Текст книги "Remedy (СИ)"

Автор книги: Ophelia Stern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Да я не об этом! – засмеялся Оби-Ван, помотав головой. – Ты сам по себе удивителен, даже если на брать во внимание твои гастрономические предпочтения. Удивительно то, как сильно ты изменил мою жизнь. И тот факт, что ты – такой сумасбродный, полный амбиций, надежд, совсем молодой, достался мне, который уже успел себя фактически похоронить.

– Не говори так, – хмыкнул Энакин, строго нахмурившись – эту манеру он невольно подцепил от Оби-Вана. – Какое там «похоронить»? Тебе же даже сорока нет.

– Не в возрасте тут дело, – как-то тихо отозвался Оби-Ван. – Был у меня период в жизни, когда я думал, что потерял все… Да нет. На тот момент я действительно все потерял.

– Что потерял? Оби-Ван, скажи правду. Мы без пяти минут женаты, и ты знаешь обо мне все, вплоть до того, что в одиннадцать я болел ветрянкой, а в семнадцать рассек себе бровь, упав с байка, зато мне порой кажется, что я не знаю о твоем прошлом очень многих важных вещей, которые положено знать людям, которые помолвлены, – признался Энакин, отвлекшись от еды и протянув руку к Оби-Вану, взяв его ладонь в свою.

– Дело в том, что однажды я уже был «без пяти минут женат», – сообщил Кеноби, внимательно наблюдая за реакцией Энакина, сжимая его пальцы. Скайуокер молчал. – Она ненавидела гонки, потому что боялась, что я убьюсь однажды. А я напротив обожал чувство риска, скорости. Даже вне гоночной трассы всегда летал, как сумасшедший, пока однажды… – Оби-Ван запнулся и Энакин заметил, как тот побледнел. – Я думал, что со мной такого не произойдет, я ведь считал себя великим гонщиком… Удар пришелся таким образом, что я выжил и почти не пострадал, но она и наш ребенок…

– У тебя был ребенок? – Энакин с трудом сглотнул ком в горле, вздрогнув, будто озноб пробрал его до костей. Дочь, казалось, беспокойно шевельнулась, хотя Скайуокер легко сослал это на нервы.

– Должен был быть. Точнее должна. Дочка, – Оби-Ван замолчал, отведя взгляд, в то время, как Энакин анализировал только что услышанное, находясь в полнейшей прострации.

Он вспомнил свое упрямое желание сделать аборт. Тогда почему-то Оби-Ван не рассказал об этой истории, хотя после нее Энакин бы, несомненно, и думать забыл о том, чтобы избавиться от ребенка. Кеноби тогда говорил, что у Энакина должен быть выбор, но лишь теперь Скайуокер оценил всю тогдашнюю жертву любимого ради его комфорта. Ради его тупых капризов.

– То, что у меня появился ты – это как шанс на исцеление, которого не ждал. Когда я тебя встретил, я словно смотрел в отражение того, каким когда-то был я сам. Вдобавок еще мой первый в жизни гоночный болид в твоем гараже, и запах этот, почти забытый, из детства. Никогда не верил во всю эту теорию с родством душ, равно как и в судьбу, но с тобой во что угодно поверишь. Особенно благодаря нашей малышке, которую иначе, как «подарок судьбы» просто не объяснишь, – Оби-Ван прижал к себе Энакина, который к концу этой исповеди тихо шмыгал носом, и поцеловал в макушку. – Ну все, ты ее сейчас расстроишь, прекращай.

– Да уже вон пинается, – поморщился Энакин, ощутив на сей раз совсем неиллюзорное движение в собственном животе, и тут же замерев.

Рука Оби-Вана мгновенно полезла под скайуокеровский свитер, задирая его и ложась на немного округлившийся обнаженный живот. Кажется, на то, что находились они в общественном месте, и на раскрасневшиеся от смущения этим фактом щеки Энакина, Кеноби не обратил никакого внимания. Вид у будущего отца был донельзя счастливый.

– Сразу видно, что будущая гонщица. Еще на свет не появилась, а уже куда-то рвется, – слабо усмехнулся Энакин, все же смирившись со своим положением плюшевой игрушки для своего любимого, которую он в данный момент с упоением тискал.

– Если выберет подобную профессию в будущем – пусть будет готова к тому, что я всыплю ей ремня, – безаппеляционно заявил Оби-Ван. – Ты уже в курсе, что я могу.

– Ну ты представь, как круто бы было. Кеноби-младшая – это звучит гордо… А к слову, вернемся к выбору имени, – а заодно Энакин решил вернуться и за еду. Мороженное успело немного подтаять, но в сочетании с картошкой, таким оно казалось Энакину еще вкуснее.

– Хватит в гонках и одного Кеноби. Ну или двух, если ты все-таки мою фамилию возьмешь, – продолжил стоять на своем Оби-Ван, пока не задумался над именем для дочери. – Может, Скай? Скай Кеноби. Звучит, к тому же, как часть твоей фамилии. Интересно получится: имя от одного из родителей, фамилия от другого.

– В подобном контексте это звучит, как двойная фамилия без имени, – возразил Энакин.

– А то есть, Старкиллер Кеноби так не звучит?! – возмутился Оби-Ван, с некой издевкой в голосе уточнив.

– Но это же девочка. Тут надо добавить что-то более плавное. К примеру там… Лея? – предложил Энакин первое, что пришло на ум. – Лея Скай Кеноби. Мне нравится.

– Надо же, звучит, как нормальное человеческое имя, – цокнул языком Оби-Ван, тут же улыбнувшись, извиняясь взглядом. – Мне тоже нравится, – явно вдохновленный такой возможностью, он снова ухватился ладонями за талию Энакина, но на сей раз хотя бы поверх свитера, и тому лишь осталось с улыбкой вздохнуть.

– Кстати, Асока вызвалась быть крестной, – сообщил Энакин уже позже, когда они выходили на улицу. – И заодно победила в споре: она на сто процентов настаивала, что это будет девочка, а я, дурак, поставил на мальчика… И может, раз уж мы выбрались из дома, заодно поглядим чего-нибудь для детской? – предложил Скайуокер.

Оби-Ван смиренно вздохнул, заранее зная, что это выльется в очередной спор о том, какого цвета должна быть коляска и стоит ли покупать кроватку на вырост, и взял Энакина за руку. Утешало лишь одно: большая часть бесконечно длинного срока осталась позади.

Осталось подождать совсем недолго. Всего четыре месяца.

Комментарий к Часть 16. Семейные споры.

За подсказку имени для дочери спасибо Marussia Kay :3

И тем, кто это дочитал, тоже спасибо :D

========== Бонусная глава. ==========

Энакин открыл глаза. Белая палата уплывала куда-то, вращалась перед глазами юноши, отходящего от наркоза, пока его любимый сидел рядом, видимо, терпеливо дожидаясь момента, чтобы накинуться на него с поцелуями, что градом осыпали щеки, лоб, веки, кончик носа и в первую очередь, конечно же, губы. Энакин зажмурился и улыбнулся, попытавшись сесть в кровати. Оби-Ван его остановил:

– Тс-с… Лежи, Эни, лежи, – он кивком указал на бинты, обмотанные вокруг талии Энакина. Скайуокеру, впрочем, даже несмотря на это, приятно было вновь видеть у себя талию там, где она должна была быть.

– Ты видел нашу малышку? – Энакин, оставшись лежать на месте, все же сумел сконцентрировать взгляд на лице своего любимого.

Кеноби кивнул в сторону детской кроватки, которую Энакин сам даже и не заметил сразу, и расплылся в еще более счастливой улыбке:

– Она на тебя очень похожа.

Скайуокер попытался разглядеть дочь, все же чуть приподнявшись в кровати, но безуспешно, со вздохом улегшись обратно на подушку. Почему-то было холодно, словно Энакина бил лихорадочный озноб, и очень пересохло во рту.

– Пить хочется и холодно, – пожаловался он Оби-Вану, который моментально спохватился, укутывая новоиспеченного отца, который до сих пор не до конца осознавал этого факта, в одеяло, и подавая бутылку с водой, придержав ее, поскольку Энакин с еще не до конца восстановившейся координацией движений рисковал вылить содержимое на себя. – Ляг рядом.

Кеноби, улегшись с краю нерассчитанной на двоих кровати, осторожно обнял Энакина за плечи, согревая лучше тонкого больничного одеяла, которое Скайуокер разделил с возлюбленным. Энакин молча наслаждался теплом рядом с любимым, перебирающим длинные волнистые пряди его волос. Последние недели он только и делал, что трясся о том, насколько его жизнь переменится с появлением дочери. Но вот он все еще Энакин Скайуокер – двадцатидвухлетний вечный подросток, не повзрослевший ни на грамм. И Оби-Ван рядом с ним все тот же, только смотрит с какой-то особой невыражаемой нежностью во взгляде. Все было настолько по-прежнему, что Энакин даже испугался – разве так должно быть? Разве не должен он сейчас испытывать бурю эмоций вместо уютного спокойствия?

Первый крик проснувшейся дочери, похожий на писк котенка, словно вернул почти успевшего заснуть под действием монотонной ласки Энакина в реальность. Оби-Ван, отпустив Скайуокера из объятий, поцеловав его в русую кудрявую макушку, поднялся с кровати, подойдя к детской кроватке и беря на руки визжащий свёрток, что-то напевая себе под нос, качая на руках дочку.

– Дай мне… – тихо попросил Энакин, потянув руки.

– Красивая, правда? – улыбнулся Оби-Ван, перекладывая крошечное существо со смешным сморщенным личиком в руки Энакина.

– На изюм похожа, – от некоторой растерянности ляпнул Энакин, не подумав. Хотел бы вместо этого сказать, какая его малышка хрупкая и совсем крошечная, и как странно держать ее на руках после всех этих девяти месяцев, что он пытался с ней сосуществовать, будучи практически единым целым. Но мысли переполняли его сознание и попросту не нашли иного выражения в словах. «Похожа на изюм». Превосходно. – Нет, я серьезно, как ты умудрился углядеть, что она на меня похожа?

– Да это только сейчас на изюм. А так, очень даже на тебя. Носик твой, волосы твои, губки пухленькие тоже твои, – на этих словах Кеноби потянулся к Энакину за поцелуем, но Лея-Скай заставила родителей отвлечься от порыва мимолетной нежности на проблемы насущные, снова подав голос.

Оби-Ван вызвался приготовить малышке детскую смесь, в то время, как Энакин, пытаясь заставить дочку хоть ненадолго замолчать, отдал ей на растерзание свой палец. Лея принялась посасывать отцовский палец, но поняв, что ее пытаются обмануть, выпустила его и завизжала еще громче.

Забрав из рук вовремя вернувшегося Кеноби бутылочку, Энакин столкнулся с новой трудностью: младенцев он ни разу не то, что не кормил, а даже и на руках не держал до сего момента. На помощь снова пришел Оби-Ван:

– Нет, не так. Дай помогу, – улыбнулся Кеноби, сев рядом и обняв Скайуокера со спины, укладывая поверх его рук свои.

Малышка, наевшись вдоволь, снова заснула, и Оби-Ван, осторожно забрав ее с рук Энакина, даже пошевелиться лишний раз боящегося, вернул в кроватку.

– Ты где так научился с детьми обращаться? – шепотом поинтересовался Энакин, перевернувшись набок, дабы им вдвоем было удобнее уместиться на кровати.

– Я старший сын в семье из четверых детей, – так же тихо ответил Оби-Ван, с нежностью целуя Энакина в щеку и уголок губ.

– Ну вот, снова какие-то факты из твоей жизни, о которых я узнаю спустя год знакомства, – с улыбкой вздохнул Энакин, с некоторой досадой понимая, что его любимый по-прежнему полон секретов. А впрочем, так даже интереснее.

– Я не то, чтобы часто общаюсь с семьей. Но моя мама обещала приехать посмотреть на внучку, – сообщил Оби-Ван, как показалось Скайуокеру, без особой радости в голосе.

Признаться, до этого момента Энакин и не думал даже, что у Оби-Вана есть живая и здоровая мать. За год его родственники ни разу не приезжали и даже им не упоминались. Скайуокер же старался лишний раз не нагружать любимого расспросами, всякий раз боясь задеть еще какую-нибудь болезненную тему. И даже сейчас не стал выспрашивать, почему Оби-Ван ни разу не говорил ему о матери, а лишь улыбнулся:

– Здорово, я, наконец-то, с ней познакомлюсь.

Оби-Ван вместо ответа, наконец, поцеловал его в губы, заставив Энакина зажмурить глаза и улыбнуться в поцелуй.

– Вот даже не представляю, что с тобой сделаю, когда вернемся домой к нашей удобной кровати, – прошептал Скайуокер, едва отстранившись.

– Зато вот я уже представляю, – усмехнулся Оби-Ван, проведя кончиками пальцев по губам Энакина, – как буду благодарить тебя за чудесную дочку. Но сначала швы должны зажить, – тут же строго добавил он, видимо, заметив нескрываемый интерес в глазах Скайуокера.

Энакин со смиренным вздохом прикрыл глаза. Странно, но после нескольких часов сна под наркозом ему снова хотелось спать, а сон в объятиях любимого – всегда самый сладкий. Не отказывать же себе в этом удовольствии – решил Энакин.

Родители приехали на следующее утро. Шми интересовалась самочувствием сына после операции, сидя на его кровати, в то время, как Квай-Гон предусмотрительно утащил будущего зятя покурить – дабы не мешать обеспокоенной матери, поскольку одновременно двух источников гиперопеки было бы сейчас для Энакина многовато. Правда, очень скоро свое внимание Шми переключила на проснувшуюся внучку, вызвавшись лично покормить ее. Энакин, который все еще был слишком слаб после операции, чтобы вставать лишний раз с кровати, не сильно возражал.

– Погляди, какая Скаюшка красавица, – Энакин наблюдал за тем, как с этими словами мама восторженно подбегает к отчиму, демонстрируя ему девочку, которая, впрочем, в полной мере, кажется, наслаждалась вниманием со стороны бабушки.

Как успели отметить Энакин и Оби-Ван, Лея-Скай в целом была неприхотлива – главное, вовремя кормить. Собственно, этим она весьма напоминала Энакина, который прямо сейчас с превеликим удовольствием уплетал мамин фирменный пирог, который она принесла из дома. Оби-Ван уселся на край кровати, наблюдая за тем, как Квай-Гон и Шми умилительно спорят о том, как будут сокращенно называть внучку. Шми, как и Оби-Вану, больше импонировало имя Скай, в то время, как Квай-Гон был на стороне Энакина и настаивал на Лее. Остановились в итоге на том, что каждый будет называть так, как ему больше нравится – двойное имя тем и удобно.

– Она просто вылитая Эни в детстве, – не уставала восторгаться Шми. – Вот он когда родился, я точно помню, выглядел точно так же. Только волосики почему-то были совсем светлые.

В палату заглянула медсестра, предупредив парочку Кеноби-Скайуокер о том, что у них еще один посетитель. Следом вошла пожилая женщина… Хотя скорее дама, с убранными в аккуратную прическу седыми волосами, в шляпке с полями и платье старомодного покроя, с гордой осанкой.

– Привет, мамуль, – нервно улыбнулся Оби-Ван, встав с кровати и, подойдя, поцеловав руку матери. Энакин непонимающе хмыкнул, вскинув бровь – такое обращение с собственной матерью он видел впервые.

– Ну хоть элементарным манерам выучился за эти годы, – вздохнула женщина, закатив глаза.

– Мам, познакомься, это Энакин – мой будущий муж, – с гордостью представил Кеноби, отчего Скайуокер ощутил себя еще более неловко. Было бы чем гордиться, а вот муж наподобие него в список поводов для гордости определенно не входил.

– Эм… Здравствуйте, миссис Кеноби, – неловко улыбнулся Энакин, садясь в постели. Лежать перед такой дамой было крайне неудобно.

– Здравствуй, Энакин, – миссис Кеноби буквально обожгла юношу холодом голубых глаз и перевела взгляд на собственного сына. – Будущий? Хочешь сказать, у вас совместный ребенок и вы еще не оформили брак?

– Мам, мы живем вместе восемь месяцев – ровно столько, сколько помолвлены. Энакин просто хотел дождаться более подходящего момента для свадебной церемонии, – начал оправдываться Кеноби, хотя мать его явно не слушала, продолжая скептически изучать Энакина.

– Чем ты занимаешься, Энакин? – осведомилась миссис Кеноби.

– Заочно заканчиваю университет, но вообще, планирую вернуться к занятию гонками и, быть может, подрабатывать механиком, – честно сознался Энакин, не сразу обратив внимание, что Оби-Ван слегка побледнел, а лицо его матушки вытянулось и словно окаменело.

– Я полагаю, мой сын запретит тебе подобный род занятий после вашей свадьбы. Тебе не подобает заниматься подобным, и уж подавно после рождения ребенка, раз ты готовишься стать частью семьи Кеноби, – холодно отрезала будущая теща, и Энакин внутренне сжался.

К счастью Энакина, на этом миссис Кеноби потеряла к нему всяческий интерес, увидев внучку на руках у Шми и отойдя к ней, разговорившись о чем-то полушепотом. Скайуокер заметил, что мать охотно поддержала разговор, передавая Лею-Скай в руки другой бабушки.

– Кажется, я не нравлюсь твоей матери, – с грустью заметил Энакин, обратившись к Кеноби, который уселся рядом, взяв его за руку.

– Не переживай, я ей тоже не нравлюсь, – усмехнулся Оби-Ван. – Сначала я разочаровал ее, решив стать художником вместо выбора «нормальной профессии», а затем еще сильнее разочаровал, когда, бросив художественное училище, подался в гонки. Позор и сплошное огорчение на голову старинного дворянского рода. Именно поэтому с родными я не живу лет этак с двадцати. С матерью виделся в последний раз лет семь назад, на похоронах отца.

– А теперь, видимо, в третий раз разочаровал, сделав мне предложение, – Скайуокер даже не стал говорить любимому ничего по поводу вновь открывшейся ему информации, лишь бросив максимально выразительный взгляд. Чего он точно не ожидал в этой жизни, так это выйти замуж за представителя аристократии.

Отчим, подойдя к кровати, уселся рядом с Энакином и Оби-Ваном, глядя на женщин, в диалоге которых чувствовал себя явно лишним.

– О чем они говорят? – без особого интереса осведомился Энакин.

– Вас обсуждают, – с абсолютной честностью ответил Квай-Гон.

– О, ну я и не сомневался, – хмыкнул Оби-Ван. Оба будущих супруга разом затихли, прислушавшись.

–… и вот когда он учился на первом курсе, звонят мне из участка и говорят: «ваш сын задержан за участие в нелегальной гонке».

– Мой с шестнадцати на своем байке нелегально гоняет. Вечно таскает какой-то металлолом…

– Мой еще графити на стенах рисовать любил…

– Это у них что, соревнование за звание матери худшего в мире сына? – сдавленно хихикнул Энакин.

– Похоже на то, – со вздохом согласился Оби-Ван.

– Мой вообще залетел, когда ему и двадцати двух не было!

– От моего, между прочим!

Видимо, на этом обе матери решили остановиться, придя к ничьей и порешив на том, что внучка сейчас вызывает значительно больший интерес. Энакин уже успел узнать от Оби-Вана, что будущая теща, как и его собственная мать, всю жизнь мечтала о девочке, но получила лишь четверых сыновей и троих внуков – племянников Оби-Вана – и все мальчики.

– Учтите, что воспитание внучки мы берем на себя, – заявила миссис Кеноби под полную солидарность миссис Скайуокер. – Хватит нам и двоих гонщиков в семье.

– Кажется, нам придется завести еще одну дочку – для восстановления баланса и во избежание конфликтов, – шепнул Оби-Ван Энакину.

– Ну уж нет, не дождешься. Это первый и последний наш ребенок, – хмыкнул Скайуокер, отодвигая от себя любимого, всем своим видом демонстрируя, чтобы и мысли такой не держал.

Однако, вопреки опасениям Кеноби, обошлось без конфликтов: палату обе матери покидали подругами. Квай-Гон же, вместе с Энакином и Оби-Ваном вытесненный дамами куда-то на третий план, плелся следом, не забыв перед этим обменяться с сыном и зятем взглядами, полными понимания. И только Лея-Скай, убаюканная воркованиями бабушек, спала здоровым детским сном.

***

– Угадайте, что?! – Энакин буквально ворвался в квартиру родителей, усталый, но счастливый до одури, только что вместе с Оби-Ваном вернувшись из столицы, с гонки, от которой, по словам Скайуокера, зависела вся его жизнь – хотя тут он, конечно, преувеличивал.

– Эни, не пугай родителей, – засмеялся Оби-Ван, заходя следом за любимым.

– Нет, это вы угадайте! – послышался голос Шми из гостиной, на что Энакин с Оби-Ваном переглянулись.

– А лучше идем, это самим видеть надо, – вышедший в коридор Квай-Гон, подойдя, буквально ухватил не успевшую толком снять куртки парочку за плечи, подталкивая к двери гостиной.

Шми сидела на ковре в гостиной, глядя на то, как ее внучка делает по нему свои первые неуверенные шажки, с усердием переставляя хрупкие ножки. Лея явно не понимала, чему так радуются эти странные взрослые – ее бабушка с дедушкой. Раз за разом падая на пятую точку, девочка недовольно хныкала, хмурила темные бровки, неуклюже смахивала тыльной стороной ладошки мешающую прядку со лба, но поднималась и снова вышагивала по ковру.

Молодые родители, кажется, разом забыли в этот момент, как дышать, замерев на месте и стараясь сделать свое существование как можно более незаметным, чтобы не помешать дочке в ее начинаниях. Однако, им самим в этом помешала заметившая их Шми.

– Скай, смотри, кто приехал, – женщина, наклонившись к внучке, указала на сына с зятем. – Пойдешь папочек встречать?

Малышка радостно взвизгнула, увидев родителей, и, сделав с десяток быстрых шажочков к ним, растянулась на полу, снова жалобно захныкав. Энакин, у которого сердце сжалось, глядя на это, собрался было подхватить Лею на руки, но Оби-Ван его остановил:

– Нет, Энакин, она сама.

Кеноби, поставив на пол сумку с их вещами, опустился на корточки и поманил поднявшуюся на ножки девочку, протянув к ней руки:

– Давай, малыш, иди к папе.

Малышка замерла на месте, глядя то вниз, под ножки, то на отца, и все же решилась, прошлепав оставшуюся половину пути, замерев в одном шаге от Оби-Вана и протянув ручки.

– Ну, давай, последний шажок, – улыбнулся гордый за дочь отец.

– Садист, – со смехом прокомментировал Энакин, усевшийся на полу рядом с любимым и наблюдающий, решив не мешать.

Малышка в последний раз весьма уверенно шагнула и оказалась в объятиях отца, заливаясь смехом, когда Оби-Ван принялся частыми поцелуями осыпать детское личико. Энакин прекрасно знал, каково это, когда тебя щекочут бородой, и сдавленно засмеялся, глядя на эту милейшую картину в лице Леи, которая ворочала головкой из стороны в сторону, жмуря глазки и морща крошечный носик, и Оби-Вана, продолжающего зацеловывать нежные розовые щечки. Однако, долго в стороне Скайуокеру оставаться не пришлось.

– Папа! – взвизгнула малышка, хватая Энакина за длинные волосы и притягивая к себе, во второй ручке сжимая бороду Оби-Вана и чувствуя себя полноправной хозяйкой ситуации.

– Вот она, женщина в доме, – засмеялся Оби-Ван, пытаясь осторожно отцепить детские пальчики от своей бороды, в то время, как Энакин безуспешно дергал прядь волос, пытаясь отобрать ее у дочери.

– И чем мы занимались сегодня, м? – Энакин, смирившись со своим положением, уткнулся кончиком носа в удивительно мягкую щечку дочери, прикрыв глаза.

– Гу-у… – протянула Лея.

– Гуляли, да, – улыбнулась Шми. – А что мы еще делали, ну-ка?

Девочка на это опустила взгляд, перестав, наконец, терроризировать волосы родителей, и принялась сосать пальчики, что, как правило, обозначало, что чем-то она да провинилась.

– Та-ак… – протянул Кеноби, строго сдвинув брови. – Ну и что на этот раз?

– Да вот, полюбуйтесь, – Шми кивнула на стену, и Оби-Ван резко сменился в лице, зато вот Энакин даже не засмеялся, а буквально заржал, разглядывая некий шедевр в стиле абстракционизма на обоях за авторством их дочери.

– Это однозначно твои гены, – заявил он Оби-Вану, поднимаясь на ноги и беря на руки Лею, которая, поняв, что папа на нее явно не злится, теперь хитро улыбалась ему, пока Оби-Ван никак не прекращал извиняться перед Шми за обои, в то время, как та убеждала его, что все в порядке, вскоре призвав на помощь в этом деле и Квай-Гона. Энакин, не сдержавшись, заговорчески подмигнул дочери.

– Так вы тут еще и сговорились?! – возмутился Оби-Ван, идя с семьей к выходу из квартиры родителей.

В лифте Энакин постарался успокоить любимого поцелуем. Кажется, это подействовало, и рука Кеноби легла на его талию, оглаживая ее, намереваясь пробраться под толстовку и явственно намекая, что ночью их ожидает продолжение, куда более интересное, чем поцелуи.

Лея, сидящая на руках отца, должно быть, обиделась, что ей не досталось поцелуйчиков, и тут же отомстила Энакину, хорошенько дернув за волосы.

– Я их состригу когда-нибудь, – пообещал Энакин, прошипев, и поцеловал дочку в носик, поймав на себе многозначительную ухмылку Оби-Вана, который прекрасно, конечно же, знал, что Скайуокер лишь впустую угрожает, и волосы стричь не станет ни под каким предлогом, ведь знает же, что его любимые от них без ума.

Энакин ведь только для вида ворчит, не более: если это вызывает улыбку на милом личике дочери, то пожалуйста – пусть таскает его за волосы, сколько угодно, ему не жалко. Это вон Оби-Ван пусть нотации свои читает, да и то делает это лишь потому что волнуется за них: мало ему было одного вечного ребенка в лице Энакина, так теперь, когда дочка ходить научилась, за ней глаз да глаз понадобится. Где же тут нервов напасешься?