355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Оро Призывающий » 999999999 маны (СИ) » Текст книги (страница 9)
999999999 маны (СИ)
  • Текст добавлен: 17 мая 2020, 17:00

Текст книги "999999999 маны (СИ)"


Автор книги: Оро Призывающий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

Я проснулся с мокрыми от пота волосами и пульсирующей болью в голове. В палате царил полумрак и лишь свет из больничного коридора, который пробивался через полупрозрачную стеклянную вставку в двери, позволял мне хоть что-нибудь рассмотреть в темноте.

Меня бросило в жар, все тело ощущалось ватным, а внутри, казалось, попеременно болит все подряд. Ощущение было до того странным, что подгоняемое температурой воображение тут же вырисовало образ копошащихся во мне червей, медленно забивающих собой все мои внутренности, отчего мне сразу стало дурно. Я попытался глубоко вдохнуть, чтобы хотя бы немного привести себя в чувство, однако меня остановила острая боль в груди, не дающая вобрать воздух в легкие до конца.

Онемевшей рукой я потянулся к своему лицу, чтобы поправить пропотевшие бинты и повязку. Пройдясь рукой по щеке, я удивился тому, что на ней осталась какая-то влага. Неужели мне настолько жарко? Я посмотрел на ладонь и замер. Она вся была измазана кровью. Мой пересаженный глаз кровоточил.

Что за…? Что со мной?

Глаз не прижился и поэтому моя иммунная система сходит с ума? Сомневаюсь, что меня бы оставили вот так на ночь без присмотра, если бы моё состояние не было стабильным и существовал риск столь скорого отторжения.

Проклятие какое-то… вот только единственный, кто сможет меня проклясть – это я сам.

Испытывать удачу и снова использовать “Пренебрежение болью” я точно не рискну, а регенерация должна работать еще со вчерашнего дня.

Хотя, если подумать… один навык уже сработал в точности до наоборот. Что мешает перестать нормально функционировать и другому? И если Пренебрежение болью заставило меня прочувствовать боль в её пиковом состоянии, то обратным эффектом навыка регенерации, который медленно излечивал все мои раны, должно стать их медленное усугубление, вплоть до некроза. Я деактивировал ауру – и за считанные секунды узоры сошли с рук. Возможно, я слишком тороплю события, но в остальном ничего не изменилось.

Я потянулся пальцем к красной кнопке вызова медсестры около тумбочки, где лежал телефон. Кнопка клацнула при нажатии и засветилась красным, мне оставалось только уставиться в потолок и ждать.

Шли минуты. Стены пустой, темной палаты стали давить на меня. Врачи, видимо, не спешили.

Что вообще происходит с моими аурами? Да, я, конечно, не был хоть сколько-нибудь сильным пробужденным, но что теперь? После того, что произошло в склепе я не могу использовать даже то немногое, что мне раньше было доступно?

Меня затрясло.

Всю свою жизнь я задавался вопросом, что может быть хуже, чем атрибут Уроборос. Похоже, ответ лежал на поверхности – отсутствие силы, как таковой. Еще большая беспомощность и невозможность творить даже то малое – что я мог раньше.

Где врачи?

Дрожащей рукой я потянулся к телефону. Меня накрыла самая настоящая паника. Худшая из всех, что со мной случались. Мне стало казаться, что я снова в том пустом доме в мертвом городе. Один. И никто не мог мне помочь.

Я разблокировал телефон. Свет от экрана придал мне немного спокойствия.

Даже не глядя на список пропущенных звонков, я заранее знал, что он будет пуст. Однако я все же проверил его. Холодная белая цифра “0” на экране въелась мне комом в горло, который оставалось только проглотить. Хорошо. Если никто до сих пор не попытался со мной связаться, я могу сделать это сам. Уверенный жестом я свайпнул вправо и уставился на список контактов. Правда, как ей свойственно, была жестокой. Я глядел на экран телефона пустым взглядом, в руки пришла еще большая нервная дрожь, а с ней и осознание того, что звонить мне, собственно-то, и некому.

Я начал перебирать пальцами, чтобы успокоиться.

Однако как я мог успокоиться? Да это уже смешно! Я сейчас лежу в дорогущей больнице, а не в богом забытый заброшке с монстром за стеной, и тем не менее, даже здесь мне никто не спешит на помощь. Сколько времени уже прошло? Пять минут? Десять? Где черти носят врачей?

Раз за разом мне приходится ждать, пока кто-нибудь соизволит прийти и помочь мне, такой расклад начинает порядком надоедать. Да и толку от такой помощи…

Да и почему я вообще кого-то жду? Когда это мне помогало? Даже люди моего собственного отца шлялись непонятно где, когда смерти почти удалось устроить со мной рандэву. Если им так плевать на меня, то зачем было вообще спасать?

Я заскрипел зубами. Во мне появилось одно чувство, которое оказалось сильнее страха. Злость.

Я злился на отца, злился на врачей, злился на службу безопасности… но больше всего на самого себя. Потому что всё это время я был идиотом. Даже поехав в столицу, я надеялся на то, что после того как разрушу планы двух влиятельных кланов, которые они строили не один год, с последствиями кто-нибудь разберется за меня. Думал, что отец просто отошлет меня куда подальше, или выдаст за какую-нибудь невзрачную девицу, и не особо переживал по этому поводу. Да мои действия могли довести оба кланы до состояния войны, но, эй, это ведь сущий пустяк! Кто-нибудь разберется за меня! Пустой список пропущенных звонков был не заслужен, нет, он был закономерен.

Тебе ведь все всегда должны помогать, спасать и вытирать слюни, да, Марк?

Черт подери, пора было давно уже осознать, что я не маленький мальчик, которому волшебный камень не показал то, что ему хотелось. И свою кашу мне придется расхлебывать самому, а заварил я её три дня назад очень и очень густой. И вариантов у меня теперь довольно мало: либо стать послушной тряпкой, ждущей, пока за неё разберутся, отчего я изначально и бежал, либо наконец-то хоть немного повзрослеть и понять, что мне никто не поможет, кроме самого себя.

Мой кулак крепко сжался. Больше я не ждал врачей. Почему-то мне резко стало на это плевать.


Больница. Кабинет Врача. Немного ранее.

– Почему он до сих пор жив?!

Ибрагим Штейн уже более двадцати лет работал в кабинете с красивой табличкой “Главный Врач”. За это время он много к чему привык: бюрократия, бессонные ночи и всякие абсурдные указы сверху давно стали для него естественной средой обитания, в которой тот чувствовал себя легко, как рыба в воде. Разумеется, за такой срок невозможно не выработать собственный свод правил, и у Ибрагима он был довольно длинным. Сотня неписаных хитростей, уловок и принципов теснилась в голове у врача, помогая ему оценивать каждую ситуацию, что не попадала под четкие рамки учебников и регламентов, и выносить из неё исключительно выгоду. Одно из таких правил и привело его к ситуации, в которой он сейчас оказался.

“Рискуй только при максимально выгодном предложении”. Многие коллеги считали, что будучи главврачом, он тянет взятки из всех, кого только может. Безусловно, он не был чист на руку, однако... из “всех”? Да на что ему сдались бесконечные потоки конфет, шоколадок и “благодарностей”, которыми его пытался засыпать каждый второй пациент или его родственник в больнице? Или жалкие гроши, которые ему предлагали за то, чтобы какая-нибудь престарелая обладательница квартиры в центре не дожила до рассвета, неужели все эти проходимцы так низко оценивали его? Каждый раз выгоняя какого-нибудь незадачливого внучка из своего кабинета, Ибрагим ощущал, как страдает его гордость. Он знал, что если и подвергнет себя риску, то только при таких условиях, когда ему и в голову не придет мысль о том, что он продешевил.

Тем привлекательнее оказалось предложение, что поступило к нему несколько дней назад: убедиться, что травмы Марка Ротта ТОЧНО были несовместимы с жизнью.

– Объясни мне… почему он еще жив? – Ибрагим поправил очки и слегка успокоившись посмотрел на медсестру, что растерянно сидела в кресле напротив его стола сложив руки на колени.

– Я… я не знаю… Его сердце останавливалось трижды… да его привезли едва живым, я понятия не имею каким образом он вообще вышел из комы. – девушка уже несколько раз успела пожалеть, что ввязалась в дела Ибрагима, а учитывая, что пациент пришел в сознание, было вообще непонятно, как им теперь выполнять свои “обязательства”.

– Четырежды. Сердце останавливалось четырежды. Да и сейчас его кардиограмма выглядит, как сущий бардак, он в таком состоянии не то, что проснуться… – Ибрагим вытер пот со лба и закусил губу.

Казалось, что все будет просто и безопасно. Конечно, семья Марка очень влиятельна, но учитывая состояние, в котором он сюда приехал… да ему скорее всего даже делать ничего бы не пришлось! Но сейчас…

Ибрагим грузно посмотрел на медсестру. Миловидная девушка азиатской внешности была гораздо младшего него, но уже понимала, что для того, чтобы существовать с комфортом, недостаточно идти по протоптанным тропам и просто хорошо выполнять свою работу. Поэтому последние пару лет, она то и дело помогала ему со всякими щепетильными вопросами, и с тем количеством информации, которым он обладал, в какой-то мере уже зависела от него. Взамен же Ибрагим закрывал глаза на некоторую не совсем легальную деятельность, которой она промышляла в больнице и помогал ей подняться по карьерной лестнице. Невысокая цена за возможность спихнуть на неё всю вину за врачебную халатность и выйти сухим из воды, в случае чего.

– Завтра к нему приедут важные люди. Сегодня наш последний шанс. Ты понимаешь, что я имею ввиду?

– Н-но… я на это не подписывалась… – одно дело химичить у бессознательного тела, которое вполне себе могло не выжить и само, а совершенно другое – собственными руками убить бодрствующего человека.

– Еще как подписывалась, Мия. Может ты не понимаешь, но люди, которые попросили об этом одолжении, очень доходчиво намекнули, что наша с тобой жизнь станет куда сложнее, если этот Марк выйдет отсюда не ногами вперед. – Ибрагим пытался звучать настолько внушительно, насколько мог.

Мия хотела ответить, что вообще-то никто её не спрашивал, когда договаривался об этом, но не успела, так как служебный пейджер, пристегнутый за пояс, противно запищал.

– Это его палата… он нажал на экстренную кнопку, – она выпучила глаза.

– Так иди и сделай, что должна!

Ибрагим наклонился и достал что-то из ящичка в своем лакированном столе. Выдохнув от злобы, что всё так скверно складывается, он положил перед девушкой шприц с какой-то прозрачной жидкостью внутри.

– Вколи ему это и тут уже никакая регенерация не поможет, – мужчина улыбнулся своей отточенной за года фирменной улыбкой.

Мия, стиснув зубы, схватила шприц со стола и вышла в коридор, не сказав ни слова. Она направилась в палату к Марку, проклиная старого козла, который больно хорошо устроился. Та сумма, которую он ей назвал, была огромной, а зная, что скорее всего он её занизил, дабы забрать себе побольше, невольно начинаешь задаваться вопросом кому так сильно насолил этот паренек. Увы, в такие детали девушку не посвящали, подумаешь, ей нужно всего лишь нарушить главную врачебную клятву,собственноручно убить человека… зачем с ней что-то согласовывать, действительно. Ибрагиму-то только и остается, что сидеть на заднице ровно, пока она делает всю грязную работу.

Она шла по больничному коридору. Он был залит холодным белым светом, на желтых стенах висели портреты выдающихся врачей, которым довелось поработать в этом месте, и в этот момент она могла поклясться, что каждое лицо укоризненно смотрело ей прямо в глаза. Больница была очень дорогой, а потому находиться здесь ей всегда было приятно. Никаких очередей из мерзких стариков и нищих жлобов, никаких возмущенных криков и давок у регистратуры, как в её прошлом месте работы. Да и пахло в разы лучше.

Возможно поэтому она сейчас и помогала Ибрагиму, ей всегда хотелось большего, чем у неё было и в этой гонке все средства хороши. По крайней мере, так она говорила себе каждый день перед сном.

Преодолев длинный коридор, она на несколько минут застряла на подходе к палате – ее внимательно осмотрела охрана, которую сюда направил клан парнишки. Эти ребята за последнюю неделю обосновались на этаже, где лежал юный мажор, и создавали огромные проблемы для работы с другими пациентами. Охранников было довольно много и они имели право на досмотр любого, кто приблизится к палате наследника. В остальном же они просто занимали место в коридорах, мешая персоналу выполнять свои обязанности да ночевали в ординаторской, что вызывало особое недовольство коллег Мии. Однако, лично её всё это не беспокоило, парни не отличались особым умом и отчаянно нуждались в смене дезодаранта. Впрочем, на повседневную жизнь медсестры псы клана Ротт никак не влияли.

Благо, за содержимое шприца они не спросили ни слова, возможно, не посчитали странным, что у медсестры в руке есть шприц. В любом случае, она ответила бы, что это лекарство, назначенное доктором Ибрагимом. И пусть он тогда отдувается за последствия.

Конечно, в нормальной ситуации, экстренная кнопка значила бы, что врачебный персонал должен нестись к пациенту сломя голову, однако сейчас она специально растягивала путь к нему, в надежде, что когда зайдет в палату, ей придется всего лишь зафиксировать время смерти парня, без ненужного риска и груза на душе. Немного набравшись смелости перед дверью, она нацепила на своё лицо самый обеспокоенный вид и нажала на ручку, ожидая увидеть перед собой свежеиспеченного мертвеца.

Увы, ожидания не оправдались.

Перед ней на кровати лежал выглядящий вполне себе живым парень. По крайней мере, его грудь вздымалась. Он словно задумался о чем-то и активно перебирал пальцами, глядя в потолок. Если не считать окровавленные бинты, которыми была обмотана его голова, он выглядел совсем как днем, казалось, даже был немного раздражен тем, что она вообще вторглась сюда.

Мия подошла поближе.

– Что случилось? – бинты заметно промокли от крови.

– Стало плохо, но теперь уже лучше. – парня будто совсем не заботило его состояние.

– Хорошо, сейчас я вас осмотрю и перебинтую.

Она произносила это заученным доброжелательным тоном. Так пациентам спокойнее, проверено.

Сняв красную ткань с лица парня, Мия отвращенно зажмурилась. Даже несмотря на богатый больничный опыт, некоторые ранения были чересчур свежими и мерзкими, чтобы смотреть на них с ровным лицом. Она не знала почему решила сначала перебинтовать его, а затем только вколоть “лекарство”. Может, ей не хватало смелости сделать это вот так, сразу, быть может, таким образом она заранее извинилась перед ним за то, что последует дальше, а может профессия все таки брала своё. Как бы там ни было, когда с перевязкой было окончено, она нащупала шприц, который положила на тумбу около кровати и подняла его вверх в руке.

– Вот и все, сейчас пойдете спать, но… сначала нужно сделать этот укол. Чтобы стабилизировать состояние, – она старалась изо всех сил, чтобы её голос не дрожал.

Парень приподнял бровь и посмотрел на Мию, однако затем отвернулся и снова принялся думать о чем-то своем, повернув руку венами вверх.

Она решила не думать, а просто сделать то, что нужно было сделать и спустя мгновение игла вошла в вену Марка. Жидкость медленно побежала по венам.

Опустошив шприц, Медсестра отошла на пару шагов назад и стала наблюдать. Пальцы, которыми он стучал по кровати, замерли на месте, а грудная клетка парня перестала подниматься и опускаться. Мия схватила рукой его запястье и посчитала до тридцати. Пульса не стало. Он был мертв.

Крепко сжав пустой шприц в руке, она поспешила к выходу. Ее рука на секунду замерла, коснувшись дверной ручки. Всего на мгновение. После которого девушка подняла голову и с холодным выражением лица вышла из комнаты.

Задержись она чуть дольше, то возможно заметила бы то, что происходило далее. Мертвое в палате тело выгнулось дугой. Темно-фиолетовые столпы света, словно сквозь щели, изливались из глаз, распахнутого рта и ушей. Казалось, что эти сгустки света были настолько плотными, что их можно было потрогать. Тело исходило судорогами, суставы выкручивались.

Длилось это недолго. Секунды. А закончилось так же внезапно, как и началось. Темный свет, словно бойцовская собака, которую дернули за поводок, подчинился неведомому хозяину и утих.

Тело опало на кровать.

Пациент, громко втянув воздух ртом, широко распахнул глаза.

– Ну и какого черта это сейчас было? – пробормотал он полушепотом.

Глава 16

Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном настолько, что было невозможно понять в какую сторону мы едем. Но тем не менее, я чувствовал, что поезд медленно постукивает колесами по рейсам, словно только-только начал движение. Я опустил закатанные рукава чистой, как только из стирки, толстовки, и осмотрелся по сторонам. Мне здесь не нравилось, постоянно не отпускало чувство, что что-то тут не так, но я никак не мог понять, что именно. Раздраженно фыркнув и прислонившись лбом к стеклу, я вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть в ней... сам не знаю что. Казалось, я так сидел уже не один час и просидел бы еще дольше, пока бы не увидел хоть что-нибудь, если бы не странная мелодия телефонного звонка, больше напоминавшая монотонные попискивания, что нарушила раздражающую тишину. Я похлопал себя по карманам, но телефона нигде не было, а злополучная мелодия все никак не утихала, мечась по моему черепу из стороны в сторону.

Встав, я медленно зашагал в следующий вагон. Больше всего на свете мне хотелось сбросить этот звонок и вернуться к попыткам разглядеть это “что-то”.

Без проблем открыв дверь, я вошел внутрь и с удивлением обнаружил, что все сидения в этом куске состава были неестественно далеко расставлены друг от друга, некоторые так и вообще стояли по одиночке. Я закачал головой, сетуя на глупость того, кто планировал этот вагон, и зашагал дальше, к телефону, что и не думал прекращать звонить.

Судя по всему, звук доносился из кабинки проводника. Я нахмурился, неужели он так крепко спит, что не слышит мелодию? Разозлившись и гневно подлетев к его месту, я без стука ворвался внутрь. Снова никого. Только мой телефон с потерявшимся где-то чехлом, разрывающий себе динамики то нарастающими, то утихающими “бипами”. Он лежал на столе у вычищенного до блеска окна, в котором хорошо отражалось моё довольно свежо выглядящее лицо. Я схватил сотовый и посмотрел на его экран.

Абонент “Элиза”.

Снизу фото, где она стоит с тем хмырем, что обнимает ее за талию.

Ну уж нет. Я не хочу с тобой разговаривать. О чем нам вообще с тобой говорить? А?

Мой большой палец нажал на красную кнопку “Сброс”, но ничего не произошло. Еще раз. И еще. Телефон звонил все громче и громче. Каждая нота вгрызалась в меня как мелкая пиранья, причиняя дискомфорт. Я долбил пальцем по кнопке отмены, и, когда звонок стал кричать настолько, что звуки слились в шипящую какофонию, не выдержал и бросил его прямо в окно. Телефон отлетел на пол и замолчал, а по окну разошлись трещины.

Я раздраженно выдохнул и почти развернулся, чтобы снова вернуться к попыткам что-либо разглядеть за окном, но резко остановился.

Взгляд зацепился за отражение. Стекло треснуло на уровне моего левого глаза и медленно, но верно продолжало покрываться кривыми линиями, аккуратно воспроизводя силуэт моего тела. Я подошел поближе и наклонился, не совсем понимая, что происходит.

В этот момент по всему телу разнеслась ноющая боль. Грудь начало страшно жечь, из-за шока я не мог даже взвыть и просто наблюдал за тем, как моё лицо стремительно бледнеет. Я быстро заморгал и, открыв рот, посмотрел на отражение в стекле. Моё тело стало походить на иссохшую тряпичную куклу, только чудом стоявшую на ногах.

Мне хватило сил на то, чтобы подумать о “Пренебрежении болью” и по запястьям полился знакомый белый свет. Однако, спустя пару секунд мои руки начали светиться темно-фиолетовым, что словно слоем сверху покрывал белое свечение, не оставляя от него и следа. Я еще раз посмотрел на себя. Моё лицо покрывала мертвецкая синева, а глаза, как и руки, горели фиолетовым огнем. Пылающая боль в груди достигла своего пика и меня охватил животный ужас.

Глаз широко распахнулся.

Я тяжело дышал, еще долгое время смотря в пустой потолок. Темно фиолетовое свечение, еще недавно застилавшее мне глаза, постепенно сходило на нет.

Спустя минуты я оперся локтем об матрас и сел, чтоб хоть немного прийти в себя.

Итак, что это было? Мне теперь каждую ночь будут сниться кошмары?

И, главное, что со мной теперь? Почему я чувствую себя даже… лучше? По крайней мере, я теперь могу вдохнуть полной грудью без боли. И, главное, сидеть.

Тот укол… Все началось с него – так дико захотелось спать. Не знаю, зачем она решила вколоть мне снотворное, вроде бы проблемы с бессонницей меня совсем не мучали. Однако сработало мгновенно – тогда я вырубился буквально через секунду. Если только это было снотворное, а кошмар – простым сном, а не предсмертным трипом.

Я сглотнул ком в горле и решил отвлечься, глянув пару видео на телефоне, однако у меня так ничего и не вышло. Посмотрев на часы, я осознал, что недавний “сон” длился менее пяти минут. Это было никакое не снотворное.

Навязчивые мысли о том, что меня сейчас пытались убить, боролись у меня в голове с внутренним противником теорий заговора с попеременным успехом. Если это простое снотворное, то что это, черт подери, было со мной? С другой же стороны, кто теперь захочет меня убивать? Скорее всего после моей выходки, которую я застримил на весь “Постер” мои позиции в клане упадут просто до невозможного. Ни о какой свадьбе и наследии не может идти и речь. Я бесполезен, а следовательно убивать меня незачем. Надеюсь.

После долгих дебатов с самим собой, я пришел к простому компромиссу.

Возможно, медсестра вколола мне лекарство или успокоительное, ну, может с дозой не рассчитала. Кошмар – это просто проявления посттравматического синдрома, который наверняка у меня был. А сейчас я просто себя накручиваю.

Но… если существует вероятность того, что в том шприце было совсем никакое не лекарство – мне нельзя терять бдительность.

За этими размышлениями прошел весь остаток ночи, и я даже успел задремать на рассвете.

Примерно около полудня меня разбудили голоса у двери.

– Да, господа, я все понимаю, но к пациенту сейчас нельзя! Ночью у него ухудшилось состояние и его нельзя беспокоить! – кажется, я теперь узнаю подхалимский тон Ибрагима где угодно. – Поэтому может нам лучше пройти пообщаться в мой кабинет, я понимаю всю важность вашего дела, но жизнь пациента – для нас первее всего! Как врач, я не могу пустить вас к нему.

– Вы не совсем понимаете, что сейчас происходит, – раздался незнакомый мне женский голос.

– Поправка к законодательству, в случае угрозе прорыва скверны в жилых районах у бюро контрразведки повышаются полномочия, – отчеканил незнакомый мужской голос, – Мы в полном праве проигнорировать ваши распоряжения.

– Н-но сейчас действительно не лучшее время для… – я услышал голос вчерашней медсестры.

– Мы заходим внутрь. – он произнес это не оставляющим врачам выбора тоном.

– Да, эм, конечно…

Врачу ничего не оставалось, кроме как открыть дверь в мою палату и жестом руки показать гостям “проходите”.

Я специально устроился поудобнее и стал наблюдать за тем, что произойдет далее. Ибрагим, который увидел меня сидящим на кровати, в добром здравии и с издевательской улыбкой на лице, на пару секунд замер, словно на фото, и тут же спрятал дрожащие руки в карманы своего халата.

– Доброе утро! – я все еще ухмылялся.

– Ты... Вы живы? – Ибрагим словно икнул от неожиданности.

– А не должен быть? – я приподнял бровь. Похоже мой внутренний параноик с шапочкой из фольги не так далек от истины, как казалось, – Хотя, не знаю, что вы мне ночью вкололи, но я после этого я действительно умер, – я выдержал паузу, чтобы заметить, как напрягся главврач, – И затем заново родился!

Ибрагим забегал глазами по комнате, взгляды всех собравшихся тут людей уперлись в него. Он прокашлялся в кулак и принялся орать на медсестру.

– Мия, ну и почему вы мне вчера доложили, что состояние пациента ухудшилось?! Что за халатность? Выговор!

– Д-да, конечно… извините…

Я окинул девушку взглядом. Она была старше меня лет на шесть и выглядела просто великолепно. Мия, как он её назвал, была азиаткой с не очень длинными, где-то до плечей волосами, правильной формой лица, и стройным телом. Она выглядела как с иголочки, я не смог высмотреть на её униформе ни единой вмятины или складки, черт, да даже бейдж на груди висел идеально ровно, как под линейку. Девушка не создавала впечатление халатного работника, который может вот так взять и наплести бреда главврачу касательно состояния здоровья одного из их “главных” пациентов. Мне стало уже все очевидно.

Рядом с медиками, полагаю, те самые уполномоченные...

Я наивно улыбнулся и посмотрел на красивую рыжеволосую девушку в деловом пиджаке, кремовой рубашке и узкой юбке-карандаш, что изящно подняв бровь разглядывала спектакль, который устроил Ибрагим. Её спутником был довольно усталого вида мужчина средних лет, на котором было надето потасканное серое пальто и несвежая рубашка. Мужчина сложил руки, и то и дело поправлял небрежно завязанный галстук, лениво поглядывая то на меня, то на врачей. Ему явно не было интересно, кто виноват во врачебных ошибках.

Рассмотрев незваных гостей, я перевел взгляд на Ибрагима, что перестал отчитывать медсестру и теперь всем видом имитировал искреннее возмущение тем, что всё так сложилось.

Правой рукой я почесал затылок. Пока можно включить дурачка.

– Вы ко мне по делу, или просто навестить? Я тут просто запарился сидеть без дела, не думал что когда-нибудь мне надоест втычить в телефон, но надо же, ха-ха!

Глупая ухмылка на моем лице заставила доктора в очередной раз содрогнуться.

– Эти господа как раз пришли с вами... побеседовать.

– Да ну? Буду рад! Вас отец прислал? – разумеется никакой отец их не посылал, я довольно хорошо расслышал откуда они.

Ибрагим в тот момент уже находился на грани нервного срыва, он достал носовой платок и даже не пытаясь скрыть волнение принялся вытирать пот со своего лба. Люди в костюмах с большим любопытством, или можно сказать подозрением, рассматривали врача. Так что тот, не в силах выдержать их взгляды, схватил под руки медсестру и тихонько покинул нас, оставляя меня наедине с незнакомцами.

Первой заговорила девушка.

– Здравствуйте, господин Ротт, меня зовут агент Баркер, – она достала из сумочки удостоверение в кожаной обложке, на которой красовалось изображение Европы, обрамленное золотым щитом.

Прямо под рисунком красным цветом были оттеснены три буквы “УБИ”. Управление Безопасности Империи, черт. Это очень серьезный государственный орган, что-то наподобие помеси внутренней разведки и правоохранительной структуры, имеющий в разы больше прав, чем обычная полиция и обладающий полномочиями влезать даже в дела имперских колоний.

Глядя на то, как представилась Баркер, напарник девушки скривил губу, и покопавшись в нагрудном кармане своего пальто, двумя пальцами достал такой же, как и у неё, разве-что куда более помятый, документ.

– Агент Рубан, – с прокуренной хрипотцой произнес УБ–шник и зашагал к столику рядом с телевизором. Баркер провела его взглядом и продолжила говорить.

– И мы хотим задать вам несколько вопросов, в рамках предварительного опроса касательно дела с поездом в мертвом городе, вы согласны? – я конечно могу сказать, “не имею никакого желания”, но что-то мне подсказывало, что из этой встречи я могу вынести какую-нибудь полезную для себя информацию.

– Да, да, конечно. Как я и сказал, мне наскучило сидеть здесь без дела, – я несколько нервно улыбнулся.

– Отлично. – услышав это, девушка довольно улыбнулась и направилась к окну рядом рядом с кроватью.

Агент Рубан, отошедший от нас, схватил стоявший у столика стул и очень медленно поволок его к моей кровати. Ножки царапали пол и издавали до невозможного противный звук, похожий на скрип ножа по тарелке. Я пытался собраться с мыслями, а это сильно отвлекало меня. Хотя, возможно, он этого и добивался. Поставив стул спинкой ко мне, он уселся на него и неприятно улыбнулся, как будто нарочно хотел, чтобы я заметил всю неискренность этого жеста.

Я нахмурился.

Мужчина прочистил горло, посмотрел на старые, но довольно ухоженные, чего не скажешь об остальном внешнем виде агента, часы и уставился прямо на меня.

– Ну, рассказывай.

– Извините?

Я заметил, что девушка залезла на подоконник позади своего напарника и теперь сидела на нем, свесив ноги. Она выглядела довольно привлекательно, но я не мог рассмотреть её полностью – она была скрыта за фигурой Рубана.

– Что случилось той ночью? – отвлек меня мужчина.

– Я не совсем пони… – я перевел на него взгляд.

– Что ты помнишь из той ночи?

– Боль, – я еще не вполне определился со своим амплуа, потому выпалил первое, что пришло на ум.

– Что?

– Ну больно мне было, что-что... – я демонстративно сглотнул ком в горле и кивнул вниз, – Как видите, не случайно.

– Что еще? – он все никак не отцеплялся.

Мне стало неловко от пристального взгляда агента. Я зарылся лицом в свои руки, чтобы спрятать глаз от его взгляда, изобразив некое подобие головной боли.

– Поезд помню, монстров всяких… – быстро произнес я, – Слушайте, что вы от меня хотите?

Агент Рубан убрал руки со спинки стула и раздраженно выдохнул. Теперь говорила уже Баркер, до этого высматривающая что-то в окне.

– Марк… ты не против, что я тебя буду так звать? – разумеется, она даже не предоставила мне времени для ответа – Мы хотим тебе помочь и разобраться в том, что произошло… но сейчас ты в списке подозреваемых в убийстве троих человек.

– Извините? – я удивленно поднял взгляд.

– Мы понимаем, что скорее всего ты ни в чем не виноват, но если ты не будешь сотрудничать… ты молодой парень, Марк, я не хочу, чтобы вся твоя жизнь пошла наперекосяк…

– Так, – я перебил её на полуслове. Девушка заметно удивилась такой наглости, она же мне тут жизнь спасает, как же. – Дайте угадаю, передо мной вы случайно никакую истеричную женщину средних лет “предварительно” не опрашивали?

Парочка удивленно переглянулась, на несколько секунд моя догадка даже сбила их с толку.

– Мы опросили всех свидетелей. – быстро бросила Баркер, сменив свой дружелюбный тон на более повседневный.

– Просто любопытно, – я улыбнулся.

По-хорошему, уже в этот момент я должен был позвать охрану, которая каким-то боком пропустила агентов сюда, и приказать вывести господ из моей палаты. Такие разговоры не ведутся без адвоката, а с несовершеннолетними так и подавно. Однако интерес всё же взял надо мной верх и я решил послушать, что им еще есть сказать.

– Аген...ты. Я не понимаю, что вы здесь делаете, и в чем пытаетесь меня обвинить, но..

– Не спеши, мы понимаем какой стресс ты пережил, постарайся успокоиться и все нам рассказать, – к девушке снова вернулся сладкий тон. Должен признать, что вкупе с её ванильными духами, это не могло не завораживать.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю