Текст книги "Запертая любовь. Часть первая (СИ)"
Автор книги: Omnividente
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
– Худшие?
– Определённо… – Она подняла глаза на Романа и тут же поняла, о чём он думает. Прекрасно зная о некоторых событиях последних двух лет её жизни, он полагал, что ей пришлось пережить и более тяжёлое время, но он ошибался. – Это было… очень больно.
– Когда вы наконец увиделись… что он сказал?
– Что всё не может так больше продолжаться… Что это не то, какими отношения между нами должны быть… – пробормотала Саша. – Сказал, что не хочет меня терять, и пока этого не случилось, нам стоит остановиться. А главное… что у него нет таких чувств ко мне. Но я в это не верю.
Она не могла не вспомнить, как счастливы они были, проводя всё своё время вместе. Им больше никто не был нужен; находясь в компании друг друга, они забывали весь мир и с головой уходили в свой собственный. Она радовалась самым простым вещам рядом с ним, она позволяла ему учить себя готовить, ей нравилось лежать, уткнувшись носом ему в плечо, пока он рассказывает свои истории. Она слушала его презентации по учёбе на темы, в которых ничего не понимала, но Крис всегда был достаточно терпелив, чтобы всё объяснить. Они могли лежать рядом обнявшись и читать каждый свою книгу, и им было комфортно. Его объятия всегда были нежными и тёплыми, и поцелуи мягкими и осторожными. И если он не чувствовал при этом того же, чего и она, то она, должно быть, ничего не смыслит в любви…
– Даже если признать, что та ночь была случайной ошибкой, – продолжила Саша, – я никогда не поверю, что он не был ни капли в меня влюблён. Ему было так же хорошо со мной, как и мне с ним. Я знаю это, это было заметно.
– Почему тогда ты дала ему решить за вас обоих?
– Он был довольно убедителен. Думаю, он всё решил ещё тем утром. Что мне оставалось делать? Да, я приняла его решение, но не смей меня за это винить. Я бы приняла всё, что бы он ни сказал, всё, в чём бы он ни признался.
– И ты простила его… – покачал головой Роман. Во всё это с трудом можно было поверить. Он всегда подозревал, что не знал о многом в этой истории, но эта новая информация его сильно озадачила.
– Конечно, я простила его, я бы простила ему что угодно… Я люблю его сильнее всего на свете, и ничто не способно заставить меня любить его меньше. Если бы он оказался каким-нибудь ужасным преступником, даже тогда я бы его не разлюбила, – усмехнулась она. Кривая улыбка на её печальном лице была подтверждением того, как глубоко эта больная тема затрагивает её изнутри. – Здесь нет никаких условий; я люблю его просто за то, что он есть, вне зависимости от обстоятельств и того, что я получу взамен. Он может ошибаться и поступать неправильно, но я всегда буду на его стороне, даже если весь мир от него отвернётся.
Последняя фраза была произнесена до того дрожащим голосом, что Штайн не удивился, когда она спрятала лицо в руках, вслед за чем раздались горькие всхлипы. Ему пришлось подняться со своего места и присесть рядом с ней.
Он приобнял её одной рукой, поглаживая по плечу, всё ещё поражённый её чувствами по отношению к брату.
– Я всё ещё люблю его. Боже, я так его люблю… – призналась она, размазывая по щекам слёзы.
– Он не знает обо всём этом?
– О чём? Ну, полагаю, он знает, что я люблю его очень сильно, но… не в том смысле.
– О том, что ты чувствовала после того, что между вами было, – уточнил Роман.
– Нет. Конечно нет. – Она затрясла головой. – Он никогда не узнает об этом. Я не проронила ни слезы во время того разговора, я не дала ему ни одного намёка на то, что что-либо не в порядке… Быть может, это и к лучшему – в конце концов, мы действительно не потеряли друг друга, – улыбнулась она. – Хотя не знаю, может ли это вообще произойти. Мы с ним – как игроки из одной команды. Между ними порой могут быть сложности и разногласия, но они всегда помнят, что они команда, что они должны держаться друг за друга, что бы там ни было. Так же и у нас.
Роман кивнул, показывая, что понимает, о чём она.
– Никогда не думал, что всё было именно так… – пробормотал он.
– Похоже, тебя это всё немного ошарашило?
– Да. Я больше привык слышать о том, как сильно Крис тебе помог пережить все эти ваши разрывы с Глебом, походы по больницам…
– Выкидыш, – продолжила за него Саша, увидев, что он замялся. – Он помог. Он поддерживал меня всё это время. Но он понятия не имеет, что больше всего он помог мне тем, что тогда со мной сделал. – Она встретилась непонимание в глазах Штайна и поспешила объяснить: – По сравнению с этим всё остальное уже казалось мне такой ерундой… Я уже знала, что смогу со всем справиться, потому что бывало и хуже, понимаешь?
– А что сейчас?
– Что – сейчас?
– С вашими отношениями.
– Всё по-прежнему. И да, как я уже говорила, у него есть девушка.
– И вы делаете вид, что вы нормальные брат и сестра…
– Я делаю вид, – поправила Саша, – а он теперь и есть нормальный брат. Но главное, что несмотря на то, что между нами было, мы всё ещё есть друг у друга.
– Возможно… – согласился Роман.
Он решил промолчать о том, что Крис, по его мнению, просто струсил, а она струсила следом за ним, не став бороться за их любовь. В конце концов, с учётом того, каким неправильным оно казалось ему самому, он не был уверен, что должен выражать своё мнение по этому поводу. Вероятно, ему следовало похвалить их за то, что они выбрали верный путь, запретив себе эти порочные отношения, но его язык не повернулся бы это сказать, потому что в глубине души он болел за их счастье.
– Наверное, тут дело в родстве, – предположила она. – Ты думал когда-нибудь о том, как супруги сначала клянутся, что никого роднее для них нет, а потом становятся друг другу самыми далёкими людьми на свете, как будто бы никогда и не были знакомы? Это всё липа. Если нет в вас одной крови, что ни выдумывай, никогда её там не будет. Но он мой брат, и хоть ты и думаешь, наверное, что я об этом забыла, – это не то, о чём можно забыть. Мы с ним в первую очередь родные люди, и это однозначно всегда будет основой нашей любви.
Он должен был признать, что немного удивлён тому, что она всё это понимает. Но она никогда не хотела забывать о том, кем они с Крисом друг другу приходятся, и ни за что не хотела бы это менять.
– Но ты всё ещё любишь его по-другому.
– Я его люблю по-всякому.
– Это удивительно, – покачал головой Роман. – Я имею в виду, разве он не заставил тебя страдать своим решением?
– Он не хотел этого… Он хотел, чтобы мы оба были в порядке.
– Хорошо… Но очевидно, что ты не в порядке.
Саша помолчала с минуту, не соглашаясь, но и не опровергая это, а затем сказала:
– Ты же знаешь, любой человек причинит тебе боль. Нужно просто найти того, кто стоит этих страданий[37]37
В оригинале цитата выглядит так: «The truth is, everyone is going to hurt you. You just got to find the ones worth suffering for» (англ.)
[Закрыть].
– Боб Марли?
– Точно.
Когда эти слова, знакомые им обоим, были процитированы, её глаза светились искренним блеском. Она провела пальцами под нижними веками, стирая последние следы слёз, и улыбнулась, уверяя, что всё в порядке.
– Саша… А ты не думала сказать ему? – осторожно спросил Роман, вернувшись на своё место напротив неё.
Не думала ли она сказать ему? Конечно, она думала об этом много раз, но в итоге всегда приходила к тому, что это плохая идея. Если бы она набралась смелости и сказала ему, а он снова бы ей отказал, она была бы раздавлена. И если бы оказалось, что её чувства взаимны, раздавлена была бы жизнь Криса. Его полноценная, насыщенная, счастливая жизнь, которую он себе отвоевал, порвав с ней тогда, снова пошла бы под откос. Он не заслуживал этого. Он заслуживал только лучшего, и хотя она точно не знала, что входит в это размытое понятие, она была уверена, что оно не включало в себя отношения с больной и проклятой девушкой. Ему не нужна была любовь, которую придётся ото всех скрывать. Она поставит под угрозу его репутацию в обществе, его отношения с семьёй и его карьеру. Его идеальная жизнь будет испорчена. Саша не могла желать ему этого. Она хотела спасти его так же сильно, как и быть с ним, и от этого она буквально разрывалась на части.
– Нет. Этого нельзя делать, – уверенно ответила она. – Ему это не нужно.
– Кто это сказал?
– Это я говорю…
– Решила за него точно так же, как и он тогда за тебя?
– Эй… – Саша нахмурилась. Меньше всего она сейчас хотела, чтобы он доказывал ей её неправоту и к чему-то подталкивал. – Я не хочу портить ему жизнь. У него всё должно быть как у нормальных людей… Если бы ты его знал так, как знаю я, ты бы меня понял.
– Ладно. Дело твоё.
– Может быть, на сегодня хватит об этом? Ты можешь почитать обо всём там, в конце концов… – указала она взглядом на дневник.
– Хорошо, – согласился Роман. Всё-таки он и правда получил сегодня куда больше того, на что надеялся. – А обо мне тут есть?
– Есть, – покраснела Саша. – Надеюсь, ты меня не возненавидишь после этого. Ты ведь не понравился мне сначала…
– Можно подумать, я об этом не знал, – улыбнулся он, – я прекрасно помню, как ты пыталась вывести меня из себя. Можешь найти это сейчас?
– Ладно-ладно, как хочешь, – засмеялась она и зашелестела страницами, пытаясь отыскать запись об их знакомстве.
Глава 27
«This time, we go sublime
Lovers entwine, divine, divine
Love is danger, love is pleasure
Love is pure, the only treasure»[38]38
В этот раз мы воспаряем. Влюблённые переплетаются, неземные, неземные. Любовь – это опасность, любовь – это наслаждение. Любовь чиста, она единственное сокровище (англ.)
[Закрыть]– Frankie Goes to Hollywood,
«The Power of Love»[39]39
Лучше версия Габриэль Аплин (Gabrielle Aplin)
[Закрыть]
Наконец настал тот день, когда все вещи Глеба были тщательно сложены и упакованы в его огромные чемоданы, с которыми он приехал к близнецам из Сиэтла, и всё, что ему оставалось сделать, так это перевезти их в свою новую съёмную квартиру с помощью Криса.
Несмотря на то что переезд предоставлял ему куда большую свободу для жизни, в некоторой степени он всё же был расстроен, чувствуя себя родителем, оставляющем своих детей без присмотра. До этого дня он вроде как мог контролировать жизнь двух своих друзей, и они не могли натворить никаких серьёзных ошибок, но теперь они оставались предоставлены сами себе, и хотя Глеб был уверен, что Крис вполне способен отвечать за них обоих и обеспечивать им достойное существование, он также знал, что Саша – его самое слабое место, и она способна влиять на брата таким образом, что ему в голову могут взбрести всякие глупости.
Оставшись дома наедине с ещё спящей Сашей, он распахнул на кухне окно и спокойно курил, когда в коридоре послышались шаги, означающие возвращение Криса из магазина. Держа в одной руке букет пионов и другой отгоняя от себя воображаемый табачный дым, он морщась вошёл в кухню и поспешил напомнить Глебу о том, что курить в квартире запрещено. Тот сделал последнюю затяжку, лениво затушил сигарету и развернулся к другу, который в этот момент ослаблял тонкую верёвку на упакованном в бежевую бумагу букете, уже приготовив вазу с водой.
– Это мне? Как мило! – Губы Глеба расплылись в его фирменной улыбке, когда он приблизился к Крису, чтобы потрепать его по волосам, но тот вовремя увернулся.
– Даже не смей трогать мои волосы этой рукой. От неё пахнет сигаретами. И нет, естественно, это не тебе.
– Почти не пахнет, – принюхавшись, ответил Глеб. – Я чувствую только запах цветов.
– А я чувствую запах сигарет с какой-то добавкой. – Крис несколько секунд пытался понять, с какой именно, пока его взгляд не упал на пачку сигарет, лежащую на подоконнике. – С ментолом?! – удивился он, с ужасом глядя на бирюзовую упаковку. – Твой член скоро точно отвалится.
– Ты уже говорил.
– Ты ведь знаешь, что ментоловые – самые вредные? – спросил Крис, когда они вышли в прихожую, где уже стояли все вещи. Он ещё раз всё внимательно осмотрел и, выбрав один из двух чемоданов, покатил его за ручку к двери.
Глеб последовал его примеру.
– Боже, я взял разок попробовать. Ничего не случится с моим членом от одной пачки.
– Случится и так, и так. Просто с ментоловыми это произойдёт быстрее.
– Всё, прекрати, – замахал руками Глеб. – Саша не даст соврать: всё отлично работает, – ухмыльнулся он, и лицо Криса тут же приобрело удручённое выражение.
За последнее время он твёрдо убедился в том, что не испытывает никакой радости по поводу Сашиных возможных отношений с кем бы то ни было, в том числе с Глебом, и не мог больше притворяться, будто новость о том, что они снова спят друг с другом, его бы совсем не расстроила.
– Вы ведь не…
– Нет, нет, ни в коем случае… – быстро прервал его Глеб. – Но я думаю, она ещё помнит те сказочные минуты вместе со мной.
Крис наградил его убийственным взглядом за эти слова, прекрасно зная, как Глеб любит провоцировать его со всей этой темой, но всё же пытаясь оставаться спокойным хотя бы внешне.
– Тебе лучше замолкнуть, – предупредил он, выходя из подъезда.
– Хорошо, – Глеб широко улыбнулся своей улыбкой Чеширского Кота, – но на будущее – ты знаешь, что случается, когда слишком много думаешь о чужом члене. Я крайне ценю твою заботу, но, правда, позаботься лучше о себе.
– Я забочусь о себе и, в отличие от тебя, не курю.
– Угу, но какая от этого польза? Всё равно никого не трахаешь…
– Что ты там бормочешь?
– Ничего-ничего.
***
Глеб уехал. Она поняла это, стоило ей заглянуть в комнату, в которой он обитал в последнее время. Все его вещи исчезли. Он забрал с собой даже все свои аксессуары для компьютера. Хотя было бы странно, если бы он этого не сделал. Их-то он наверняка упаковал первым делом, не забыв протереть специальными салфетками, чтобы всё блестело…
Итак, Глеб уехал. Уехал и даже не разбудил её, чтобы попрощаться. Не то чтобы они расставались на век и он уезжал на край света, но присев на большое офисное кресло, в котором обычно сидел он, и осмотревшись, Саша вдруг загрустила так, что даже защипало в глазах. Кто бы мог подумать, что теперь она будет сидеть здесь вот так, сжимая в руках огромную чашку чая, и винить себя за то, как она порой хотела, чтобы он съехал?
А ещё этот букет на кухне, который она никак не могла не заметить, заваривая себе чай… Букет пионов. Прекрасных светло-розовых пионов, моментально ослепивших её своей красотой. Их запах так и застрял в её ноздрях; ей казалось, она чувствует его, даже находясь в другой комнате. Завёрнутые в самую обычную бумажную упаковку натурального коричневатого цвета, они тем не менее выглядели шикарно, к тому же они просто кричали о том, что их купил Крис. Нет, серьёзно, они выглядели… как бы это сказать… в его стиле? Никаких ужасных блестящих лент с завитками, никакой помпезной бумаги – всё просто, красиво и естественно. Она могла легко представить себе, как он неспешно шагает по улице, держа эти пионы в руках… И где-нибудь за углом его ждёт Лиа.
Несомненно, ждёт – как иначе? Ведь Саша прекрасно видела ту маленькую открытку, всунутую между двумя цветками, пусть даже и не стала её читать. Она даже немного собой гордилась за то, что не дала любопытству взять над ней верх. Хотя, вероятно, она всего-навсего не хотела знать, что там написано, и её сила воли тут ни при чём.
Одним словом, дурацкие пионы расстраивали её ещё больше. Она никогда не была чересчур ревнивой, но с недавнего времени любые упоминания о Лие стали бесить её больше, чем все прежние увлечения Криса вместе взятые. Было глупо себе врать – Саше она не нравилась. Она видела в ней соперницу, называла её про себя воровкой и, решив, что этого достаточно, чтобы убедиться в своей неприязни к ней, перестала мучиться, заставляя себя принять Лию.
– Эй, – раздался вдруг голос Криса, и, повернувшись, она увидела его, стоящего в дверном проёме. – Мне кажется, или кто-то грустит здесь один?
– Я не грущу, – соврала она, – мне просто было скучно.
И в подтверждение своих слов она улыбнулась, слезла с кресла и, подойдя к брату, приняла его раскрытые объятия, уткнувшись носом ему в грудь. Ей не хотелось обсуждать с ним то, из-за чего она так раскисла, сидя одна в комнате Глеба.
Но он и без того всё понял.
– Он будет приходить к нам в гости.
– Что?..
– Глеб. Он никуда не делся, он всё ещё в одном городе вместе с нами. Мы можем видеться, как и раньше.
Вот так всегда.
Саша подняла на него глаза и молча кивнула, стараясь не показывать своего удивления, оттого как быстро он её раскусил. У него не иначе как нюх на её грусть. А может, его и самого не слишком радовало то, что они остались одни. По крайней мере, прежде он, в отличие от неё, никогда не жаждал того, чтобы Глеб поскорей переехал. Саша же только теперь задумалась о том, как ей на самом деле нравилось то, что он жил с ними. Он не раз спасал её от одиночества, когда Крис был слишком занят, чтобы найти на неё время. Он пытался развеселить её своими глупыми шутками, когда ей порой бывало грустно. И он готовил для неё мясо, отчего она была в полном восторге.
– Больше никто не поджарит мне курочку, – грустно улыбнулась она, засовывая руки в большой карман на толстовке Криса. Он поджал губы, словно извиняясь за то, что не может этого сделать, и, внимательно посмотрев на неё, убрал её длинные волосы на одну сторону, как ему нравилось.
– Ты сможешь составить мне компанию сегодня вечером? – спросил он с некоторой неуверенностью во взгляде.
– Конечно. В чём именно?
– Папа звал поужинать к ним домой, – тихо ответил Крис, боясь, что она может тут же забрать своё «конечно» обратно, но её лицо совсем не изменилось, когда она услышала это. – Пожалуйста. Я не хочу идти туда один.
– Он звал и меня?
– Конечно. Раз он пригласил меня, то и тебя тоже, – заверил её он, и Саша мысленно усмехнулась наивности этого убеждения.
У неё были сильные сомнения по поводу того, что отец ожидал увидеть их обоих у себя дома. Но тем не менее она согласилась:
– Хорошо, я пойду с тобой.
Она и представить себе не могла, что он так сильно этому обрадуется. Его глаза тут же засияли и на щеках появились глубокие ямочки, когда он заулыбался, прижимая её к себе. В такие моменты ей нравилось воображать, что она единственная, кому он может дарить такую улыбку. Что, в общем-то, было правдой, потому что эта улыбка была слишком искренней и интимной для кого бы то ни было, кроме неё. Но она об этом не знала.
– Тебе понравились цветы? – спросил он вдруг.
– Ц-цветы?
– Да, я оставил их на кухне.
– Я видела. Я думала, они не для меня…
Крис нахмурился, выпуская её из своих больших рук, и вышел в коридор.
– Для кого же ещё? Там ведь была записка.
– Я не стала её читать…
Он удивлённо посмотрел на неё, когда они оба вошли на кухню, и, быстро вытащив из букета открытку, убрал её в передний карман своих джинсов. Он был слегка поражён тем, что она даже не посмотрела на неё. Крис бы на её месте посмотрел. Даже если бы был уверен, что это не для него.
– Эй, отдай её мне! Что там было написано?
– Секрет. Теперь ты этого не узнаешь, – подмигнул он ей и нарочно похлопал рукой по карману, показывая, в каком надёжном месте она теперь спрятана.
Не слишком ли много секретов?.. Саша скривила губы и несколько секунд сверлила его своим хмурым взглядом, пока не переключила внимание обратно на букет.
Он ей нравился, но ей всё ещё было сложно поверить, что он на самом деле принадлежит ей, а не только в её мечтах. Она осторожно провела указательным пальцем по лепесткам одного из цветков и смущённо поблагодарила Криса, а затем подняла небольшую вазу и, прижав её к животу, аккуратно понесла к себе в комнату.
***
Несмотря на то, как легко и быстро она согласилась на поездку к отцу, Крис знал, что она не может быть хоть сколько-нибудь счастлива от перспективы провести вечер в такой компании, и прекрасно видел, что его приближение понемногу ввергало Сашу в волнение и нервозность. Наблюдая за тем, как она ёрзает на переднем сиденье машины и меняет позу чуть ли не каждую минуту, он пообещал себе, что это последний раз, когда он проводит с ней вечер совсем не тем образом, каким бы ему хотелось. Но он одинаково сильно не желал ни оставлять её дома одну, ни находиться одному на ужине у отца, а избежать этого можно было только таким способом.
– Погода испортилась, – уныло протянула она, разглядывая через окно проплывающие мимо них тоскливые осенние пейзажи, оставшиеся без солнца. – Надеюсь, мы ненадолго?
Крис бы хотел ответить ей, что они уедут, как только закончится ужин, но не мог ей врать, зная, что даже для своих детей у отца не найдётся оправданий такому поведению, лишённому, по его мнению, всякого приличия, если они не задержатся после ужина хотя бы на час; потому он лишь выразил надежду на то, что удастся уехать пораньше.
– Он знает о том, что его врач был у нас? – имея в виду их отца, спросила Саша, немного погрустневшая оттого, что не услышала от Криса никаких заверений, которые могли бы её порадовать.
– Да, знает. Если тот ему не рассказал большего, то он думает, что ты простудилась.
Саша посмотрела на него и закусила губу, находясь в небольшом беспокойстве за то, что эта тема может быть затронута за столом, тогда как она сама ни за что не хотела бы говорить об этом.
– А он мог ему что-то сказать?
– Вряд ли они говорили друг с другом после того, как он был у нас. Не думай об этом. Лучше послушаем что-нибудь, – улыбнулся Крис, включая радио, после чего салон машины наполнился звуками какой-то цепляющейся песни.
– Ну, уж это-то должна быть Кэти Перри…
– О да. На этот раз в точку, – усмехнулся он, повышая громкость.
Следующие пару минут Саша вполне спокойно сидела по-турецки на своём сидении и постукивала по бедру пальцами в такт песне… пока невольно не стала вслушиваться в слова, вслед за чем последовало осознание того, что они куда менее весёлые, чем музыка.
Она ненавидела это чувство – чувство, которое возникает всегда, когда слушаешь все эти радостные треки, под которые хочется танцевать, даже будучи прикованным к одному месту ремнём безопасности, а потом в один момент понимаешь, что песня на самом деле настолько грустная, что тебе уже кажется невероятным это несоответствие слов её музыке.
Теперь она ждала припева, чтобы то, чего она, возможно, не до конца расслышала, подтвердило её опасения.
Но всё было верно, и хуже того, что эта песня оказалась грустной, было только то, какие ассоциации она вызывала у Саши в мыслях.
In another life, / В другой жизни
I would be your girl / Я была бы твоей девочкой,
We keep all our promises, / Мы бы сдержали все свои обещания,
Be us against the world / Выстояли бы против целого мира.
In another life, / В другой жизни
I would make you stay / Я бы тебя удержала,
So I don't have to say you were / И мне не пришлось бы говорить,
The one that got away / Что это ты от меня ушёл[40]40
Кэти Перри, «The One That Got Away»
[Закрыть]
Невероятно. Откуда берутся все эти песни? И почему они постоянно попадаются ей под нос? Кажется, всё в мире старается напомнить ей о том, что у неё было с Крисом. Не то чтобы она надеялась когда-то об этом забыть, но все эти маленькие детали – такие, как эта песня, – ни капли не облегчали её жалкой доли.
Крис не мог не заметить, каким сосредоточенный вдруг стало её лицо, когда она слегка подалась всем телом вперёд, навострив уши, как любопытный котёнок. Но он, совершенно не обращая внимания на смысл песни, списал всё на её крайне взвинченное состояние в последние дни, которое было прямым следствием её разговора с Романом (о чём Крис, правда, не мог знать).
А пока он был полностью сконцентрирован на дороге, ведущей к дому отца, Кэти продолжала петь и Саша старалась не пропустить ни слова.
All this money can't buy me a time machine / Ни за какие деньги мне не купить машину времени,
Can't replace you with a million rings / Миллионы колец не заменят тебя мне
I should'a told you what you meant to me, / Я должна была сказать тебе, как многое ты для меня значишь
'Cause now I pay the price / И теперь я расплачиваюсь за то, что не сделала этого…
В ужасе оттого, что ей сейчас снова придётся услышать этот катастрофический припев, будто бы списанный с её жизни, Саша резко взметнула руку, намереваясь выключить радио прежде, чем он начнётся. Но пара строк всё же успела прозвучать, пока она искала стоп, и в результате всё кончилось паническим нажатием всех кнопок подряд, которое здорово повеселило Криса.
Уставившись на неё в недоумении, он пытался понять, чем вызвана такая реакция, но она только отвернулась к окну с покрасневшими щеками, не сказав ни слова.
– Что случилось? – мягко спросил он, останавливаясь у ворот на территорию дома в ожидании, пока их откроют.
– Ничего. Всё суперски.
Суперски?! О да, это слово как нельзя лучше отражало всё то, что творилось у неё в душе в тот момент. Где она вообще его взяла?
«Так держать, – усмехнулась про себя Саша, – ведь что ещё, как не дурацкие слова, способно завоевать сердце мужчины?»
– Скажи, – настаивал он.
«Что тебе сказать, Крис? – спрашивала она его мысленно. – Сказать тебе, как я нашла напоминание о том, что у нас было, в дурацкой песне по радио? Или ты хочешь услышать, как в моём представлении у нас могло бы всё сложиться? Как бы всё было у нас в другой жизни…»
– Просто плохая песня, – вместо этого сказала она вслух и вылезла из машины первой, как только она остановилась.
***
Больше всего на свете Саша ненавидела так называемое «высшее общество». Его манеры и вкусы, пропитанные высокомерием и фальшью, его законы, которым обязан подчиняться любой, кто хочет попасть в этот круг избранных, его любовь выставлять себя напоказ – ко всему этому она питала изрядное отвращение. Возможно, оно было бы меньше, не знай она, чем это общество живёт и дышит в действительности, однако она знала об этом не понаслышке, будучи нелюбимой, но всё же дочерью человека, к нему принадлежащего.
Каким-то странным образом даже семейный ужин превращался в целый спектакль, в котором каждому была отведена своя роль. (И только попробуй её не сыграть – будешь казнён на месте. Словесно.)
Но в противоположном углу этого боксёрского ринга (от ненависти к подобным затеям) стояла любовь – поистине ужасное в своей силе чувство – любовь к Крису, и Сашины внутренние протесты тотчас же молкли, когда она поднимала глаза и видела его улыбку.
Он играл роль хорошего сына. И надо сказать, справлялся он с ней отлично. Если бы она не знала, что на самом деле ему по душе жизнь поскромнее и что он просто слишком добр и воспитан, чтобы кого-то нарочно обидеть, она бы, возможно, даже поверила, что ему там нравится.
Но взгляды, которыми они обменивались украдкой, убеждали её в обратном, а именно в том, что он не прочь был уехать оттуда как можно скорее. Несколько раз он даже хватал её под столом своими длинными ногами, пытаясь вытащить из хмурых мыслей, но так как в разговоре она не участвовала, то возвращалась к ним снова и снова. В чём-то это даже было к лучшему – по крайней мере, они позволяли ей пропускать половину сказанного мимо ушей. Больше половины. Если быть точнее, то всё, кроме одной темы, которая привлекла её внимание моментально, как только о ней заговорили.
Лиа – вот что интересовало отца помимо своей компании и новой семьи. Лиа и её отношения с его сыном. А также её родители.
Ещё неизвестно, что интересовало его больше.
– Я помню, она упомянула, что отец её – врач, а вот кто конкретно… – Он задумчиво покачивал своим бокалом вина, уставившись на Криса невидящим взглядом. Оно и понятно: мысли-то у него сейчас далеки отсюда, подумала Саша, – пытается рассчитать примерную величину приданого, не иначе.
– Кажется, психиатр.
– Психиатр?
Тут, конечно, не обошлось без красноречивого взгляда в Сашину сторону. Ну, разумеется, теперь-то любое слово с корнем «псих» – это прямая отсылка к её болезни, и совсем неважно, что к настоящим психам (да-да, тем самым), она никакого отношения не имеет.
Но она прекрасно видела все те мысли и ассоциации, что тут же всплыли у отца в голове, – это было не трудно, так как всё это буквально было написано у него на лице.
Психи, психиатр, психолог, психлечебница, больница, врач, диагноз, капельница, таблетки, лечение, палата, больные, анорексички, анорексия, отказы от еды, еда, рвота, булимия, весы, нехватка веса, болезни… проблемы… сложности… вселенская катастрофа…
Продолжить список? Легко.
Саша.
– Да, у него небольшая частная клиника.
– О, это интересно… – Ещё бы это не было интересно. Ведь это куда больше денег, чем может получить врач, пусть даже и самый квалифицированный. – Я могу её знать? Тебе известно название?
– Нет, я не слышал о нём.
– Узнай для меня, если не трудно.
– Конечно.
– Вдруг окажется, что это та самая, где лежала наша Саша.
Этот момент должен был настать, она ждала его, можно сказать, с нетерпением: за весь ужин ни одного плохого слова в её адрес – это же сродни фантастике, разве такое бывает?
Отец аж рассмеялся от своей глупой шутки – так сильно его смешила возможность этого совпадения. Однако Крис посчитал нужным как можно скорее развеять его предположение.
– Нет, пап, это точно не та самая, – отозвался он сухо и тут же перевёл взгляд на Сашу.
Уголки её губ слегка приподнялись в признательной улыбке, когда они встретились глазами. Её глаза – вот уж что в самом деле будет преследовать его до конца жизни, если им вдруг суждено будет расстаться и когда-нибудь он в конце концов забудет, как она выглядела. Но это так, всего лишь глупое, чрезмерное преувеличение – Крис был уверен, что этого никогда не случится. А от её глаз он был и правда без ума. И оттого как она их красила. Этот тёмный растушёванный карандаш – как же сильно он ему нравился… Лучше и не придумаешь.
– А что её мать? – не унимался отец.
– Известный флорист и дизайнер по интерьеру. Если видели последнюю фотосессию Селин Дион для американского «Вог», – сказал Крис, больше обращаясь к их мачехе, – то она декорировала помещение цветами.
– Ах, флорист – это чудесно, – вздохнула та. – Всегда нужен свой человек в таком деле. Ты уж, пожалуйста, разузнай о ней поподробнее. Она нам может скоро понадобиться.
– Насколько я знаю, специализируется она в основном на свадьбах.
– Тем лучше, родной, тем лучше. Тебе с твоей девочкой не придётся искать никого другого.
Тебе с твоей… кем-кем? С твоей девочкой? Не придётся никого искать… для чего-чего? Для свадьбы?!
«Ну и стерва же ты, – думала Саша, исподлобья посматривая на блондинку, сидящую во главе длинного обеденного стола напротив отца. – Я его девочка, чтоб ты знала, я и никто другой». Немыслимо. И как такое только язык повернулся сказать?
– Ну, я думаю, пока что об этом не может быть и речи…
– Это почему же?
– Мне кажется, два месяца – слишком короткий срок, чтобы полюбить человека. Для меня, по крайней мере. Мы ведь даже не живём вместе.
– Так пускай переезжает к тебе. Саша, если мне не изменяет память, намеревалась снять для себя квартиру.
Прежде чем что-либо ответить, Крис посмотрел на сестру. Она сидела, опустив глаза на своё пирожное, и пыталась чайной ложкой очистить его верх от какао. А так как он не мог знать, что она разговаривает с ними со всеми в своих мыслях, его удивляло и немного тревожило её молчание на протяжении всего ужина.
