Текст книги "Детское время или "маленькая" проблема (СИ)"

Автор книги: Oxiko Namikaze

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Он меня ненавидит, я думаю… – бывший Стальной пробормотал так тихо, что если бы в кухне играл приёмник его и не услышали бы. – Из-за меня он пятую неделю в гипсе и практически беспомощный; старший лейтенант говорила, ему придётся снова учиться читать и считать. Это ужасно!

Алюминиевая ложечка с громким звяканьем упала на плитку, заставив мирно прилёгшего Урагана испуганно вскочить. Альфонс и Винри удивлённо замерли, не уверенные, что сказать.

– Уверена, ты драматизируешь, – Винри нагнулась и подняла упавший прибор, положила на край стола, – не думаю, что он тебя ненавидит. Иначе бы не прыгнул между тобой и машиной.

– Точно, брат, полковник всегда помогал нам и заботился. Он любит тебя.

– Вовсе нет! – Эдвард опёрся ладонями о стол и исподлобья оглядел брата и подругу: – Видели бы вы его взгляд, когда он только проснулся и я пришёл. Очень сердитый. Он даже старшего лейтенанта попытался на меня натравить, но она умная и поняла, что я не умышленно полез под машину; это был несчастный случай! Я понимаю, что он не хочет меня видеть, поэтому навещал его после обхода медсестёр и укола со снотворным эффектом. Он и правда хреново выглядит.

– А.

– Вот как.

Альфонс переглянулся с подругой, и та ответила чуть изогнутой бровью и едва уловимым кивком в сторону Эда. Это был стандартный жест, когда девушка намекала Элрику поговорить с братом, что называется, по душам. Она давно уловила, что между ними была какая-то особая связь, удивительное взаимопонимание и чуткость. Словно две половинки одного целого. Они были до невозможного похожи в одних вещах и различны в других.

Сославшись на необходимость заранее сложить всё что она хотела в этот раз принести полковнику, Винри покинула кухню, поманив за собой Урагана. Пёс обернулся на Эдварда, ткнулся ему носом в колено и убежал за девушкой, виляя хвостом. Похоже, он нашёл в ней временную замену любимой хозяйке.

– Эд, что случилось. Скажи правду. – Голос Альфонса сквозил беспокойством и неподдельным участием, и от этого мальчику стало только хуже. Почему-то никто не орал на него и не винил в случившемся, и выхода накопившейся внутренне вине просто не было. Сердце и горло словно сжимали тиски, и он не мог ничего поделать.

– Мы сильно поссорились в тот раз, я сказал, что хочу чтобы он сдох и выскочил на дорогу. Думал, если меня собьёт машина – не смертельно, нет, легонько! – он поймёт, что был неправ и утопится в чувстве вины, а вышло вот оно как. – Эдвард полностью отвернулся от брата, подтянул колени к груди и обнял их руками. Он принимал эту позу всякий раз, когда чувствовал себя наисквернейшим образом. – Ал, ты просто не был в тот день в госпитале и не видел всё это. Приходили его мама, сестра с детьми, команда… ещё куча незнакомых людей… очень многие плакали. Я чуть не убил человека, который был важен стольким людям!

Альфонс на некоторое время замолчал. Когда старший брат так себя накручивал, убедить его в чём-либо было делом практически невозможным, но – Элрик должен был признать – более полная версия событий пролила свет на определённые моменты. Рой Мустанг легко прощал мальчишкам косяки, но вот на слова реагировал более остро. Мужчина и правда мог обидеться на открытое пожелание смерти – да что там, любой здравомыслящий человек не захотел бы некоторое время (если не всегда) общаться с таким индивидуумом. Но Рой вроде как опекал братьев, поэтому Альфонс надеялся, что гнев мужчины, каким бы сильным и праведным он ни был, утихнет и исчезнет сразу как заветные слова покинут рот его брата.

Но сначала нужно было донести эту мысль самому Эдварду.

– А тебе?

– М? – Эд непонимающе вскинул бровь.

– Тебе важен полковник?

– М-м-м, не ненавижу.

Альфонсу захотелось пристукнуть наглого братца, но он сдержался. Эдварду и так было непросто, а если при таком состоянии начать читать нотации – он и вовсе уйдёт в себя. Юноша решил сделать вид, что его не задел ответ брата.

– Тогда просто извинись, уверен, он всё поймёт и простит.

– Вот ещё! Он сам виноват, что довёл меня тогда.

Альфонс стиснул зубы. В принципе, такая реакция была вполне ожидаемой, но если Эдвард до сих пор был уверен, что поступил правильно, то к чему этот спектакль с самобичеванием? Это алхимик и решил выяснить.

– Ты же только что раскаивался.

Упрёк, всё же прозвучавший, сколько бы Альфонс его не прятал, заставил Эдварда растерять напыщенность и вернуться в жалкую позу. Мальчик грустно посмотрел на стол и принялся повторять пальцем узор скатерти.

– Ну да. Но сказать ему это не смогу. Просто не смогу, Ал.

– Тогда хотя бы зайди к нему вместе с нами, посмотри на его реакцию. Может, тебе и говорить ничего не надо будет.

– Ладно.

Вечер наступил много раньше, чем ожидалось, и Эдвард с уверенностью мог сказать, что совершенно не готов встретиться с опекуном.

Но не пойти он не мог – необъяснимое желание увидеть, лично убедиться, что процесс выздоровления пусть медленно, но идёт, не давало покоя. Старший лейтенант звонила несколько часов назад, проверяя, и сообщила, что полковник делает успехи в обучении и что в пятницу ему должны будут снять гипс с руки. Элрик кивнул телефонной трубке, потому что не был уверен, что ответить. Одна часть его радовалась, что мужчина наконец получит больше свободы и перестанет жаловаться и, следовательно, раздражать Хокай, а другая – тряслась от ужаса и осознания, что такими темпами полное выздоровление полковника может наступить раньше ожидаемого срока. И это значило, что ему придётся встретиться и поговорить с мужчиной.

Нужно было.

Он обязан был извиниться.

Вот только привычной смелости не было и в помине, и Эдвард совершенно не представлял что скажет. Обычного «простите меня» будет явно недостаточно – не после всего произошедшего, а выдавить из себя нечто большее он вряд ли сумеет.

– Всё, Эд, хватит себя накручивать! – Винри размашисто хлопнула мальчика по спине и ободряюще улыбнулась: – Риза же сказала, он сейчас в настроении, так что всё будет хорошо.

– Угу.

Элрик нехотя кивнул и хмуро посмотрел на брата. Альфонс как раз закончил воевать с плохо слушающимся карабином и застегнул его на ошейнике Урагана. Пёс радостно взвизгнул, предвкушая долгую прогулку, и, поддавшись эмоциям, подпрыгнул и рванул к двери.

До госпиталя они добрались довольно быстро – общественный транспорт в этот раз ходил без перебоев. Оказавшись возле входа, Эдвард проявил инициативу и предложил подождать с Ураганом Ризу, раз уж с собаками нельзя, и подняться к ним потом. Винри и Альфонс колебались недолго и, взяв с него слово в этот раз встретиться с полковником, скрылись в дверях. Мальчик присел на корточки, потрепал подошедшего пса по морде и за ушами и отошёл к лавочке: так он меньше привлекал внимание бдительных прохожих и мог не беспокоиться о глупых расспросах.

Ждать пришлось недолго.

Риза спустилась со ступенек и подошла к скамейке максимум через десять минут. Вид у девушки был усталый, но довольный.

– Ну как он? – Эдвард передал поводок и повёл бровью, изо всех силы стараясь выглядеть невозмутимым.

– Спасибо. – Хокай кивнула и потянулась к карабину чтобы отпустить пса. Ураган редко гулял на поводке благодаря абсолютному послушанию, а учитывая, что в паре тройке метров от госпиталя располагался парк, девушка решила не томить собаку ожиданием и дать побегать уже сейчас. – Он молодец. За сегодня умудрился почти разобраться с букварём; даже несколько предложений из журнала вслух прочёл. Но ему всё ещё трудно. Понадобится чуть больше времени, прежде чем он полностью восстановит эти навыки. Но доктор делает оптимистичные прогнозы, так что надеемся на лучшее.

Хокай тепло улыбнулась, наблюдая, с каким облегчением выдохнул ребёнок. Вероятно, сам Эдвард этого не заметил.

– Значит, руку ему освободят через три дня, а что насчёт ног?

– Тут сложнее, у него перелом правой лодыжки, плюс обеих ног. Доктор говорит, не раньше чем через месяц, но до этого ещё рентген сделают. Как у тебя день прошёл? Вижу, Винри с Альфонсом всё же вытащили тебя к нему.

– Да… – Эдвард почесал затылок, отчаянно пытаясь спрятать глаза. Предательская краска залила лицо, и он не хотел выглядеть ещё более смущённым. Риза знала, как нелегко ему должно было даться такое решение. – День нормально. Хаято за Винри хвостом ходил. Кстати, она пирог испекла, мы оставили в духовке чтобы не остыл.

– Да? Тогда пойду куплю особо вкусный чай по этому поводу. Но вы не торопитесь: до окончания часов посещения ещё долго, а мне и с Ураганом погулять надо.

– Хорошо.

Попрощавшись со старшим лейтенантом и махнув гавкнувшему ему Урагану, Эдвард поднялся по ступенькам и вошёл в госпиталь. Обстановка за ночь тут не изменилась, в воздухе по-прежнему витал смешанный запах всевозможных лекарств и немного отдавало то ли кварцем, то ли ещё чем. Назвав на пункте пропуска своё имя и цель посещения, мальчик нырнул в коридор и перескакивая через две ступеньки начал свой путь на седьмой этаж. Не то чтобы ему так сильно хотелось встретиться с Мустангом – совсем нет – но долго подниматься по лестнице он ненавидел больше всего. После молока.

Нужную палату он нашёл сразу и на миг замер в нерешительности, прежде чем схватиться за ручку и потянуть на себя. Он неслышно выдохнул, стоило проникающему сквозь полузавешенные жалюзи свету попасть на глаза.

«Может ещё не поздно уйти?!» – Винри закрывала собой вид на дверь и полковник его не видел. Это дало повод Эдварду всерьёз задуматься о побеге.

– Стально… Эдвард?

«Вот и всё»

Мальчик закрыл глаза и сглотнул подкативший к горлу ком нервов. Ему нечего было бояться, он справится. Всего два слова, он должен сказать их. Наедине. Должен.

– Ладно, мистер Мустанг, мы с Алом подождём внизу. Было приятно Вас увидеть. – Винри неловко отряхнула юбку и поправила принесённый пакет с фруктами и пирогом на тумбочке. Оказавшись на ризиной кухне и обнаружив на балконе целый ящик уже начинающих портиться яблок, девушка пришла в восторг и сделала два пирога, сразу заявив, что один они отнесут попробовать полковнику, а другой – что побольше – съедят вместе с Ризой. Возражений со стороны мальчишек не было, и Рокбелл осталась довольна.

– Всего хорошего, спасибо, что пришли проведать. – Рой помахал девушке и младшему Элрику свободной рукой и ласково улыбнулся.

Они приезжали уже раз четвёртый и каждый раз удивляли: сначала принесли неизвестно где откопанный ананас (Рой даже думать не хотел, сколько эти дети заплатили за такую экзотику и, особенно, откуда такие деньги), потом подарили фотоальбом, который наполовину заполнили любезно предоставленными Гресией Хъюз снимками. По тем фото можно было изучать биографию Мустанга, кроме, разве что, детских и школьных лет. Третьим сюрпризом оказался небольшой кликер, с помощью которого Рой приноровился отсчитывать все свои удачные попытки реабилитации: будь то правильно посчитанный пример или прочитанное слово или предложение. Осознание, что число на приборе с каждым разом чуточку больше придавало сил. А теперь вот домашний пирог с яблоками. Рой честно не знал, чем заслужил такую честь, ведь преподнесение такого подарка можно было рассматривать как приравнивание к семье.

Но одно он знал точно: Винри Рокбелл замечательная девушка и Альфонс будет дураком, если её профукает. Раз уж шансы вернуть Эдварда близки к нулю.

«Кстати о нём», – мужчина вспомнил, что Рокбелл и младший Элрик покинули палату не просто так. Эдвард мялся у двери и смотрел куда угодно, но только не на бывшего начальника. – «Презирает, что ли?»

Мальчишка вдруг дёрнул головой и нахмурился. Вытянул руки по швам и впился в Мустанга серьёзным взглядом. Он явно собирался что-то сказать. Внутри Роя будто щёлкнули выключатель, и мужчина поспешил высказаться вперёд ребёнка. Потому что слушать язвительные речи сейчас совершенно не хотелось.

– Знаешь, ты не должен приходить сюда только потому что твой брат и подруга так сказали.

На мгновение ребёнок выглядел искренне удивлённым, и Рой, заметив эту перемену, пришёл к выводу, что не ошибся с мыслями. Мальчишка пришёл не по своей воле и было бы жестоко удерживать его тут, пытаясь развязать беседу и помириться. В груди Мустанга что-то кольнуло, но мужчина сохранил маску невозмутимости. Из-за своего эго и желания найти общий язык с ребёнком он оказался на больничной койке. По этим же причинам теперь заставляет Элрика тратить драгоценное время, придя к нему.

– Я…

– Всё в порядке, Эд, я понимаю. – Рой выставил вперёд руку, не позволяя мальчику говорить. – Не волнуйся, просто скажи брату и мисс Рокбелл, что я почувствовал сонливость и ты решил уйти чтобы не мешать.

– Но…

– Они поймут и поддержат, будь уверен. – Мустанг не особо понимал, зачем перебивал ребёнка и не позволял ему и слова сказать, но разум твердил, что нужно было скорее покончить со всем этим и больше не мучить ни себя, ни Эдварда. Поэтому он решился на разговор, который мысленно прокручивал не одну сотню раз. – По поводу опеки не беспокойся: я придумаю, как всё уладить, но тебе придётся потерпеть до моей выписки. В Ризенург сейчас тебя не отпустят, так как именно старшего лейтенанта я указал своим доверенным лицом. Но я вспомнил, что один мой знакомый работает юристом, и он мне должен, поэтому всё сделаем. Может не так быстро, как тебе хотелось бы, но он сможет убедить соц. службы оформить опекуном твоего брата…

Эдвард стоял словно громом поверженный, не в силах произнести ни слова. Золотистые глаза расширились от шока, губы пересохли и приоткрылись, а сердце принялось отбивать чечётку. Он не понимал, к чему Мустанг говорил всё это. Он от него отказывался? Эдвард так сильно достал его, что он не выдержал и решил избавиться от него? И почему глупый полковник выставлял всё в таком свете, словно делает ему величайшее одолжение? Конечно, он бы хотел жить вместе с Алом, но ведь тот уже взрослый, ему нужно свою жизнь устраивать (как бы ни было больно осознавать это, но его брат прекрасно смотрелся с Винри), да и за здоровьем следить он тоже должен. Пятилетний ребёнок будет только мешать ему, что бы Ал ни пытался там возразить.

«Ты такой же как Хоэнхайм!» – Эдвард резко развернулся и, даже не взглянув на ещё что-то говорившего полковника, потянул за ручку двери. Та захлопнулась за спиной с громким хлопко́м, и ребёнок пустился бежать по лестнице, всеми силами стараясь удержать напрашивающиеся на глаза слёзы – объясняться перед Алом и Винри было последним, чего он в тот момент хотел.

В итоге он так и не нашёл в себе сил прервать речь полковника и извиниться.

Комментарий к 12 – Реабилитация

Всё, депрессивная атмосфера на этой части закончилась!

========== 13 – Нет времени жалеть себя! ==========

Рой нажал кнопку таймера и с удовлетворением обнаружил, что скорость чтения практически вернулась; до полного восстановления не хватало каких-то пары-тройки секунд, и это не могло не радовать. Со счётом тоже проблем уже не было, хотя на сложных примерах и задачах он ещё иногда «подвисал». С рукой тоже всё шло своим чередом – мышцы постепенно «вспоминали» свои функции и с каждой новой тренировкой болели не так сильно. Он уже почти нормально сжимал и разжимал кулак, локоть, правда, иногда переоценивал свои силы. Но, как не уставал повторять его лечащий врач, реабилитация шла полным ходом, и его показатели были разве что не чудом.

К сожалению, данная фраза всё равно не означала, что ему можно будет вернуться на службу. Даже с самыми современными технологиями лечения, какие были в военном госпитале, нельзя было полностью убрать все последствия аварии. А на альмедику – единственный в его случае шанс на исцеление – пока рассчитывать не приходилось: доктор Марко был единственным, кому полковник мог бы довериться, но даже так – насколько Рой помнил, у мужчины закончились красные камни, а без них сложнейшую операцию было не провести. Да и дозвониться до доктора пока никак не получалось.

«Радуйся, что вообще ходить сможешь!» – эти слова нередко повторял лечащий врач, и эти слова постепенно заполняли мозг Роя. В некотором смысле мужчина даже смирился. Многие другие люди после подобного столкновения умирали на месте или оставались инвалидами на всю жизнь, а тут – он успешно восстанавливался, через пару недель ожидал снятия гипса с ног и мог рассчитывать на вполне спокойную жизнь в ближайшем будущем. Нужно было уметь радоваться тому, что было.

Дверь в палату открылась без стука, и внутрь вошёл Хайманс Бреда, нагруженный стопкой книг различной тематики. Здесь были и медицинские справочники, и сочинения алхимиков, и даже несколько учебников по тактике из военной академии. Касательно последнего – Рой, на досуге размышляя, чем сможет занять себя после выхода на внеплановую пенсию, поделился тревогами с командой и Фарлан (вот уж у кого действительно найдётся ответ на любой вопрос) то ли в шутку, то ли в серьёз предложил полковнику попробовать себя в роли преподавателя. Аргументы у прапорщика тоже были: долгий опыт работы с подростками и детьми (братья Элрики), вытекающее из первого пункта повышенное терпение, привычка всем всё разъяснять при малейших вопросах и, самое главное, превосходные способности в тактике (ни для кого не было секретом, что Огненный алхимик всегда просчитывал свои действия на два шага вперёд, что значительно повышало успехи его команды в различных операциях). Мустанг, выслушав подчинённого, первое время хмурился и был уверен, что над ним просто издеваются, но потом, немного поразмыслив, решил, что вариант вполне неплохой. В конце концов, хуже чем Стальной курсанты вести себя не будут, а учитывая, сколько сослуживцев за всё время его проведения в госпитале пришло его проведать, об отношениях с коллегами волноваться не придётся. Во всяком случае не сильно, так как из любого правила есть исключения.

Бреда поставил книги на прикроватную тумбочку и вытер со лба пот рукавом кителя. Несмотря на летний вариант формы и более лёгкую ткань, рукава всё ещё были длинные, что порой сильно усложняло задачу стойко переносить тягости погоды. Июнь выдался на редкость жарким, и столбик термометра редко когда опускался ниже тридцати градусов. Дождей, как назло, почти не было, из-за чего в стране был объявлен оранжевый уровень опасности. Спецмашины поливали асфальт по пять раз на дню, фонтаны собрали вокруг себя всех представителей местной фауны, а леса периодически поливали с военных воздушных шаров в целях профилактики пожаров. Гражданские старались лишний раз не высовываться на улицу, а все те несчастные, вынужденные работать на жаре, из последних сил сдерживали желание избавиться от одежды.

– Вот всё, что Вы просили, полковник. – мужчина по-доброму улыбнулся Мустангу. После той жуткой аварии он, как и другие члены команды, были готовы совершить невозможное только чтобы начальник не впадал в депрессию и нашёл себе новый смысл жизни. В конце концов, стать во главе страны – мечта замечательная, но на ней свет клином не сошёлся. Они все хотели, чтобы Огненный алхимик это понял и, кажется, наконец это начало происходить. Маленькими неуверенными шажками, но начало.

– Спасибо, лейтенант. – Рой потянулся к стопке, вытащил небольшой учебник из середины и, удовлетворённо хмыкнув, раскрыл на случайной странице. – Не то чтобы я загорелся идеей, но в академию действительно будет проще устроиться и, к тому же, формально я останусь в армии.

– С доктором Марко связаться так и не удалось? – Хайманс кивнул на откровение начальника и обеспокоенно изогнул брови.

– Нет.

Казалось, Рой даже не напрягся от вопроса. Привык – понял лейтенант и мысленно стукнул себя по лбу: и Хэвок, и Фалман с Фьюри наверняка спрашивают то же при каждом визите. Сами того не желая, утопая в беспокойстве, все они давили полковнику на больное место. Хайманс решил сменить тему на не менее болезненную, но требующую скорого решения, а именно на братьев Элриков. Вернее, на старшего.

– Что с шефом? По-прежнему не разговариваете?

Мустанг нахмурил брови, перелистнул страницу учебника и пробормотал что-то про недоучек-писателей, составляющих текст. Прошло достаточно мгновений и Бреда уже начал думать, что его нагло проигнорировали, когда полковник тихо ответил:

– С того разговора он больше не появлялся. – Мужчина закрыл книгу, отложил на край кровати и, опёршись на руки и сделав усилие, свесил ноги с койки. Теперь, когда они уже не были на растяжке, он мог взбираться в инвалидную коляску и «прогуливаться» по коридорам и (когда рядом был кто-то из сослуживцев) выезжать на улицу. – Риза говорит, он до сих пор как неприкаянный ходит, крушит всё вокруг и выделывается, а ночами будит своим плачем. Ведёт себя как ребёнок, а не привычный нам подросток. И я не понимаю, чего он так расстроился. Разве не должен был радоваться, что нелюбимый опекун сдался и решил передать опеку над ним его брату?

Хаймансу захотелось хлопнуть себя по лицу или – что больше – отвесить бестолковому начальнику крепкий подзатыльник. Серьёзно, неужели Рой Мустанг до сих пор не видел истинных чувств Эда? Как он вообще полковником стал в таком молодом возрасте? Но кричать на больного было как минимум неуважением, поэтому мужчина решил пойти в обход.

– А что на это говорит старший лейтенант?

– Старший лейтенант говорит, что я идиот и должен разуть глаза.

– Ух, точнее не выразишься…

– Чего? – Рой возмущённо поджал губы, не в силах поверить в очередное предательство. Почему все называли его идиотом, когда речь заходила о несносном мальчишке? Ну что он не видел, что прекрасно видели другие? И Хайманс уже пятый, кто сразу согласился с мнением Хокай. От этого на душе буквально кипело.

– Нет-нет, ничего. – Бреда помахал ладонью перед лицом, жестами пытаясь убедить Мустанга, что он и правда молчал. Скептичный взгляд полковника дал понять, что на уловку он не повёлся. Хайманс вздохнул и снял китель, удивляясь про себя, почему раньше не пришёл к такому простому решению: в Уставе не написано, что за пределами Штаба он должен разгуливать, будучи полностью облачённым в форму. – Я имею в виду, разве Вы не думали, что шеф просто не умеет выражать свои чувства иначе, чем через колкости и агрессию?

– Хочешь сказать, на самом деле он меня трепетно любит и выделывается лишь потому, что стесняется прямо проявлять свои чувства? – Рой фыркнул, неудачно замаскировав смешок, – ничего более глупого я жизни не слышал. Этот пацан меня на дух не переносит. Я прекрасно вижу, как он общается с братом, Рокбелллами, да даже со всеми вами! А меня он нарочно доводит до белого каления. Всегда всё делает на принцип, всегда грубит и я вообще молчу про уважение.

– Ну, мы и остальные ему не родители, чтобы проверять на прочность.

Это полковника разозлило.

– Так я тоже вообще-то!

– Да? – Бреда поднял брови в деланном удивлении. – Но Вы его постоянно воспитываете, неудивительно, что он ведёт себя соответствующе.

– Что за чушь ты несёшь? – Рой нахмурился, сложил руки на груди и пробуравил подчинённого злым взглядом. – Я никогда не пытался и не хотел стать отцом этому шалопаю.

– Может и нет, – не стал отрицать лейтенант, – но Вы его контролируете. Ругаете, наказываете, если нашкодит и хвалите, пусть и своеобразно, если он всё делает как надо. – Прозвучало это так, словно мужчина озвучил самую очевидную истину, которую поняли все кроме самого Мустанга.

На лбу Роя вскочила жилка.

– Я был его начальником! Не мог же сквозь пальцы смотреть на весь тот бедлам, что он творил, конечно, наказывал.

Если лейтенант и проникся его словами, то виду не подал. Лишь самодовольно усмехнулся, будто бы что-то для себя подтвердив.

– Но теперь, когда он превратился в ребёнка, ничего не поменялось. Разве что Вы стали опекать его ещё больше, вон, даже под колёса кинулись.

В словах Бреды не было упрёка, только бесконечное терпение и плохо замаскированное желание донести свои мысли. Рой устало закатил глаза и махнул рукой: все вокруг будто бы сговорились и в упор не желали его слышать, продолжая гнуть свою линию. Мужчина потянулся к книге и вернулся в положение лёжа, старательно делая вид, что крайне заинтересован строчками из учебника. В конце концов, если он собирался начать карьеру преподавателя, ему нужно было ознакомиться с материалом.

Скрип двери известил, что побыть наедине со своими мыслями не получится, и Рой с толикой раздражения поднял глаза на вошедшего чтобы в следующий момент попытаться встать и вытянуться по струнке.

– В Вашем состоянии это лишнее, полковник. Лежите-лежите. – Кинг Брэдли махнул рукой, призывая мужчину оставаться на месте. – Вольно, лейтенант.

– Ф-фюрер, сэр… – Мустанг не скрывал одолевших его смятения и беспокойства. – Чем могу быть полезен? – Рой едва сдержался чтобы не выругаться при главнокомандующем: чем он может быть полезен, если пока даже ходить не может? Наверняка врачи сообщили свои прогнозы кому-то из верхов, а те – в свою очередь, Брэдли. Офицер напрягся, понимая, о чём, скорее всего, пойдёт разговор. Потому что сам фюрер не стал бы навещать его просто так. Бросил говорящий взгляд на явно нервничающего Бреду, который не знал что ему делать. С одной стороны, его присутствие тут явно лишнее и он не хотел смущать полковника при частном разговоре, с другой – приказа уходить от главнокомандующего не поступало и Мустангу нужна была моральная поддержка.

– Я хотел бы обсудить ситуацию, по которой Вы сейчас здесь. – фюрер щёлкнул пальцами, и охрана в виде двух весьма крепких мо́лодцев скрылась за дверью. Брэда воспринял это как знак также покинуть палату и мысленно похвалил себя за сообразительность, когда никто не стал его останавливать. Брэдли удовлетворённо кивнул, оставшись тет-а-тет с Огненным алхимиком и осторожно присел в ногах офицера. Взгляд зацепился за книгу в руках Мустанга. – Что читаете?

***

Закат окрасил небо в багрянец, местами сменяющийся золотисто-жёлтым. Кроны высоких тополей и очертания зданий казались возникшими из другого измерения и обладающими некими магическими свойствами в этом чарующем свете всевозможных цветов. Наблюдая из окна за стремительно улетающими вдаль силуэтами птиц, Рой отстранённо подумал, что сумерки его любимая часть дня. Это было спокойное время, когда текущий рабочий день уже закончился, а новый – ещё не начался; когда всё вокруг меняло свой образ и когда мысли, ещё несколько часов назад кажущиеся разумными, вдруг круто разворачивались на сто восемьдесят градусов.

Молодой офицер тряхнул головой, стараясь убрать с глаз мешающиеся пряди чёлки. Ему было о чём подумать.

«Уверен, по своём возвращении из Ксинга Марко найдёт способ вернуть тебя в форму. Слышал, там очень развита альмедика», – слова фюрера снова забили в голове отбойными молоточками, и мужчина поморщился. Кинг Брэдли ушёл уже несколько часов назад, а его хитро улыбающийся в усы образ всё равно был свеж как никогда ранее. Рой не был уверен вызвано ли это небрежно поданной надеждой или же неожиданностью от слишком тонкого намёка на возможное продвижение по карьерной лестнице.

Мустанг глубоко вдохнул и выдохнул и, немного подтянув к себе стойку с капельницей, снова посмотрел в окно. На память он никогда не жаловался, и та частенько выручала его в нужные моменты, но иногда – очень редко – мужчина хотел, чтобы воспоминания не вгрызались в мозг так сильно. Полковник опустил веки, и перед глазами вновь пронеслась череда минувших событий.

Его команда провела с ним почти целый день (постоянно чередуясь), а когда подчинённые ушли, внезапно объявилась мисс Рокбелл с младшим из Элриков. Девушка выглядела уверенной, даже слегка боевитой, в то время как Альфонс неловко мялся у порога. За последние две недели эти двое стали довольно частыми посетителями, но, надо отдать им должное, больше никак не надоедали размышлениями об их с Эдом отношениях и просто рассказывали всё что бывший Стальной успел натворить за прошедшее время. Правда, мисс Рокбелл до сих пор не оставила попыток убедить полковника, что Эдвард жалел о своём поведении и отчаянно желал помириться с опекуном (пусть эти попытки и были вскользь и намёками и уже не раздражали). Рой слушал, вяло кивал и в очередной раз напоминал, что с пацаном он не ругался, а менять своего решения о передаче опеки Алу не желает исключительно из соображений о лучшем будущем для ребёнка. Однако ни Винри, ни Альфонс его словам кажется не верили. В определённой степени это напрягало и даже обижало мужчину: он любил непослушного мальчишку и действительно верил, что поступит правильно, отказавшись от опеки над ним. Так он бы перестал раздражать сорванца, и тот зажил бы спокойной, размеренной жизнью, купаясь в любви и ласке, которых Рой вряд ли бы когда-нибудь смог дать – жизнь военного приучила к строгой дисциплине и сюсюкаться Мустанг не любил, несмотря на то что давал мальчишке почти полную свободу действий. А ведь дети ждут прежде всего именно этого.

Роя передёрнуло, когда в памяти всплыл образ возмущённой Рокбелл, ворвавшейся (иначе не скажешь) в палату ровно на следующие сутки после его разговора со Стальным. Девушка говорила сбивчиво, обвиняющее тыкала в него пальцем и несмотря на всё своё возмущение и недовольство, была слишком близка к слезам. Мустангу потребовалось немало сил, нервов и времени чтобы её успокоить и убедить доходчиво пояснить, что её так встревожило.

Как он тогда и предполагал, разговор зашёл об Эдварде.

Отчаянно жестикулируя, подкрепляя свои слова мыслями, девушка пыталась в ином свете представить действия друга. Что-то бормотала про стеснительность и страх быть отвергнутым, но при этом выглядела так, словно старалась убедить в этом прежде всего себя саму. Рой ей совершенно не поверил. Возможно, Винри поняла это, а возможно – решила, что мужчина пока не готов увидеть истину. В любом случае, больше она эту тему не поднимала, за что мужчина был очень благодарен.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и улица вмиг окрасилась в серые и тёмно-синие краски, утратив красоту огненного заката. Рой Мустанг встрепенулся, понимая, что слишком ушёл в свои мысли и потерял драгоценное время. Мужчина нахмурился, сложил пальцы в замок и вытянул руки вверх, вытягивая спину, расслабляя позвонки. На вечер он запланировал просмотр газет и журналов, заботливо принесённых Ризой и другими посетителями после его нытья о том что ему жуть как надоело пялиться в детские книжки с картинками.

Выбрав из внушительных размеров стопки те, что принесла старший лейтенант – потому что она лучше всех знала его вкусы и предпочтения – мужчина удобно расположился на койке, подложив подушку под спину, чтобы не чувствовать холод стены. Первая страница открыла вид на длинный список оглавления, и взгляд Роя зацепился за небольшую галочку возле одного из пунктов. Пробежавшись глазами по остальным и решив, что отмеченный – действительно наиболее интересный, мужчина мысленно похвалил Хокай за помощь и принялся листать страницы в поисках нужной. Сложенный пополам лист А4 выпал из журнала, когда мужчина почти открыл искомый раздел.