Текст книги "Честь исправлена (ЛП)"

Автор книги: Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Честь исправлена

RADCLYFFE

2005

Подтверждения

Серия «Честь» началась с идеи, что было бы неплохо написать об агенте секретной службы, которая влюбилась в её подзащитную. Это был идеальный рецепт для романтики: политическая интрига, опасная по своей сути личная ситуация и запрещённые отношения – всё в одном. Выше AH Хонор задумывался как самостоятельный, но конец этой книги был явно только началом. Меня спросили, проще ли написать серию, чем написать отдельную. Ответ в том, что это не проще, просто вызов другого рода. Индивидуальные персонажи меняются от книги к книге, поскольку мы исследуем всё возрастающую глубину их личности и отношений. Состав персонажей расширяется и кружится назад, всегда получая энергию от центральной пары. Без Блэр Пауэлл и Кэмерон Робертс не было бы серий, но это стало намного больше, чем их история. Она стала сагой о друзьях, любовницах и стране, находящейся в центре перемен. Для меня большая честь, что так много читателей разделяют это путешествие и просят большего.

Спасибо моим редакторам, Рут Штернгланц и Стейси Симэн; моим читателям и корректорам: Афон, Конни, Дениз, Диане, Еве, Джейн, Джей Би, Мэри, Пауле и РБ; моим многочисленным интернет-сторонникам в Radlist и Хелен, которая начала этот список и поддерживала его все эти годы. Огромное, большое спасибо Бекки и Джанетт из Bella Distribution за то, что они выпускали книги изо дня в день.

Шери превосходит мои ожидания каждый раз с её постоянно развивающимся видением. Я благодарна, что её обложки украшают мои книги.

Ли всегда готова воодушевить, уговорить и иногда заставить меня поверить, что мне ещё есть, что рассказать. Её вера в меня – моё ежедневное вдохновение. Спасибо.

RadclyFFe 2005

Глава Один

Четверг, 13 сентября 2001 г.

Секретарь Службы Кэмерон Робертс открыла глаза в одном месте, в котором она никогда не ожидала пробудиться – на втором этаже Белого дома в 200-летней кровати. Оригинал Томаса Шератона. И, свернувшись обнажённой рядом с ней, была дочь президента Соединённых Штатов. Щека Блэр Пауэлл была прижата к груди Кэмерон, её дыхание было мягким и тёплым, лаская кожу Кэмерон до и после сна. Кэмерон обняла Блэр, изогнув одну руку вокруг её плеч, её кончики пальцев нежно гладили голую кожу плеча Блэр длинными медленными движениями. В комнате было темно, тяжёлые шторы закрывали окно из свинцового стекла от пола до потолка в дальнем конце просторной комнаты. Она решила, что, наверное, ещё не пять, а на улице ещё темно. Дом казался совершенно тихим, хотя она знала, что в дальнем конце зала спал президент и что этажом ниже, залы будут кишеть агентами секретной службы и сотрудниками столичной полиции, которые патрулировали территорию Белого дома. Пока первая семья находилась в частных квартирах на втором и третьем этажах, Секретная служба физически не охраняла их. Но как только они покинули это убежище и вошли в общественные места, датчики, расположенные в каждом коридоре и комнате, отслеживали их движения, и агенты секретной службы, назначенные каждому члену семьи, возобновили своё наблюдение. Она была одним из тех агентов секретной службы, и член семьи, которую она должна была защищать, лежала в её руках. Год назад она бы отрицала даже возможность такого происшествия, но это было до того, как её перевели из следственного отдела Секретной службы в защитное подразделение, и она неохотно приняла на себя ответственность за защиту Блэр Пауэлл. Теперь Блэр была центром в её жизни, и хотя защита её оставалась её торжественной обязанностью, она также была критическим центром её дней. Срочность и важность этого обвинения всегда были ей ясны, но никогда больше, чем в последние сорок восемь часов, когда террор поразил страну в виде множества угнанных коммерческих авиалайнеров, которые превратились в огромные ракеты воздушного базирования.

Одновременная, почти успешная атака на Блэр в пределах её собственного, сильно укреплённого дома на Манхэттене, лишь подчеркнула ужасную уязвимость первой дочери с разрушительной точностью.

Бессознательно, Кэмерон крепче сжала спящую любовницу.

– Всё в порядке, – пробормотала Блэр, поглаживая ладонью по центру живота Кэмерон до её груди. – Я права здесь.

Кэмерон положила свою щеку на макушку Блэр и прикрыла ладонь Блэр своей рукой, прижимая тёплые пальцы к её груди.

– Как ты можешь знать, о чём я думаю, когда ты спишь?

Блэр тихо рассмеялась.

– Я чувствую вас, когда вы переключаетесь в защитный режим. Всё ваше тело чувствует, что вы готовы броситься передо мной, даже когда мы лежим в кровати.

– Сожалею.

– Тебе не нужно быть такой сумасшедшей. Мне это нравится. – Блэр поцеловала Кэм в грудь. – По крайней мере, мне нравится закрывать глаза и чувствовать себя в полной безопасности. Мне не нравится идея, что ты защищаешь меня своим телом по-настоящему.

– Я знаю.

Других слов не было. Потому что Кэм ставила себя между Блэр и опасностью не раз, и первый раз почти стоил ей жизни. Вина Блэр за это событие почти разлучила их, и они всё ещё жили с непростым перемирием в отношении роли Кэмерон в качестве начальника личной безопасности Блэр – позиции, которая в любой момент могла заставить Кэмерон пожертвовать своей собственной жизнью ради Блэр. И теперь, после трагедии, эта возможность возросла в тысячу раз.

– Я не могу поверить, что это действительно произошло, – прошептала Блэр. – Боже. Все эти невинные люди.

– Нет, – ответила Кэмерон, её голос был полон усталости и печали. – Я тоже не могу. – Она вздохнула. – Думаю, будет более справедливо сказать, что я не хочу в это верить. Но я лежу здесь с вами в официальной резиденции президента, и только что-то столь же катастрофическое, как прямое нападение на вас – Христос, на сердце нации – мог бы это осуществить.

– Это печально, не правда ли, что потребовалось нечто подобное, чтобы собрать нас под крышей моего отца. – Блэр потёрла щеку о грудь Кэмерон, ища утешения. – Любви было недостаточно, но была смерть тысяч. Теперь тот факт, что мы с тобой любимые, никому не интересен.

– Сегодня это ни для кого не имеет значения, – сказала Кэмерон со следом горечи, – но через неделю или месяц это произойдёт. Когда безумие средств массовой информации по этому поводу несколько уменьшится, тогда ваша личная жизнь снова станет заголовком новостей.

Блэр приподнялась на локте и изо всех сил пыталась увидеть лицо Кэм в тусклом свете. Она не привыкла слышать разочарование и гнев в голосе своей любовницы, и знала, даже не будучи в состоянии разглядеть точёные черты Кэмерон, что её тёмно-серые глаза будут почти чёрными от боли.

Кэмерон редко могла скрыть свою боль. Она всегда имела дело с реальностью, какой бы сложной она ни была, с холодной головой и устойчивыми руками. Но затем они, как и любой другой гражданин Соединённых Штатов, были глубоко потрясены событиями 11 сентября. Их безумный полёт в безопасное место из Нью-Йорка и последующая эвакуация в округ Колумбия не оставили им времени на то, чтобы справиться с последствиями. Кэм потеряла одного агента в нападении на квартиру Блэр, её второй командир – Мак Филлипс – был серьёзно ранен, а другой агент под её командованием фактически участвовал в покушении на убийство. Блэр часто видела, как Кэм берёт на себя ответственность за вещи, которые она не может контролировать. Это была одна из вещей, которые Блэр больше всего любила в ней, а также одна из вещей, которая её без конца расстраивала. Ей было больно знать, что Кэм теперь винит себя и страдает.

– То, что произошло в Нью-Йорке, не твоя вина.

– Блэр, – мягко сказала Кэмерон. Без слов она поцеловала её. Она хотела указать, что один из её членов команды был в шаге от стрельбы по Блэр, но она не хотела воскрешать эту ужасающую память в сознании Блэр, когда она была ещё свежа. Она знала, что ужас этого момента ещё не закончился ни для одной из них, но на данный момент им приходится иметь дело с более насущными проблемами. Раз в её команде был один предатель, могут быть и другие. И было далеко не ясно, что сама нация была в безопасности, что ещё одно нападение не было неизбежным. Она и каждый член правоохранительного сообщества должны были заботиться только об одном и только об одном – обеспечить безопасность нации и тех, кто имеет решающее значение для её выживания. Её официальная роль в этом заключалась в защите Блэр. Её личное обязательство состояло в том, чтобы разыскать виновных в покушении на жизнь её любовницы. – Тебе нужно остаться здесь на некоторое время.

Настала очередь Блэр застыть.

– Я не живу здесь. Мой дом в Нью-Йорке. Моё место с тобой.

– Ваша безопасность – вот что важно, и сейчас это самое безопасное место в мире для вас.

– А где ты будешь, Кэмерон? Где ты будешь находиться, пока я здесь изолирована, когда кто-то следит за моими движениями двадцать четыре часа в сутки? Когда у нас будет время быть вместе? Где у нас будет возможность уединиться? – Блэр не подняла голос, но её голос был грубым от ярости. – Это то, что вы хотите? Для нас, чтобы быть отделёнными?

Кэм сунула пальцы под густые светлые волосы на затылке Блэр и помассировала напряжённые мышцы по обе стороны от её позвоночника. Её голос был тихим, спокойным, потому что она знала, что гнев Блэр был рождён от боли.

– Вы знаете, я не хочу этого. Я люблю вас. Я хочу ложиться с вами каждую ночь и открывать глаза рядом с вами каждое утро. Я хочу этого больше всего в моей жизни.

– О, Кэм, – вздохнула Блэр, прислонившись лбом к своей возлюбленной. – Извините. Это последнее, чего я хочу сейчас, чтобы вы … исчезли.

– Господи, я бы не стала. – Быстро подняв бёдра, Кэмерон перевернула их обеих, пока Блэр не оказалась под ней, их ноги переплелись. Она подняла своё тело над Блэр на своих согнутых руках и опустила голову, чтобы поцеловать её. Она хотела успокоить её, но первое прикосновение губ Блэр к её губам вызвало шок от необходимости. Калейдоскоп образов мелькнул у неё в голове – Фостер с автоматическим наведением на сердце Блэр, поток пуль, струящихся вокруг неё и Блэр в переулке за домом Блэр, Паркер и Мак лежали в алых лужах собственной крови. – Они подошли так близко, чтобы убить тебя. Господи, я чуть не потеряла тебя.

Кэмерон застонала, мучаясь от потери тихого звука, и прижала её тело к Блэр, её язык глубоко вонзился в губы Блэр.

Она нуждалась в ней, должна была чувствовать, как сердце Блэр бьётся в каждой её клеточке. Блэр почувствовала зов страсти Кэмерон, и её кровь в одно мгновение стала горячей. Она всегда была готова к Кэмерон – готова обнять её, взять её, отдать себя ей – готова ответить на любые возникающие между ними потребности. Так было всегда, с того самого момента, как они коснулись.

Последние два дня они бежали за жизнью, не зная, когда и откуда может произойти следующее нападение. Она видела, как агенты – не только её охранники, но и её друзья – стреляли и убивали. Она снова увидела свою возлюбленную, поражённую пулей, предназначенной для неё. Внезапная реальность всего, что она могла потерять, охватила её, и она сунула руки в волосы Кэмерон, сжав кулаки в толстых тёмных локонах, когда она выгнулась в тело Кэмерон, отчаянно пытаясь стереть любой барьер между ними. Стон, который, возможно, был криком, застрял у неё в горле и закончился вздохом, когда Кэм провела рукой между их телами, между её ногами и внутри неё. Она оторвала голову от поцелуя.

– О, Боже. – Она крепко сжала пальцы на запястье Кэмерон, чтобы остановить движение. – Стоп. Ты заставляешь меня кончить.

– Да. – Голос Кэмерон был грубым, жёстким, но её рука была нежной, когда она толкнулась глубже, а затем погладила. – Да. Да.

Если бы Блэр хотела подождать, она не смогла бы этого сделать, потому что неожиданная сила желания её любовницы уже сломала её контроль, и её тело поднялось к первой вершине.

Но она не хотела ничего сдерживать.

Кэмерон была нужна ей; страсть Кэмерон, её собственная. Они давали и брали, звали и отвечали, между ними не было ничего, кроме шёпота на коже.

Они были настолько близки, насколько они когда-либо были, настолько объединены, насколько они могли быть. Когда она кончила, Блэр прижалась лицом к шее Кэмерон, её открытые губы прижались к сердцебиению в горле Кэмерон. Её крик освобождения был изумлением и сдачей, и в течение долгих мгновений она чувствовала, что Кэм всё ещё глубоко внутри неё.

– Я люблю тебя, – наконец пробормотала она.

– Я люблю тебя. Иисус, – простонала Кэмерон, – я люблю тебя.

– Кэм?

– Хм? – Кэмерон лежала во весь рост вдоль тела Блэр, пальцы всё ещё были мягко сжаты тёплыми, слегка пульсирующими мышцами внутри неё.

Она никак не хотела двигаться. Когда они были так тесно связаны, она забыла обо всём, что преследовало её.

Там не было никакой опасности, никакой угрозы потери, никакого одиночества. Всё, что она знала, было правдой быть с этой женщиной. Она вздохнула и положила щеку на плечо Блэр.

– Мы просто занимались любовью в Белом доме.

– Ммм-хмм. – Кулак застыл. – Иисус. – Она подняла голову и прищурилась в сером свете, который крался по краям оконных штор. Она могла просто разглядеть смех в голубых глазах Блэр. – Я думаю, что мы могли совершить государственное преступление.

– Несколько.

Кэмерон подвинула бёдра и слегка прижала таз к руке, которую она всё ещё держала между бёдрами Блэр.

– Хотите сделать это снова?

Ресницы Блэр затрепетали от внезапного давления глубоко внутри.

Смеясь, она тихо застонала.

– О, да.

– Давайте попробуем немного медленнее на этот раз. – Кэмерон отодвинулась достаточно далеко, чтобы приблизить рот к груди Блэр, где она слегка обвела языком маленький тугой сосок.

– Зачем? – Блэр скрутила пальцы на шее Кэмерон и крепче прижала рот любовницы к груди. – Я никогда не возражала быстро.

Кэмерон прикусила медленно, когда она начала скользить пальцами по гладкому телу Блэр.

– Я знаю, но я хочу …

У кровати зазвонил телефон, и они обе замерли.

Секунду спустя, когда Кэмерон начала уходить, Блэр пробормотала:

– Подожди, – и протянула руку к телефону.

– Блэр, – срочно сказала Кэмерон, – это может быть твой отец. Ты не можешь говорить с ним, с нами … вот так.

Блэр нашла трубку и прижала её к груди, чтобы заглушить слова.

– Почему бы нет?

Осторожно, Кэм отстранилась.

Она шёпотом сказала:

– Потому что. Это против протокола.

– О, командующий. Я люблю тебя. – Блэр поднесла телефон ко рту. – Да? – Она посмотрела на Кэмерон и подняла бровь. – Привет, папа … Угу, она здесь.

Кэм застонала.

– Да. Хорошо.. Сколько времени? … Мы будем там.

Блэр вернула телефон к прикроватной тумбочке и откинулась на тело Кэмерон. Она плотно прижалась, обхватив обеими руками шею Кэмерон.

– У тебя есть двадцать минут, чтобы закончить то, что ты только начала.

– А что потом?

– У нас встреча с президентом.

– Христос. Разговор о производительности беспокойства.

– Тогда не говори.

Глава вторая

– Паула, милая, – прошептала Рене Савард, нежно проводя кончиками пальцев по гладкой коже спящей рядом с ней женщины. Небо осветилось настолько, что покрасило удивительно молодое лицо её любовницы мягкими, бледными цветами рассвета. Сразу после пяти в коридоре за пределами гостиничного номера не было слышно ни звука, и они могли быть где угодно в мире, только вдвоём, наедине со всем, что имело значение в кругу их объятий. Жаль, что ей никогда не придётся покидать эту комнату. Чтобы ей не пришлось возвращаться на место ужаса, столь невообразимого, что ум восстал, а сердце разрывалось на части. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы она не была агентом ФБР, что она не поклялась отстаивать то, что было хорошо, правильно и справедливо. Она хотела закрыть глаза и потерять себя в сладком утешении этой новой любви. Она наклонилась и поцеловала уголок рта Паулы Старк. – Время пришло.

Не открывая глаз, Старк ответила:

– Ты спала?

– Нет, потому что я знала, о чём я буду мечтать. – Рене прижалась к спине Старк, надеясь, что тепло проникнет в холод, который охватил её несколько дней назад и который, как она боялась, может никогда не оттаять. Она потёрла щеку о плечо Старк, а затем поцеловала уголок её челюсти. – Я должна идти.

– Я знаю.

Рене перевела дыхание, увидев, как из-под длинных тёмных ресниц Старк вырвалась единственная слеза.

– О, нет, дорогая. Дорогая. Не надо.

– Извините. Просто… я продолжаю вспоминать, что я чувствовала, когда услышала, что Южная Башня рухнула. Я знала, что вы были там. Я думала, что вы были убиты. – Старк повернулась к ней спиной и открыла глаза.

Их обычно яркий коричневый цвет был унылым от усталости и остатков страха, который она не могла прогнать.

Её голос дрогнул от усилия сдержать слёзы.

– Как будто это огромная яма открылась во мне и поглотила … всё. Моё сердце и моя душа просто … умерли. После этого я всё ещё ходила … делала свою работу, но внутри ничего не было.

Рене поймала нижнюю губу между зубами, чтобы остановить дрожь. Её океанские голубые глаза плавали со слезами, которые она боялась пролить, чтобы они никогда не останавливались.

– Я знаю. Я знаю. Я почувствовала ту же ужасную пустоту, когда узнала, что произошло нападение на Эйри и что там были агенты. – Она закрыла глаза и попыталась сделать глубокий вдох. Она не могла. Память была физической болью. – Я знаю, что ты никогда не далека от Блэр. Всё, что я могла думать, это то, что я потеряла тебя. – Она открыла глаза, встретила взгляд Паулы и ухватилась за слабую улыбку. – Последняя вещь в мире, которую я хочу сейчас, это выпустить тебя из поля зрения.

– Может быть, мы можем просто остаться здесь. Заказать обслуживание номеров. Отключить телефон. Держать друг друга в течение года или около того. – Старк обыскала лицо Рене, её глаза были омрачены смесью надежды и грусти.

Торжественно Рене кивнула.

– Это звучит идеально для меня. За исключением того, что у вас есть долг перед Блэр, и у меня есть один из тысяч, которые были убиты во вторник.

– Я знаю, что мы не можем просто отвернуться от всего этого, но иногда это просто … такое чувство, что мы всегда прощаемся.

Старк отвернулась, но не раньше, чем Рене поймала проблеск отчаяния, который затмил её обычно буйное выражение лица. Она сползла на кровать, пока они не оказались лицом к лицу, и их тела не соприкоснулись.

Обняв Старк, она провела ладонью по центру спины Старк и поцеловала её.

Она целовала её до тех пор, пока память о терроре и разбитой душе немыслимой утраты не сменилась слабым криком в глубине её сознания.

Затем она отстранилась.

– Мы никогда не попрощаемся, хорошо? Мы просто скажем « до скорого ». Потому что, независимо от того, где я нахожусь или что я делаю, ты всегда в моём сердце, в моих мыслях. Всегда, Паула. Я люблю тебя.

– Я обычно не такая, – пробормотала Старк, изо всех сил пытаясь удержать голос. – Я жёстче этого.

– О, я знаю. – Голос Рене был нежным. – Это была та жёсткая агент секретной службы, которую я полюбила с самого первого дня нашей встречи. – Она снова поцеловала Паулу, её губы нежно и настойчиво двигались по полному щедрому рту Старк. – Та, кто очень ясно дала понять, что я на её территории и не совсем приветствуюсь.

– Ну, – сказала Старк, схватив Рене за плечо и толкнув её на спину. Пулевое ранение в её предплечье пульсировало, но ей было всё равно. Она нуждалась в Рене. Просто Рене. Она последовала за ней и схватила оба запястья Рене в свои руки, прижимая её к кровати. – Ты тоже на моей территории. И очень добро пожаловать.

– И как ты собираешься сделать ставку? – Голубые глаза Рене внезапно наполнились вопросами.

Старк остановилась на полпути к следующему поцелую и обыскала лицо её любовницы. Последние два дня изменили всё. Месяц назад они говорили о трёхнедельном испытании совместной жизни. Просто чтобы посмотреть, как это получится, как будто они всё время в мире. И, возможно, они всё ещё делали. И, может быть, Рене выйдет за дверь через тридцать минут и никогда не вернётся.

– Может быть, нам стоит начать с того, что ты перевезёшь все свои вещи в мою квартиру.

– Может быть. – В голосе Рене звучала нехарактерная неопределённость. – Я не знаю, что произойдёт, когда я вернусь в Манхэттен. Там не было никакой реальной организации после … после Башен. Каждый доступный агент был активирован, но большинство из нас даже не работали с нашими постоянными Отрядами. Нас просто бросили в него. Я почти сразу же сняла расследование с Башни и отправилась в Эйри из-за нападения на Блэр. Затем, через восемь часов, я была переведена в одно из контртеррористических подразделений и вернулась на Нулевую Землю. Я могу даже не быть в Нью-Йорке после сегодняшнего дня.

– Вы должны где-то жить. – Старк быстро поцеловала Рене в губы. Она улыбнулась, но её тёмные глаза были серьёзными. – Неважно, где вы находитесь, вам всё ещё нужно место, чтобы позвонить домой.

– Мне нужно … немного времени. – Рене провела пальцами по щеке Старк, затем поцеловала её, чтобы смягчить слова. – Дело не в том, чтобы любить тебя. Это просто …из-за этих последних нескольких дней. Иногда я чувствую себя … онемевшей. А потом, внезапно, всё, как нервы, кричит. – Она засмеялась неуверенно. – Я немного беспорядочна.

– Ты была прямо там, дорогая. Ты была в Южной Башне. Я даже не представляю, насколько это было плохо. – Старк откинулась на бок и привлекла Рене к себе на руки. – И затем ты работала в течение двух дней прямо посреди всего этого ужаса. Неудивительно, что вещи чувствуют себя плохо.

– Я просто не хочу начинать нашу жизнь вместе, когда я не уверена, что смогу быть там полностью.

В животе Старк стало тошнотворно, но ей удалось сохранить спокойствие.

Сама мысль о том, что Рене уйдёт, не любя её, была ужасной, но каким-то образом оставила её. Она приложила огромные усилия, чтобы сконцентрироваться на том, что происходит с Рене, и отбросить собственный страх.

Тем не менее, ей едва удалось скрыть свою боль:

– Я люблю тебя. Нам не нужно ничего решать прямо сейчас.

Рене прижалась лицом к изгибу Старк.

Она не могла видеть часы, но она могла слышать, как они тикают в её голове.

Их время почти истекло. Она хотела, чтобы оно было близко, она хотела заняться любовью, и всё же внутри ей было так холодно.

– Ты не против просто обнять меня? Это хорошо?

– Это больше, чем всё в порядке. – Старк поцеловала её в лоб и крепко обняла. – Это всё.

***

Председатель Объединённого комитета начальника штаба и советник президента по национальной безопасности покинули президентскую частную столовую, когда Блэр и Кэмерон пошли по коридору. Оба мужчины кивнули Блэр и проигнорировали Кэмерон. Агенты секретной службы были не более чем фоновым шумом в обычной повседневной жизни первой семьи и редко признавались личностями.

Блэр постучала и, услышав глубокий мужской голос, зовущий: <<Заходи>>, открыла тяжёлую ореховую дверь и вошла.

Её отец сидел один за столом, покрытым белым льном, в центре комнаты с правой чашкой кофе и полуфабрикатным омлетом на фарфоровой тарелке, отодвинутым в сторону. Пачка документов лежала перед ним.

– Привет, папа.

Эндрю Пауэлл, стройный и энергичный пятидесятилетний мужчина с густыми светлыми волосами, оттенок темнее, чем у Блэр, уже был одет на день в белую рубашку и тёмные брюки. Когда он снял очки для чтения и улыбнулся Блэр, его кобальтово-голубые глаза были лишь слегка омрачены усталостью. Он не показал никаких других внешних признаков стресса.

– Привет, дорогая. Кэм.

– Сэр, – ответила Кэмерон.

Она всегда была немного удивлена, видя сильное сходство между её любовницей и президентом Соединённых Штатов. Автоматически она остановилась в нескольких шагах от двери в положении, которое она обычно занимала, охраняя Блэр в социальной ситуации. Достаточно далеко, чтобы позволить себе уединение, но достаточно близко, чтобы перехватить нападавшего или поместить её собственное тело между Блэр и любым источником опасности.

Блэр остановилась и обернулась с мягкой улыбкой. Она протянула руку.

– Кэмерон. Давай сядем с моим отцом.

Кэм посмотрела на президента.

– Там много кофе, – сказал Эндрю Пауэлл, указывая на серебряный графин. – Вы вдвоём могли бы использовать некоторый из них. – Он посмотрел на часы. – У меня есть тридцать минут до того, как я приеду в операционную, и нам есть, о чём поговорить.

Кэм и Блэр сели на противоположную сторону стола и принялись за кофе.

Затем они ждали.

– Блэр, – сказал он, – всё в порядке?

Блэр подняла плечо. Что она могла сказать?

<<На меня напали и чуть не убили. Моя любовница была застрелена. Некоторые сумасшедшие убили тысячи людей в кварталах от того места, где я живу. Мир сошёл с ума, и я просто хочу остаться одна>>. – Я в порядке, папа.

Президент изучил её немного дольше, затем слегка кивнул и посмотрел на Кэм.

– Директора Секретной службы и ФБР проинформировали меня о том, что произошло у Блэр во вторник утром. Мне нужен ваш отчёт.

– Я прошу прощения, сэр. У меня ещё не было возможности подготовить это.

Пауэлл покачал головой.

– Меня не интересуют документы. Мне нужно ваше мнение. Я хочу знать, что, по вашему мнению, произошло, и я хочу знать, как и почему возможно, что кто-то чуть не убил мою дочь в её собственной квартире.

– Папа, – тихо сказала Блэр. – Кэм не в ответе.

И Кэм, и президент проговорили одновременно:

– Я…

– Она…

Президент поднял руку.

– Есть разница между ответственностью и ошибкой. – Он улыбнулся Блэр. – Я не сомневаюсь, что Кэмерон охраняла тебя лучше, чем кто-либо другой. Теперь мне нужно знать, произойдёт ли это снова. – Он перевёл взгляд на Кэм. – И как это предотвратить.

Кэм серьёзно кивнула.

– Я согласна. У меня пока нет достаточной информации, чтобы предоставить вам полный отчёт, г-н президент, но я могу сказать вам, что четверо тяжело вооружённых мужчин знали как планировку жилого дома Блэр, так и размещение наших агентов, осуществлявших своевременную и продуманную атаку. – Её глаза никак не отрывались от его. – Я также могу сказать вам, что, по крайней мере, один из агентов Секретной службы в личной команде безопасности Блэр был вовлечён.

– Только один?

– Я этого не знаю, сэр. Но я собираюсь это выяснить.

– Чувством кишок?

– Он действовал один. Вероятность того, что два агента-мошенника будут назначены одновременно команде Блэр, не является невозможной, но крайне маловероятной. Мне кажется, что Фостер – это ключ, и именно отсюда должно начаться наше расследование.

– Наше расследование? – Тон президента был мягким, но его взгляд был сосредоточен на лице Кэмерон.

– Я не оставляю это кому-либо ещё, сэр. Я провела двенадцать лет в следственном отделе Секретной службы. Я знаю, как выявлять и проникать в подпольные организации.

Блэр обернулась и посмотрела на Кэмерон.

– И только когда ты решила это?

Кэм переключила своё внимание на свою любовницу.

– Это было не то, что нужно было решать. В ту минуту, когда они вошли в эту дверь, это было сделано.

На миллисекунду Блэр закрыла глаза, затем открыла их; её голубые глаза горели.

– Вы этим не займётесь. У нас есть все ФБР, ЦРУ, Агентство национальной безопасности, и я не знаю, кто ещё делает такого рода вещи. Но не вы.

– Сэр. Вы скажите ей.

– Что? – Блэр огрызнулась. Она посмотрела на своего отца, её тело было жёстким. – Что?

– Дорогая, – мягко сказал Пауэлл. – Как твой отец, ты – мой приоритет номер один. Но приоритет номер один в стране сейчас, и, следовательно, мой приоритет номер один в качестве президента, – это выяснить, что произошло в Манхэттене 11 сентября, чтобы привлечь виновных к ответственности, и чтобы это никогда не повторилось. Да, будет назначена команда для расследования нападения на тебя. Хорошие люди. Выделенные люди. – Он вздохнул. – Но со всех фронтов будет оказываться давление, чтобы справиться с террористической угрозой, и это будет затмевать любую другую повестку дня. 1 нужен кто-то, возглавляющий следственную группу, который не будет отвлекаться на политику – или что-то ещё.

– Не моя любовница. – Голос Блэр был твёрдым и холодным, как лёд. Её руки дрожали, и она скрывала их под столом. – Потому что я знаю Кэмерон. Она узнает, кто за этим стоит, и пойдёт за ними, и это может быть время, когда она не победит. – Она повернулась к Кэм. – Я не хочу, чтобы ты это делала.

Глаза Кэмерон были нежными, а голос – нежным.

– Блэр. Это единственный способ убедиться, что ты в безопасности.

– Это правильное решение, – добавил Эндрю Пауэлл.

– Меня не волнует, что правильно, – крикнула Блэр. – Мне до смерти надоело слышать о том, что правильно, о долге, ответственности и офигенной справедливости. Я устала отказываться от всего, что для меня важно, из-за кого-то другого, – её голос сломался, и она отвернулась, прикрывая её глаза дрожащей рукой.

– Привет. – Кэмерон подвинула свой стул ближе к Блэр и обняла её за плечи. Она приблизила свой рот к уху Блэр. – Всё в порядке. Последние два дня были адом. Нам всем нужен шанс снова сориентироваться. – Она поцеловала Блэр в висок: – Всё в порядке.

Блэр прижалась лицом к шее Кэмерон, её рука обвивала её талию под пиджаком.

– Извини. Когда они стреляли в нас, когда ты и Паула были передо мной и всеми пулями – я продолжала видеть тебя в то утро на тротуаре перед моим жилым домом. Я продолжала видеть кровь, а затем … потом ты перестала дышать. О Боже, Кэм. Ты перестала дышать.

– Милая, всё в порядке. Всё в порядке.

Несмотря на то, что она защищала Блэр, выражение её лица стало ожесточённым от воспоминания о больном ужасе, который она чувствовала, не зная, нашли ли пули, которые прошли мимо неё, цель в теле её возлюбленной. Она перевела взгляд на президента и сказала глазами, что не хотела говорить вслух. Не сейчас. Не тогда, когда Блэр была ещё настолько сырой, а ужасные события 11 сентября были такими болезненно яркими.

– Никто не собирается причинять ей боль. Я буду уверена в этом.

Он кивнул, зная, что она не винит его в том, что он никого не щадил, даже её, для обеспечения благополучия Блэр.

Инстинктивно зная, что она не допустит, чтобы кто-то ещё использовал это священное обвинение.

Она умрёт за его дочь не из-за долга, а из-за любви.

– Блэр, дорогая. Давайте все немного подумаем над этим.

Блэр повернула голову от плеча Кэмерон и встретила взгляд отца через стол.

– Это уже решено. Вам двоим – вам даже не нужно было вести эту дискуссию, потому что каким-то образом вы оба уже знали, что собираетесь делать. Иногда я действительно ненавижу то, насколько вы похожи. – Она вздохнула и выпрямилась. – И я люблю вас обоих за это тоже. Так что … как именно это сработает? Потому что я тоже часть этого.

Глава третья

Кэм скрестила руки на груди и прислонилась к двери в спальне Блэр.

Она молча наблюдала за тем, как Блэр методично снимает футболку и джинсы, которые она наспех одела для встречи с президентом.