Текст книги "Запертая любовь. Часть первая (СИ)"
Автор книги: Omnividente
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 4
«I'm not lovin' you the way I wanted to
What I had to do, had to run from you
I'm in love with you but the vibe is wrong
And that haunted me all the way home»[4]4
Я люблю тебя не так, как бы мне того хотелось. Что я был вынужден сделать, так это сбежать от тебя. Я влюблён в тебя, но в этом есть что-то неправильное. И эта мысль никак не даёт мне покоя (англ.)
[Закрыть]– Kanye West, «Love Lockdown»
Как-то быстро и совсем незаметно за окном наступил вечер, понемногу начинало темнеть, и с приоткрытого балкона стало тянуть прохладным воздухом. Саша поёжилась. Она лежала на застеленной кровати всё в том же виде, свернувшись калачиком. Холодно ей было уже давно, но встать и сделать два шага до шкафа, чтобы одеться во что-нибудь потеплее, казалось чем-то невозможным. Да что уж там, лень было даже залезть под плед, который был под ней, и она лежала и мёрзла, наплевав, как всегда, на своё здоровье.
Время от времени она проваливалась в некрепкий, чуткий сон.
Снился Крис – в совсем незначительных и небольших фрагментах из жизни. То, как он достаёт пирог из духовки. Как стоит в прихожей у зеркала, собираясь на работу. Как заводит машину, покупает свой любимый Карамель Маккиато в «Старбакс»...
Ей совсем не хотелось, чтобы это заканчивалось, и чувствуя, как снова просыпается, Саша тут же закрывала глаза, умоляя сон прийти снова. Крис был таким реальным – казалось, всё это происходит на самом деле. Она хотела обнять его во сне, засыпала с этой мыслью, но ничего подобного не происходило. «Как же я скучаю по тебе...» – вертелось в голове.
Сон больше не шёл. Она нехотя встала и включила компьютер, зашла в скайп и, недолго думая, написала брату.
[19:52:24] Саша: Я тебя очень люблю...
Отправив сообщение, она уставилась на экран, даже не надеясь на то, что ответ придёт скоро и что Крис вообще сидит за компьютером. Она знала: обычно он включал на нём музыку и отходил заниматься своими делами. Но не прошло и минуты, как она увидела, что он что-то пишет. Маленький карандашик, время от времени останавливаясь, мелькал перед глазами, казалось, слишком долго. Он там что, поэму строчит? Саша уже начала гадать, что же она может получить в ответ, как карандаш сменился на злосчастный ластик, который стёр, видимо, всё написанное ранее.
[19:53:21] Крис: Ого :)
Судя по всему, Крис был немного удивлён.
[19:53:35] Саша: Что?
[19:55:02] Крис: Да ничего :) Просто такое внезапное признание – ни «привет», ни «как дела?»... Всё нормально? Как Глеб?
[19:55:43] Саша: Да, всё хорошо :) У Глеба рейд*.
[19:55:48] Саша: Скорее напоминание.
[19:55:59] Саша: Что делаешь?
[19:56:15] Крис: Режу кабачок...
[19:56:34] Крис: А я и не забывал.
[27.08.2013 19:57:31] *** Крис отправил Kanye_West_-_Love_Lockdown.mp3 ***
[19:58:15] Крис: Ну?
[19:59:09] Крис: Прими же.
[20:00:01] Саша: Кажется, я её знаю.
[20:00:13] Крис: Ничего страшного :) Послушаешь ещё.
[20:00:28] Крис: И да... Я тебя тоже люблю.
[20:00:50] Саша: <3 <3 <3 ...
Она откинулась на спинку кресла и запрокинула голову назад, закрыв глаза. Все эти «говорящие» песни от Криса она прекрасно знала. По крайней мере, такими они ей казались. Она знала, чем является для него музыка, знала, как она влияет на него, что он уходит в неё с головой и часто ассоциирует события из своей жизни со словами песен. Сама Саша была к этому не склонна; песни редко затрагивали её способность фантазировать, и она уделяла больше внимания музыкальным звукам, нежели словам.
«Волнуюсь послушать песню, совсем спятила», – сказала себе Саша и двумя щелчками наконец запустила плеер. Внутри почему-то стало неспокойно.
Громкость колонок была практически на максимуме, и глухой электронный стук в начале песни сильно ударил по слуху. Песня звучала как сердцебиение.
Тук-тук-тук, тук
Тук-тук-тук, тук
Тук-тук-тук, тук
Тук-тук-тук, тук
Саша нахмурилась: никаких инструментов, по сути, кроме издающих этот стук, сначала не было. Дальше добавились синтезатор с фортепиано, что вместе с электронными битами и чем-то похожим на барабаны звучало довольно контрастно. Песня явно была невесёлой, минорной, этот стук поднимал внутри странную тревогу, заставляя сердце биться в такт музыке. Голос был заметно искажён какой-то обработкой, отчего отдавал электронным звучанием.
Она пыталась слушать слова, но потеряла нить уже в конце первого куплета, уйдя в свои мысли. Песня начиналась и заканчивалась одинаково, и оттого, что она стояла на повторе, Саша не заметила, как прослушала её уже несколько раз, задаваясь вопросом, когда же она наконец кончится.
В конце концов, заметив это, она нажала на стоп. С кухни доносились нервные возгласы Глеба, которых не было слышно за музыкой. Саша встала и тихо прошла в коридор.
– Потому что ты дебил криворукий, – послышался его раздражённый голос. – Давай так: либо ты вытаскиваешь сейчас свои клешни из задницы, либо мы с тобой прощаемся.
Саша тихонько усмехнулась, взяла с полки сигареты Глеба и прошмыгнула назад в спальню. Она снова нажала на плей, уселась по-турецки на кровати, держа в руках круглую стеклянную пепельницу, и закурила.
I'm not lovin' you the way I wanted to / Я люблю тебя не так, как бы мне того хотелось
What I had to do, had to run from you / Что я был вынужден сделать, так это сбежать от тебя
I'm in love with you but the vibe is wrong / Я влюблён в тебя, но в этом есть что-то неправильное
And that haunted me all the way home / И эта мысль никак не даёт мне покоя
Отличные слова... Просто супер.
Она глубоко затянулась. На несколько секунд голова слегка закружилась – это потрясающее ощущение, когда давно не курил, – и Саша легонько, слегка разомкнув губы, выпустила дым и сразу же вдохнула его назад через ноздри. Сигареты были тяжеловатыми, она это хорошо чувствовала. На какое-то мгновение даже пришла в голову мысль остановиться, но она быстро прогнала её. Ей хотелось навредить своему здоровью, пусть даже сигаретами – какой-никакой, но вред, в котором она снова нуждалась.
So keep your love locked down / Так что запри свою любовь на замок
Your love locked down / Свою любовь на замок
Keepin' your love locked down / Держи свою любовь на замке
Your love locked down / Свою любовь на замке
Эти строчки повторялись уже, казалось, миллион раз, въедаясь в мозг, проникая в него, как никотин проникает в кровь.
Now keep your love locked down / Запри свою любовь на замок
Your love locked down / Свою любовь на замок
Now keep your love locked down / Запри свою любовь на замок
You lose / Ты проигрываешь
И снова этот стук, это электронное сердцебиение. Но на этот раз оно было нарушено – звуком сообщения в скайпе. Саша лениво слезла с кровати и подошла к компьютеру.
[20:36:30] Крис: Ну как?
«Да иди ты со своими песнями», – мысленно ответила она ему, но музыку не выключила, а сделав громче, подхватила пепельницу и вышла на балкон, так как в небольшой комнате было уже совсем нечем дышать.
На улице было довольно холодно, но вместе с тем и свежо: прошёл небольшой дождь. Пахло мокрым асфальтом, вечером и немного цветами, которые росли в горшках, прикреплённых по периметру балкона. Когда-то они, должно быть, выглядели довольно мило, и балкон представлял собою красивый сад, но за ними уже давно никто не ухаживал, и бедные цветы засохли и поредели. Горшки теперь больше были наполнены пустой землёй, чем цветами, – осталось лишь несколько настурций и анютиных глазок. Саша тоскливо посмотрела на них, и ей в голову само собой пришло сравнение – сравнение себя самой с одним из этих чахлых цветков.
Из комнаты доносились слова песни.
I'm not lovin' you the way I wanted to / Я люблю тебя не так, как бы мне того хотелось
Эта строчка повторялась уже восемь раз. «Что за идиотская песня?» – нахмурилась Саша. Ещё несколько повторов, ещё несколько сигарет – и она окончательно продрогла на балконе в одной майке. Она явно пыталась добить себя этим холодом. Сердце стучало как бешеное от такого количества выкуренных сигарет и билось, казалось, уже в ритме песни:
Тук-тук-тук, тук
Тук-тук-тук, тук
Тук-тук-тук, тук
Тук-тук-тук, тук
– Саш, мы эту песню долго слушать сегодня будем? – перекрикивая музыку, громко спросил Глеб, показавшись в двери спальни. – Фу, что за... – Он поморщился от табачного дыма и помахал перед собой рукой. – Саш?
Она вышла с балкона, и он заметил пачку сигарет в её руке. Выглядела она сейчас какой-то испуганной: видимо, боялась, что он начнёт ругаться. Но настроение Глеба было вполне себе весёлым (очевидно, рейд прошёл на ура), что ясно отражалось на его довольном лице.
– Ты чего? – мягко улыбнулся он.
– Ничего...
Глеб подошёл к компьютеру и закрыл наконец проигрыватель:
– Извини, но я уже слова наизусть выучил.
– Ничего, – снова сказала она, но уже с другой интонацией.
Он уселся в кресло и, когда Саша подошла совсем близко, чтобы положить сигареты на стол, потянул её и усадил к себе на колени.
– Совсем замёрзла... Сумасшедшая моя, – крепко обнял её Глеб, пытаясь согреть. Он забрал у неё пачку и открыл посмотреть, сколько она выкурила. В уголке сиротливо устроилась последняя сигарета. Прикусив нижнюю губу, он грустно посмотрел на свою девушку. Этот взгляд не был ни осуждающим, ни разочарованным, ни возмущённым. Его усталые глаза будто спрашивали: «Что ты творишь? Что же ты творишь?»
Ничего не говоря, она встала и ушла в ванную. Спустя несколько минут, когда она чистила зубы, вошёл Глеб. Он обнял её сзади за талию и, немного нагнувшись, положил голову ей на плечо.
– Глеб… – Саша повела плечами и наклонилась к раковине, чтобы выплюнуть зубную пасту. Он протянул ей маленькое полотенце, после чего она, вытерев лицо, обернулась.
– Ты ужасно холодная. Может, тебе горячую ванну набрать? – Она помотала головой. – Пойдём тогда, – сказал Глеб и повёл её за руку в спальню.
Они залезли под одеяло, и Саша прижалась к нему всем телом, пытаясь вобрать в себя его тепло. Пару минут они молчали, прежде чем он не заговорил снова:
– Прости меня.
Ого, ей что, послышалось? Глеб извиняется? Разве такое бывает?
– Ну, надо же... – отозвалась она недоверчиво.
– Я тебя люблю.
– А я тебя.
– Только меня?
Саша вздрогнула. «Ну и к чему этот дурацкий вопрос?» – хотелось спросить, но она промолчала.
– Согрей меня, – тихо попросила она вместо этого.
Глеб улыбнулся и запустил руки ей под майку.
***
Крис ещё раз как следует перемешал томатный соус и выключил конфорку. «Всё-таки рублёную зелень не зря добавил», – решил он, осмотрев своё блюдо. Мелко нарезанные базилик с петрушкой украшали оранжево-красную смесь и, кроме того, придавали особенный запах. Крис вытащил из шкафчика квадратную стеклянную форму для запекания с закруглёнными концами, проверил на свету, точно ли она чистая, и, распределив по ней ровным слоем соус, стал аккуратно выкладывать овощи, чередуя тонкие кружочки помидора, кабачка и баклажана. «Идеально», – заключил он, оценивая свои труды. Настроение поднялось – готовка, как обычно, приносила радость, даже сердце забилось быстрее.
Он включил музыку и стал смазывать овощи маслом со специями, подпевая и пританцовывая. Через несколько минут его блюдо было отправлено запекаться в духовку.
Крис как раз закончил переодеваться, когда услышал звонок в дверь. Он ещё раз взглянул на себя в зеркало, взлохматил руками свои чёрные волосы и открыл. На пороге стояла красивая шатенка, которая явно долго готовилась к свиданию. Они улыбнулись друг другу, и Лиа шагнула внутрь.
– Привет, – поцеловал он её в щёку, – хорошо выглядишь.
– Спасибо, – ответила она, и Крису показалось, она забыла добавить: «Я знаю».
Она сняла куртку и сунула её в руки парню, внимательно рассматривая квартиру. Крису был знаком этот особый заинтересованный взгляд, означающий, что сейчас человек начнёт трогать все вещи, которые ему понравятся, и придётся объяснять, что это, откуда это и почему оно тут стоит. Он угадал. Лиа осторожно продвигалась по коридору, разглядывая по пути все полки.
– У тебя мило, – улыбнулась она. – Я посмотрю квартиру?
– Да, конечно, – пробормотал Крис, – я пока проверю, как там наш ужин...
Они договорились поужинать дома и отправиться после этого в клуб.
Пока он возился на кухне, Лиа уже вполне освоилась. Отметив для себя, что в квартире пять комнат, она решила мельком взглянуть на каждую из них и приоткрыла дверь первой комнаты слева по коридору. Стоило ей войти внутрь, как её ноги утонули в безумно мягком, шикарном бирюзовом ковре. На шоколадного цвета стенах и тут и там висели полки из светлого дерева, заставленные карманными книгами, коробочками, фотографиями в рамках, флаконами духов, кремами и прочей ерундой. Большая двуспальная кровать была аккуратно застелена голубым шерстяным покрывалом.
– Лиа, – позвал Крис, прикидывая, куда она уже могла направиться.
– Я тут, – послышался голос, и он двинулся к ней.
Крис непроизвольно нахмурился, когда увидел, куда она зашла.
– Это ведь не твоя комната? – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала Лиа.
– Не моя, – ответил Крис. Голос вышел каким-то раздражённым, и он поспешил добавить более мягко: – Моей сестры.
Ему стало как-то не по себе. Он и сам-то сюда давно не заходил, словно избегая этой комнаты, а теперь находился тут с девушкой. Её не должно тут быть...
– Ты не говорил, что у тебя есть сестра...
– А ты не спрашивала, – натянуто улыбнулся Крис. Что он, в конце концов, должен каждому при знакомстве сразу заявлять, что у него есть сестра?
Он потянул её за руку, намекая, что пора выходить оттуда. На секунду ему показалось, что если оставить её там ненадолго одну, то все шкафы и ящики будут тут же перерыты, но он отогнал эту мысль, злясь на себя за то, как плохо иногда думает ни с того ни с сего о людях.
Лиа придвинулась к нему, ожидая, очевидно, что он её поцелует. Но так как целоваться он с ней там точно не собирался, Криса это только рассердило, и вслух он сказал:
– Пойдём, ужин готов уже.
***
Спустя пару часов Крис сидел полулёжа на кожаном диване в клубе, наблюдая за девушкой на танцполе. Она была великолепна: стройная, как модель, изящная и миниатюрная, небольшая грудь, тонкая талия, симпатичное личико, которое то и дело сейчас скрывалось за светло-коричневыми локонами. Всё было так, как он любил: и высокие каблуки, и облегающее платье, и стрелки на глазах...
Заиграла «Flashing Lights» Канье Уэста, и Крис сделал пару глотков рома с колой из своего стакана. В клубе было откровенно скучно, но Лиа выглядела очень довольной и весёлой; она явно находилась в привычной для неё атмосфере. Она улыбалась во все свои тридцать два белоснежных зуба, потягивая красивый коктейль, когда к ней подбежали две подружки. Они расцеловали друг друга, оставив на щеках отпечатки дорогой помады, и в этот момент их запечатлел клубный фотограф. Девушки обнялись для новой фотографии, засверкала вспышка.
Крис внимательно наблюдал за ними. Лиа была действительно красива, и она об этом прекрасно знала, грустно отметил для себя Крис. Хуже девушки, которая знает о своей красоте, мог быть только парень, считающий себя красавцем. «Неужели она понравилась мне только из-за внешности? – задавал себе вопрос Крис. – А может, так и должно быть? Может, это нормально?»
Он знал о ней совсем мало, зато уже был в курсе, из какой коллекции её бежевые туфли, что платье ей привезли из Амстердама и что «это ещё неизвестный дизайнер, но очень талантливый, и у него большое будущее». Она любила щебетать о новых ресторанах, громких вечеринках, любимых сортах шампанского. А так как Крис умел поддержать и такие разговоры, она, видимо, сразу распознала в нём хорошего собеседника, что для парней, которых она знала, было редкостью. Он не лез к ней, не намекал на постель, дарил ей конфеты в красивых коробках, цветы, вкусно готовил. Такой расклад ей очень даже нравился. Крис сам не понимал, отчего он сошёлся с ней. Он пытался убедить себя, что они ещё мало знакомы, но мысль о том, что внутри она пустышка, всплывала всё чаще и чаще. Ему попросту надоело быть одному, он устал от долгого одиночества, ему хотелось говорить с кем-то – уже неважно, о чём, хотелось, чтобы кто-то был рядом, чувствовать чьё-то присутствие. Да и беспокойство отца по поводу того, что у него никого нет, уже изрядно напрягало. «Крис, если ты гей, то я тебя пойму, ты мой любимый сын, просто признайся в этом», – ему до сих пор было смешно от этих нелепых подозрений.
Ещё пара коктейлей – и по её движениям он понял, что пора уходить. Крис расплатился, вытащил её с танцпола, помог надеть плащ, и они вышли на улицу. Она явно переборщила с алкоголем сегодня; теперь ноги едва держали её на таких высоких каблуках. Они кое-как доковыляли до такси и залезли на заднее сиденье. Крис твёрдо решил отвезти её домой.
– Ты такой джентльмен... – сонно лепетала она, когда он укладывал её спать, – ты же мог бы легко воспользоваться мной сейчас... Это так мило...
Крис решил умолчать о том, что она у него таких желаний не вызывает, даже когда находится в трезвом виде, а сейчас и подавно. Кажется, у него было больше чувств, когда он готовил рататуй, чем с ней….
Ему пришлось дождаться, когда она уснёт, и только затем он смог отправиться домой.
Ночной Ванкувер был прекрасен, огни небоскрёбов отражались на глади залива золотисто-оранжевыми, голубыми, изумрудными цветами, и Крис решил пройтись до дома пешком вдоль набережной, любуясь городом. Хоть выпил он и немного, но мозги нужно было проветрить.
Придя домой, он, усталый, уже собирался пройти к себе, когда его внимание привлекла оставленная открытой дверь в комнату Саши. На несколько секунд он остановился в двери, но затем, отбросив раздумья, вошёл всё же внутрь. Крис долго стоял посредине комнаты в темноте, пока его взгляд не упал на полку с духами. И хотя здравый смысл просил этого не делать, он подошёл и открыл матовый стеклянный флакон с пластиковой крышечкой голубого цвета.
Её любимая туалетная вода…
Он брызнул несколько раз себе на запястье и глубоко вдохнул носом. Вот он, её запах – лёгкий, свежий и нежный. Сердце защемило от тоски, и в этот момент Крис понял, что безумно скучал по тому, как она пахнет. Он разделся и лёг в её постели, укрывшись одеялом, которым укрывалась она, и, вдыхая, как наркоман, этот запах с запястья, уснул.
Глава 5
«You and I
We have to let each other go
We keep holding on but we both know
What seemed like a good idea has turned into a battlefield»[5]5
Ты и я – мы должны отпустить друг друга. Мы продолжаем держаться, хотя оба знаем, что то, что казалось хорошей идеей, превратилось в поле боя (англ.)
[Закрыть]– Lea Michele, «Battlefield»
Саша с Глебом проснулись только около трёх часов дня. На улице совсем похолодало и снова лил дождь, а из-за серых туч глаза слипались сами собой, и вылезать из постели совсем не хотелось. Они лежали, обнявшись: Глеб на спине, а Саша – прижавшись к его груди, их ноги переплетались, и руки были скреплены в замок. Глеб откинул одеяло и, заметив, что сверху на ней ничего нет, улыбнулся, приподняв одну бровь.
Она улыбнулась в ответ, и парень перевернул её на спину и по-хозяйски положил одну руку ей на грудь. Саша закрыла глаза и через какое-то время задремала, а проснулась, только когда Глеб пришёл сообщить, что приготовил завтрак.
Она быстро приняла душ, влезла в джинсы и футболку (дома тоже стало холодно), и они уселись завтракать.
– Кстати, ты должна мне телефон, – с набитым ртом заявил Глеб, пережёвывая вареники.
Саша встала из-за стола и принесла из спальни свой мобильный.
– Держи, – протянула она ему телефон и вернулась к еде.
Глеб удивлённо посмотрел на неё.
– А, хотя стой, – подняла она вверх указательный палец. Саша вытащила свою SIM-карту и снова подвинула к нему свой телефон. – Всё, теперь можешь забирать.
– Но... как же ты?
– Глеб, забей... Бери. Он получше того твоего даже будет.
Глеб только хмыкнул. Отдать вот так свой мобильный, в котором у неё, как и у всех, хранится куча личной информации... Может, ей и правда нечего от него скрывать? Выходит, ей без разницы, будет ли он читать её эсэмэски, смотреть её фотографии, заходить в социальные сети, не вводя пароль? «Она мне настолько доверяет или ей настолько всё равно?» – задал себе вопрос парень.
***
– Мне иногда так хочется быть Крисом, – задумчиво сказала Саша, уставившись на единственную фотографию брата на фейсбуке. Он был запечатлён на поле для гольфа с клюшкой в руке – видимо, играл вместе с отцом. На нём были бежевые брюки длиной выше щиколотки и ярко-розовое поло в тонкую белую полоску с отглаженным воротничком. «Как всегда, идеален...» – поджав губы, отметила про себя она. Волосы растрепались на ветру, но ей так даже больше нравилось. Застенчивая улыбка сразила наверняка немало представительниц женского пола. «Ну да, сто шестнадцать “лайков”, учитывая, что у тебя всего четыре друга... неплохо», – улыбнулась Саша.
– Почему? – вернул её в реальность вопрос Глеба.
Она помедлила немного с ответом, но всё же сказала:
– Не знаю... У него всё есть. Всё, что только можно хотеть...
– Ага. Всё, кроме любви и счастья, – усмехнулся Глеб и вышел из комнаты. Саша ничего не ответила, только закусила нижнюю губу и нахмурилась.
«Интересно, найдётся ли когда-нибудь та, что заставит тебя почувствовать и то, и другое?» – спросила она мысленно у фотографии. Она безумно по нему скучала. Ещё никогда в жизни она не была без него так долго, это был уже новый рекорд. Казалось бы, нет, чтобы занять себя чем-то, уйти от этих мыслей, но она уже несколько дней перечитывает их эсэмэски, сообщения в скайпе, пересматривает те немногие фотографии с ним, которые у неё есть. «Может, я и правда свихнулась? – подумала Саша. – А впрочем... где я там вчера остановилась? – она покрутила колёсиком мышки. – Сентябрь, октябрь... да у меня ещё почти целый год не прочитан». И она углубилась в чтение истории сообщений.
***
Глеб стоял, облокотившись о стеллаж с книгами у входа в комнату, и уже несколько минут сверлил своим взглядом грустную Сашину мордашку, снова уткнувшуюся в ноутбук. Она его даже не замечает. Лежит, подперев голову руками, и что-то читает, глаза беспокойно бегают по строчкам, и лицо такое печальное-печальное – ещё немного и, не дай бог, расплачется. Парень подождал ещё немного и, не дожидаясь, пока она обратит на него своё внимание, плюхнулся рядом на застеленную кровать.
Саша вздрогнула и попыталась отодвинуться вместе с ноутбуком, но он повернул его к себе и заглянул на экран. Был открыт скайп – ну, что же, это неудивительно.
– Крис появился? – спросил Глеб.
– М-м... не совсем, – замялась она.
– А что ты делаешь?
– Ничего, – соврала Саша.
– Стоп, это что – ваша переписка?
Она не ответила, только опустила голову на постель и отвернулась от него.
– Ты читаешь вашу старую переписку? – у Глеба был такой удивлённый голос, как будто он не представлял, что такое вообще возможно. – Серьёзно?
Саша молчала.
– Саш?
– Что?
– Ты реально это перечитываешь?
– Зачем ты спрашиваешь? И так не понятно, что ли? – раздражённо ответила она.
Теперь настала его очередь молчать. Саша свернулась калачиком и безразлично смотрела на своё отражение в зеркале напротив. Спустя какое-то время Глеб всё же нарушил тишину.
– Я так не могу больше, – спокойно сказал парень, несмотря на то, что внутри него бушевали злость и ревность.
Саша в момент повернулась к нему и села на кровати. Её большие зелёные глаза с непониманием уставились на него, изогнутые брови нахмурились, и между ними появилась знакомая морщинка.
– Ты вчера проигнорировала мой вопрос... вечером...
Она опустила глаза. Она надеялась, что Глеб забыл или не придал этому никакого значения, но оказалось, что он это запомнил. «Я тебя люблю». – «А я тебя». – «Только меня?» – пронеслось ещё раз у неё в голове.
– Ты же знаешь...
– Что? – прервал он её. – Что ты без него жить не можешь?
Сердце сжалось.
– Глеб, я просто скучаю, как ты не понимаешь?
– О да, я прекрасно вижу, как ты скучаешь! – язвительно улыбнулся Глеб и встал с постели. – Ну, просто разбитое сердце у нас тут, не иначе!
– Что-о? – удивлённо воскликнула Саша, вскакивая вслед за ним.
– Я вот только не понимаю, зачем было мучить меня всё это время?
– Я не... Что ты говоришь вообще? – растерянно пробормотала она.
Глеб вдруг резко развернулся и, сильно сжав её запястье, потянул за собой по коридору. Как она уже догадалась, он вёл её в свою мастерскую.
– Больно, идиот! – взвизгнула она, пытаясь высвободить руку из его хватки, но тот лишь сильнее сжал её и потянул вперёд так, что она чуть не споткнулась о порог. Знакомые бесовские огоньки загорелись в глазах Глеба – в любимых, родных глазах, которые сейчас были полны какой-то затаённой, застарелой злости, что рвалась наружу, устав от притворства.
– А мне тоже больно, может, но ты ведь об этом никогда не думала, да? – снова эта страшная, ядовитая улыбка появилась на его лице, от которой хотелось отвернуться, чтобы больше не видеть.
Саша молчала, всё ещё пытаясь понять, зачем он привёл её сюда. Она снова опустила глаза и рассматривала разводы от красок всех цветов на линолеуме, когда вдруг послышался звук разорванной бумаги. Она моментально подняла глаза на парня – тот стоял, держа в каждой руке по половине её старого портрета, одного из его самых любимых, сделанного ещё в те времена, когда они были по-настоящему счастливы.
– Глеб... – вырвалось у неё.
Но её молящий взгляд лишь раззадорил его, и он содрал со стены ещё один портрет и потряс им у неё перед носом.
– Красиво? – поинтересовался он шёпотом, наклонившись к её уху. Она молчала. – Красиво?! – ещё раз повторил он, но шёпот теперь показался ей громче крика, и через мгновение – снова этот звук, как нож по сердцу – и рваные куски брошены на пол.
– Глеб, зачем?
И, словно в ответ, туда же летят в порыве гнева холсты, этюдник, палитры, баночки гуаши... Запустив обе руки в волосы, он осмотрелся, будто оценивая масштабы разрушения, но, видимо, ему показалось мало, и напоследок он смахнул со стола коробку пастельных мелков, которые тот час же рассыпались по всей комнате. Немного насытившись, Глеб глубоко вздохнул.
– И не жалко? – робко подала голос Саша.
– Мне себя жалко, – спокойно ответил Глеб, глаза его уже не казались бешеными, что означало, что он уже немного утихомирился, но это было ещё хуже. – За свою глупость, доверчивость... за то, что... что бы я ни делал, мне никогда в твоём сердце не занять больше места, чем занимает он.
Саша знала, он не любит и не умеет красиво излагать свои мысли, говорить о чувствах, и сейчас отчётливо слышала, с каким трудом ему даются эти слова.
– И недели не прошло, как я стал чувствовать себя каким-то маньяком, который держит тебя здесь как птицу в клетке. Я знал, что ты будешь скучать по нему, но я надеялся, что это – только на первое время, а потом привыкнешь, станет проще...
– Чтобы привыкнуть к этому, должен пройти не один месяц явно... – тихо пробормотала она, подбирая с пола мелки один за другим.
– Ты можешь мне просто сказать – меня давно мучает этот вопрос – просто скажи: чем я хуже?
Она подняла брови и покачала головой:
– Ничем. Какой смысл сравнивать? Это такой нелепый вопрос. Ты считаешь, что я вас и правда сравниваю?
– Я не знаю, наверное.
– Нет! У тебя одна идея «лучше» другой, – она сделала пальцами кавычки, – то ты моё сердце на куски делишь, то я вас уже сравниваю, оказывается, – Саша сердито посмотрела ему в глаза. – Позволь узнать, как ты раскидал проценты моей любви в своей диаграмме?
Глеб грустно усмехнулся: попала в точку, всё-то она знает.
– Ты ведь его больше любишь?
– Это другая любовь, – помедлив, ответила она.
– Неужели?
– Это очень сильная связь... – она закусила губу, – на всю жизнь. И она естественна, потому что возникла с момента рождения.
– Саш, мне все эти твои слова – как соль на рану. Связь сильная... То есть у нас более сильной быть не может? – снова завёлся он. – Естественна – наша искусственна, да?
– К чему эти выяснения?
– Я так не могу, я устал.
– Я люблю тебя, почему тебе этого мало? Твоя ревность портит всё... и, что самое грустное, она безосновательна.
– Она небезосновательна! – перебил Глеб.
– Докажи, – вырвалось у Саши, и её рука непроизвольно взметнулась к губам.
Глаза Глеба сверкнули. Он опёрся о деревянный стол со множеством принадлежностей для рисования и мягко потянул её за руки к себе, так что они теперь стояли почти вплотную друг к другу. Саша подняла на него свой испуганный взгляд, ожидая, что он теперь скажет.
– Я знаю, это не измена, – он сделал паузу, – но твоё сердце ведь мне не принадлежит. Можешь просто честно мне ответить на один вопрос без всяких отмазок?
– Глеб...
На глаза навернулись слёзы: она прекрасно знала, о чём он спросит, как знала и свой ответ, но от несправедливости буквально хотелось кричать.
– Ты любишь его сильнее, чем меня? – медленно, чётко проговаривая каждое слово, спросил он.
Саша закрыла глаза, и по щекам скатилось несколько крупных слезинок. Это было нечестно, неправильно, несправедливо, разве она заслужила такой вопрос? Такие вопросы людям нужно запретить задавать Конституцией. Как он смеет требовать, чтобы она любила его больше, а кого-то меньше? Почему это так неимоверно важно для него? Этот вопрос разбивал ей сердце.
– Я жду, – напомнил о себе Глеб. Он кротко заглянул в её глаза, отчего стало ещё грустнее. – Да или нет?
– Да. Ты тиран, Глеб, – полушепотом сказала она, и уже неудержимые, жгучие слёзы хлынули из глаз. Она посмотрела на него: от её ответа он даже не дрогнул, лицо его оставалось всё таким же задумчивым, со слабой печальной улыбкой, он ожидал такого ответа.
– Вот и молодец, – он поцеловал её горячий лоб. – Зато честно.
– Да, я люблю его сильнее, потому что он часть меня, я его чувствую, чёрт побери! – застучала Саша рукой в области сердца. – Но это не значит, что я не люблю тебя! Я люблю! – отчаянно бормотала она сквозь плач, шмыгая носом.
– Я знаю, знаю. Я тоже тебя люблю, – крепко обнял её Глеб. – Но я не хочу делить любимую девушку с её братом.
Они стояли так какое-то время, обнявшись, прислушиваясь к стуку сердец друг друга, пока Саша, отпрянув от него немного, не спросила:
– Мы расстаёмся?
– Да, – уверенно, но мягко ответил Глеб. Она лишь отстранилась сильнее, нахмурив свои тонкие брови, решительно влепила ему пощёчину и убежала из мастерской.
Горячие слёзы застилали глаза, хотелось скорее сбежать из этого дома, из этого города, из этой страны. Она кинулась собирать самые необходимые вещи в сумку, пытаясь припомнить расписание поездов или автобусов до милого, родного Ванкувера.
– Саша! – послышалось из коридора, и Глеб появился в дверном проёме. – Саша, подожди!
Он хотел остановить её, попросить остаться хотя бы до завтра, но она уже собиралась, и он понял: уже не останется. Она молча достала из-под кровати сумку для ноутбука и раскрыла шкаф в поисках теплой куртки – за окном уже был поздний вечер. Глеб подошёл и аккуратно закрыл дверцы обратно и взял её лицо в руки, вытер слёзы большими пальцами и поцеловал. Она ответила. И почему-то именно сейчас, в момент расставания, почувствовала, что они ещё никогда так не целовали друг друга: так робко и нежно, так грустно и сладко одновременно. Они отстранились и несмело посмотрели друг на друга. «Извини, что я такой» – читалось в его глазах, «и ты прости, что я такая» – отвечала она ему взглядом. Вдруг ей в голову пришла мысль, что если она не уйдёт сейчас, то не уйдёт вообще, и они снова наломают дров. Саша быстро вытащила спортивную куртку, схватила сумку – и через минуту Глеб услышал, как захлопнулась за ней входная дверь.
