Текст книги "Remedy (СИ)"

Автор книги: Ophelia Stern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Ехидно слепящее в глаза солнце нашло Энакина даже в постели Оби-Вана. Сначала он подумал об этом, а лишь затем, сумев разлепить веки, с не слишком сильным удивлением обнаружил, что он и впрямь ни в каком ином месте, как в кровати Кеноби… Но он не помнил, как ложился в нее.

Сам Оби-Ван сидел в кресле напротив кровати и снова что-то рисовал – весьма увлечено, как показалось Скайуокеру. Юношу так и подмывало подкрасться незамеченным и взглянуть, что вообще можно рисовать с таким выражением глубокого просветления на лице. Но стоило Скайуокеру сесть в кровати, как голос Оби-Вана прозвучал почти угрожающе:

– Ляг на место, Энакин.

Энакин послушно улегся, собираясь уже возразить, что чувствует себя прекрасно, что, кстати, было почти правдой – похоже, ему повезло и похмелье в его легкой форме Энакин пережил еще ночью. Оби-Ван, по-прежнему погруженный в работу, нахмурился, перебив его:

– Нет, не так. Ложись, как лежал перед этим. Да, да, руку под голову и вытяни. Отлично, молодец.

«Так он меня там рисует?» – поразила юношу догадка.

– Ты, Скайуокер, не только находка для художника, но и его наказание, – хмыкнул Оби-Ван, пояснив: – Вертишься все время, даже во сне. Про то, что ты наказание своей будущей половины – я вообще молчу. Спать с тобой просто невозможно.

– Вот поэтому я буду жить один, – недовольно буркнул Энакин, задетый подобными комментариями единственного человека, ради которого пожертвовал бы своими привычками и образом жизни одиночки. Может быть. – Как я вообще оказался на твоей кровати?

Все же, как подумал Энакин, перейти с человеком на “ты” гораздо проще, когда ты слегка в дрова. И теперь по-прежнему складывалось впечатление, что такое обращение – привычно и нормально, и не было между ними холодного вежливого “вы”, с которым абсолютно никак не увязывался образ человека в немного мятой клетчатой рубашке, который сидел теперь в кресле, закинув ногу на ногу, и делал наброски с сонного Энакина, с которым они спали в одной кровати, и который…

–…отнес тебя на руках, – сообщил, как ни в чем не бывало, Кеноби. – Ты заснул прямо на кухне сразу после того, как попросил меня приготовить тебе что-нибудь.

«Блять», – пришло весьма глубокомысленное изречение в голову Энакину, когда тот представил, как Кеноби бережно берет его, спящего, на руки, для большего удобства прижимая к себе… А может быть, просто закидывает на плечо?

– А почему тогда находка? – поинтересовался, наконец, Энакин после затянувшейся паузы, которую разбавлял только скрип карандаша по бумаге.

– Что? – удивился Оби-Ван, успевший погрузиться в процесс с головой. Одно удовольствие смотреть на него такого – немного хмурого, но такого… Милого? Чем больше Энакин пытался примерить это слово на Кеноби, тем более странным оно казалось.

– Ну, ты сказал, что я находка для художника, – напомнил Энакин.

– Твоя необычная внешность… Ты напоминаешь какое-нибудь античное божество, – улыбнулся Оби-Ван.

Энакин хотел возразить, что напоминает он со своей внешностью разве что какого-то хиппи – с этими вьющимися и частенько выглядящими небрежно волосами до плеч с одной более длинной прядкой, которую заплетал в тонкую косу и частенько экспериментировал, то выкрашивая прядь в немыслимый цвет, то приплетая к ней что-то, и весьма массивной серьгой в ухе. Но окончательно смутился, очень к месту вспомнив слова Оби-Вана о том, что он рисует лишь то, что красиво, и уткнулся в подушку. Скайуокер, хоть и прятался за мнимой высокой самооценкой, какую ему часто приписывали, никогда не считал себя красивым. Симпатичным и достаточно недурным собой – возможно, но красивым…

– Снова шевелишься, – возмутился Оби-Ван, нахмурившись и постучав карандашом по блокноту. – На твое счастье, я почти закончил, осталась пара штрихов.

– А взглянуть можно? – полюбопытствовал Энакин, получив безмолвное разрешение на то, чтобы встать с места, и подойдя к Оби-Вану, склонившись к креслу и как завороженный глядя на открытую страницу. Оби-Ван рисовал его спящим, а затем – едва проснувшимся, и в этих карандашных набросках сквозила какая-то незримая нежность.

Забрав у Оби-Вана протянутый блокнот, Энакин пролистнул страницы назад. Вот он сидит, подперев голову рукой. А вот разлегся на столе и, кажется, заснул… Интересно, это Оби-Ван успел нарисовать перед тем, как все же отнести его в комнату?

– Это… Это очень красиво, – улыбнулся Энакин, мысленно проклиная себя за свое косноязычие, которое неизбежно проявлялось вблизи Оби-Вана. “Очень красиво”, ага. А ничего получше сказать не мог? – У нас ведь сегодня тренировка. Ты не забыл, что обещал в воскресенье? А сегодня воскресенье.

– Я обещал до того, как… До возникновения некоторых обстоятельств, – учтиво поправил себя Оби-Ван. – Ты уверен, что готов к таким нагрузкам, Эни?

– Более, чем, – буркнул Скайуокер.

Вся эта ситуация медленно, но верно доводила его до ручки. Мама, отчим, теперь еще и Кеноби… Все они вели себя с ним так, словно Энакин смертельно болен раком или чем-то в этом роде, и находится где-то на стадии отрицания, и близкие тактично пытаются не напоминать больному о его положении, на которое указывает само их отношение. И было в этой ситуации намного больше общего с настоящей ситуацией Энакина, чем могло бы показаться на первый взгляд.

– Хорошо, – Кеноби не стал спорить, а лишь кивнул… Ну надо же, неужели понял?! Энакин было обрадовался даже, но следующая фраза заставила его вспомнить и о других проблемах, более насущных: – Но для начала тебе надо зайти домой. Родители наверняка обнаружили пропажу и волнуются.

– Может, лучше после? – Энакин прекрасно помнил пословицу о том, что перед смертью не надышишься, но все же, надышаться бы ему сейчас не помешало.

– Нет, Эни, – твердо заявил Оби-Ван и куда более мягко добавил: – Я зайду вместе с тобой, если ты так боишься. Квай-Гон мой старый друг, я всегда смогу найти к нему подход.

Энакин убито вздохнул. Оби-Вану было невдомек, что опасаться в данной ситуации стоит вовсе не Квай-Гона…

– Боже, Эни! – воскликнула, всплеснув руками, Шми, стоило им с Оби-Ваном оказаться на пороге квартиры Скайуокер-Джинн. – Ты откуда?

– С концерта, – честно признался Скайуокер, решив подольше оттянуть тот момент, когда речь зайдет о том, где он пробыл всю ночь, и выставил перед собой руку, упреждая дальнейшие нотации со стороны матери. – Мам, ты же знаешь, я не мог подвести Асоку. Я обещал ей.

– Не беспокойся, я был с ним и все время присматривал, – зачем-то соврал Оби-Ван. – А потом Энакину стало плохо и я отвез его к себе. Он не хотел, чтобы ты волновалась, поэтому ночевал Эни у меня.

– У тебя? – ничего не выражающим голосом уточнила Шми. – То есть, ты мало того, что вместе с моим муженьком собираешься ввязать Энакина в гонки, так теперь ты спонсируешь его побеги из дома и вдобавок спишь с ним?

– Да… То есть, нет! То есть, все так, но я не сплю с ним. В смысле, не в том плане, котором ты подумала, – Кеноби отодвинул в сторону Энакина, который попытался было вклиниться между ним и матерью. Весьма благородно. – Шми…

– Кеноби! – выразительно произнесла Скайуокер.

– Что тут происходит? – Энакин готов был расцеловать отчима, появившегося с этим вопросом в коридоре.

– Энакин снова сбежал из дома. И помог ему в этом твой лучший друг, у которого наш сын пробыл всю ночь, – прокомментировала Шми, все еще неотрывно пронзая взглядом Оби-Вана, даже не обращая внимания на выглядывающего из-за его плеча Энакина.

– Эни и раньше сбегал, а так он хотя бы под присмотром, – рассудил вполне благодаразумно Квай-Гон. – И к слову, ему двадцать один год, и это дело Энакина – с кем спать.

– Ни с кем я не спал! – оскорбился Энакин даже мыслью подобной.

– Я имел в виду, спать в одной квартире, – уточнил Квай-Гон. – И чего вы, кстати, встали в дверях? – мужчина обнял со спины Шми, которая, подняв глаза, поначалу одарила его приблизительно тем же взглядом, какой перед этим достался Оби-Вану, но после смягчилась.

– Я думаю, нам пора на тренировку, – сообщил Скайуокер, хватая Оби-Вана за рукав и собираясь поспешно покинуть квартиру, разве что не выскакивая за дверь.

– Эни, но ты не можешь пойти сейчас, – попыталась уже спокойнее возразить Шми, которую перебил Джинн, помахав из-за ее спины рукой:

– Удачных вам занятий.

– Спасибо, пап!.. Пока, мам! – крикнул Энакин, перехватывая запястье Кеноби и выбегая на лестничную площадку раньше, чем за ними закрылась дверь, захлопнутая, по всей видимости, Квай-Гоном. Святой, все-таки, человек – его отчим.

– Так что, на наше место, как обычно? – полюбопытствовал Энакин уже в лифте.

– Ключи от гаража с собой? – многозначительно усмехнулся Оби-Ван. – В таком случае, я думаю, нам стоило бы перейти к более существенной части твоих тренировок.

Энакин едва не взвизгнул от восторга и подумал о том, что его жизнь – не такой уж круговой пиздец, каким представлялась.

========== Часть 8. “Здравствуйте, я ваша няня”. ==========

– Эй, Скайрокер, слыхал?! – сразу же, вместо приветствия, сообщила Асока, подсаживаясь за столик к Энакину, умудрившись при этом сотрясти его так, что стоявшая на нем чашка опасно содрогнулась, рискуя облить чаем не только рубашку Скайуокера, но и его колени, что было бы весьма неприятно. – В конце следующего месяца проходят ежегодные гонки. Ты же идешь со мной? Или может… Участвуешь? – девушка хитро прищурилась.

У Энакина мгновенно перехватило дыхание. Именно то, чего он ждал каждый год, а с недавних пор ждал с особенным рвением. Вряд ли у него, всерьез занимающегося пилотированием болида всего пару месяцев, был хоть малейший шанс на победу перед многими выдающимися гонщиками, но мысль о том, чтобы просто оказаться на этой трассе, будоражила воображение Скайуокера. Да, это опасно. Это нелегально… Но ведь это Энакин. И одна неосторожно брошеная фраза подруги вызвала целую бурю в юной душе. Конечно же, он не умрет, если дождется следующего года или каких-нибудь менее значительных локальных гонок, с которых будет легче начать, но убедить в этом самого себя было сложно.

– Еще не знаю насчет участия, Шпилька, но я подумаю, – уклончиво ответил Энакин, загадочно улыбнувшись.

– Что, серьезно?! – Асока уставилась на него с той самой смесью уважения, восторга и непроизнесенной вслух фразы “Вот же чокнутый!” во взгляде.

И кто же Энакина на сей раз за язык тянул? Она ведь это запомнила и, определенно, напомнит и Скайуокеру. И будет очень неудобно, если его слова окажутся просто брошенными на ветер… О боги. На что он только что буквально подписался?

– Почему бы и нет? – хладнокровно пожал плечами Энакин, почти целиком отправляя в рот небольшое пирожное и сосредоточено пережевывая.

И действительно, почему?.. Энакин не видел такой уж проблемы в отсутствии должного опыта. За штурвалом он сидел уверенно: возможно, сказался на этом опыт управления байком аж с шестнадцати лет. Все сообщения средств массовой информации об авариях и несчастных случаях на гоночных трассах пролетали мимо Скайуокера: с ним-то такое точно не случится. Проблему представляли лишь мама и отчим. Они точно по головке не погладят, если узнают о его участии. А еще Оби-Ван… Хотя нет, он-то здесь при чем?

Энакин решил подумать об этом позже. Гонка в конце августа. Крайний срок подачи заявок на участие – за месяц до этого. То есть, у него еще есть пару недель. В очередной раз он решился положиться на удачу. Такой вот особый вид фатализма – работает лишь тогда, когда удобно Энакину. И надо отдать должное, никогда не подводит.

Сработало чутье и на этот раз. Тем же вечером, за ужином, Квай-Гон решил сообщить какую-то новость, пригласив зачем-то даже Оби-Вана, который считался этаким негласным членом семьи Скайуокер-Джинн. Однако, обратился он по большей части к Энакину:

– Эни, мы с твоей мамой будем вынуждены уехать на пару месяцев из-за моей работы, поскольку я открываю новый филиал и… – кажется, он говорил что-то ещё. – Энакин, ты вообще меня слушаешь?

Но Энакин и правда перестал слушать после первой же произнесенной фразы. Не может все складываться настолько удачно: он подаст заявку, он поедет на гонки, он отметит свою первую гонку, пригласив Асоку с компанией, а они ничего не узнают, потому что их не будет в городе. Больше его ничего сейчас не интересовало.

– Да, да, можете не беспокоиться, я уже не ребенок и прекрасно справлюсь, – заверил Энакин, часто закивав, возвращаясь ненадолго из собственных фантазий в реальность.

– Оби-Ван, слушай, ты мог бы присмотреть за Энакином в это время? – повернулся Квай-Гон уже к другу, тихо обратившись к нему несмотря на крайнюю степень возмущения, отразившуюся на лице пасынка. – Шми очень беспокоят его частые ночные вылазки и любовь к разного рода… авантюрам.

Скайуокер выжидающе уставился на Оби-Вана, сидящего прямо напротив него, надеясь на то, что хотя бы Кеноби, имеющий на родителей некоторое влияние в силу давней дружбы, поможет убедить их в том, что Энакин взрослый и управится самостоятельно. Ему сделалось даже стыдно перед самим Оби-Ваном – спасибо уже за то, что он согласился на просьбу отчима учить Энакина, но вот “присмотреть” – это уже слишком.

– Не беспокойтесь, конечно же я буду приглядывать за Эни все это время, – махнул рукой Оби-Ван так, словно это само собой разумелось.

Энакина это согласие весьма болезненно кольнуло. Обычно Кеноби всегда был на его стороне и охотно покрывал перед родителями, но на сей раз ему, видимо, и в голову не пришло, что Энакину может быть обидно. Оби-Ван вел о нем речь, как о маленьком, беспомощном и беззащитном ребенке.

– Благодарю, конечно, но мне не нужна няня, – хмыкнул Энакин, отвернувшись вбок, дабы демонстративно не смотреть на Оби-Вана, агрессивно пережевывая салат.

Сразу после ужина, Скайуокер ушел к себе в комнату и не покидал ее весь оставшийся вечер. Оби-Ван не зашел к нему перед тем, как уйти к себе, а родители были слишком заняты сборами после его ухода.

К некоторому сожалению Энакина, избегать Оби-Вана вечно он не мог. Во-первых, стоит начать с того, что Энакин начинал скучать по тому времени, когда видел во снах обычные кошмары, страдая от этого бессонницей. Теперь же их вытеснили неуместные смущающие сны с ним и Оби-Ваном в главных ролях, которые Скайуокер продолжал регулярно видеть и, что самое обидное, Энакин из снов наглым образом игнорировал его возмущения своим неподобающим поведением.

Во-вторых, утреннюю тренировку за городом никто не отменял. Но это оказалось немного легче, чем подчинить себе порождение собственного подсознания, и на сей раз Скайуокер решил отказаться от привычного плана, добавив некоторый элемент неожиданности для наблюдающего со стороны Кеноби, разогнавшись и описав немыслимую дугу в воздухе. Даже не видя отсюда выражение его лица, Энакин мог детально представить его, просто взглянув издалека. Настолько детально, что готов был рассмеяться, представив его сдвинутые брови и недовольно сжатые губы и пожалев, что тот не сидит рядом с ним в кресле штурмана, чтобы он мог наблюдать это лично.

– И что это было? – потребовал объяснений Кеноби, стоило нерадивому ученику ступить слегка подгибающимися от волнения ногами на землю.

– Авторский прием, – отозвался Энакин, попытавшись опереться локтем на корпус своего болида, но едва не промазав, неловко споткнувшись на месте и упершись в него ладонью. – “Петля Скайуокера”.

Энакин не сразу задумался над эффектностью звучания такого наименования “авторского приема”, которое, как и сам “прием”, сочинил на ходу. Затем, глядя на скептическое выражение наставника, запоздало подумал, что стоило бы подобрать что-то более звучное.

– “Петля Кеноби”, – хмыкнул Оби-Ван, задумчиво проговорив, и покосился на ничего не понимающего Энакина. – Когда я был в своем возрасте и только начинал пилотировать вот эту самую малышку… Конечно, от неё прежней тут сейчас мало, что осталось после твоего капитального ремонта… Друзья попросили меня показать им что-нибудь. Мне хотелось удивить их, и я провернул примерно то же самое, что и ты только что, ну, с некоторыми поправками. Когда меня спросили, что это было, я назвал это “петлей Кеноби”. Тогда мне это казалось верхом остроумия.

Энакин ощутил себя круглым идиотом. Что, в сущности, он хотел доказать этой выходкой? Свою крутизну и профессионализм? Или, может, надеялся сделать кому-то хуже? От собственной глупости у Скайуокера неприятно свело скулы. Должно быть, он выглядел слишком потерянным, опустив взгляд в землю, потому как Оби-Ван, подойдя к Энакину, легонько похлопал его по плечу, ободряюще улыбнувшись. От этого стало еще более неловко:

– Эни, что-то случилось? Ты сам не свой последние пару дней.

– Угу. Мне за двадцать, а родители наняли мне в няньки моего друга, – невесело усмехнулся Энакин, поведя плечом.

– Очень польщен, что ты считаешь меня своим другом, Эни. Это абсолютно взаимно, – искренне улыбнулся Оби-Ван и сердце Энакина на мгновение будто озарил теплый свет. – Но я не думал, что тебя так заденет это. Я не мог отказать Квай-Гону и Шми, они ведь тоже мои друзья, и тем более, я в любом случае чувствую себя обязанным присматривать за тобой, так что полностью с ними согласен. И дело тут не в твоем возрасте, а в банальном беспокойстве из-за твоей… способности к поиску неприятностей.

– Ничего ты не обязан, – буркнул Энакин, скрестив руки на груди и надувшись. – Не надо за мной присматривать.

Оби-Ван лишь вздохнул и покачал головой. Он не стал спорить с Энакином или что-то в этом роде, и больше на эту тему они не говорили. Скайуокер чувствовал себя уязвленным, из чистого принципа приняв окончательное решение о своем участии в гонках.

Вечером Энакин провожал родителей вместе с Оби-Ваном, который явился, по всей видимости, по приглашению Квай-Гона. Выслушав пространные нотации от мамы, которые успел выучить наизусть с самого детства, за исключением разве что того факта, что с каждым годом к ним добавлялись все новые пункты, обняв ее и отчима, Скайуокер собрался было забрать одну из сумок, дабы помочь донести до такси, но прямо перед ним ее перехватил Кеноби.

С раздражением что-то прорычав, Энакин молча спустился со всеми вниз, пронаблюдав за тем, как родители садились в машину, и вернулся в подъезд, заходя в лифт одновременно с Кеноби – а жаль, ведь надеялся быстро уехать один. Еще больше его удивило, когда Оби-Ван вышел на одном с ним этаже, возвращаясь в квартиру.

– Ночевать я буду у вас, – пояснил Кеноби, тут же обезоруживающе (и слегка раздражая Энакина в то же время) улыбнувшись: – Удобно получилось, что мы соседи.

– Удобнее некуда, – буркнул Скайуокер, уходя в свою комнату и включая ноутбук, заходя на сайт предстоящих гонок. Он в предвкушении потер ладони и улыбнулся.

========== Часть 9. В которой тайное становится явным. ==========

Вечеринки по случаю отъезда родителей – абсолютно нормальная вещь, когда ты студент и имеешь достаточно просторную квартиру для того, чтобы разместить у себя разномастную компанию таких же оболтусов, как ты сам. И случай Энакина исключением не стал. Он специально тянул пару недель прежде, чем сообщить Асоке, что его квартира свободна, просто по той причине, что она, как Скайуокер и предполагал, моментально загорелась идеей, а когда Асока чем-то загорается – тушите свет. Переубедить ее в чем-то просто невозможно.

В течение прошедших двух недель, Скайуокер был настоящим паинькой: почти не выходил из дома, кроме как на тренировки или в гараж, где тайком от Кеноби продолжал улучшать свой болид к предстоящим гонкам, и уж подавно не пытался повторить свой ночной побег. В конечном счете, он добился того, чтобы ночевать в своей квартире одному, и был этим очень горд. Так что теперь он был почти уверен в том, что его и друзей никто не обеспокоит внеплановым визитом.

Вернувшись из магазина, куда его выслали, а если быть точным – он сам вызвался сходить за алкоголем (найденного у отчима, судя по замечаниям дорогих гостей, оказалось маловато), Энакин еще из коридора услышал дружный смех, среди которого выделялся – ну кто бы сомневался – заливистый смех Тано. И каково же было его удивление, когда зашедшему в комнату Энакину первым же делом бросился в глаза источник всеобщего веселья… Оби-Ван Кеноби собственной персоной сидел на диване гостиной Скайуокера и поглощал кусок пиццы, попутно рассказывая одну из уже слышанных Энакином историй своей молодости Асоке и прочим желающим. Сама девушка сидела, придвинувшись к Кеноби вплотную и с упоением слушая, разделяя с ним трапезу, в то время, как ее парень, усевшись на ручку дивана подле нее, обиженно дулся, прожигая их полным ревности взглядом. И Энакин в данный момент прекрасно понимал чувства Лакса… Вот только не смел признаться себе, что его ревность была отнюдь не дружеской и отнюдь не в отношении Асоки…

– Скайрокер вернулся! – обрадовалась девушка, помахав Энакину рукой с зажатым в ней куском пиццы, который секундами позже отправила в рот.

– Как-как?.. Скайрокер? – переспросил Оби-Ван, тихо засмеявшись, прикрыв рот рукой.

– Ну, Шпилька, ты у меня сейчас получишь! – объявил Энакин, прерывая минутку безудержного веселья этой подозрительно быстро спевшейся парочки. – Я кого оставил за старшую, явственно, кажется, сказав – не открывать никому дверь? И никому —значит, никому, Асока.

– А у него ключи! – парировала Тано, переглянувшись с Оби-Ваном, который охотно кивнул на это, заставив Энакина недовольно хмыкнуть в один голос с позабытым Лаксом.

– Ты чего там принес, Скайрокер? – полюбопытствовал Оби-Ван, по-видимому, окончательно завоевав симпатию Асоки, которая, услышав это обращение, принялась тихо хихикать в ладошку.

Только теперь Энакин осознал, что стоит с пакетом, полным алкогольных напитков, перед человеком, который, вроде как, призван оберегать его от дурных поступков, и от распития этих вот самых напитков – в том числе. Он попытался ретироваться на кухню, но подбежавшая Шпилька радостно забрала его покупки… Кажется, им предстоял действительно долгий разговор об ее поведении.

– Энакин, принеси стаканы, – скомандовал Оби-Ван, изогнув бровь, когда Скайуокер с выражением крайнего удивления во взгляде уставился на него. – Что? Не из горлышка же пить? Это, между прочим, негигиенично… Эх, молодежь, – махнул он рукой.

С ощущением того, что он все меньше понимает в этой жизни, Энакин перетаскал с кухни стаканы, составив на столике в гостиной, пока Кеноби деловито разливал в них купленные им напитки. Последний, в котором набралось бы максимум пару глотков, стакан он протянул, разумеется, Энакину, вызвав его крайнее возмущение:

– Почему мне – меньше всех?

На это Скайуокер получил вполне себе логичный ответ:

– Потому что все – не дети моих друзей, за которыми я пообещал присматривать.

– Что? У Скайрокера есть няня? – не укрылась эта фраза от ушей внимательной Асоки, и Энакину захотелось провалиться сквозь пол. Желательно – на месте.

Чуть позже, когда почти все – за исключением Энакина, которому удалось выпить буквально за спиной у Оби-Вана лишь еще один стакан – были слегка навеселе, болтливый язычок Тано подвел Скайуокера снова, но на сей раз куда более серьезно.

– Как идет подготовка к гонке? – поинтересовалась девушка как бы между делом.

– К гонке? – переспросил Оби-Ван, обратив удивленный взгляд на Асоку, а после сразу на Энакина.

Скайуокер судорожно попытался придумать и четко сформулировать свое оправдание за две секунды, но длинный язык Асоки снова оказался быстрее:

– Ну да, я посмотрела окончательный список участников на сайте, и Скайрокера утвердили на участие в гонке.

– Та-а-ак… – протянул Оби-Ван, немигающим взглядом уставившись на сей раз прямиком на Энакина.

– Стоп, а вы что, не знали? Я-то думала, вы его тренируете, – Асока странно покосилась на Оби-Вана и не менее выразительно уставилась на Энакина одновременно с ним, да так, что Скайуокер ощутил себя буквально между двух огней.

– Ну вот, я хотел сделать сюрприз, а ты, Шпилька, все испортила, – развел руками Энакин, выдав нервный смешок и вжавшись спиной в спинку дивана, поскольку лицо Кеноби в этот момент очень красноречиво выражало основную суть: сюрприз он не оценил.

Энакин ожидал возмущения со стороны Оби-Вана и различного рода нотаций, но вся эта тема словно бы в воду канула, едва лишь успев всплыть на поверхность. Однако, недосказанность, оставшаяся от нее, все еще висела напряжением в воздухе, и Скайуокер не имел ни малейшего понятия о том, во что это может вылиться.

Следующим утром разговор все-таки состоялся, когда совершенно сонный, засидевшийся с друзьями до середины ночи, Энакин стоял у плиты, готовя для них с Оби-Ваном завтрак. Услышав, что Кеноби зашел на кухню, причем остановившись фактически за его спиной, Энакин ровным счетом никак не отреагировал, решив сделать вид, что увлечен процессом готовки (хотя такие повседневные бытовые занятия Энакина, как правило, отнюдь не увлекали) и попросту не заметил, что кто-то зашел. Оби-Ван, в свою очередь, не стал, однако, дожидаться, когда же ему перепадет скайуокеровское внимание:

– Почему ты мне не сказал? – начал он безо всяких предисловий, заставляя Энакина вдрогнуть скорее от неприятно пробежавшего по спине холодка, чем от неожиданности.

– Ты бы начал отговаривать, – спокойно ответил Энакин.

– Не начал бы, – ответил Оби-Ван, заставив Скайуокера обернуться к нему в немом удивлении, и лишь затем продолжив после короткой паузы: – Я не стал бы тебя отговаривать, а просто запретил подавать эту гребанную заявку.

– Вот даже как, – скептически хмыкнул Скайуокер. – А ты мне кто, отец? Или, может, мой парень?

– Я тот, кто за тебя отвечает, Энакин.

“Обращается полным именем – значит, злится”, – подметил Энакин, как уже устоявшуюся закономерность, в то время, как Кеноби, не дождавшийся от него никакой реакции, продолжал:

– Ты не осознаешь еще, какой опасности себя подвергаешь. Ты не должен участвовать в этой гонке. Мне не простят, если хоть что-то плохое случится с тобой… Я сам себе не прощу.

– Ну а может не стоит вешать на себя лишнюю ответственность? Мне уже не шестнадцать лет, я сам за себя отвечаю, а от тебя требовалось всего лишь учить меня, а не воспитывать, и уж тем более не указывать, как мне стоит поступать, – с холодной отрешенностью, которая пугала даже его самого, ответил Энакин, поспешно выключая плиту, ощутив запах чего-то горелого – и вот так всегда, стоит лишь ненадолго отвлечься. Что ж. Кеноби сам виноват, что будет жевать угольки на завтрак.

– Эни, я сам давно отказался от гонок, и были на то причины, – мягким тоном попытался вразумить Скайуокера Оби-Ван. – С твоими талантами ты мог бы быть, к примеру, отличным механиком, возможно даже создавать те же самые гоночные корабли. Да, я не смог отказать твоему отчиму в просьбе по старой дружбе… Но будь ты моим сыном или племянником, ну или, как ты выразился, моим парнем, я бы тебя и близко за штурвал не пустил.

– Ну, мы, к счастью, не родственники, и подавно не возлюбленные, – едко усмехнулся Энакин. – У тебя нет никаких оснований запрещать мне то, что я считаю нужным.

– Ты хочешь, чтобы я предоставил тебе основания? – уточнил Кеноби. – Ты не поедешь ни на какую гонку, Энакин Скайуокер.

“А если обращается не только полным именем, но еще и фамилией, должно быть, он в бешенстве”, – заключил Энакин с легким чувством удовлетворения.

– А что, родителям позвонишь? Уверен, они будут несказанно рады, когда им придется отвлечься от важной поездки. А может, дома меня запрешь? Ремнем по заднице всыпешь?

Была у Энакина такая черта характера с самого детства: вечно он не знал, когда стоит остановиться. Особенно тогда, когда это так или иначе касалось доведения кого-либо до белого каления. И в тот момент, когда он заметил, что рука Кеноби угрожающе тянется к ремню джинс, а после ложится на него, отступать было уже поздно.

– Вау, надо же, как страшно! – неконтролируемо засмеялся Скайуокер. – Ну да, давай, накажи меня, я весь в предвкушении!

Смех прервался резким вскриком, последовавшим после удара ремнем по ягодице Энакина. Звук удара вышел достаточно глухим. Кеноби совершенно точно не хотел причинить Энакину действительно сильную боль этим ударом, скорее это выглядело, как воспитательная мера – так, словно Скайуокер был чрезмерно заигравшимся десятилетним ребенком. Следующий шлепок ремня, пришедшийся по другой ягодице, в точности повторял первый. На это Скайуокер лишь тихо прошипел и с трудом сдержался, чтобы не потереть ладонью ушибленные места через тонкую ткань пижамных брюк.

Энакин ощутил нарастающую в душе обиду. Когда он, ощущая себя униженным, все же повернулся к Оби-Вану, в глазах блестели слезы, которым Скайуокер с трудом, но не позволил пролиться. Сквозь слегка размытую пелену он видел шок на лице Кеноби, который будто вмиг осознал, насколько сильно задел Энакина своим поступком. Скайуокер даже ощутил некое удовлетворение, глядя на это. Правда, насладиться зрелищем в полной мере не успел: чужие руки буквально сгребли его в охапку, и уже через секунду в его чуть разомкнутые от шока губы не преминули впиться поцелуем.

Комментарий к Часть 9. В которой тайное становится явным.

Кто-то, кажется, хотел, чтобы этот несчастный получил по задней части тела… Что ж, наслаждайтесь, мои хорошие :D

========== Часть 10. Если долго смотреть в бездну… ==========

Пальцы Энакина, дорвавшиеся до желанного, зарывались в волосы Кеноби, с упоением погружаясь в шелковистые приятные на ощупь пряди, пока его язычок уже вовсю пускался в исследование чужого рта. Скайуокер облокотился на стол, словно готовый практически разлечься на нем. О том, что эта поза выглядит весьма вызывающе, он не думал. Старался не думать до тех пор, пока не ощутил, как рука Оби-Вана ложится на его колено, скользит выше, касаясь внутренней стороны бедра. Энакин, проявляя некоторую вольность, перехватил его руку и сжал в своей.

– Ты где научился так целоваться? – немного ревниво спросил Оби-Ван, отпуская губы Энакина и позволяя вдохнуть.

– Видимо, чистая интуиция. Мой первый и три последующих поцелуя украл ты сам, – с улыбкой признался Скайуокер, легко пожимая плечами и с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как брови Оби-Вана изогнулись в удивлении.

– В таком случае, я обязан если не сделать предложение руки и сердца, то предложить встречаться как минимум, – заявил Оби-Ван, неожиданно смутив тем самым Энакина.

– Учти, если я соглашусь, это не даст тебе никаких дополнительных возможностей в переубеждении меня от участия в гонках, – попытался перевести все в шутку Энакин.

– А ты согласен? – уточнил Оби-Ван, вглядываясь в лицо Скайуокера, обхватив его ладонями.