работа была сложная, кропотливая, но чрезвычайно захватила обоих.

  – Хватит, завтра продолжите, – наконец сказал Стас, бросив взгляд на часы. Антон издал разочарованный вздох и с надеждой покосился на Костю. Тот развел руками и поднялся.

  – Можно, мы так все оставим? – спросил он у Стаса. Тот равнодушно пожал плечами: устроенный беспорядок его мало волновал. Антон, утративший последнюю поддержку, понуро поплелся в ванную.

  – А можно, дядя Костя будет спать в моей комнате? – спросил он, вернувшись, и Стас поперхнулся, подавившись чаем. Костя заботливо постучал его по спине.

  – Дядя Костя будет спать в кабинете, – прокашлявшись, сообщил Стас. Антон как-то очень по-взрослому, понимающе и даже немного философски вздохнул и развел руками. А потом застенчиво улыбнулся.

  – Но ты же не уйдешь, правда?

  Глядя на него, Стас внезапно понял одну вещь: он совершил ошибку. Нельзя было позволять кому-то вторгаться в их пространство. Нельзя было позволять Антону привязываться к Косте, ведь тот действительно однажды уйдет. Не сегодня, но завтра, может быть. Или послезавтра. И что тогда?

  Эту простую истину Стас познал очень давно и неуклонно ее придерживался. Минимум близких людей, только те, которые никогда не уйдут – разве что в могилу. Так было проще, легче существовать. Можно было не бояться предательства, не нужно было взваливать на себя чужие проблемы, не было необходимости считаться с кем-то. Много лет этот принцип прекрасно оправдывал себя, но неожиданно дал сбой. Почему? Где пробили его совершенную защиту? И что делать теперь, когда оставлено столько рубежей?

  – Мы же не собрали дорогу, – словно сквозь вату в ушах донесся до него голос Кости. – Ты иди спать. Спокойной ночи.

  – Спокойной ночи, – будто эхо, повторил за ним Антон и повернулся к отцу. – Спокойной ночи, пап.

  И унесся к себе.

  Сон не шел. Стас, пожалев, что все спиртное осталось в гостиной, ворочался в кровати и никак не мог уснуть. Вставать не хотелось: пришлось бы пройти мимо кабинета, где спал Костя, и Стас не был уверен, что ему хватит выдержки не заглянуть в комнату. Дверь, однако, внезапно приоткрылась сама.

  В проеме промелькнула тень, кровать прогнулась под двойным весом, горячие ладони прошлись по животу и груди.

  – А Антон? – хрипло прошептал Стас, чуть пододвинувшись, чтобы было удобнее.

  – Не бойся, я потом уйду, – шепнули в ответ. – Он ничего не заметит.

  Возражать не хотелось. Руки сами потянулись вверх, обхватывая за шею и пригибая ниже. На губах, как и в отделе, почувствовался солоноватый вкус, от которого тогда слетали тормоза и перегорали предохранители. Но теперь, почему-то, все было немного иначе.

  Костя, изменяя своей обычной неторопливой манере, жадничал, постоянно провоцируя, разжигая желание, будто ему не терпелось что-то доказать – себе или Стасу. Неистово, очертя голову, он словно с головой уходил в омут, держась за Стаса, как за спасательный круг. Или желая потопить вместе с собой. Тот же, наоборот, медлил, успокаивал, придерживал, не желая спешить – растянуть спокойное, вязкое удовольствие. Это было сродни поеданию мороженого: кто-то кусает, глотая огромные куски, а кто-то слизывает подтаявшую сладость, смакуя каждую каплю. Сегодня Стас не был намерен торопиться.

  Он заставил Костю улечься на спину, силой гася сопротивление, и удобно устроился сверху, присев на его бедра. Света, проникавшего через окно, как раз хватало, чтобы изучить уже хорошо знакомое на ощупь тело, которое раньше он не удосуживался разглядывать. Было некогда, да и незачем, а теперь вот стало любопытно.

  Пальцы едва ощутимо подрагивали, когда он проводил ими по плечам и груди. Костя ежился под этими прикосновениями, смотрел странно, будто выискивал в его лице что-то, однако не отстранялся и не останавливал его. И не произносил ни слова. Ни тогда, когда Стас, на пробу, сжал его сосок, заставив вздрогнуть. Ни когда коснулся губами живота, собирая с кожи капли пота. И даже когда, прижав его колени к груди, Стас медленно, давая прочувствовать каждый сантиметр своего члена, вошел в него, он только зашипел, запрокинув голову, и прикрыл глаза. И это послужило вызовом.

  Стало жизненно важно добиться от него хоть единого звука. Стас нарочно двигался издевательски медленно, дразня и распаляя, но не давая удовлетворения. Потребовалась вся его выдержка и сила воли, что бы не сорваться, но приз был слишком желанен. Это был тот же контроль, та же власть – всего лишь другого рода. Подчинить себе, подмять под себя, заставить уступить и в этом – вот была главная цель. Или так только казалось.

  – Садист, – прохрипел Костя, пытаясь хоть как-то повлиять на процесс, но Стас сильнее вжал его в кровать, не давая воли. – Ну же! Дава-ааааай!

  Больше просьб Стасу не потребовалось.

  Добраться до Пальчикова на следующий день Стас не успел. Сначала навалились дела, и он полностью забыл об этой проблеме, потом отвлекло сообщение Баграта, просившего зайти к нему в обед, если будет возможность. Времени почти не было, но Стас решил все-таки проверить, что за неприятности случились у грузина. Тот был исправным плательщиком, да и никогда не отказывался оказать услугу, как с Маховым, например, поэтому являлся ценным кадром, которого следовало беречь.

  – Вот, – Баграт услужливо подвинул к Стасу тарелку с ароматным, пахнущим травами, мясом. Стас, подперев голову руками, посмотрел на мнущегося грузина снизу вверх.

  – Что это? – спросил он. – Ты меня на романтический ужин пригласил, или о деле разговаривать?

  – О деле, о деле, – быстро закивал Баграт. Он все время отводил взгляд и явно нервничал. – Стас, понимаешь... Давай разорвем контракт?

  Стас молча смотрел на него, ожидая объяснений такой вопиющей наглости. Баграт побледнел, а потом тяжело опустился на соседний стул и закрыл лицо руками.

  – Они неделю назад появились. Сказали, чтобы я им платил. Ну, помнишь, я звонил, ты еще своих архаровцев на переговоры прислал?

  – Помню, – холодно подтвердил Стас, не сводя с него давящего взгляда, под которым Баграту явно было неуютно. – И что?

  – Они сына моего забрали, – с мукой в голосе признался тот и, наконец, рискнул посмотреть на Стаса. – Сказали, или я решаю вопрос с тобой, или...

  – И ты им пообещал? – очень тихо, а потому еще более страшно, уточнил Стас. Баграт вздрогнул всем телом. – Разобраться со мной?

  – А что мне еще было делать? – вскинулся тот. Вид у него был совсем безумный. – Что я мог сказать? Что бы ты сам сделал на моем месте?!

  – А я не на твоем, – жестко одернул его Стас. – И никогда на нем не окажусь. Потому что, всегда есть те, кто снизу. Во всем. И те, кто сверху. Я – из второй группы, Баграт, а ты, как сам понимаешь, из первой. Таких, как ты, всегда давить будут.

  – Я тебя об одном прошу, – глухо, едва сдерживая слезы, сказал Баграт. – Не губи сына. Пожалуйста...

  – Что-то ты мне совсем аппетит испортил, – Стас оттолкнул от себя тарелку и рывком поднялся на ноги. Под больным, усталым взглядом Баграта вытащил из кармана телефон и приложил его к уху.

  – Феклов? Спишь, что ли? Подъем, солнце уже высоко. Ты ездил к Баграту недавно? Да. Вы этих козлов разработали? Вот как? Отлично. Собери ребят, ждите меня у отдела. Бегом, я сказал! Потом позавтракаешь!

  Убрав мобильник, Стас посмотрел на зеленого от страха Баграта и неожиданно для самого себя сказал:

  – Я тебе одно могу гарантировать. Твой сын живой будет. Обещаю. Но ты со мной за это потом не расплатишься.

  Баграт порывисто вцепился в его руку, с перепугу благодаря по-грузински, но Стас раздраженно оттолкнул его и поспешил к машине. Настроение было очень подходящим для планируемого дела.

  Живого, но жутко перепуганного мальчишку в тот же вечер доставили к Баграту, который на радостях пытался пригласить к столу и вручить вино, которое контрабандой притаскивал с родины, называя местный ассортимент козьей мочой. Ребята, приподнявшиеся за этот рейд на нычку, найденную у незадачливых вымогателей, разгоряченные кровью и адреналином, смотрели на Стаса с затаенной надеждой, и тот махнул рукой, разрешая расслабиться. Сам же он не был настроен на развлечения. Хотелось домой.

  Костя, если что-то и заметил, то не подал вида, а Антон был полностью поглощен своей железной дорогой и не обращал внимания ни на что вокруг. Наконец-то можно было отдохнуть, прийти в себя, но напряжение не отпускало. Он так и не успел сделать две важные вещи: поставить на место Пальчикова и найти Чернова, и поэтому нервничал. Подспудно он ощущал, что не стоит затягивать с этим, и решил заняться первым субъектом прямо завтра с утра.

  – Как мама? – тихо спросил Костя, присев рядом. Стас, очнувшись от задумчивости, мотнул головой.

  – Упрямая, – ответил он так же негромко, чтобы не услышал Антон. – Сюда переезжать не хочет, сиделку не хочет. А она еще слабая. Что делать-то?

  – Отправь ее в пансионат, – внезапно предложил Костя, и Стас бросил на него заинтересованный взгляд. – Ну, эти... восстановительные, или как их там? О! Реабилитационные! Узнай, есть же такие. На месяц, например.

  Стасу мысль пришлась по душе. Это действительно казалось выходом: с одной стороны, мать будет находиться под присмотром, с другой – ему не придется перевозить ее сюда, в ставший слишком многолюдным дом и как-то объяснять присутствие Кости. Воодушевившись, он хлопнул Костю по колену.

  – Вот завтра ты мне все про эти пансионаты и узнаешь! – безапелляционно сообщил он и сполз с дивана. – Антон, ну кто так делает? Это же не отсюда!

  Пальчиков проявился сам. Точнее, о нем Стасу напомнили, позвонив из управления. Лазарев слушал, кусая губы, и понимал, что опоздал, промедлил. Всего на один день, но его успели опередить. Инструкции были предельно четкие и не терпящие возражений. Дело следовало передать другому следователю, прекратить беспокоить «уважаемого человека», а чересчур дотошному Артемьеву популярно объяснить, что бывает в таких случаях. Хорошо, что письменных извинений в трех экземплярах не потребовали. И на том спасибо. Внутри все переворачивалось от язвительного голоса, распекавшего его на все корки, но ничего сделать он не мог – приходилось слушать и беситься молча. Чертов Артемьев! Его же предупреждали!

  В отделе Кости не было, сегодня у него был выходной. Едва расправившись с текучкой, Стас поспешил домой, горя желанием вбить в его голову хоть немного здравого смысла. До вечера ждать было нельзя – присутствие Антона сильно ограничило бы его в выбираемых выражениях.

  – Мне звонили, – прямо с порога, не дав Косте сказать ни слова, заявил он. – По поводу Пальчикова. Так вот, Костенька, ты передашь это дело, скажем, Маше. На это есть прямое указание, так что ни у тебя, ни у меня, нет выбора. Тебе все понятно?