Текст книги "Из года в год (СИ)"
Автор книги: Orlovthanka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Год первый. Ученик Круга Магов ==========
Виконду шесть, и он хочет, чтобы произошедшее было дурным сном. Чтобы можно было открыть глаза и увидеть, как его матушка, тихо напевая нежную мелодию, перебирает травы для зелий. Как её длинные тонкие пальцы осторожно собирают в пучок нужные растения, перевязывают их ниткой и подвешивают над столом, рядом с такими же пучками, для просушки. От неё всегда пахнет травами, но сильнее прочего – эльфийским корнем. Она делает из него целебные настойки и продаёт на рынке ближайшей деревушки.
«Пахло, делала, продавала, – категорично поправляет внутренний голос, вырисовывая картину окровавленного тела. – Прошедшее время».
Всё в прошлом. Возвращаться некуда – доказательство и вина тому люди, что вводят его через огромные массивные двери в Цитадель Кинлоха, обитель ферелденского Круга Магов. Храмовники. Раньше он не знал этого слова. Слышал его в разговорах деревенских жителей, ругани старшей сестры, обидных поддразниваниях соседских детишек, но не знал, что это слово насквозь пропитано горьким отчаянием, почти звериным страхом и близостью смерти.
За дверьми юного мага и сопровождавших его храмовников ждёт мужчина в тяжёлых доспехах. Волосы его уже седы, но стариком его назвать невозможно, в нём ощущается сила и власть.
Виконд отступает на один шаг и врезается спиной в женщину-храмовника, что всю дорогу была с ним дружелюбна, насколько это слово вообще возможно применять к убийце. Обманчиво хрупкая на вид рука успокаивающе гладит мальчика по голове, и он делает вид, что это действительно помогает ему успокоиться. Замирает и покорно опускает взгляд – не лучшее время для сопротивления и привлечения излишнего внимания. Главный над убийцами не в духе, это видно, это чувствуется, ощущается почти физически. И они боятся.
– Вы нарушили приказ! Нужно было сделать всё возможное, чтобы обойтись без жертв, – от грозного рокота мужчины второй храмовник вздрагивает и опускает взгляд.
– Командор, это случайность. Редж палку перегнул, но и его понять можно: у дамочки в руке был нож. Она могла оказаться малефикаром…
– Довольно. Где сам этот «герой дня»?
– Умом тронулся. Есть подозрение, что не без вмешательства, – женская рука замирает, а потом чуть ерошит сильно отросшие светлые волосы мальчика. Виконд бросает на неё недовольный взгляд из-под чёлки, но храмовница лишь грустно улыбается ему в ответ. Она не злится на него. Жалеет. – Нам пришлось… избавить его от страданий.
– Ну и что же с тобой делать? – вздыхает командор храмовников, укоряющее глядя на мальчишку. Словно обвиняя его в том, что из-за нежеланно проявившегося у него дара им пришлось убить его семью, потеряв при этом ни в чём не повинного воина.
– Насколько я помню, подобные решения имею право выносить только я, Грегор, – в разговор вклинивается ещё один человек, что на первый взгляд кажется немощным дряхлым стариком, но эта иллюзия рушится, стоит ему встретиться взглядом с главным среди храмовников. Несколько мгновений длится борьба взглядов, и в итоге храмовник признаёт поражение.
– Разумеется, Ирвинг, – Грегор кивает своим подчинённым, и они отходят от мальчика. Женщина напоследок несильно сжимает детское плечо в попытке приободрить.
– Ну и как же вас зовут, молодой человек?
Амелл смотрит в упор, настороженно, но молчит. Не произносит ни звука, выжидая дальнейших слов и действий людей вокруг него.
– Он не говорит, – тихо произносит храмовница. – Для него это было слишком большим потрясением.
– Кажется, ведьма звала его «Виконд», – равнодушно произносит второй сопровождающий, но тут же смолкает, так как мальчик разворачивается, вперив в него не по годам тяжёлый взгляд зелёных глаз.
«Она не была ведьмой!» – хочется прокричать это так громко, чтобы все и всюду это услышали, чтобы поняли, как ему больно и страшно, но он молчит, сглатывая слёзы.
– Что ж, Виконд, пойдём, я расскажу тебе о Круге Магов, – маг смотрит на него столь же сочувственно, как и женщина. Это лишь злит, вызывает желание вырваться и бежать прочь, не оглядываясь, пока не кончатся силы, но…
«Церковь покарает тебя, как покарала её», – память вновь рисует храмовника с занесённым для удара мечом, и совершенно явственно слышится глухой стук упавшей на пол головы.
Тошнота подступает к горлу, и он кивает, следуя за Первым Чародеем.
В Башне много людей и эльфов разных возрастов. Большинство относятся к нему равнодушно, некоторые – сочувственно, а ещё есть Квентин и его друзья, повышающие свою самооценку за счёт задирания слабых.
– И чего это тебя Первый Чародей в ученики выбрал, а? – старший парнишка толкает Виконда к стене и загораживает проход.
– Из жалости, не иначе, – фыркает рыжая девчонка, чьего имени Амелл не знает. – Взгляните на него: «ах, я несчастный сиротка! Мою мамулю убили, плак-плак!».
– Да у него и способности к магии, наверняка, почти на нуле, – лениво протягивает эльф, сверкая миниатюрным разрядом молнии между указательных пальцев.
– Даже огненный шар сделать не способен! – Квентин подносит руку прямо к лицу Амелла, и на ладони вспыхивает огонь. Виконд испуганно прижимается к стене под дружный гогот ребят.
– Оставьте его, – тихо и неуверенно раздаётся за их спинами.
Амелл злится. Ему не нужны заступники, он может и сам разобраться со своими неприятностями. Но когда он поднимает взгляд, злость проходит. Мальчишка, что решил заступиться за него, года на три старше, но сильнее от этого не выглядит. Жалкий, забитый – должно быть, он такая же жертва издевательств, или был ею до появления в Башне Виконда.
«Одно ничтожество притянуло другое», – проскальзывает в голове горькая мысль.
– Давно не получал, Йован?
Йован молчит, но не уходит. Кажется, решил стоять на своём до последнего. Дурень.
На место ушедшей злости приходит раздражение, и вокруг становится как-то подозрительно прохладно. Задиры ёжатся и невольно отступают. Главный из стайки заверяет, что они оба своё получат, но не здесь и не сейчас – слишком много посторонних глаз наблюдает за ними.
Когда они уходят, заступник неуверенно прочищает горло, привлекая к себе внимание.
– Ты, кажется, Виконд?.. – вместо ответа кивок, и старший парнишка хмурится каким-то своим мыслям об этом. – Они тебя… из-за этого?
Амелл пожимает плечами. Глупо выделять всего одну причину из чужой неприязни. Они вели бы себя точно так же, если бы он разговаривал или не будь он учеником Первого Чародея. Дело в них, а не в нём. Ненависть должна иметь выход, быть направлена против кого-то, а не против себя, иначе сожжёт изнутри. Это Виконд уже понял. Его она жжёт.
Почти каждую ночь ему снятся кошмары. Точнее, его мучает всегда один и тот же сон, и со временем мальчик учится пробуждаться беззвучно, чтобы не будить остальных учеников. Незачем вызывать у них ещё большую неприязнь.
Всё происходит будто по заранее продуманному кем-то свыше плану. Сновидение длится всего несколько мгновений, но образы из него самые яркие и болезненные.
Храмовник заносит меч для удара – секунду спустя мёртвое тело падает на пол. Где-то рядом, за стеной, истошно верещит сестра, но смолкает резко, внезапно оборвав свой крик.
Разделённая с телом голова матери закатывается под стол, искажённое страхом и смертью лицо оказывается напротив него. Глаза бессознательно, но укоряюще впиваются в него взглядом, обвиняя в случившемся.
Убийца цокает языком и опускается на корточки, намереваясь подобрать «сбежавшую» часть тела, и замечает его. Рука мужчины тянется к нему…
Мальчик просыпается оттого, что кто-то неуклюже прижимает его к себе и шепчет неразборчиво какую-то ерунду, пытаясь его успокоить. Виконд замирает неподвижной статуей, переставая даже дышать. Он ждёт подвоха, может, удара, боли, но ничего не происходит. Переборов себя, Амелл открывает глаза и видит обеспокоенное лицо Йована. Можно ли ему доверять? Можно ли доверять хоть кому-то?..
– Тише, тише. Это сон, – всё же разбирает юный маг слова своего… друга?.. – это не взаправду, просто дурной сон.
«Воспоминание, – поправляет внутренний голос, – они мертвы. Как и храмовник».
Когда Виконд успокаивается и начинает дышать ровнее, Йован предпринимает попытку уйти, вернуться на свою кровать, что находится через несколько коек от кровати Амелла. Но младший мальчик не отпускает его, отчаянно хватает за руку, сжимая так, что наверняка появятся синяки.
– Останься.
– Что?
Виконд вздыхает. За всё время пребывания в Круге мальчишка ни разу не заговорил ни с кем. Даже Ирвинг был обеспокоен его состоянием. Поэтому не удивительно, что Йован сбит с толку и думает, что ему это послышалось.
– Посиди со мной, – а затем тихо, совершенно не различимо: – мне страшно.
И Йован сидит с ним до самого утра, полушёпотом рассказывая какую-то совершенно глупую историю-сказку, а Виконд благодарно молчит и даже едва заметно улыбается под конец. Улыбается впервые со дня смерти матери и сестры, но тут же себя одёргивает, терзаясь чувством вины. Как может он радоваться и продолжать любить жизнь, если они погибли из-за него?..
========== Год второй. Усмирённые и побеги ==========
Виконду семь, и он думает, что сойдёт с ума, если будет жить в Башне Круга и дальше. Это место воплощает в себе всё, что он ненавидит: суматоха, шум, многолюдность, замкнутое пространство и его новый страх, вызывающий где-то внутри ледяную ненависть – храмовники.
Они не только убийцы. Они – нечто гораздо худшее. В их безжалостности мальчик уже убедился при первой встрече. Однако, словно этого мало, он убеждается в этом снова, когда узнаёт об усмирённых.
Нет, об их существовании он знает ещё с первых дней в Круге, Ирвинг рассказывал ему об этом жёстком и даже жестоком наказании за серьёзные проступки. Но никогда раньше мальчик не видел усмирённых до обряда, так сказать, в нормальной жизни. Да и в этот раз всё выходит случайно.
Амелл сидит в кабинете Первого Чародея, старательно конспектируя самые важные аспекты истории магии. Нудное занятие, но учитель ясно дал понять, что никаких практических занятий не предвидится, пока не будут выучены самые азы теории.
Девушка врывается в кабинет подобно урагану – отчаянная и неукротимая, она пытается добиться ответа на свой вопрос. Рыдая и крича, эльфийка бросается на колени перед Ирвингом, моля его о чём-то, пытаясь поймать за руки. Первый Чародей теряется, но, прежде чем это становится заметно, в помещении оказывается Грегор, совершенно случайно находившийся неподалёку. Рыцарь-Командор подоспевает вовремя – обезумевшую девушку уводят быстро, пока любопытствующие ученики не сбежались на шум и не стали задавать вопросы. Ирвинг же становится угрюмым и погружается в свои мысли. Он даже не замечает, как его ученик завершает задание и тихонько выскальзывает из кабинета, терзаемый мыслями о произошедшем.
Через несколько дней, когда инцидент уже почти стирается из памяти, Виконд встречает устроившую скандал девушку возле кладовой Овэйна. Она отрешённо смотрит перед собой, словно не осознавая, где находится. Лицо у неё спокойное, умиротворённое, и Амелл не сразу узнаёт её. Заметив внимательный взгляд, эльфийка вежливо улыбается и интересуется, может ли она чем-то помочь.
В её голосе нет эмоций, интонаций и словно бы даже и жизни, что совершенно идёт в разрез с их предыдущей встречей. Из неё словно бы высосали душу, оставив пустую телесную оболочку, по непонятной причине не умершую сиюсекундно, а продолжавшую… жить?.. жизнь ли это?.. существовать – более подходящее для этого состояния слово.
Поражённый столь резкой переменой, мальчишка отшатывается прочь и врезается спиной в кого-то, кто подошёл незаметно, совершенно беззвучно. Зажмуривается от страха.
– Он просто заблудился. Я сам его провожу, – отвечает приятный юный голос, и Виконд понимает, что позади него не храмовник и не чародей, но оборачиваться не спешит. Он позволяет отвести себя в безлюдный коридор и не пугается, когда сопровождающий резко останавливается и поворачивает его лицом к себе. Амелл хмурится, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого парня раньше. Он точно не из приятелей Квентина: старшие ребята с мелюзгой не водятся. У них свои проблемы, свои интересы. А этому парню лет пятнадцать, а то и все шестнадцать.
– Не стоит так таращиться на новоусмирённых. Храмовники могут обратить на это внимание и заинтересоваться уже тобой. А там, глядишь, повод и сам появится. Ты её знал?
Виконд качает головой и вдруг вспоминает: когда Квентин столкнул Йована с лестницы (разумеется, со стороны всё выглядело как досадная случайность), именно этот парень залечивал его ушибы. И внял просьбам не сообщать никому из старших чародеев.
– Стало быть, тебе просто интересно, за что её усмирили?.. Она отказалась смириться с тем, что её ребёнка будет воспитывать Церковь. Просила вернуть ей сына. Больше просить не будет, – в голосе юного целителя отчётливо звучит злость, направленная к отсутствующим в коридоре храмовникам.
«”Наказание за серьёзный проступок”. Для храмовников поводом к усмирению будет считаться даже одно неверно сказанное слово. Возможно, молчание к лучшему».
И как теперь верить Ирвингу? Он же говорил, что на этот ритуал не идут без крайней необходимости.
– Карл! Вот ты где! – словно из ниоткуда выбегает запыхавшаяся девушка. Амелл видел её пару раз возле лазарета – кажется, ученица старшей чародейки Винн.
– Что случилось?
– Винн просила тебя срочно зайти в лазарет, – подтверждает она догадку мальчика.
– Что-то серьёзное?
– Нет, не очень: андерский молчун уверяет, что его побили храмовники. А она сказала, что не будет возиться с вруном.
– Почему она решила, что он врёт?
– Грегор, по просьбе Ирвинга, за ним отправлял Катрину и Алека, – насмешливо фыркает юная ученица Винн, нетерпеливо теребя завязки мантии. Виконд согласен с чародейкой и её ученицей. Да что там, все маги Башни знают: эта парочка не только ребёнку вред причинить не сможет, но даже лишний привал из жалости сделает. Амелл убедился в этом на собственной шкуре. Катрина сама по себе сплошное сострадание и сочувствие, ну а Алек… спокоен и равнодушен до невозможного. Его вывести из себя нереально. Быть может, если бы за ним были отправлены только они, все сложилось бы по-другому. Может, сейчас матушка была бы жива?.. и сестрица…
– Тогда почему Винн нужен я? – искренне недоумевает целитель.
– Ну ты же её знаешь: ворчать она любит, строгую из себя строит, но всё же беспокоится за мальчонку. А вдруг и правда дурно ему?.. Пойдём! Она просила срочно!
– Иду я, иду, – Карл бросает взгляд на притихшего Амелла, словно вопрошая, можно ли его оставить одного, и мальчик кивает.
Ему нужно побыть в одиночестве и обдумать произошедшее. Казалось бы, ничего плохого лично для него Ирвинг не сделал, но доверие к нему подорвано раз и навсегда. Виконд не сможет больше всецело верить его словам.
«Верить нельзя никому, даже самому себе», – твёрдо звучит в голове, и Амелл кивает, соглашаясь. А после идёт к Йовану, чтобы рассказать ему о произошедшем, тем самым внося в выведенное правило небольшую, но существенную корректировку.
Иногда ученикам разрешается покидать Башню и выходить на берег. Места там немного, но это всё же лучше, чем сидеть всё время в стенах Башни. Возле входа растут удивительно красивые цветы, к которым запрещено прикасаться. Амелл заворожёно разглядывает их, и Йован, заметив интерес друга, поясняет:
– Это розы. Правда красивые? – Виконд кивает, не отводя от них взгляда, и старший мальчик продолжает: – я бы хотел, чтобы у меня была хоть одна такая. Лично моя и ничья больше…
Где-то позади раздаются испуганный вскрик и громкий плеск воды. Когда Амелл оборачивается, он видит быстро плывущую прочь фигуру одного из учеников.
Побег. Снова Андерс.
– Хорошо плывёт, однако, – одобрительно заключает Алек, разглядывая стремительно удаляющегося беглеца.
– Хорошо плывёт?! Какого демона ты стоишь тут и наблюдаешь, вместо того чтобы броситься следом?! – Грегор злится. Его люди бездействуют, а сам он уже не в том возрасте, да и не в той должности.
– В доспехах далеко не уплывёшь, – флегматично поясняет храмовник. – Пока я их снимаю, пройдёт уже немало времени. К тому же, плаваю я столь же великолепно, как и топор. Так зачем торопиться? Не лучше ли взять филактерию и лодку, а затем спокойно найти его и вернуть?
– В лодке кто-то сделал пробоину, командор. Мы отрезаны от берега.
– Тц… а он и правда неглуп, – довольно хмыкает Алек. – Значит не судьба его нагнать уже сегодня.
– Впредь тебе следует лучше отбирать рекрутов, Грегор. Слишком уж они невнимательны, – ехидно подмечает Первый Чародей.
– Оставь своё злорадство при себе, Ирвинг. Неужели из вас, идиотов, никто не умеет плавать?!
В ответ на это храмовники как-то уж совсем печально косятся на ледяную воду озера, единогласно принимая решение притвориться глухими.
– Позвольте мне отправиться за ним, – негромко говорит Катрина, и Алек морщится, когда Грегор назначает её ответственной за поимку. Его недовольство вполне можно понять – одну напарницу он отпустить не может, а значит, придётся отправиться с ней.
Первый Чародей и Рыцарь-Командор удаляются за амулетом беглеца.
– Чудесно. Опять мы, опять он, опять побег, опять искать, опять тащить обратно… – недовольно бурчит напарник женщины, медленно и с явной неохотой подходя к воде. – Только я собирался использовать отгул и наведаться… кхм, не важно куда наведаться. О Создатель! Даруй же этой воде приятную теплоту, дабы несчастный я не заболел смертельно и не скончался в мучениях, проклиная тот день, когда решил пойти учиться на храмовника.
– Что-то ты сегодня особенно ворчлив! – весело замечает кто-то из наблюдателей и получает в ответ крайне неприличный жест.
– Тебе не обязательно… – пытается отговорить его женщина, но он даже не дослушивает до конца.
– Ага. Эй, чудики! Ни в жисть не поверю, что ваша хвалёная магия не способна починить какую-то там завалящую лодку!
Рыженькая эльфийка, недавно прошедшая Истязания, смущённо выступает вперёд и предлагает свою помощь. Старшие Чародеи собирают детей группами и уводят в Башню. Больше смотреть не на что. Но Амелл видел достаточно.
Андерса тоже усмирят, как и ту эльфийку, ведь он сбегает уже второй раз. Правила едины для всех.
========== Год третий. Магические способности ==========
Виконду восемь, и он сильно переживает из-за своих способностей к магии, что не спешат активно проявлять себя и лишь множат сомнения неуверенного в себе мальчика.
Почти у каждого мага в Круге есть своя специализация, что-то, с чем он справляется лучше других. Почти у каждого – но не у него.
Стихийная, созидание, энтропия, дух – мало кто знает что-то из этого в совершенстве, но почти каждый имеет способности к одному из этих видов магии. Почти каждый – но не он.
У него не получается ни одно из заклинаний, которыми так любят хвастаться ребята постарше и некоторые его ровесники, дорвавшиеся до практики. Сколько бы он ни старался, как бы ни концентрировал силу в ладони, представляя огненные всполохи, ничего не получается. И, вероятно, не получится никогда. Может, он и вовсе не маг, и всё, что с ним произошло и происходит – ошибка?.. Злая насмешка судьбы или неведомого Создателя, если он вообще существует?..
Несколько раз Амелл слышал о «подзаборных магах» – тех, кто не способен научиться управлять своей силой. Их Церковь считает опасными и усмиряет сразу, не дожидаясь проступков. Йован всякий раз заверяет его, что это не так, что нужно лишь немного подождать и…
Что «и»?.. Этого Йован объяснить может. Он и сам не знает, что должно произойти за этим неведомым «и».
Все, кто пробыл в Круге столько же, сколько и Виконд, уже умеют хоть что-то. Могут сотворить хотя бы самое простое заклинание, вроде магического светлячка или огненного шара, а он…
Когда очередная попытка заканчивается неудачей, он находит Йована в библиотеке, садится рядом и кладёт голову ему на плечо, не говоря ни слова. Его друг уже привык к подобному, лишь вздыхает и тихо спрашивает причину дурного настроения.
– Я не могу. Не способен даже на простейшие заклинания, – звучит почти беззвучно, но отчаяние и обречённость в голосе слишком сильны, чтобы можно было оставить это без внимания.
– Первый Чародей не взял бы тебя в ученики, если бы это было так.
– Откуда тебе знать?! – Виконд вдруг вскакивает на ноги и обхватывает себя руками. Его немного трясёт, но всё же Амелл пытается взять себя в руки не только буквально, но и фигурально. Словно змей он шипит: – Как можешь ты утверждать, что это не было обыкновенной жалостью?! Что, если они правы? – последнюю фразу он произносит уже гораздо спокойнее. Йован не сразу понимает, что его друг имеет в виду.
– Ты о Квентине и его приятелях?.. Вик, не говори ерунды.
– Моё имя не сокращается, – недовольно бурчит Амелл, вновь садясь рядом с ним. – Извини. Я не должен срываться на тебя.
«Ты мой друг» – повисает в воздухе, но так и не произносится. Нет, он не сможет произнести это, только не сейчас.
– Так вы, молодой человек, всё же умеете говорить?
Эти слова звучат неожиданно и громко для их разговора. Йован испуганно вздрагивает и понуро опускает взгляд, словно чувствуя вину за что-то, будто они обсуждали не обычные страхи юных магов, а как минимум тщательно проработанный план побега.
А вот Амелл взгляд не отводит, упрямо продолжает смотреть в глаза Первому Чародею, и тот – о Андрасте! – сам разрывает зрительный контакт.
– Умею, – тихо, но твёрдо отвечает ученик наконец.
– Йован, ты не мог бы нас оставить?
– Нет, – Амелл капризно поджимает губы и хватает друга за рукав мантии, чтобы не сбежал. Но тот всё же выворачивается из хватки и, напугано покосившись на Первого Чародея, бормочет:
– Мне правда нужно идти, Вик.
«Трус», – провожает его ёмким замечанием внутренний голос.
– Я стал невольным свидетелем вашего разговора, Виконд.
«Как красиво он обыграл слово «подслушал» – проскальзывает в голове насмешливая мысль, и мальчик встряхивает головой, чтобы прогнать её.
– Вас он не касался, Первый Чародей.
– И всё же. Почему ты считаешь, что не можешь творить магию?
– Я… – хочется соврать, уйти от разговора, но Ирвинг просто так не отпустит. Рано или поздно он всё равно вернётся к этому разговору, так почему же не сказать сейчас?.. – У меня не получается огненный шар. И молния тоже.
– А я ничего не понимаю в целительстве. Следуя сказанному тобой ранее, меня назначили на пост Первого Чародея из жалости, ведь я даже не всемогущ.
Ответ учителя ему не нравится. Как можно сравнивать настолько разные вещи?
– Нет, это другое. Вы другой.
– Все мы разные, Виконд. Ошибочно сравнивать себя с кем-то и давать оценку на основании этого. Да, с огненной стихией ты не можешь справиться. Скорее всего, не сможешь никогда, – Ирвинг делает паузу, давая мальчику возможность принять это, а затем продолжает: – но ты способен делать то, что огненным магам вовсе не под силу. Взгляни на оконное стекло. Хорошенько всмотрись, и скажи: что кажется тебе странным?
Амелл, насупившись, делает, как велит ему Первый Чародей. Первые несколько секунд он непонимающе разглядывает стекло, покрытое тонким слоем изморози, не зная, что он должен искать, а затем к нему приходит понимание.
– Сейчас лето, а не зима. Такого быть не должно.
– Именно, мальчик мой. Ты злился и, сам того не замечая, воздействовал на окружающее тебя пространство. Уверен, если ты спросишь Йована, не мёрзнет ли он иногда без видимой на то причины, он подтвердит это.
– Значит, моя стихия – ледяная? – проговаривает Виконд скорее для себя самого, пытаясь разобраться с тем, что чувствует от открывшегося знания. – А ещё… энтропия? – предполагает он ещё тише, совершенно неслышимо для Ирвинга, вспомнив оборванный финал своего кошмара, произошедший в реальности.
========== Год четвёртый. Запретная магия Льда ==========
Виконду девять. Он не общается со сверстниками, кроме Йована. Избегает разговоров с чародеями. Всё свободное время проводит в библиотеке, изучая старинные труды великих магов прошлого, которые редко берут в руки даже самые прилежные ученики или любознательные маги. Они читают дополнительную литературу лишь из интереса, он же занят поиском действительно полезных ему знаний.
Заклинания, которым учит его Первый Чародей слишком простые, они скучны, однообразны и совершенно не подходят для защиты: светлячок не способен напугать даже самого трусливого труса, а барьеры выходят слишком слабыми – этот вид магии не его. Его – ледяная стихия и энтропия, но учитель почему-то избегает даже упоминать их, не говоря уже об обучении.
Йован объяснил ему то, что знал сам, но этого мало, слишком мало, чтобы удовлетворить растущую день ото дня потребность в знаниях.
Изнывая от скуки и безделья, Амелл решается порыться в кабинете Ирвинга и взять какую-либо из книг в его личной библиотеке – их там так много, что Первый Чародей не заметит пропажи.
Дождавшись удобного момента (учитель отлучился по важным делам, оставив его одного), Виконд подходит к книжным полкам и замирает. Глаза разбегаются от обилия материала. Но выбор он всё-таки останавливает на красивой чёрной книге с позолотой – очень дорогая даже на первый взгляд, такие не хранятся в общей библиотеке.
Мальчик осторожно прикасается к обложке, опасаясь охранных заклинаний, но не чувствует в ответ никакого дискомфорта. Осмелев, он открывает книгу на случайной странице и восторженно всматривается в иллюстрацию, где изображена скульптура: тонкая работа, в которой неведомый скульптор тщательно высекал каждую линию, каждую чёрточку лица. Девушка словно живая, хоть и изо льда.
Когда Амелл переводит взгляд на описание, улыбка на его лице исчезает. Она и вправду живая. Вернее, была живой, пока её не заморозили насквозь. И от этого знания красота девушки-статуи меркнет, уступая место ужасу и отвращению. Виконд хочет быть сильным, хочет уметь постоять за себя, защитить Йована, но не так. Не такими заклинаниями.
Мальчишка захлопывает книгу и спешно ставит её на место, надеясь, что Ирвинг не заметит, что он к ней прикасался.
Когда юный маг уже собирается переступить порог и сбежать в комнату учеников, в голову приходит абсолютно неправильная мысль, о которой он в будущем будет жалеть неоднократно.
В сущности, ему ведь не обязательно использовать заклинание заморозки в полную силу, или же и вовсе, против людей или эльфов.
Весь остаток дня Амелл скован страхом, не может сосредоточиться на внеурочном задании от Первого Чародея, постоянно опасается, что кто-то обнаружит у него украденную книгу. Но время идёт, никто так и не заглядывает к нему под подушку (иного тайника парнишка придумать не смог: никогда раньше ему не приходилось держать что-то в тайне), а Ирвинг, кажется, даже не замечает пропажи.
С трудом дождавшись момента, когда все уснут, Виконд достаёт книгу и прячется вместе с ней под одеялом. Вот и пригодился ему магический светлячок. Читать трудно не только из-за полумрака, но и из-за непонятного почерка и обилия незнакомых терминов. Но Виконд упорный, можно даже сказать, упрямый. Он по нескольку раз перечитывает страницу, пробираясь через витиевато составленные предложения к самой сути, знанию, которым стремился поделиться неведомый автор книги.
– Ты чего не спишь?
Амелл вздрагивает и испуганно взирает на поднявшего одеяло ученика. Он узнаёт в нём Йована, лишь рассеянно моргнув, после чего заметно успокаивается. Его друг не выдаст его. Не столько из преданности, сколько из страха.
Виконд молча указывает кивком на место слева от себя и чуть сдвигается, чтобы старший мальчик мог разместиться под одеялом рядом с другом. Кровать неширокая, им тесно, но ни один из них не выказывает недовольства.
– Откуда она у тебя? – едва слышно вопрошает Йован, разглядывая книгу, но придавая больше внимания скорее внешнему виду, чем содержанию. – Красивая. В библиотеке таких нет – там книги мигом становятся потрёпанными. Тебе Первый Чародей её дал, Вик?
Виконд сдерживает усталый вздох. Он ненавидит, когда его имя сокращают, показывая тем самым придуманную близость к нему. Даже единственный друг не достаточно близок к нему, чтобы называть его столь по-свойски, преувеличенно по-домашнему.
Однако, он решает не поправлять. Йован и без того считает его слишком занудным и обидчивым, незачем лишний раз акцентировать на этом внимание.
– Я её украл.
Амелл игнорирует встревоженный взгляд, прислушиваясь к собственным ощущениям от этого новопознанного слова, пытаясь уловить некий эмоциональный отклик на свою наигранную смелость. Но ничего не ощущает. Совесть молчит.
– Ты же шутишь? Нет, ты не умеешь шутить. Вик, ты в своём уме? – но на этот вопрос ответа не следует, и старший мальчишка, смирившись, переворачивает страницу. – Тебе не кажется, что она совершенно нечитаемая?
– Но представь, какие знания в ней содержатся…
Йован хмыкает и зажигает небольшое пламя над своей ладонью. Огонь движется, но сильнее не разгорается, контролируемый юным магом.
– Знаешь, мне и этого слишком много.
Виконд пристально смотрит на языки пламени, целенаправленно взывая к своей магической силе. Потушить пламя льдом – казалось бы, что может быть проще? Но всё идёт совершенно не по его плану. Огонь не потухает, вокруг него появляется тонкая ледяная стенка заковывающая пламя в свои объятья на веки вечные. Красиво, но бессмысленно.
– Я даже этого не могу!
– Да брось, Вик. Вышло забавно.
– Но какая мне от этого польза?! – гневный шёпот звучит очень громко, и Йован, опасаясь за них обоих, закрывает другу рот ладонью. Амелл потрясённо замирает, переставая даже дышать. Ещё никогда в Круге к нему не прикасались столь внезапно и бесцеремонно, никто не был с ним так близок после смерти семьи. Стоит ли проигнорировать? Или, быть может, нужно одёрнуть старшего мальчишку, чтобы впредь подобного не повторялось?..
Страха нет. Виконд решает никак не реагировать, по крайней мере, пока.
– Успокойся. Ты по храмовникам соскучился, или как? – Йован опасливо прислушивается, не звучат ли приближающиеся к ним шаги надзирателя? Но в спальню младших учеников заглядывают несколько реже, чем в комнату старших. Никто не гремит доспехами, и мальчишки расслабляются.
А зря.
Внезапно одеяло приподнимается, и к ним беспардонно заглядывает огненно-рыжий эльф, примерно одного возраста с Йованом. Судя по добродушной улыбке и заинтересованному блеску в светло-карих глазах, сдавать нарушителей режима он не собирается. По крайней мере, намеренно.
– Ой, а у вас тут ночные посиделки? Можно мне тоже поучаствовать?
– Нет! – озлобленно шипит Амелл, прикрывая книгу и отстраняясь от Йована. Его лучший друг печально вздыхает и качает головой.
