Текст книги "Дочка (СИ)"

Автор книги: Pauline Brunet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Михаил, прости. Ты и без меня знаешь, что Орели сильно страдает из-за потери Бальтазара. Ощути то, что чувствует она. А ещё… Бальт дорог был для меня, поэтому тебе сейчас также больно, как и ему… Однако ты жив, а он…

Не говоря больше ни слова, младший архангел покинул тронный зал, оставляя раненого брата одного. Брюнет уже успел пожалеть о том, что в своё время магически усовершенствовал символ власти. Но терпеть эту боль он не собирался. Ладонь архистратига засветилась святым белым светом, и он, приложив её к ране, сам себя исцелил.

Комментарий к Глава 17. И пали надежды

Соавтор курнул Хелой из Марвел. Но казнь описана круто. Катя, ты знаешь, что у меня бы так не вышло.

А еще день в двух последних главах возможно затянулся. Но ничего не поделаешь. В фанфике день в Эдеме длиннее, нежели на Земле. Это единственное разумное объяснение происходящему.

Также мы подошли к финалу :))) Осталась всего одна глава, и на этом история Орели закончится.

========== Глава 18. Истинный Эдем ==========

Комментарий к Глава 18. Истинный Эдем

Дыа!!! Мы сделали это!!! Дописали его!

Несмотря на открытый конец, который даёт вам, читатели, поле для фантазии и развития сюжета дальше, я говорю: второй части **не** будет. История Орели закончена.

Хотелось бы поблагодарить всех читателей, которые на протяжении всего рассказа поддерживали меня 💗💗 Ребята, вы лучшие! 😍 💙 😍 Каждый отзыв для меня, как автора, и соавторов был огромной мотивацией! Я была самой счастливой! 😉😉

Отдельно хотелось выделить непревзойденных Катю и Лину! Девушки, вы не просто помогли мне дописать рассказ этот, вы душу в него вложили 💓💓💜💓и это чудесно. Если бы не вы, фанфик и остался бы заброшенным и недописанным 💜 Вы же вложили в него жизнь.

Сам фанфик был сложным, чего уж тут, но мы справились! 🌺🌸🌺🌸

Чё еще добавить? А, ну пожалуй всё. Merci beaucoup, родные! 💗

До новых встреч!

Ваш милый Михаил

Первое, что я увидела, открыв глаза – роскошное помещение, ничуть не уступающее по величине тронному залу. Комната – пышная, элегантная, величественная, такая, которая была только у Наполеона с его любовью к имперскому стилю ампир. На белых, украшенных позолоченным орнаментом стенах, повсюду красовались картины в золотых рамках – разные, начиная от Моны Лизы – Леонардо да Винчи, и заканчивая «Архистратигом Михаилом» – Рафаэля. По середине виднелся широкий, я бы даже сказала, массивный стол с дорогими стульями, чуть поодаль – мягкий диван. Колонны, также позолоченные, украшали помещение по всему периметру, декоративные цветы в рифленых горшках, часы и статуэтки придавали ему уют. Под одной из картин находился коричневый камин с подсвечниками на нём. Освещалась комната за счет многочисленных бра и хрустальной люстры.

– Бальтазар… – это имя я повторяла без остановок, даже когда находилась в бреду.

Габриэль залечил мои раны физические, то, что я сотворила с собой, когда сидела в темнице, но он не смог залечить раны душевные. Происшествие, случившееся вчера, ещё раз подтвердило то, что знала я всю жизнь. Михаил ради безупречности положения, ради своих принципов ни перед чем не остановится. Он один раз сверг Люцифера в Ад, даже глазом не моргнув, причинил ему боль, и вот теперь до меня добрался. Он испортил мне свадьбу, будущее, изменил написанный мною сценарий.

Я так и не вышла замуж…

Бальтазар был единственным для меня. Он был моим первым серьёзным мужчиной, с которым я готовилась связать жизнь. Он завладел сердцем и душой. Рядом с ним я чувствовала счастье и погружалась в него с головой! Ощущала уют и комфорт. Он был частью меня. Мы по праву считались двумя половинками единого целого. А теперь… Его нет. Он мёртв, и вместе с ним умираю я. Михаил всё испортил своим приказом, правильностью, строгостью и нравственными устоями. Неужели, ради меня, нельзя было ими пренебречь?!

– Скоро мы с тобой встретимся, – прошептала, встав с дивана, – и поженимся в лучшем мире, мой дорогой ангел.

Посередине стола я заметила золотую тарелку с фруктами из Эдемского сада. По всей видимости, персики, яблоки, клубнику и виноград Джошуа для меня принёс. Но речь пойдет не о яблочках, красных и спелых, а о том, что лежало на них. Нож, чем-то напоминающий ангельский клинок, предназначался для чистки и нарезки фруктов. Никто тогда из ангелов даже предполагать не мог, как планировала использовать оружие я. Конечно не для чертовых яблок! Какая удача… Глупые, наивные пернатые. И за что вас держит у себя на службе архистратиг?

Подойдя к столу, взяла в руки клинок и провела пальцем по стальному холодному лезвию. Скоро всё закончится, и я наконец-то смогу встретиться с Бальтом. Жизнь после смерти покажется волшебной сказкой, и вот то будет настоящий Рай.

Но неожиданно столкнулась я с одной проблемой, а именно со слабостью оружия. Нож не причинит мне никакого вреда, так как я – дочь архангела и человека, а это значит, что во мне людского только наполовину. Нефилимы – сильнейшие создания, лишить которых жизни очень сложно. Крылья, благодать – от этого проблематично избавиться. Архангельским клинком может убивать только архангел, но Михаил этого не сделает. Зачем ему моя быстрая смерть? Куда интереснее наблюдать, как увядаю я медленно, в мучениях. Душевно умираю. Но я лишу его такой возможности – видеть муки.

Как поступить с благодатью… Идея пришла спонтанно, стоило только посмотреть на красивую фиолетовую орхидею, единственную, которая здесь была настоящим, живым цветком, в небольшом горшке.

С ножом в руках я обошла стол и, пройдя к входной двери, заперла её на замок изнутри. Мне нужно действовать незамедлительно, пока сюда не вошла стража или мои дядюшки. Поэтому быстрыми шагами я подошла к орхидее, последний раз собралась с мыслями и, не теряя времени, провела кончиком лезвия по шее. Решительность. Откуда она вообще взялась? И как только я сделала глубокий горизонтальный надрез, сияющая ослепительным светом бело-голубая благодать струей хлынула в горшок. От неё вмиг завял бедный цветок, превратившись в серый пепел, а земля под ним поменяла цвет: вместо черного стала светло-синей.

Прости, но не один ты сегодня умрешь.

Когда благодать вытекла, я облегченно выдохнула. Теперь я человек, а это значительно всё упрощает. Конечно, она должна восстановиться. Но сколько потребуется времени? Месяц? Год? Век?

– Осталось совсем чуть-чуть, – опасливо покосилась на дверь, невольно молясь Чаку, чтобы ни один крылатый в эту минуту сюда не вошёл.

Да свершится этот блаженный момент.

Последнее, что захотела сделать – преподнести подарок лидеру Небес. Для этого я приблизилась к картине «Архистратиг Михаил», которая считалась здесь самой важной, и горько улыбнулась, взглянув на неё. Рафаэль Санти старательно изобразил архангела-воина на полотне. В героическом образе юного архистратига с вдохновенным и решительным лицом, в безграничных просторах пейзажа, выражена вера человека в победу светлого начала. На картине Михаил изображен с весами, одну чашу которых пытается перевесить Дьявол.

– Ты хороший сын Отца своего, знаю. Но… Я надеюсь, что это тебе не помешает тоже полюбить. Когда-то ты влюбишься и только тогда поймешь меня, – хмыкнула я, ножом распоров себе руку и проследив, как кровь из порезанной вены капает на мраморный пол. Потом испачкала вторую руку в эту алую жидкость и провела ею по картине. – Пора заканчивать, мой кровавый архангел Михаил.

Одним резким движением я вонзила оружие в область сердца. Теперь кинжал подействовал, ведь отсутствовала благодать.

Когда лезвие пронзило плоть, тело вздрогнуло и, повалившись, начало извиваться и корчиться. Темно-красная кровь из раны полилась на уже и без того окровавленный пол. Последняя конвульсия, дыхание жизни затихло… Потом ничего… Пустота… Холод овладел моим телом – мертвым, убитым… А я… Я как бы душой перенеслась в личный, истинный Эдем. Настоящий. Не такой, каким мы знаем Небесное царство Михаила.

Бальтазар, я люблю тебя.

Встречай меня в Райских Садах, там, где растут могучие олеандры, лавры и самшиты; где между деревьями виднеются статуи Афродиты и Амура; где чарующие ароматы цветов: нарциссов, фиалок, гибискусов, ирисов и орхидей, высаженных в круглые белые чаши, доносятся до носиков счастливых влюбленных.

***

Самандриил был тайно приставлен к двери Орели, чтобы следить за ней и не давать сбежать. Ведь Небеса по своей сути являлись бескрайним местом, и нефилиму не составило труда забрести в настолько далёкую их часть, где она могла бы попросту потеряться. Учитывая её эмоциональное состояние, девушка сумела бы запросто пойти по многочисленным тропинкам, абсолютно не разбирая пути. Этого Михаил допустить не мог. Также он надеялся на то, что время когда-нибудь вылечит разбитое сердце его племянницы, и она полюбит более, по его мнению, порядочного мужчину. Только вот архистратиг не учёл тот факт, что для юной мисс Клайн любовь к мятежному ангелу Бальтазару, который посмел украсть прямо из-под носа главы Божьего воинства целый арсенал оружия, была первой и самой чистой. Подобные чувства обладают поистине большой силой. К сожалению, для этой пары их любовь выдалась короткой и закончилась очень кроваво. Поняв, что что-то уж слишком тихо стало в богато украшенной комнате, Самандриил решил наконец зайти внутрь и проверить обстановку. Поправив свою красно-белую кепку, он схватился за ручки, но открыть дверь так и не смог. Это заставило его нахмуриться – чутьё подсказывало: подобное происходит явно не к добру. Сконцентрировавшись, парень использовал свои ангельские способности, чтобы открыть дверь.

Отворил.

Вошел.

Сначала ему показалось, что ничего серьёзного в комнате не произошло, как вдруг его взгляд зацепился за растёкшуюся лужу крови. В центре всего этого кошмара абсолютно обездвижено лежала Орели. Её волосы и одежда практически полностью пропитались алой жидкостью, глаза были закрыты, а на губах красовалась едва заметная улыбка. Самандриил, отойдя от первого шока, тут же бросился проверять пульс девушки, но его уже не было.

– Михаил меня убьёт, – пробормотал юноша, делая несколько шагов от безжизненного тела Ли.

Всё ещё пытаясь понять происходящее, ангел присел на край стола, где находились так и не нарезанные фрукты, и невольно содрогнулся. Оторвав взгляд от кровавого месива, он увидел алые разводы на картине с изображением архистратига, а неподалёку увядшую орхидею. В его голове крутилось одновременно множество мыслей, но что теперь делать, Самандриил так и не мог придумать. Если заявиться с подобной новостью к Михаилу, то он убьёт его возможно таким же способом, каким расправился с Бальтазаром. А если рассказать о смерти Орели её отцу, то Люцифер поступит с ним также, как его старший брат, только возможно ещё и на глазах у демонов. Оба варианта казались пареньку сущим Адом, также, как и разговор с Рафаилом, который уже как два месяца отсутствовал. Заместитель архистратига с дипломатической миссией находился в «гостях» у Дика Романа, пытаясь помешать воинственно настроенному левиафану начать с Небесами войну. Поэтому единственным решением, которое смогло бы сохранить жизнь Самандриилу, являлся разговор с Габриэлем.

***

Он нашёл его в одном из лесов на юге штата Колорадо. Там буквально повсюду росли деревья в основном лиственных пород. Частично их высоченные кроны даже перекрывали доступ лучам солнечного света. На самых верхушках деревьев располагались гнёзда мелких птиц, которые высиживали здесь своё потомство, а также небольшие дупла, где прятались еноты, белки и другие подобные им зверушки. Низ стволов большинства растений был окутан мхом, словно одеялом. Это, наверное, являлось самым неожиданным местом, где можно было бы найти младшего из архангелов. Можно предположить, что он будет в каком-нибудь из районов Амстердама, в окружении легкодоступных дам и большого количества выпивки, нежели здесь. Однако недавние события напрочь выбили из него желание отвлекаться на подобного рода развлечения – всё это так или иначе напоминало ему о потере лучшего друга. Раньше они вместе могли на несколько дней зависнуть в каком-нибудь баре или клубе, полностью забывая о насущных проблемах, в особенности связанных с Небесами, и беззаботно провести время. Но сейчас… Больше таким тусовкам никогда не повториться, а всё из-за категоричности Михаила.

– Габриэль, я должен тебе кое-что рассказать, – вдруг появляясь за его спиной, сообщил Самандриил.

– Отец, ты что смерти моей хочешь, Сёма?! – воскликнул архангел, явно не ожидавший, что кто-то станет его искать в ближайшее время. – Ты не мог предупредить меня перед тем, как являться? Тем более сзади. Кто так делает?

– Прости, – с сожалением опустив взгляд в пол, пробормотал юноша, но тут же поднял его обратно, повторяя ранее сказанные слова: – Я должен тебе кое-что рассказать. Это связанно с Орели.

Упоминание имени единственной племянницы мгновенно привело Гейба в режим боевой готовности.

– Что с ней? Ну же не томи, давай выкладывай. Неужели Михаил решил ещё больше испортить ей жизнь?

– Хуже, – не зная, как правильно подобрать слова, ответил ангел.

– Что может быть хуже того, что мой дорогой братишка отнял у неё её возлюбленного?

– Она… там… лежит, – начал мямлить Самандриил, что лишь больше раздражало сладкоежку, – в той самой комнате… вся в крови…

– Что?! – воскликнул архангел так громко, что перепугал сидевших на ветках птиц, которые тут же взмыли вверх. – Как такое могло случится?!

– Я-я не з-знаю, – боясь нарваться на неприятности, юноша стал заикаться от волнения. – Я уже нашёл её в таком состоянии. Тебе лучше увидеть всё самому.

После этих слов оба воина перенеслись в Рай, в Зеленую залу.

***

Первая реакция, возникшая у Габриэля при виде мёртвой Орели – оцепенение. Комната, которая считалась одной из самых фешенебельных во дворце, сейчас представляла собой жуткое, окровавленное место смерти. В этот день юный Самандриил, сопровождающий архангела, увидел всё и, как ему показалось, морально повзрослел лет на десять. Младший архангел не мог ничего сказать порядка пяти минут. Он изгибал брови, хлопал медового цвета глазами, в сердцах злясь на Орели за совершенное самоубийство – немыслимый эгоистичный поступок.

– Я… Покину тебя, – набравшись смелости, прошептал Самандриил. Несмотря на свой возраст, он отчётливо понимал, что сейчас здесь лишний.

Габриэль никак не отреагировал, тогда Альфи без разрешения покинул помещение.

Тем временем в комнату вошел Михаил. Брюнету хватило минуты, чтобы увидеть мёртвую племянницу, лужу крови под ней, а также окровавленную картину со своим изображением. Опечаленный, шокированный Габриэль скоро заметил архистратига и, изобразив на лице гнев и обиду, неожиданно набросился на него. Он сильно вцепился в блекло-синего оттенка кофту брата и, обратив внимание на себя, прошипел:

– Это все из-за тебя, Михаил. Это ты во всем виноват! Хороший сын Отца нашего, а на деле бездушный… Урод. Посмотри на результат своих трудов! Смотри на неё! На мертвую!

– Успокойся! – громче брата выкрикнул архистратиг, и зрачки его глаз стали синими. Заметив это, сладкоежка поник, пытаясь медленно унять негодование и агрессию. Несмотря на боль, он осознавал, что Михаил главнее, и один Чак знает, что может с ним сделать за такое дерзкое к себе отношение. – Да, ты прав, я бездушный, собственно… как и ты… А ещё хороший сын.

– Сколько можно это повторять?!

– Много раз, – старший архангел взял под контроль эмоции и уже уравновешенным, глубоким голосом добавил: – Бальтазар заслужил такое, потому что так правильно.

Безусловно, Михаилу было жаль Орели, в которой текла его кровь. Он корил себя за то, что вовремя не отгородил её от развратного и мятежного Бальтазара, что не помог забыть его в период разлуки, но он не терпел слез, почему и вернул себе былое спокойствие, изобразив на лице безразличие. Габриэль, в свою очередь, отпустил брата и отошел от него. Происшествие, случившееся в этой роковой зале, заставило убитого горем сладкоежку забыть обо всём на свете и перестать играть роль извечного инфанты. Он прошел к племяннице, опустился на колени перед её телом и, тронув прядь волос девушки двумя пальцами, завёл их ей за ухо. Улыбнулся сквозь силу. Он снова почувствовал невыносимую боль, теперь от потери любимой племянницы. Михаил же медленно подошёл к символичной картине и прикоснулся к ней ладонью, обращая внимание на то, с каким усердием Орели наносила кровь на полотно.

– Что теперь делать? – тихо спросил сладкоежка, гладя нефилима по голове. Он краем глаза не забывал наблюдать и за поведением старшего брата. – Что скажем Люциферу? Рафаилу? Что?

– Правду, – пройдя к соседней картине «Наполеон Бонапарт на коне», произнёс Михаил. – И ничего кроме правды… – добавил он в полтона, подняв голову на величественного императора Франции XIX века.

– Ты начинаешь раздражать, – спонтанно выдал Габриэль, когда заметил, что старший архангел упорно игнорирует погибшую племянницу. Также младшего архангела бесило, что его брат остаётся все таким же неприступным и холодным в выражении чувств. Однако о причине он догадывался.

Со слезами на глазах (которые не проявлялись уже сотни тысяч лет и больше) сладкоежка поднялся на ноги и приблизился к брату. Потом грубо схватил его за руку и развернул на себя, чем вызвал недовольство со стороны Михаила, которое тот и продемонстрировал, сильно нахмурив темные брови. Несколько минут младший архангел, не обращая внимания на собственные слёзы, всматривался в лицо архистратига, в эти глубокие, равнодушные зелёные глаза, и пытался вызвать у того хоть какие-то эмоции: сострадание, жалость, сочувствие, милосердие. Однако все было бесполезно, и Михаил оставался непоколебим, поэтому отчаявшийся сластена, не придумав ничего иного, обхватил лицо старшего брата двумя руками. И тот час же Михаил почувствовал, как начала действовать непонятная магия брата.

– Хватит быть бессердечным, – тихо проговорил Габриэль, дрожащими от не утихающей боли губами: – Прими как данность, что Орели умерла. Сними эту никому ненужную маску, Михаил. Здесь никого нет, и тебе не стоит играть столь дурацкую роль бездарного актёра.

Перед глазами сладкоежки возникла картина-воспоминание о том, как мучилась Орели в Небесной тюрьме, и он сходу придумал, что нужно сделать для того, чтобы повлиять на холодное сознание архистратига и растопить лёд. План его являлся простым до невозможности – он просто передал брату по эмпатическому каналу всю ту боль, которую испытывал сам. И это сработало. Михаил содрогнулся от подступившего видения и, больше не теряя времени, решительно подошёл к племяннице. Склонившись над ней, он нежно провел пальцем по ее мягкой коже.

– Хоть на время ты что-то чувствуешь, – молвил сладкоежка, наблюдая за старшим архангелом. – В те времена, – продолжил он, желая еще больше достучаться до сознания архистратига, – когда нам угрожали враги, те же твари За-реальности, и существовала необходимость в защите Рая, Отцу нужен был воин – сильный и бессердечный, способный защитить Небеса от потенциальных монстров. Так он создал тебя, Михаил. После того, как удалось одержать победу, Отец решил не останавливаться на достигнутом. Он искоренил всякую твою возможность испытать, что такое на самом деле дружба и любовь. Тебя с детства воспитывали, как будущего лидера Рая и именно на тебя возлагал Он надежды, не так ли? Тебе внушали, что ты когда-нибудь будешь командовать ангельскими войсками, станешь Верховным командующим, у ног которого будет лежать целое Святое воинство. Безжалостным станешь, хладнокровным… Безэмоциональным. Отец сделал из тебя бесчувственное, холодное оружие, но надо это побороть. Ты не на войне. Так жить нельзя, – философски заключил.

Вместо того, чтобы ответить сладкоежке, Михаил, на время забывая о главном настоянии: эмоции неприемлемы и запретны для архистратига Рая и главнокомандующего воинством Небесным, поцеловал племянницу в холодную щеку. Сердце, которое до этого мало что чувствовало, наполнилось болью – адской, непередаваемой, такой, от которой захотелось завыть на луну. Душу не хуже дикого зверя начало разрывать на куски. В минуты осознания Михаил почувствовал, как его живьём бросили в адский котёл, наполненный святым маслом, и сварили там. Коктейль Молотова не доставлял ему такой боли, которую принесла смерть Орели – его маленькой, безрассудной девочки, «Малютки Ли», для которой первая любовь, любовь истинная, стала фатальной.

В тот день Рай погрузился в траур: отменились все учения молодых ангелов и показательные бои, закончились, так и не начавшись, заседания серафимов и капитанов гарнизонов, которые должен был проводить архистратиг, отменились занятия по боевой подготовке и задания, на которые посылали ангелов. Все радости, веселье и развлечения также попали под запрет.

И никто из Святого воинства тогда не видел, как в тронном зале, сидя на престоле, вытирал слёзы Михаил… Правитель, способный чувствовать.

***

Любовь не купишь по заказу, не выберешь на вкус и цвет…

К одним она приходит сразу, к другим – через десятки лет…

Одна – горит, другая – тлеет… Да, скажем прямо, не тая…

Любовь стандартов не имеет… она у каждого – своя…

Орели, которая встретилась с возлюбленным в настоящих Эдемских садах, под шёлковым балдахином беззаботно лежала на кровати, уже в отцовском доме, и мысленно радовалась, что для неё всё закончилось. Конечно, поступок её был эгоистичным и, совершая его, нефилим не думала ни о себе, ни об архангелах, ни об отце, который, увидев дочь в таком состоянии, словно обезумел. В Аду он убил десятки подданных, попавшихся ему под руку, совсем случайно, и кто знает, сколько бы ещё пало демонов от его гнева, если бы не Дагон, которая вовремя подоспела. Каким-то чудом она смогла успокоить Дьявола, пребывающего в ярости, и заставить его прийти в себя.

Любовь полностью затмила нефилиму рассудок, а желание быть только с ним, во время жизни и после смерти перебороло здравый смысл. Но, как говорится, сердцу не прикажешь. Любовь не выбирает. Она просто приходит – неожиданно, внезапно и непредсказуемо. Ее не купить за лилии, не найти в Интернете. Она придет, обязательно придет и будет рядом. И без разницы, кто полюбит: человек, ангел или принцесса Ада.

– Идиотка, какая же ты глупая, – шептал Падший, бездумно смотря на дочь. – Ну как же так, Дочка?!

Всегда саркастичный, язвительный Люцифер стал бледной тенью самого себя. Взлохмаченные, даже сильнее, чем обычно, светлые волосы торчали в разные стороны; помятая болотного цвета футболка и такая же расстегнутая, неопрятная серая кофта выдавали в нём скорее призрака-зомби, нежели могущественного архангела и владыку Ада. Голубые глаза, наполненные печалью, унынием и горестью дополняли образ. Да, Дьявол чувствовал себя подавленным – сначала утратил Келли Клайн, а потом и ребёнка. Келли умерла, как и положено матери нефилима, но почему оставила его Она – папина принцесса?

Винил ли он во всём случившемся себя? Да! Винил ли Михаила, игра которого в «идеального сынка» зашла слишком далеко? Безусловно!

– Не прощу, – глаза Дьявола поменяли цвет – вместо голубых они стали красными. – Это война, Михаил!..