Текст книги "Причина - не прощает насилие (СИ)"

Автор книги: PallVan1987

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Я слышал такие истории, и пары такие видал. Еврейские семьи так и жили, да жили причём душа в душу.

Насильника женщина прощала, после даже начинала любить, свыкаться с ним, а он её боготворил, да берег как зеница око.

У них рождались вполне здоровые детишки, и даже после акта насилия.

Хоть и поговаривают, что от такой связи дети рождаются слепыми или глухими, потому что они не хотели слышать или видеть, как их отец делает такое с их матерью.

То ли сам Всевышний лишал этих детей слуха или зрения, чтобы плод не застал нечистот и был вдвойне любим после рождения, как «особенный».

В принципе, попросить руку и сердце Евы у Шелби не так трудно. В процентной вероятности: десять – это да, десять – это нет, а восемдесят – это «Ты, блять, покойник, Алфи!»

Только вот, потенциальная супруга вряд ли сможет со мной жить и не тужить, пока пыжится и ежится на этом свете Бонни Голд!

Процентов девяносто восемь, что Ева не такая уж и невинная. Она пусть и была девственницей физической, но не была девственницей духовной. Её уже растлил парнишка Голд.

Тем лучше для меня. Семья Шелби – хорошее тесто для лепки. Из неё можно лепить что угодно, пока она молода и наивна. Всю историю можно вывернуть наизнанку и свернуть в нужный мне кулечек, только сначала нужно устранить Голда, потому что он знает правду, а подам Томасу истину!

Комментарий к Глава четвёртая

Спасибо большое моей bulka_s_saharom 💋

Спасибо, читатели 🤗 🧡

Надеюсь, вам интересно. Пожалуйста, давайте об этом знать хоть как-то. Очень придаёт сил.

И вам, соответственно, решать кто в этой ситуации Алфи и сможет ли Ева его простить?

========== Глава пятая ==========

Комментарий к Глава пятая

Глава коротенькая, но мне она показалась спокойной.

Спасибо bulka_s_saharom!

Ева задремала, а Алфи сидел внизу, звякая серебряной ложкой в чашке с чаем, осматривая столовую.

В еврейской голове зрел план, а в девичьей – крутились сны, на повторе прокручивая одну и ту же сцену прошедшей ночи.

Алфи чувствовал себя скверно, тяжёлым взглядом ходя туда-сюда, как стрелки настенных часов, указывающих на поздний вечер.

– Половина десятого… Когда Шелби заберёт свою «припадочную»? – сказал в слух Соломонс, а после сам же осёк себя, заметив своё отражение в кухонном шкафу, злобно взъерошивая засаленные пряди.

Мужчина стыдливо зарылся в ладони, а после, вспомнив вчерашнее, судорожно вздохнул размышляя над тем, зачем он вчера схватился за первую попавшуюся девицу, словно в мире больше баб не было. Зрелых и опытных.

Всё это – его личная брезгливость, да тяга к чистому, новому, безвинному и неизведанному.

Теперь она сыграла с ним злую шутку, которую он будет ненавидеть ещё много и много лет.

На эту ночь был назначен бой между Бонни Голдом и Глиафом, поэтому Альфред сидел на как на иголках. Завтра Бонни умрёт, только бы раньше, чем сдаст его с потрохами Шелби.

– А мальчишка сдаст… – бормотал себе под нос Соломонс, – За свою «принцессу» член сломает, но меня накроет…

Алфи задумался о Еве, вновь вспоминая их ночь, вновь чувствуя на своих плечах её руки, которые царапали и драли кожу, пока он задаривал её поцелуями, ласками и болью, нестерпимой и порой непреодолимой.

Соломонс помнил как она кричала, как била его совсем беспорядочно, как сжималась, как не выпускала его «дружка», как кусалась и плакала.

Каждый дюйм кожи и аромат тела он запомнил и впитал, желая вновь прикоснуться к её телу, к её губам, к её грудям и раствориться в этих нежных клеточках.

Только без одного «но» – без криков и стонов страдания. Без её писков и слёз. Только улыбку, только шёпот о любви, только ласка и только её желание отдаться и только ему, Алфи Соломонсу.

– Да, бля, насильнику! – ругал себя Алфи, направляясь по лестнице наверх, пробираясь в комнату Евы.

Совсем беззвучно открылась дверь и ещё тише спала Ева, накрывшись одеялом, пока ветерок за окном и мороз баюкал её как в колыбельке.

Алфи вошёл и присел скраю, осторожно поправляя полог, потеплее подминая одеяло, закутывая спящий комочек получше, слушая сопение и поглядывая на красное заплаканное лицо, на синюшную левую сторону лица.

Жалость поступила в мозг и разлилась в нем, требуя от Алфи ужасного: лечь рядом и прижаться к своей жертве.

Мужчина опустился на постель чуть левее на тот же бок чем Ева, бережно обнимая её правой рукой, поглаживая по телу, поверх одеяла, нащупывая худенький животик, тонкие рёбрышки и скромную грудь.

Соломонс загорелся как черт, осторожно сдвигая ткань, оголяя из-под косого выреза платья железы, истерзанные оками его любви.

– Боже ты мой… Неужели это я? – спросил он себя шёпотом, пряча нежную кожу с огромными темно-малиновыми засосами, вновь покрывая грудь тканью, опуская почти невесомо свой подбородок, а после и всю голову ей на грудную клетку, слушая дыхание и биение сердца, колотившееся бешено быстро.

Алфи виновато слушал.

– Что тебе снится? Что ты видишь во снах, цыпленок…? – Алфи принюхивался, прикасался к её ушку губами, целовал в висок, – Как бы я хотел войти в твою жизнь абсолютно другим человеком… – жалел о содеянном Соломонс, поглаживая Еву по волосам.

Девушка облизнула губы, устраиваясь на другой бок, вжимаясь в грудь и живот еврея, который разлился горячим теплом изнутри, ощущая её дыхание через рубашку.

– Зачем… – прошептала во сне Ева, поерзав на постели головой ещё глубже утыкаясь в еврея.

– Может быть, ты не выходишь из моей головы эти двадцать с лишним часов, а? – спрашивал её совсем приглушенно Соломонс.

Ева попискивала, завздрагивала и закряхтела, а еврей лежал рядом, не зная что бушует и терзает её во снах, продолжая гладить девочку, не спеша засыпая, и окнуясь во тьму ночную, чувствуя себя миролюбиво и умиротворенно, забыв и о поединке, и о Голде и о том, что Шелби скорее всего скорее прикончит его.

– Милая, я не хочу делать тебе больно. Я не желаю тебе зла…

Сладкий сон растворял еврейского мужчину, и тот кажется стал проваливаться, теряя почву под ногами, прижимаясь на инстинктах всё сильнее и сильнее к шее Евы.

Но, желание жить, не быть выданным и более того, быть счастливым с Евой заставили его подняться.

«Не спать! Пора собираться! Пора уже расхлебывать то, что заварил!» – подумал про себя он, целуя Еву в синюшную щёчку несколько раз, совсем осторожно и сладко.

========== Глава шестая ==========

Ева спит, но не видит нормальных снов… Только Алфи… Только мистер Соломонс…

Кровать, вроде бы, просторная и мягкая стала неудобным и черствым ложем, где только кошмары и пот, стекающий по шее в ложбинку между грудей.

Подушки из пуха впитывают солёные и горькие слезы, а одеяло душит её и душит, прикидываясь евреем в грезах.

Какие же тут могут быть грёзы? Сны – одно сплошное грозное видение, избавиться от которого сложно. Не проснуться, не очнуться, не забыться в конце концов.

А что Соломонс?

Еврейская доблесть спасает свою шкуру, толстую и везучую, непробиваемую ни пулями, ни ножами.

***

Алфи спустился вниз, не замечая стоящих в коридоре Томаса и Артура Шелби, поправляя манжеты рубашки. Сонный и вялый взгляд его упал на гостей и вид братьев показался Соломонсу грозным. Сам же еврей был настолько задумчив и погружен всеми истоками в Еву, что не сразу сообразил кто стоит на пороге его дома среди ночи.

– Джентльмены! – воскликнул Алфи, спускаясь вниз, расправив спину.

– Где Ева? – быстро отратовал Артур, устрашающе надвигаясь на Соломонса, который казался абсолютно холодным и безразличным.

Еврей спустился, пытаясь судорожно и беспокойно просунуть в разрез для пуговиц запонку.

– Где Ева? Где Ева…? – дразнил он недруга, – Волки, блять, на ней уехали! – мужчины с шутки напряглись и Алфи разряжал обстановку как мог, бегая глазами в страхе, выдавая фальшивое спокойствие, – Ева спит в половине одиннадцатого, – хрипел Алфи, Конечно же, – проходя в гостиную и приглашая с собой Томаса и его брата, – Поела на ужин немного каши, остальную разлила по кровати из-за тремора, – еврей изобразил тряску кистей рук, – Попила молока и уснула.

– Тёплого? – спросил задумчиво Шелби, поднимая взор на еврея.

– Да, парного с сахаром… – скрестил руки на груди Соломонс.

– Хорошо, – выдохнул Том, присаживаясь на диван, перебирая пальцами по столику, – Хорошо…

– Целый день она провела в постели, – продолжил оправдываться и завоёвывать отсутствие всех подозрений Алфи, – Как и просил доктор.

– Да, спасибо, Алфи… – улыбнулся Шелби впервые за день, – Из тебя вышел бы нормальный папа… На твёрдую троечку, – ухмыльнулся он, – Ева не пьёт молоко, но с учётом того, что сейчас она в шоке то, – Том зажестикулировал левой рукой, пытаясь изъясниться, – Возможно, она готова выпить и яду.

– А… да? – потёр затылок Соломонс, понимая что слишком заврался, – Ну, она не в себе. Простительно, – снова скрестил он руки, – Что на счёт боя? Где Голд?

– Готов. Через час всё состоится, – заверил его Шелби, – Машина ждёт… Надо разбудить Еву.

Алфи встрепенулся мысленно.

– Оставь ты её, пусть спит, – гнул он своё, – Зачем тревожить сладкий сон?

– Бонни хочет её видеть сегодня среди гостей, – закурил Томас, – Я обещал ему привезти Еву, дать ей возможность развеяться.

– Развеяться на ринге? Ты не перестаёшь меня удивлять, Томми… Ты хочешь, кажется, раздавить её психу окончательно? Ты понимаешь, что будет с девочкой, когда Бонни прикончат на её глазах… – Алфи закусил щеку, больно хмыкнув, обводя устремленный на него взор Шелби, который опустил брови в непонимании, – Не дай Боже! – отвесил он в конце.

– С чего такая уверенность? Нокаут – пока ещё промежуток между смертью и возможностью победить… – растерялся Артур.

– Ну ты смешной, охуительно просто! – надсмехнулся Алфи, – Ты видел Голиафа? Это же, блять, получеловек! – отбивался от презрения он, присаживаясь на край стола, – Боюсь он разнесет Голда.

– На ринге и увидим… – закончил Шелби, поднимаясь к Еве в комнату, снимая кепку, – Увидим… – зашагал он в спальню, минуя еврея.

POV/ ЕВА

Меня разбудили и я вздрогнула, смотря на отца, который остался таким же взволнованным как и сейчас, подавая мне со стульчика кардиган.

Что мне снилось, точно и не припомню. Может быть рай, а может быть, ад? Может быть Бонни, а может быть и Соломонс?

– Как дела? – спросил меня отец, поправляя рубашку на моем теле, которая явно была на пять размеров больше.

А тело моё обволакивало трапьё еврея. Но, чистую, дорогую и пахнущую порошком рубашку было сложно назвать тряпкой с учётом качества её пошива. Рубашка была мягкой и такой удобной, что несмотря на надменный взгляд отца снимать её почему-то не хотелось.

– Нормально, – хрипнула я сонным голосом, вспоминая как Алфи принёс мне кашу и я плеснула её на постель.

Есть из его рук было каким-то издевательством судьбы, а для него кормить меня – подарком!

Соломонс сварил, если конечно он варил сам, какой-то клейстер белого цвета. И жевать его было невозможно, как и зачерпнуть из тарелки. Ложка стояла в тарелке и этой жиже.

– Что за дрянь? – хватило у меня духу спросить лишь одну вещь, пытаясь поднести к губам этот клей.

Соломонс на удивление спокойно отнесся к критике в свой адрес, пожимая плечами, а после и вовсе рассмеялся, когда я стала вытаскивать ложку из содержимого.

– Чёрт, не скоро я готовить научусь, даже если захочу…

Я вскинула брови. Мне было плевать на его навыки.

– В планах была каша… Овсянка и манка в одной кастрюле – плохая идея?

Я кивнула, пытаясь отодвинуть от себя блюдо, но Соломонсу было наказано – накормить! Приказ дан – приказ будет выполнен.

Еврей придвинул кашу ко мне.

– Ты должна поесть! Пять ложек и отстану от тебя, честно слово, да?

– Пять ложек? Здесь бы хоть одну проглотить! – отодвинула я от себя тарелку, – Сами жуйте эту жижу!

– Хватит вредничать, Ева! Открывай ротик и ешь, иначе, видит Бог, я затолкаю в тебя эту кашу!

– Я от вас другого и не ожидала. Насилие, так и во всем насилие. Мне не в первой.

Алфи эти слова разозлили и он выбил тарелку из моих рук и та шмякнулась гущей вниз прямо на мою кофточку и густые капли спадали на бедра, обжигая горячим содержимым. Сама плошка звякнула об пол и погремев в возмущении замерла.

– Ааай! Мне горячо! – заклокотала я как маленькая, наблюдая как Алфи руками сгребает с меня свою стряпню, обжигаясь сам, пачкая руки и обтирая их об простынь, склоняясь к моим голым ногам.

Почему я сидела перед ним с голым низом, я не знала. Может потому что спала? А в хорошо отопленном доме было как в пустыне?

Мысль о том, что скрывать от него нечего засела намертво. Да и другие мысли о том, что Алфи знает моё тело, знает как выглядит моя грудь, как выглядит моя спина, где у меня шрамы, а где следы после ветрянки – щекотали мои нервишки. В мире теперь есть кто-то, помимо меня, кто знает мои трещинки.

– Я не насилильник! – заверил меня Соломонс, протирая вынутым из комода полотенцем мои бедра, а после внезапно припал к ним губами, заставляя меня закричать и выгнуться в спине.

Его губы целовали следы его же пальцев, царапины и ссадины, покрывая их жаром, теплом и простой нежностью, которой прежней ночью я не заметила.

Шок и непонимание бились в одном коктейле, пока я вопила и дергалась как в судороге.

– Ааа!

Жгучие ладони его легли на мои бедра как бы из-за спины, огибая ось моего тела, пока губы оставались там же, на уровне бёдер и не двигались ни выше, ни ниже.

– Прости меня! – поднял он подбородок, касаясь лбом моего живота, упираясь в него, задевая носом через кофточку, – Прости меня, Ева… – шипел Соломонс, не поднимая глаз.

– Пустите! – как дерганная рявкала я, брыкаясь как лошадь в узде, пытаясь скинуть с себя наездника, – Или я скажу правду папе!

Алфи отпрянул как по взмаху волшебной палочки и ретировался к стене, поправляя волосы слегка упавшие наискось.

POV/АЛФИ

Шелби… Шелби… Сука, ебаный Шелби! Упрямый, блять, баран, который потащил свою побитую как собаку дочь с собой.

На девчонке нет, не было и не может быть лица. Её силуэт больше смахивает на тень призрака, чем на шестнадцатилетнюю девчонку.

Девушка спустилась вниз через десять минут. Я встретил её взглядом, а она зыркнула на меня в ответ, натягивая пальто и обувь.

Нет, она определённо смолчит о моём проступке.

Через час мы приехали к спортивному клубу. Я нехотя выпал из машины, подал руку Еве, но та спрыгнула как лягушонок и отправилась на поиски Голда.

В этом клубе сейчас кишмя-кишили всякие типы вроде меня и Шелби. Но, Еве наплевать. Она же дочка Томаса Шелби, бесстрашная и неприкосновенная.

Девочка ловко юркнула в толпу и через минуту уже висла на шее Бонни, ловя мой взгляд и указывая на меня пальцем.

Голд кивнул, сжимая перчатку в кулаках.

Я протиснулся в раздевалку, забив обрезанный и еврейские на выходки малолетки, хватая Голиафа за плечо, волоча за собой к небольшому закоулку, припечатывая здоровяка к стене.

– Хочешь мою машину? – спросил я его в глаза, получая в ответ короткий кивок.

– Ключи твои, если Бонни Голда вынесут с ринга ногами вперёд.

Голиаф забеспокоился.

– Нокаут? – поднял он бровь.

Я заотрицал натягивая ухмылку.

– Не-а. Смерть.

Голиаф не был труслив, но сейчас в его глазах заплясали не черти безумия, а первые нотки страха.

– Как я это сделаю? Знаешь, что со мной будет? Его отец мне… – я закрыл ему пасть рукой, стукнув головой о стену.

– Хватит плакаться! Хочешь, блять, эту гребаную машину, делай, сука, дело! Хочешь жить красиво, рискуй или пиздуй к мамаше! – рычал я ему в лицо, дергая парня за подбородок, пытаясь встряхнуть его и привести в чувство, – Абераму оставь мне, да? Я с ним разберусь в два счета, потому что я гордо ношу свои яйца в штанах в отличии от тебя!

Голиаф поуспокоился, осматриваясь по сторонам.

– Какое ты загадал желание на это Рождество, мм? – долбил я парня, – Какое, мальчик мой, скажи мне?

– Новую машину, кажется… – растерялся Голиаф, – Да, новую машину.

– Тогда дерзай, исполняй своё желание, ищи пути, а не Санту! – вторил я, хлопнув парня по плечу, направляясь к зоне для болельщиков.

– Погоди, Алфи! – окликнул он меня, – Что у тебя с Голдом и девчонкой?

Я не ответил, сделал вид что не услышал, исчезая в толпе как и Ева, поднимаясь на выступ, ища следующую цель по имени Томас Шелби.

Он как и всегда сидел по центру, выкуривая первую сигарету смотря на Бонни Голда, пока тот о чем-то трепался с Евой. Парнишка улыбался, но не делал ничего лишнего в адрес девочки, искренне-нежно держа ее ладонь в своих.

Я подсел рядом, звонко плюхаясь и швыряя на стол шляпу.

– Они замечательно смотрятся, не находишь? – спросил меня Томас задумчиво, явно находясь не на нашей планете, мысленно выискивая насильника.

Я подпер лицо руками, звякая кольцами и смотря на парочку голубков, злобно сверкая глазами на мою голубку.

Ева красивая и замечательная. Даже сейчас в моей мешковатой рубашке, заправленной в серую юбку. Под этой юбкой мои следы, мои поцелуи, которые она скрыла от отца и всех остальных.

Я целовал её бедра, мои раны и её соль с кожи. Собирал носом запах сладкого тела. Ощущал губами шершавость ранок и различал вблизи цвет синяков.

Неужели всё это прекрасное я уже распробовал будучи голодным, не чувствуя вкуса, когда тот на самом деле был великолепным?

На этой рубашке, что сейчас ласкает её тело – мой запах, мой шлейф и моё тело. Я словно обнимаю её через эту одежку и вроде как на душе становится легче.

Я обвел глазами Голда. Сухой, поджарый и рельефный для своих лет парнишка, немного худощав, но крепок. Удар его точен. Он ловкий как кролик.

Возможно, Ева с ним была бы куда счастливее. Они два положительных полюса. Они схожи внешне: карие глаза, русые волосы, одного роста. Словно брат и сестра.

А я же рядом с Евой один сплошной минус. Под костюмом я тоже сух и не размазан для своих сорока лет. У меня не весит живот, не дряблая кожа и нет проблем с нестоячкой. Я не такой шустрый, а более чуткий и утонченный.

Я уже в кой-то мере мудр, опытен. Я не мечусь, а давно осел на одном месте.

Мы не схожи с Евой внешне. Ни по цвету глаз, ни по цвету волос, ни по форме лица. Я выше её и выгляжу как стена или шкаф, в отличии от Голда.

– Может быть… – крякнул я через силу, – Пацанье – явление ветренное. Нам ли не знать.

Шелби повернулся ко мне и поправив очки надсмехнулся.

– На то и молодость.

– Да, молодость может и молодость, но разбитое сердечко Евы будет трудно склеить.

– К чему ты клонишь? Говоришь как истинный отец пятерых дочерей.

– Я бы хотел… – улыбнулся я через силу, – Пять девочек и одного сына на десерт под старость лет, – щёлкнул я зажигалкой, смотря на Еву, чувствуя с ней отдельную какую-то неземную связь, словно она – та самая мать моих детей, которая родилась шестнадцать лет назад и росла, чтобы плодить мне еврейское племя.

Дым окутал нас с Томасом и мужчина расхохотался, не сдержавшись над моей ересью, протирая глаза под стёклами очков.

– Представляю через пару лет идёт себе Алфи Соломонс, весь на понтах, весь серьёзный, но курьёз в том, что на руках у него куча детей. Кто на шее, кто на плечах, кто рядом плетется, слово обезьянки на дереве. И все как пингвичики попискивают: «Папа-папа! Папа, дай печеньку! Папа, я пить хочу! Папа, я устала!»

Я глазел на Еву, представляя себе этот бред, видя маленьких белокурых девочек в цветных платьишках с таким же хмурым и красивым взглядом карих крупных глаз с длинными ресничками на перевес. А Ева идёт рядом и прячет под платьем округлившийся животик, остренький и небольшой. И вся она сияет от беременности, пока носит моего сына.

В штанах засвербило, внизу живота приятно заныло, а в голове защелкало что-то кайфовое и я расплылся в улыбке.

Для моих детей мне не жалко было бы ни килограмма, ни пяти килограмм печенья. А для Евы и тем более.

– А у Алфи Соломонса нет возможности даже пистолет в случае чего достать! Руки-то малышней заняты!

– Ври, да не завирайся, цыган! – сделал я затяг, – Не будет этого. Ни завтра, ни через год, ни через пять лет, – уныло я подытожил, потушив бычок о пепельницу, продолжая смотреть на Еву.

Томас усмехнулся, называя меня пессимистом.

Я наблюдал вместе с ним как Аберама и Голд шушукаются с сыном, как мальчишка не выпускает руку Евы.

Я вновь взял сигарету, снова щелкая зажигалкой.

– Ева… Ева, твоя Ева немного рассказала мне об обидчике… – Томас повернулся и впился в меня глазами, а я продолжал курить.

– Узнал кто?

– А ты знаешь? Тебе она говорила?

– Томас Бейкер, – стучал по столу пальцами Шелби, заглушаемый толпой болельщиков и любителей бокса, – А ты что скажешь?

– Святой отец в церкви Св.Иоанна, – хмыкнул я, продолжая дымить, – То бишь… Томас Бейкер.

Шелби злобно звякнул пепельницей.

– Не могу поверить, что ты знал и за целый день не отрезал ему яйца, да не приподнес их Еве! – раздраженно буркнул я, подзадаривая мужчину, отца, блять, этой девушки.

– Я должен был убедиться в его виновнсти, прежде чем спустить курок.

Я рассмеялся.

– Что с тобой Шелби, ебаный в рот, а?! С каких сучьих пор тебя волнует наличие вины, да? – моё абсолютное негодование бурлило и отдавалось покраснением в щеках, – Неужели ты не хочешь его вальнуть прям сейчас?

– Хочу… – ответил Шелби.

– Тогда пошли? – дёрнул я его за плечо, и Шелби посмотрел на меня, а после словно что-то подозревает прищурился.

Минута молчания повисла и Томас встал с места, швыряя окурок.

– Пошли.

Комментарий к Глава шестая

Простите за ожидание и возможные ошибки, дорогие читатели. Времени было мало. Спасибо, что вы читаете, ждёте и отзываетесь, а также лайкаете мою работу! Это лучшая поддержка)

Верю, что глава будет интересной.

========== Глава седьмая ==========

Той же ночью

Томас широкими шагами спешил вниз по лестнице в церкви Святого Иоанна, а за ним спешил Соломонс, щелкая затвором пистолета, клацая зубами.

– Сейчас почти полночь… Его здесь нет, – шептал Шелби, а Соломонс хмыкнул вместо ответа.

– Ну, хоть осмотрим место «преступления».

Алфи знал, что делал и кому рыл могилу.

Мужчины остановились возле двери, перевели дыхание, переглянулись, а после Томас направил ладонь к ручке, намереваясь провернуть её и открыть.

Соломонс внезапно дёрнулся, хватая друга за плечо.

– Что не так, Алфи? – спросил он еврея, осматривая его взволнованное лицо через стеклышки круглых очков.

«Я люблю Еву, кажется, » – подумал он про себя, но рот не открыл, поправляя пальто Томаса, а после толкнул дверь, взводя пистолет.

Шелби не понимая ровным счётом ничего протиснулся внутрь, заметив как Алфи по-хозяйски осматривает диван и отлично ориентируется в полном мраке кабинета.

Алфи трогал обивку, задевал край стола, выглядывал в окно и обводил указательным пальцем горлышко стакана для воды. А после прошёл дальше к центру стола, но внезапно остановился, чувствуя неприятный запах, потирая нос и шлепая ботинком в какой-то луже.

Томас ловко хлопнул по включателю и оба гангстера вздрогнули, словно никогда ничего подобного не видели.

Возле шкафа, зацепившись за люстру из металла висел святой отец Томас Бейкер, покачиваясь по инерции.

На шее его крепко держалась удавка из колготок девушки, и Алфи стал осторожно нащупывать в брюках потерю, сложенную им самим в клубок. Карман был пуст, как и его состояние в эту секунду.

«Чёрт! Выпали!» – ругал себя за рассеянность Соломонс, осматривая землисто-синее лицо покойника, изучая вновь его одеяние и наконец покидая огромную лужу мочи после непроизвольного расслабления сфинктеров Бейкера.

Еврей заметил смятение в лице Томаса и стал усердно рыться в шкафах, вытряхивая оттуда различные «игрушки».

– Твоя девочка – не первая и не последняя жертва, – начал тираду Алфи, звякая перед Шелби железным тазиком и плюхая в него клеёнку.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ничего-то и не знаешь, да? – спросил Соломонс, поправляя кольца на пальцах, забивая руки в карманы, – Этот тазик… – пнул он его ногой, – Этот тазик ставится на пол, – еврей плюхнул на пол клеенку, – Но сначала под него кладут разложенную клеенку.

Шелби раздраженно водил глазами.

– Затем, представим себе маленькую Еву, которая забирается вот на эту табуретку, – Алфи придвинул носком ботинка табурет за ножку, а после посмотрел в глаза отца девушки, – Маленькая Ева в платье, но без трусиков.

Шелби фукнул, потирая глаза.

– Блять, Алфи, я не хочу себе это представлять!

– Придётся, папенька!

Алфи не поленился и поставил стул в центре, придвинул тазик и снова встал, смотря на друга.

– Ева стоит на ножках в крошечных сандалях. Ей пять-шесть лет. Она маленькая девочка, которая перед этим выпила очень много чая у доброго священника. Бейкер с удовольствием подливал ей чай и угощал конфетками, только бы девочка заполнила мочевой пузырь водой, – хрипел Соломонс, и Томас глазел на всё приготовленное уже молча.

– И что дальше?

– Дальше…? Хочешь знать, что было дальше с твоей малышкой? – размахивал руками в пальто еврей, – Ладно… – шмыгнул он носом, подтягивая бороду, – Ева стоит на стульчике, а добрый Томас Бейкер уже пристраивается со спущенными штанами, приводя свой член простыми поступательными движениями в состояние готовности.

Шелби молчал.

– Это как в юности, когда днем увидел красивую девку, а ночью не можешь уснуть, пока хорошенько не подрочишь, да?

– Я понял.

– Так вот, на чём я остановился… Ах, да! Вспомнил! Бейкер страдает педофилией, но что хуже, так это то, что его особый фетиш – это акт мочеиспускания на эрегированный член.

Шелби покачнулся и рухнул на диван, снимая очки.

– Ева стояла и покорно смотрела на это, дожидаясь как щенок команды. Она не боялась и позволяла мужчине разводить половые губы, чтобы открыть отверстие уретры.

Шелби запрокинул голову, а Алфи продолжал.

– Даже если её пугали эти действия, то ребёнок молчал как рыба.

– Почему?

– Потому что Ева боялась, что её накажут за это, либо сам святой отец прогонит её из хора. К тому же, девочка была уверена, что все и всегда так делают. Что мочиться на член дяди правильно и необходимо.

Алфи облизнул губы и широко раскрыв глаза уткнулся в одну точку.

– Она помогала ему кончить, когда мочилась сверху. Для этого нужен таз, для этого нужна клеёнка и табурет.

Еврей силой пнул оснащение, разламывая табурет на куски ударами ноги, а Шелби хлопал глазами, поджав губы.

– Думаешь, половые акты тоже случались, но Ева молчала?

Еврей вынул пачку сигарет, а после поднёс зажигалку и отрицательно замотал головой, делая нервный затяг, скрывая от друга дрожь во всех частях тела.

– Ты бы заметил. Хоть кто-то бы заметил, – дымил Алфи, продолжая распинывать обломки, – Тёти, няньки, мамки… Кто-то бы увидел у ребёнка бельё или другие признаки насилия.

Шелби выдохнул.

– Девочка не могла бы сидеть или нормально ходить, – дымил еврей, обжигаясь пеплом.

– Почему?

– Почему? – возмутился он, – Потому что сопоставь в голове ширину члена и отверстие ребёнка. С мальчиками тоже самое.

Том негодовал, зарывая голову в руки.

– Чарли тоже посещает хор? – потёр бороду Алфи.

Шелби кивнул.

– У тебя талантливые дети, да! – издевался он, – Моя девушка… Давным-давно уже покойная, да, – хмыкнул Алфи, поправляя пальто, держа в губах сигарету.

– У тебя была девушка?

Еврей глянул на часы, и кивнул сощурив веки от дыма.

– Да, была много лет назад. Любил её, но повёл себя как пидорас, – потёр он костяшки, – Она была из бедного района. И училась в школе при церкви, где терпела подобные вещи.

– Сколько ей было?

– Ей было пятнадцать. Мы уже были вместе. Она выглядела как настоящая девушка, – бормотал Алфи, облокотившись о стол, – Знаешь, грудь и бедра, всё при ней.

Шелби внимательно слушал и не мог поверить в то, что говорит ему Алфи.

– Я всё гадал, в чем дело? Чем так кормят деревенских, да? Что они как на дрожжах, нахер, – еврей снял шляпу, а после закончил, – Она была уже давно женщина.

– Что? – воскликнул цыган, едва ли не вскочив с места.

– Да, её стабильно раз в неделю насиловал священник, – ударил как гром Соломонс, – И она молчала. Долго молчала. Пока я не узнал сам.

– И что ты сделал с ней?

– Ничего. Оставил, но её боль – убил. Точным выстрелом в лоб и открыл своё кладбище в двадцать четыре года.

– Тогда ты поступил правильно. Ты в какой-то мере поступил как отец.

– Может быть, только отцы не отворачиваются, когда узнают горькую правду, да?

Томас и Алфи вышли из церкви, направляясь к машине, осторожно осматриваясь по сторонам. Алфи словно поднялся в глазах Шелби и тот хлопнул его по плечу, благодарно кивнув.

– Бейкер сам себя наказал, – выдавил Соломонс, – Знал, что за ним придут Шелби.

– Что мне делать с Евой? – спросил себя сам Томас озвучив вопрос в слух.

Алфи повернулся к нему, осматривая в свете фонарей лицо мужчины, постаревшее за день на пару лет.

– Не отворачивайся от девочки и прими всё это как…

– Должное? – поправил очки цыган.

– Как трагедию или несчастный случай, как плохой опыт или ошибку, в чем Ева – не может быть виновата.

Комментарий к Глава седьмая

Продолжение следует! Пишу по чуть-чуть, чтобы не терять вдохновения. Всем спасибо ❤️

Спасибо и бете!

========== Глава восьмая ==========

Комментарий к Глава восьмая

Спасибо, что читаете, отзываетесь и ждёте!

Думаю, глава вас смутит, друзья!

И спасибо bulka_s_saharom

Спустя месяц

Конец января

POV/ЕВА

Алфи Соломонс, совершенно точно будет сказано, словно переехал к нам. Этот еврей бывает у нас дома чаще, чем отец.

Я не могла и не могу видеть его за ужином, когда он пялится на меня через стол, попивая свой чёртов белый ром.

Его взгляд всегда задумчив и заинтересован мной, а мой взгляд пуст по отношению ко всему.

После гибели Бонни я потеряла себя совсем и до самого конца. Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни читать, ни слушать музыку. Я хотела лежать и смотреть в потолок, прокручивая наши милые встречи, от которых теперь сердце выло и болело.

Бонни, моему любимому Бонни исполнилось бы в конце января двадцать три. Мы мечтали о своём доме и о детях, но сначала моя учёба и его карьера в паршивом и прогнившем бизнесе, которым заправлял мой отец, а ещё иногда Алфи.

Я не смогла сдержать слез, роняя их в тарелку с едой, приправляя кусок жареной телятины, которую я ела и ела. Курица, кролики, свинина – что есть, всё на стол. Последние две недели мое меню жутко изменилось, но мне было это не важно.

Алфи видел как мне плохо и больно морально, но не делал ничего кроме своего присутствия в моей жизни день за днем напоминая о том, как мы провели одну Рождественскую ночь в постели.

Он таскает мне в постель молоко, иногда закупается фруктами и вламывается воскресным утром, протягивая мне сетку.

Папа на это реагирует спокойно, иногда даже улыбается и кивает другу, который несёт не только мне угощений, но и разные вести, услышав их от своих «птичек».

Поводов погостить в доме Шелби у еврея всегда множество, но самый крупный – это моё обучение.