Текст книги "Детское время или "маленькая" проблема (СИ)"

Автор книги: Oxiko Namikaze

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Молчание продлилось ещё несколько мгновений. Эдвард уже почти решил, что зря разволновался, когда приглушённый голос Роя разрезал тишину:

– Ты уверена?

Эдвард затаил дыхание. Вот оно!

– Да. Ребекка давно предлагала мне пойти к ней вторым консультантом. Зарплата хорошая, да и от дома недалеко.

«Старший лейтенант?!» – Элрик в неверии распахнул глаза. Девушка в это время всегда была на работе и в отличие от своего начальника никогда не покидала Штаб без причины. Ладно, посещение раненного начальника – причина, и довольно веская, но Хокай всегда приходила к нему во время обеда или до или после рабочего дня. Что-то тут было не так. И куда шёл этот разговор? Старший лейтенант решила сменить место работы? Или же это она Мустангу предлагала? Но он же вроде как хотел в преподы в академию идти, нет?

Эдвард потряс головой, понимая, что в край запутался.

– В таком случае, я спокоен: было бы больно видеть тебя с другим полковником. Извини, что вызвал посреди дня, но пока ещё в строю, хочу попользоваться своими привилегиями. Мне просто нужно было тебя увидеть.

«А-а, ну, тогда это всё объясняет. – Эдвард потёр лоб. Старший лейтенант не могла противиться приказам старшего по званию и, тем более, своего прямого начальника, даже если тот находился на больничной койке и был в двух шагах от ухода в отставку. – Думаю, теперь я могу заявить о своём присутствии. Конечно, хотелось бы сказать это наедине, но… лейтенант не позволит ему меня прогнать!»

Мальчик неслышно втянул ртом воздух и сделал шаг к занавешенной койке, когда опекун снова нарушил тишину. В этот раз мужчина приподнялся, приняв сидячее – это было заметно по едва проступившей тени – и протянул руку к Ризе.

– Раз мы всё решили, больше преград нет, и я просто не могу не спросить: ты выйдешь за меня?

«Что?!»

Эдвард замер, не в силах пошевелиться.

Его словно громом поразило, и он мог только открывать и закрывать рот, глупо таращась на всё ещё занавешенную шторку, за которой скрывались его опекун со старшим лейтенантом.

Ему не послышалось – мальчик был в этом уверен. Мустанг сделал лейтенанту Хокай предложение! Предложение! Тот Мустанг, который столько лет ходил вокруг да около, будучи не в силах даже на свидание её пригласить!

Невероятно.

Вместе с пониманием в груди вдруг поселилась пустота. На мгновение воз-никло чувство, что земля приостановила свой ход и всё вокруг, кроме бешено бьющегося о рёбра сердца, замерло. Эдвард шумно сглотнул, поняв, что сейчас опекуну будет совершенно точно не до него и его извинений. Вполне вероятно, что Рой теперь вообще предпочтёт сделать вид, что Эдварда не существует.

«Нужно было идти к нему раньше, а теперь кусай локти!»

В глазах почему-то встали слёзы, и мальчик поспешил смахнуть их тыльной стороной ладони. Нужно было уходить из палаты и как можно скорее – не хватало ещё ругани за подслушивание. Эдвард подавил вздох и развернулся. Чем-то вся эта история походила на детскую игру «третий – лишний», за одной лишь разницей, что теперь от осознания себя проигравшим на сердце было очень больно.

Ему некуда было возвращаться. Конечно, бабушка, Винри и Альфонс без раздумий примут его, но велика вероятность, что даже друг полковника не сможет убедить органы опеки переоформить опекунство и тогда – всё – здравствуй, детский дом. Мальчик передёрнул плечами от ужаса. Внутри теплилась надежда, что Мустанг с ним так не поступит, что согласится потерпеть его ещё полтора года, прежде чем навсегда вышвырнуть из своей жизни. Эдвард даже пообещал себе, что в этом случае станет самым послушным и вежливым ребёнком в Аместрисе.

Он не хотел в интернат.

– Эдвард.

Мальчик замер с протянутой к ручке двери рукой, чувствуя, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Его заметили. И не кто-нибудь, а сам Рой Мустанг.

«Ну всё, мне конец»– Эдвард сглотнул и медленно повернулся, предварительно опустив голову, боясь встретиться взглядом с рассерженным опекуном.

– Подойди. – мальчик послушно сделал несколько шагов к койке, скрывающая шторка возле которой мистическим образом исчезла. Сейчас на него смотрели две пары внимательных глаз, и Эдвард не был уверен, как будет оправдываться. К счастью, прежде чем он открыл рот, Мустанг осторожно протянул к нему руку. – Ты совсем не умеешь прятаться, ребёнок, что случилось, всё хорошо?

От спокойного голоса опекуна у мальчишки защипало в глазах. Он был уверен, что сейчас его отругают, в крайнем случае – дадут подзатыльник, но чего он точно не предполагал, так это что о нём начнут беспокоиться. Горло сдавило спазмом, а пальцы принялись мять подол футболки.

Он будет последним идиотом, если сейчас не поборет свой страх и не скажет всё как есть.

Эдвард зажмурился, сгорбился и, сам не зная от чего, закричал во всё горло:

– Прости, пожалуйста! Я больше никогда!.. Я не хотел такого, я!.. Я не заслуживаю, но…

Его вопли чистого раскаяния были прерваны аккуратно лёгшей на его щеку большой ладонью.

– Иди сюда, малыш.

Элрик в неверии распахнул глаза. Голос опекуна был необычайно ласковый, а глаза светились добротой. Это было настолько неожиданное зрелище, что на мгновение мальчик решил, что ему привиделось. Но рука взрослого всё ещё лежала на щеке. Неведомым образом присутствие полковника успокаивало. Мальчик облизнул сухие губы, снова открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал и закрыл его. В глазах ещё стояли слёзы стыда и вины и как бы ребёнок ни старался, никак не мог засунуть их обратно. Толком не соображая, что творит, Эдвард сделал ещё шажок и уткнулся мужчине в грудь.

– Прости меня…

Если можно было покраснеть ещё больше, то Эдвард напоминал бы переспевший томат – лицо и уши просто пылали. Даже для него самого, невзирая на всю тучу чувств его опутавших, он звучал жалко и по-детски. Совсем не так, как сказал бы, будь подростком. Мысль, что он на самом деле теперь просто ребёнок с подростковыми воспоминаниями пришла внезапно. Эдвард и раньше наблюдал за собой, но… видимо, так и есть. Всё что осталось от семнадцатилетнего Эдварда Элрика и Стального алхимика – память и знания, которые постепенно стирались (вроде как). Поведение же было полностью привязано к телу. Это было жутко странно, но это было правдой.

От накатившей жалости к самому себе мальчик всхлипнул и почувствовал как руки опекуна осторожно сжимают его в объятиях.

Отчего-то это стало финальной точкой.

Плотина чувств, сдерживаемая искусственно столько времени, наконец прорвалась.

Эдвард не помнил, сколько плакал и как сильно, помнил только успокаивающий шёпот бывшего начальника, его осторожные прикосновения к спине и волосам, лёгкое покачивание взад-вперёд. Мустанг говорил, что всё будет хорошо, что простил и что очень любит его, а потому ни о чем не жалеет. Также Эдвард был готов поклясться, что опекун извинился. Правда, за что именно ребёнок так и не понял – в мозгах вообще произошёл сбой, когда тихое, но отчётливое «прости, если что-то сделал не так» покинуло губы Роя. Всё то время, что полковнику пришлось сидеть с пятилетним Эдом, он демонстрировал лишь безграничное терпение и заботу. Даже толком не ругал, пусть Эд порой и напрашивался. Поэтому извинения от мужчины казались чем-то странным и неправильным.

Элрик не знал, сколько они так просидели, но понимание, что пора заканчивать пришло вместе с затёкшими мышцами ног и спины. Мальчик неуклюже соскользнул с колен Мустанга, поднял на мужчину смущённые, заплаканные глаза, а потом перевёл взгляд себе за спину, где притаилась и с улыбкой наблюдала за ними старший лейтенант.

«Стыдоба!» – Эдвард почувствовал, как вновь заалели его лицо и уши. Ладно перед Роем разревелся – так он прощение выпрашивал, – но Риза Хокай не должна была стать свидетелем столь нетипичной для обоих алхимиков сцены. Но стала. – «Ой, пофигу! Всё равно он её замуж позвал. К тому же, она утешала тебя после ночных кошмаров и истерик».

С голосом совести было трудно спорить, и Эдвард принял единственно верное на тот момент решение: перевёл стрелки:

– Вы теперь поженитесь, да?

– Я собираюсь принять предложение Роя.

Мальчик грустно улыбнулся. Конечно. Чего он ожидал, когда ещё четыре года назад было ясно, что полковник и старший лейтенант неровно дышат друг к другу? Теперь же их не сковывали армейские законы и они могли связать себя семейными узами.

«Они поженятся и у них родятся дети, конечно, я им не нужен».

От этой мысли стало больно. Эдвард прикусил губу, понимая, что не имел права дуться или рассчитывать остаться с полковником и лейтенантом после всех бед, что им принёс, но противное чувство обиды всё равно царапало грудную клетку. Мальчик встрепенулся, понимая, что ещё немного – и Рой просекёт о его чувствах. Этого нельзя было допустить! Мужчина и так сделал слишком много, было бы верхом эгоизма просить его не передавать опеку и подарить утраченное давно детство. С другой стороны, вернись он к Алу с Винри – как будут чувствовать себя брат и подруга, если захотят пожениться? Эдвард не был глупым и видел, что Альфонсу нравится Винри. Винри… Ну, она ещё не забыла свои чувства к Эду, но только потому что с ним приключилась такая несуразица не значило, что она должна была забыть о постройке своего счастливого будущего. Альфонс был хорошей партией для неё: добрый, спокойный, красивый, вежливый – перечислять можно было долго. Наверняка девушка и сама это прекрасно понимала.

Тем не менее, брат и Рокбеллы были родными и не стали бы считать его помехой. Рой с Ризой уже сделали куда больше, чем должны были. Вздохнув и натянув на лицо беззаботное выражение, мальчик решил расставить все точки над «Ё» и задал вопрос, терзавший его с того самого монолога Роя разговора пару недель назад.

– Когда я должен буду вернуться в Ризенбург?

– Алу ещё как минимум два года до совершеннолетия, поэтому в ближайшее время не надейся. – Рой вдруг выпрямился и стал выглядеть серьёзно и в некоторой степени сурово. – Скоро мы с Ризой станем полноценной семьёй, так что даже не знаю, как отреагируют на твоё желание органы опеки. И вообще, хоть ты та ещё головная боль, я думаю, Ал с Винри слишком тебя разбалуют, а тогда ты станешь неуправляемым, поэтому…

Дальше Эдвард не слушал. Губы сами собой расплылись в счастливой улыбке, а глаза отчего-то заблестели. Он редко когда плакал, но, видимо, в этот день эмоции сдержать было не суждено. Но выслушивать рассуждения опекуна на тему каким плохим Эдвард станет, если позволять ему делать всё что он хочет, мальчик не хотел и решил отплатить Мустангу той же монетой. Вытерев слёзы, Элрик хитро посмотрел на Ризу и чуть заметно подмигнул.

– Что ж, я уверен, доктор говорил, что тебе понадобится много времени на реабилитацию и специальный уход. А так как старший лейтенант будет работать, пока ты будешь бить лынды, полагаю, у меня нет выбора. Он ведь порой хуже младенца, верно, лейтенант?

– Ну… соглашусь, пожалуй. – подыграла Эдварду Хокай, успешно борясь с силящимся вырваться наружу смешком.

– Эй! – праведно возмутился Рой.

Однако бывший Стальной алхимик на негодования Огненного не обратил никакого внимания, продолжив с деловым видом:

– Так что придётся мне остаться и присматривать за тобой, пока твоя жена будет на работе. У меня появился прекрасный шанс отыграться за те четыре года, что мне доводилось исполнять твои нелепые приказы, так что готовься: будешь у меня пить все таблетки, микстуры и делать все упражнения, что предпишет доктор. – Эдвард довольно ухмыльнулся, заметив, как скривилось лицо опекуна и, подумав, решил «дожать» мужчину: – а, пока не забыл: младший брат у меня уже есть, так что голосую за сестру.

Насладившись красными лицами взрослых, мальчишка кивнул сам себе, похлопал Роя по плечу и быстрым шагом направился к двери. Судя по дергающемуся глазу Мустанга, тот скоро должен был обрести дар речи, а потому стоило поспешить.

Прежде чем дверь окончательно разделила его с новоиспечёнными родителями, Эд успел расслышать пышущее поддельным недовольством бормотание Роя.

– Вот ведь наглец!

Комментарий к 14 – Загадывая на будущее

Ну вот, можно сказать, что Victoria_B оказалась почти полностью права в своих предположениях :) Исключение составило лишь то что не Рой покинул военных, а Риза – почему и как конкретно будет рассказано в заключительной главе.

Хочу честно признаться, что жутко боялась публиковать эту главу. Вот вроде как всё долго продумывала, по 20 раз меняла, но… чего-то стремновато. Очень надеюсь, что вышло вполне обоснованно и логично. У Эда в конце ООС, но давайте не забывать, что ему всего 5 лет, а детям свойственны такие эмоциональные “горки”.

**П.С. Если хотите узнать мои планы относительно других работ: их кол-во и порядок написания – заходите на мой профиль. Я буду обновлять информацию ;)**

П.П.С. Большое всем вам спасибо за поддержку отзывами, лайками и ждунами! Повторюсь ещё раз: ребята, вы супер и я вас люблю! **Конечно, я снова очень-очень надеюсь получить отзывы! Если что-то смутило/не понравилось/показалось нелогичным – не молчите, а сообщайте! Я правда хочу знать, как видят текст читатели.**

========== 15 – Детское время ==========

~ 3 года спустя ~

Солнце палило так, что создавалось стойкое ощущение, что лето поменялось местами с осенью и поставило своей целью довести всё живое до удара. Птицы давно попрятались по кронам деревьев, ребятня сидела по домам или в городском бассейне, взрослые, вынужденные сквозь зной идти на работу, радовались, что в кабинетах были кондиционеры и только коты выбивались из общей толпы, вальяжно разлёгшись на крышах или ступенях, подставив животы под лучи и наслаждаясь теплом.

Эдвард шагал по практически пустынным улицам и был просто благодарен Истине, что при его «возрастной деградации» – или как вообще можно было назвать, что с ним случилось? – утраченные конечности были возвращены и ему не нужно было носить автоброню. Иначе бы он реально поджарился по пути домой. Смахнув со лба пот, тряхнув чёлкой и поправив то и дело норовивший сползти с плеча рюкзак, мальчишка миновал коротенький тенистый переулок и резко затормозил, едва приметив небольшой фургончик с мороженым. Тот стоял под высоким деревом и казался оазисом спасения в огромной пустыне. Буквально. Потому что возле него собралась толпа детей и взрослых, бесконечно что-то бормочущих и указывающих то на одну ёмкость с мороженым, то на другую.

Эдвард не спеша подошёл к концу очереди (благо, та сокращалась довольно быстро) и, сняв рюкзак, достал кошелёк. В школе на обед он потратил совсем немного – в такую погоду есть особо не хотелось, – а потому мог позволить себе купить самую большую порцию. Из пяти шариков. Недолго помучавшись над выбором, мальчишка положил монеты на прилавок и назвал заказ, не без удовольствия наблюдая, как всё шире распахивались глаза пожилой женщины-мороженщицы.

– Горло не заболит потом?

– Неа, у меня иммунитет. – Эдвард хитро улыбнулся на обеспокоенный взгляд продавщицы и разве что не облизываясь забрал свой рожок. Пятый шарик был со вкусом манго и опасно кренился вбок, а потому мальчишка без промедлений приступил к его поеданию, немного поморщившись, когда зубы отдали болью, реагируя на резкую смену температуры. Ох уж эта чувствительность! Рой не раз предлагал отвезти его к стоматологу, но Эдвард каждый раз яростно мотал головой – это ведь не кариес, так зачем портить себе настроение? Мустанг особо и не настаивал, в общем-то соглашаясь с мнением пацана.

Несмотря на большой размер, поедались шарики быстро, но Эдвард всё равно старался всякий раз оттянуть момент полного исчезновения нового вкуса, а потому для него стало неприятным сюрпризом, когда низ рожка размяк окончательно и черничный шарик начал таять, капая на ладонь и асфальт, мажа собой всё вокруг.

– Ну блин!

Эдвард недовольно рыкнул, зло топнул ногой и, собравшись с силой духа, разом запихнул оставшееся мороженое в рот, тотчас зажмурившись и согнувшись пополам. Чувствительность зубов, чтоб её! В некоторой степени оно было странно, ведь мороженое растаяло и уже не было ледяным. Но пытаться в чём-то убедить собственный организм было делом глупым – в этом Эд убедился ещё давно, – а потому не было смысла засорять голову дурацкими вопросами.

К стоматологу со страшным сверлом он всегда успеет.

Дом показался через квартал, и мальчишка облегчённо выдохнул: благодаря раскидистым тополям и клёнам на их стороне улицы была приятная полутень и солнечные лучи не могли «поджарить до хрустящей корочки». Первое время он даже шутил, что Огненный алхимик не любил конкуренцию, а потому специально выбрал дом на тенистой улице. Рой на эти подколы только закатывал глаза и, дурачясь, кривлялся.

Не то чтобы они никогда не спорили, но после того разговора в госпитале, когда Рой сделал Ризе предложение и заявил, что Эдварда никуда от себя не отпустит, отношения между ними перешли на новый уровень, и теперь они довольно часто проводили время вместе. Эдвард даже нашёл в себе силы называть полковника по имени – Мустанг очень на этом настаивал, аргументируя, что раз уж теперь они одна семья, то и обращаться друг к другу должны соответствующе. Потребовалось немало нервов и усилий, чтобы имя полковника стало свободно соскальзывать с губ и звучать легко и естественно, а не вымученно. Удивительно, но при общении с Ризой таких трудностей у мальчика не было, хотя «старший лейтенант» частенько «всплывало» в первое время. В этом случае здорово помог тот факт, что девушка и правда сменила место работы и, уйдя из армии, стала консультантом в оружейном магазине своей лучшей подруги – Ребекки Каталины, у которой (Эдвард не был до конца уверен, но подозревал) были романтические чувства к теперь уже старшему лейтенанту Джину Хэвоку. Свой уход Риза объяснила просто: она слишком привыкла работать с Мустангом и не могла себе представить другого начальника.

Абсолютная преданность – пожалуй, точнее чем Рой Эдвард выразиться не мог.

Однако пацан всё равно с трудом представлял, как можно было бросить работу, карьеру, над которой столько трудился, всего лишь из-за смены руководства. Тем более что нового полковника девушка даже не видела прежде чем подавать заявление. Радовало лишь, что остальные члены команды уходить не собирались, оставшись на своих местах. Иначе Эдвард бы долго корил себя за тот прыжок на дорогу и всю вереницу тяжёлых последствий столь необдуманного поступка.

Тем не менее – Эдвард старался мыслить позитивно – в этой ситуации были и хорошие моменты. Например, свадьба Мустанга и Хокай, которой бы не было, останься он и она на своих должностях; официальное усыновление Эдварда четой Мустангов; рождение очаровательной крохи Фридер и многое другое. За прошедшие три года мальчик полностью освоился в новой семье и, как бы странно ни было, больше всего привязался к сестрёнке, которой всего неделю назад стукнуло два годика. А ведь когда Риза объявила о своей беременности он ходил как в воду опущенный, в глубине души ещё беспокоясь, что после рождения ребёнка его (Эда) вышвырнут из семьи. Только после того как Рой, держащий на руках белый конвертик, перевязанный розовой лентой, передал дочку Эду, мальчик почувствовал облегчение. Кроха смотрела на него тёмными отцовскими глазами, улыбалась и тянула ручки. Новоиспечённые родители с любовью смотрели на них обоих.

Именно после этого знаменательного события Эдвард почувствовал, что ему стало в разы проще общаться с Роем и Ризой. Почувствовал семейные узы.

Но проблемы всё равно возникали, и самой тяжёлой были слова «мама» и «папа». Переступить через себя и назвать Ризу и уже-не-полковника столь… личными «званиями» было чем-то, чего Эдвард никак не мог сделать. Его, разумеется, никто не заставлял, и он прекрасно видел, как Рой (впрочем, Риза тоже) вздрагивал каждый раз, когда мальчишка силился сказать заветные четыре буквы. Это был слишком новый уровень, и ни ребёнок, ни сама чета Мустангов не были готовы перейти на него. Они все заботились друг о друге, проводили время вместе, шутили, ели, делились радостями и тревогами и совершенно точно ощущали себя членами одной семьи, но… Это было очень непросто. Вслух признать другого человека своим родственником. Пусть на бумаге они и носили эти «имена».

Калитка открылась с лёгким скрипом из-за чуть-чуть открутившегося болта, и буквально через секунду в поле зрения мальчика показался Ураган. Чёрно-белый пёс радостно заскулил, подпрыгнул и растянулся на спине, подставляя брюхо под почёсывание. Такому приветствию собаку научил Рой, пытаясь отучить напрыгивать на членов семьи, приводя в негодность одежду.

– Привет, мальчик, я тоже соскучился.

Эдвард поправил рюкзак чтобы не съехал и снова принялся теребить мех питомца, сюсюкая и неся какую-то белиберду. Ураган балдел под ласкающими его руками, вываливал язык набок и иногда приподнимал голову, тянясь языком к лицу молодого хозяина. Риза такие «поцелуи» старалась пресекать, но когда она не видела остальные члены семьи ничуть не шугались проявляемых собакой чувств.

Проведя с Ураганом примерно четверть часа, вдоволь утолив его жажду общения и физических нагрузок (пришлось много раз покидать теннисный мячик, прежде чем пёс успокоился) Эдвард отряхнул форменные штаны от шерсти, подумал, что придётся вновь воспользоваться специальной щёткой, и решительно зашагал к крыльцу.

– Гуляй. – Крикнул застывшему и глядящему на него Урагану, очертив рукой полукруг от себя. Пёс расстроено опустил уши, но послушно развернулся. В следующее мгновение он унёсся вглубь двора, учуяв что-то интересное.

– Я дома!

Эдвард плотно закрыл за собой дверь, по привычке повернув замок. Школьные туфли он сбросил ещё на крыльце, а потому теперь стоял на пороге в носках, спешно срывая с шеи осточертевший галстук, расстёгивая верхние пуговицы рубашки. Рюкзак он бросил на обувной лот. Взъерошив волосы, поставив воротник рубашки на манер магической мантии, что носил главный герой в недавно выпущенном на экраны фэнтэзийном мультсериале, мальчик оттянул перед одежды, принявшись махать им взад-вперёд в попытках хоть немного охладить тело. Пот лился с него в три ручья, и отстранённо Эдвард подумал, что мыть голову дважды в день затея дурацкая ибо уже через пару часов на улице волосы вновь становились сальными, будто он не мыл их как минимум неделю. Это было несправедливо, ведь у его одноклассников не было таких проблем. Эдвард честно не знал, с чем это связано, а врачи лишь разводили руками, говоря, что повышенная потливость в его возрасте – вполне нормальное явление. Мальчику хотелось рвать и метать.

Со стороны кухни послышались звуки возни, и спустя долгих полминуты в коридор, неуклюже передвигая маленькими пухлыми ножками, выбежала Фридер. Два хвостика, собранных прямо на макушке умелыми руками Ризы, смешно покачивались в такт движениям малышки.

– Эд!

Девочка радостно подскочила, заметив брата, и бросилась в его объятия. Момент, когда он возвращался из школы, был одним из самых любимых Фридер; наравне с приходом папы с работы или включением новой серии мультика про доброго волшебника, спасающего Аместрис от плохих дядей. Главный герой был очень похож на папу, и девочка даже как-то спросила, не он ли в экране, но в ответ получила лишь смеющихся родителей и брата. Она до сих пор не понимала, почему они так отреагировали, ведь волшебник и правда был очень похож на её отца!

– Ты, маленькое чудо, как дела? – Эдвард взял сестру на руки, осторожно коснулся лбом её лобика. Фридер подняла на него сверкающие глазки и привычно задрыгала ногами, не способная усидеть на месте и двух минут.

– Хол’со! Мы с мамой лепили каклеты! * Я помогала!

– Ух ты, молодец какая. Уверен, у тебя получились самые вкусные и большие.

– Да!

Сестрёнка начала интересоваться миром и активно пыталась принимать участие во всём, что творят взрослые, сразу, как начала ползать. А может даже раньше – мальчик не был уверен, так как это время пролетело уж слишком быстро. Эдвард лукаво улыбнулся.

– Фридер, хочешь «самолётик»?

– Да!

– Отлично! Тогда держись!

Мальчик привычным движением перехватил девочку под живот и чуть выше коленок, зарычал, пародируя двигатель чудо-техники из любимого мультика, и принялся раскачиваться вправо-влево. Фридер заходилась в довольном смехе и раскидывала руки в стороны, полностью доверяя себя брату. У неё не было и толики волнений, что он мог её уронить. И Эдвард всякий раз поражался этой удивительной вере и доверию со стороны такого маленького человечка. Сам он мог так расслабиться разве что в руках Роя – и то лишь потому, что мужчина уже столько раз ловил его и вытаскивал из всевозможных передряг, что поводов для сомнений просто не было.

– Осторожней, вы двое. – Риза оперлась о дверной косяк и устало вытирала полотенцем только что вымытую кастрюлю.

Возможно, сидеть в декрете было бы проще, если бы Фридер не была полной копией отца как внешне, так и по характеру – ей нужно было быть везде и, желательно, одновременно, а потому у молодой матери не было ни секунды покоя. Она даже в туалет была вынуждена ходить с ребёнком на руках. Поэтому Эдвард был самым настоящим спасением. Мальчик приходил из школы довольно рано, на домашнее задание тратил минимум времени и оставшиеся часы с удовольствием проводил в компании сестры. Даже соседским мальчишкам порой отказывал в играх, если те хотели, чтобы он брал Фридер с собой: девочка хоть и была бойкая и любознательная, игры ребятам не портила никогда, предпочитая рыться в песочнице со своими сверстниками, пока мальчишки буквально в двух шагах играли в футбол, вышибалы или горячую картошку. Желание присоединиться к ним Фридер высказывала всего пару раз и на пару минут, а после, убедившись, что ей пока тяжело справляться с темпом «взрослых» игр, теряла интерес и возвращалась в песочницу. К тому же, там, среди куличиков и разбросанных формочек с ведёрками, её всегда ждал Рик Фукер – сосед-погодка и лучший друг, который был старше её десять месяцев и который вполне серьёзно заявлял, что в будущем женится на ней. Фридер с энтузиазмом кивала на его «предложения», хоть пока не так хорошо понимала значения слов «муж», «жена» и «выйти замуж» как её друг. Но эти слова ассоциировались с теплом, комфортом и семьёй, так что девочка совсем не была против.

Эдвард на слова Ризы машинально кивнул и сделал резкий поворот вокруг своей оси, заставив сестру буквально завизжать от восторга. И мальчик, и молодая женщина синхронно поморщились, но промолчали: просить мелкую быть потише бесполезно: девочка начинала шептать, потом, примерно через полминуты, шёпот становился всё громче, а потом она вновь возвращалась к нормальному голосу и визжала даже громче, чем до того как ей сделали замечание. Всё это было не на принцип, просто кроха пока совершенно не умела контролировать мощность своих голосовых связок. Рой на голосистость дочери откровенно смеялся и заявлял, что с такими данными она точно будет занимать руководящие должности.

– Смотрю, вас сегодня пораньше отпустили? – Риза закончила вытирать кастрюлю и на миг скрылась за дверьми чтобы поставить её на место.

– Ага. С последнего урока. – Эдвард закончил играть с сестрой в «самолётик» и теперь был занят тем, что пытался строить девочке забавные рожицы. – С учителя семь потов сошло несмотря на открытые окна, и он заявил что больше не выдержит и отпустил нас аж на двадцать минут раньше.

– Это здорово, – женщина улыбнулась. На сколько она помнила, последним уроком в пятницу у сына была математика, которую он и так щёлкал как орешки. Не было ничего страшного, что в этот раз его отпустили раньше положенного – на улице и правда была духота, что уж говорить о школе, в которой не было системы охлаждения и ученики которой обязаны были носить форму. К тому же осенний вариант, раз уж на календаре начало октября. Отстранённо Риза подумала, что «бабье лето», как такие дни называли в народе, в этом году выдалось уж слишком летним.

– Да. – Эдвард отвлёкся от игры с Фридер и принял вид весьма хитрый, – А как ваш день прошёл, Фридер сказала, вы котлеты делали?

– Свиные, – сразу обрубила надежду Риза и, увидев, какое расстроенное выражение приняло лицо сына, пояснила в который раз: – нельзя постоянно есть только курицу, Эд.

– Но она вкусная! – Вскинулся мальчик.

– Но нужно есть и другие продукты! – С нажимом произнесла женщина.

В ответ Эдвард лишь закатил глаза и демонстративно отвернулся. Он терпеть не мог свиные котлеты и свинину в принципе – слишком жирная и жилистая. Во всяком случае, в девяти случаях из десяти ему попадались именно такие кусочки.

Подхватив сестрёнку, непонимающе смотрящую то на него, то на маму и силившуюся понять, почему радостная атмосфера вдруг сменилась напряжённой, Эдвард вяло кивнул на комментарий Ризы о том что он «съест хотя бы одну котлету» и поднялся к себе в комнату. Когда они только переехали в этот просторный дом, Эдвард был на седьмом небе от счастья. У него впервые появилась своя личная комната, которую не нужно было делить ни с кем и которую можно было обставить в соответствии с его – и только его! – вкусами. Поэтому покрывало и занавески были кричащих красных тонов, мебель – тёмных, а на стенах виднелись рисунки, плакаты полюбившихся героев мультфильмов и фильмов и алхимические уравнения. Рой сюда старался не заходить лишний раз, так как «эта гнетущая атмосфера» давила на него, а Риза каждый раз намеревалась заменить хотя бы шторы на более благовидные цвета и каждый раз натыкалась на препятствие в лице отчаянно отстаивающего своё имущество хозяина комнаты. На данный момент Эдвард совершенно точно не собирался ничего менять, хотя где-то глубоко в душе признавал, что возможно со временем всё же стоит сменить обстановку.

– Я с ту-тюх поиглаю! – Фридер начала активно дрыгать ножками, стоило ей заметить так любимый ею игрушечный поезд, что отец подарил Эду на какой-то праздник. У игрушки была своя железная дорога, светофоры, пассажиры и даже пульт управления – настоящее сокровище! Эдвард тоже обожал этот поезд и не уставал вновь и вновь напоминать сестре правила обращения со столь хрупким предметом, опасаясь, что она что-нибудь оторвёт или сломает. Хотя Фридер и была девочкой достаточно аккуратной и с любовью и уважением относилась к каждой своей и брата игрушке.

«Примерно час свободного времени, – Эдвард взглянул на погрузившуюся в игру сестрёнку и поставил рюкзак на стул, начав выкладывать тетради и учебники. – Как раз успею домашку сделать».

***

Время пролетело в мгновение ока, и когда с первого этажа донёсся сначала звук открывающейся двери, а потом знакомый мужской голос, брат с сестрой удивлённо переглянулись и синхронно посмотрели на время. Эдвард – чтобы убедиться, что ничего не напутал, а Фридер – потому что было интересно повторять за братиком.