Текст книги "Ordeals of the Love (СИ)"
Автор книги: QQQangelQQQ
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
========== I. Безудержный порыв. ==========
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
– Фёдор Тютчев (1851г.)
Петир Бейлиш находился в своих покоях в Винтерфелле. Он удобно расположился в кресле у письменного, сделанного из темного дуба стола. Комната была небольшая, обставлена скромно. В ней находилось лишь самое необходимое.
– Очередная унылая комната, – с этими мыслями Бейлиш заселился в ней.
Пусть, он и не надеялся на теплый прием от Сансы, прекрасно понимая, что его не будет, он рассчитывал хотя бы на предоставление ему комнаты, у которой будет менее унылый вид, от которого не захочется накинуть петлю на шею.
В комнате, застыв, повисла тишина, редко прерываемая звуком пишущего пера, выводящим аккуратным каллиграфическим почерком слова. Мужчина, в очередной раз облокотившись на спинку кожаного кресла, смотрел куда – то сквозь предметы. Он лишь изредка наклонялся к столу, записывая пару слов, а затем снова возвращался в исходное положение.
Бейлиш гулко выдохнул, недовольный собой. Вот уже как полчаса он не мог написать простое лживое письмо. За все эти годы он привык ко лжи, ко лживым людям, ко лживым словам. Все это было для него до боли привычно, ведь он сам лгал. Часто. Почти всегда. Всем. Почти всем…
Мысли в его голове были хаотично разбросаны по разным уголкам сознания. Он не мог сосредоточиться. Не мог начать думать о деле. Об игре. Об его игре. Об Игре Престолов. Мысли, неконтролируемым потоком, возвращались к одной теме.
К чувствам. К его чувствам.
Раньше он никогда не задумывался о своих чувствах. Не было нужды. Впрочем, как и желания. Он всегда знал, что любит Кет. Несмотря на то, что она предпочла другого. Несмотря на то, что его любовь сыграла с ним злую шутку, и он чуть не умер. Он всегда знал, что чувствует. Но не сейчас.
Один вопрос стал его головной болью. Вечной головной болью. Он преследовал его и днем, и ночью. Когда он работал, и когда отдыхал. Когда спал, и когда бодрствовал. Это был вопрос, на который он не мог дать ответ. А точнее не хотел.
«Чувствую ли я к ней что – то?» – вечный вопрос, который стал его кошмаром.
К ней. К Сансе. Он не хотел знать ответа на этот вопрос. Не желал. Потому что не имело значение, каков будет ответ, ему все равно от него станет хуже. Еще хуже, чем сейчас.
А разве это возможно?
Она ненавидит его. Ненавидит его. Только от этой мысли ему становилось невыносимо.
«Чувствую ли я к ней что-то? – снова этот ненавистный вопрос. – Не знаю, и не хочу знать», – очередная его фраза – клише, которую он повторял более сотни раз, уже смозолив язык.
«Не важно. Это ничего не изменит. Если ответ – нет, то тогда она, в сущности, ничего для меня не значит. Лишь человек, через которого можно переступить. Лишь пешка, которой можно пожертвовать. Лишь пешка… Дочь моей когда-то любимой женщины – лишь пешка. Что бы сказала Кет на это? Что бы подумала обо мне?»
«Ничего, – сухо ответило его внутреннее альтер – эго. – Она мертва. Кет не может думать или чувствовать. Она не может видеть или осуждать. Теперь она ничто. Лишь скелет, лежащий на дне реки», – от циничного тона Мизинца Бейлиша передернуло.
«А если ответ – да. Что если я чувствует к ней что – то? Что если «что – то» это… любовь?» – Бейлиш моргнул несколько раз, пытаясь избавиться от наваждения.
Несколько раз потряс головой, стараясь забыть последние мысли. Он посмотрел на пергамент, лежащий на столе. Взяв его в руки и прочитав несколько раз, он смял его и бросил в камин. Наблюдая, как пляшут языки пламени, уничтожая пергамент, лорд Харренхолла снова облокотился на спинку кресла и смежил веки.
Любовь.
Такое простое слово, выражающее невероятно сильное и глубокое чувство, заставляющее десятки мужчин бросаться под мечи, правителей – вести войны, а поэтов – посвящать этому феномену своих стихи.
Кажется, как будто Бейлиш давно позабыл значение этого слова.
Любовь к ней. Возможно ли это?
Внутренний голос лорда мгновенно ответил: «Возможно».
К ней. К Сансе.
Одна мысль о ней будоражила его с ног до головы. Каждый раз думая о ней, его разум сам вырисовывал её образ.
Голубые, цвета ясного неба, глаза; как языки пламени, огненно-рыжие волосы; белая, как первый выпавший снег, кожа. Как тот снег, который шел в тот день.
В тот самый день.
Когда он впервые за долгое время поддался чувствам. Позволил им взять вверх над разумом. Когда он её впервые поцеловал.
Петир помнит, как Санса, потеряв контроль, ударила Робина. Тогда на его лице появилась мимолетная усмешка. Он часто хотел сделать это сам. Просто ударить этого несносного мальчишку, этого избалованного, больного сыночка Лизы. Но этого позволить себе мужчина не мог. Это было совершенно не по плану. Поэтому приходилось каждый раз сдерживать себя, изображая снисходительность и покровительство. Лорд всегда контролировал свои эмоции по отношению к людям. С ней же все чаще и чаще возникали осечки.
Каждый раз сближаясь с Сансой, бывший мастер над монетой все явственней ощущал, как контроль, словно вода, стекает с кончиков пальцев, земля уходит из под ног, а дышать с ней одним воздухом кажется все тяжелее.
Но, само собой, все эти чувства и ощущения чувствовал только он. Было опасно предполагать, что столь юная и наивная девушка может испытывать влечению к нему.
Тогда, подобные мысли и фантазии казались ему крайне опасными. Сейчас же все по – другому.
Бейлиш всегда прекрасно знал, что все, что она тогда видела, смотря на него – это лишь его маску, с которой он едва ли расставался. Его низкий, с хрипотцой голос, самоуверенный вид – все это было лишь частью его плана, но не его самого.
Сейчас, здесь он отдал бы практически все, чтобы снова пережить тот светлый момент, засевший в его памяти. Он мечтал снова чувствовать колющий мороз по коже. Снова слышать тихий скрип снега под ногами. Чувствовать ледяные крошечные снежинки, спускающиеся на плечи и тающие на одежде.
Словно в бреду, мужчина будто снова обошел тот миниатюрный, сделанный из снега замок. Сделал шаг ближе. Казалось, что он снова увидел её улыбку. Ту самую улыбку, нежную, наивную улыбку юной девушки.
Больше ему не доведется снова любоваться её улыбкой. Больше она никогда ему не улыбнется. Не после того, что он сделал.
Петир сделал шаг. Еще один. Медленно взял небольшую рыжую прядь волос, пропуская мягкие локоны через пальцы, и опустил глаза. Бейлиш не хотел, чтобы случайно она вдруг увидела, что именно в этот момент он чувствовал нечто более весомое, нежели просто влечение или страсть.
Лорд сам еще не до конца осознавал, что именно на него нашло. Но что бы то ни было, оно овладело им моментально, не давая и шанса выкарабкаться из окутавших его сетей.
А дальше все пошло в тартарары.
Он, без тени сомнения, взял её лицо в ладони и наклонился ближе, оставив на её губах нежный, осторожный поцелуй.
Конечно, даже тогда он хотел большего. Лорд – протектор отчаянно желал впиться в её губы страстным собственническим поцелуем. Он хотел оставлять огненные обжигающие кожу дорожки поцелуев на её шее, спускаясь все ниже и ниже. Он жаждал целовать её с такой страстью, на которую только был способен. Он желал проникнуть своим языком в её рот. Изучить его полностью. Сплестись с её. Но он не мог воплотить свои желания в реальность именно в тот момент. Не в их первый поцелуй. Мужчина не хотел её спугнуть. Он хотел её завлечь. Он приложил огромные усилия, чтобы просто оставить нежный поцелуй на её губах. Казалось, этот момент может длится вечно. Но так всегда лишь кажется.
Пересмешник разомкнул веки. Невнимательным взглядом окинув комнату, он вспомнил, где находится. Он провел дрожащей рукой по вспотевшему лбу.
Она была единственная, мысль о которой заставляла его руки дрожать, а лоб покрываться потом, и напрягаться то, чем думать, отнюдь, не желательно.
Он медленно поднялся с кресла и приблизился к окну. Унылый и мрачный вид двора Винтерфелла снова предстал перед его взором.
Правду сказать, Петир никогда не любил это место. Этот замок. Эти стены. Этот климат. Этих людей. Людей, которые забрали его когда – то горячо любимую женщину. Но сейчас их здесь нет. Давно уже нет.
Рабочие с суровыми северными лицами яростно трудились, орудуя молотками, катая загруженные тележки, стараясь вернуть замку прежний вид. Со стороны казалось, что людей было не так много. А может и не казалось. Вчера в битве полегло много людей. И грешных и ещё безвинных. И стариков и молодых. Людей Сноу и людей Болтона.
Болтон.
До сих пор это имя приводило лорда в бешенство. Он до сих пор его ненавидел.
«Бессмысленная ненависть, – будто упрекнув себя, злобно заметил бывший мастер над монетой, – бессмысленно ненавидеть мертвецов».
«Рамси Болтон – мертвец», – эта мысль заставляла его невольно улыбаться.
Конечно, он хотел бы самостоятельно покончить с ним. Заставить его страдать. Мучиться и корчиться от боли. Заставить молить о смерти и сожалеть о содеянном. Заставить умолять о прощении за то, что солгал ему. За то, что причинял ей боль. Но большее право расквитаться с этим ублюдком было не у него.
Санса.
Она заставила его страдать. Она убила его. Она отомстила за себя, за свою семью. За братьев, за мать. Она не подарила ему легкую смерть, он этого не заслуживал. Младший Болтон мучился, кричал, срывая голос, когда его же голодные псы отрывали от него кусок за куском.
«Ироничная смерть, – сухо заметил про себя Бейлиш, когда его доверенный человек рассказал ему об этом. – Собаке собачья смерть».
Мысль о том, что Санса больше не невинная девушка, что на её руках кровь, одновременно пугала и восхищала его. Он всегда любил её невинность, непорочность, чистоту. Это завораживало такого порочного и лживого человека, как Мизинец. И теперь, когда его волчица больше не была такой, его беспокоила мысль, как бы она не стала той же Серсеей.
Но также эта тьма, которая поселилась в его ученице, эта порочность и грешность, манила его к ней. Ему нравилась такая Санса. Такая на вид уверенная, хладнокровная. Мысль о том, что он был её учителем и многими вещами она научилась у него, грела его темную душу, как огонь в холодную ночь заблудившегося странника.
«Мне надо с ней поговорить», – решил про себя Мизинец. Он знал, что она в Богороще, тот же доверенный человек сообщил ему об этом.
Наверное, сейчас она пытается свыкнуться со всем произошедшим. Пытается справиться со всем, что навалилось на неё. Совсем одна. В зимнюю стужу покинутая всеми.
И снова перед его взором всплыл её образ. Её бледное лицо, её ослепляющие волосы, её глубокие глаза, её пухлые губы и её тихий голос…
Вдруг он почувствовал острое желание прийти к ней. Помочь справиться со всем навалившемся. Стать для неё опорой. Но для этого нельзя было медлить. Почему медлить было нельзя, Петир и сам не знал. Но сама эта мысль крепко засела в его сознание, заставив безоговорочно поверить в её правильность.
Пересмешник, следуя порыву эмоций, на скорую руку накинул на себя плащ и быстро вышел на морозный воздух.
Всю дорогу до Богорощи лорд слышал лишь свое участившееся сердцебиение и чувствовал сбивающую мысли пульсацию в висках.
========== II. Признание. ==========
Грубым дается радость,
Нежным дается печаль.
Мне ничего не надо,
Мне никого не жаль
– Сергей Есенин
Зима. Полдень. Частый снег неспешно и осторожно опускается на землю, покрывая всю поверхность шелковым белоснежным ковром. Морозный воздух щекочет кожу, оставляя легкий румянец на лицах не спрятавшихся в домах людей. Временами появляющийся холодный зимний ветер пробирает до костей, заставляя невольно поежиться.
Винтерфелл. Шум. Гам. Работа идет полным ходом. Слышны чьи-то крики, возгласы, ругань и брань. Люди повсюду, нигде в замке не найти уединённого уголка. Только в крипте. Но там еще холоднее. Еще мрачнее. Еще больнее. Слишком много родных людей погребено там. Слишком много воспоминаний всплывают из дальних уголков сознания.
Богороща. Тишина. Покой. Умиротворение. Здесь никого нет кроме неё. Нет людей. Нет лишнего шума. Здесь не так больно. Не так много навязчивых воспоминаний.
Она сидит у Чардрева, пытаясь свыкнуться со всем, что произошло. Слишком много случилось за столь короткий срок.
Только пару дней назад она находилась в полнейшей неуверенности в завтрашнем дне. В волнении. В страхе. В тщательно скрываемом ужасе. В гневе. В ярости на своего обидчика. В обиде на предателя. И одновременно она была рада встречи с братом. С Джоном. С её, возможно, единственным близким человеком. Пусть она и не чувствовала себя в полной безопасности, но с ним она была спокойна, насколько это было возможно в сложившийся тогда ситуации. Она столько чувствовала. Столько чувств захлестывали её одновременно. Тогда она была живой. Она чувствовала себя живой.
А сейчас она не чувствовала ничего. Ничего. Лишь пустоту.
Всепоглощающую пустоту внутри себя, затянувшую в себя все ранее испытуемые чувства.
Надолго ли?
Неуверенность, казалось, заменило равнодушие. Волнение, страх и ужас ушли в небытие. А гнев и ярость, словно свечи, угасали с каждым днем. Чувствовала ли она радость? Может быть, слегка уловимую. Она ощущала внутри себя пустоту, некое равнодушие и… холод? Может быть, это была внутренняя хладнокровность, может, это было её холодное сердце, а, может быть, ледяная жестокость. Она не знала. И её это приводило в ужас. Её пугали эти изменения.
Она больше не была невинной. Больше нет. Она пересекла черту дозволенного. На её руках кровь. И её не отмыть. Её душа запятнана тьмой. И её не отчистить.
Она лишила человека жизни. Нет, он не был человеком. Он был монстром. Он заслужил свою смерть. Он отнял её непорочность. Он мучил и причинял ей боль каждый день. Каждый чертов вечер. Каждую проклятую ночь. Он заставлял её страдать десятки раз. Проливать слезы. Молить о пощаде.
Он наслаждался своей властью. Своей силой. И особенно Болтон наслаждался её болью. Её мольбами. Он всегда смеялся ей в лицо, когда она умоляла его остановиться. Пощадить её. Он злобно смеялся. Каждый раз. Даже сейчас она слышит его хохот. Его дьявольский смех.
Она напоминает себе, что он мертв. Что она убила его. Она вспоминает его последние мгновения жизни. Его крики. Эти крики были для неё музыкой. Она видела, как псы разрывают его плоть. Разгрызают кости. Сжирают его лицо. Она наслаждалась каждой секундой его адской агонии. Его муками. Было так приятно смотреть на его страдания. Но еще приятнее было осознавать, что эти страдания она принесла ему.
Конечно, это было неправильно. Это было жестоко. Но ужасней всего было осознание того, что он был прав.
Он стал её неким создателем. Он создал в ней эту темную сторону.
Или пробудил?
Он стал её частью. Он навсегда останется в ней, как демон. В воспоминаниях. В темных мыслях. В ужасных поступках. Навсегда.
Санса вспомнила свое детство. Счастливое детство. С семьей. Полное любви и радости. Беззаботности и спокойствия. Она тогда не знала лжи. Не знала разочарования. Горя. Горечи потерь. Предательства. Обмана. Боли. Смерти близких. Тогда все было так просто и легко! Она жила в своем мире, полном грез и мечтательных планов.
Погрузившись в воспоминания, она не услышала приближающиеся осторожные шаги и заметила чужое присутствие, только когда до боли знакомый голос вывел её из раздумий.
– Простите, что помешал Вам, миледи, если Вы молились, – осторожно произнес Пересмешник, зорким взором ловя каждое её движение.
– Я уже давно не молюсь, – задумчиво ответила Санса. – В детстве я часто сюда приходила. Здесь я молилась об отъезде. Тогда я думала лишь о том, чего хотела и никогда не благодарила за то, что имела.
«Зачем я это ему рассказываю?» – поспешно спохватилась Старк, встав на ноги.
– Я была глупой девчонкой, – она сделала пару шагов, намереваясь вернуться в свои покои.
– Вы были лишь ребенком, – как можно снисходительно не согласился он, преградив ей путь.
Она подняла взгляд и посмотрела в его глаза.
Там было что-то, чего она не замечала раньше. Что-то, не граничащее с похотью и желанием, видневшимися в дальних закоулках его взора. Девушка не могла дать определение этому, но, по какой-то неизвестной ей самой причине, волчица чувствовала светлость и бескорыстность, исходящее от лорда.
А может, ей все это лишь показалось.
Стараясь не выдать своего замешательства, она, как можно равнодушней, спросила:
– Чего Вы хотите? – её присутствие и только вид пьянил его, как десятки выпитых кубков вина, а голос затуманивал разум.
– Я думал, Вы знаете, чего я хочу, – этот мягкий дьявольский голос, как и его обладатель, приводили всегда Сансу в еще большее замешательство.
Она не знала, что делать, когда он рядом, что говорить. Когда она находилась с ним, она всегда действовала, только полагаясь на инстинкты, интуицию и чувства. Раньше он всегда смущал её своими речами и действиями, и она была слишком неопытна, чтобы это скрывать, но теперь все по-другому.
«Я не должна казаться слабой, я должна казаться хладнокровной и уверенной, пусть это и не так», – мысленно наказала себе волчица.
– Я ошибалась, – каждое её действие и попытки казаться равнодушной он непременно заметил.
– Нет, не ошибались, – прямо сейчас он понимал, что уже нет пути назад. Он отчаянно цеплялся за возможно стать для неё чем-то большим. После всего произошедшего единственный шанс сблизиться с ней казался ему очевидно простым, как и чертовски сложным.
– …Принимая решения, я закрываю глаза и вижу одну картину, – стать её опорой, её человеком – вот чего он желал. Но он утратил её доверие, и теперь для его возвращения ему надо пойти на ужасное безумство – он должен быть с ней абсолютно откровенным.
– …И каждый раз я спрашиваю себя: поможет ли этот шаг воплотить её в жизнь? Перенесет ли из моих мыслей в этот мир? И действую только, если ответ – да, – сейчас ему казалось, что именно это безумство и есть тот единственный шанс, который он не может упустить.
– Я вижу себя на Железном Троне… – один шаг к ней, и теперь он чувствовал горячее дыхание девушки.
– …И тебя рядом со мной.
Он сказал. Он наконец произнес это вслух.
Приятная дрожь окатила его с ног до головы, когда он произнес последние слова. Он наблюдал за её реакцией. Она была в замешательстве, прямо как раньше. Она была удивлена подобным признанием, она этого не ожидала. Санса не делала никаких попыток отстраниться, и поэтому он осторожно начал наклонятся к её губам, таким манящим и желанным.
Она все еще смотрела на него, пытаясь осознать произошедшее. И лишь спустя пару секунд вдруг заметила, как он наклоняется к ней. Она чисто инстинктивно захотела ответить ему, но вовремя одёрнула себя.
Его губы были все ближе к её, а она не знала, что предпринять. И это замешательство вводило её в еще больший ступор.
Когда между их лицами оставалось пару сантиметров, она, наконец окончательно пришедшая в себя, мягко положила руку мужчине на грудь, осторожно останавливая.
Он отвел свой взгляд, явно раздосадованный её действием.
– Прекрасная картина. Но навряд ли осуществимая с учетом того, что Вы меня предали, отдав меня Рамси, словно какую-то куклу, – Старк говорила совершенно не осознано, слова сами непроизвольно слетали с её уст.
– И благодаря Вашему предательству, я абсолютно уверилась, что Вам нельзя доверять. Потому как Вы используете людей, как марионеток, а затем выкидываете, как ненужный мусор, – небрежно бросив последние слова ему в лицо, волчица, обступив его, направилась в замок.
Он никак не ожидал от неё подобного. От её резкого тона и острых слов сердце защемило, а давно полученный шрам на груди дал о себе знать ноющей болью.
Мизинец не мог позволить ей так просто уйти. За ним должно было остаться последнее слово. Он не должен был выглядеть сломленным, а тем более побежденным.
– Вести о битве быстро разнесутся по Семи Королевствам, – сказал он, обернувшись, уверенным спокойным голосом, как ни в чем не бывало. – Я во всеуслышание поддержал дом Старков.
– Вы и раньше поддерживали дома, лорд Бейлиш, и это никогда не мешало Вам служить себе самому.
«Он всегда оставляет за собой последнее слово, да?» – мысленно заметила про себя Санса, она не смогла сдержать улыбку.
– Прошлое ушло навсегда. Можно сидеть и скорбеть о его уходе или готовиться к будущему. Вы, любовь моя, – последние слова он произнес с особенной нежностью и, сделав небольшую паузу, продолжил, – будущее дома Старков. Кого поддержит Север? Законную дочь Неда и Кейтлин Старк, рожденную в Винтерфелле или бастарда без матери, рожденного на юге? – в пламенных речах Пересмешнику не было равных, и они оба это понимали.
Она, ничего не ответив, поспешно ушла, оставив его одного.
Совершенно одного. Со своими мыслями. Со своей болью.
Он стоял там, под падающим снегом и проклинал себя тысячу раз. Проклинал себя за то, что пришел сюда. Проклинал за свою странную одержимость навязчивой идеей признаться ей. За одержимость ею.
Проклинал за позволенную себе слабость. Проклинал себя за непростительную ошибку – свое откровение. Проклинал за свои настоящие чувства.
Проклинал себя за то, что влюбился, как мальчишка. Снова. И снова был отвержен. Снова был повержен.
Боль, струящимся потоком, текла по его венам и артериям, направляясь к сердцу, протекая по всему телу. Непрекращающаяся боль щемила сердце. Разрывала душу. На части. На куски. На. Мельчайшие. Кусочки.
« Когда же мы встретиться сможем? »,
« Не знаю », – « Ты занята? », – « Да… ».
Он думал: оглянется всё же.
Да где там! Знать, слишком горда.
Тонка, как серебряный месяц,
Светла, точно свет из окна.
Кто знает, быть может, раз десять
В душе оглянулась она.
– Расул Гамзатов, «Горянка»
Комментарий к II. Признание.
Приму к сведенью любую критику и любые пожелания))
========== III. Король Севера. ==========
Скучные песни, грустные звуки,
Дайте свободно вздохнуть.
Вы мне приносите тяжкие муки,
Больно терзаете грудь.
Дайте отрады, дайте покоя,
Дайте мне крепко заснуть.
Думы за думами смутного роя,
Вы мне разбили мой путь.
Смолкните, звуки – вестники горя,
Слезы уж льются из глаз.
Пусть успокоится горькая доля.
Звуки! Мне грустно от вас!
Звуки печали, скорбные звуки,
Долго ль меня вам томить?
Скоро ли кончатся тяжкие муки,
Скоро ль спокойно мне жить?
– Сергей Есенин (1911 – 1912 г.г.)
По коридору, ведущему к главному залу замка, слышны размеренные шаги, отдающиеся эхом в тишине.
Уверенной поступью по холодному каменному полу шагает высокий темноволосый юноша, одетый в теплую волчью шубу. Его мужественный вид, грозные глаза и нахмуренное лицо внушает непроизвольный страх, но при этом отчего -то доверие и почтение.
Джон размеренными шагами приближался к залу, где скоро должно было состояться собрание, на котором лорды выберут Правителя Севера.
Он уверен, что они выберут Сансу. Она – законная наследница. Законная дочь Эддарда Старка, в отличии от него.
Он – бастард. Незаконнорожденный сын. Он всегда был позором такого честного и благородного человека, как Эддард Старк. Он помнит, как смотрела на него Кейтлин Старк. Взглядом полным ненависти. Она ненавидела его. И он знал это. Его отец знал это. Все вокруг знали это, но предпочитали не замечать этого факта.
Но он не винил её. Он все понимал. Он понимал, почему она его ненавидела. Он понимал, почему желала, чтобы он ушел. И, конечно, понимал, почему она считала его ничтожеством.
Именно поэтому Сноу и чувствовал себя всегда здесь чужим. И ненужным. В этом месте. В этом замке. В этих стенах. Именно поэтому он почти всегда чувствовал свое одиночество. Свое совершенное одиночество.
Юноша вспомнил Арью. Она относилась к нему, как к брату. Как к родному брату. Она любила его. По – настоящему. А он любил её. Кто знает, где она сейчас находится. Его сестра. Кто знает, жива ли она. Он бы хотел встретиться с ней вновь. Снова обнять её.
Он был бы рад воссоединить семью Старков. Он бы сделал их счастливыми. На их лицах снова бы засияли улыбки. Он бы хотел увидеть, как Санса снова стала бы счастливой. Джон искренне желал ей счастья. После всего, что произошло с ней, она его заслужила. Он бы хотел снова услышать счастливый смех Арьи. Снова увидеть храброго мальчонку Брана. Веселого мальчишку Рикона.
Рикона…
Его Сноу больше никогда не увидит. Как и не услышит его задорного смеха.
От этих мыслей сердце Джона болезненно сжалось.
Он помнит последние мгновения жизни своего брата. Он помнит, как летел к нему на всех порах, как мальчонка бежал к нему изо всех сил. Он помнит, как увидел в его глазах надежду, когда он был так близко к нему…
Он также помнит, как в следующее мгновение стрела пронзила его грудь, как кровь захлестнула землю.
Он помнит. Он все помнит.
Эти болезненные воспоминания режут его изнутри.
«Это моя вина, – раз за разом повторяет себе Джон. – Если бы я только был быстрее… Может, этого бы и не произошло, если бы я послушал Сансу…».
Санса.
Почему она не рассказала ему про рыцарей Долины? Почему не рассказала про письмо Мизинцу?
Почему?
Нет, он не винил её. Он не считал её виновной в смерти брата или в смертях других людей, которые полегли в тот день. Он просто не понимал. Он хотел ей доверять. Но как можно доверять человеку, который не доверяет тебе? Джон надеялся, что их сегодняшний разговор на стене замка сблизил их, что после этого они действительно забудут прошлые разногласия и начнут доверять друг другу. Он искренне в это верил. Он искренне на это надеялся.
Еще юношу беспокоила одна темная личность, не вызывающая доверия.
Петир Бейлиш.
Он действительно беспокоил Джона. Он привел армию Долины, не попросив ничего взамен. Пока ничего. Джон был уверен, что молчанье лишь временное. Такой человек, как Мизинец, ничего не делает по доброте душевной.
Никто ничего не делает по доброте душевной.
А если учесть тот факт, что как раз он и выдал Сансу за этого подонка Болтона, его мотивы вызывали лишь вопросы. Если бы ни он привел армию Долины, которая спасла остатки армии Сноу и помогла захватить Винтерфелл, Джон бы и близко не подпустил его к Сансе. А скорее заставил бы ответить за свои действия. Он заставил бы мужчину ответить за то, что он выдал его сестру за психопата. Заставил бы заплатить за это. Заставил бы его заплатить за её страданья. За её боль.
Кровь у Джона в жилах вскипала при мысли о том, какие зверства совершал Болтонский бастард с Сансой. Он был не вспыльчив, но как только речь заходила о нем, Джон чувствовал приступы гнева. Обычно юноша сдерживал свои эмоции, но из-за усталости его раздражительность повысилась, и он подозревал, что это может привести к потере самоконтроля.
«Это все из-за кошмаров…» – подумал про себя Джон, потирая усталые глаза.
Он провел почти всю ночь без сна. Кошмары преследовали его до самого утра.
Сноу просыпался весь в поту, а сердце колотилось в бешеном ритме. И каждый раз его попытки уснуть после этого не заканчивались успехом, до тех пор, пока он не выпьет пару стаканов вина, дабы успокоить нервы и расслабиться. После пропуска пары стаканчиков Джон наконец-то засыпал, но через несколько часов снова просыпался от невыносимых кошмаров.
Доспав в таком режиме до рассвета, юноша встал с кровати, не в силах больше переживать эти кошмары вновь.
Кошмары о Риконе. О Болтоне. О Сансе. О его семье.
Ему снилось, как всех их Рамси хладнокровно и жестоко убивает. Сначала Робба и Кейтлин Старк на свадьбе. Затем Рикона. И лишь затем он приходит за Сансой.
Сперва, Рамси мучает её, издевается над ней. Причиняет ей боль всеми возможными способами, уродуя тело девушки, а затем и её лицо до неузнаваемости. И в конце концов, вдоволь растянув и насладившись пытками жены, Болтон яростно вонзает окровавленный кинжал ей в живот, заставляя Сансу мучительно долго и болезненно истекать кровью до той поры, пока силы окончательно её не покинут, и она не закроет глаза в последний раз.
А Джон каждый раз всячески пытается спасти каждого из них, но не может. Он не может остановить его. Не может помешать. И каждый раз он вынужден наблюдать за смертью его семьи. Его близких.
Пару раз зажмурив глаза, Джон попытался избавиться от этих мыслей и сосредоточиться на настоящем.
Он уверенно шагнул вперед через открытые двери и вошел в зал. Все лорды обратили на него внимание. Юноша подошел к столу и сел рядом с сестрой. Они переглянулись и ободряюще улыбнулись друг другу перед началом собрания.
*
– Король Севера! Король Севера! Король Севера! – во весь голос кричали лорды, поднимая вверх свои мечи.
Джон медленно встал из-за стола, благодарно смотря на леди Мармонт, и затем обернулся на сестру, улыбаясь.
Санса улыбнулась ему в ответ, и он гордо оглядел всех лордов, которые провозгласили его Королем Севера.
Юная Старк смотрела на лордов и чувствовала гордость за брата, радость и что-то еще…
Что-то колкое и темное. Что-то, что укололо её в самое сердце, когда лорды начали выкрикивать: «Король Севера!». Что-то, отчего хотелось злиться и кричать, срывая голос, громя все вокруг. Или просто уйти прочь, скрыться в комнате, забыв обо всех и вся.
Её охватили зависть и обида.
Но девушка не показала этих чувств, надежно спрятав глубоко внутри. Никто не должен бы заметить секундную темную искру, промелькнувшую в её глазах. И никто, как она и хотела, не увидел.
Никто кроме него.
Лорд Бейлиш сидел, свободно облокотившись на стену и смотря прямо на неё, прямо в её глаза.
Он словно видел её насквозь. Словно читал её мысли. Словно видел её суть.
Это пугало.
От такого пристального взгляда, в котором также читалась неприкрытая похоть, Санса почувствовала себя неловко, словно обнаженной, и невольно поежилась.
На это лорд – протектор Долины лишь самодовольно улыбнулся.
Пересмешник ловил каждое её движение. Было ощущение, что он проник в её разум, при этом не давая ни малейшей возможности проникнуть в свой.
Наблюдая за ним, у Сансы закрепилась в голове одна уверенная мысль: «У него уже есть какой – то план».
Но какой именно?
Может быть, он задумал что – то против Джона? Что-то против нее?
Нет, он не причинит ей вреда. В этом девушка была уверена полностью, полагаясь на его признания в Богороще.
А может зря?
Быть может, это был лишь стратегический ход?
Мизинец был опасным врагом. И наживать себе такого врага, было бы исключительным безумством или глупым безрассудством.
Но сейчас Санса решила наверняка, что не позволит навредить той малой части, оставшейся от её семьи. Она потеряла слишком много и не собирается терять больше.
И поэтому она обязательно выяснит, что задумал Пересмешник…
Комментарий к III. Король Севера.
Приму к сведенью любую критику и любые пожелания))
