Текст книги "Килайна. Воссоединение (СИ)"

Автор книги: Полина_Д

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Волк со шрамом взвыл, и вся стая устремилась обратно в лес. Через минуту я была в привычном одиночестве.

– Что это было? Я думала, что сейчас умру. А может, я сплю? – Я ущипнула себя за ногу. – Больно! Значит, не сплю. К тому же у меня болит задница от удара.

Я встала, и осмотрела платье. Юбка порвалась на линии колен. – Нужно оторвать остатки юбки, чтобы они не мешали при ходьбе. Потом куплю новое платье, из тонкой ткани.

С усилием я оторвала кусок свисавшей ткани, открылись очертания моих тонких ног. Высота сапог покрывала половину голени. Если в таком виде меня увидел бы городской полицейский, то выписал бы штраф за неподобающий вид, а женщины стали бы ругать молодое поколение за распущенность.

– До фермы идти примерно час, нужно поторопиться. Вдруг волки передумают, и вернутся мною отобедать.

Я прошла до края леса, и уже светало. Виднелся зеленый ландшафт полей пшеницы. Если присмотреться, то можно было увидеть одинокие дом на горизонте в холмах – это было поместье Бельмонтов.

Пробираясь через юную пшеницу, я дошла до знакомого забора. На западе от главного дома находился огород с теплицами, за ними ширилось пастбище, вдалеке пасся скот. Справа от дома находился сарай со свиньями, которые издавали хрюкающие звуки по мере моего приближения к ним. Залаял дворовой пес, Дан, дворняга средних размеров, шерстью серого цвета с белыми пятнами.

– Дан, мой маленький! Как я рада тебя видеть. – Пес заскулил, и пытался сорваться с цепи. Я подошла ближе. Дан, хромая, бегал вокруг меня, и облизывал мое лицо. Я обнимала и гладила пса, обращая внимание на его заметную плешивость. Дану было около шести лет, но выглядел он уже совсем старым.

– Кто там ходит? – В доме раздался громкий мужской басовитый голос.

– Дядя, это я, Катя!

Через минуту во дворе появился мужчина пятидесяти лет, среднего телосложения, с залысиной на лбу. Одет он был в зеленую рубашку, носил странные брюки синего цвета, выцветшие в местах. Кажется, эти брюки делали из парусины. Насколько мне было известно, это очень плотная и надежная ткань, подходящая для грязной работы.

– Здрасьте, дядя Дэниел!

– Катька! Это ты? Но, как ты тут оказалась, ты что, одна? Как же ты выросла за год! Иди дядька тебя обнимет. – Дядя Дэниел придавил меня так, что мои кости захрустели. – А где Самуэль?

– Дядя, случилась беда. Меня хотели похитить, потом за мной гнались, я бежала из города, шла по лесу, потом напали волки, но они были хорошими. Дядя, мою… мою няню, Адель… – Я зарыдала, дав волю своим чувствам. Дядя Дэниел обнял меня.

– Все хорошо, Кать, больше никто тебя не обидит.

Дядя осмотрел мое грязное порванное платье. Он увидел синяки во многих местах моего тела.

– Судя по твоему растрепанному виду, тебе неплохо досталось, ты не ранена?

– Вроде бы нет, но только устала, и все тело болит.

– Пойдем в дом, выпьем чаю, расскажешь все по порядку.

Я рассказала о произошедшем вчера, начиная с того момента, как мой отец покинул дом. У дяди был такой вид, что он что-то знает.

– Очень интересная, но смутная история. Случись это в ином месте и времени, я бы подумал, что ты сошла с ума, девочка, но я тебе верю. Жаль твою няню, знавал я ее, очень порядочная женщина… была. Крепко тебе досталось, не каждая знатная девчонка такое переживет. Тебе нужно поспать, может, желаешь принять ванну?

– Было бы очень кстати избавиться от этой вони. Я побывала в канализации, и переплыла Тиру.

– Ха ха, вот уж смекалистая девчонка – переплыть реку на доске, – посмеялся дядя. – Я схожу, растоплю баню, а ты пока поешь картошки. Повар из меня, конечно, никудышный, по сравнению с твоей то… – дядя, вдруг, прервался, затем вышел из дома лишь вздыхая.

Я взяла пару вареных картофелин, и встала из-за стола. Мне необходимо было походить по дому, чтобы не заснуть. В гостиной, как всегда, было уютно. На стенах висели фамильные ковры, привезенные моими предками из далекой восточной страны Афир. Дом представлял собой небольшое двухэтажное поместье, с десятью комнатами и двумя отхожими местами. Здание вымощено из камня три века назад. Поместье не раз терпело изменения и перепланировку. Старинный камин, в большой гостиной, согревал семейство Бельмонтов на протяжении веков. Прислуга когда-то жила в домиках во дворе, которые со временем переоборудовались под другие нужды. Закон о привязанности крестьян к владельцу земли отменили полвека назад, что означало отмену форменного рабства. Сейчас на ферме жил только мой дядя, иногда ему помогали деревенские жители.

На лестнице висело множество портретов, от самых древних моих предков, нарисованных художниками, до последних фотопортретов моего отца, дяди и меня. На втором этаже в коридоре висела моя фотография, я сидела на корточках и обнимала еще молодого пса, Дана. Фотография была сделана пять лет назад, когда на ферму приезжал известный фотограф с целой телегой аппаратуры. Я помнила этот день, тогда я впервые поняла людское коварство. Папа с дядей целыми днями пили вино из погреба и рыбачили, я же была представлена самой себе на нашей огромной ферме. На меня нахлынули воспоминания.

***

Я играла с Даном во дворе, кидая мячик в сторону сарая. Пес бегал быстро, силы его не кончались, словно в нем был источник бесконечной энергии.

– Дан, кажется, кто-то едет. – Пес залаял, но не отходил от меня. – Давай сходим, проверим.

Пес побежал к воротам, и залаял на гостя в черном плаще. Гость был в широкой черной шляпе, и сидел на повозке запряженной гнедой кобылой.

– Здравствуйте юная леди, мне сказали, что на этой ферме живет фея и дает приют уставшим гостям. Позвольте узнать, это Вы?

– Здрасти, а я похожа на фею?

– Очень даже! Хотелось бы увидеть мистера, которого зовут Самуэлем Бельмонтом.

– Он сейчас на рыбалке с дядей, скоро придет.

– Позволите проехать и подождать его возвращения?

– Да конечно, сейчас открою ворота. Дан, не гавкай!

– Милый пес, – сказал гость в плаще, проезжая во двор.

Визитер слез с повозки, и представился.

– Грегор Бадин, фотограф. – Гость поклонился, сняв шляпу. У фотографа были длинные темные волосы, вытянутое изящное аристократичное лицо, которое многие назвали бы смазливым. Навскидку, по возрасту, ему можно было дать около двадцати пяти лет.

– Кэтрин Бельмонт. – представилась я, пытаясь сделать реверанс.

– Так Вы дочка Самуэля Бельмонта? Можно Вас называть мисс Бельмонт?

– Да, он мой отец. Лучше называйте меня просто, Катей.

– Катя, красивое имя, похоже на ровийское. Можете называть меня просто, Грегом.

– Хорошо, Грег. Так Вы фотограф, а что Вы фотографируете?

– Можно сказать все, что представляет художественный и исторический интерес. Я хотел попросить позволения у вашего отца на съемку этого поместья и его хозяев, а еще хотел бы попросить позволения сфотографировать Вас, юная леди.

– Да, а можете сфотографировать пса вместе со мной?

– Конечно, у меня достаточно пластин, хватит на много снимков. – Фотограф стал разбирать свою аппаратуру. На всю сборку ушло полчаса.

На треноге стояла большая деревянная коробка с железным кольцом посередине, в нем было отверстие с линзой. На задней стороне коробки была натянута черная ткань.

– Катя, подойдите и встаньте напротив объектива, примерно, в трех метрах от него.

– А что такое объектив?

– Это такая железная штучка посередине фотоаппарата, то есть, посередине этого ящика. – Я встала, как положено. – Катя, смотрите прямо сюда. Когда я скажу «сейчас вылетит птичка», не шевелитесь и не моргайте.

Грегор Бадин достал древко, на конце которого было закреплено зеркало сложенное странным образом в прямоугольную коробку. В зеркальной коробке находилась скрученная проволока, конец которой немного выходил из нее. Фотограф залез под черную ткань фотоаппарата, и взял в руку древко с зеркалом.

– Сейчас вылетит птичка. – Фотограв поджег конец проволоки железной зажигалкой, затем отбросил ее, и быстро пролез этой же рукой под ткань.

Проволока возгорела, и на короткий срок осветила все впереди. Я немного испугалась и моргнула.

– Простите, я моргнула.

– Ничего страшного, этого не будет видно на фотографии.

– А куда улетела птичка?

– А птичка улетела на юг, – с улыбкой сказал фотограф.

Я позвала Дана, присела на корточки, и обняла пса. Фотограф проделал туже операцию. После срабатывания вспышки, Дан убежал в свою конуру.

– Кажется, он испугался – вот глупый, а зачем нужен этот свет? – спросила я.

– Чтобы фотография не получилась темной. – Грегор Бадин извлек из камеры черный мешочек, внутри которого, по всей видимости, были две пластины. – Ты хорошо позируешь, Катя. На фотографиях ты выйдешь прелестно, я уверен.

После прихода братьев Бельмонтов, фотограф получил разрешение на съемку. Весь день он фотографировал поместье с разных сторон, и сделал несколько портретов семьи Бельмонтов.

Вечером, после бани, я сидела на скамейке во дворе у цветочной клумбы. Фотограф был занят проявлением снимков в дальнем деревянном домике. Братья Бельмонты уснули в гостиной после очередного бокала красного Ривского.

– Можно присесть? – спросил меня подошедший фотограф.

– Да, конечно.

Фотограф присел рядом со мной, вместе мы смотрели на уходящее в закат солнце.

– Сегодня прекрасный вечер.

– Да, очень красиво.

– Он прекрасный не только благодаря погоде и этому восхитительному закату, он прекрасный благодаря тебе, Катя.

– Спасибо, – я улыбнулась.

– Тебе спасибо, за эти чудесные снимки. – Грегор протянул мне фотографию со мной и Даном.

– Ух, ты! – удивилась я, – как хорошо вышло.

– Это тебе.

– Спасибо большое, я тоже хотела бы подарить что-то тебе, но не знаю что.

– Не стоит благодарностей, но я очень хотел бы попросить разрешения поцеловать тебя в щечку. Можно?

– Можно, – улыбнулась я. – Грегор поцеловал меня в щеку, я покраснела, и уставилась на цветочную клумбу.

– Хочешь посмотреть на остальные фотографии, Кать?

– Да, если можно.

– Для тебя все что угодно.

Мы зашли в деревянный домик. На столе были разложены фотографии. Я присмотрелась к своему портрету в полный рост, на нем я вышла просто превосходно. Момент, когда я моргнула, не запечатлелся на снимке. На другой фотографии в кадре было все наше семейство Бельмонтов, мы стояли на фоне поместья.

Были и совсем другие фотографии. Одна девушка, лет шестнадцати, накрывшаяся лишь одной легкой светлой тканью, лежала на софе полубоком. Другая девочка тринадцати лет, в светлой сорочке, стояла с вытянутыми вверх руками, на фоне виноградного сада. Девочка девяти лет, совсем голая, сидела на стуле, и держала в руках котенка. Я смутилась, и почувствовала прикосновение к плечу.

– Катя, ты очень красивая девочка, ты мне очень нравишься, можно сказать, я от тебя без ума. – У меня перемешались все чувства. – Ты единственная и неповторимая, у тебя ангельская красота, девочек с такой внешностью больше не существует в природе. Разреши мне запечатлеть твою непревзойденную красоту?

– Х… хорошо, – неуверенно сказала я, и почувствовала, как рука фотографа касается моей спины. Грегор провел рукой по моей щеке, и протянулся лицом к моим губам.

Послышалось открытие двери.

– Мистер фотограф, забыл сказать, что вода в ванной… – Взору Дэниела предстала неприятная картина. Фотограф отпустил меня, и отошел в сторону.

– Мистер Бельмонт, я все объясню, это не то, что вы подумали. – Дядя посмотрел на фотографа, посмотрел на удивленную меня, и на стол со снимками. Подойдя к фотографу, дядя Дэниел взял того за грудки.

– Я все правильно подумал, грязный ты извращенец! моей одинадцатилетней племянницей воспользоваться решил, ублюдок? Мой брат сейчас спит в доме, как думаешь, стоит его разбудить?

– Не надо, прошу Вас. Я уеду сию же минуту, и больше не доставлю Вам неудобств.

– Чтобы духу твоего больше не было, ни на моей ферме, ни рядом с ребенком, ни рядом с кем бы то было из моих родственников! Иначе я достану свою саблю, и порублю тебя как эродинца – убирайся!

Фотограф в спешке побросал свое имущество в мешки, и поспешил к своей повозке. Выходя из домика, он получил удар по заднице ногой от дяди. Я стояла и плакала, просила своего дядю не рассказывать об этом отцу.

– Племяшка, послушай меня, дорогая. Никогда не доверяй таким проходимцам как этот «добрый» дядя фотограф. Ты еще совсем маленькая, но должна понимать одно – таким нужна только похоть. В тихом омуте все черти водятся, запомни. Все останется между нами, главное сама не проболтайся, если не хочешь, чтобы дядю фотографа вздернули на ближайшем эшафоте.

Послышалось открытие ворот, фотограф умчался восвояси. Осталась только моя фотография с псом, напоминающая о Грегоре Бадине, самым критикуемом в мире фотографе.

***

Я закончила осмотр портретов и картин, затем спустилась в гостиную, где взяла еще одну картофелину. Выйдя на улицу – Дан уже приветствовал меня, скуля и смотря щенячими глазами.

– Держи, поешь. Ничего лучше, к сожалению, не нашла, – пес слопал картошку за считанные секунды.

– Катюш! Вода прогрелась! – крикнул дядя.

Я поспешила к нему.

– Я положил сорочку и тапочки рядом с ванной, должна подойти по размеру. грязную одежду оставь на пороге. Платье постираю, к утру высохнет, сапоги тоже почищу, и поставлю сушиться.

– Откуда у тебя тут женская сорочка?

– Одна молодая крестьянка забыла его, когда гостила у меня, – смущаясь, ответил Дэниел.

Я зашла в сарайчик, что назывался ванной комнатой, и сняла с себя старую одежду – положила ее за дверь на порог. Потрогав воду, я залезла в ванную, чуть прижав колени.

– Надо же, прошлым летом почти полностью влезала в эту ванную.

Я расслабилась от приятной теплой воды, и заснула. Дядя разбудил меня криком и стуком в дверь. Я ответила, что все в порядке.

Как следует, пройдя себя щеткой и мылом, я смысла с себя все чистой водой из ведра. Вытершись полотенцем, я посмотрела из окна. Дядя замачивал мое платье в деревянном корыте, и проходил его мылом по рифленой доске.

– Мое платье никогда не будет прежним, – подумала я.

Я взяла сорочку, и она подошла мне по размеру. Завернув волосы в полотенце, я надела тапочки из кожи, и направилась из сарайчика в дом. Приятно ощущалась прохлада, остужающая мое тело.

– Этого я ждала целый год, вот только не при таких обстоятельствах.

Вернувшись в дом, я поднялась в свою комнату, находившуюся в самом конце коридора. Многие из моих вещей покрылись пылью, давно нужно было навести здесь порядок. Старая тряпичная кукла, в виде бурого мишки, проелась молью. Пол был наполовину чист. Кровать была заправлена и накрыта покрывалом. Дядя, все-таки, немного занимался уборкой моей комнаты.

Сняв тапочки, я легла на кровать, накрывшись одеялом. Сон пришел моментально.

========== День 3 ==========

День 3.

– Папа это ты? – Я увидела боевого скакуна с сидящим на нем всадником, под его военной шляпой было окровавленное лицо.

– Катя, береги себя. – Всадник достал саблю из ножен, и побежал вдаль.

Раздались тысячи выстрелов. За моей спиной появились огненные шары, они летели прямо на армию эродинцев. Огромное пламя обрушилось на них. Люди горели и кричали. Рядом со мной появилось странное существо похожее на человеческого мальчика.

– Мама, спасибо тебе, я могу летать, смотри. – Мальчик разогнался, и со стремительной скоростью прыгнул в горящее людское зарево. Все поле битвы содрогнулась, и на нем открылся пролом. Земля под моими ногами стала увядать, и я упала под землю.

Проскользив по глинистому склону, меня занесло в пещеру, освещаемую странными синеватыми грибами. В этой пещере было бесконечное количество ходов, казалось, они приведут до самого ада.

Поблуждав по разным ходам, я увидела знакомую сгорбленную серую фигуру, сидящую в углу, и что-то жадно поедающую. Я видела это впервые, фигура никогда не двигалась, и тем более не заговаривала со мной.

– Здравствуй Катя, – поприветствовала фигура, не оборачиваясь на меня. Я помолчала несколько секунд, оборачиваясь по сторонам, но затем ответила.

– Здравствуйте… Скажите, что это за место?

– Это мой дом, ты в нем моя гостья, хочешь отведать жареных грибов?

– Спасибо я не голодна.

– Как хочешь.

– Скажите, кто Вы такой?

– У тебя слишком много вопросов ко мне. Я лишь тот, кто наблюдает.

– Что Вы наблюдаете?

– Все. Я наблюдаю за тобой, и за этим миром, сейчас ему грозит опасность.

– Какая опасность?

– Опасность, которую несешь ты сама

– Я? Почему?

– Скоро узнаешь. Извини, я не могу больше с тобой разговаривать.

– Как так не можете, скажите только, жив ли мой отец?

– Он жив.

– Спасибо, но у меня еще много вопросов.

– У меня больше нет ответов, ты найдешь их сама. Перед тем как я с тобой попрощаюсь, хочу тебе кое-что показать… – Фигура обернулась, и я увидела в ней свое постаревшее лицо, с большими зелеными глазами. Неожиданно, в моих глазах, будто, сменили картинку.

***

Я смотрю на маму, мои ноги тяжелые. Я хочу что-то сообщить маме, но издаю только мычащие звуки, Мама улыбается, трогает меня за нос и гладит по голове. Я смеюсь, реагируя на прикосновения. В комнату заходит мой папа и что-то говорит маме. Вскоре мама берет меня на руки, и бежит из дома вместе с папой. Они пробираются через заснеженный лес, убегая от настигающих их далеких ликов в черной одежде. Мама передает меня папе, и слезно обнимается, говоря что-то тоном, вызывающим у меня плач. Папа прощается с мамой, и уносит меня с собой. Через некоторое время папа останавливается, и я замечаю огромный столп огня, возникший на месте в котором находилась моя мама. Папа падает на колени, и начинает реветь. Я плачу вместе с ним.

***

Я проснулась от собственного плача, лицо мое было мокрое от слез.

– Что за странный сон… Кошмар какой-то. – Я задумалась. – Папа рассказывал, что моя мама была ровийской следопыткой, и умерла от болезни в великом лесу.

Было около девяти часов утра, я проспала почти сутки. Ленно вставая с постели, я надела кожаные тапочки. Дядя Дэниел колол дрова во дворе. На веревке висело мое платье с нижним бельем. Я спустилась вниз, и вышла во двор.

– Проснулась, соня? – посмеялся дядя. – Я думал, ты заболела. Хотел уже идти тебя проверить. Как себя чувствуешь?

– Со мной все хорошо, только сон дурной приснился.

– Еще бы, после такого не только дурной сон приснится. – Дядя оторвался от работы, и потянулся. – Я послал голубя в городскую почту с сообщением брату, что ты у меня. Как только Самуэль вернется, то придет сюда.

– Хорошо если так, а вдруг нас выследят убийцы?

– Вряд ли. В случае чего, у меня тут есть новое двуствольное ружье с патронами двенадцатого калибра. За минуту можно сделать до 10 выстрелов. Никакие бандиты сюда не дойдут, дробью всех зацепит.

Я сняла сорочку, и зашла в дом, чтобы переодеться. – Платье выцвело в местах из-за неправильной стирки, никуда не годиться.

Переодевшись, и позавтракав яичницей со шкварками, я покормила Дана. Пес от удовольствия нагадил прямо при мне.

– Фу, Дан, ты не меняешься. Где тут лопата? – Я пошла до кладовой. На горизонте к юго-западу виднелся лес. Мне показалось, будто что-то мелькнуло оттуда, как солнечный зайчик отражается от зеркала.

Ближе к вечеру, дядя сидел во дворе и пил забродившее молоко, покуривая трубку. Я рассказывала новости о городской жизни, о школе, о себе, об отце, обо всем, что произошло за год.

– Скоро даже до твоей фермы проложат линии телеграфа, – рассказывала я, – и отпадет нужда в голубиной почте. Можно будет быстро общаться, если выучишь язык «точка-тире»

– Не понимаю я, как можно доверить какой-то машинке личные сообщения. Если мне захочется написать женщине по телеграфу сообщение не для детских глаз, то это сообщение разойдется по всем телеграфам, а на следующий день ко мне придут господа полицейские.

– Значит, нужно будет придумать секретный язык, чтобы никто кроме избранных не знал о нем.

– Проще написать на бумаге и не заморачиваться.

Неожиданно залаял Дан. Это означало, что кто-то идет сюда.

– Кто может тут быть в такой час? – возмутился дядя.

– Дядя, у меня плохое предчувствие.

– Катя, сходи за ружьем в дом. Оно под полом рядом с ковром, у камина. – Дядя Дэниел взял вилы, и направился к воротам.

Я зашла в дом, и сдвинула старый ковер. Под ковром была длинная выемка с кольцом. Потянув кольцо на себя, кусок паркета вышел из пазов. Внутри лежало ружье марки «Лузчестер» и укомплектованный патронаж.

Раздался выстрел, он звучал с улицы, я оцепенела от неожиданности. Кто-то бежал в дом. Я вспомнила, как держать ружье из уроков обороны в школе. Направив его в сторону входа, я увидела дядю.

– Катя, не стреляй, это я. – Я заплакала, и опустила ствол вниз. – Все плохо, они нас нашли. Я вонзил вилы в руку одному из них, это спасло мне жизнь. Помнишь красную дверь в подвале, которая закрыта на два замка?

– Д…да, – заикаясь, произнесла я.

– Бери ключи у лестницы, и спускайся в подвал. Откроешь дверь, и попадешь в фамильный склеп. Оттуда есть черный ход, ты выйдешь к юго-востоку от фермы.

Прозвучал выстрел, пуля влетела в окно, и вошла в фотографию панорамы Трависа. Прозвучал другой выстрел – третий, и четвертый. На улице было, как минимум пять человек, они обстреливали поместье.

– Не стрелять, идиоты! Девка нужна мне живой. – Послышался женский голос. – Кэтрин Бельмонт! Выходи, и твой дядя не пострадает. – Это была та женщина, которая пыталась похитить меня в Трависе.

– Дядя не пострадает, а Вы пострадаете, – крикнул Дэниел, – убирайтесь к чертовой матери, сукины дети!

– Твой выбор, мужик. Тогда пострадаете вы оба… и эта псина.

Прозвучал выстрел…

Пес Дан пронзительно заскулил, заставляя мои волосы встать дыбом.

Я закричала в ужасе. Дядя Дэниел поморщился.

Прозвучал второй выстрел… и скулеж утих.

Мое сердце поразило молнией.

– Нет… нет… Дан… нет! – Я тихо повторяла обрывки фраз, слезы мои лились ручьем.

– Катя, почему ты еще здесь? Быстро беги в подвал. Бегом марш!

– Нет… Дядя! Пошли со мной, дядя, пошли отсюда!

– Не могу, я их отвлеку. Я хороший стрелок, на войне мне не было равных по стрельбе. Со мной ничего не случиться, племяшка, люблю тебя. А теперь иди, быстро!

Дядя положил свою руку мне на плечо… затем толкнул меня, поторапливая. Я побежала к лестнице за ключами, роняя тяжелые слезы. Дядя Дэниел подкрался к окну, и произвел два выстрела. Послышался знакомый крик снаружи.

– Ааааарххх! Опять в ногу, сука! Опять в ту же, мать его, ногу!

Спускаясь в подвал, я услышала шквал выстрелов. Завязалась перестрелка. Даже темный подвал не пугал меня сейчас. В потемках, по памяти, я нашла красную дверь. С нескольких попыток я сняла замки с засовов, и зашла внутрь. С обратной стороны двери засовов не было.

Бродить в потемках мне было не в первой. Продвигаясь на ощупь вдоль каменных стен, звуки выстрелов все еще слышались вдали коридора, и вскоре они совсем замолкли. Прекращение перестрелки означало, что люди в черном мертвы, либо они бежали, о втором варианте мне даже не хотелось думать.

Через несколько пролетов я уткнулась в поворот. Пройдя направо, а потом налево, я вышла в зал, где пошла медленно, напрямик. Это было моей ошибкой. Через несколько секунд я споткнулась, и упала в каменный гроб. Внутри было пусто, крышка гроба была сдвинута в сторону.

– Здесь можно было бы спрятаться, но почему гроб пустует?

Я вылезла, и старалась идти еще медленней, расчищая путь ногами. Уперевшись в стену, я повернула направо, и нашла проход дальше. Пройдя до следующего поворота налево, я увидела свет. Дойдя до источника света, стало ясно, что проход дальше завален камнями. Нужно было рискнуть пролезть, так как другого выхода нет.

Забравшись на выступ, я стала пробираться между камнями, – получается, я почти пролезла, – подбадривала я себя. Один из валунов сдвинулся, и придавил меня в боках. Я закричала. Валун уперся в другой камень, не повредив меня.

– Как же мне везет на попадания в идиотские ситуации… Какая же я дура. – Стало очевидно, что без посторонней помощи мне не выбраться.

– На кого мне теперь надеяться, цирковые волки не пройдут сюда. Только дядя, или… – мне вдруг стало страшно. Через несколько минут стараний мне удалось сдвинуться лишь на несколько сантиметров. Сзади послышались голоса, это означало самое худшее.

– Если ты обманешь нас старик, то отправишься в свой же гроб. – Послышался женский голос.

– Дядя жив, – это одновременно радовало и пугало меня, его взяли в плен.

– Что это там такое вдалеке… О мой бог, какой пикантный вид, – с сарказмом сказала женщина. Двое ее людей засмеялись в голос.

– Эта девчонка сама напрашивается на хорошую порку, как считаешь, дядь?

– Дэниел промолчал.

– Вытащите меня отсюда, – прокричала я.

– Сейчас вытащим. – Женщина подошла сзади, и отшлепала меня по заднице чем-то хлестким.

– Это тебе за то, что сбежала. – Последовавший удар заставил меня прикрикнуть от боли. – Это тебе за то, что заставила меня искать тебя. – Удар был сильнее предыдущего. – Это тебе за дырявую ногу Эвана. – Я стала кричать, прося прекращения экзекуции. – Теперь придется отправить его в карете, ходить он не сможет. Эй, ты, вытащи ее. Да не глазей ты так.

Помощник Ильды взял меня за ноги, и потянул на себя. Я вывалилась из завала вся испачканная, испуганная и униженная. Я увидела множественные кровоподтеки на лице дяди.

– Заметно ты нас помотала маленькая тварь, из-за тебя погиб Борнард. Твой родственничек застрелил его. Затем твой дядя сдался, как трус. Напомните мне, какое наказание за убийство члена нашего ордена?

– Смерть! – хором сказали помощники Ильды.

– Именно. – Ильда достала нож с инкрустированными в рукоять камнями трех разных цветов, красного, зеленого и синего. – И сейчас последует наказание.

Ильда, быстрым движением руки, провела ножом по горлу дяди Дэниела.

Мои глаза расширились, я не могла поверить происходящему.

Дядя наклонился в бок, и издавал ужасные хлюпающие звуки, содрогаясь в агонии.

Под ним образовалось целое море крови.

Я открыла рот, хотела закричать, но только хриплый воздух вырвался из моего рта.

Когда силы и дух покинули моего дядю, державший Дэниела прислужник Ильды, отпустил уже его мертвое тело.

Дэниел Бельмонт упал на землю, в багровый океан.

В моих глазах потемнело. Я лишь заметила исходящий жар от своих рук, когда сознание покидало мой разум.

========== День 4 ==========

День 4

Мне снилось море, в нем плавали синие киты, они умели отрываться от воды и взлетать в небо. Я сидела на берегу моря, наслаждаясь погодой и приятным бризом. Вокруг был бесконечный песок. Мне казалось, что я счастлива.

Постепенно море стало окрашиваться в багровый цвет. Киты падали вниз. Некоторые из них разбивались о берег, другие, полумертвые, лежали наполовину в воде. Теперь и небо окрашивалось в багровый цвет. Солнце скрылось, и наступила абсолютная тьма. Во тьме, чьи-то руки хватали меня, я не могла пошевелиться. Эти руки стали разрывать мое тело на куски, я чувствовала ужасную боль.

Моя голова, лежащая на песке, оторванная от тела, смотрела на светящиеся красным цветом глаза неизвестного существа.

***

Я проснулась от собственного крика. Было непроглядно темно. На полу было что-то мокрое и липкое. Я попыталась встать, но головокружение посадило меня обратно на землю. Постепенно, приходя в себя, я стала вспоминать последние события.

Была перестрелка. Я оказалась в этих катакомбах. Тут были мои похитители. Я застряла в камнях, и меня достали оттуда люди Ильды. С ними был мой дядя. Потом женщина взяла нож… – Я содрогнулась от ужаса.

– Нет! Этого не может быть! Я же сплю, сейчас просто проснусь в своей постели, и все вернется, как было. – Я пару раз ударила себя по голове. – Это не сон, я действительно под землей, но почему я лежу тут. Меня должны были увезти эти люди. Может, дядя жив… Да, он жив, ничего с ним не случилось. Наверное, я просто поскользнулась, и потеряла сознание. Голова так раскалывается.

В темноте я нащупала чье-то тело, дрожащими руками провела по его лицу. Лицо было слишком широким и как будто обожженным, нос был слишком длинным. Я ощупала одежду, на ней были странные шероховатости и дыры. Я попробовала встать, головокружение почти прошло, но головная боль еще давала о себе знать.

Пройдя немного назад, я наткнулась еще на одно тело. Ощупывая его, я поняла, что это тоже был не ее дядя, на этом теле были те же признаки горения. Вернувшись обратно к обвалившемуся выходу, я опять наступила на что-то мокрое, возможно кровь. У стены я обнаружила еще одно тело, одежда на трупе была цела. Ощупывая лицо, я узнала своего дядю, узнала его по легкой небритости и коротким волосам. Я крайне надеялась, что ошибаюсь. Дрожащей рукой я опустилась в область его шеи. Огромный надрез был заметен слишком отчетливо. По моей щеке потекли слезы. Это действительно был мой дядя Дэниел, он был мертв.

Проплакав некоторое время, я нашла в себе силы отыскать путь обратно в дом. Пробираясь сквозь темноту я поняла, что так и не нашла тело той женщины, Ильды.

Пройдя через красную дверь, и поднявшись из подвала, я осмотрелась вокруг. В гостиной поместья были выбиты все стекла, мебель и стены были изрешечены пулями, продырявленные картины лежали на полу. На улице было раннее утро. Во дворе лежал труп человека Ильды, пуля вошла ему в грудь. Возле конуры, лежало тело Дана. Я уже не могла найти в себе еще слез, чтобы оплакать животное.

Я взяла фонарь, и вынесла тело пса в подвал, в катакомбы. Взяв несколько камней, я обложила ими тело животного в центральном зале склепа. Вернувшись к черному ходу с фонарем, я увидела, что тела людей Ильды действительно обгорели. Я попыталась сдвинуть своего дядю, но ничего не вышло. Пришлось обложить его тело камнями прямо здесь.

– Во имя светлого бога, породившего этот мир. Пусть свет заберет этого человека к себе. Да найдет уходящий человек в том мире то, что не нашел в этом. Эмрис.

Я не верила в бога, но, зная, что мой дядя был верующим человеком, произнесла эти строки ради него.

Вернувшись в дом, я легла на кровать, и пролежала так около часа. Сон не приходил ко мне, но приходили кошмарные образы, которые мелькали перед моими глазами. Я решила, что лучше заняться чем то, чем позволить кошмарам овладеть мной.

Я умылась холодной водой, и выбросила заляпанное кровью платье. Я надела ту сорочку, которую мне положил дядя в ванной. На сорочку накинула дядину рубашку из шкафа. Мои сапоги сушились во дворе.

Ждать было нельзя, орден Ильды мог вернуться за мной в любую минуту. Взяв в путь мешочек с печеными картофелинами и бурдюк с водой, я направилась к тракту.

На дороге, по пути к тракту, я думала о том, куда идти дальше.

– Домой идти нельзя, там мне заказано. Остается идти по тракту до Ривдана, в лучшем случае папа с отрядом встретятся мне на пути. До Ривдана пешком идти больше недели, нужно найти попутчика, хорошо, если это окажется торговый караван. Могут возникнуть вопросы по поводу моей одежды, но, как-то, наплевать.