Текст книги "Килайна. Воссоединение (СИ)"

Автор книги: Полина_Д

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Я соболезную твоей утрате.

– Да ладно тебе.

– Я тоже потеряла маму в детстве, она погибла в Ровийском лесу, когда вместе с моим отцом искала поселение иных.

– Вот это да! А твои родители авантюристы еще те. И как, нашли поселение?

– К несчастью, нет.

Мы шли по улице с огороженными небольшим деревянным забором участками, жилые дома были весьма скромного и даже ветхого вида.

– Пришли, вот мой дом. – Алена показала на одноэтажную деревянную избу.

Пройдя через калитку, залаяла дворовая собака.

– Тихо, Лайка, это я. – Алена утихомирила собаку, бросив ей кость, вынутую из своего свернутого передника. Собака перестала замечать кого-либо, и увлеклась объеданием кости. Я рассмотрела собаку, это была эродинская трехцветная овчарка.

– Хорошая у вас собака. – Заметила я.

– Да, Лайке три года. Ее мать умерла этой зимой, совсем старая была. Эродинцы оставили многих собак при отступлении, мой отец забрал одного щенка себе. Слушай, Кать, помоги воды наносить, а я пока баню растоплю.

– Хорошо, а где вода?

– За туалетом сарай, там ведра. У сливов бочки с водой. Сбрось лишний багаж на порог, чтобы не мешался.

Я положила сумку на пороге дома, и пошла в сарай. Взяв пару деревянных ведер, я неаккуратно зачерпнула воду из бочки, окунув туда всю свою руку. Попробовав поднять ведро, вес его оказался слишком тяжелым. После тщетных попыток я отлила немного воды, и, доставая ведро из бочки, случайно его наклонила, пролив воду на себя.

– Блин! Какая же я дура! – выругалась я. – Все платье замочила. – Терять нечего, -подумала я, и зачерпнула воду снова. Взявшись за ручку обеими руками, я достала ведро с половиной воды в нем, затем повторила ту же операцию с другим ведром.

Покачиваясь, я дотащила ведра до бани. Но упала, поскользнувшись на пороге предбанника. Ведра неумолимо обрушились на меня, разливая воду во все стороны.

– Что там за шум, – послышался голос из парной. Алена выглянула из двери, и увидела такую картину: я лежала на деревянном полу предбанника, распластавшись животом в луже воды, и виноватым взглядом смотрела на девушку.

– Пффф… «громкий смех» – Алена схватилась за живот, и стала истерично хохотать. Я тоже начала смеяться вместе с ней.

Целую минуту мы не могли остановить свой смех, и сползли на пол, пытаясь подавить инстинктивное желание смеяться. Алена вытирала слезы, и пыталась поднять меня, но ее руки ослабевали под натиском новой волны смеха.

– Катя, ухахах, не смеши меня, пожалуйста.

– Я стараюсь, ахахах, прости.

– Надо с тебя платье снять, ухахах, и повесить его сушиться в предбаннике.

– Да, ахахах, только надо встать.

Алена преодолела слабость и подняла меня, посадив на скамейку рядом.

– Господи, давно так не смеялась.

– Извини, я не специально.

– Конечно не специально, платье то красивое, хорошо, что пол чистый. Надо было тебя сначала переодеть, ты уж прости. Я сама воды наношу, ты пока повесь одежду на веревку. Воды в сапоги не набрала хоть? Ухахах.

– К счастью, нет. Ха-ха.

Алена проверила огонь в парной, и вышла из бани с ведрами, посмеиваясь по пути. Я сняла с себя платье, и повесила его на веревку, раскинутую вдоль комнаты.

Алена уже второй раз заливала воду в бак, пока я сидела в мокром белье.

– Не стесняйся, все равно вместе пойдем мыться, а то еще ошпаришься или обожжешься, – посмеялась она.

– Я, пожалуй, переоденусь в сорочку, пока баня прогревается.

– Ну, давай. Возьми мои зеленые тапочки на пороге, сапоги можешь там же оставить, не исчезнут.

Я вышла из предбанника до порога дома. Переобувшись, я зашла внутрь, и огляделась вокруг. В доме было скромно – две односпальные кровати возле печи, большой стол в углу у окон и четыре стула. Большой трехцветный плетеный ковер лежал на полу. Кухонная утварь находилось на столике рядом с раковиной-умывальником, что в другой стороне дома.

– «миу» – послышалось воле печи. Из-за печки выбежал серенький трех месячный котенок, мяукая, он направился ко мне.

– Какой хорошенький! – Я присела на коленки, и погладила его. Захотев взять его на руки, я вспомнила про одежду. – Ой прости, белье ведь мокрое.

Переодевшись в сорочку, я взяла котенка на руки, не переставая гладить, котенок мило отзывался мурчанием.

– Скоро пойдем, – сказала вошедшая в дом Алена. – Тишка, мой сладкий, – девушка погладила котенка в моих руках. – Есть будешь?

– Ты мне, или котенку? – Спросила я.

– Тишка разговаривать научился чтоли?

– Кажется, нет.

– Тогда тебе.

– Спасибо, но я голодна, – улыбчиво ответила я.

– Как хочешь, мне больше достанется. – Алена достала из под пола стеклянную банку с какими то овощами. Открыв банку, она взяла из нее маринованный огурец, и, вприкуску с хлебом, отведала сей странный ужин.

Маятниковые часы, висевшие у входа, показывали десять часов вечера.

– Алена, я слышала, ты занимаешься охотой…

– Да, это мое главное развлечение и увлечение. Благодаря тебе я пойду завтра в лес охотиться.

– Ни разу не встречала девушку одетую так странно, еще и охотницу.

– В Ровии ты и не такое встретила бы. У вас в Эмилии очень занудные правила приличия и законы. Постоянно слышу от местных – «надень платье, Алена», «ты похожа на парня, Алена». Зато от путников и торговцев меньше проблем, под градусом они путают меня с парнем. – Алена посмотрела на часы, – кстати, пора мыться, пошли.

Из трубы шел белый дым. Мы зашли в предбанник, и я ощутила исходящий от стен жар. Алена стала раздеваться. Она сняла с себя брюки, затем расстегнула зеленую рубашку. Я заметила необычное белье на девушке. Вместо привычных панталон на ней были стянутые в поясе и по краям короткие штанины, открывающие нижнюю часть бедра. На груди у девушки был пояс с лямками, который также обтягивал в краях. Девушка сняла с себя откровенное белье, и посмотрела на меня.

– Чего смотришь? Не стесняйся, не укушу.

– Извини, просто никогда не видела такого нижнего белья. – Я стала снимать с себя панталоны и сорочку.

– Я его купила в Архинске, этим маем, когда ездила к своей тете. Там и увидела новое изобретение ровийских ученных – каучуковую веревку, или резинку. Если вставить такую веревку в сшитое отверстие на краях одежды, то эта часть будет прижимать ее. Резинка не дает одежде спуститься или задраться, это очень удобно. Катя, могу подарить тебе такой комплект, у меня есть еще десяток.

– Спасибо, но не слишком ли откровенно такое белье?

– Да ты брось. Будто ты в одном белье будешь по улице щеголять, – посмеялась Алена, и посмотрела на меня. – Ты такая худая, тебя твои брат и отец совсем не кормят?

– Кормят… просто я мало ем, и…

– Да ладно тебе, я все понимаю – сейчас мода на худобу, диеты, корсеты, все дела…

– Ален, ты тоже худая, – заметила я.

– Ой, спасибо. Если бы не охота, могла бы растолстеть.

Мы зашли в парную, и я почувствовала обжигающий кожу жар. Я вышла обратно за дверь, закрыв лицо руками.

– Ты чего, ни разу в бане не была?

– Не была, к сожалению.

– Заходи не бойся, не умрешь. Отворачивайся от печки, и становить другим боком, если напечет. А когда почувствуешь, что уже не можешь терпеть, приседай к полу, или садись на нижнюю лавку, внизу прохладнее, – объяснила мне Алена.

Я зашла в парную, и присела рядом с девушкой на верхней части двухступенчатой лавки. Через минуту мне стало душно.

– Зачем вы терпите такой жар, для чего? – Спрашивала я.

– Как зачем – распарить кожу перед помывкой, мочалка хорошо снимает грязь на горяченькое. И это не все, самое важное в бане – веник. – Алена кивнула на пучок березовых веток. – Катя, ложись на лавку.

– Что? Веник? Зачем?

– Ложись, сейчас будем тебя парить.

Я легла на лавку, и приготовилась к худшему. Мои опасения подтвердились. Я закричала от неожиданного удара по спине.

– Алена! Что ты делаешь?

– Ухахах, это всего-лишь веник, трусишка.

– Почему этим веником ты хлещешь меня, а не метешь пол? – обиженно спросила я.

– Это не тот веник. Как бы сказать на эмильском языке – это специальная плетка для бани, она раскрывает поры на твоей коже, и из них выходит вся грязь. Потерпи, потом еще спасибо мне скажешь.

– Алена, может не надо?

– Надо, Катя, надо.

Я терпела издевательства около пяти минут, за это время успела испытать разные чувства – злость, обиду, печаль, веселье. Когда Алена прекратила свои опыты над моей, непривыкшей к такому обращению, кожей, я ощутила жжение, и заметила какой красный оттенок приобрело мое тело.

– Ну вот, – сказала Алена, – теперь твоя очередь парить. – Девушка легла на лавку.

Я взяла веник, и стала несильно бить Алену по спине.

– Сильнее бей, я почти ничего не чувствую, – требовала девушка.

– Хорошо, постараюсь. – Я ударила Алену с размаху, что есть мочи, но та даже не вздрогнула.

– Ага, так и продолжай.

Казалось, что у Алены задубевшая кожа, мои руки устали уже через две минуты.

– Алена, больше не могу, как ты это терпишь?

– Закалка. – Девушка взяла веник. – Ладно, я сама себя пройду. Спасибо Кать.

Алена била себя веником с чудовищной силой, от ее ударов листья разлетались во все стороны. Когда девушка закончила, веник осыпался наполовину. Кожа ее лишь едва покраснела.

– Алена, можно узнать твое фамильное имя, и сколько тебе лет?

– Елисеева, в ноябре будет восемнадцать. А что?

– Просто любопытно.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – произнесла девушка на ровийском.

– Какой ужас, как это произошло?

– Ну, взяли рукой, и оторвали. – Алена улыбнулась. – Это поговорка такая, глупышка, – посмеялась она.

Мы тщательно вымылись с мылом. Алена разбавила горячую воду, а перед выходом окатила себя холодной водой, мне приходилось лишь удивляться ее выдержке.

Выйдя из парной, мы присели на скамейку в прохладном предбаннике, я ощутила непередаваемое ощущение свежести.

– Чувствуешь как приятно? – спросила Алена.

– Просто божественно! – порадовалась я.

– Еще бы, сказала же, что спасибо мне скажешь.

– Как будто родилась заново.

Я рассматривала выходящий из меня пар и беседовала с Аленой.

– Слушай, Кать, а кто тот худощавый мужик, с которым вы приехали?

– Витарр… он музыкант из Ютландии. Мы встретились с ним на дороге, и решили вместе продолжить путь до Ривдана.

– У нас редко бывают ютландцы. Когда представляю себе эту страну, на ум приходят снег; люди в 10 шкурах, сидящие круглый год возле печки в маленьких бревенчатых домиках; полярные медведи и волки.

– Я по другому представляю себе Ютландию. Мне кажется, что люди живут там также как и мы, только зима у них длится дольше, и морозы суровее. Я читала старые книги о набегах ютландцев на южные страны, и про их путешествия через широкое море.

– И что там пишут об отважных северянах?

– В книге одного эмильского историка рассказывается о кровожадности северян, какие разрушения и волны насилия вызвали их набеги. Еще там говорится про языческих богов. У древних ютландцев в пантеоне три бога, сын Трог, дочь Кирия и отец Олиф. Если ютландец погибает с оружием в руках, то его душу забирает Кирия, и относит в место, называемое «Радгалла», где боги, а также падшие герои, бесконечно пируют и сражаются друг с другом. За проявленную храбрость в бою и другие заслуги, Олиф награждает ютладца ночью со своей дочерью Кирией, количество таких ночей определяется поступками, которые ютладец совершил при жизни.

– Какой-то мужской рай, – сказала Алена. – А как же выглядит ад?

– Я скажу тебе. Люди, которые предали своих собратьев, умерли от болезни или как трусы, попадали в место бесчестия. Там они скитаются по холодной пустыне, которой нет конца и края. Этим местом правят ледяные великаны. Эти Великаны замораживают и пытают ютландцев, кара их зависит от того какие плохие поступки человек совершил при жизни.

– Интересно, а там вообще что-нибудь говорится о женщинах ютладках?

– Женщины попадали в Радгаллу вместе с мужьями. Если женщина ютладка была верна своему мужу до конца своей жизни, но умерла раньше его, то она попадает в Радгаллу, где будет ждать его возвращения. Женщина могла выйти замуж снова, если ее муж умирал, и это не считалось изменой. В Радгалле девушки и женщины поют, танцуют, пируют и катаются на единорогах в цветущих садах Кирии. Бог Трог дарует любовь и заботу каждой девушке или женщине, если она того заслуживает. Также, в древней Ютландии были и женщины воительницы, для них был уготовано особе место среди других войнов.

– До чего дикие у них были обычаи, но я была бы не против стать воительницей и покататься на единороге. – Алена задумалась на секунду. – Кать, пошли в дом, я кое-что тебе покажу.

Мы стали одеваться. Алена надела длинную голубую рубашку, а я надела свою белую сорочку. Было уже около одиннадцати часов вечера.

В доме девушка зажгла ровийскую лампу с газовым балоном. Я вспомнила, что читала о них в школе, но еще не встречала подобные лампы. В Эмилии до сих пор были распространены только масляные лампы. Алена достала из чулана ружье, и села с ним за стол.

– Новая ровийская пневматическая винтовка «Берринг 7», стреляет специальными свинцовыми пулями десятого калибра. Магазин на тридцать пуль. Пуля со свежезаправленным балоном красного газа может убить человека на четыреста метров, а волка на пятьсот метров. Баллона хватает на сто выстрелов. Ходят слухи, что скоро вся ровийская армия заменит старые огнестрельные винтовки новыми, пневматичесскими, которые смогут стрелять на целый километр.

– Я мало разбираюсь в оружии, но мне нравится твоя винтовка. А что за красный газ? – Спросила я.

– Не знаю точно, что он из себя представляет, технология его получения засекречена ровийцами. Знаю лишь то, что его получают из красного угля, но как, никому кроме ровийских ученых неизвестно. Отец потратил приличную сумму на целый сосуд красного газа и на эту винтовку, газа на заправку баллона хватит еще надолго. Когда все летит в задницу, винтовка это праздник!

– Лампа тоже горит на красном газе? – поинтересовалась я.

– Да, тоже. Если ее не потушить, то будет светить всю неделю.

Алена растопила печь, закинув туда немного красного угля. Мы болтали еще некоторое время, пока чистили ногти и расчесывали волосы. Послышались чьи-то голоса с улицы. Кто-то пел, голосов было два.

Голубое солнце, Голубое солнце,

Как никто о нем мечтало, голубое солнце;

Голубое солнце, голубое солнце,

Как никто о нем скорбило, голубое солнце.

С этой странной песнью в дом вошли три человека.

– Доча, батька пришел, елы-палы, разувайтесь господа.

– А еще сын Олифа, ик… и Сэм. Скажи слово Сэм, ик… – икаючи произнес Витарр.

– Слово… ох, спать хочу… – Сэм был ужасно пьян.

– Ну, ептить. Снова нажрался, и еще этих напоил. Молодец папа.

– Доча, музыкант такой концерт нам устроил. Все плясали, плясали, а потом уснули. Вот мы и ушли.

– Я сыграл им почти весь свой репертуар, ик… и собрал приличную сумму эрнов, ик… кстати, а где моя гитара?

Алена помогла качающимся мужчинам снять с себя одежду, Сэм еле стоял на ногах.

– Катя помоги мне дотащить твоего брата до стула, – попросила девушка.

– А где моя гитара, ик… Девушка, Вы не видели мою гитару? Ик…

– Она у тебя в руках, дурень, – сказал Игорь Валентинович.

– Ой, простите, ик… Девушка, положите ее в укромное местечко, ик… пожалуйста.

Алена положила гитару музыканта на верхнюю полку в прихожей. Я взяла Сэма за руку и довела до стула. Алена разбиралась с матрасами. Витарр и Игорь сидели на кухне и что-то обсуждали.

– Сэм, как же ты так напился?

– Ох, Катя, я не хотел много пить, но пришлось.

– Ммм… Понятно.

– Ты на меня не сердишься?

– Нет. Давай помогу тебе лечь. – Я взяла Сэма под руку, и привела к его ночлегу. Сэм улегся на матрас.

– Катя, всегда хотел тебе сказать, что я люблю тебя, – произнес Сэм.

Я была просто в шоке. Сэм закрыл глаза и заснул через минуту, оставив меня в полном недоумении.

– Катя, пошли со мной наверх, тут спать нам не судьба. Ты чего застыла? – Алена удивилась моему странному замешательству.

– Это… – Я сразу пришла в себя. – Нет, ничего, пошли.

Алена прихватила с собой большой матрас. Я взяла две подушки и одеяло. Вместе мы забрались по крутой лестнице на чердак. Чердак дома можно было назвать вторым этажом, если бы не низкий угловатый потолок. Алена зажгла свечу на столе, вокруг было уютно. Небольшой стол и креслице стояли у единственного окна небольшой квадратной формы. Несколько книг лежало на маленьком стеллаже. На стенах висели картины и фотографии. На одной фотографии была двенадцатилетняя летняя Алена с отцом и собакой – возможно матерью Лайки. На другой картине было изображено озеро. На следующей картине был дремучий лес, в котором притаился серый волк.

Рядом с одной фотографией висела подставка для свеч, Алена скинула матрас на пол, и подожгла две свечи на этой подставке. Я разглядела на фотографии совсем маленькую девочку с молодой женщиной на фоне городского дома.

– Это моя мама. Мне тогда было четыре года, последняя фотография с ней. – Печальным голосом сказала Алена. – Ладно, давай ложиться.

Девушка подвинула матрасы ближе к дымоходу, и положила на них подушки с одеялом. Мы легли рядом. Приятное тепло от трубы согревало нас. Наступила полночь.

– Катя, можно тебя спросить?

– Да, конечно, Ален, о чем?

– Можно мне пойти вместе с вами до Ривдана?

– Хм… Твой отец не будет против?

– Будет. Я хочу, чтобы он думал, что я пропала на охоте.

– Это жестоко, но зачем тебе в Ривдан?

– Мне надоела такая жизнь. Хочу сама решать когда, куда и с кем мне идти. Мой отец хочет выдать меня за Фергюса Рида, сына нашего Барона. Знала бы ты, что это за скотина этот Фергюс. Однажды он ударил меня, лишь за то, что я не захотела его целовать.

– Боже… – Удивилась я. – Каков ублюдок.

– Я слышала, что Фергюс изнасиловал дочку рыбака Нину Филипову. Барон сразу же замял это дело, и заплатил отцу Нины за молчание. Но слухи все-равно разошлись по поселку. Бедную Нину называют проституткой, так как считают, что она за деньги переспала с Фергюсом. Мой отец не слушает меня, и постоянно мной командует. Я хочу сбежать из этого гнилого места.

– Это ужасно! Алена, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Но я не знаю, как на это отреагирует Сэм.

– Я возьму лошадь с нашей конюшни и провизию в дорогу. Я умею охотиться и готовить еду, не буду вам обузой.

– Хорошо, но чем ты займешься потом, когда мы приедем в Ривдан?

– Найду себе какую-нибудь работу, посмотрим, в общем. Вы надолго останетесь там?

– Не знаю, мне нужно найти отца, он на задании.

– А кто твой отец?

– Алена, если я расскажу тебе наш секрет, ты обещаешь хранить эту тайну?

– Конечно, подруга.

– Сэм не мой сводный брат.

– О как, а кто он тебе?

– Я встретила его на тракте, когда бежала из Трависа в поисках отца. Меня хотели похитить, и сейчас похитители ищут меня. в Ривдане мне нужно отыскать отца, и рассказать ему все, что со мной произошло. Я безмерно благодарна Сэму за его помощь, и мой отец наградит его за все заслуги. Может даже я попрошу отца помочь Сэму открыть собственный магазин в Трависе, если он того захочет. Алена, пойдя со мной ты подвергнешь себя риску.

– Катя, лучше уж я подвергну свою задницу риску вместе с тобой, чем здесь, с моим будущим мужем садистом. Я помогу тебе найти отца.

– Спасибо, Алена.

Она положила руку на мое плечо.

– Кать, можно задать тебе очень личный вопрос?

– Да, конечно.

– Тебе нравится Сэм? – спросила она. Я ненадолго задумалась над ответом.

– Сэм мне нравится, и я чувствую, что тоже ему нравлюсь. Между нами точно что-то есть. Сегодня вечером, когда ты позвала меня наверх, Сэм признался мне в любви – это просто шокировало меня. Но через минуту он заснул, а я, после такого, была готова просто провалиться под землю.

– Да ладно тебе, не воспринимай так близко к сердцу. Выпившие парни всегда могут взболтнуть лишнего. Хотя, что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. Завтра он забудет, что сказал.

– Но я то помню, и это не даст мне покоя. Господи, мне скоро шестнадцать, а я еще не целовалась.

– Не трави себя этим, лучше попробуй забыть обо всем, и заснуть. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, Кать.

– Спокойной ночи, Алена.

Засыпая, я пододвинулась ближе к новой подруге, и пыталась отстранить мысли о сказанном Сэмом, переключив их на события прошлого года.

========== День 8 ==========

День своего пятнадцатилетия я запомнила хорошо. В то время, один очень известный человек, герой великой войны, фельдмаршал Бастред узнал о дне рождении дочери своего подчиненного, генерал-майора Бельмонта. Фельдмаршал прислал телеграмму моему отцу, с приглашением в Столицу. Все наши подготовки к празднику были отменены. Я была вынуждена отмечать свой день рождения в окружении высшего общества Лордана.

Путь из Трависа в Лордан занимал десять часов. За время поездки я старалась посчитать все поезда, проезжавшие в обратном направлении. Вагоны нашего поезда располагались по-разному, были как отдельно пассажирские, так почтовые и грузовые. В нашем вагоне были ужасно неудобные деревянные сидения, на которых я не могла высидеть и часа, моя спина затекала, и начинала ныть. Я старалась ходить по вагону, и при возможности делать разминку, пока никто не видел. При остановках, местные жители ходили под окнами вагона, и предлагали купить предметы одежды, еду и безделушки.

Вечером того же дня, я увидела огромный город, столицу Эмилии, Лордан. Когда поезд проезжал по городу, мне показалось, что ему нет конца и края. Чем дальше мы углублялись в него, тем величественнее он представлял свой архитектурный облик.

После получасового путешествия по городу, мы подъехали к главному вокзалу столицы. Приезжих встречали близкие. Вокруг кипела жизнь. Носильщики занимались доставкой багажа, бедняки сидели возле здания вокзала с протянутой рукой, на мостовой у здания вокзала стояли экипажи. За поездку до дворцовой площади, плата составила пятьдесят эрнов, довольно крупная сумма для поездки. Отстутствие альтернативного транспорта смирило моего отца с таким дорогим тарифом. Кучер, с ривданским акцентом, взял плату. Самуэль заплатил носильщикам, и дождался погрузки вещей. Мы с папой поехали по улицам столицы в карете с открытым верхом.

Я заворожено смотрела на изящный облик центра города. Высокие красивые здания, Дорогие кареты, богатая одежда горожан, крупные рестораны и магазины, огромные памятники – все это приводило меня в восторг.

Добравшись до дворцовой площади, придворные слуги помогли нам обосноваться в специально выделенной для нашей семьи комнате, в гостевом доме. Из комнаты пятого этажа, я стала взирать на открывшуюся мне панораму города. Уже зажигались уличные фонари, горел свет в окнах. В центре Лордана освещение было электрическим, с лампой накаливания, изобретенной ровийцами десять лет назад. В Трависе все еще использовали газ для освещения улиц. Единственный в городе электрический светофор, разгружал две главные улицы города.

– Катя, уже поздно, пора ложиться спать, – предупредил меня папа.

– Пап, тут так красиво, никогда подобного не видела.

– Мы ездили сюда пять лет назад.

– Но я ничего толком тогда не рассмотрела.

– У тебя еще будет время рассмотреть город. Завтра фельдмаршал покажет нам королевский дворец.

– И короля?

– Короля нет в столице, он на охоте в королевском лесу, или на рыбалке у озера Гранда.

– Жаль, я так хотела увидеть короля. Когда мы еще будем в столице…

– Нынешний король не любит гостей, и часто проводит время на природе. А ведь были времена, когда его отец с утра до вечера сидел в тронном зале, учавствуя в делах государственной важности. Благодаря его королевской ответственности и врожденным талантам мы победили в великой войне.

– Разве его сын настолько плох? – поинтересовалась я.

– Только тем, что его больше заботит отдых, чем государственные обязанности. Но времена сейчас спокойные. Тогда мир стоял на пороге войны, странам были необходимы сильные люди. Я с твоим дядей Дэниелом отправился воевать. Как помню, король лично обходил наши строи перед сражением, и подбадривал почти каждого солдата – таким он был. Эх, я со своим братом, помниться хорошенько напился у пролива Бенга. Такая крупная рыба там ловилась, и так часто, хоть подходи со штык ножом, и лови.

– Пап, снова начинаешь.

– Извини дочка, снова я ностальгирую.

Единственной радостью на той войне для моего отца была рыбалка. Его брата Дэниела больше интересовали сражения, подвиги, женщины и алкоголь. Самуэль не раз вытаскивал своего брата из передряг.

– Ложись спать, Кать, а то начну вспоминать про того мальчика из детского сада, который просил у меня твоей руки.

– Уф… уже напомнил. Ладно, иду спать. – Я заснула быстро, десятичасовой переезд послужил мне хорошим снотворным.

На следующий день я надела свое белое бальное платье, которое привезла с собой. Большую часть времени я занималась завивкой волос с помощью нагретых металлических щипцов – крайне полезное изобретение одного эродинского парикмахера, произведшее настоящий фурор среди придворных дам всего мира.

– Катя ты готова? – поинтересовался папа.

– Почти готова, скоро выйду.

– Мы уже должны явиться к фельдмаршалу, а он не любит ждать.

– Все, уже закончила, иду.

Я посмотрелась в зеркало, отойдя от него чуть подальше, чтобы разглядеть себя в полный рост. Я оставила верхнюю часть волос гладкими, кудри обрамляли мои щеки и прикрывали уши, волосы в задней части заплести в косу и собрать их в пучок мне помогла служанка. Белое бальное платье с мягким корсетом и небольшим радиусом кринолина смотрелось превосходно.

– Выглядишь потрясающе, дочка.

– Спасибо, пап. Далеко идти?

– Пройдем через дворцовую площадь, тут совсем недалеко.

На площади гуляла городская знать и богатые горожане. Несколько фотографов занимались снимками архитектуры. Лишь художник, рисующий городской пейзаж, был в гордом одиночестве.

– Позвольте вас сфотографировать, совершенно бесплатно, – сказал подошедший фотограф.

– Да конечно. Катя, встань рядом со мной. – Фотограф быстро развернул оборудование, и произвел яркую вспышку, ослепив меня на секунду.

– Вот моя визитка. У вас замечательная дочь, сэр, сможете забрать фотографию со значительной скидкой.

– Пожалуй, обойдемся без фотографии, мы очень спешим, до свидания.

– Хорошего вам дня, сэр, юная леди.

– До свидания, – попрощалась я, вспоминая одного известного фотографа.

– Город мошенников, – проворчал Самуэль, пройдя несколько шагов.

Мы вошли в здание, где местная знать проводила балы и праздничные мероприятия. В роскошной парадной была расстелена красная дорожка, ведущая на массивную широкую лестницу. Мраморные статуи украшали стены. Золотистые шелковые шторы развевались под окнами. Казалось, я попала в сказку. Мы прошли в банкетный зал, в нем было лишь два человека, стоящих возле окна и беседующих о чем то в полголоса. Стол в нем был поистине королевским, стулья были выполнены виртуозно, а основная люстра представляла собой пяти уровневый хрустальный цилиндрический конус ошеломительных размеров с электрическим освещением. Я тут же пришла в себя, когда подошедший фельдмаршал поприветствовал нас.

– Генерал-майор Бельмонт, рад приветствовать Вас в столице нашего прекрасного королевства!

– Мое почтение, фельдмаршал! – Папа поклонился, вместе с ним я сделала реверанс.

– Ах, и юная Кэтрин с Вами!

– Здравствуйте, сэр. – Фельдмаршал поцеловал мою руку.

– Сегодня Вам исполняется пятнадцать лет, я помню наше чаепитие в прошлом году, Вы заметно похорошели за это время, юная леди.

– Большое спасибо, сэр.

Год назад, или два года назад с настоящего времени, Фельдмаршал армии Эмилии, Илай Бастред, приезжал в Травис по военным делам. Приглашенный папой в наш дом на чашку чая, фельдмаршал познакомился со мной. Он произвел на меня впечатление человека открытого и эгоистичного. Бастред то и дело поглядывал на меня, хвалил за красоту, и шутил о свадьбе между нами. Он всем своим тоном требовал к себе внимание и уважения, и тотчас хмурился и выводил меня на контакт, когда я отводила глаза, погружаясь в свои мысли.

Мы последовали за фельдмаршалом. Пройдя через дворцовую площадь он повел нас в главный дворец. Мой отец беседовал с Бастредом о разных военных делах, а я рассматривала окрестности.

Главный дворец был огромным величественным архитектурным сооружением, к нему подходило выражение “гигантизм”, по которому старинные архитекторы проектировали здания. Огромные окна на серых массивных стенах были окружены колонами. Гаргульи на крыше, если бы были живыми, казалось, могли бы уничтожить целый город.

Одетые в броскую традиционную военную форму, стражники с длинными мушкетами, поприветствовали нас, отдав честь. Войдя через массивную, расписанную золотом, дверь, моему взору открылся большой длинный зал, ведущий прямо к трону. Длинная красная, с золотой окантовкой, дорожка, проходила прямо от двери до трона. Высокий потолок был украшен картиной. На ней был изображен древний король людей Морфий, полураздетый и прикрытый размашистым золотистым плащом. Он держал длинный пергамент, на нем был подписан указ об исходе иных на северные земли. Древнего короля окружал разный люд, прикрывавший свои интимные места краями королевского плаща и его слетающими обрывками. Иные были изображены красивыми мужами и девами, прикрывавшими свои обнаженные места листьями и ветвями деревьев.

Засмотревшись на потолок, я не заметила, что мы вышли к самому главному. Трон представлял собой золотистый металлический каркас с расшитой по нему тканью красного цвета. Спина трона возвышалась почти до самого потолка, на ней виднелись государственные цвета – красный и золотой, а также герб – золотой дракон на алом зареве. На сидении лежала корона короля; никто не смел ее брать, и никто не смел сидеть на троне, до возвращения главы государства. Рядом было кресло меньшего размера, место королевы.

– Король на охоте, – сказал фельдмаршал. – Королева Ольга сейчас проверяет новые пушки, привезенные из Ровии.

– Королева не раз помогала нашей армии, кажется, она уделяет внимание военному делу больше, чем балам и другим развлечениям двора, – продолжил отец.

– Наша королева развлекается, наблюдая за испытаниями новым орудий на полигоне, я лично видел эти пушки, они превосходны! Снаряд заходит в орудие с казенной части, нарезной ствол орудия раскручивает снаряд так, что дальность и скорострельность стрельбы намного превосходят наши гладкоствольные пушки. Если Ровия поставит нам несколько сотен таких орудий, мы сможем выступить на Эродин, и вернуть весь Ривский регион, – посмеялся фельдмаршал.

В этот момент я подошла к окну, и уже не могла расслышать разговор отца с фельдмаршалом. Однако мой слух волшебным образом усилился, когда я попыталась сконцентрировать внимание на беседе. Я слышала абсолютно все, будто стою прямо перед ними.