Текст книги "Детское время или "маленькая" проблема (СИ)"
Автор книги: Oxiko Namikaze
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Омлет, сэндвич с маслом и сыром и немного остывшее какао – завтрак, ставший привычным не только для неё, но и для Эда за последнее время. Питательно, вкусно и быстро. Девушка допивала свою чашку и бросала взгляд в соседнюю комнату, в которой меньше минуты назад скрылся её подопечный. Он упомянул что-то про подарок полковнику, и Риза была готова поставить всю свою зарплату на то что знала, что именно за подарок приготовил Эдвард.
И то было нормально, но и немного странно.
Хокай не была уверена, чем вызвано изменение в поведении мальчика, но подозревала, что события с Роем ускорили этот процесс и не за горами будущее, в котором от подросткового сознания бывшего Стального алхимика ничего не останется. Будет только пятилетний Эдвард Элрик. Обычный ребёнок с обычным мировоззрением и потребностями. Но по-прежнему гений.
– Нашёл!
Риза повернулась к вбежавшему в кухню ребёнку и мысленно сжала кулак: ну да, как она и предполагала.
– Как думаешь, ему понравится?
– Я в этом уверена, Эдвард. Очень красиво. – Девушка осторожно взяла в руки рисунок и пробежалась глазами по контурам и краскам. Это было обычное изображение семьи, какой её обычно рисуют дети. Было видно, что Эдвард искренне старался вывести не каракули, а полноценный рисунок. Быть может поэтому Рой, одетый почему-то не в военную форму, а в гражданку выглядел чуть более похожим на себя, чем в предыдущих эдовых версиях? Да и Риза рядом (тоже без формы и почему-то в платье) уже не напоминала палку с руками-ногами и жёлтым кружком вместо головы. Навыки рисования Эдварда определённо улучшились. Пусть и не намного. Но лучше всех получился парящий где-то в воздухе Ураган – как заметила Хокай ещё при рассматривании первых мальчишечьих художеств – животные у Элрика получались просто великолепно. Если бы ещё и люди… Но один момент ризу всё же смутил. – А почему на рисунке нет тебя?
– Ну… Я… – Эдвард как-то вмиг съёжился и виновато опустил голову. Губы его попеременно закусывались зубами, а глаза метались из стороны в сторону. – Это из-за меня он там, поэтому…
Девушка мягко улыбнулась и погладила мальчика по плечу, призывая отвлечься от самобичевания. Что было то прошло – она не раз твердила ему это, но ребёнок с завидной регулярностью продолжал взваливать на себя вину и никак не хотел успокоиться.
– Знаешь, он обидится, если не увидит тебя рядом.
Слова возымели нужный эффект, и в следующий миг глаза Эдварда загорелись надеждой. Маленькой, но всё-таки.
– Думаешь?
– Знаю. – Риза провела ладонью по мягким светлым волосам и убрала с глаз мальчика чёлку. – Решит, что ты не хочешь с ним общаться.
Шок, отразившийся в глазах Элрика и немного колыхнувшаяся в разные стороны чёлка, стоило мальчику быстро замотать головой, заставили девушку закусить внутреннюю сторону щеки чтобы не заулыбаться. Иначе Эдвард решит что она шутит и обидится.
– Я быстро! Подождёшь пять минут?
– Конечно, я ещё не допила какао, – она подняла кружку, – и не помыла посуду. Время у тебя есть.
– Спасибо, старший лейтенант!
Эдвард стремглав убежал в отведённую ему комнату, по пути сбив табурет, вешалку и едва не налетев на Урагана. В который раз уже. Пёс поспешно отскочил к стене, проводил убегающего мальчика удивлённым взглядом и, чихнув, подошёл к хозяйке. Хокай подняла глаза к потолку, но кричать мальчику всё исправить не стала – у того мысли сейчас были явно не о порядке. Потрепав питомцу шерсть на голове, девушка сделала последний глоток, вытерла тыльной стороной ладони следы от напитка и поставила чашку в мойку. Повернув кран и отрегулировав до приемлемой температуры, принялась за мытьё посуды.
Госпиталь встретил снующими туда-сюда медсёстрами, редкими посетителями, стоящими в очередь в аптечное окно, и почти полной тишиной. Часы посещения начинались с полудня, поэтому пока было просторно. Врач полковника действительно попросил дежурную, и та без возмущений пропустила девушку и ребёнка на этажи.
Подниматься пришлось аж на седьмой этаж, и к концу нужных ступенек Эдвард искренне жалел, что вместе с возрастом потерял и свой рост – из-за коротких ног он значительно отставал от Ризы и был вынужден чуть ли не запрыгивать на ступеньки (какой идиот сделал их такими высокими и практически вертикальными?!), что изрядно выматывало. Но в итоге они добрались до нужной палаты.
– Эдвард, – Риза перегородила мальчику путь рукой и опустилась на корточки. Интуиция говорила, что лучше сказать мальчику сейчас. – Полковник может отличаться от того полковника, каким ты его запомнил. На нём будут бинты, гипс, всякие провода и он может быть очень усталым. Возможно, даже ещё спит. Поэтому если тебе будет тяжело или ты устанешь и захочешь выйти на улицу, пообещай, что останешься на площадке. Хорошо?
– Я знаю, что такое госпиталь, я ведь много раз лежал здесь. – Элрик нахмурился совсем как подросток и сложил руки на груди. – Ладно. Если полковник меня не захочет, я не уйду с площадки.
– Хорошо.
Риза отстранилась от мальчика, понимая, что подростковая сторона Эда завладела сознанием, и мысленно похвалила себя, что положила рисунок мальчика к себе в сумку. Как чувствовала! Семнадцатилетний Элрик ни за что бы не отдал это полковнику, а маленький бы расстроился, что Рой не получил его подарок. Хокай подавила усталый вздох и, постучав, осторожно открыла дверь в палату.
Из соображений безопасности, удобств и прав на определённые привилегии Огненного алхимика поместили в отдельную палату с красивым интерьером, большими окнами и целой кучей различной аппаратуры. Размеренный писк кардиомонитора сообщал, что жизни пациента ничто не угрожает, а чуть приоткрытое окно пропускало в палату свежий воздух, выдворяя запах медикаментов.
– Полковник?
Риза подошла к шторке и отвесила её, открывая себе вид на потрёпанного начальника. Где-то сзади раздался шокированный вздох Эдварда. Ну, этого следовало ожидать.
Рой выглядел ужасно: бледный, обросший, с перебинтованной головой и большими мешками под глазами. Правая рука была в гипсе и покоилась на платке, обе ноги были приподняты над койкой и подвешены к какой-то штуке и тоже находились в гипсе, а сквозь разъехавшиеся полы больничного халата виднелись тугие бинты на груди. Более беспомощным Рой Мустанг не выглядел ещё ни разу. И судя по эмоциям, отразившимся в ониксовых глазах, мужчина был в абсолютном ужасе, что в таком виде его увидел кто-то из подчинённых.
– Я…
– Даже не старайтесь! – перебила начальника старший лейтенант и гордо выпрямила спину. – Все за Вас очень переживали, и я не собираюсь отговаривать их приходить сюда. Даже не старайтесь.
Мужчина недовольно поджал губы и прищурил глаза, но, так и не добившись от подчинённой другой реакции, сдался. Переубедить эту девушку было невозможно, но по крайней мере он пытался.
– Как Вы себя чувствуете?
– Как будто по мне прошёлся каток. Дважды. Туда и обратно. Это же была легковушка, а не грузовик, так какого хрена? И я не ничего не вижу с левой стороны, но врач сказал, что это должно пройти… По крайней мере я не совсем слепой. – Мустанг говорил устало, медленнее, чем обычно, и иногда прерывался чтобы набрать новую порцию воздуха. Потом внутри него что-то щёлкнуло, и он резко поднял голову, поморщившись, когда перед глазами заплясали цветные круги. – Стальной. Эдвард в порядке? Он жив?
– Да, сэр, Эд в полном здравии. – Риза немного отстранилась, пропуская мявшегося позади мальчика вперёд и внимательно наблюдая за его реакцией. Видимо, подросток внутри него ещё остался, потому как Элрик спокойно стоял рядом, хоть и пытался совладать с дрожащими руками и сокращающимся горлом.
– Привет.
На полухриплый голос мальчишки Рой нахмурился. Несмотря на то что старший лейтенант заявила, что с ребёнком всё в порядке, уверенности в этом как-то резко поубавилось. Потому что нормальный Стальной никогда не будет мяться перед ним и смотреть в пол, даже если натворил что-то очень страшное. А его травмы к последнему вряд ли относятся, учитывая, как пацан не желал с ним общаться. Или же Рой сам себя накручивал?
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо? – Элрик поднял голову, явно смущённый вопросом. – Это ты здесь весь в бинтах и гипсе, а интересуешься моим состоянием?! Совсем идиот?
Что ж, оскорбления в планы точно не входили и Эдвард пожалел, что не успел прикусить язык. Такими темпами Мустанг действительно решит, что он его ненавидит. А этого нужно было избежать любой ценой. Мальчишка и сам не знал, чего разозлился. Просто вдруг стало обидно от такого отношения. Он ведь причинил опекуну столько проблем, столько боли, а тот всё равно печётся о нём.
– Вижу, ты и правда в порядке. – полковник прикрыл глаза, позволяя губам скривиться в ухмылке. А потом посмотрел на подчинённую: – старший лейтенант, окажи мне услугу.
– Да, сэр?
– Возьми ремень и надери задницу этому наглецу, чтобы неповадно было в другой раз на дорогу выскакивать. – Палата погрузилась в напряжённую тишину, и только сам Рой похоже не понимал причины общей неловкости. Переведя взгляд с подопечного на Ризу, он на всякий случай решил уточнить: – Не здесь, понятное дело, когда домой вернётесь. Он ведь теперь у тебя живёт?
Молчание стало ещё более неловким, и лишь когда девушка наконец собралась с мыслями и открыла рот для ответа, Эдвард отмер и ударил кулачком по тумбочке. Несильно, но достаточно чтобы обратить на себя внимание.
– Д-дурак!
Хлопок дверью отозвался по коридору эхом, а брошенная чуть ли не с визгом фраза мальчонки некоторое время стояла в ушах обоих офицеров. Первым в себя пришёл Рой и, закрыв глаза, довольно хмыкнул. Лицевые мускулы, горло и плечи расслабились, мужчина наконец почувствовал себя комфортно.
– Вы сделали это специально.
– Мы здесь одни, нечего «выкать». – Мустанг чуть-чуть приоткрыл глаза, но почти сразу снова закрыл. И хотя в голосе Хокай не было вопроса, скорее тихий упрёк, мужчина чувствовал потребность объясниться. – Он и так меня ни во что не ставит, а увидев таким и вовсе с грязью смешает… Я не знаю, как быть с этим пацаном. Пробовал найти подход, хвалить, ругать, что-то делать вместе – ничего не помогает… Наверное он просто меня ненавидит.
Мужчина старался говорить безразлично, но всё равно вышло как-то грустно. Он давно привязался к мальчишке, и потому подобное отношение со стороны Эдварда причиняло боль. Не сильную, но всё-таки. Он не мог ни с кем поделиться своим чувствами и единственным исключением всегда была Риза. С этой девушкой он прошёл больше половины своей жизни, ей же доверял больше чем себе. У Хокай была потрясающая особенность – возможно, пресловутая женская интуиция – видеть вещи несколько глубже, чем они были на самом деле. И в девяноста девяти случаях из ста её догадки оказывались верны. Поэтому, делясь с ней своими проблемами, он всегда надеялся, что она подскажет выход или даст повод поверить, что всё разрешится лучшим образом и само.
Старший лейтенант на размышления начальника грустно улыбнулась кончиками губ и, поудобней перехватив сумку, принялась искать подарок Эдварда. Лист бумаги, предусмотрительно положенный в файл, аккуратно лёг на живот полковника. Потратив долгих две минуты на рассмотрение рисунка, Рой вопросительно изогнул бровь, на что Риза лишь пожала плечами.
– Эдвард всё больше напоминает ребёнка.
– Ты тоже заметила? Я подозревал, что что-то такое происходит… В смысле, ещё до того как он закатил мне истерику на улице. Он помнит и знает всё что знал помнил в подростковом возрасте, но вот его поведение всё больше напоминает поведение пятилетки. Даже когда мы поругались, говорил в нём подросток, а вот телом управлял явно малыш – топанье ногами, выпяченная нижняя губа, сжатые кулачки – Стальной никогда так себя не вёл.
– И сегодня тоже, – согласно кивнула девушка и вспомнила резкий «перескок» сознания Эдварда от малыша к подростку и обратно. Пусть Эдвард и оскорбил полковника прежде чем пулей выскочить из палаты, внимательный взгляд Ризы уловил в глазах мальчишки слёзы. Было очень похоже, что ребёнок принял слова Мустанга всерьёз.
– Ну и, по-твоему, нужно об этом волноваться?
Риза снова пожала плечами, так как однозначного ответа у неё не было.
– Если мы не можем вернуть его в прежний возраст, будет лучше, если он начнёт вести себя как обычный пятилетка, а если такая возможность есть – страшно потерять уже знакомого нам Эдварда.
– Вот и я так думаю, но мне страшно, если честно. Совсем не умею с детьми общаться.
– Думаю, его рисунок лучше всего показывает как ты не прав.
– Может быть, всё может быть… – мужчина перевёл взгляд в окно и остановился на маленькой светловолосой фигурке, сгорбившейся на качелях. Мальчик послушно ждал Ризу на площадке и не собирался кидаться под машины, что неимоверно успокаивало. – В любом случае, меня мой врач поставил перед жутко неприятным фактом, и я сейчас очень надеюсь, что ты скажешь, что это у него просто чувство юмора такое своеобразное.
Молчание со стороны верного адъютанта заставило Роя напрячься. До этого он не очень всерьёз воспринял слова доктора, оставляя мысль о врачебных шутках, стимулах и так далее по списку, но грустный взгляд Ризы вызвал табун мурашек по коже. Неужели правда?
– Старший лейтенант? – голос Мустанга как-то резко сел, стало трудно дышать из-за подкатившего кома слюны и нервов.
– Мне жаль, полковник.
Вот и всё. Тихо, но чётко. С разноцветной гаммой эмоций, отнюдь не радостных. Рою показалось, что его мир раскололся напополам: до и после страшного врачебного приговора. Он не мог даже представить себя где-то кроме армии. Уйти из вооружённых сил только потому что сбила машина – наверное, глупее причины для Огненного алхимика было не сыскать! Мужчина облизнул ставшие сухими губы.
– Это окончательный вердикт? Неужели без вариантов?!
– Доктор сказал, если продолжите сдавать нормативы, стрелять и выполнять миссии – последствия могут быть самыми страшными. Вплоть до коляски.
И эти слова окончательно разрубили тонкую нить ещё теплящейся надежды. Оказаться в инвалидном кресле было перспективой ещё худшей и страшной чем уход с поста офицера, поэтому выбор был очевиден. И всё-таки принять горькую правду было отнюдь не просто. Ветер за окном усилился, солнце на несколько минут скрылось за длинным облаком, нагоняя тень и очень точно отражая внутреннее состояние молодого полковника.
– Чёрт. Почему в палату проникают капли дождя? Так не должно быть.
– Ты прав. Я скажу ответственным, чтобы заделали дыры в окне. Этот дождь и на меня попал. – Риза приблизилась к полковнику, осторожно обняла за плечи и затылок, положила подбородок ему на голову, закрывая от озлобившегося мира. Горло продолжало сжиматься в спазмах, а глазам никак не удавалось остановить поток слёз, что стекали по лицу и прятались в тёмных волосах её уже почти бывшего начальника.
========== 12 – Реабилитация ==========
– Всё, больше не могу!
Здоровой рукой мужчина захлопнул букварь и отшвырнул на край койки. Книжка перевернулась, открывая вид на обложку, с которой весело улыбались заяц с ежом, держа в лапах по начальной букве своего имени.
– Сэр, вы занимались только десять минут. Нужно хотя бы полчаса, давайте, я в Вас верю. – Риза взяла букварь и вернула её на живот Мустанга. В карих глазах мелькнула твёрдость, и мужчина, недолго помявшись, нехотя взял книгу в руки.
– Это унизительно.
– Никак нет. После подобных травм многих приходится учить говорить и связно выражать свои мысли, так что у Вас далеко не самый тяжёлый случай. Давайте.
Хокай была непреклонна в работе, непреклонна она была и в тех ситуациях, когда речь заходила о здоровье её начальника. И так как она оказалась единственной, кого Огненный алхимик боялся, а потому слушался, лечащий врач Мустанга сделал девушке предложение, от которого та не посмела отказаться: присматривать за сложным пациентом. Причём под термином «сложный» доктор понимал вовсе не тяжесть его травм, а характер. За три недели, что мужчина провёл в палате терапии, он умудрился довести до белого каления не только врачей, но и медсестёр, своими заявлениями, что не собирается терпеть «унизительные» – в его понимании – процедуры и врачебные манипуляции с его телом, обслужить которое он сам не мог. Угомонить своенравного пациента смогла только бесстрашная Хокай, отвесившая начальнику парочку словесных пощёчин и заявившая, что нытьё и попытки отстаивать собственную неприкосновенность ничем ему не помогут и лишь усугубят общее положение. И вообще он «не в том положении, чтобы отдавать приказы, а потому должен слушаться врачей» – это была почти цитата девушки, после которой Рой несколько дней лежал как в воду опущенный, но не пытался сопротивляться медикам.
То что у него появились проблемы с чтением и устным счётом выяснилось не сразу, но довольно своевременно – времени прошло не много и при необходимой реабилитации восстановить нужные функции не должно было составить особого труда. Но лишь при условии, что сам пациент отнесётся к этому со всей серьёзностью и готовностью, чего за Мустангом как-то не наблюдалось. Доктор заявил Ризе, что столь нетипичное поведение может быть вызвано сбоем в работе нервной системы и её перестройкой после полученных травм и выразил надежду, что в «скором времени» состояние полковника стабилизируется и он снова станет прежним собой.
В принципе, так оно и случилось.
Только прежние черты характера ещё не вернулись в полной мере и столь странная для Мустанга нерешительность и стыдливость ещё портила ему жизнь. Но Риза Хокай была отличным устранителем данных качеств, а также прекрасным стимулом упорно работать и восстанавливаться. Она его почти не оставляла, и Рой периодически задумывался, когда она успевает есть, спать и принимать водные процедуры. Да и Стальной теперь «висел» на плечах этой сильной девушки. Кстати о мальчишке.
– Как Эдвард? Ещё не разгромил тебе квартиру?
– Он в порядке, но после Ваших слов опасается приходить сюда – думает, что Вы сильно злитесь. – Хокай поджала губы и посмотрела с лёгким укором, который Мустанг, впрочем, мастерски проигнорировал.
– Правильно думает. И я сотни раз просил не «выкать», когда мы одни. – Мужчина перевернул страницу букваря и внутренне подобрался: звуки закончились и начались слоги. Это должно было быть легче, чем стоящие вместе глупые гласные, но почему-то Рой не был сильно уверен. В конце концов он никогда и предположить не мог, что, будучи способным прекрасно говорить, слушать/слышать и выражать собственные мысли его мозг вдруг разучится читать. «И считать» – напомнил он себе и подавил гримасу разочарования. – Приди он сюда – наверняка засмеял бы, а мне это не нужно.
Пока что радовало одно – зрение на левом глазу почти полностью восстановилось.
– Сэр, Вы… Рой, ты слишком плохого о нём мнения, – поправилась Хокай, заметив нахмуренный вид Мустанга. – Мальчик волнуется за тебя и продолжает себя накручивать.
Переход к более личным отношениям её беспокоил, так как осложнялся годами привычки. Да, они были знакомы с тех пор как ему было девять, а ей пять; да, они провели бо́льшую часть своей жизни рядом и знали всё друг о друге и, да, они безусловно испытывали взаимный романтический интерес. Но. На службе запрещались отношения между мужчиной и женщиной, если они являлись прямыми начальником и подчинённым. Да и согласно субординации она не могла столь фамильярно обращаться к чинам, старшим её по званию. В то время пришлось «вбить» в себя привычку «выкать», а теперь она не знала как эту привычку побороть.
– Мы со Стальным никогда особо не ладили, и ты это знаешь. Всё то время, что он был со мной я сотни раз пытался к нему подступиться и, чёрт возьми, иногда мне казалось, что вон оно – успех! Стена дала трещину! Но каждый раз эти моменты были столь кратковременны, что я порой сомневался, а не привиделось ли мне это. Да и если бы пацан действительно хотел меня увидеть, он бы пришёл. Во время тихого часа или ещё когда, когда я сплю и его не вижу – если уж он внезапно действительно так опасается моего гнева.
Слова Роя так и сочились сарказмом, но Хокай твёрдо решила не предавать доверие мальчика и не рассказывать полковнику, насколько прав он оказался в своих предположениях. Эдвард действительно навещал его. Каждый день. Стабильно после обхода медсестёр, когда Мустангу кололи обезболивающее и ещё какой-то нужный препарат, побочным действием которого была сильная сонливость. Каждый раз Риза предлагала Элрику остаться и поговорить с опекуном тет-а-тет, но каждый раз мальчишка отвечал отказом. А дома, в отведённой Эду комнате, постепенно копилась стопка детских рисунков, покрашенных в навевающие тоску цвета. Отстранённо Риза подумала, что если бы не приезд Винри и Альфонса Эдвард бы и вовсе потерялся в пучине вины, из которой никак не желал вылезать. Даже пушистый Ураган не мог надолго отвлечь ребёнка.
Ручка двери противно щёлкнула, извещая, что в палату вот-вот войдут.
– Ну как дела с чтением?
Лечащий врач полковника аккуратно закрыл дверь и приблизился к койке, с явным интересом посматривая на букварь в руках мужчины. Его была идея начать именно с этой книжки для детей.
– Паршиво.
– Уверен, всё не так плохо, – мужчина решил не заметить язвительного тона своего пациента и осторожно сел на край кровати, покрутив в ладонях маленький фонарик. – Прочти эти строчки. – ткнул пальцем в несколько букв.
– …Там, дум, дин.
– Ну вот, со слогами всё в порядке, а как насчёт слов?
– Лиса. Ворон. Кроко-ро-ди-крокодил, блин! Я всё понимаю, но в мозгу словно что-то щёлкает и чувствую себя полным кретином. Это же просто чтение! – Рой раздражённо, немного нервно вздохнул и, облизнув губы, уставился в окно, отвернувшись от доктора. Ему опять стало стыдно за своё состояние и хотелось провалиться сквозь землю.
– Двадцать пять плюс тринадцать.
– А?
– Отвечай.
– Устный счёт? – Мустанг недовольно скривил брови, но получив в ответ лишь серьёзные выжидающие взгляды как от доктора, так и от Ризы, сдался. – Тридцать три? Нет, тридцать восемь!
– Да.
– Девятью четыре?
– Тридцать шесть. – С таблицей умножения у него всё было хорошо, в этом Рой не сомневался.
– Усложним немного. Сто восемь отнять тридцать девять и прибавить два?
– Это экзамен, что ли? Не знаю. Уверен, где-то около семидесяти. Шестьдесят восемь?
– Почти. Семьдесят один.
– Чёрт.
– Эй, у тебя прекрасные показатели, для человека, который лишь второй день пытается вспомнить как читать и считать. Многие и однозначные цифры не сразу складывают, а ты всего одну ошибку допустил, так то пример с двумя действиями был.
– Что решают дети в первом классе. – Мустанг опустил глаза на одеяло, не в силах выдержать позор. Он, кого всегда называли гением, не справился с элементарным! Ему хотелось швырнуть букварь в стену, отправить доктора в долгое пешее и с головой укрыться одеялом чтобы не чувствовать себя таким жалким и беспомощным.
Сбоку послышалось шуршание, а потом на свободную от гипса руку несколько грубо надели манжетку и, приложив стетоскоп, начали качать воздух. Мустанг непроизвольно напрягся – мерить давление он так и не привык. Дело осложнялось ещё тем, что доктор каждый раз затягивал манжетку слишком туго и при заполнении её воздухом мужчина практически терял способность чувствовать руку. Это невероятно напрягало Роя, несмотря на то что он прекрасно понимал безопасность и необходимость процедуры; поэтому пульс у него почти всегда был повышенным. Когда давление на руку спало и кровоток вернулся в нормальное состояние, алхимик с облегчением прикрыл глаза и расслабился. Он ничего не мог с этим поделать – рефлексы, и тут уж как ни старайся толку не будет.
В который раз отругав пациента за излишнюю нервозность и нежелание дышать спокойно, доктор снял манжетку, перед этим записав показатели и удовлетворённо кивнув. Скачки́ прекратились, а значит Рой медленно, но поправлялся, что не могло не радовать. Мужчина покрутил в руках фонарик, откашлялся, но так и не привлеча внимание Мустанга, с лёгким раздражением схватил его за подбородок и повернул к себе. Нежелание полковника проверять зрение по-настоящему злило добродушного доктора. Попав под воздействие света, зрачок поспешил сузиться.
– Ну вот, реакция значительно лучше, чем в прошлый раз! Думаю, ещё пару тройку дней и будешь видеть как ни в чём не бывало. – доктор сунул фонарик в карман медицинского халата и хлопнул себя по коленям прежде чем подняться. – А, пока не забыл: вот тебе стимул продолжать тренировать мозги и закончить это дело к пятнице: в конце недели мы снимем гипс с твоей руки и львиная доля сил начнёт уходить на восстановление уже её функций. Как-никак, почти пять недель прошло с момента твоего поступления сюда.
Рой заинтересованно посмотрел на врача, так и не сумев скрыть во взгляде детское возбуждение. Наконец-то! Он уже порядком устал от собственной беспомощности и факт, что Ризе приходилось его кормить, брить и помогать с другими не менее смущающими вещами с каждым новым разом глубже забивал гвозди в гроб его неуверенности. Конечно, освобождение только одной конечности не сделает его полностью независимым, но это всяко лучше, чем не иметь и этой возможности пошевелиться. По крайней мере кормить себя он сможет сам!
Дверь за доктором закрылась с тихим щёлчком, и Мустанг с невиданным ранее энтузиазмом взялся за букварь. Брошенный врачом стимул оказался довольно сильным.
***
Эдвард подождал пока брат нальёт кипяток в кружку и тщательно перемешает с прохладной водой, приводя напиток к приемлемой температуре. Больше рисковать и глотать чай сразу после заварки мальчик не собирался – обожжённых языка и нёба, заживавших почти четыре дня, ему хватило с лихвой. Кинув в рот перемазанное маслом и «склеенное» им друг с другом печенье, мальчик блаженно прикрыл глаза и лишь тщательно всё пережевав и проглотив, позволил себе отпить чай – перебивать замечательный вкус не хотелось.
Скрябанье когтей по ламинату известило о скором появлении Урагана, и пёс действительно вбежал в кухню, радостно виляя хвостом, переводя взгляд с одного человека на другого. Он немного скучал по хозяйке: из-за того что Риза практически поселилась в госпитале, времяпрепровождение с любимцем заметно сократилось; девушка появлялась дома поздно ночью и уходила рано утром, не делая перерыва даже на обед. К счастью, захандрить собаке не давал Эдвард и приехавшие присмотреть за ним Альфонс с Винри.
– Хороший мальчик! Иди сюда, – Винри встала из-за стола и приела на корточки, подзывая собаку.
Ураган смешно навострил уши и подошёл к девушке, почти тотчас перевернулся на спину, подставляя брюхо под её нежные ласковые пальцы. Рокбелл осторожно, боясь потянуть за шерсть и причинить боль, почёсывала собаке живот и на этот момент, похоже, совсем выпала из реальности. Деревенский Дэн хоть и был довольно ласковым и игривым, всё же был явно староват для таких вот кувырканий и шутливых попыток цапнуть за пальцы. Да и характер у собаки порой бывал слишком непредсказуемый; не то чтобы Винри это хоть раз пугало – она без сомнений хватала его и за хвост, и за шиворот, если нужно, вытягивала клещей, вливала лекарственные смеси и переделывала автопротез лапы, если пёс умудрялся повредить его. Ураган же был ещё молод – всего полтора года, только-только миновал подростковый возраст – и полон сил, энергии и желания носиться, гонять всё живое меньше себя и подставляться под ласкающие руки людей, бесконечно виляя хвостом и высовывая язык набок. Кто-то когда-то сказал Винри, что таким образом собаки смеются.
Девушка в последний раз провела ладонью по животу пса, почесала за ухом и, хлопнув себя по коленям, поднялась. Ураган поспешил последовать её примеру и принял сидячее положение. Винри не удержалась и взъерошила морду пса прежде чем привычно потянуться к крану: любовь к мохнатым всегда в её сердце, но правила гигиены никто не отменял. Особенно учитывая, что она собиралась перекусить.
Альфонс взял со стола кусочек сыра и протянул повернувшемуся к нему Урагану. Пёс аккуратно взял угощение, не забыв при этом лизнуть руку в благодарность.
– Эй, Ал, старший лейтенант не разрешает кормить его со стола! – Эдвард перевёл обеспокоенный взгляд с брата на собаку и обратно. Как-то он тоже захотел побаловать собаку вкусненьким, но Хокай быстро пресекла его попытки, аргументировав, что ветеринар запретил скармливать животному человеческую еду. Вроде как пёс может заболеть или что ещё хуже. Поэтому больше Эдвард не делал попыток и по приезду семьи старался следить за соблюдением этого правила.
– Но он же не солёный, да и вроде собакам можно, – возразил Альфонс, слегка нахмурив брови. Дэн сыр просто обожал, и ничего – жив, здоров и носится не так резво только от старости.
– Может и так, но я не хочу рисковать. Если с Ураганом что-то случится влетит всем, а ты просто не видел старшего лейтенанта в ярости. Она даже полковника может напугать, если захочет. Не надо нам проблем.
Последняя фраза прозвучала жалко и трусливо даже для Эдварда, и мальчик поджал губы. Он не любил напоминать ребёнка, но детское мышление и поведение с каждым новым днём всё больше захватывали сознание; что интересно – память полностью сохранялась. И от этого было ещё более неловко. Его уже потянуло к игрушкам, рисованию и другим штукам, которые нравились ему в пять, но которые были слишком… детскими для его семнадцатилетнего «я».
В определённой степени это пугало.
– Ну… ладно, если так. – Младший Элрик послушно вернул очередной кусочек на тарелку, стараясь игнорировать обиженный скулёж со стороны Урагана.
Обстановку несколько разрядила Винри.
– Кстати, Эд, сегодня же ты не ходил к мистеру Мустангу. Мы с Алом собираемся навестить его вечером, ты с нами? – девушка перевела заинтересованный взгляд на Эдварда, отметив, как поморщился мальчик на её обращение к Рою. Для братьев Элриков Огненный алхимик был просто полковником, иногда – полковником Мустангом, реже – просто Мустангом. Мальчишки не привыкли к таким формальностям, но ведь они близко общались с мужчиной, в то время как сама Винри встречала его от силы пару десятков раз за прошедшие годы. Она не имела права фамильярничать, если только сам мужчина не предложит.
– Да, но подожду в коридоре.
– Почему? Вы вчера поссорились?
Девушка удивлённо вскинула брови и откусила бутерброд, наблюдая, как Эдвард уже третью минуту размешивал сахар в кружке. Бывший алхимик вмиг стал подавленным, стоило ей упомянуть его опекуна, и Рокбелл даже успела разозлиться на себя: вдруг задела больное? Отношения между этими двоими всегда оставались для неё загадкой. Во всяком случае, сторона полковника, так как чувства друга она поняла ещё давно.