Текст книги "Хрупкая Жизнь (СИ)"

Автор книги: Рассказчица Фай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  Эмили вскоре сдалась, смирилась, что растёт без внимания матери, подобно блёклому цветочку в тени, которому не хватает солнечного света и тепла чтобы раскрыться ярким цветом. Но зато папина любовь согревала её сердце день ото дня. Всякий раз, когда у мистера Уэйнрайта выдавалось свободное время, он с удовольствием передавал девочке свои познания в разных областях, рассказывал интересные случаи из жизни, показывал альбомы с семейными фотокарточками, помогал практиковаться в каллиграфии и даже согласился на совместные вечерние прогулки по саду.

  Спрятавшись за папину фигуру от осуждающих взглядов няни, Эмили с наслаждением вдыхала остывающий воздух, напоенный ароматами трав и цветов, запечатлевала в памяти краски заката и пыталась научиться различать птиц, мелькающих то тут, то там в звонкой суете. Жизнь насекомых тоже необычайно её увлекала, но в вечереющем саду их было не разглядеть. Может быть, когда-нибудь она сможет погулять ранним утром, пока ещё не жарко, чтобы зарисовать в своём альбоме кузнечиков, бабочек, трудолюбивых муравьёв... А может быть ей посчастливится повстречать хорошенькую божью коровку, которая сможет жить у неё в комнате. 'Я бы кормила её сахаром и наблюдала как она летает на полупрозрачных крылышках' – мечтала девочка.

  Сны о серебристом драконе посещали её почти каждую ночь, и Эмили даже решилась написать о них в своём личном дневнике, который держала в секретном тайничке под кроватью. Это был красивейший блокнот в тёмно-синем кожаном переплёте с золотистым тиснением, с блестящей шёлковой закладкой и множеством шуршащих бежевых страниц. Эмили обнаружила его несколько лет назад в столе мистера Уэйнрайта, когда хотела положить туда поздравительную открытку на день отца. И так полюбилась ей эта толстенькая, бархатистая, словно спелая слива, книжица, что она уговорила папу подарить блокнот ей. Мистер Уэйнрайт сетовал, что мог бы привезти из Лондона нечто более подобающее для юной леди – например, альбом для гербария с обложкой из розового шёлка, или белоснежный ежедневник, как в женских гимназиях, или что-нибудь ещё, расписанное изящными вензелями, но девочка настаивала – ей нужен именно этот большой, тяжёлый и несколько торжественно-мрачноватый блокнот и ни на что другое она не согласна. Конечно же, мистеру Уэйнрайту ничего не оставалось, кроме как уступить.

   Блокнот так нравился девочке, что она долго не могла решиться и начать вести в нём записи – боялась поставить кляксу или написать слово с ошибкой. Испортить такую красоту своей неуклюжей рукой было бы весьма досадно. Поэтому до сих пор она просто любовалась блокнотом, прокладывала пальцами пути по глубоким линиям узоров на обложке, гладила чистые странички и представляла, какие мгновения и впечатления могла бы на них сохранить. Может быть, она могла бы написать стихотворение... Вклеить между страниц засохший цветок. Или прикрепить к форзацу конвертик и хранить в нём памятные фотокарточки и открытки. Но сейчас ей вдруг захотелось, как самому близкому другу, рассказать дневнику о своей жизни. Чернила текли плавно, медленно и аккуратно выводя размашистую надпись: 'Личный Дневник леди Эмилии Алиссии Уэйнрайт. Запись от 17 августа 1922 года'.

  Девочка вгляделась в дату и тяжело вздохнула. От Вэлентайна с момента их последней встречи больше не было совсем никаких известий, а сама она почему-то не решалась снова просить отца отвезти её на ферму Голдфишеров. Конечно, папино разрешение у неё уже и так есть, и можно просто попробовать договориться с водителем, но добродушный Рэнчер отпросился в отпуск и уехал к родственникам в Солсбери, а с Леверджсоном, юным пареньком, вторым водителем, девочка слишком стеснялась разговаривать. Он носил кепи козырьком к затылку, курил неприятные дымные сигареты и пялился на девочку так, будто ожидал что она вот-вот разорвётся на части как осколочная граната.

  '... и блики нездешнего солнца яркими искрами полыхают на его лёгких крыльях, подвижных и гибких, будто отлитых из живого серебра.' – Эмили осторожно поставила на страницу самую аккуратную точку, какую только могла и тяжело вздохнула.

  Наверное, Вэлентайн и думать о ней забыл, слишком занят работой на родительской ферме и ему не до неё... На что ему глупая девчонка, которая может в любой момент слечь в постель с очередной болезнью. Такая тощая, бледная, неинтересная. Совершенно неподходящий компаньон для поиска увлекательных приключений...

  На тонкую страницу капнули две слезинки, к счастью, не задев свежие чернильные буквы. Эмили энергично протёрла глаза, неожиданно злясь на саму себя. Сверилась с часами в медальоне – без четверти двенадцать. И вдруг, на порыве этой внезапной злости, захлопнула дневник, даже не дав чернилам до конца просохнуть, поспешно убрала его в тайник, и вылетела из спальни на ходу быстрыми ловкими движениями заплетая волосы в две тугие косы по бокам от лица. Мысли наталкивались одна на другую в разгорячённой голове, а ноги сами несли девочку к чёрному входу и дальше по узкой тропинке у самой стены дома, к пристройке садовника. Аккуратно подстриженная трава лишь слегка приминалась под быстрыми шагами.

  Садовник семьи Уэйнрайтов, крепкий коренастый мужчина пятидесяти с лишним лет, внешне чем-то походил на гномов из любимой книги Эмили. Звали его Гендрик Артур Зюндквист, но все называли его просто Гендриком. Краснолицый, рыжебородый, с сильными жилистыми руками, он был предан своему делу искренне и страстно. Больше всего на свете Гендрик любит свои растения, предпочитая их компанию обществу людей – так говорили между собой жители Аттенборо. Возможно, в этих словах была доля правды, потому как дожив до середины века, Гендрик так и не обзавёлся семьёй, и жил-поживал сам по себе в старой садовой пристройке, по соседству со своим рабочим инвентарём, рассадой и мешками с удобрениями.

  Ещё дедушка Эмили, пока был жив, пытался уговорить аскетичного работника переселиться в одну из комнат для слуг в доме, но Гендрик раз за разом отказывался, буквально приходя в ужас от такой перспективы. Не создавая никому хлопот, он обходился лишь своей скромной пристройкой, где сам для себя кашеварил, стирал и убирался. Пару раз в месяц он выбирался на деревенский рынок или в городские магазины, закупая необходимые продукты и вещи. В сезоны сбора урожая и с началом листопада он нанимал помощников и строго следил, чтоб те работали на совесть. Хозяйственный и рукастый, он сам заботился о нуждающемся в починке инвентаре и по мере необходимости делал небольшой ремонт в своём жилище.

  Именно благодаря этому трудяге у Уэйнрайтов до сих пор был самый богатый фруктовый сад в округе, а декоративные растения и цветы поражали своим разнообразием и обилием. Лемюэль, продолжая традиции предков, не скупился на финансирование своего сада, и Гендрик с каждым годом привносил в богатство поместья что-то новое.

  Затронув верную струну в его душе, можно было несколько часов кряду слушать о различиях между луковичными, об особенностях вьющихся и прихотях голосеменных. Гендрик знал о растениях столько, сколько было возможно знать и даже более того. Про таких талантливых садовников, как он, говорили, будто у них зелёные пальцы (green fingers – зелёные пальцы, устойчивая англоязычная идиома, обозначающая выдающуюся способность к выращиванию растений)

  Эмили иногда перекидывалась с ним парочкой-другой фраз и несмотря на некоторую нелюдимость садовника, она ощущала себя легко в его компании. Она знала, что он каждое утро оставляет в гостиной свежие цветы специально для неё, чтобы она могла хотя б одним глазком взглянуть на такую красоту, не оставляет пустой корзину для фруктов и всегда приносит им к ужину свежие овощи. А сейчас ей потребовалась его помощь, и она очень надеялась, что он не откажет...

  – А-а-а, это вы, юная леди Эмили. Доброго денька вам. Что-то случилось или вы просто так пришли повидаться со стариной Гендриком? – садовник дружелюбно улыбнулся при виде девочки.

  Эмили застыла в нерешительности. Весь её задор куда-то испарился, стоило ей встретить прямой взгляд его ярко-зелёных глаз. Она никак не могла выпустить наружу слова, гудящие в голове. Страх, что Вэлентайн не обрадуется её новому визиту, пересиливал. Гендрик кашлянул и не дождавшись ответа, поинтересовался:

  – Как вам понравился ваш новый светильничек? Чудесная работа, что и говорить. На той неделе раздобыл у своего знакомого кузнеца. Я-то всё больше за новыми лопатами да граблями к нему наведываюсь, а тут такую красотищу увидал в витрине... Дай, думаю, прикуплю для маленькой леди, то-то небось обрадуется. А тут и прежняя лампа приказала долго жить... Так оно совпало. Ну так как, угадал я? Хороший ведь ночничок получился, а?

  – Что? Ах, да... Мой новый ночник. Угадали, ещё какой хороший! Очень хороший! Действительно, настоящее чудо! Премного благодарна! – Эмили быстро переварила услышанное и её благодарность была совершенно искренней. От волнения девочка говорила быстро и громко. Садовник заулыбался ещё шире, и Эмили наконец решилась высказать свою проблему.

  – Видите ли, уважаемый Гендрик, есть ещё одна причина, по которой я решилась прийти сюда и потревожить Вас. Так получилось, что мне совершенно не с кем доехать до одного местечка за холмами... Папа занят в своей лондонской конторе до самых выходных, Рэнчер уехал в отпуск, а Леверджсон... Словом, не могли бы вы меня выручить? Прошу, это крайне важно для меня.

  – Гм-м-м, кх-м-м, – прокряхтел Гендрик, задумчиво почёсывая массивный огненный затылок, – Ну, значится, коли такое дело важное, то Вы конечно можете и ко мне в телегу подсесть, уж я-то позабочусь о Вас, как полагается, честь по чести. Довезу куда надо, а потом и по своим делам отправлюсь, а на обратном пути захвачу Вас домой. Да только я не сегодня поеду, и даже не завтра, а ближе к концу недели. Так что просим прощеньица, леди Эмили, придётся обождать. А ежели дело срочное у Вас, так Вы прямо сейчас и идите к мальчишке Леверджсону, он Вам отказать не посмеет, – тут Гендрик вдруг усмехулся и подмигнул девочке, – Смелее, леди Эмили. Вы госпожа, как прикажете ему, так он и сядет за руль и отвезёт Вас куда требуется.

  – Благодарю, Гендрик, я подумаю, как лучше поступить...

  Эмили сникла, но возвращаться в дом не спешила. Няня, конечно, скоро заметит её отсутствие в спальне и станет сокрушаться, что она вышла в сад в одном домашнем платье и туфельках, но уходить из зелёного сада в свою одинокую комнату ей совсем не хотелось.

  Девочка с большим интересом стала наблюдать как Гендрик подсыпает в цветочные клумбы торф, ворча что нынешняя жара совсем пересушила стебельки бедных настурций. Потом садовник взялся подравнивать кусты огромными стальными ножницами, а Эмили заметила на каменной стене двух маленьких ящериц. Девочка медленно подходила поближе, чтобы получше рассмотреть длинные хвосты и когтистые лапки, так похожие на драконьи, но тут раздались окрики миссис Моррис. Няня была совсем рядом. Сейчас она обнаружит Эмили и... Сердечко ёкнуло и забилось часто-часто. Несколько секунд – и в голове возник план, спонтанный и дерзкий. Скорее всего, это не сработает, но... Стоит хотя бы попытаться.

  Выпрямившись, Эмили оправила ленты на косах, разгладила юбку, сложила руки в замок на уровне груди и когда миссис Моррис показалась из-за зелёной изгороди, встретила её спокойным уверенным взглядом и тут же заговорила, перехватывая инициативу.

  – Миссис Моррис! До чего же вы вовремя. Я как раз собиралась пойти и разыскать Вас. У меня есть очень важная просьба. Пожалуйста, сообщите Леверджсону, что мы выезжаем через четверть часа, пусть подготовит машину. Благодарю.

  Миссис Моррис опешила, растерянно поглядела на девочку.

  – Вы выезжаете? Леди Эмили, о чём это Вы? Выезжаете? Куда? Зачем?

  – Ах, моя добрая нянюшка Моррис, не волнуйтесь. Папенька мне позволил немного поездить по графству в свободное время. Должна же я знать места, в которых родилась и выросла.

  'Именно так, 'выросла', а не 'всё ещё расту' – подумала Эмили. Мне уже почти десять и хочу сама решать, что я могу делать.

  – Я, право не знаю... Такой риск... Ну что ж, очень хорошо. Раз так, я поговорю с Леверджсоном. То есть, я хочу сказать, что я конечно же сейчас же исполню Ваше поручение, леди Эмили. Но Вы должны знать – я непременно поговорю с мистером Уэйнрайтом по его прибытии. Я просто обязана сообщить ему о моём личном мнении по столь важному вопросу, – миссис Моррис раздосадовано покачала головой и отправилась к гаражам.

  Эмили напряжённо смотрела ей вслед, медленно выдыхая. Получилось! Она просто не могла в это поверить! И тут она с волнением осознала, что четверть часа – это слишком мало, она просто не успеет переодеться и собрать что-нибудь с собой в дорогу. Не ехать же в гости с пустыми руками. Паника накатила волнами, в желудке неприятно замутило.

  Но Эмили всё же получила ценную помощь, на которую так рассчитывала. Пока юная леди говорила с миссис Моррис, мудрый Гендрик принёс корзину, в которой приехала клубника Голдфишеров. Это была та самая корзина – весьма примечательной овальной формы, как будто слегка сплюснутая, сплетённая из тёмной ивовой лозы. С первого взгляда она вызвала у Эмили пренеприятнейшие ассоциации с наказанием ивовыми розгами. Сама корзина, впрочем, выглядела вполне миролюбиво и ничем не выдавала своего родства с какими-то там розгами. И сейчас она была полна крупных спелых яблок самых разных сортов – сокровища сада Уэйнрайтов.

  – Не благодарите, леди Эмили, – сказал Гендрик, добродушно посмеиваясь в свою медно-рыжую гномью бороду – Я знал, что настанет день, когда эта корзинка вновь сослужит хорошую службу. Ну же, идите наверх! Собирайтесь в своё важное путешествие. А я пойду попрошу у Леверджсона табачку свежего понюшку-другую, да поболтаю с ним немного... Так, о том, о сём. Минут тридцать поболтаю, да?

  – Гендрик, Вы просто самый лучший на свете, так и знайте! – в порыве чувств Эмили даже подпрыгнула на месте. Ей захотелось обнять садовника, но это было бы слишком фамильярно, поэтому она просто прижала ладони к сердцу в знак признательности. А он только рукой махнул и прихватив корзину, отправился вслед за миссис Моррис, которая уже вовсю покрикивала на растерянного Леверджсона. Эмили ничего не осталось как поспешить к своему гардеробу и приложить всю скорость и все силы, ведь сейчас няня не поможет ей с дорожным платьем...

  Девочка решила не усложнять себе жизнь нижними юбками-блузками и просто натянула поверх белья и чулков длинное тёплое платье цвета горчицы. Этот цвет очень шёл девочке, оттеняя её длинные, волнистые шоколадные волосы и ореховые глаза. Любимой алой ленты нигде не было – будто нарочно спряталась. Эмили наспех переплела растрепавшиеся косы в одну большую на затылке, закрепила первой попавшейся заколкой. Оглядела себя с головы до ног в зеркале, решила, что выглядит вполне достойно, ободряюще кивнула своему отражению. И уже надевая шляпку – жемчужно-серую, в тон перчаткам – вдруг подумала, а что будет если Голдфишеры просто не откроют ворота и не впустят в свой дом знатную выскочку, которой они её несомненно видели...

  – Ну что ж, леди Эмили, – сказала девочка сама себе, как можно аккуратнее зашнуровывая ботинки и ощущая себя как воин перед битвой, – есть только один способ узнать, как они отреагируют на тебя, и почему сэр храбрый рыцарь Вэлентайн Голдфишер больше не даёт о себе знать. Поехать туда и разобраться во всём самой! И именно так ты и поступишь прямо сейчас, юная леди, да-да!

  Глаза её сверкнули и зеркало отразило решительную улыбку на фарфоровом лице. Она ещё никогда не чувствовала себя такой живой, как сейчас. Такой... Наполненной. Цветной, светящейся, сияющей самыми разными чувствами. Они были разными, многие из них были для неё совершенно внове и вызывали растерянность или даже пугали. Но вместе с тем она ощущала невиданный прилив сил и бодрости. Впервые за долгие годы печального заточения в собственном замке, принцесса нашла в себе храбрость самостоятельно выбраться на свободу, не дожидаясь ни прекрасного принца, ни славного рыцаря. И даже дракон укрощён! Так что на кое-какие выдающиеся подвиги она всё же способна. И вазы, и бродячие музыканты оказались вовсе даже ни при деле...

  Посмеявшись над своими мыслями, Эмили поняла, что самое большое чувство, переполняющее её душу сейчас – радость. Ведь она вскоре снова увидит того, кто стал ей дорог... И она изо всех сил надеялась, что он тоже будет рад её видеть.

  ГЛАВА 12

  Юный Леверджсон всю дорогу молчал и совершенно никак не беспокоил Эмили, но этот горький въедливый запах сигарет... Казалось, он пропитал насквозь и самого Леверджсона, и каждый дюйм автомобиля, и вот уже принялся окутывать липкой зловонной пеленой саму Эмили. Папин курительный табак для трубки имел совсем иной аромат, и скорее даже приятный – тонкий, травяной, с лёгкими медовыми нотками, он никогда не доставлял девочке такого неудобства.

  Раздражение накапливалось, умноженное на волнение. Эмили отсчитывала минуту за минутой по своим часам и с тревогой ощупывала отекающее горло – как некстати решила проявиться противная аллергия! Она попросила шофёра слегка приоткрыть окно с её стороны и разжевала одно яблоко из своей подарочной корзины. Сладкий сок немного оживил пересохшую гортань и это несколько облегчило неприятные ощущения.

  Эмили чувствовала, что поневоле начинает злиться. Будь она немного смелее, она бы прямо сейчас строжайше запретила этому молодому дуралею курить где-либо поблизости от автомобиля, а то и вовсе – бросить эту вреднейшую привычку раз и навсегда, дабы не портить здоровье ни себе, ни окружающим. Но она знала, что Леверджсон старше её всего лишь лет на шесть и у неё просто язык не поворачивался делать ему замечания. И всё в его внешнем облике выдавало его юность – и тонкие светлые усики над верхней губой, и кудрявые вихры русых волос, и руки со светлой гладкой кожей, и острый кадык на горле что бегал вверх-вниз всякий раз когда он поглядывал на свою пассажирку. Весь его вид вкупе с сигаретной вонью вызывал у девочки сильнейшее отторжение.

  Будь на то воля Эмили, она бы и вовсе уволила его. Эта мысль поразила её свой неожиданной жёсткостью. Но и правда, почему нет? Ведь она тоже хозяйка поместья, юная леди Уэйнрайт, и имеет право сказать своё слово. И вообще, как там изволила выразиться миссис Моррис? Что-то о том, что отец обязан знать её личное мнение по важным вопросам. Если мнение миссис Моррис по каким бы то ни было вопросам является важным, почему не может быть ценным и мнение Эмили?

  'Но с другой стороны, – печально подумала Эмили, – Паренёк ведь явно не от хорошей жизни покинул дом и пошёл на службу в таком юном возрасте. Наверняка заработок очень важен для него. И кто я такая, чтобы лишать его права на работу и оплату своего труда? Ох, как же всё это сложно...'

  – Приехали, мисс! – голос водителя отвлёк Эмили от мук душевных и физических, но вызвал новый прилив раздражения.

  'Ты должен называть меня 'леди', волосатая ты кочерыжка!' – конечно, она никогда не скажет такого вслух, но ведь можно позлиться хотя бы про себя, верно?

  – Ну так подай сигнал, чтобы нам открыли ворота и вообще... Встретили, как полагается, – проворчала Эмили, – И, надеюсь, ты откроешь мою дверь и поможешь мне выйти из машины? Эта корзина, чтоб ты знал, просто неприлично много весит...

  – Ох, прошу меня простить, конечно, сей же момент! – он дважды нажал на клаксон и автомобиль издал громкую трель. Затем помог девочке выбраться со своего сидения. Корзину он зачем-то схватил обеими руками и прижал к себе. Выглядело это донельзя глупо. Парень покраснел и избегал встречаться взглядами с Эмили.

  – Ах, свежий воздух, наконец! – девочка была так рада выбраться из пропахшего сигаретами пространства авто, что не сразу заметила выглянувшую из-за ворот светлую вихрастую голову. А когда заметила, сердце её пропустило сразу несколько ударов. Но нет, это был не Вэлентайн, а какой-то совсем другой мальчик. Он был намного ниже ростом и у него было совершенно иное лицо – узкое, с острыми скулами и очень светлыми глазами. Глаза эти непомерно расширились при виде гостей, моргнули и их обладатель тут же скрылся из виду.

  'Наверное, кто-то из младших братьев Вэлентайна, – подумала Эмили – Сколько же их у него, интересно? Старших и младших, братьев и сестёр. Надеюсь, скоро узнаю...'

  Отстучало несколько томительных минут, комом застрявших в горле, прежде чем в воротах фермы Голдфишеров обозначилась гостевая калитка и медленно, с протяжным скрипом растворилась наружу, выпуская высокую загорелую девушку в коричневой косынке и сером платье. У неё было приятное лицо с правильными чертами и большие ясные глаза. Девушка окинула гостей настороженным взглядом, на ходу вытирая руки о потрёпанный передник.

  – Добрый день? – удивлённо-вопросительная интонация чудилась в её приветствии.

  – Добрый день. Юная мисс Уэйнрайт прибыла с дружеским визитом. Мисс Голдфишер, правильно я понимаю?

  Голос у Леверджсона скрипел и ломался, как у всякого юного паренька в его возрасте, но девушку это ничуть не смутило. Она снова оглядела Эмили, уже более дружелюбно. Эмили подошла поближе, робко улыбнулась и вдруг заметила, что из-за спины молодой мисс Голдфишер на неё выглядывает малышка в похожей коричневой косынке. Она крепко держалась за юбку сестры грязноватыми пальцами, почти полностью спрятавшись и Эмили видела только половину её лица – светло-голубой глаз и фрагмент золотисто-русой чёлки, как и у её старшей сестры.

  'Какое изумительно красивое сочетание – небесные глаза и золотые волосы!' – подумала Эмили, – 'Их фамилия, как и сам образ золотой рыбки как нельзя кстати подходит этим красавицам'.

  – Мы очень рады приветствовать леди Эмилию Уэйнрайт на нашей ферме. Прошу, входите, – у мисс Голдфишер был очень приятный голос, мягкий и мелодичный. Эмили с удовольствием отметила, что в отличие от глуповатого Леверджсона, она была прекрасно осведомлена о правилах этикета и знала, кого следует называть 'леди'. Девушка взяла младшую сестрёнку за руку и вошла в калитку, ведя её за собой, а затем тактично остановилась, поджидая гостей.

  Леверджсон кашлянул и храбро прошёл через проём первым. Ему с его ростом пришлось немного пригнуться, чтобы не стукнуться головой о верхнюю часть ворот. Эмили перевела дыхание и осторожно перешагнула за калитку следом за ним – больше всего она боялась сделать неловкое движение и грохнуться в пыль прямо у всех на глазах. К счастью, всё обошлось и две хорошенькие мисс Голдфишер повели их с Леверджсоном вдоль широкой красноватой дороги.

  Тут Эмили открылась удивительная и живописная картина. Нечего было и говорить, дом Голдфишеров сильно отличался от её родного поместья. И простая черепичная крыша, и белёные стены, и земляной пол подворья просто кричали – вот она, деревенская жизнь во всей её простоте и незыблемости. Но тем не менее ферма Голдфишеров не казалась бедной, напротив – она была очень красочной и примечательной. Всё тут пестрело от обилия цветов и кружащих над ними бабочек, сушащегося на солнце разноцветного белья, расхаживающих прямо под ногами людей цветастых кур, уток и гусей, вальяжно раскинувшихся на солнце пузатых котов.

  А сколько тут было растений! Аккуратные грядки с зеленью, картофелем и другими овощами, высокие подсолнухи, а вдалеке за домом виднелся целый кукурузный лес. Тут и там виднелись самые разные представители произрастающей флоры, с которыми работали мужчины и женщины, парни и девушки, мальчишки и девочки, все как на подбор светловлосые. Эмили насчитала двенадцать человек и сбилась. Прижавшись друг к другу невысокими покосившимися стенами, в дальнем конце подворья ютились коровьи хлева. Но судя по доносившимся оттуда блеянию и похрюкиванию, жили там не только бурёнки. Чуть поодаль молодой мужчина в соломенной шляпе очищал подковы стройного поджарого коня рыжей в белых пятнах масти – Эмили не знала, как такая называлась. Жёсткая щётка в его руках так и сновала туда-сюда. А в одном тенистом местечке у самой стены девочка заприметила поставленные друг на друга клети с кроликами. Их охранял старенький чёрный кот – а может кошка – с жёлтыми глазами и свалявшимся хвостом.

  Здесь кипела жизнь, бурлила бессменным калейдоскопом звуков, красок, запахов. Каждый миг что-то происходило... Носились друг за другом маленькие котята, выводок цыплят догонял свою кудахтающую мать, мычали ожидающие дойки коровы. Воздух звенел от щебета птиц. Птиц здесь вообще было великое множество – как домашних, так и всяких вольных звонких пичужек. И множество людей, каждый из которых был чем-то занят. Завидев гостью, все приветствовали её на свой лад – кто-то вежливо здоровался, кто-то просто кивал или приподнимал шляпу, а одна девушка даже присела в вежливом реверансе. Эмили подумалось, что и нескольких дней бы не хватило, чтобы осмотреть всё, что тут есть и познакомиться со всеми, кто тут живёт и работает.

  – Ну, вот и всё наше скромное житьё-бытье. Как говорится, чем богаты, тому и рады, – бодро сказала юная хозяйка фермы, – У вас какое-то конкретное дело, леди Эмили, или же Вы просто так, поближе познакомиться захотели?

  – Я... Эм-м-м... Собственно... Хотела вернуть вашу корзину, вот, – смущённо пролепетала Эмили, чувствуя, что краснеет.

  Девушка улыбнулась Эмили и легонько прикоснулась ладонью к её плечу.

  – Не переживайте так, леди Эмили. Мы вам рады. Этот пострелец Вэлли-обормотэлли уже всем на ферме уши про вас прожужжал. У нас тут не осталось ни одного человека, который бы ещё не слышал историю о прекрасной принцессе Эмилии. И кстати, большое вам и вашей няне спасибо за то, что приютили его, когда он убежал.

  – И не только приютили, но и накормили и отправили домой в безопасности, – добавил проходящий мимо юноша немногим старше Вэлентайна. На нём была такая же кособокая кепка, только серая, и он нёс полные воды жестяные вёдра к хлевам.

  – И показали красивую книгу, – тихо добавила малышка, всё ещё прячась за сестру.

  – А ещё приехали проведать всё ли у него в порядке, когда папа его наказал.

  – О... Я вижу, Вэлентайн действительно всё рассказал. Ну что же... Для меня истинная отрада увидеть всех вас и рада, что я правильно угадала, как сократить его имя – Вэлли, просто Вэлли, верно?

  – Всё верно, леди. Маменьке нашей захотелось красивое имя привнести в семью, но многим оно кажется слишком вычурным и неподходящим простому фермерскому парню. Так что все мы тут зовём его просто Вэлли.

  – Вэлли-приставэлли, – вставил всё тот же юноша в серой кепке, идя обратно с уже опустевшими вёдрами. Девушка и малышка засмеялись, Эмили же удивлённо подняла брови.

   – Не обращайте внимания, леди Эмили, это так, в шутку. Не со зла. У мальчишки характер озорной да весёлый, но порой и очень вздорный. Он бывает просто несносным и таким острым на язык, что того и гляди, поранишься, однако же мы его любим.

   – Как здорово, должно быть, жить такой большой и дружной семьёй. Вэлли очень повезло. Позвольте спросить, а где же он сам?

   – Если я не ошибаюсь, маменька его сослала помогать мужчинам кукурузу собирать на дальнем поле. Но зная Вэлли, его может там и не оказаться.

   – Я могу поискать, – тихонечко проговорила малышка, глядя на сестру снизу вверх.

   – Ну сходи, Зои, лапушка, только галоши надень, не беги босиком. А я пока приглашу леди Эмили на нашу летнюю кухню – там как раз поспевают пироги к вечернему чаю. Пройдёмте, пожалуйста...

   Эмили последовала за новой знакомой на открытую веранду из светлого дерева. Тут стояли небольшие круглые столы и деревянные стулья. А дальше, за прозрачным навесом из тончайшей ткани ютилась небольшая комнатка с мойкой, печью, тумбой и парой шкафов с посудой – вот и всё обустройство так называемой летней кухни.

  Леверджсон поставил корзину с яблоками на деревянные ступеньки веранды и тут же с извинениями ушёл. Несомненно, снова курить свои зловонные сигареты.

  'Вот ведь каланча несносная', – проворчала про себя Эмили, пристраивая свою шляпку и перчатки на край светлого деревянного столика.

   – Прошу прощения, леди Эмили, я так и не представилась – сказала девушка, устраивая на небольшой старомодной печи огромный пузатый чайник, – Меня зовут Кэтрин. Нашу самую младшую сестрёнку, как Вы уже слышали – Зои. Алекс – ну, тот, что про Вэлли при Вас пошутил – один из наших средних братьев. Не знаю, говорил ли Вам Вэлли, но нас у маменьки с папенькой целых одиннадцать доченек да сыночков самого разного возраста.

   Как ни старалась Эмили скрыть своё изумление, у неё ничего не вышло. Брови взлетели вверх, глаза округлились, рот раскрылся. Мда, такими темпами никак не выйдет из неё сдержанной аристократичной мадмуазель с приличными манерами. Эмили попыталась скрыть свои эмоции, но Кэтрин рассмеялась:

   – Это ничего, леди Эмили! Абсолютно все и каждый удивляются, когда слышат эту цифру. И приговаривают – вот, мол, какие чудаки эти Голдфишеры. Зачем им столько детей, неужто они их в бочках на зиму солят?

   Эмили вновь не сдержала удивлённого движения бровей и Кэтрин снова хохотнула:

   – Это шутка, леди Эмили! Просто шутка! Простите меня Бога ради!

   – Ну что Вы, Кэтрин, это Вы меня простите.

   – Забудем! Вы какой чай предпочитаете в это время суток?

   – Если можно, зелёный... Молодой, без добавок. Благодарю.

   Пока Эмили мелкими глоточками цедила свой чай, а Кэтрин доставала из печи небольшие круглые пирожки с поджаристыми боками и раскладывала их на огромном фарфоровом блюде, прибежала запыхавшаяся маленькая Зои и сообщила, что Вэлли нет ни на кукурузном поле, ни в ягодных теплицах, ни в коровнике. Через миг девочка снова куда-то унеслась.

   – Вот ведь маленький разбойник, и куда он подевался...

   – Да тут я, тут, – послышался немного хриплый, но такой знакомый голос.

  ГЛАВА 13

  Эмили обернулась. Вэлентайн, живой и невредимый, но существенно замаранный в земле, поглядел ей в глаза и тут же отвёл взгляд.

  – Вэлли – прошептала Эмили. Но Вэлентайн молча смотрел на свои ноги. Сердце её упало. Вот и сбылся её потайной страх...

  Мальчик шмыгнул носом и пряча в карманы грязные руки, поставил ногу в ботинке на край ступеньки. С ботинка свешивались комья земли вперемешку с травинками.

  – Ты где был, Вэлли-грязнэлли? – всплеснула руками Кэтрин.

  – Не твоё дело, сорока-балаболка Кэт-трататэт, – огрызнулся мальчик и слова прозвучали довольно зло.