Текст книги "Детское время или "маленькая" проблема (СИ)"

Автор книги: Oxiko Namikaze

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== 1 – Не совсем сбывшаяся мечта ==========

Вообще поверить, что всё случившееся пару дней назад не было плодом его разыгравшегося воображения, было трудно. Просто потому, что не могло такого произойти! Даже с учётом почти неограниченных возможностей алхимии! Но произошло. Произошло, и теперь ему, как ответственному за Стального алхимика, приходилось разгребать всё то, что этот несносный мальчишка натворил.

Рой вздохнул и устало потёр лоб, стараясь лишний раз не смотреть на мирно сопящего на его кровати пятилетнего мальчика, которого он был вынужден забрать к себе. Дыхание мальчонки было спокойным, а лицо выражало полнейшую умиротворённость. Рой, быть может, даже залюбовался бы им, если бы не одно «но»: ребёнок был Эдвардом Элриком.

Когда Стальной позвонил ему и попросил прийти к заброшенной стройке за центральным парком, чтобы «подстраховать, если что», когда он будет совершать трансмутацию по возвращению тела своему брату, полковник удивился. Он знал, конечно, что братья доверяли ему, несмотря на его постоянные стычки со старшим, но почему-то считал, что в такой ответственный момент мальчишки захотят видеть рядом с собой кого-нибудь другого. Например, их учителя Изуми Кёртис. Но времени (да и желания) возражать не было, поэтому Мустанг, честно пообещав подчинённому явиться в одиночку, плюхнулся в свой автомобиль и зарулил в указанном направлении.

Приехал он ровно через пятнадцать минут, как и обещал, и, войдя внутрь недостроя, застал очень нервного подчинённого. На полу был вычерчен огромный круг трансмутации, посередине которого стоял младший Элрик. «Лицо» доспеха не могло выражать эмоций, но учитывая, как периодически подрагивало металлическое «тело» и с какой надеждой вспыхнули красные огоньки «глаз», когда Альфонс заметил Роя, последний сделал вывод, что младший боялся. В принципе, ничего удивительного в оном не было: любой бы испытывал смесь надежды, отчаяния и ужаса, зная, что очень скоро определится его судьба. А в данном случае трансмутации был только один выход – пан или пропал. Мальчишки поставили на кон своё здоровье, свою жизнь, свою душу – если что-то пойдёт не так, исправить больше не получится.

Эдвард облизнул пересохшие от волнения и ожидания губы и опасливо покосился в сторону начальника. Мустанг ободряюще кивнул и стал чуть поодаль, чтобы хорошо видеть происходящее преобразование, но при этом не мешать юному гению исправлять ошибки прошлого. Спрашивать что-то вроде «ты уверен?» или «ты готов?» было бесполезно и глупо: конечно же, пацан не был ни готов, ни уверен, что всё пойдёт как надо – в противном случае, не звонил бы Рою в пять утра с просьбой оказать моральную поддержку.

Мустанг бросил взгляд на духовку, таймер которой показывал всего пять минут до выключения, обернулся на всё ещё спящего мальчика и подумал, что привыкать к случившемуся будет долго. А другого выбора, увы, не было: как он ни всматривался в тот злополучный круг, найти ошибку не удалось, да и сам Стальной при первом своём пробуждении – когда немного отошла истерика от осознания случившегося – признал, что обратить последствия не выйдет. Таковой оказалась его плата за возвращение тела Альфонса и своих руки и ноги. А ещё, как выяснилось несколько позже, он потерял способность творить алхимию.

Военный офицер соврал бы, сказав, что совсем не радуется произошедшему. Он был счастлив увидеть, что мечта его младшего подчинённого осуществилась и Альфонс навсегда покинул эти жуткие доспехи, вернувшись в своё тело. Счастлив, что Эдварду больше не придётся терпеть операции по ремонту и подключению автопротезов. Счастлив, что у ребят появилась возможность нормально прожить оставшуюся жизнь… Но всё-таки случившееся с Эдвардом несколько его подкосило.

За те четыре года, что ребёнок служил – ну как служил, бедокурил – под его началом, Рой успел здорово привязаться к нему. Успел свыкнуться с подростковой дерзостью и огрызаниями; с тем, что тот совсем не стучал в дверь его кабинета, а просто вышибал с ноги; с полным (или частичным) игнорированием его замечаний и приказов. Он даже свыкся с мыслью, что после исполнения своей мечты Стальной навсегда уйдёт из вооружённых сил, успокаивая себя тем, что будет периодически созваниваться с парнишкой, отслеживая его судьбу. Теперь же, когда Эдвард Элрик вернул себе не только недостающие конечности, но и десяток с «хвостиком» лет, все его рассуждения о дальнейшей жизни канули в лету.

У Эда появилась возможность начать жизнь с чистого листа, а учитывая, что своего начальника он не очень-то жаловал, надежда на какую-нибудь обратную связь с ним разбилась вдребезги. Останься он своенравным подростком, ещё можно было бы надавить на него чем-то вроде «так ты ведёшь себя с тем, кто тебе помог» и периодически проверять его, теперь же…

– Нет! – Эдвард подскочил на кровати, напугав полковника своим внезапным криком, – Ал!

– Стальной, всё хорошо. – Рой быстро подошёл к взъёрошенному ребёнку, шало оглядывающемуся по сторонам в попытке отойти от сновидения. Блин, всё-таки он должен был следить за его сном, чтобы уловить начало кошмара и вовремя разбудить, а не прокручивать в голове предшествующие всему этому события и размышлять о будущем.

– Мой брат, как он? Он жив? Он ведь жив?! – Эдвард несколько успокоился, увидев своего временного надсмотрщика и, казалось, уже полностью отличил сон от реальности, но желал убедиться.

– Конечно жив, Эд, – Мустанг чуть запнулся на имени ребёнка: всё же было слишком непривычно так его звать, но в целях конспирации нужно было. – Альфонс сейчас в больнице, восстанавливается. Ты застрял здесь, потому что кроме твоего возраста с тобой всё в порядке.

Что действительно радовало полковника в этой ситуации, так это то что память пятилетнего Элрика соответствовала памяти его шестнадцатилетней версии. Было бы ужасно, случись всё иначе: в случившееся с ним чудо малыш-Эд точно бы не поверил, а по-другому объяснить, почему его младший брат вдруг стал старше его и почему ему придётся провести несколько дней в компании какого-то незнакомого военного, было проблематично. Удивительно, но с Альфонсом такой ерунды не произошло. Младший (или теперь уже старший?) брат вернулся в своё пятнадцатилетнее тело и долго изумлялся, увидев своего брата. Но оно и не удивительно. Любой бы пребывал в шоке.

– Угу, – малыш кивнул, облегченно выдохнув, и поднял на Роя серьёзный взгляд: – Я хочу увидеть Ала.

– Хорошо, только сначала поешь. Всё равно часы посещения ещё не начались. – Препятствовать встрече братьев мужчина не собирался.

Духовка издала победный щелчок, извещая о готовности картофеля с мясом, и желудок Эдварда жалобно заурчал, вспомнив про приблизившееся время обеда. Мальчик приложил руки к животу и немного покраснел, вызвав у Роя небольшую улыбку.

Приём пищи прошёл в тишине, если не считать попытку офицера напоить подопечного молоком и последовавшей за этим истерикой со стороны мальчишки. Эдвард вполне охотно умолотил стряпню Пламенного алхимика и даже снизошёл до похвалы, хотя Мустанг подозревал, что такая неожиданная щедрость была попыткой извиниться за разбитый вдребезги стакан и залитый молоком пол. Вопреки собственным ожиданиям, он не рассердился на капризы сорванца и даже с каким-то философским спокойствием стёр с паркета белую жидкость.

После обеда мальчик засел в гостевой комнате с каким-то детективом, неизвестно как оказавшимся на одной из тумбочек Роя, и погрузился в мир криминалистики. Полковник, наблюдая сосредоточенную мордашку подопечного, непроизвольно подумал, стоит ли позволять Стальному читать что-то такое. Конечно, память и мышление у него остались подростковые, но возраст-то был детским! Решив не наживать себе проблем в виде разгневанного мальчонки, офицер оставил всё как есть и удалился в свой кабинет, желая в сотый раз пересмотреть снимки злополучного круга и вопреки всему найти способ вернуть подчинённого в нормальный вид.

Время пролетело незаметно, и когда Рой поднял глаза на висящие на стене часы, с удивлением обнаружил, что в больнице начались часы посещений. Выдохнув, отложив фотографии и тетради с заметками на край стола, Мустанг не спеша поднялся, потянулся, разминая плечи и спину, и покинул свой кабинет. Эдвард обнаружился в гостевой комнате в той самой позе, как когда полковник только оставил его наедине с книгой. Мальчик появления опекуна не заметил и всё так же сосредоточенно бегал глазами по строчкам, подходя уже к середине книги.

Концентрация этого ребёнка и вправду поражала.

– Сталь… Эдвард?

Прошло несколько секунд, прежде чем Элрик оторвался от книги и поднял глаза на говорившего. В ответ Рой лишь кивнул в сторону часов.

– Уже пятый час?! Я даже не заметил! – мальчик спешно захлопнул книгу, предварительно заложив закладку меж страницами, и вскочил с дивана, подбегая к шкафу.

Несмотря на то что уже началась весна, снег не спешил сходить, оставляя шапки на деревьях и припорошенные дорожки. Температура воздуха была не совсем весенняя, но того холода, что стоял еще пару недель назад, тоже не было. Природа потихоньку оживала, постепенно возвращались на родину птицы, а кое-где даже появлялась первая травка. Лёд на речке лопнул, и особо нетерпеливая малышня уже успела попускать кораблики. Правда, держались те на плаву не больше минуты и было непонятно: то ли во всём виновата неправильная складка оригами, то ли причиной столь скорого «потопления» являлось что-то другое.

Эдвард неуклюже натянул на себя джинсы с джемпером (полковнику пришлось закупить детскую одежду) и недовольно скривился, когда Рой приказал надеть ещё и куртку. Мальчик искренне не понимал, зачем так кутаться, когда он был достаточно закалённым и вовсе не мёрз. У него больше не было металлических конечностей, поэтому, с его точки зрения, всё это «оденься теплее» было лишь очередной подлянкой со стороны теперь уже бывшего начальника. Но спорить не хотелось, ведь тогда бы у него осталось совсем немного времени для свидания с братом.

Помимо куртки и зимних ботинок мальчишке пришлось терпеть ещё и шарф с шапкой и варежками, которые он носил когда был примерно… нынешнего его возраста. Захотелось заскрипеть зубами от осознания, что Мустанг всё-таки не издевался над ним, потому как мама одевала его в детстве точно так же. Внутри смешались воедино стыд со смирением, которым прибавилась ещё и уязвлённая гордость: несмотря на детское тело, ему было почти семнадцать! Эдвард ненавидел произошедшую с ним перемену и не впадал в истерику каждый раз при виде своего отражения только потому, что эта жертва была уплачена для возвращения Альфонса. Ради брата он был согласен «помолодеть» почти на двенадцать лет и прожить все периоды взросления заново. Хотя всё это лишь мимолётные порывы, пусть и очень сильные. Трансформация высосала из него не только жизненные силы, но и светлые мечты о будущем. Эд не говорил об этом кому-либо, но он хотел сделать Винри предложение, когда они станут совершеннолетними, потому как по уши влюбился в свою подругу детства… Теперь же на этом шаге можно было смело ставить крест. Больно и обидно.

Рой закрыл входную дверь и успел придержать мальчонку за капюшон прежде чем тот упал с крыльца, поскользнувшись на одной из ступенек. Бросив что-то вроде «смотри, куда ступаешь!», мужчина осторожно спустился со ступенек и подошёл к машине. Усадив Эдварда на заднее сиденье и пристегнув ремнём безопасности, Мустанг повернул ключ, заводя машину.

К больнице они доехали за каких-то двадцать минут и очень скоро, поднявшись в палату младшего Элрика, Рой мог наблюдать душещипательное воссоединение братьев. Это, возможно, пробило бы его на скупую мужскую слезу, если бы мальчишки не виделись всего лишь сутки назад. Тогда тоже были слёзы, сопли и пламенные речи.

– Эд, Ал! – Винри Рокбелл появилась в палате младшего Элрика неожиданно. Во всяком случае, для самих братьев. Рой приветственно кивнул, посторонившись, позволяя девушке войти. Вскоре следом показалась и старушка Пинако.

– Бабуля, а ты чего здесь делаешь? – Альфонс был приятно удивлён, что бабушка Винри тоже решила не дожидаться его возвращения и сама приехала навестить его. – Я был уверен, что ты подождёшь.

– Я попросил её приехать. – Рой отвлёк внимание на себя: – Из-за ерунды, случившейся со Стальным, придётся заново оформлять опекунство. А так как со мной ты, – он кивнул мальчику, – оставаться вряд ли пожелаешь, я позвал Пинако Рокбелл, чтобы она могла оформить опекунство на себя. Тогда, когда твоего брата выпишут, ты сможешь без лишних проблем вернуться в Ризенбург.

– Да уж, с тобой я бы точно не пожелал остаться, хоть что-то ты сделал правильно, полковник. – Эдвард согласно кивнул, скорчив перед этим недовольную рожицу. А ещё его слова объясняли, почему Винри и бабка Пинако ничуть не удивились, увидев его в не совсем нормальном виде. Потом мозг зацепился за слова начальника: – А что значит «заново оформлять»? Когда такое было?

Вопрос был для Роя неловким, и он невольно съёжился. Вспоминать те кошмарные моменты не хотелось, но ответить стоило. Собравшись с силами, молодой полковник уверенно посмотрел перед собой.

– Когда ты прошёл экзамен на госалхимика, возникла трудность в виде социальной службы. От их глаз не укрылся момент, что в армию пришёл двенадцатилетний ребёнок, и им срочно понадобилось разрешение родителей или опекуна «бедного мальчика». Предоставить документ нужно было в течение двух дней, а так как ехать в Централ от твоей деревни примерно столько же, миссис Рокбелл просто физически не смогла бы успеть. Мне пришлось оформлять бумаги на своё имя, что, учитывая моё положение и связи, удалось сделать довольно быстро. Предупреждая твоё возмущение, – Рой поднял руки в призывном жесте молчать, увидев, как мальчишка открыл рот, – я просил подождать или хотя бы подготовить бумаги задним числом для госпожи Пинако, но мне отказали. Причин не объяснили.

– Т-то есть, все эти четыре года, ты был моим?.. Ужас какой. – Эдвард сделал мину, вздрогнув как от мороза и обхватив себя за плечи. По крайней мере, теперь стали ясными некоторые странности в поведении начальства. Но всё равно не верилось.

– Поверь, я тоже был не в восторге, – не повременил съязвить Мустанг, в глубине души испытывая что-то сродни обиды. За что этот ребёнок так его невзлюбил? Причём с первых дней.

Разговор в палате довольно быстро сменился на другую, более жизнерадостную тему, и все вполне удачно забыли про стоящего у дверей полковника. Офицер краем уха слушал планы Альфонса по поеданию яблочного пирога Винри и других её кулинарных шедевров, грубоватые замечания Эдва, что он «хоть и маленький, но не маленький!», неловкие фразы девушки, брошенные в сторону Стального. Было видно, что Винри, хоть и вела себя непринуждённо, была очень расстроена случившимися с Эдом изменениями. Ну, тут всё было понятно: в конце концов, эти двое любили друг друга – Мустангу даже не нужно было спрашивать, чтобы констатировать факт. Всё у этих двоих было написано на лицах…

Положенные три часа закончились слишком быстро, даже несмотря на то, что Рокбеллы и полковник с Эдом провели в компании Альфонса и ужин. Когда пришло время расставаться, Эдвард даже попытался убедить медсестёр позволить ему остаться с братом, но – понятное дело – ничего не добился, кроме ласковых улыбок.

Заняться переоформлением Эда было решено завтра в девять, а до того времени мальчику пришлось вернуться в дом Мустанга. Элрик упрямился, обзывался и пробовал угрожать, но Рой словно глох перед его словами и никак не реагировал. Он перекинул брыкающегося ребёнка через плечо, уточнил время и место встречи с Пинако Рокбелл, пожелал бабушке с внучкой спокойной ночи, предварительно подвезя их до отеля, и зарулил к своему дому.

– Я не понимаю, чего ты дуешься. Это только ещё одна ночь. Завтра сможешь уехать с ними, как только всё будет готово. Ала выпишут примерно через два дня, так как он «просто моментально идёт на поправку», если верить словам доктора.

Эдвард посверлил полковника уничтожающим взглядом, но ничего не ответил. В словах Роя был здравый смысл и, наверное, ему действительно стоило немного потерпеть, чтобы после наслаждаться свободой. Так как он не был ребёнком в действительности, вся эта процедура с оформлением документов была лишь несколько неприятной формальностью.

– Да и, кстати, завтра мы возьмём тебя с собой, поэтому не умничай там и веди себя как обычный пятилетний ребёнок. Не стоит привлекать к себе внимание социальной службы. Понял? – тон полковника сменился на очень серьёзный, и Эдвард против воли вздрогнул. Почему-то вспомнились те лекции, которые он получал от начальника за «случайно» снесённые здания и причинённый государству ущерб.

– Да знаю я, знаю. – мальчик скрестил руки на груди, жалея, что не может растянуться на заднем сидении: ему всегда было тяжело усидеть на одном месте и хотелось находиться везде и сразу. – «Я ведь ещё даже не натворил ничего, а он уже ругает».

– Я просто предупреждаю. Это же в твоих интересах.

К дому офицера они подъехали спустя несколько минут, и Эдвард, покинув салон машины, снова чуть не навернулся. Благо, успел ухватиться за проходящего мимо Мустанга, который вновь пробурчал что-то про технику безопасности в зимнее время. Эдвард еле сдержался, чтобы не показать начальнику язык.

На часах была половина девятого, когда веки Элрика стали слипаться, а тело, вопреки желаниям разума, само стало устраиваться удобнее на кровати, готовясь к отходу ко сну. Ещё немного поборовшись с самим собой, мальчишка не заметил, как потерял силы.

***

– Что значит «не может в силу возраста»?! – Эдвард зло пнул стоявший рядом металлический стул, но тот от действий ребёнка едва пошевелился. Мустанг, сидящий ближе всех к нему, сверкнул глазами, неодобрительно покачав головой.

– Это значит, что миссис Рокбелл находится в том возрасте, когда ненадёжно доверять ей такого маленького ребёнка, как ты. – Женщина за столом недовольно поджала губы, в который раз скептически покосившись на не выражающую эмоций бабушку.

Пинако только опустила глаза, когда социальный работник заявила, что, согласно законодательству, люди, чей возраст миновал порог в шестьдесят семь лет, не могут брать под свою опеку детей, не достигших минимум шестнадцати лет. Старушка могла только порадоваться, что её внучка и Альфонс не попадали под этот закон: Винри шестнадцать стукнуло ровно месяц назад, а младший Элрик отпраздновал это событие за неделю, до возвращения своего тела. Она бы не пережила, если бы её кровиночку забрали в интернат, пусть и на несколько недель. С Эдвардом же всё пошло не по плану.

– Не зови меня маленьким! Я давно… А-а-ай!

– Ты как себя ведёшь?! – Рой, чувствуя, что вся их маскировка рискует накрыться медным тазом, легонько потянул мальчишку за ухо, прекращая его напыщенные речи. Эдвард, готовый голыми руками убить Мустанга, вдруг тоже понял, что «слегка» вышел за рамки. Правильно, он не должен был привлекать внимание, чтобы его не сочли «трудным ребёнком» и все надежды на опекунство Рокбеллами не канули в лето. Полковник и бабушка уже тогда знали, что всё может пойти именно так.

– Простите, я просто настроился ехать с бабушкой. – Краем глаза удалось уловить, как одобряюще кивнул начальник, и к нему потихоньку начала возвращаться уверенность. Может, всё закончится хорошо?

– Полковник Мустанг, Вы числитесь опекуном мальчика уже четыре года. Почему вдруг сейчас, когда у него начался трудный возраст, решили отказаться от него? Тяжело управляться?

– Что? Вовсе нет, – судя по интонации Роя, предположение соцработника его возмутило, – Я давно привык к его закидонам и научился с этим справляться. И я вовсе не отказываюсь от него. Просто старший брат Эдварда, Альфонс, наконец оправился от своей болезни и скоро выписывается. Доктор сказал, ему нужно уехать жить подальше от города, а что может быть лучше деревеньки, в которой он вырос? Эдвард очень любит своего брата и сильно к нему привязан. Передавая опекунство госпоже Пинако, я действую в интересах мальчика.

– Это правда! Я не хочу видеться с братиком раз в месяц, я всегда ходил к нему в больницу. Каждый день! Я хочу быть с ним. И бабушка Пинако и Винри – мои хорошие друзья, они не причинят мне вред! – Эдвард прервал Роя на полуслове, видя, что взгляд соцработника несколько смягчился. Но почему-то после его слов женщина вновь нахмурилась и поправила очки.

– Кстати об Альфонсе… Почему братья пять лет как под опекой двух разных людей?

– А, ну здесь была не очень хорошая история. – Рой сделал грустный взгляд и опустил голову, вспоминая придуманную прошлым вечером историю: – Ал старше Эда на двенадцать лет и Патриция, забеременев вторым ребёнком, решила рожать в Централе. Мы с ней дружили со старшей школы – училась она здесь – а поскольку её супруг разбился в автокатастрофе буквально за пару месяцев до рождения сына, она попросила меня побыть с ней в день родов. Для моральной поддержки, так сказать. Роды были тяжелыми и она умерла, несмотря на старания врачей, подарив жизнь Эду. Я сообщил обо всём Рокбеллам, и госпожа Пинако быстро оформила опекунство над Альфонсом, с Эдом же всё оказалось сложнее. Власти Ризенбуга отказались что-либо разрешать, пока мы не предоставили бы им все справки о его рождении и здоровье, а службы Централа заявили, что если в течение двух дней у ребёнка не появится опекун, его определят в дом малютки. До Централа из Ризенбурга как раз два дня пути – мне пришлось в срочном порядке оформлять Эда на себя, чтобы только его не забрали. Потом мы хотели всё переоформить, но мелкий заболел, а в Централе врачи опытнее, да и поликлиника близко от моего дома. Плюс еще и Альфонс слёг почти сразу после смерти матери. Тогда было решено оставить Эда под моей опекой до выздоровления его брата.

«Хорошо врёт, гад. И я не мелкий!», – Элрик смахнул с глаз выступившие слёзы от воспоминаний о маме, и поднял взгляд на сосредоточенную женщину. Сейчас должна была решиться его судьба.

– А что насчёт Вас, полковник Мустанг, не жалко расставаться с мальчиком спустя четыре года заботы о нём?

«О, да, назаботился он», – Эд испытал острое желание закатить глаза, но сдержался.

– Конечно, мне бы этого очень не хотелось…

«Ты чё несёшь?!» – Элрик поднял на мужчину предупреждающий взгляд, но тот и бровью не повёл, скорчив самую печальную рожу. Причём слова его звучали довольно искренне.

– …Но я хочу, чтобы малыш был счастлив, а без брата этого не будет.

«Фух», – Эдвард незаметно выдохнул. Он чуть было не решил, что начальник и впрямь не желает с ним расставаться. Его тело потихоньку расслабилось: уж таким доводам эта тётка должна была поверить и перестать ставить им палки в колёса.

– Что я могу сказать, господин Мустанг, ситуация у вас довольно запутанная. Судя по отчётам плановых проверок и Вашим ответам, Вы довольно ответственный и надёжный человек и действительно любите Эдварда…

«С какого это перепугу?!» – Эдвард чуть не подскочил на месте, но был остановлен рукой полковника, что предупреждающе легла на его колено.

– …А учитывая, что мальчик довольно сложный, пожилой женщине будет тяжело с ним справиться. Конечно, есть старший брат, но он ещё подросток, а Эдварду нужен отец. Кроме того, как Вы правильно заметили, в городе есть школы, поликлиники, больницы – всё то, что нужно ребёнку и что не всегда бывает в деревне. Я предлагаю Вам продлить опекунство и, если через два года мальчик всё ещё будет хотеть быть поближе к брату, тот сможет забрать его себе, так как достигнет совершеннолетия. А на это время составьте с госпожой Рокбелл график, когда вы с Эдвардом будете приезжать к ним, а когда – они к Вам. Думаю, это облегчит братьям разлуку, раз уж Альфонса нельзя оставить в городе.

– Это не поможет! Я хочу к Алу! И он мне не отец!

Эдвард не утерпел и соскочил-таки со своего места, стискивая зубы и сверля соцработника яростным взглядом. Рой на заднем фоне сказал ему успокоиться и вернуться, но Элрику было глубоко пофиг, что там думал его начальник. Его мир рушился на глазах, и он должен был как-то сохранить его.

– Либо так, либо детский дом, молодой человек. – женщину явно разозлило поведение Эда, и она показательно сложила руки на груди. Весь запал ребёнка тотчас сошел на нет, стоило прозвучать страшному слову «детский дом». Чего-чего, а уж этого мальчишка точно не хотел. Открыв-закрыв рот, словно выброшенная на берег рыба, Эдвард нехотя повернулся и сел на место, опустив голову и схватившись рукой за рукав полковника.

Уж лучше Мустанг, чем интернат.

Соцработник, кажется, осталась довольна и протянула офицеру какие-то бумаги:

– Подпишите, пожалуйста.

Рой нацарапал свою подпись с несколько отрешённым лицом, совсем не ожидая, что всё вот так обернётся. Он не врал, говоря, что не хотел бы отпускать Стального, но и мысли забрать пацана к себе у не возникало. Ладно, возникало, но он прекрасно понимал, что это заведомо провальная идея – Эдвард на дух его не переносил. Но это объяснять было чревато выше упомянутыми последствиями, поэтому мужчина молчал, не желая усугублять ситуацию.

– Поздравляю, Вы по-прежнему опекун Эдварда, – женщина мило улыбнулась машинально кивнувшему Мустангу. – И я Вам сочувствую. С таким характером мальчика… Будьте с ним строже, у него сейчас бунтарский период.

«Да у него все четыре года этот период», – непроизвольно подумал Рой, но всё-таки согласно хмыкнул. Эдвард молчал, но от него исходила такая аура, что Пламенному алхимику захотелось разорвать только что подписанные документы и бросить их в ближайшую корзину. Естественно, он этого не сделал.

Полковник ещё раз перепроверил содержимое текста, вложил бумаги в файл и, сложив пополам, сунул во внутренний карман кителя. Больше в этом кабинете и в этом здании делать было нечего, нужно было идти домой. Вместе с Эдвардом.

«И почему у меня такое чувство, будто я только что подписал сам себе смертный приговор?».

Комментарий к 1 – Не совсем сбывшаяся мечта

Буду очень признательна, если вы оставите отзывы.

========== 2 – Прощание и новая жизнь ==========

В отличие от своего братца, Альфонс на неприятные новости отреагировал в разы спокойнее и даже, казалось, смирился. Юноша попытался найти лазейку в обход ситуации, но все поиски по своду соц. законов в общем и правах/обязанностях опекуна или усыновителя в частности вели к одному и тому же: если возраст подопечного ниже двенадцати – опекун обязан находиться рядом «для предотвращения опасных и нежелательных ситуаций». Данный список имел свой свод пояснений и уточнений, но если говорить обобщенно и простым языком, формулировки были по типу «маленькие дети могут играть со спичками и совать пальцы в розетку». Ничего неожиданного или необычного, но всё равно обидно: Эдвард, несмотря на случившуюся с ним неприятность, был далёк от этого возраста.

Осложнялось всё указанной мелким шрифтом в самом низу подписанного Роем договора заметкой о «рандомном посещении социальным сотрудником места жительства взятого под опеку ребёнка» с целью «недопущения совершения противоправных действий в отношении подопечного со стороны опекуна/усыновителя». Иными слова, прийти к Мустангу с ревизией могли когда угодно и в случае не обнаружения Эдварда в одном доме с мужчиной, его могли просто отобрать у полковника и отправить в «более надёжное учреждение», коим считался детский дом. Наверное, в любой другой ситуации Альфонс признал бы данные действия разумными, но ведь случай с его братом был из ряда вон выходящий. И не объяснишь это никак строгим и дотошным надзирателям из социальной службы.

В итоге им оставалось смириться с произошедшим и просто продолжать жить дальше. Полковник подбадривающее улыбался и кивал головой, заявляя, что постарается разобраться с проблемой в ближайшие несколько месяцев, но теперь уже старший Элрик не особо верил мужчине. Мустанг не был последним человеком в Аместрисе, но вряд ли мог как-то повлиять на службы, никак с армией не связанные. Оставалось только уповать на лучшее и молиться, чтобы про новоиспечённых отца и сына поскорее забыли, давая им свободу действий.

Откладывать возвращение в Ризенбург ещё дольше было нельзя – Пинако и Винри ждали срочные заказы, поэтому билеты на поезд были уже куплены, а настенные часы равномерно и лениво отсчитывали секунды до часа «Х».

Провести прощальную вечеринку было идеей Винри. Девушку поддержали все подчинённые Мустанга, распределили, кто чем занимается и что несёт, и в итоге вся пятница и суббота были посвящены подготовке к «торжеству». Конечно, ни Альфонс, ни тем более Эдвард торжеством сие событие называть не собирались, но оба брата были рады, что смогут побыть вместе ещё какое-то время, прежде чем придётся расстаться. По выписке из больницы Альфонс временно поселился у полковника, присматривая за братцем, пока старший алхимик разгребал завалы на работе и пытался выбить отпуск у начальства. Это избавляло от головной боли всех, позволяя Эдварду находиться рядом с Алом, а также Винри и Пинако почти двадцать четыре часа в сутки, утоляя свою жажду общения с близкими людьми. За эти несколько дней он, казалось, прилип к брату и ходил за ним всюду как привязанный, вызывая обеспокоенность со стороны последнего. О, как Альфонс желал вернуться домой с Эдвардом! Он был готов отдать всё за исполнение этой мечты, но суровая реальность с законодательством и медицинскими заключениями ставили палки в колёса всем его стремлениям.

Нужно было смириться. Просто не было другого выхода.

Вечеринка была назначена на самое утро воскресения и была, наверное, единственной в жизни Элриков, что не относилась к разряду «ожидаемых». Провести «проводы на родину» было решено в доме полковника, и уже в девять утра на пороге возникли старшина Фьюри, младшие лейтенанты Хэвок и Бреда, а также прапорщик Фалман. Старший лейтенант Риза Хокай пришла чуть позже, приведя с собой и Урагана. Здорово подросший с момента последней встречи с Элриками щенок радостно гавкнул и замахал хвостом, предварительно обнюхав и облизав мальчишкам щёки. Эдварду со стороны пса было уделено особое внимание: Ураган явно не понимал, почему обладатель знакомого запаха вдруг стал значительно меньше.

– Место! – Строгий голос Ризы заставил щенка прижать уши к голове и отстать от уже не знавшего куда от него деваться Эдварда. Пёс бросил на Элрика последний вопросительный взгляд и не спеша скрылся в кухне полковника, свернувшись комочком на коврике возле одной из тумб. Он явно гостил тут не в первый раз.

Полковник объявился спустя несколько минут после общего сбора, заспанный и какой-то потерянный. Под ониксовыми глазами мужчины залегли темные мешки, резко контрастируя с бледной кожей и создавая какой-то странный эффект. Эдварду почему-то вспомнились прочитанные в детстве сказки про вампиров и прочую нечисть. Захотелось вооружиться святой водой и, на всякий случай, чем-нибудь серебряным.