Текст книги "Военная хитрость (СИ)"

Автор книги: Пайсано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Как ты сюда попала? – спросила септа Мордейн, разбудив Сансу, и сонная румяная Санса махнула рукой в сторону окна. Септа Мордейн выглянула в окно и схватилась за стену.

– Ты могла погибнуть, – прошептала через минуту побелевшая септа, у которой так и стояла перед глазами пропасть в сотню футов и гладкая стена за окном.

– Могла, – пожала плечами Санса. – Но я не могла оставить сестру одну.

Если верить Брану, Арью с тех пор не наказывали, ну или по крайней мере наказывали не одну, потому что дрались и рушили все вокруг сестры по-прежнему.

Вторую историю, перевернувшую Тириона, рассказал сэр Родрик Кассель уже на подъездах к Королевской гавани, вероятно, наконец сочтя Тириона достойным ее выслушать. Тирион знал о том, как погиб Рикард Старк, отправившийся в одиночку выручать своего сына Брандона, брошенного в темницу безумным королем Эйрисом. В семье Ланнистеров и Рикарда, и Брандона считали рыцарственными сумасбродами, непонятно за что загубившими свои жизни.

– Лорд Рикард мог бы привести с собой к стенам Королевской гавани целое войско, – признал сэр Родрик. – Но он не хотел, чтобы гибли мы, его люди, и попытался решить дело без большой войны.

– И из этого ничего не вышло, – напомнил Тирион.

– Может, и так, – согласился сэр Родрик. – Но после его смерти мы все шли вперед и знали, что старый лорд погиб за нас. Мы могли отплатить только верностью и храбростью, и мы презирали смерть, как и он.

Тирион от удивления открыл рот, чувствуя, что он только что узнал секрет легендарного авангарда Эддарда Старка.

– Но ведь он же умер, – пробормотал Тирион, цепляясь за обломки рушившегося вокруг него мира, в котором умен был тот, кто жесток, и даже дурак бывал лучше умного, если он был достаточно подл. – Лорд Рикард умер.

– Умер, – кивнул сэр Родрик. – Старый лорд всегда говорил: «Мы для того и приходим в этот мир, чтобы умереть за свою стаю. И поэтому мы умираем, но стая живет вечно».

– Вот и посмотри, – заметил сэр Родрик потрясенному Тириону уже будничным тоном. – Где теперь Таргариены, и где Старки.

С тех пор Тирион собирал легенды о Старках прошлого, некоторые из которых даже записывал для памяти, но никак не мог найти третью историю, которая потрясет его так же, как и первые две. Ближе всего к этому была история Кригана Старка, который остался верным проигравшей в Танце Драконов стороне и в доказательство этого взял штурмом Королевскую гавань, так что победившему в гражданской войне королю пришлось упрашивать Старка, чтобы тот пустил его в собственную столицу. Криган Старк выторговал себе должность десницы, за один день казнил две дюжины предателей и мерзавцев с обеих сторон, после чего сложил с себя полномочия, выругал остающихся, включая короля, замысловатым северным матом, и уехал обратно в Винтерфелл.

Историю Кригана Старка Тирион с удовольствием читал и слушал много раз, начиная догадываться, что ключ к истории Кригана Старка – в брошенных мимоходом в летописях словах «армия Старка состояла из спасавшихся от наступавшей зимы бездетных, бездомных, холостяков и младших сыновей». Бедные и бездомные, пришедшие в столицу с Севера, не грабили и не мародерствовали, не возмущались тем, что их суровый лорд пришел только за справедливостью, и Тирион часто жалел, что Танец Драконов был почти двести лет назад, и с тех пор все солдаты Кригана ушли вслед за своим лордом к своим Старым богам. Но Тирион почему-то чувствовал, что третья невероятная история о Старках еще ждет его впереди.

Завещание короля Роберта, хотя и было в свое время порвано Серсеей, каким-то образом все равно ушло в народ, и королевскую фамилию, ставшую жителям Королевской гавани родной благодаря щедрости Роберта и отеческому правлению Эддарда, порой встречали любовной шуткой.

– Варис объездит, милорд! – орали королю из толпы, когда король выезжал на новом жеребце и с трудом сдерживал его, сворачивая ему шею, и Роберт раскатисто хохотал, махнув шутникам рукой.

Ренли Баратеону, приехавшему однажды к брату, клали на пути оленьи рога, что Ренли, не читавший завещание Роберта, принял за своеобразное почитание герба Баратеонов, приказал своей свите подбирать рога и прибыл в Красный замок с большой горкой набранных по дороге рогов, чем немало позабавил своего старшего брата.

– Полную тебе тележку рогов! – приговаривали с тех пор в азарте то Роб, то Нед, иногда играя в карты в королевских покоях, а Бриенне, которую они после смены частенько усаживали третьей, оставалось только радоваться новой формулировке, потому что до приезда Ренли в тележку из присказки помещались в сердцах не совсем рога, хотя Роб и Нед после этого всегда извинялись.

Арью и Сансу больше интересовал некий Джендри, которому король завещал свой молот, а объектам любопытства сестер Старк редко удавалось от них ускользнуть. Поэтому однажды днем, выйдя из кузницы без рубахи, Джендри почувствовал, что на него кто-то смотрит.

– А ты ничего, – заявила с крыши кузницы Арья, которая прикрывала смущение нахальством, и Джендри смутился в свою очередь, снова надев на себя кузнечный фартук.

– Сестра говорит, что королевский молот тебе подошел бы, – пояснила Санса.

– Да замотали вы меня уже с этим молотом, – проворчал Джендри, которому многие припоминали королевское завещание, и хотел уйти в кузницу.

– Не обижайся ты, – примирительно сказала Арья, и Джендри неожиданно для себя остался. – Ты даже с виду на короля похож.

– Много ты короля видела, ага, – огрызнулся Джендри. – Ты что ж, какая-то леди?

– А то нет, – ответила Арья и состроила Джендри рожу.

– Леди так не выглядят, – не поверил Джендри и даже не успел понять, что нагрубил, потому что сестры Старк переглянулись и рассмеялись.

– А ты будто знаешь, как выглядят леди, – поддразнила Джендри Санса.

– Я-то знаю, как себя вести, – с достоинством сказал Джендри. – Я господ видал уж небось побольше вашего. Когда к нам в лавку приходят благородные девицы со своими отцами, хозяин всегда велит мне преклонять колено, говорить, только если со мной заговорят, и называть их «миледи».

– Не, это не пойдет, – сказала Арья, и Джендри вытаращил глаза, потому что не мог понять, как эти чудные девчонки уже оказались на земле. – Тогда мы точно не леди.

Арью и Сансу заинтересовал мир за стенами замка, а особенно их заинтересовали рассказы о Блошином конце, где, судя по рассказам коллег Джендри, тоже вскоре вышедших во двор кузницы, среди прочих нуждающихся в исправлении вещей был шатер дядюшки Роржа, в котором медвежат и людей травили собаками. Сестры Старк, как и все аристократические дети, все еще были уверены в глубине сердца, что им дана от рождения власть над миром и людьми, и, возобновив свой путь по крышам, запаслись для дядюшки Роржа тухлыми яйцами.

В балаганчике Роржа, где уже началось вечернее представление, когда Арья и Санса туда добрались, чадили факелы, воняло потом, мочой и несчастным зверьем, а на арене толстый огромный дебил топтал напавшего на него мастиффа, упиваясь предсмертными хрипами животного и ревом толпы.

– Тут яиц будет мало, – сказала Арья и стиснула руку сестры, словно от боли. – Я выпущу собак, а ты доберись до факела.

Через пять минут шатер Роржа уже пылал, сам превратившись в огромный факел, а разгонявшие зрителей псы бешено щелкали зубами.

– Вот они! – в ярости закричал безносый Рорж, увидев, как Арья и Санса наблюдают за делом своих рук, взобравшись на чью-то повозку.

– Вот они мы! – горделиво крикнула Арья в ответ, красуясь на верху повозки и все еще считая, что люди встанут на сторону благородства, но Санса быстрее разобралась в выражениях лиц и дернула сестру за руку.

Достаточно прочных крыш, которые гарантированно спасли бы сестер от преследователей, в Блошином конце не было, и сестры Старк понеслись вперед, ошеломляя своим проворством недружелюбную толпу, постепенно уходя в более безлюдные переулки и понимая, что они не знают дороги. Сзади топотали Рорж и его огромный Кусака, уже виденный сестрами на арене, а потом очередной проулок вдруг закончился стеной.

– Что ж, попались, пташечки, – прохрипел запыхавшийся Рорж и остановился, не ожидая того, что преследуемые им девчонки полезут вверх по вертикальной стене, а в соседней стене от богатырского удара молотом вылетит хлипкая дверь.

– Успокойтесь, мазурики, – произнес большой человек в рогатом шлеме, и сестры Старк услышали в глухом, но странно знакомом голосе интонации короля Роберта. – Успокойтесь, а то я вас успокою.

– Ты бы лучше помог, а мы поделимся, – предложил Рорж, шагнув к преграждавшему ему дорогу молотобойцу и отлетел на несколько футов от могучего толчка в плечо. Рорж выругался, сплюнул и вытащил узкий длинный клинок.

– Учти, туз бубновый, шило тебе не поможет, – предупредил молотобоец, но Рорж, матерясь, кинулся вперед, и неожиданный защитник Арьи и Сансы взмахнул молотом с удивительной быстротой и легкостью, разнеся Роржу голову вдребезги. Злобный гигант, называемый Кусакой, с рычанием ринулся отомстить за хозяина, и лег рядом, сраженный таким же легким и могучим ударом.

– Вы спасли нас, ваше величество, – тоном маленькой леди сказала Санса с верха стены и спрятала выкидной нож в вертикальный карман на ноге, понимая, впрочем, что им с Арьей все равно влетит, и более чем за дело.

– Это не король, – шепнула Арья сестре. – Шлем не его. И голос тоже.

Воин в рогатом шлеме неловко огляделся, и когда он снял свой шлем, Арья и Санса увидели лицо Джендри, молодого кузнеца.

– Сматываться надо, – сказал Джендри, на чьем лице все еще была ярость пополам с ужасом, и ужас начинал преобладать. – А потом я вас до дома провожу.

– Мы верхом пойдем, – ответила Санса, окидывая взглядом крыши вокруг и начиная прикидывать хоть сколько-нибудь реальный маршрут.

– Ну уж дудки, – не согласился Джендри и протянул к сестрам свои огромные руки, поставив окровавленный кузнечный молот у стены. – Прыгайте, поймаю. Я с вас теперь глаз не спущу.

Джендри легко нашел дорогу прочь из Блошиного конца, и перестав опасаться погони, начал изучающе поглядывать на сестер.

– Кто ж вы такие, что за вас король бы вступился? – наконец тихо спросил Джендри. – Бастарды, что ли?

– Сам ты бастард, – огрызнулась Арья, не зная еще, насколько она права, а Санса подумала, что это могло бы объяснить сходство молодого кузнеца и беспутного короля.

По мере приближения к замку вокруг пошли слишком хорошие кварталы, и на двух грязных девчонок и здорового кузнеца стали оглядываться люди. Арья и Санса уверенно шли к Красному замку, совсем не заботясь о том, как неуместна в этих кварталах их грязная одежда, и не думая, как думал идущий рядом Джендри, что не принадлежат к этому миру. Наконец Сансе пришло в голову, что следующий патруль вполне может отдать им честь, и она дернула сестру за руку.

– Ступай давай, – сказала Арья неожиданно лукаво и легонько толкнула остановившегося Джендри в грудь. – Здесь мы уже сами дойдем.

– Спасибо, – добавила Санса. – Ты действительно нас спас.

Эддард Старк всегда знал даже то, что ему никто не собирался рассказывать, и под вечер, спустя два дня после приключения Джендри, Старк появился в кузнице Тобхо Мотта. Джендри сначала не узнал пришедшего к нему человека с лицом пехотного капитана, но что-то заставило его остаться после долгого рабочего дня и отвечать на вопросы.

– Были тут третьего дня две девчонки? – спросил Старк, пряча улыбку. – Одна рыжая, другая наглая.

– Были, – коротко ответил Джендри, и ему стало весело от точности описания, так что разговор дальше пошел бодрее. Джендри честно рассказал, как пошел за сестрами Старк, увидев, что они уходят по крышам в сторону Блошиного конца, как боялся, что потерял их в толпе, когда крыши стали слишком хлипкими, чтобы по ним идти, и сестры Старк спустились вниз.

– Так-то оно они приличные девчушки, отец, – сообщил Джендри пехотному капитану, сидевшему с ним рядом. – То ли действительно из замка, то ли из окраин. Если спросишь меня, так нечего им в Блошином-то делать.

Старк согласился с его мнением, и Джендри, рассказав о том, как он дошел до балаганчика Роржа и стоял у входа, когда балаган вспыхнул, а Арья выпустила из клеток собак, немного замялся перед рассказом о дальнейшем, прикидывая, как бы похитрее спрятать в своем рассказе два трупа. Ловчить и выдумывать Джендри не умел, и в рассказе образовалась длинная неловкая пауза.

– Посмотри на меня, Джендри! – приказал Старк. Джендри наконец узнал в этой фразе и в этом взгляде приходившего к нему почти два года назад десницу короля и понял, что погиб: раз его делом заинтересовался сам десница, значит, не так просты были те двое, кому он размозжил головы молотом, и двойное убийство ему с рук не сойдет.

– Милорд, – пробормотал Джендри заплетающимся языком. – В жизни не видел более мерзкого заведения, провались оно в седьмое пекло… и девчонки… сами понимаете, что выйти могло… хуже смерти… по стене они полезли, как ящерицы, а там успели бы, нет ли… я тут и вышел, говорю, порешим добром, хотя какое тут добро… а у него в руках шило, рапира, то есть…

– Я говорил тебе, что ты рожден воином, а не кузнецом, – сказал Старк. – Те, кого ты убил, заслуживали смерти, просто королевское правосудие не всегда добирается до Блошиного конца.

Джендри вздохнул с облегчением, думая, что разговор на том и кончится, но для Старка самое интересное только начиналось.

– Ну а девчонки-то что? – напомнил Старк.

– Вы не поверите, милорд, – с непрошедшим удивлением сказал Джендри. – Они забрались футов этак на десять и вроде как биться собрались. Я повернулся – у одной в руке рапира короткая, у другой нож выкидной, и камней уже наковыряли. Удивительное дело, какие боевые девчонки, я сразу подумал, что ж они вместе бегут, а не врассыпную кинулись.

– Это мои, – наконец признал Старк. – Дома им еще нагорит. Легкую и тяжелую пехоту перепутали.

Джендри так и открыл рот, даже не успев удивиться тому, что подвергавшим себя такой опасности девочкам в доме Старков делают выговор только за неправильную тактику боя.

– Ловкость и проворство дают преимущество только тогда, когда есть свободное пространство и когда ты лучше знаешь рельеф местности, – пояснил Старк. – А в ближнем бою и против большой массы неприятеля нужны прежде всего сильные и крупные бойцы. Вот ты, например, сгодишься.

– Вы уж увольте меня, милорд, – попросил Джендри, думая, что Старк опять приглашает его в свою гвардию. – Я лучше в кузнице, у меня те двое так в глазах и стоят, как спать ложусь, все меня будто кровью заливает.

– Понимаю, – кивнул Старк. – Только не ты, парень, выбираешь войну, а война выбирает тебя. Арья и Санса к тебе еще придут, глянулся ты им. Да и мне будет спокойнее, если ты с ними пойдешь, не Клигейна же с ними посылать.

– Арья – это маленькая? – почему-то спросил Джендри.

– Они обе маленькие, – улыбнулся Эддард, и встал, хлопнув Джендри по плечу. – Арья младшая, да.

========== XIV ==========

Вы же поняли тайну, мой сеньор, вы составили «верность»…

(с) Канцлер Ги

Королевский гвардеец Тарт был бравым солдатом, и его совсем не портили белобрысые волосы, лопоухие уши и веснушчатое лицо. Королю Роберту гвардеец Тарт с его забавной мордой и честным наивным характером был весьма по душе – Роберт пережил две войны, гибель невесты, дворцовый переворот и предательство, и ему теперь было веселее с молодежью, отвлекавшей его от мрачных мыслей о грядущей еще более страшной войне.

Гвардеец Тарт имел только один недостаток – он был женщиной.

– Заходи, братишка, да садись, в ногах правды нет, – приглашал король только заступившего на пост молодого гвардейца, и это любовное обращение вызывало некоторую заминку, так что Роберт начинал сочувствовать Барристану, который с самого начала предупреждал, что «сестра» там, где всегда были «братья», создает массу неудобств.

Постепенно, впрочем, Роберт привык говорить вместо «братишка» «сестренка» и даже убедил Бриенну, что оставлять боевой пост, поддавшись на его уговоры, не противоречит уставу.

– Вон окно у меня какое здоровое, ты и за ним последишь, – говорил Роберт, разливая вино. – Что, вино тоже не по уставу? Ну что за черт, кликни там кого с кипяточком.

Первое время разговор не клеился, потому что Бриенна мрачно молчала.

– Что, старый я, скучно тебе со мной? – с усмешкой спрашивал король.

– Ты не старый, Роберт! – с готовностью отвечала Бриенна, которую король все же выучил обращаться к нему на ты, и повисала неловкая пауза, опять же связанная с тем, что гвардеец Тарт был женщиной.

Но ловкий на выдумку король Роберт все же нашел выход.

– Старый, старый, – не согласился он в очередной раз, – вот пойдем воевать с мертвяками, как Нед и Стан говорят, – положат меня, никто и горевать особо не будет, пора мне уже.

– Если мы падем в битве, о нас будут петь, а в песнях все остаются молодыми, – неожиданно для Роберта отреагировала Бриенна. – В песнях все рыцари благородны, все девы прекрасны и солнце никогда не заходит.

– Так, так, – одобрительно сказал Роберт, чувствуя, что напал на благодатную тему. Жизнелюбивому и непрактичному королю недаром всегда было интересней с молодежью, чем с его циничными и приземленными ровесниками.

С боевыми историями и старыми сказаниями, которые, на удивление Роберта, в устах Бриенны стали подходить к его биографии, посиделки во время дежурств Бриенны стали доброй традицией, и Роберт получил хороший повод отлынивать от государственных дел. «Вот это сестренка! – говорил Роберт сам себе, когда Бриенна уходила, а глаз Роберта с неудовольствием косился на кучу бумаг, которые еще с утра приволок Старк. – Махнул бы Ренли на нее не глядя!»

Ренли, младший брат короля, был удивительно похож на короля Роберта в молодости, и своей статью и юным лицом каждый раз напоминал ему, что сам он поседел, облез и оплешивел. Кроме того, Ренли при всей своей внешней мужественности был педерастом, и Роберт воспринимал это как личное оскорбление, словно Ренли не только захватил его молодое тело, но и позорит его своим пороком.

Кроме того, будь Бриенна его сестрой, Роберт смог бы по-братски за нее вступаться и избегать после этого кривотолков. Однажды Роберт случайно услышал, как один из слуг рассказывает, что в Королевскую гвардию взяли такую страшную бабу, что ее пугаются лошади, и богатырским ударом сломал грубияну челюсть. После чего по замку пошли уже совсем другие слухи, и Роберт был вынужден обратиться к Старку, коль скоро жадный до таргариенской казны Варис все еще сидел в крепости и играл со своим соседом Иллирио в шашки, перестукиваясь через стену.

– Слышь, Нед, – сказал необычно мрачный король, входя к своему вечно занятому деснице. – Пробей там по разведке, кто распускает слухи, что я сплю с Бриенной.

– А ты нет? – уточнил Эддард, дивясь тому, что раньше король над подобными слухами только довольно похохатывал, а ложные слухи принимал к исполнению.

– Да ты охренел совсем! – возмутился Роберт. – Барристан же не переживет.

– Повар, наверно, – поделился догадкой Эддард. – Или конюхи. Ну найду я болтуна, ты что сделаешь?

– Отлуплю его, конечно! – заявил гневный король.

– И слухи еще хуже поползут, – предупредил Эддард. – Плюнь, а?

Роберт послушался совета и плюнул, но снова подосадовал на то, что гвардеец Тарт умудрился родиться женщиной.

Следующей проблемой для короля стали его привычные отлучки из дворца, которые обычно приводили его в кабак или бордель, а то и туда, и туда. Согласно уставу, раньше с королем всегда отправлялся один из рыцарей королевской гвардии, и, хотя от Бороса Блаунта ни в кабаке, ни в бардаке не было никакого толка, а Мерина Транта король однажды избил за садизм и педофилию, и после этого несколько раз привязывал его у бордельной коновязи рядом с лошадью, Роберт привык к их сопровождению в своих вылазках как к неизбежному злу. Однако наивный и честный гвардеец Тарт для таких выездов в город никак не годился, настолько, что Роберту было даже неловко предложить. Роберт полез в затылок и опять разжился неплохой идеей.

– Ты да я, двое странствующих рыцарей на Королевском тракте, мечи у поясов, лишь богам известно, что нас ожидает! – предложил Роберт Бриенне, пропустив часть про фермерскую дочку или девку из таверны. Без баб у Роберта раньше в таких поездках не обходилось, но с тех пор старые друзья Роберта переженились и разъехались, и теперь Роберт мог рассчитывать только на то, что Барристан сообщит ему, что по уставу королю в дальней поездке положено сопровождение из более чем одного гвардейца, а Эддард по старой дружбе, конечно, спросит, кого едем мочить, но, узнав, что едем просто так, уточнит, действительно ли Роберту нечем заняться. Оставался гвардеец Тарт, который сам был бабой, черт бы эту нелепицу побрал.

– Слушаюсь, Роберт! – с готовностью откликнулась Бриенна, и уже спустя полчаса Роберт и Бриенна выехали на большую дорогу, незаметно покинув замок.

Первый час Роберт тщетно пытался разговорить и настроить на более веселый лад неожиданно серьезную Бриенну, которая действительно, похоже, выехала на Королевский тракт за подвигами, приличествующими странствующему рыцарю. Второй час Роберт вспоминал Лианну, в которой тоже была сталь и волчья кровь, и грустил о том, что ни разу так не путешествовал с девушкой, которую действительно любил и которая единственная из всех его женщин была для таких прогулок достойным компаньоном. Через четыре часа Роберт и Бриенна остановились на ночлег в чистом поле, и Роберт с удовольствием сбросил латы, развалившись на траве. Бриенна, одетая по форме, уселась под деревом и положила на колени меч.

– Да ну брось, – предложил Роберт, которому не хватало духу приказать женщине-гвардейцу раздеваться. – Я понимаю, что спиной к спине мы спать не будем, хотя так было бы теплее. Но меч и доспехи это совсем лишнее, я даю честное слово, что от меня ночью отбиваться не придется.

– Я давала присягу охранять тебя, – ответила Бриенна, преодолев смущение: к невыдержанному на язык Роберту она уже начинала привыкать. – Спи, я посторожу.

Роберт ошалело посмотрел на Бриенну и понял, что она сама спать не собирается.

– Да сдурела ты, что ли? – возмутился Роберт. – Ложись давай! Если что, лошади заржут, проснемся.

– Я давала присягу, – упрямо повторила Бриенна.

– Ну хочешь, для безопасности оба в латах будем спать, как в войну? – предложил Роберт, но Бриенна помотала головой.

– Ладно же, – наконец рассердился король. – Будем на отряд из двоих человек караулы выставлять, в устав тебя и в караульную службу! Разбуди меня в середине ночи, мне в утреннюю смену заступать.

Роберт проснулся от света солнца и обнаружил под тем же деревом бодрствующую Бриенну, чей вид говорил о правоте устава и лично сэра Барристана, настаивавших на том, чтобы в походе короля сопровождали минимум три гвардейца. Бриенна наотрез отказывалась отвечать на вопросы, спала ли она ночью вообще, но к середине дня Роберт заметил, что она дремлет в седле.

– Объявляю привал! – заявил Роберт, когда они с Бриенной проехали большой участок леса, отправил самого себя в наряд по кухне и лично проследил за тем, чтобы Бриенна склонилась головой к траве и заснула.

Через несколько часов пришел черед Бриенны удивляться тому, что сделалось с солнцем и откуда над костром взялась кабанья нога.

– Иди-ка жрать, пожалуйста, – замахал руками Роберт на все извинения, припоминая славные времена, когда непонятное еще слово «гурман» казалось ему ругательным, а из кулинарных правил он знал только то, что мясо женских рук не терпит. – Не надо меня охранять от свиней, ни от диких, ни от полусырых. И прости за прямоту, снимай ты латы к черту, послушай старого человека, который в гражданскую в латах полтора года провел.

– Роберт, – окликнула в темноте Бриенна, когда часть кабанчика была съедена, часть оставлена на углях запекаться, а часть была выкинута подальше в лес, волкам на радость. – Спасибо тебе.

– Да не ерунди, – отозвался Роберт, который плохо чувствовал любые интонации, исключая угрожающие, и мало думал о том, что он сделал хорошего, а что плохого, валя все без разбору.

– Знаешь, у меня никогда не было друзей, – продолжала Бриенна. – Девочки считали меня сумасшедшей, у отца каждый год была новая женщина, прочимая мне в мачехи, и он бывал то слишком весел, то слишком сердит. А единственный мужчина, который меня хотел сосватать… я ему ключицу сломала и два ребра.

– Хе! – весело откликнулся Роберт, которому, как боевому человеку с немудрящим юмором, все истории, в которых кому-то навешали, казались забавными. – За дело хоть или просто от души?

– Я сказала ему, что, прежде чем приказывать мне, ему придется победить меня в честном поединке, – поведала Бриенна. – Ну и потом булавой…

– Правильно. Так всегда и делай, – одобрил Роберт, переворачиваясь на спину, а Бриенна подумала, что король Роберт все-таки необычный человек. – Погоди, мы еще будем сестер Старк всем миром замуж выдавать. Они наверняка какого фраера вообще прирежут. Старшая милая такая, в платье ее засунуть – так вообще куколка, а как разлетится к ней эдакий, «я что хочу буду делать, а ты молчи и улыбайся, и вообще своих решений я менять не буду» – так он там и ляжет. И ладно еще она его шилом своим проткнет или из арбалета пристрелит, хоть благородная смерть, а ведь скажет ей какой дурак что про семью – со стены же сбросит как собаку.

– Она разве не невеста принца? – спросила наконец Бриенна, переварив услышанную информацию о женском воспитании на Севере и придя к выводу, что северяне настолько суровы, что девочка у них перестает считаться благовоспитанной и милой, только если поступает в наемные убийцы и печет пироги с человечиной, а мелкие шалости типа скармливания пленника собакам, если за дело, развязывание гражданской войны и подстрекание к сепаратизму, в зачет не идут.

– Ну вот Джофф в этом совсем не уверен, и это очень хорошо, – ответил Роберт, начинавший задремывать. – Как она сама решит, так и будет.

Роберт уснул обратно, а Бриенна продолжала сидеть у потухающего костра, потому что спать ей совсем не хотелось и только было немного скучно без своего единственного друга.

– Эй, добрые люди! – окликнули их спустя час из темноты и, к удивлению Бриенны, Роберт, вышколенный проведенной на гражданской войне молодостью, тут же проснулся и сел на земле.

– Выходите-ка на свет, «добрые люди», – приказал Роберт, заслышав бряцание оружия, и к костру вышли пятеро, среди которых Бриенна сразу выделила высокого и крепкого лысого человека, а больше всего ей не понравился стареющий крестьянин, в котором было что-то жуткое, несмотря на заурядную внешность. Роберт тем временем прислушался и заключил, что в темноте больше никого не осталось.

– Кто ж вы такие будете? – спросил лысый, садясь к огню, и по нему было видно, что приказной тон и две огромные фигуры у костра немного сбили его с толку и изменили его первоначальные намерения.

– Мы с братаном дровосеки, – не задумываясь, соврал Роберт, следя за тем, как рассаживаются остальные. – Рубим все, что попадется под руку. А вы какому лорду служите?

– Никакому, – ответил один из подошедших, сутулый старик. – Ты не представляешь, парень, как здорово никому не служить.

– А откуда ж на такую жизнь деньги, неслуживые? – спросил Роберт, уже зная ответ, и его гости дружно заржали.

– Вон Щекотун у любого выведает, где деньги, – указал на стареющего крестьянина лысый человек, первым севший к костру.

– Это верно, у Щекотуна всякий обмочится, – подтвердил сутулый старик.

– Может, айда к нам, дровосеки? – предложил лысый, смерив Роберта и Бриенну взглядом, и Бриенна, которую тоже немного помотала жизнь, почувствовала, что отказ от таких предложений надо подкреплять чем-то серьезным.

– Я бы подумал, да бабу свою бросать неохота, – потянулся у костра Роберт, вызвав у своих собеседников новый взрыв хохота.

– Будет тебе какая угодно баба, дядя, – уверил Роберта самый молодой из пришедших. – Мы тут только позавчера дочку трактирщика огуляли…

Бриенна вскочила на ноги, схватив спрятавшийся в траве меч, но лысый вожак не поднял на нее глаза, уставившись на загоревшиеся в свете костра золотые рога королевского шлема, лежавшего у Бриенны за спиной.

– Вот так… – пробормотал лысый, и любимый кинжал Роберта, подаренный Джоном Арреном, вошел ему под челюсть и вышел из затылка. Роберт с хрустом разбил лицо второму разбойнику, сидевшему с ним рядом, и спустя две минуты уже держал Щекотуна за ноги над разгорающимся вновь костром.

– Сколько у вас человек? – спрашивал Роберт, следя за тем, как на палаче занимается закрывающая лицо рубаха. – Как вооружены? Сколько лошадей? Где ваш лагерь?

– Каждому отмеряется его мерой, – сказал Роберт, когда палач затих, перед тем ответив на все его вопросы. – А его подельники вряд ли доживут до утра.

– Роберт, их же тридцать пять человек, – напомнила Бриенна, которая хоть и считала даже безрассудную храбрость добродетелью, но не хотела потерять своего бесстрашного друга.

– Нужно брать арбалеты, – согласился Роберт. – Есть здесь один боевой лесник – если только они его не уложили.

Лесника Роберт знал еще по первым годам своего царствования, когда земли вокруг столицы были молодому королю еще внове и ему еще не прискучило охотиться в пределах пары дней пути в любую сторону. Лесник тоже помнил молодого короля, добродушного, толстого и длинноволосого, похожего на жирного ленивого кота. Но чернявого злющего мужика, смахивающего на медведя, разбуженного среди зимы, лесник сразу не узнал, и долго не мог поверить, что этот здоровый, но уже седеющий детина вместе со своим странным спутником такого же размера, с пацанским лицом и женскими кистями огромных рук, собирается вдвоем штурмовать разбойничий лагерь.

– Вот что, ребята, – решил доблестный лесник, решив, что дело этих ребят пропащее, и их надо спасать. – Арбалетов я вам не дам. Вот если бы я с вами пошел…

– Так за чем же дело стало? – предложил Роберт. – Пошли!

– Пойдем, – пообещал лесник и, собравшись в бой и смазав арбалеты, неожиданно обнаружил у своего порога огромного зеленого рыцаря в шлеме с золотыми рогами и королевским гербом на груди, и столь же огромного королевского гвардейца в снежно-белых латах.

– Я не думал, что вы пришлете помощь так скоро, милорд, – оторопело произнес лесник, преклоняя колено. – И не думал, что приедете сами.

– Ты меня потом поругаешь, что у меня такие дела в сорока милях от столицы творятся, – ответил царственный всадник голосом злющего чернявого мужика, и лесник наконец понял, кто собирался штурмовать разбойничий лагерь вдвоем. – А пока ты в своей кольчуге лучше в ближний бой не лезь.