Текст книги "Немного любви (СИ)"

Автор книги: Olivia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Заткнись, Торби, – прорычал Эйлер, сжимая кулаки.

– А то что? В рыло мне дашь? Или может, на дуэлю вызовешь, как трахнутый пыльным мешком из-за угла рыцарь? Перчатку в морду швырнешь за то, что я честь твою девичью оскорбил?

Кулак эльфа влепился в глаз краснолюда еще до того, как Эйлер понял, что именно сделал. Понял и тут же пожалел, запоздало вспомнив, что и в лучшие времена в кулачных боях всегда уступал невысокому, но по-медвежьи сильному Торби. А сейчас, когда раны еще давали о себе знать, эльф и вовсе не продержался бы и пары раундов.

В лучшем случае – остался бы без зубов, в худшем – к ранам добавилась бы пара-тройка сломанных ребер, потому что в отличие от шуточных драк, сейчас в глазах Торби горела настоящая ярость. Но бить в ответ краснолюд не стал, сплюнул под ноги Эйлеру, потрогал стремительно заплывающий глаз и сказал:

– Ошибся я. Не изверг ты, а самый обычный мудак, возомнивший из себя хер знает что только потому, что вместо командира кикиморе подставился. Чтоб ты знал, Яевинн обещался лично всыпать тебе сотню горячих, чтоб приказы не забывал, херой сраный. И только такая дурочка, как Алунэ, может тобой, бараном тупорогим, восхищаться и по ночам в подушку плакать из-за того, что ты ее осчастливить не хочешь. Эх, да что с тобой говорить! – он махнул рукой и отвернулся, собираясь уйти.

– Торби… – устыдившись, Эйлер схватил краснолюда за рукав, намереваясь пояснить, почему не отвечает на чувства Алунэ, но тот слушать не стал, вырвал руку и презрительно бросил, уходя:

– Пошел ты в жопу, мудозвон херов.

***

В тот день Эйлер вернулся в лагерь, когда начало темнеть. Ночами на болотах было на порядок опаснее, а потому не стоило глупо рисковать собой. Он вернулся, хоть плохо представлял себе, как теперь будет смотреть в глаза Торби. Потерять друга из-за бабы, к тому же – не твоей, подобное могло приключиться только с ним!

Краснолюд делал вид, что в упор Эйлера не видит, а Алунэ напротив – бросилась ему навстречу, встревожено заглядывая в глаза. Ну конечно же, его же не было в лагере целый день! По всей видимости, все это время девушка места себе не находила, а сейчас не смогла скрыть радости. И улыбка, которая расцвела на ее губах, вызывала у Эйлера приступ раздражения, острый, как никогда. С этим нужно было что-то делать, потому что продолжаться так дальше не могло, и он сказал, подходя к девушке и наклоняясь к её уху:

– Отойдем?

– Конечно, – тут же согласилась она, – я так рада, что с тобой всё в порядке!

«Ну еще бы», – подумал Эйлер, а вслух сказал:

– А что со мной будет?

– Ну мало ли, – пожала плечами девушка, – тут же всякой нечисти полно, помнишь, как вчера к нам пиявка подобралась? Вот же мерзость!

– Есть такое, – усмехнулся Эйлер, отводя эльфку подальше от остальных. Заметил пристальный взгляд Торби и скривился. – Послушай, Алунэ, – начал он, когда решил, что отошли достаточно, – тебе не кажется, что… ты путаешь сказки и реальность?

– О чем ты? – непонимающе уставилась на него девушка.

– О том, что это в сказках у… героев всегда есть возлюбленные, а в жизни все иначе. Да и вообще, я уже говорил тебе, что никакой не герой, и тем более… не твой, – он с трудом подбирал слова, боясь обидеть, но и не видя иного выхода. Нужно было поставить точку. Сейчас же. – И дело тут не в тебе, Алунэ, – добавил мягче, видя, как задрожали губы девушки. – Ты очень красивая и обязательно встретишь того, кто тебя полюбит, но…

– Меня не любишь ты, – с трудом выговорила она, – я понимаю… так бывает, – эльфка все же заплакала, повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками.

Эйлер стоял, не зная, что еще сказать, как её успокоить, и стоит ли вообще это делать. Может лучше просто уйти, оставив ее одну? Хотя нет, это не самая лучшая идея, вдруг девчонка глупостей каких-то натворит, решив, что жить дальше не стоит? И хоть его вины в этом не будет, доказать это самому себе, не говоря уже о других, Эйлер не сможет.

– Я больше не буду тебя доставать, – глухо проговорила она, – прости, что надоедала. Я просто думала, что…

– Не извиняйся, – он все же положил руку ей на плечо, но девушка тут же сбросила её и даже отошла на шаг, – и уйди, пожалуйста. Не бойся, в трясину не брошусь. Мне еще за отца отомстить надо, я же не просто так сюда пришла. Уходи! – выкрикнула она вдруг громко и умоляюще, и Эйлер повиновался, решив, что иначе будет только хуже.

Он вернулся к костру, напоролся на осуждающий и презрительный взгляд Торби и не стал задерживаться у огня. Хватит с него на сегодня лекций и упреков, и так на душе дерьмово, как никогда. И вроде не виноват перед Алунэ ни в чем, но… Было гадостно, как будто совершил подлость. Развернувшись, он пошагал к шалашу, решив, что не стоит маячить перед глазами у Торби и остальных членов отряда, которые, конечно же, были в курсе происходящего.

Краем глаза эльф заметил, что краснолюд встал и пошел в темноту, туда, где оставалась Алунэ. Ну и пусть, может у него получится убедить девушку в том, что на самом деле во всем виноват «херов мудозвон», возомнивший себя неизвестно кем, а ей просто не повезло влюбиться не в того мужчину. Впрочем, совсем скоро ей будет намного легче, потому что Эйлер из бригады уйдет, это эльф теперь решил окончательно. Хватит издеваться над собой и мучить девчонку, только начинающую жить и не виноватую в том, что его сердце принадлежит другому.

***

В ту ночь Эйлеру так и не удалось уснуть. Сна не было ни в одном глазу, только боль и пустота, с которыми он не смог совладать. А еще были сожаления и раскаяние, стыд и острое желание исчезнуть, провалиться сквозь землю, оказаться как можно дальше от этих болот, этой постели и… Яевинна, бесшумно возникшего у шалаша.

Увидев командира, Эйлер тут же вскочил с лежанки и пробормотал:

– Извините, что я…

– Тебе был нужен нормальный сон, – спокойно произнес Яевинн, словно и не отлучался надолго. – Здесь все же лучше, чем под открытым небом. Впрочем, теперь отсыпаться будет некогда, завтра выступаем на Вызиму, – сообщил сухо и равнодушно, окинул Эйлера внимательным взглядом: – Ты сможешь сражаться?

– Конечно, – так же ровно ответил эльф, стараясь заглушить слишком громкий стук своего сердца. – Я здоров, чародейка… Трисс совершила чудо.

– Отлично, – едва заметно улыбнулся Яевинн, – можешь оставаться тут до утра, я все равно не собирался спать. Нужно слишком многое сделать. И еще… – он помолчал и добавил: – Больше не приглашай на свидания смерть. Она никогда не отказывается. Твой поступок… это было глупо и достойно наказания, но потом, если выживем в завтрашней драке.

– Я хотел… – опустил Эйлер голову, не смея посмотреть Яевинну в глаза, боясь увидеть в них холодную ярость и… отблески страсти, которой командир предавался совсем недавно.

– Подохнуть? – иронично осведомился Яевинн. – У тебя почти получилось. Слепое и глухое сердце не слышало ничего, кроме себя самого. Жаль, – командир развернулся, чтобы уйти, и Эйлер все же сказал ему в спину:

– Берегут себя те, кому есть ради кого жить, те, чья жизнь важна не только для них самих. Если бы вы погибли, бригаде пришел бы конец. Я не мог позволить, чтобы dh`oine получили такой подарок.

– Как благородно, – не поворачиваясь, бросил Яевинн, – поистине геройский в своей глупости поступок. Да, кое-что не меняется никогда… – негромко добавил он и вышел, оставив Эйлера одного с острым желанием разнести по бревнышкам эту халупу и обидой, сдавившей горло так, что дышать было почти невозможно. А хотя, чего еще он ожидал? Благодарности? В таком случае он еще больший идиот, чем думает Торби, не так давно прямо обозвавший эльфа ослом.

Как ни крути, он ослушался Яевинна, предостерегавшего от необдуманного риска, поступил вопреки советам и приказам. И то, что жив до сих пор, заслуга исключительно Трисс Меригольд и ведьмака, которым обязан всем. Впрочем, совсем скоро ему может представиться возможность расплатиться, если завтрашний поход на Вызиму действительно состоится. Вот и хорошо.

Самое время окончательно выбросить из головы романтические бредни и сосредоточиться на главном – убивать dh’oine, из-за которых он и оказался когда-то здесь. Не обращать внимания на сердце, по-прежнему не желавшее успокоиться и смириться, задвинуть в самый дальний угол иллюзии и мечты. Командир никогда не ответит взаимностью – это факт, который невозможно оспорить. Сердце Яевинна принадлежит Торувьель. Точка.

========== Глава 9 ==========

Торувьель Эйлер увидел, когда вошел в дом, ставший штабом скоя’таэлей в Старой Вызиме. Услышав шаги, эльфка подняла голову от карты, расстеленной на столе, смерила его взглядом и чуть кивнула головой, хотела что-то сказать, но один из эльфов, стоящих около стола, обратился к ней:

– Торувьель, а что если…

И она тут же забыла об Эйлере, если вообще видела его по-настоящему. Её темные глаза блестели, а на скулах ярко горел румянец. Она была красива броской и агрессивной красотой, а фанатичный огонь в глазах только подчеркивал совершенство лица. Да уж, ничего удивительного, что Яевинн избрал её своей возлюбленной – кто бы смог остаться равнодушным к такой женщине? Особенно если она не только красива, но и умна, обращается с оружием не хуже мужчин и точно так же умело убивает? Только легче от этого открытия не становилось.

Впрочем, последнее, о чем сейчас стоило думать – о сердечных делах. И Эйлер тряхнул головой, выбрасывая из нее всё лишнее, поправил пояс с оружием и направился к дому, который стал их временным убежищем в городе. Эльфу отчаянно требовался отдых, поскольку сил не осталось совсем.

Сюда они пробивались с боем, потому что на улицах творился форменный ад: городская стража и рыцари Пылающей Розы консолидировались и выступили против нелюдей единым фронтом. Кровь лилась рекой, шипела, попадая в костры, пылающие на месте домов, засыхала на мостовой бурыми пятнами. Она была везде, и сам Эйлер был покрыт ею. Пока что не своей.

Злость на себя, Алунэ, Торби и Яевинна помогла ему собраться и взять себя в руки. Он должен выжить, чтобы потом уйти из бригады и, в конце концов, выздороветь. Только слабак бежит от любви в смерть, а Эйлеру не хотелось быть слабаком. И он сражался яростно и умело, больше не думая о том, чтобы прикрывать спину командира.

Яевинн прекрасно может позаботиться о себе сам. Ему не нужны идиоты, изображающие из себя обед для кикиморы. Он вполне способен защитить и себя, и свою женщину, к которой, по всей видимости, и спешил, сообщив еще в лагере, что группа Торувьель будет ждать их в Вызиме.

Борясь с накатывавшей волнами дремотой, Эйлер открыл дверь убежища и стал медленно подниматься по лестнице, уже предвкушая, как сейчас упадет на одну из подстилок и сразу же уснет. Однако этим мечтам не суждено было осуществиться, потому что в комнате эльф увидел Торувьель и… ведьмака.

Они стояли слишком близко для обычного разговора, их лица почти соприкасались, и Эйлер замер, чтобы не выдать своего присутствия. Они говорили о том, что сейчас у эльфов наконец-то появился шанс добиться цели. А потом Gwynbleidd спросил:

– Как ты связана с Яевинном?

– Ты хочешь знать, любовники мы или нет? – ответила Торувьель. – Сейчас это неважно. Сегодня я хочу быть с тобой, – и жарко припала к губам Волка. Ведьмак ответил, и через мгновение они целовались так упоенно и страстно, что у Эйлера перехватило дыхание.

– D`yeabl! – пробормотал он, стряхивая охватившее оцепенение, и начал снова спускаться по лестнице. Возможно, на первом этаже ему не будут так слышны их стоны?

Однако спуститься по лестнице Эйлер не успел, хлопнула входная дверь, и в дом вошел Яевинн. На лице командира лежала печать усталости и глубокой задумчивости. Увидев юношу, он молча кивнул ему и замер, потому что в этот момент Торувьель застонала особенно громко. Яевинн повернул голову на звук, приподнял бровь, но не сказал ничего. Перевел взгляд на Эйлера и спросил:

– Ты тоже зашел сюда в поисках места для отдыха?

– Да, – кивнул юноша.

– В таком случае будем искать его вместе, – усмехнувшись, произнес командир, – идем?

Эйлер снова кивнул – на сей раз без слов. Оставаться в этом доме было все сложнее, потому что с каждой минутой Торувьель стонала все громче, а потом и вовсе закричала – выплескивая в крике свой восторг.

– Отлично, – улыбнулся Яевинн, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, словно он ничего не слышал, и повернулся к двери. Эйлер послушно последовал за командиром, слыша его дыхание, ощущая запах и уже не пытаясь успокоить свое сердце. Оно снова стучало сильно и часто, кровь пульсировала в висках, а на лбу выступила испарина, и эльф стер её, проклиная себя за слабость.

К небольшому пустому дому, который Яевинн выбрал в качестве ночлега, они подошли совсем скоро. Командир открыл дверь, пропустил юношу вперед и тут же закрыл, задвигая засов. Потом Яевинн зажег обнаружившиеся на столе свечи, указал Эйлеру на скамью, стоящую у окна, а сам опустился рядом.

– Кто с ней? – спросил, словно возвращаясь к прерванному разговору и окидывая комнату взглядом. Из мебели тут уцелели только стол, скамья, на которой они сидели, колченогий стул и кровать, прикрытая темным покрывалом.

– Gwynbleidd.

– Ясно.

– Я не следил за ними, – зачем-то начал оправдываться Эйлер, – просто…

– Неважно. Она с кем, кого хочет, – спокойно произнес Яевинн, а на лице его не отражалось совершенно ничего. – Сегодня это Волк.

– И вам все равно? – вдруг вырвалось у эльфа, хотя он знал, что не имеет права задавать подобные вопросы, но слова вернуть невозможно.

– Да, – прозвучало в ответ, – а почему должно быть иначе?

– Но вы же… – начал Эйлер и осекся под уже знакомым ироничным взглядом.

– Ты снова поверил чужим словам? – спросил Яевинн, странно усмехаясь. – В который раз пропустил мимо ушей то, что я говорил тебе. Молодость не только слепа и глуха, но еще и невнимательна, – он покачал головой, потом принялся медленно снимать доспехи: – Сегодня было нелегко, завтра – будет еще сложнее, но мы должны победить, слышишь?

– Да, – кивнул головой Эйлер, стараясь не смотреть на обнажающуюся кожу командира. Бронзовую, как в том его сне.

– Но думаешь о чем-то совершенно другом, – прозвучало мягко и чуть насмешливо, – в очередной раз витаешь в облаках. Впрочем, сейчас ты можешь позволить себе несобранность, но только на эту ночь, которая, кстати, не будет длиться вечно. А так как мы пришли сюда отдохнуть – самое время лечь спать.

– Вы ложитесь, – Эйлер встал, понимая, что больше не сможет находиться рядом с Яевинном сейчас, когда тот полураздет и смотрит на него почему-то потемневшим зеленым взглядом, – а я пойду, проверю, как там…

– Там, – Яевинн кивнул в сторону штаба, – всё в порядке, а тебе нужно отдохнуть ничуть не меньше, чем мне. А потому раздевайся и ложись. Это приказ, – он встал, сдернул с кровати покрывало и вытянулся на чудом сохранившей белизну простыне. – Здесь вполне хватит места для двоих.

Решив, что дальнейшие возражения будут выглядеть по меньшей мере странно, Эйлер послушно кивнул, потом зачем-то повернулся к Яевинну спиной и стал расстегивать одежду, путаясь в пуговицах и крючках и понимая, что сейчас выдаст себя окончательно. Слишком близко будет полуобнаженный командир, слишком сильно здесь пахнет им, и слишком заметна дрожь, пробегающая по телу Эйлера. Заметна и красноречива.

Приблизившись к постели, он осторожно лег на самом краю, спиной к Яевинну, который лежал, закинув руки за голову, глядя в потолок и о чем-то думая. И когда спины, как тогда на болотах, коснулась рука, Эйлер точно так же вздрогнул и хрипло спросил:

– Там снова кровь?

– Нет, – прозвучало негромко, а пальцы продолжили неспешный путь вдоль позвоночника, – ты дрожишь, – прокомментировал очевидное Яевинн, – холодно?

– Да, – соврал Эйлер, которому на самом деле было чертовски жарко, особенно сейчас, когда рука командира лежала на бедре, совсем рядом со шрамом от когтя.

– Повернись ко мне, – последовал приказ, ослушаться которого Эйлер не осмелился. – Зачем ты лжешь? Всё еще надеешься убежать от неизбежного?

– О чем вы? – попытался изобразить непонимание Эйлер, но встретился взглядом с Яевинном и заткнулся.

– Об этом, – ладонь мягко скользнула по животу эльфа и так же мягко опустилась на пах. – Твое тело не умеет лгать, в отличие от губ, первый поцелуй которых достался мне.

– Я… – начал Эйлер и был тут же остановлен пальцами, которые легли на его губы.

– Ты думал, что умираешь, а в этот момент не лжет никто. Не возражай, не стоит. Я уже говорил, что ты – это в какой-то степени я. Точно так же бежишь от себя и от любви, которой когда-то желал так же сильно, как проклинаешь сейчас. Бежишь, надеясь, что сможешь забыть, освободиться, выздороветь. И не понимаешь, что это невозможно, потому что она сидит гораздо глубже, чем любая стрела. Её нельзя вырезать или вырвать и не захлебнуться в собственной крови, я это знаю, а ты?..

– Нет ничего хуже любви, которая тебе не нужна, – прошептал Эйлер, уже не пытаясь отрицать очевидное, – я знаю, что вы и Торувьель…

– Старые товарищи по оружию, которые время от времени ложились в одну постель, – с усмешкой произнес Яевинн. – Она свободна, равно как и я. Давнюю любовь придумали юные романтичные эльфки, такие, как Алунэ. Если бы это было так, я не слушал бы спокойно стоны Торувьель, надеясь, что Gwynbleidd сумеет доставить ей настоящее наслаждение, такое же, как она дарила мне… Когти угодили и сюда? – резко сменил тему он, касаясь пальцами бедра Эйлера, дышащего сейчас тяжело и отрывисто, напрасно пытающегося совладать с захлестнувшим с головой возбуждением.

Он кивнул молча, увидел, как Яевинн быстро расстегнул его штаны и потащил их вниз. И так же молча Эйлер приподнял бедра, чтобы командиру было удобнее. А потом задохнулся, потому что шрама на бедре Яевинн коснулся губами, которые через мгновение оказались совсем рядом с его пересохшими губами:

– Мне мало одного поцелуя, – глухо произнес Яевинн, – он был слишком коротким и горьким, смерть не хотела уступать тебя мне, но в этот раз вышло по-моему. Я успел поцеловать тебя первым тогда, а теперь хочу получить гораздо больше, – горячая рука ласково скользила по влажной коже Эйлера, все еще не верящего в происходящее.

Юноша знал, что в ночи перед особо опасными боями скоя’таэли часто предаются страсти, чтобы отогнать смерть, бросить ей вызов и ощутить себя живыми, возможно, в последний раз. Знал, как это называется, и прошептал, все еще не решаясь ответить на ласку:

– En’ca minne?

– Neen, – едва касаясь его губ своими, ответил Яевинн, – много любви. Я хочу получить то, что мое по праву первого поцелуя.

– Me hamhain te, – выдохнул в губы командиру Эйлер, а потом наконец-то ответил на поцелуй, которого так желал с того момента, как Яевинн коснулся его спины, смывая с нее кровь.

– Знаю, – шепнул ему на ухо командир, тесно прижимаясь к телу юноши своим, таким же горячим и жаждущим страсти.

А потом слов не было, только поцелуи, становящиеся все жарче; ласки – сначала осторожные и нежные, а после – все более настойчивые и откровенные; тела, наконец-то отыскавшие друг друга и слившиеся с громким, одним на двоих, стоном.

– Essea eaminne te, – повторил Эйлер уже сказанное однажды, только сейчас в этих словах не было боли, лишь долгое эхо наслаждения, сильного и острого, заставившего его закричать так же громко, как кричала Торувьель.

Дрожь пробегала по его взмокшему телу, все еще сплетенному с бронзовым телом Яевинна, а на губах командира играла улыбка, которой прежде Эйлер никогда не видел. В ней было торжество и радость обретения того, чего так долго хотелось, от чего не получилось сбежать, потому что оно оказалось сильнее и успело прорасти в тебе, слившись с тобой в одно целое.

***

Потом они лежали рядом, Яевинн обнимал Эйлера, не позволяя отодвинуться, не отпуская, разделяя с юношей эти полные неги мгновения, которых они оба заслужили. Обнимал, по-прежнему не произнося ни слова, потому что слова не были нужны никому из них. А когда дыхание обоих наконец-то выровнялось, он заговорил:

– Когда-то я дал себе слово не любить, потому что слишком больно терять того, кому отдал сердце. Однако… некоторые вещи намного сильнее нас… Смерть, ненависть, любовь – они играют нами, не спрашивая согласия. Им плевать на наши зароки и клятвы, они приходят и уходят по своей воле, их нельзя не впустить или умолить остаться. Мне понадобилось много лет, чтобы это понять. У тебя эти открытия еще впереди. Не спорь, – остановил жестом Эйлера, собравшегося возразить, поцеловал, гарантировано отметая все возможные аргументы, – твоя жизнь еще только началась, и я не хочу, чтобы ты рисковал ею. Особенно сейчас, когда между нами больше нет недомолвок и туманных намеков. Я не хочу еще раз испытать то, что чувствовал в банке. К этому нельзя привыкнуть, проживи ты хоть десять тысяч лет. Видеть тебя, залитого кровью и уплывающего во тьму и холод смерти… удовольствие не из тех, которые хочется ощутить еще раз. В отличие от этого, – он снова склонился к губам Эйлера, – этим можно наслаждаться бесконечно или, по крайней мере, до утра.

– Yea, – согласился с очевидным тот, ощущая, как в теле снова просыпается желание, и не собираясь больше с этим бороться или сдерживать себя. Слишком долго он мечтал о ночи, которая станет одной для двоих, мечтал даже тогда, когда был уверен – это невозможно.

– Me hel’thaispeaint te uide yn iersen, – прошептал Яевинн, сам удивляясь так быстро вернувшемуся желанию. Возможно, это происходило потому, что сейчас он обнимал и ласкал того, кто любит его всецело и безоглядно? Любит настолько сильно, что готов умереть за него?

С Торувьель его когда-то связывала страсть, горевшая ярко и сильно, но недолго. Полностью познав друг друга, они быстро остыли, потому что дальше тел дело не зашло. Возможно, если бы Торувьель забеременела, кратковременная связь стала бы чем-то большим, но… Этого не случилось, и вскоре эльфка уже отдавалась другому, а Яевинна это совершенно не трогало. Он получил от нее всё, что она могла дать, так зачем и дальше оставаться вместе?

Нет, в одну постель они ложились и после: в холодные ночи, когда так хотелось согреться, или когда тело, измученное одиночеством, властно напоминало о себе. Но и тогда это был просто секс – яркий, страстный, долгий, но просто секс. Не любовь. В отличие от того, что уже случилось и снова случится сейчас.

К этому он шел долго и осторожно, постоянно одергивая и останавливая себя, не желая привязывать к себе того, кому не будет готов дать больше, чем тело. Сомневался, что чувства, возникшие к Эйлеру, способны стать чем-то большим, чем желание. И понял, что они уже стали этим большим, когда Эйлер лежал на каменном полу, отчаянно цепляясь за покидающую тело жизнь. Такое он уже однажды видел, и тогда было точно также невыносимо больно. Тогда смерть отняла у Яевинна любовь, в этот раз он опередил смерть, успел поцеловать бледные, уже похолодевшие губы до того, как их коснулась она.

Но и тогда сомнения до конца не исчезли. Мало ли кому адресовалось то признание в любви? Эйлер находился в полусознании и вполне мог видеть перед собой какую-то девушку или мать. Потому-то Яевинн и не пришел в дом Трисс ни разу, пока Эйлер лежал там. Ему нужно было время, чтобы окончательно разобраться в себе.

Торувьель невольно поспособствовала этому, когда Яевинн встретился с ней после Темноводья.

– Кого ты любил сейчас на самом деле? – спросила эльфка, томно выгибаясь на постели.

– А это не очевидно? – приподнял бровь он, проклиная её прозорливость.

– Я слишком давно тебя знаю, – начала она, – чтобы спрашивать об очевидном. Итак?

– Если глаза мне не врут, – попытался отшутиться он, – то я занимался любовью с тобой.

– Сексом, – поправила Торувьель, – называй вещи своими именами. Твое тело было здесь, – она коснулась себя между разведенных бедер, – но видел ты не меня.

– Разве?

– А разве нет? – теперь в темных глазах эльфки не было ни капли томности, взгляд стал острым и пронзительным.

– Тебе показалось, – Яевинн тоже сел и потянулся к бутылке, в которой еще оставалось немного вина. – Я просто устал, дорога была долгой.

– И сделала тебя терпеливым и нежным, словно ты ласкал кого-то, еще не знающего любви, – усмехнулась Торувьель, – Того, кого ты безумно хочешь, но почему-то не позволяешь себе даже коснуться. Так кого ты любил, Яевинн?

– Иллюзию, – ответил он, протягивая эльфке остатки вина, – мечту.

– И потому упорно пытаешься навешать мне на уши лапши? Ты прокололся, – она усмехнулась, – со мной ты никогда не был так нежен. Ни-ког-да, – повторила Торувьель по слогам и отхлебнула из бутылки.

– А тебе хотелось нежности? – попытался увести разговор в сторону он.

– Нет, я давно уже не юная трепетная дева, впервые увидевшая обнаженного мужчину, – взгляд эльфки скользнул по телу Яевинна, задержался в паху и снова вернулся к глазам. – Даже не помню, была ли такой когда-то… Но речь не обо мне. И поверь, я спрашиваю не из праздного любопытства.

– И что же тобой движет? – поинтересовался он.

– Благое желание помочь ближнему, – постным тоном изрекла Торувьель, закатывая глаза и складывая ладони на манер монашек, – который не может решиться на то, чего желает. Она что, dh’oine? – это слово эльфка выплюнула, брезгливо скривив губы, и тут же ответила за него: – Хотя нет, так низко ты бы не пал. Как её зовут?

– Его, – обронил Яевинн, увидел, как изумленно расширились глаза Торувьель и добавил, – тебя это шокирует?

– Удивляет, – не сразу ответила она. – Ты же…

– Всегда предпочитал женское тело мужскому?

– Да, только сдается мне, что этот некто умудрился зацепить тебя здесь, – эльфка положила ладонь на грудь Яевинна, прямо над сердцем. – А это все меняет. В таком случае пол значит не больше, чем цвет глаз или длина волос.

– Зацепить?

– И капитально, раз ты до сих пор не оттрахал его в перерыве между боями. Но ты этого почему-то не сделал, а значит – всё серьезно. Снова. Или мальчик категорически против того, чтобы покувыркаться с тобой добровольно, а насиловать его ты не хочешь. Угадала?

Яевинн отрицательно покачал головой, а потом решил все же раскрыть карты – раз уж прокололся, какой смысл вилять?

– Помнишь, я говорил тебе о нашем посещении банка? Так вот, в тот день мы дрались с кикиморами, и он закрыл меня собой. Он сделал то, чего когда-то не успел я, – Яевинн отвернулся, помолчал, подбирая слова, и продолжил: – Без приказа, зная, что наверняка умрет, наплевав на мои лекции об осторожности.

– Однако, – присвистнула Торувьель, – но тогда в чем проблема? Трахни его наконец и да будет вам счастье! Или он…

– Жив, и уже должен вернуться в отряд, но это заслуга Волка и его чародейки. – Яевинн снова потянулся к бутылке, но в ней уже не было ничего, и, ругнувшись себе под нос, эльф швырнул ее в угол комнаты. – Его кровь на моих руках была так похожа на…

– Тссс, – Торувьель приложила палец к губам Яевинна, – боясь новой потери, ты отказываешь себе в том, чего желаешь не только ты сам. Это глупо.

– Возможно.

– Однозначно, – фыркнула эльфка. – И так не похоже на тебя.

– Я не знаю, чем был продиктован тот его поступок, к тому же, он слишком молод. Вполне возможно, пока меня не будет, он увлечется какой-то девушкой и…

– И ты будешь кусать локти всю оставшуюся жизнь! – насмешливо закончила Торувьель. – Лучше жалеть о сделанном, чем тешиться иллюзиями и трахать старых друзей, представляя на их месте…

– Прекрати, – предостерегающе поднял руку Яевинн.

– Как скажешь, – пожала эльфка плечами. – Но себя не обманешь, как бы ни хотелось. Так какого черта пытаться?

Тогда он не ответил Торувьель ничего, дав себе слово разобраться наконец-то в собственных чувствах, если, конечно, за это время Эйлер не сошелся с какой-то из женщин. Если это случится, проблема исчезнет сама по себе.

Не исчезла.

И сейчас Яевинн был этому рад, потому что пережитое только что полностью оправдало его ожидания. Впервые за долгие годы он занимался любовью, наслаждаясь каждым прикосновением и поцелуем и желая, чтобы это повторялось снова и снова, до тех пор, пока силы окончательно не оставят обоих.

Комментарий к Глава 9

En’ca minne – немного любви

Me hamhain te – я только твой

Me hel’thaispeaint te uide yn iersen – я покажу тебе небо в звездах

========== Глава 10 ==========

В отличие от утомленного страстью Эйлера, Яевинн уснуть так и не смог, хоть и сам был обессилен. Сон не шел, эльф лежал, слушая ровное дыхание юноши, время от времени бросая ласкающие взгляды на его тело, видел проступившие на коже Эйлера следы поцелуев и улыбался. Улыбка рождалась сама, и в ней не было ни капли ироничной горечи, такой знакомой всем членам бригады. Да и откуда бы ей взяться сейчас, когда тело и душа одинаково удовлетворены и полны… счастьем? Пожалуй, да.

Впервые за долгие годы Яевинн ощущал себя счастливым, и это стоило столь долгого ожидания, за это стоило бороться даже с самой смертью. Когда-то она отняла у него Аэллирэнн, не раз приходила за ним самим, и собиралась забрать Эйлера. И слава богине, что Трисс Меригольд смогла спасти юношу, хоть и было это совсем непросто. Но чародейка победила смерть, и именно благодаря ей Яевинн сейчас улыбался, вспоминая, как сладко стонал Эйлер, выгибаясь под его ласками, как жадно отвечал на поцелуи, как вскрикнул, принимая его.

Тело юноши откликалось на каждое прикосновение, он очень быстро забыл о смущении и ласкал Яевинна хоть и неумело, но так пылко, что у командира кружилась голова, и приходилось вонзать ногти в ладони, чтобы охладить себя. Готовить Эйлера к любви – умело и нежно, зная, что поспешность может отравить резкой болью то, что должно доставить радость. Одергивать себя, с удивлением ощущая, что нетерпеливая дрожь становится всё сильнее.

И наконец-то слиться с ним, не сумев сдержать стона, прижаться и покрыть поцелуями лицо с потемневшими серыми глазами и прикушенной нижней губой. Знать, что все же причинил ему боль и стремиться как можно быстрее это исправить. Услышать, как выдыхает он в стонах твое имя, и опьянеть от этого сильнее, чем от любого вина.

Ощущать, как с каждой секундой Эйлеру становится все жарче и слаще, видеть, как дрожит и выгибается покрытое испариной тело, услышать крик и только потом отпустить себя. Обессилено вытянуться на юноше, слыша громкий стук его сердца, синхронный с твоим. Растерять слова, онеметь, раствориться в удовольствии, в котором так долго отказывал себе. Снова услышать «Essea eaminne te» и произнести то же самое, глядя в глаза, полные хмельного наслаждения. И в который раз поразиться, что всё это подарил мужчина, с которыми раньше ты делил ложе только в случаях острой нужды.