Текст книги "Немного любви (СИ)"

Автор книги: Olivia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 1 ==========

Согреться не получалось, хоть Эйлер сидел у самого костра. Болотная сырость, которую удавалось не замечать днем, ночами становилась просто невыносимой. Впрочем, остальным членам отряда она, похоже, не докучала совершенно – густой храп доносился со всех сторон, смешивался с тонким комариным писком и потрескиванием сучьев. Особенно громко храпели краснолюды, расположившиеся слева, но не мог уснуть Эйлер не поэтому.

Сон не шел, голова была тяжелой, словно он вчера изрядно перебрал, хоть эльф уже не помнил, когда пил в последний раз. Алкоголь облегчения не приносил, становилось только хуже. Воспоминания, от которых он так старался отгородиться, наваливались и грозили полностью похоронить Эйлера под собой, словно сошедшая с гор лавина.

Огонь, в который он смотрел, не отрываясь, согревать по-прежнему не желал. Зябко передернув плечами, эльф придвинулся еще ближе, насколько это было возможно. Не помогло. Может потому, что холод был не только снаружи, но и внутри? Невесело усмехнувшись, Эйлер протянул к пламени руки, но через мгновение отдернул – слишком близко, так можно и обжечься, а лекаря или чародея в лагере нет. Неосторожность непростительна, а вызвать гнев командира – последнее, что ему сейчас нужно. И так хватает проблем, мешающих спать по ночам.

А может, зря он смотрит на пламя? Оно ведь так похоже на то, в котором сгорело всё, что Эйлер любил и ради чего жил. Не осталось ничего, кроме пепла – холодного и серого, не скрывающего под собой ни единого тлеющего угля. Выгорело. Как его дом во время погрома нелюдей, которого сам эльф избежал чудом – ушел в лес поохотиться, а когда вернулся – квартал полыхал, и яростные крики людей, казалось окончательно свихнувшихся от ненависти, смешивались со стонами умирающих эльфов, краснолюдов и низушков. Тогда Эйлер рванулся к своему дому, почему-то надеясь, что тот уцелел, но… Дома не было, была только груда пылающего дерева, от которой невыносимо воняло горелой плотью.

Эльф толком не помнил, как не попался тогда под горячую руку погромщиков, как сумел вернуться обратно в лес и… зачем? Зачем спасал свою жизнь, в которой не осталось ничего? Почему бежал, словно подстреленный охотником олень? Почему не пытался убить хоть кого-то из dh’oine, чтобы отомстить за своих? Ответов не было, равно как и времени их искать. Эйлер бежал до тех пор, пока силы окончательно не оставили эльфа и он не рухнул на траву под старым дубом и потерял сознание.

Когда он снова открыл глаза, было раннее утро – траву вокруг покрывали капли росы, успевшей промочить одежду, а солнце нехотя поднималось над горизонтом. От холода Эйлер тогда и очнулся, попытался встать и снова рухнул на траву, перевернулся на спину и бездумно уставился в серое еще небо.

Лес просыпался, голоса ранних птиц звенели недружным хором, но эльф слышал не их, а крики, те, которые до сих пор звучали в голове, а в горле было горько от дыма, которым успел вчера надышаться. Дымом несло и от его одежды – местами обгоревшей, порванной, перепачканной сажей и кровью.

– D`yeabl, – прохрипел Эйлер тогда, с трудом разлепляя спекшиеся и потрескавшиеся губы и не узнавая собственный голос. – bloede dh’oine.

Ненависть к людям и к себе самому – струсившему тогда, когда ни в коем случае нельзя было этого делать, подступила к горлу, желудок спазматически сжался и Эйлер едва успел перевернуться – рвало его долго и основательно, хоть казалось, и нечем было. Рвало, выворачивало наизнанку, горькая тягучая слюна повисала на губах, и он вытирал ее тыльной стороной грязной, местами обожженной ладони. Он не замечал, что по щекам уже давно текут слезы, а стоны смешиваются с проклятиями, не слышал и не видел ничего вокруг, а когда спазмы наконец-то успокоились, эльф отполз подальше от испачканной и воняющей желчью травы и бессильно вытянулся лицом вниз. Хотелось умереть.

В тот момент Эйлер действительно жалел, что отправился на охоту и не погиб вместе с остальными, он беззвучно звал смерть, почти надеясь, что кто-то из dh’oine наткнется на него сейчас и закончит то, что начали сородичи. Эйлер бы даже не сопротивлялся, хоть лук, стрелы и меч были при нем. Борется за жизнь тот, кому есть ради чего жить. А он? Зачем ему жизнь теперь, когда в ней остались только ненависть и боль.

Но смерть не пришла. Возможно, она тоже брезговала трусом и не желала касаться подобного существа? Эйлер пролежал на траве до вечера, пытаясь понять, как же так получилось? Почему он убежал? Почему не вернулся? Почему до сих пор продолжает лежать, глядя на знакомые созвездия, пока еще бледные, и не имея сил даже поднять голову. И почему не приходит смерть? Почему волки, вой которых он слышал ясно и четко, обходят это место стороной? Почему чудовища, до сих пор живущие в чащах, не хотят утолить им голод?

Ответ пришел к эльфу в полночь и заставил резко сесть на траве, ощутив, как закружилась голова, и отозвался голодным бурчанием желудок. Смерть не примет его до тех пор, пока не совершится месть. Пока кровь dh’oine не прольется на землю щедрой платой за жизни его братьев и сестер, пока крики людей, умирающих от его меча и стрел, не заглушат эхо погрома. Тогда Эйлер очистится от позорного клейма труса, и смерть милосердно придет.

***

Утро застало его за разведением костра и подвешиванием над огнем заячьей тушки. Эйлеру мучительно хотелось есть, мясо – сырое и кровоточащее – казалось сейчас изысканным деликатесом, и он с трудом удерживался от того, чтобы не впиться в тушку зубами, не дожидаясь, пока мясо прожарится. Ему понадобятся силы, очень много сил, чтобы совершить задуманное, а для того, чтобы силы появились, нужно есть, голод – плохой помощник мстителя.

Снимая с вертела готовую зайчатину, он глотал слюну, которой наполнялся рот, потом отрывал куски мяса и ел, обжигая губы и почти не пережевывая. Следом за голодом пришла жажда – такая же невыносимо-острая. Прислушавшись, Эйлер уловил далекое журчание ручья и пошел на звук, не забыв полностью затушить костер. Он не человек, чтобы оставлять подобные следы и подвергать опасности лес, гостеприимно приютивший его, пожалевший вчера и подаривший пищу сегодня утром.

Неблагодарны и жестоки только dh’oine, которым не место на этой земле. Когда-то она принадлежала Aen Seidhe, щедро дарила им свои плоды и должна снова стать свободной от червей, явившихся неизвестно откуда и несущих смерть ей самой и всему, что на ней. Эйлер видел, как живут люди, что представляют собой их шумные и зловонные города, часто построенные на руинах эльфских городов.

Он сам жил в таком и ненавидел это место всей душой. Потому-то и предпочитал проводить большую часть времени в лесу, оттачивая искусство следопыта и охотника, вдыхая полной грудью свежий, не отравленный пока что людьми воздух. Именно это и спасло его жизнь, ведь с той охоты Эйлер мог бы вернуться гораздо раньше, но предпочел провести еще одну ночь в лесу.

Теперь это решение уже не казалось роковой ошибкой, скорее – случаем, счастливым случаем. Ведь вернись он вовремя – остался бы там, среди дымящихся развалин собственного дома или подох бы среди улицы в луже крови, или болтался бы в петле, а может – узнал все прелести сажания на кол. Dh’oine были чертовски изобретательны, когда дело касалось уничтожения тех, кто хоть немного отличается от них самих, или же… себе подобных.

Люди всегда были отвратительны Эйлеру, и он не понимал сородичей, сожительствовавших с человеческими самками. Считал это чем-то вроде извращения, подобного сношению с кобылой или козой. Человеческие женщины, даже самые красивые из них, казались эльфу отвратительно неуклюжими, от них неприятно пахло и представить, что он касается или целует что-то подобное, Эйлер просто не мог.

Отец не разделял его взглядов, мать – осуждала и говорила что-то о терпимости к другим расам и ассимиляции, старший брат и вовсе женился на человеческой самке и даже умудрился наплодить полукровок, к которым Эйлер так и не смог ощутить ни капли родственного тепла.

Стараясь не обижать брата, Эйлер натянуто улыбался племянникам, когда случалось встретиться с ними в городе, но никогда не переступил порога дома брата. Не сумел бы сдержаться, выдал себя, глядя на его жену, которую ненавидел за то, что посмела войти в их семью. Брат это чувствовал, а потому и не настаивал на визитах, и уже даже не заводил разговоров о расизме, на которые был щедр, когда только начал встречаться с будущей женой.

Эйлер часто говорил, что эта женитьба не спасет брата от очередного погрома, если тот рано или поздно случится. Не станет пропуском в мир людей, почему-то возомнивших себя хозяевами этой земли, не уравняет в правах. И не ошибся, к сожалению, хоть сейчас это не радовало Эйлера совершенно. Иногда ошибаться хорошо. Но только иногда. Теперь права на ошибку у него нет. Он – последний выживший из когда-то большой семьи и должен расплатиться с убийцами.

К счастью, не только Эйлер думал так, не только ему хотелось очистить землю от паразитов и вернуть отнятое. О бригадах скоя’таэлей, продолжающих бороться с dh’oine, Эйлер конечно же знал, и время от времени ощущал острое желание присоединиться к одной из них. Отговаривала мать, каким-то образом умудрявшаяся читать мысли сына. Просила не совершать поступка, который может стоить жизни не только ему самому.

Как люди расправляются с мятежниками – известно. На шибеницу отправляются все члены семьи, независимо от возраста, пола и взглядов на межрасовые отношения. А часто и не только они, но и все жители квартала нелюдей, которым не повезло оказаться соседями белки. Погромы были кошмаром, который нависал над каждым эльфом, краснолюдом или низушком, решившим жить рядом с людьми. Кошмаром, часто становившимся реальностью. Слишком часто.

Тогда Эйлер уступал материнским просьбам, потому что любил её, теперь останавливать и отговаривать было некому, а значит – нужно как можно скорее отыскать бригаду и присоединиться к ней. И наконец-то начать делать то, ради чего стоит жить настоящему Aen Seidhe, не отравленному ядом сказок об ассимиляции и добрососедстве, не поверившему в искренность обещаний и улыбок, щедро раздаваемых людьми, когда им это выгодно.

***

Звонкий беспокойный ручеек вскоре отыскался, и Эйлер, опустившись у воды на колени, долго пил, утоляя жажду. Пил до тех пор, пока зубы не начало ломить, а по телу не побежала дрожь. Но и этого ему показалось мало, пройдя по течению ручья, он вскоре наткнулся на небольшое озеро, вода в котором была такой же чистой и холодной, и вполне подходила для того, чтобы наконец-то смыть с себя пот, грязь и кровь, до сих пор покрывавшие тело.

Жаль, что другой одежды у него нет, всё сгорело вместе с домом, но эльф не видел здесь проблемы. Пока что пойдет и это, а потом он раздобудет все необходимое. Пусть только пересечется его дорога с каким-то dh’oine, на беду решившим прогуляться по лесу. Человек даже не поймет, что его убило, хотя… Бесшумное мгновенное убийство – это слишком милосердно для тех, кого ненавидишь. Такую смерть можно дарить врагу, заслужившему уважение и равному тебе по силе, но не паразиту. Паразитов нужно давить, без малейшего сомнения и жалости. Не достойны.

Именно так Эйлер и думал, стоя нагим в озере, оказавшимся неглубоким – всего-то по пояс эльфу – и быстро омывая тело. К своей радости он обнаружил, что кроме синяков, ссадин и легких ожогов ничего серьезного не получил, а значит – сражаться сможет в полную силу и очень скоро, да и верный лук не подведет, только стрел маловато, но это поправимо.

Искупавшись, эльф быстро натянул одежду на мокрое тело, с отвращением ощущая, как воняет от нее дымом. Избавиться как можно скорее, сжечь, вместе с воспоминаниями, заглушить боль хоть ненадолго. Нельзя позволить ненависти отнять рассудок – это неизбежно приведет к очередной ошибке, которая будет стоить жизни ему самому, а допустить подобного никак нельзя. Слишком рано, счет еще не оплачен.

***

Снабдившего его одеждой и деньгами dh’oine Эйлер сначала услышал, а увидел гораздо позже. Молодой парень шел по лесу и весело насвистывал какую-то мелодию, безбожно фальшивя. Похоже, настроение у человека было отменным, он шел, не глядя по сторонам и ничего не опасаясь, шел, словно хозяин леса и всей этой земли.

На поясе юноши Эйлер разглядел меч – топорная поделка, которую ни один уважающий себя Seidhe не взял бы в руки, а за спиной маячили колчан и лук. Эльф скривился, увидев стрелы, годные разве что для стрельбы по бутылкам, потом перевел взгляд на самого юношу, оценивая и сравнивая с собой. Одежда человека была чистой и новой, судя по всему, он собрался в гости к кому-то важному, возможно, к своей невесте.

Нехорошо усмехнувшись, Эйлер бесшумно спрыгнул с дерева, на котором устроил себе наблюдательный пункт, увидел, как испуганно расширились глаза юноши, как послал он руку к поясу, собираясь схватить оружие, и тут же опустил, понимая – слишком поздно. Наконечник стрелы смотрит прямо в лицо, ярко блестит в лучах полуденного солнца и почти слепит.

– Раздевайся, dh’oine, – резко бросил Эйлер.

– Что?.. – переспросил юноша, то ли не понявший, то ли не расслышавший.

– Раздевайся, – повторил громче эльф, – там, куда ты сейчас отправишься, одежда не нужна, так что оставь ее мне.

– Одд-ддежда? – заикаясь, повторил парень. – Тебе нужна моя…

– Быстро, – начиная терять терпение, рявкнул Эйлер, из последних сил сдерживая желание отпустить тетиву.

– Я отдам… всё отдам… только не убивай! – теперь в глазах юноши была мольба – истовая и жалкая. – Одежду, деньги, оружие… всё… забирай всё, оставь только жизнь, – произнося это, он расстегивал рубашку, и эльф видел, как сильно дрожат крупные, привыкшие к работе руки.

– Шевелись, – бросил, даже не думая давать никаких обещаний. Разве обещают что-то вши перед тем, как раздавить? – Я не собираюсь торчать тут до ночи.

Наблюдая за тем, как парень снимает одну вещь за другой, Эйлер продолжал усмехаться. Глупец не понимал, что именно одежда и спасала его пока что от смерти. Эльф не хотел пачкать её кровью – не для того добывал.

– Вот… всё… – пробормотал парень, оставшийся в одних подштанниках, – теперь я могу идти?..

– Да, – изобразил на лице улыбку Эйлер, но, похоже, вышло неудачно, потому что человек побледнел сильнее и залопотал:

– Я отдал все… ничего больше нет… совсем ничего.

– Вижу, – не скрывал насмешки эльф, – поворачивайся и проваливай.

– Можно? – на всякий случай уточнил парень, не осмеливаясь отвести глаз от остроухого бандита.

– Yea, аmadan, – процедил сквозь зубы Эйлер и добавил на всеобщем, видя полное непонимание в глазах человека: – Убирайся, dh’oine.

Это слово парень понял, испуганно втянул голову в плечи, развернулся и быстро пошел туда, откуда появился. Эльф смотрел в спину человека, ожидая, когда же он даст волю страху и побежит. Это случилось быстро, слишком быстро. Понимая, что выжидать дальше не стоит, Эйлер чуть поднял лук и мягко спустил тетиву. Стрела догнала юношу почти на краю поляны, вошла точно под лопатку, пробивая сердце и бросая человека на траву.

– Va faill, dh’oine, – кривя губы, прошептал Эйлер, словно труп мог его услышать, а потом убрал лук за спину и принялся разбирать добычу. В этот момент эльф думал только о том, не ошибся ли в выборе жертвы – если тряпки будут велики, придется потратить ещё одну стрелу, а это в его нынешнем положении непозволительная роскошь. Впрочем, что мешает выдернуть стрелу из тела?

Комментарий к Глава 1

Перевод со Старшей Речи:

D`yeabl – дьявол

dh’oine – люди

bloede dh’oine – чертовы люди

Aen Seidhe – эльфы

Yea, аmadan – да, глупец

Va faill, dh’oine – прощай, человек

========== Глава 2 ==========

Зелёные глаза смотрели пристально и холодно. Эйлеру казалось, что этот взгляд пронизывает насквозь, видит то, что скрыто в сердце, читает его, словно книгу. Утаить что-либо или солгать было попросту невозможно, да и не собирался он этого делать, не для того так долго искал бригаду.

Эйлер прекрасно понимал, почему его встретили так настороженно – он был чужаком, взявшимся неизвестно откуда, и вполне мог оказаться шпионом. Такое иногда случалось, а потому принимать с распростертыми объятиями любого Seidhe, явившегося, чтобы вступить в бригаду, было просто-напросто глупо. Яевинна можно было назвать кем угодно, но не глупцом.

– Как тебе удалось выжить? – прозвучало равнодушно и спокойно.

– Я… – как же сложно было сказать правду! Губы не слушались, голова сама опускалась вниз, и приходилось прилагать усилия, чтобы не отвести глаз. – Был на охоте, а потом…

Яевинн слушал молча, не перебивая, видел, как сложно дается пришельцу каждое слово, но не собирался облегчать пытку. За все нужно отвечать: за слова, мысли, поступки и за ошибки. Этот светловолосый сероглазый эльф явился, чтобы стать частью бригады, а значит – должен рассказать о себе всё. И если хоть одно слово окажется ложью… Болотная трясина – изумительное место для трупов, да и утопцы будут благодарны.

О погроме, случившемся не так давно, Яевинн, конечно же, знал. Знал и о том, что погибли практически все нелюди, имевшие несчастье обосноваться в том небольшом городишке. Но действительно ли Эйлер – чудом уцелевшая жертва или очередной шпион, подосланный dh’oine?

Признание в трусости и паническом бегстве было неожиданным, но и говорило в пользу пришельца. Сочинять такую легенду не станешь – слишком нелицеприятна и характеризует тебя самого далеко не с лучшей стороны. В серых глазах Эйлера Яевинн видел боль, смешанную с ненавистью, вспыхивавшей особенно ярко, когда тот говорил о людях. Всё это было понятно, знакомо и близко самому Яевинну и падало в чашу весов, склоняя их в сторону молодого эльфа. Но всё же сомнения до конца не исчезли, слишком дорого могло стоить полное доверие.

– На тебе одежда dh’oine, – наконец разжал губы Яевинн.

– Моя слишком сильно воняла дымом и прошлым, – не отводя глаз, пояснил Эйлер, – пришлось её сменить. Хозяин этой не возражал и уже не возразит. Никогда.

– Ясно, – скупо усмехнулся Яевинн, оглядывая ладную фигуру юноши, – что же… проще всего было бы прогнать тебя – зачем в бригаде трус, – добавил иронично и предостерегающе поднял руку, видя, что Эйлер собирается возразить. – Однако сейчас для меня важен каждый лук, а потому я дам тебе шанс, но…

– Я не боюсь смерти и не побегу от неё больше, – горячо воскликнул Эйлер, – я докажу, что настоящий Aen Seidhe!

– Даже так? – теперь иронии в голосе Яевинна было больше. – Слова значат так мало, по сравнению с поступками. Твои говорят против тебя. Откуда мне знать, что в следующий раз ты точно так же не дашь деру, спасая свою шкуру и бросив братьев?

– Проверьте. В любом случае, вы не потеряете ничего.

– Горяч, – усмехнулся Яевинн, – молодая кровь кипит и жаждет действия? Хорошо. Я дам тебе задание, а потом мы поговорим снова, если…

– Если?.. – приподнял бровь Эйлер, пытаясь прочесть продолжение фразы в холодном изумрудном блеске глаз командира.

– Если будет с кем говорить, – жестко закончил Яевинн. – Ты отнесешь это письмо в Вызиму и передашь кузнецу-краснолюду Малькольму Штейну. Оно должно попасть к нему как можно скорее. Лично к нему, – повторил эльф с нажимом, протягивая запечатанный конверт.

– Клянусь жизнью, что ответ будет у вас так быстро, как только возможно, – негромко произнес Эйлер, пряча послание.

– Не клянись, – скривился командир, – твоя жизнь пока что не стоит ничего и значит для меня столько же. Слова пусты, только действие имеет значение. Иди, – короткий жест, означающий конец разговора, и Яевинн отвернулся, пошагал к группе скоя’таэлей, сидевших у костра неподалеку. Эйлер смотрел командиру в спину, понимая, что на лучший прием рассчитывать и не стоило, а это письмо, по всей видимости, обычная проверка, от результатов которой будет зависеть его дальнейшая судьба.

***

Отыскать кузнеца в городе, в котором раньше не был никогда, оказалось не так-то просто. До самой Вызимы Эйлер добрался без приключений, если не считать нескольких утопцев, решивших им перекусить. Расправившись с монстрами, от вида и запаха которых его замутило, Эйлер продолжил путь, дошел до причала и без возражений уплатил паромщику, который окинул эльфа цепким взглядом из-под лохматых бровей и равнодушно назвал цену за переправу.

На вопросы, которые паромщик время от времени задавал, мерно работая шестом, эльф отвечал односложно и нехотя, всем своим видом давая понять, что не расположен болтать. Он даже не вслушивался особо в эти вопросы, надеясь, что dh’oine наконец-то отстанет. Однако того, похоже, разобрало красноречие, и неразговорчивость пассажира его не останавливала.

– Вот любопытно мне, как ты собираешься в город-то попасть, – вдруг произнес он с усмешкой, – туда вашего брата и раньше-то не особо пускали, а теперя… Скотоели ваши вот где сидят у стражи, – провел мужчина ребром ладони по шее, – а тута еще и чума.

– О чем ты? – приподнял бровь Эйлер, продолжая сохранять на лице высокомерно-равнодушное выражение.

– Да о том, что в город ты попадешь разве что прямиком в тюрьму! А оттуда – на шибеницу, сразу опосля того, как расскажешь всё, что знаешь. А ты расскажешь, потому как железо каленое быстро язык развязывает. И не такие соловьями разливались, а ты даже по вашим эльфьим меркам сопляк. О чем только командир твой думал, когда в город-то посылал? У тебя, небось, и денег-то нету, окромя тех, что мне дал?

– Не твоё дело, – холодно процедил Эйлер, борясь с желанием взять болтуна за шиворот и выбросить за борт.

– Оно-то так, – охотно согласился паромщик, – не моё, да только и меня на допрос потянуть могут, ежели ты, милок, прямиком стражникам в руки попадешь. А пожить мне еще охота, так что слухай сюда, скотоель: к воротам идти тебе никак нельзя, сразу арестуют и делу конец, а вот ежели с купцом на пристани столкуешься, то дело другое. Купец запросто тебя в город провезти может, товары его не досматривают, вот и соображай, остроухий.

– Зачем ты говоришь мне все это? – стараясь не выдавать удивления, спросил Эйлер.

– Да жалко мне тебя, дуралея, – усмехнулся паромщик, – прешь прямиком на ловцов, в точности как олененок без матки.

– Я не верю тебе, dh’oine. Ваша жалость воняет дымом и кровью, – отрывисто бросил эльф, отворачиваясь, но невольно продолжая думать о том, что услышал.

– А дело твое, – махнул рукой тот, – не мила тебе жизня – не слухай, токма лучше прямо сейчас утопись, всё легче будет, чем в пыточной, – добавил обиженно и наконец-то замолчал.

Причалил паромщик тоже молча, ткнул кривым пальцем в сторону стоящего около пристани дородного купца в богатой одежде, ясно говорившей о том, что её обладатель понятия не имеет о бедности и голоде, а потом уселся на дно лодки, набросил на плечи плащ и отвернулся от Эйлера, нерешительно застывшего на пристани.

Вызима была совсем рядом, рукой подать, со своего места эльф отлично видел ворота и стражников, охранявших их. Хмурые лица и решительно сжатые губы мужчин давали понять каждому путнику – церемониться с ним не будут и при малейшем подозрении просто-напросто изрешетят из арбалетов, приколют болтами к доскам, словно гигантскую бабочку.

Эйлер перевел взгляд на купца, в этот момент разговаривавшего о чем-то с dh’oine, затянутым в черную кожу и вооруженным двумя мечами, которые носил почему-то за спиной. Волосы у мужчины были снежно-белыми, но на старика он не походил. Эльф не видел его лица, но жесты, фигура, каждое движение сообщали о том, что это – воин: опытный, бывалый, опасный.

О чем они говорили, Эйлер не слышал – стоял слишком далеко, да и ветер дул в другую сторону, но всякое желание подходить к купцу пропало окончательно. Почему-то казалось – стоит только заговорить, и тот сразу же кликнет стражу, и тогда… Решив не стоять больше на пристани, словно истукан, эльф медленно и осторожно направился в сторону городских ворот.

С беловолосым он столкнулся, когда тот, закончив наконец-то разговор, начал спускаться к лодке. Проход был узким, и на мгновение они черкнули друг друга плечами. Всего лишь на мгновение, за которое успели встретиться и взгляды. Потом мужчина пошагал дальше, а Эйлер ощутил, как по спине пробежал холодок от пристального, нечеловеческого взгляда, которым смерил его незнакомец.

Эльфу показалось, что он заглянул в глаза змеи – такие же непроницаемые, ледяные и жуткие. И это было не разыгравшееся воображение – глаза воина действительно оказались змеиными. Такие могли быть только у тех, кого Эйлер раньше никогда не видел, но о ком слышал не раз. Vatt’ghern – мутант, созданный для того, чтобы защищать dh’oine от чудовищ, безжалостная, бесчувственная машина для убийства. Бой с таким стал бы последним для Эйлера – эльф понял это ясно и четко, всего лишь встретившись с белоголовым взглядом.

Впрочем, он тут же вспомнил, что ведьмаки вроде бы никогда не охотились на представителей разумных рас, во всяком случае, до тех пор, пока дороги человека и эльфа не пересекались на одном из тех неимоверно узких мостов, где просто невозможно разминуться. Тогда звенела сталь, лилась кровь, и оставался только один. И далеко не всегда это был Seidhe.

Глядя, как vatt’ghern садится в лодку, перебросившись парой слов с болтливым перевозчиком, Эйлер ощутил острый укол беспокойства. А что, если его наняли те, кому «скотоели ваши вот где сидят»? И пока он будет выполнять приказ Яевинна, этот холодный и равнодушный беловолосый убийца проникнет в лагерь на болоте и…

Еще раз вернуться к остывающим трупам? Увидеть, что те, с кем разговаривал совсем недавно, больше никогда не скажут ни слова? Знать, что мог хотя бы попытаться остановить убийцу и не сделал этого? Снова струсил и сбежал, спасая свою жалкую жизнь? Нет, только не это. Что угодно, только не еще одна вина, от которой не удастся избавиться никогда!

Эйлер сорвался с места, стремясь как можно быстрее снова сесть в лодку, но… Единственная лодка мерно покачивалась на волнах, увозя все дальше своего пассажира, а больше ни одной посудины эльф не видел. Попытаться догнать их вплавь? Идея, сначала показавшаяся блестящей, тут же перестала быть таковой – утопцам несомненно придется по вкусу его мясо, а справиться с ними в воде он просто-напросто не сумеет.

Ощущение собственной беспомощности и бессилия навалилось на Эйлера, заставляя чувствовать себя последним ничтожеством. Он снова будет единственным уцелевшим. Похоже, смерть действительно брезгует им. Смерть, одетая в черную клепаную кожу, вооруженная двумя мечами и совсем недавно смерившая его змеиным взглядом.

– D`yeabl! – прошептал Эйлер, до боли сжимая руки в кулаки. – Если ты сделаешь это, dh’oine, я убью тебя. Найду и убью, где бы ты ни был.

Слова прозвучали едва слышно и… совсем неубедительно. Вероятно потому, что эльф прекрасно осознавал – шансов осуществить обещанное у него нет, в отличие от возможности погибнуть от ведьмачьего меча.

Шумно выдохнув, Эйлер снова повернулся к воротам. Задание. Он должен выполнить его, иначе холод никогда не исчезнет из глаз Яевинна, а ему самому не стать членом бригады. Но как это сделать, как миновать стражников и проникнуть в город? Все же воспользоваться советом паромщика и обратиться к купцу, продолжавшему торчать на прежнем месте? Делать этого не хотелось, мешала странная уверенность, что снова совершит ошибку, да и не было у Эйлера столько денег. Эльф был уверен в том, что помогать ему даром купец не станет, а запросит столько, что разговор тут же утратит всякий смысл.

***

Вздохнув, эльф внимательнее обвел пристань взглядом и увидел стоящую поодаль девицу, одежда и манеры которой с головой выдавали род занятий. Человеческая самка тоже занималась торговлей, только продавала свое тело, бесстыдно выставленное напоказ. Губы Эйлера брезгливо искривились при мысли о том, сколько мужчин прошло через это тело.

К проституткам он не обращался никогда, они вызывали у Эйлера отвращение, почти такое же сильное, как люди. И неважно, какой расы была продажная девка. Но отчаянные ситуации требуют отчаянных мер, и если эта рыжая шлюха может провести его в город, то стоит, пожалуй, на мгновение изобразить любезность.

– Я хочу провести с тобой ночь, – негромко произнес эльф, подойдя к проститутке и стараясь не выдать своих настоящих чувств.

– А деньги-то у тебя есть, остроухий? – протянула девка, окидывая Эйлера оценивающим взглядом. – Ты, конечно, красавчик, да с твоей красоты я сыта не буду.

– Есть, – коротко обронил он, касаясь рукой висящего на поясе кошеля. – Только не здесь, я не привык заниматься этим в кустах.

– Гляди какой, – хохотнула шлюха, – с виду вылитый скотоель, а туда же – не может он в кустах трахаться! Не встает у тебя, что ли? Или боишься, что муравьи в задницу залезут?

– Я всё сказал, – глухо повторил Эйлер, – если ты не хочешь заработать – дело твое, поищу другую, – и развернулся, делая вид, что уходит.

– Стой! – тут же схватила его за рукав девка. – Ишь, обидчивый какой, слова ему не скажи! Сначала деньги покажи, а потом и постель требуй!

Усмехнувшись, эльф полез в кошель и вытащил оттуда пару оренов:

– Довольна?

– Ладно, – шлюха расплылась в улыбке и цепко ухватила его под руку, – идем в сторожку, там и покувыркаемся, – она указала на бревенчатый домишко, нависавший над пристанью. – Стражи там сейчас нет, так что не помешает никто.

– Нет, – так же резко бросил Эйлер, высвобождая руку, – я настолько похож на дурака? Это ничем не лучше кустов. Я не люблю, чтобы мешали и врывались в самый неудобный момент.

– Ну и капризный же ты! – фыркнула девка, успевшая как следует рассмотреть эльфа и решившая, что стоит, пожалуй, рискнуть и провести его в город. Не так часто попадаются такие молодые и красивые клиенты. Может, в этот раз ей не придется изображать удовольствие, мечтая о том, чтобы партнер поскорее кончил и свалил куда подальше?

Память услужливо подсунула Норе несколько ночей, проведенных с эльфами. Она прекрасно помнила их все и желала повторения. В отличие от людей, эльфы всегда были вежливы, терпеливы и ласковы, даже с ней – проституткой. Они не грубили, не оскорбляли и не били её, не насиловали нетерпеливо и грубо, а потому Нора не могла позволить себе упустить шанс еще раз насладиться эльфской лаской. И плевать, что потом придется бесплатно ублажать обоих стражников, которые давно уже закрывали глаза на клиентов, проводимых Норой и её товарками в город, в обход запретов. У всего есть своя цена – эту истину она усвоила уже очень давно.

– Раз так просишь – будет тебе постель, только и ты не подведи, – она подмигнула эльфу, – и пару оренов накинуть придется.