Текст книги "Перерождение (СИ)"
Автор книги: Олника
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Ольга перебила ее:
– Простите, Татьяна Николаевна, во-первых, Вам не за что извиняться, а во-вторых, мой контракт завтра заканчивается, и возвращаться я не предполагаю.
Ольга положила трубку, не дожидаясь продолжения разговора.
Татьяна огорченно смотрела на трубку.
– Ну вот, так я и знала, она не хочет со мной разговаривать…
– Извиниться и попросить Ольгу вернуться должна Наталья, – Вера пристально смотрела на девушку, – она оскорбила человека, она и должна отвечать за это. Я бы тоже не приняла извинения через посредника. Тем более, Татьяна Ивановна просила прощения от своего имени, хотя здесь она совершенно ни при чем.
Наташа покраснела еще больше, глаза ее начали метать искры. Протянув руку, она взяла телефон и набрала последний номер.
Ольга, вздохнув, снова сняла трубку…
– Простите меня, Ольга Васильевна, – без приветствия начала Наталья, – не обижайтесь, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло…
– Добрый день, Наташа. Я и не обижаюсь.
– Ой, здравствуйте!
Ольга промолчала.
– Я чего звоню вам… – Наташа всхлипнула, но больше от жалости к себе, чем к малышке, – у нас…ребенок… не ест и даже не пьет… Доктор сказал, что она не болеет, а скучает по няне. Ну, как собака, когда хозяин уезжает…
Велел вас вернуть. Если вы не приедете, не знаю, что будет. Она лежит, даже не двигается, не плачет. Глаза откроет, посмотрит, и снова закрывает.
Наташа уже взахлеб зарыдала.
Ольга долго молчала, потом попросила:
– Пригласи, пожалуйста, Веру к телефону.
– Да, слушаю. Добрый день, Ольга Васильевна, я рада вас слышать.
– Добрый день, Вера. Насколько, понимаю, завтра должен приехать Алексей Николаевич? – получив подтверждение от Веры, Ольга продолжила, – я готова приехать и побыть с Машенькой до его приезда. Прошу вас лично, оградить меня на это время от общения с Наташей.
– Хорошо, когда за вами приехать? Если можно, побыстрее, Машенька на самом деле даже не пила ничего. Я очень беспокоюсь.
– Я поняла, пусть Василий выезжает, я пока вещи сложу. Наберет меня, как подъедет…
– Все, Ольга Васильевна! Бегу… Спасибо вам огромное!!
Вера, не сказав больше ни слова, понеслась к Василию. Но и так по разговору было понятно, что Ольга приедет. Татьяна Николаевна облегченно выдохнула, а Наташа опять опустила голову, шмыгнув носом.
Вернувшись, Вера подсела поближе и обратилась к Наташе.
– Ты понимаешь, что сейчас Ольга Васильевна только по доброте душевной и из жалости к ребенку решила приехать?
Наталья кивнула головой.
Вера тихо продолжила, глядя ей в глаза.
– Такое сложно простить. Я вряд ли смогла бы… И моли бога, чтобы Алексей Николаевич не узнал об этом. И еще…Постарайся не попадаться Ольге Васильевне на глаза, по крайней мере, до его приезда.
Вера встала и ушла на кухню. Обеда сегодня Наташа так и не получила, а если вспомнить, что и завтрак она благополучно проспала, то вполне понятно, что она тоже поплелась следом за Верой. Заглянув на кухню и увидев, что кормить ее никто не собирается, Наташа опять поставила чайник и присела к столу с печеньем. Вера кивнула своим мыслям, глянула на Наташин перекус и сказала:
– Хорошо. Попьешь чаю и поднимайся к себе. На ужин не спускайся, Татьяна Николаевна принесет поесть тебе в комнату.
Наташа обиженно надула губы, но промолчала. Допила чай, заглушив голод, и встала. Собравшись с духом, хотела что-то сказать Вере, но взглянув на нее, передумала и пошла к себе.
И что они так трясутся над этой Ольгой Васильевной? Обычная училка, ничего особенного. Строгая больно, улыбнуться лишний раз не хочет, морщин, что ли, боится. Наташа понимала, что не вполне искренна перед собой, и на самом деле Ольга Васильевна ей всегда нравилась, но сейчас ее обуревала непонятная злоба на свою бывшую учительницу. Как она смеет! Она, Наташа, уже год почти хозяйка в этом доме, училка нянчит ее ребенка, ей за это платят! Как она смеет быть лучше Наташи! Да она и ставит себя выше! И на ужин Наташе нельзя спуститься, видите ли эта цаца, расстроиться может!
Пока дошла до комнаты, Наташа так накачала себя, что с размаху пнула дверь, забыв, что так и дефилирует с утра по дому в коротком халатике и мягких тапочках. Охнув от боли, со слезами на глазах, она свалилась на кровать лицом в подушку и горько зарыдала. Она плакала, жалела себя и плакала еще больше. Выплакавшись, Наташа пригрелась и уснула, так и обнимая подушку. Принесшая ей ужин Татьяна, тихонько поставила поднос на стол и вышла, осторожно прикрыв дверь. Ей было жаль Наташу. Чем-то она напоминала ей саму себя в юности, когда окружение никак не хочет соответствовать нарисованным в голове идеалам, а люди не совсем похожи на добрых принцев и сказочных фей!
Но Наташе тяжелее во сто крат! Она совсем не видела жизни. Ведь даже из столь уютного гнездышка, каковое было у Татьяны, она выбиралась иногда в жизнь, ходила по улицам, по магазинам, общалась с родными и знакомыми, сверстниками и взрослыми. Наташа же была практически лишена всего, с чем приходится сталкиваться сейчас.
Как могла, Татьяна старалась поддержать девочку, и Наташа тянулась к этой одинокой женщине, хотя частенько позволяла себе срываться на ней, чувствуя свою безнаказанность.
Ольга приехала быстро, тем не менее, уже наступил вечер, когда она, выскочив из машины и на бегу буркнув Вере:
– Добрый вечер! Бутылочку чистой воды без добавок и чуть позже молочко, – бегом побежала наверх. Быстро скинув с себя уличную одежду и надев домашний костюм, Ольга взяла уже доставленный Верой поднос и зашла в детскую.
С какой радостью посмотрели на нее широко открытые сияющие детские глаза!
– Девочка моя, хорошая моя, – приговаривала то ли про себя, то ли вслух Ольга, подходя к Машеньке и поднимая ее на ручки. Как бы ни хотелось ей накормить ребенка, она протянула ей бутылочку с водой. Маша благодарно взглянула и начала пить, быстро, жадно, затягивая соску, стараясь вытянуть побольше влаги.
– Родная моя, не спеши, дай бутылочку, потерпи еще немножко… сейчас успокоится твой желудочек, еще попьем. А потом и молочко, хорошо?
Маша кивнула, соглашаясь, тем не менее, в нетерпении смотрела на молоко. После нескольких минут она получила еще порцию воды и только потом, еще переждав немного, Ольга протянула ей бутылочку с молоком. Девочка схватила своими тонкими пальчиками бутылку, вырывая ее у няни из рук, и вдруг отчетливо произнесла: «дяй-дяй»! Ольга замерла. Маша сказала первое слово? Дай-дай? Бедная девочка! Каково такой крошке терпеть голодные спазмы! А она ведь сознательно отказалась от пищи, в этом Ольга уверена. Маленькая моя защитница! Самое дорогое мне существо на этом свете. Что же с нами дальше-то будет?
Привычно переодевая, умывая малышку, перестилая испачканную постельку, Ольга поворачивала уже спящую девочку.
– Настрадалась, бедняжка. Даже до ванночки не дошли, – Ольга с сожалением опустила Машу на кроватку и долго смотрела, как вздрагивает иногда маленькое тельце и хмурятся бровки на кукольном личике.
На кухню Ольга пришла уже почти в полночь, снесла Машину посуду, составила в мойку и присела к столу. Несмотря на позднее время, и Вера, и Татьяна Николаевна находились здесь. Не решаясь расспрашивать, они обе вопросительно посмотрели на нее.
– Все в порядке, поела, спит, – устало улыбнулась Ольга Васильевна.
Обе поджидающие ее женщины облегченно выдохнули.
Вера тут же подскочила и начала подставлять тарелки на стол.
– Ольга Васильевна, вы ведь не ужинали, да и с обедом, наверняка не успели… поешьте хоть немного, ничего с вашей талией не случится.
Ольга еще раз улыбнулась, теперь уже благодарно глядя на Веру.
– Верно, и пообедать не успела, только из магазина вернулась с продуктами, когда вы позвонили. Ой! Продукты в комнате забыла!
– Да не волнуйтесь! До завтра ничего с ними не случится. Сегодня-то уже поздно звонить. Но ничего, завтра разберемся, – махнула рукой Вера.
Татьяна Николаевна тоже сидела за столом, подперев щеку рукой и по-доброму улыбаясь Ольге.
Ольга Васильевна поужинала и, извинившись:
– простите, сегодня очень мало спала, – поднялась к себе. Моральных сил не осталось даже на душ, и переведя будильник на пятнадцать минут раньше, она сразу же уснула, едва коснувшись подушки.
Глава 14
На следующий день с раннего утра дом готовился к встрече хозяина. Эту суету любили все, несмотря на множество хлопот, она приносила радость, разнообразя их размеренную жизнь. Вера, как обычно, готовила стол, все комнаты накануне были тщательно прибраны и проверены Татьяной, а Василий охотно исполнял роль мальчика на побегушках у всех, кому нужна была помощь. Даже Наталья включилась в подготовку встречи. Общий переполох не коснулся только Ольги и, естественно, Машеньки. Они взирали на беготню с высоты второго этажа, где с утра наслаждались тишиной и покоем. Обе обожали эти утренние часы проводить на балконе, молча слушая пение птиц и сонный шум леса.
Но сегодня очарование их молчаливых посиделок было нарушено, поэтому они уже собирались прервать свою прогулку, как Ольга увидела, что ворота открываются, впуская во двор такую знакомую машину. Вцепившись в перила так, что побелели костяшки пальцев, и замерев статуей, Ольга пристально вглядывалась вниз, стараясь сквозь тонированные стекла рассмотреть дорогое лицо. Дверь открылась и из машины легко выскочил Алексей. Алеша… сердце подпрыгнуло и рванулось отбивать бешеный ритм, громко колотясь в грудной клетке. Казалось, кроме этого ритма, невозможно ничего услышать. Все голоса и звуки отошли на второй план, сердце билось в груди, в голове, в ушах… Ольга выпала из реальности.
В себя ее привел мягкий толчок в ноги. Машенька! Солнышко! Она обхватила, насколько смогла, нянины ноги и, прижавшись щекой к щиколотке, подняла лицо кверху, в ожидании глядя на Ольгу. Ольга мгновенно пришла в себя, подняла девочку на руки и быстро прошла в комнату.
– Спасибо, родная, – прошептала она, занявшись привычными делами. Они успели сделать все необходимое, позанимались, покормились и Маша уснула.
А Ольга не стала спускаться на завтрак, не смогла переступить через себя, и бесцельно ходила то из угла в угол, то из своей комнату в детскую и обратно. Не дождавшись няню на завтрак Вера отнесла его сама. Ольга с благодарностью приняла заботу и попросила кого-нибудь чуть позже подняться за посудой, а к двум часам принести детское питание. Свое нежелание спускаться вниз она объяснила беспокойством за малышку, которая вчера весь день провела в стрессовом состоянии.
Алексей Николаевич в этот раз с нетерпением ехал домой. Необъяснимо даже для самого себя, он не поехал к родителям, а сначала посетил свой дом. Поздоровавшись со всеми, раздав подарки, мимоходом спросив, почему здесь Наташа, и где новая няня, Алексей отметил ответ Веры, что у малышки свой режим и няня обычно обедает отдельно, потому что не совпадают часы кормления. Что-то зацепило его в этом ответе, но он отмахнулся и поднялся к себе наверх. Отведя себе полчаса на душ, Алексей с удовольствием переоделся в домашнюю одежду – легкий льняной костюм. Официоз в одежде вообще не был любимым стилем Алексея, но на работе ему приходилось соответствовать правилам, поэтому дома он позволял себе расслабиться. У родителей это были мягкие брюки и спортивные футболки, здесь же чуть строже – свободные домашние костюмы по сезону. Откинувшись в кресле, он с наслаждением расслабился. Дома! Как хорошо! Он с самого начала бесповоротно полюбил свой дом, но бывать здесь приходилось редко. Когда случались короткие отгулы или отпуска, он стремился как можно больше проводить времени с родителями. Пример отца, до сих пор чувствующего вину за недостаточность внимания к своим родителям, был постоянно перед глазами. И Алексей старался не позволять себе забывать об этом. Да и лично от него дом практически не требовал внимания. Он прекрасно существовал и без хозяина, иногда одаряя и радуя его частичкой своего покоя.
Посидев несколько минут с безмятежной улыбкой на лице, Алексей вдруг вернулся мыслями к няне. Месяц назад он так и не успел с ней познакомиться, но интерес к ней сохранился после ее представления Анной. А сейчас он понял, что привлекло его в словах Веры – у малышки свой режим… но ведь ей всего месяц! Насколько он помнил, малыши в этом возрасте большую часть времени спят. Это во-первых. А во-вторых, разве нельзя было сдвинуть расписание таким образом, чтобы обедать в отведенное время? Определенно, эта няня заинтриговала его.
Он набрал несколько цифр на пульте связи и попросил охранника:
– Саша, помнишь, перед отъездом мы поставили камеру в детскую?
– Да, конечно.
– Ты сохранил все записи?
– Да, могу скинуть вам…
– Перекинь прямо сейчас?
– Хорошо, вам все?
– Нет, пожалуй… скинь последние три-четыре дня, потом остальные просмотрю.
Через пару минут он уже устраивался перед экраном, куда вывел изображение с камер. Камеры были новейшие, четкие, цветные, изображение – не чета следящему уличному ширпотребу.
Первый же кадр записи трехдневной давности выбил воздух из груди Алексея.
Шесть утра, в зоне видимости настенные часы, кроватка, балконное окно, прикрытое полуопущенными жалюзи. И голос!
– Доброе утро, Машенька! Голос ножом резанул по сердцу! Алексей впился руками в подлокотники кресла и подался вперед, напряженно вглядываясь в возникающую в зоне видимости камеры фигуру. Он видел ее со спины. Знакомая походка, сотни раз мерещившаяся Алексею во всех уголках страны!
– Как спалось, моя хорошая? – ласково продолжила няня. От ее голоса Алексея пробрала дрожь, он даже не сразу обратил внимание на малышку, что лежала в кроватке. А малышка в свою очередь улыбнулась и замахала ручками, радуясь появлению няни. Она даже, как показалось Алексею, что-то пролопотала, хотя он понимал, что это абсурд. Ей всего второй месяц. Какой же он идиот, он даже не спросил у Веры, как зовут няню, не поинтересовался ни ею, ни малышкой, удовлетворившись двумя словами – все хорошо.
Между тем няня прошла к окну, приподняла жалюзи, впустив в комнату первые утренние потоки солнечного света и развернулась лицом к камере.
– Оля!!! – Он было рванулся к двери, но, не добежав, остановился. Сжав кулаки, громко выдохнул и развернулся обратно к креслу.
Нет– нет… надо просмотреть, надо успокоиться… а вдруг мне опять мерещится…я просто схожу с ума…
Усилием воли Алексей вернул себя в кресло и продолжил просмотр. Он быстро прокручивал кадры, где Ольга стояла спиной к нему, его не интересовали ни ребенок, ни занятия, ни как няня справляется с работой…Он уже много раз убедился, что это она, его родная, его Олюшка. Вот она повернулась лицом к камере, стоя немного сбоку от окна, так что солнце не мешало ее рассмотреть и глядя прямо в объектив, словно зная о камере, весело улыбнулась. Вот, стоя спиной, развернулась в полуобороте и тянется за чистой одеждой, разложенной на столике. Вот идет на выход из комнаты и через несколько минут входит с бутылочкой молока и малюсеньким стаканчиком, наполненным чем-то похожим на сметану или творог, и с такой же малюсенькой ложечкой, вот она кормит малышку, низко наклоняясь и спрашивая ее, когда она намерена вырастить зубки….
Периодически он останавливал камеру, вглядываясь в родное лицо, но потом, спохватившись прокручивал пленку дальше. До обеда он успел почти полностью просмотреть два дня. Остался совсем маленький кусочек от второго и третий день, вчерашний.
Алексей спустился к обеду с лихорадочно блестящими глазами, не задавал вопросов сам, и не слышал обращенных к нему. Наташа, трусившая и боязливо опускавшая глаза, ожидая вопроса по поводу ее здесь пребывания, не удостоилась внимания, чему была чрезвычайно рада. Вера с Василием недоуменно переглядывались, а Татьяна задумчиво ковырялась в тарелке. Легкая непринужденность общих обедов, обычно царившая за столом, не появилась. Душой компании здесь был Алексей, но сегодня его душа находилась совсем в другом месте. После обеда Алексей попросил Веру уделить ему несколько минут. Присев на диванчик в холле, он прямо спросил:
– Вера, вы проверяли паспорт няни?
– Да, конечно! И сверяла данные с контрактом, все сходится. А что случилось? – она побледнела.
– Да не пугайтесь вы! Все в порядке! Напомните мне, как ее зовут?
– Ольга Васильевна… а вот фамилию я проверила, но не помню, как-то не понадобилась больше, вот и выскочила из памяти. Но если нужно, я сейчас принесу, у меня и копия паспорта есть, и договор, – засуетилась Вера.
– Не надо, все хорошо. Я просто собирался познакомиться с ней, но неудобно без имени, не обратишься же: «добрый день, няня!» – отшутился Алексей, и Вера с облегчением улыбнулась, все же не до конца поверив его отговорке. Что-то он слишком нервничает. Вера знала Алексея уже много лет, и по малейшим интонациям угадывала его состояние.
Но Алексей улыбнулся ей открытой и радостной улыбкой:
– Вы говорили, что няня обедает в другое время. Не могли бы вы поинтересоваться, когда у нее свободный час будет в послеобеденный период? Не хотелось бы… нарушать их режим.
– Хорошо, Алексей Николаевич, – засветилась в ответ улыбкой Вера, она сразу почувствовала смену настроения молодого человека, словно он скинул с плеч тяжелый груз, и радуется необычайной легкости.
Алексей взлетел на свой этаж, не почувствовав ступеней, нажал кнопку пульта записи и продолжил просмотр. Ничего особенного он больше не увидел во второй пленке, кроме разве непонятного эпизода в конце. Уже после того как Маша уснула, и на пленке проходили застывшие кадры неподвижного интерьера комнаты, Алексей продолжал смотреть на экран, воспроизводя в памяти отдельные фрагменты лица, фигуры, выражение глаз, улыбку… Спохватившись, он протянул руку к пульту, чтобы выключить ролик и начать просмотр последнего дня, как кадр дрогнул и сменился.
– Интересно, что это? Ночь уже почти… Ребенок давно спит… На экране появилась знакомая фигура, открывающаяся для обзора с головы к ногам, по мере приближения к кроватке.
– Оленька! – сердце ускорило ритм.
Ольга остановилась возле кроватки, постояла, не двигаясь несколько минут, потом слегка наклонилась, погладила малышку по головке, прошептала несколько слов и, вскинув голову таким знакомым непримиримым жестом, вышла из комнаты.
Алексей еще несколько минут просматривал неподвижную запись, потом поменял записи.
Шесть утра на часах. Малышка лежит уже с открытыми глазами и смотрит на входную дверь. Алексей тоже замер. Камера не видит входа, но по реакции девочки можно догадаться. Да и приветствие, похоже, для них стало ритуалом. Прошло несколько минут… девочка беспокойно переводит взгляд с двери на часы… боже мой! Неужели понимает время?! Стоп, Алексей! Не дури! Совсем рехнулся!
Но где Ольга? Алексей запустил запись в ускоренном режиме, внимательно вглядываясь, чтобы не пропустить мелькнувшую фигуру. Ага… есть!
Он вернулся немного назад, вот девочка обратила взгляд на дверь и тут же скривилась. Что-то не так. И голоса не слышно… а где «доброе утро, Машенька»? Да это не Оля! Татьяна Николаевна подала голос, сюсюкая с малышкой, отчего та кривится еще больше. Дальше… попытка накормить… Тьфу, как же так можно! Сама бы попробовала с утра не умывшись и не посетив определенное место позавтракать! Девочка отворачивает головку и всячески старается показать, что хочет другого. Вот умничка! Но Татьяна Николаевна непробиваема. Алексей быстро прокрутил кусок записи с аттракционами в исполнении тети, опять добравшись до пустой комнаты.
Где же Оля? Что с ней вчера случилось? Ведь сегодня, как он понял, она здесь, и все в порядке.
Стоп… опять действующие лица, теперь двое. Это Наталья кричит. Господи, как безобразно ругается! Алексей поморщился. И тут же стиснул зубы, впившись глазами в экран, увидев, как она схватила ребенка и трясет, не обращая внимания на болезненную гримассу девочки. Заставив себя просмотреть всю сцену, Алексей задумчиво потер подбородок. И он еще надеялся, что Наташа со временем станет любящей матерью. Да ее близко к малышке подпускать нельзя! Что же теперь делать с ней? Может он зря не оставил ее Александру Александровичу?
А вот и он, легок на помине! В кадре появился доктор, женщины переглядываясь и запинаясь, все рассказали ему, что произошло. Няня оставила дом вчера поздно вечером. Как уяснил Алексей из записи ссоры Натальи с Татьяной, Наталья настойчиво предложила Ольге покинуть дом, что та и сделала среди ночи.
У Алексея больно сжалось сердце, когда он представил свою Оленьку одну, ночью, на пустынной дороге… Наташа перешла всяческие границы.
А на экране тем временем доктор проводил обследование, измерял, записывал, выспрашивал, и в итоге однозначно заявил, что нужно срочно вернуть няню обратно. Молодец доктор! А то одна клуша, вторая и вовсе дура малолетняя, да еще и бессердечная. А ребенок целый день голодный.
Доктор уехал, опять в записи пустота, малышка, то дремлет, то вздыхает тяжко. И все же кажется Алексею, словно она на часы периодически поглядывает, словно прикидывая, как скоро о ней вспомнят.
Да что же это! Опять он выдумывает! Точно так же она может и на окно и на стену поглядывать. Кто ж виноват, что у нее перед глазами часы повесили!
Часы? В детской? Кто повесил? Ольга? Ну да, все верно, режим надо соблюдать…
На часах начало одиннадцатого, малышка весь день голодная. Такое ощущение, что бойкот объявила, но доктор объяснил это стрессом на разлучение с няней.
О! Оля!
– Машенька! Девочка моя! Родная моя! – почти бегом Ольга подошла к кроватке, – как ты? Подавая бутылочку с водой, она беседовала с малышкой, а та радостно улыбалась, протягивала ручки, всем своим маленьким тельцем прижимаясь к ней и, получив вожделенную воду, принялась жадно глотать.
– Солнышко, не спеши, теперь все будет хорошо, я с тобой… много нельзя, потерпи, моя хорошая.. – Ольга отняла бутылку и девочка, несмотря на то, что ручки не спешили расставаться с ней, не заплакала, не скривилась, только вздохнула и спокойно предоставила себя умелым рукам няни. А та тем временем меняла одежду, протирала тельце влажными салфетками, умывала личико.
Справившись с водой и переждав положенные минуты, Маша добралась, наконец, до молока! Вцепившись в бутылочку своими крохотными цепкими пальчиками, она дернула ее к себе, одновременно произнеся: «дяй-дяй!»
От неожиданности Ольга вздрогнула и чуть не выпустила бутылочку, едва не прилетевшую малышке в лоб, но та не обратила на это ни малейшего внимания, тут же затолкав соску в рот, блаженно прикрыла глаза и выключилась из реальности, плавно переходя в сон. Ольга с нежной грустью смотрела на нее, меняя постель и укладывая на ночь. На минутку она прижала девочку к себе и прошептала:
– Моя родная! Моя хорошая! Что же нам делать? Что с нами будет?
Алексей долго не мог прийти в себя после просмотра столь шокирующей информации. Он не готов сейчас увидеться с ней!
– Оля-Оленька! Как же так сложилось! Моя единственная! Что же теперь будет? – почти повторил он слова Ольги.
Стук в дверь вывел его из состояния оцепенения. Это пришла Вера сообщить, что к Ольге удобнее всего подойти через полчаса, у нее будет «окно» в занятиях.
Алексей попросил предупредить Наталью и Татьяну Николаевну, что он будет ждать их в холле второго этажа. А сам начал лихорадочно мерять комнату шагами, стараясь сдержать волнение.
Предстоящая встреча с Ольгой, которой он бредит вот уже более года, казалась ему очередным миражом. Он едва сдерживался, чтобы не побежать немедленно. Минуты текли невыносимо долго, стрелки часов никак не поддавались гипнозу взгляда, время словно замерло в тягучем, душном мареве.
Больше книг на сайте – www.litlib.net
Не выдержав получасового испытания, Алексей стремительно вышел из кабинета и направился вниз. Слегка замедлив движение, он посмотрел на дверь, ведущую к ней, к Ольге, но пересилив себя, быстро спустился на первый этаж.
– Вера, я успею чашечку кофе?
Мазнув взглядом по циферблату, она взяла в руки турку.
– Конечно, Алексей Николаевич, все успеете, сейчас Машенька кушает еще.
– Вы так хорошо знаете ее расписание?
– Ну а как же! – не отрывая взгляда от поднимающейся шапки пены, ответила Вера, – ведь я готовлю смеси и творожки для кормления, – у Ольги Васильевны все по минутам, надо, чтобы вовремя было, и нужной температуры. Иначе сама будет готовить, а ей и так едва пять-шесть часов поспать остается…Вот вам кофеек… может печенья?
– Нет, спасибо, дорогая, – машинально ответил Алексей, глядя в чашку и думая о чем-то своем. У Веры округлились глаза. Впервые он назвал ее не по имени, а таким близким и родным словом, и Вера понимала, что он вряд ли осознает, как обратился к ней, но все равно в душе ее разлилось тепло благодарности. Сама она давно уже считала Алексея и всех проживающих в доме почти семьей. Сложной, разношерстной, но дорогой и любимой. Скрывая готовую прорваться слезу, она отвернулась к мойке и принялась привычно тасовать кухонную утварь для подготовки ужина.
Пару минут спустя, искоса взглянув на Алексея, который все так же сидел, уставившись в чашку, Вера окликнула его:
– Алексей Николаевич!
– Да? – встрепенулся он.
– Кофе не нравится? – слукавила Вера, она прекрасно знала, что кофе у нее отменный, и вряд ли найдется много мест, где можно выпить подобный.
– Нет-нет, что вы! Кофе, как всегда, выше всяких похвал! – ответил Алексей, не пригубив чашку. Вера, заметив это, с легкой ироничной улыбкой спросила:
– Может, вам пора к малышке?
Алексей поднял недоумевающий взгляд, перевел глаза на часы и поспешно встал.
– Да, уже пора. Спасибо, Вера, за кофе, – тут он взглянул на нетронутую чашку и, смущенно улыбнувшись, посмотрел Вере в глаза, слегка разведя руки в извинительном жесте. Вера уже не пряча смешинки, кивнула головой.
Алексей вихрем взлетел наверх, окинув взглядом холл и увидев уже поджидающих его женщин, указал глазами на дверь детского крыла.
– Идем? – синхронно повернулись к нему Татьяна с Натальей. Получив утвердительный кивок, они тут же встали и молча направились за Алексеем.
Алексей вошел в коридор и немного замешкался, обернувшись и подняв вопросительный взгляд на свое сопровождение. Татьяна Николаевна также молча остановилась у него за спиной и кивнула на одну из четырех дверей. Алексей, незаметно выдохнув, толкнул створку. Она неожиданно легко распахнулась и стукнулась о стену, издав громкий звук, от которого даже он сам слегка поморщился.
Ольга стояла у кроватки, слегка наклонившись к ребенку и положив руки на постель возле ножек малышки, которая, приняв бутылочку, с удовольствием посасывала соску, изредка скашивая глаза на вошедших. Ольга выпрямилась, обернувшись и переходя за кроватку, чтобы встать лицом к вошедшим.
Она поджидала Алексея и прикладывала все силы, чтобы не показать своего волнения. А тут… Целая делегация – Алексей в сопровождении свиты! Наталья стоит, закусив губу и глядя исподлобья, а у самого входа нерешительно мнется Татьяна Николаевна.
Что ж! Они только помогли ей. Ольга улыбнулась кончиками губ и на вопрос Алексея, не помешали ли они, ответила, что все в порядке, и пригласила проходить. Только, с их разрешения, придется параллельно с разговором заняться процедурами с малышкой. Она намеренно нарушала режим, не позволяя ребенку уснуть, но не могла смотреть открыто в такие любимые и такие далекие теперь глаза… чужие глаза. Не ей принадлежащая улыбка, не к ней обращенная нежность… Боясь расплакаться, Ольга убрала пустую бутылку и принялась размеренно поглаживать и разминать ножки, сгибать-разгибать ручки девочки, глядя на нее немного виновато, и зная, что она все поняла и поддержит ее.
Алексей в свою очередь пристально смотрел на Ольгу, словно пытаясь найти там подтверждение хранящемуся в памяти образу. Эта девушка та и не та, что он помнит. Строгая, жесткая… похудевшая… повзрослевшая…
Он поймал ее мимолетный взгляд и застыл – такая смесь боли, отчаяния, надежды и радости промелькнула в любимых глазах, что Алексей едва смог выдохнуть. Этого мгновения ему хватило для того, чтобы всколыхнуть, вытянуть из глубины души хранившиеся там чувства к ней, многократно усилившиеся за прошедший в разлуке год. Он прикрыл глаза, стараясь не выплеснуть, не растерять ни крупицы своих ощущений.
Как же сложно, как тяжело принимать, понимать, что вот она, единственная, самая дорогая, любимая…. принадлежит другому.
Наконец он воспользовался приглашением Ольги и сел у стола.
Алексей смотрел на изящные руки с тонкими нежными пальцами, порхающими над малышкой, что-то спрашивал, что-то говорил… она отвечала, иногда улыбалась, иногда хмурилась. Он не заметил, как исчезла Татьяна Николаевна и выскользнула из комнаты вскоре за ней Наталья. Глядя на нежные руки пытался вспомнить, что говорили о ее методах работы, об успехах в работе с девочкой, о докторе из роддома…
В себя он пришел неожиданно, почувствовав горечь в ответе девушки на его очередной вопрос, который он задал машинально и, к стыду своему, даже не помнит о чем спросил.
– Алексей Николаевич!– голос няни зазвенел от обиды, – Я не знакома с Александром Александровичем, и откуда у него сведения, я не знаю. В течение месяца я неотлучно находилась в доме, никому не писала, не звонила. Я даже свой телефон не привезла, как и было обусловлено в договоре. Вне дома я находилась всего один день, позавчера, по личным причинам.
А на сегодня мой срок договора истек, и согласно нему, на этом мы с Вами заканчиваем наши отношения!
Глава 15
«А-ооо-уууу-ааааа»!!!!– вдруг истошно завопила девочка. Она задергалась, засучила ручками-ножками, закрутила головой. Ольга от неожиданности вытаращилась на малышку и застыла в ошеломлении. Такого она еще не видела, но быстро догадалась в чем дело.
– Ну Машенька! Ай да крошка! Спасибо, милая, я тоже не хочу уходить, – подумала Ольга.
И пока Алексей, ошарашенный внезапным концертом, переводил взгляд с нее на ребенка и обратно, взяла малышку на руки, прижала к себе, тихонько приговаривая в маленькое ушко:
«Тихо, тихо, моя хорошая. Не переживай, я с тобой, все хорошо. Я тебя не оставлю, все будет хорошо. Мы с тобой сильные, мы стойкие, у нас все будет хорошо….»
Девочка мгновенно успокоилась, но вцепилась ручками в блузку няни, прильнув к ней, тесно прижавшись к ее груди, словно защищая и требуя одновременно – не отнимайте!!
Алексей не знал, что сказать и как отреагировать. Он растерянно огляделся, заметив, наконец, что они одни с Ольгой, кроме малышки, разумеется. Как он умудрился обидеть ее? И даже не соображает чем.
– Ольга Васильевна, простите, я не хотел Вас обидеть, – Алексей напряженно всматривался в глаза няни, – мне будет очень жаль, если Вы решите невозможным продолжение нашего сотрудничества. И я на самом деле не предполагал, что Вы сможете принять мои слова на свой счет. Еще раз приношу свои извинения, – он шумно выдохнул и продолжил,
