Текст книги "Хроники Фемискира (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

  Поедет по дороге важный патриций и увидит тебя со свиньей.

  Что он скажет?

  Скажет патриций, что девушка красивая, лоснишься вся, но свинья твой вид портит.

  Никто не возьмет замуж девушку со свиньей на веревке".

  "Ах, напугал, парень, – я покраснела от волнения. – Выручи мою красоту.

  Возьми мою свинью, а взамен отдай своего гуся.

  Девушку с гусем каждый полюбит, не то что девушку со свиньей".

  «Сам себя гублю, но очень хочу тебе помочь выйти замуж за патриция», – парень взял веревку и быстро погнал свинью окольной дорогой.

  Я же шла без забот и печалей.

  Несла под мышкой белого жирного гуся.

  "Выгодное дело я провернула, – я радовалась. – Гуся зажарят нам на свадьбу с патрицием.

  Если жир из гуся вытопить, то можно будет есть его целый месяц.

  А мясо с косточек я обглодаю.

  Пухом гуся подушку набью.

  Будет сладко на ней спать вместе со своим мужем патрицием".

  Проходила я следующую деревню.

  Увидела прядильщицу шерсти.

  Она сидела со своим станком в тени платана и пряла.

  Колесо прялки весело жужжало.

  Девушка работала и напевала на подъеме:

  "Жизнь моя развеселая около прялки.

  Мои щеки краснеют, как яблоки".

  Позавидовала я радости, которая через край била из девушки.

  «Хорошо тебе живется, если ты песни поешь».

  «Моя жизнь легкая и беззаботная, прялка меня кормит, – девушка шутливо ущипнула меня за попку. – Где ты, душечка, купила столь красивого белого жирного гуся?»

  «Я не купила, я обменяла свинью на этого гуся».

  «А свинью, где купила?»

  "Свинью я не покупала.

  Я обменял ее на пустую корову".

  «Корову где купила?»

  "Я не покупала корову.

  Я обменяла ее на лошадь!"

  «Лошадь, где купила?»

  "Я не покупала лошадь.

  Я обменяла ее на слиток золотой огромный и тяжелый".

  «Слиток золота, где купила?»

  "Я не покупала золото.

  Мне его дал хозяин за семь лет безупречной службы.

  Я к нему нанималась девочкой десятилетней.

  Сейчас мне семнадцать лет.

  Я надеюсь выйти замуж за патриция, потому что у меня уже нет свиньи на веревочке".

  «Славно ты свои дела обставила, – прядильщица меня за руку берет. – Нужно тебе сейчас дело, которое прокормит тебя».

  «Где же мне взять это дело, подскажи».

  "Возьми палочку от моего прядильного станка.

  Ты сможешь вокруг этой палочки нити обматывать, которыми шить будешь".

  «Спасибо за твою доброту, ткачиха, – я расплакалась от счастья. – Век не забуду».

  «Возьми еще одну палочку, – девушка с земли поднимает ветку и мне дарит. – На вторую палочку ты другую нитку можешь накручивать».

  Взяла я две палочки, и с ними радостная побежала по дороге. – Меняла Хироко исподлобья посмотрел на Семирамиду и Саломею.

  – Хироко, зачем ты рассказал нам о твоей глупой работнице, если я коня просила? – Саломея зевнула.

  – С коня все началось, конем все и закончилось, – Хироко поднял указательный палец. – Почему ты считаешь, что работница глупая?

  – Я тоже думаю, что Надя глупая, потому что коня отдала, – Семирамида, вопреки строгому запрету Саломеи молчать, все же не сдержалась. – Как же Надя без коня воевать будет?

  – Саломея, знаешь ли ты дом купца Сириуса? – Хироко улыбнулся Семирамиде, но вопрос задал Саломее.

  – Конечно, знаю роскошный дворец на холме, – Саломея чуть подалась вперед.

  – Жена купца Сириуса – моя бывшая служанка Надя.

  – Как? – Саломея встрепенулась. – Она же глупая.

  – Надя, когда ушла от прядильщицы, повстречала на дороге караван купца Сириуса, – Хироко выглядел довольным. – Сириус спешился и спросил, что делает одинокая красивая девушка одна на дороге, да еще с двумя палочками в руках.

  «Я палочки поменяла у прядильщицы за своего жирного белого гуся», – Надя заливается радостным смехом.

  «Две палочки за гуся? – купец Сириус глаза выпучил. – А гусь у тебя откуда был?»

  «Гуся я выменяла за свою свинью»,

  "Свинью? Держите меня копейщики.

  Свинью, откуда взяла, красавица?"

  «Свинью я обменяла на свою корову».

  «Корову на свинью? – Купец Сириус упал в понесенное кресло. – Продолжай, продолжай, девица».

  "Корову я обменяла за своего коня.

  Коня получила от всадницы в обмен за тяжеленный слиток золота, которое везла в тележке.

  Золото со мной расплатился хозяин Хироко за семь лет моей безупречной службы.

  Я несла золото в родную деревню, чтобы помочь родственникам: накормить их, вылечить от всех болезней".

  «Ты не врешь, красавица?» – Купец Сириус прожигал Надю взглядом.

  «Зачем мне врать, господин хороший?» – Надя смеется.

  "Если не врешь, то я услышал самый удивительный рассказ в своей жизни, – купец Сириус пригласил Надю в свою палатку выпить холодного чая. – Бескорыстная бесхитростная девушка, которая семь лет так служила меняле Хироко, что он не пожалел ей отдать слиток золота огромный.

  Девушка не задумываясь, поменяла дорогое золото на более дешевого коня.

  Ты потом совершала сделки невыгодные, с точки зрения купца, но бескорыстные, от души, чтобы легче жить было.

  Но самое главное, что, даже, если бы ты докатила золото в тележке до родной деревни, то не поимела бы от него никакой пользы для себя.

  Ты же хотела потратить золото на родственников.

  Работящая, умная, честная, бескорыстная, – купец Сириус загибал пальцы. – Я долго искал, подбирал себе девушку, которая стала бы для меня образцовой женой.

  Ты меня не обманешь с деньгами.

  В хозяйстве будешь работящая.

  Будешь ценить меня и моих родственников, а, когда дети у нас появятся, то всю себя детям отдашь.

  Ты – чудо, ты – клад, Надя.

  Стань моей женой.

  Отказа я не приму.

  Только ты мне нужна в моем обширном дворце".

  Надя согласилась, потому что девушка.

  Только они с купцом Сириусом вышли из палатки, как пыль на дороге столбом.

  "Возьми, коня своего, девица, – всадник спешился и протягивает повод Наде. – Я думал, что совершил выгодную сделку, когда отдал свою корову за твоего прекрасного коня.

  Но понял, что не сделку я выгодную для себя совершил, а – подлость совершил по отношению к тебе.

  Воспользовался твоей наивностью.

  Мне с этим камнем на душе не прожить.

  Возвращаю с низким поклоном тебе коня.

  И еще возьми от меня подарок, все, что у меня есть", – наездник протягивает девушке кошель с деньгами.

  Только он договорил, как замычало на дороге.

  "Прости, красавица, – крестьянин корову поставил перед Надей. – Отдал я тебе свинью за свою корову.

  Думал, что выиграл, а на самом деле проиграл я.

  Со свиньей прожить можно, но с нечистой совестью нет жизни.

  За то, что я воспользовался твоим простодушием, Надя, забирай обратно в подарок корову.

  Я еще тебе добавлю от себя за обиду", – крестьянин к корове в довесок дал мешочек с монетами.

  Захрюкало сразу же.

  Из кустов вылез парень со свиньей.

  "Мое предсказание сбылось, – парень вложил веревку в руки Нади. – Возьми красавица, свою свинью обратно.

  Я обещал, что с гусем тебя замуж возьмет патриций.

  Вижу с тобой добротного положительного жениха купца.

  За то, что я оставил тебя в убытке, прими от меня подарок – серебряную чашу". – Парень отдал чашу и поклонился Наде.

  "Я долго искала подругу, – появилась девушка прядильщица. – Когда ты ушла, я поняла, что осталась с твоим гусем, а не с подругой.

  Я осознала, что лучшей подруги, чем чистая, наивная, добрая и нежная ты, я не найду.

  Возьми гуся обратно.

  К гусю я дарю тебе самое дорогое, что у меня осталось кроме чести – мою прялку".

  "Не обманула ты меня, Надя, – купец Сириус прослезился. – Объявляю себя мужем Нади, а Надю – моей женой.

  Вас всех, люди добрые, приглашаю на свадебный пир.

  Надя пробудила в вас человечное и доброе.

  Ваши же подношения будем считать свадебными подарками".

  Купец Сириус принял на службу всех: и хозяина коровы, и мясника, и прядильщицу.

  «Вы проявили себя честными, а честные люди мне на службе нужны», – так купец Сириус объяснил, почему взял к себе под крыло всех.

  Раздался грохот тележки.

  Последней появилась прекрасная бывшая всадница:

  "Надя, ты права, – всадница засмеялась и крепко поцеловала Надю в губы. – Возить золото в тележке не очень и удобно.

  Слиток тяжело перекатывается, ход тележки сбивается.

  Как только я забрала у тебя золото в обмен на моего коня, то сразу задумалась.

  Золото – наживное, а честь – один раз потеряешь и не восстановишь.

  Чуть не потеряла я честь, когда обманула тебя с золотом.

  Но вовремя опомнилась и, надеюсь, что честь моя не пострадала.

  Я – Царица Савская Клеопатра.

  Приходи, Надя со мной жить".

  «Надя уже моя жена», – купец Сириус грудью встал на защиту своей собственности.

  «Тогда я буду навещать Надю и тебя, купец Сириус, – Царица многообещающе улыбнулась. – Я буду вам покровительствовать»

  Так Надя из глупенькой превратилась в образец чести и достатка, – Меняла Хироко тяжело поднялся с седалища.

   ГЛАВА 6. СЕМИРАМИДА И ГЕРАКЛ – Хироко, я так поняла, что конь в твоем рассказе – главное? – Саломея бросила в ротик душистую ягодку земляники. – Девичья честь в этом рассказе – главное, – меняла два раза присел, чтобы размять ноги. В бархате ночи затрещали кости. – Но и конь присутствует. Только тот конь уже старый, Саломея. Я покажу тебе другого коня. Но этот конь – проблемный, – Хироко оперся о плечо Саломеи. Рука его скользнула по ее груди. – Проблемный конь? – Саломея переспросила. – Хромает? Моя подруга Семирамида – амазонка, она поймает любой дефект в коне. – Ну да, ну да, да ну, ммммммм, – Семирамида на этот раз сдержала другие слова. – Первая проблема коня в том, что он – кобыла, – Хироко прислонил свои губы к ушку Саломеи. – Хироко, мне щекотно, – Саломея нашла причину, чтобы выскользнуть из объятий менялы. – Кобыла – тоже сойдет, если хорошая кобыла. – Хорошая кобыла, – меняла не обиделся на отказ Саломеи пообжиматься. – Обещаю, что ты не зарыдаешь от жалости, когда ее увидишь. Вторая проблема кобылы в том, что, – меняла замялся. – Ну, ты должна меня понять, Саломея. Ты же родилась в Микенах. – Кобыла ворованная? – Саломея догадалась. – Не то, чтобы ворованная, – Хироко крякнул. – Совсем даже не ворованная. Я бы разделил с ней постель, как Калигула со своим конем. Шучу, шучу, конечно, – меняла захихикал. – Вообщем, кобыле нельзя оставаться в Микенах. Поэтому я отдаю ее почти даром. И только тому, кому полностью доверяю. Ты же мне доверилась, Саломея, когда принесла трофейное оружие ополченцев и Жульена. – Намек поняла, – Саломея приподняла брови. – Но, если кобылка мне не понравится, то не обижайся, Хироко. Мы собираемся скоро покинуть Микены. Надеюсь, что за воротами города все проблемы с кобылкой исчезнут. – Да, дальше вам волноваться нечего, – Хироко потирал руки. – Если не поедете через Фракию, Месопотамию и Шумерию. – Хироко почему-то посмотрел на Семирамиду. 'Догадывается о моей тайной миссии? – Семирамида начала нервничать. – То, что поход тайный – догадался. Но о чем поход – меняла не узнает': – Ну да, да ну, да нет, нет да, мммммм. – Кобылка принадлежит Царице Савской Клеопатре, – Хироко сказал все. – У Царицы увели кобылу? Желание связываться с этой лошадкой у меня чуть упало. – Саломея надула губки. – Не украли, а Клеопатра проиграла ее в кости. Она очень азартная, царица-то. Как села играть, так скоро и проиграла лошадку. Клеопатра приехала повидаться с Надей, заодно и нанесла визит ее мужу купцу Сириусу. Больше – с Надей, но и с Сириусом у Клеопатры дела. Поговаривают, что они тайно перевозят... – Хироко приложил палец к губам. – Меньше знаем, дольше живем, – Саломея согласно кивнула очаровательной головкой. – Если проиграла лошадку в кости, то это не кража. Ты меня успокоил, Хироко. Клеопатра играла в кости в караван-сарае купца Бестимьяна? – У Бестимьяна приличная игра, никого не грабят и не убивают, – Хироко захихикал. Он понял, что Саломея догадывается, как 'проиграла' Клеопатра. У Бестимьяна для специальных больших ставок подают кости со смещенным центром тяжести. Игрокам в вино подсыпают дурманящее зелье. Даже если кость упала шестеркой, то игрок видит единицу. Но, разумеется, Саломея не станет никому говорить об этих интригах с игроками у Бестимьяна. Она же сама говорит: 'Меньше знаешь – спишь живым'. – Клеопатра вспыльчивая, – меняла тяжело вздохнул. – После оргий с Надей очнётся через пару дней, а, может быть, чуть позже. И бушевать начнет по поводу пропажи своей кобылки. Все по закону, но лучше новой хозяйке лошадки в это время находиться далеко от Микен. И потом сюда не возвращаться. По крайней мере, на лошадке. – Я собираюсь сменить место жительства, – Саломея поняла, что проговорилась. – После свадьбы я буду жить в загородном доме родителей Фрая. – Вот и договорились, – Хироко захихикал. – Я тебя буду навещать в загородном доме. – Экий ты неугомонный, Хироко, – Саломея погрозила меняле пальчиком. – Идем смотреть кобылу? – скупщик преобразился в делового торгаша. – А то, – Саломея ответила неопределённо. – Ну да, да нет, нет да, мммм, – Семирамида ответила в тон подружке. В БЕССМЫСЛЕННОМ ИНОГДА МОРЕ СМЫСЛА – Если не понравится эта кобылка, я могу уступить другую, свою, – скупщик зажег фонарь в конюшне. – Мои лошадки беспроблемные. Вернее, были проблемными, но со временем эти проблемы сгинули. 'Я догадываюсь, как эти проблемы сгинули под землей или с камнем на шее в водах реки Эридан', – разумеется, Саломея не стала высказывать свои подозрения вслух. – Угадаете, которая кобылка от Клеопатры? – меняла скрестил руки на груди. Затем игриво шлепнул ладонью по попке Саломеи. Саломея подпрыгнула и легонечко взвизгнула. Лошади в конюшне на ее визг подняли головы. – Эта что ли? – Саломея подошла к стойлу. Тонконогая норовистая кобыла танцевала. Она, словно горный ручей, не могла стоять на месте. Мотала головой, вздрагивала. – Кобылку зовут Деметра. Он – лошадка Клеопатры, – Хироко наблюдал со стороны. К лошадям не подходил. – Лошадка заметная, но не выносливая, – Саломея попыталась погладить кобылку. Деметра отпрыгнула в сторону, не далась. – Пугливая, норовистая. Ноги тонкие, легко сломаются в походе по горам. – Не тонкая, а сухая, жилистая, – скупщик поправил Саломею. – Семирамида, что ты скажешь о Деметре, лошадке Клеопатры? – Клеопатра проиграла ее в кости, – Хироко напомнил. – Теперь эта лошадка моя. – Тебе проиграла в кости, Хироко? – Саломея лукаво улыбнулась. – Нет, я не игрок, – скупщик даже немного обиделся. – Скажем так, что я покупаю хорошее дешево, чтобы перепродать дорого. – Тут же Хироко поправил себя. – У вас оружие я взял дорого. – Семирамида, не молчи, скажи о лошадке, – Саломея повторила свою просьбу. При этом яростно вращала глазами и корчила рожицы. Словно подсказывала, чтобы Семирамида не хвалила лошадку. 'Будто я не понимаю, что нельзя нахваливать товар купца, – Семирамида опустила глаза. – Скажу честно, тем более что моя честность не помешает торгу. Если начнем занижать цену, то скупщик сразу поймет'. – Лошадка знатная, – Семирамида выдавила через силу. Удержала в себе слова, что лошадка – чудо из чудес. – Но в бою она бесполезна. Ее вместе с наездницей собьет любой конь. Я вам, как амазонка говорю. – Согласен, что эта лошадка для любования и торжественных выездов, а не для боя. – Я и беру ее для свадебного украшения, по воле Фрая, – Саломея почти выкрикнула слишком поспешно. – Воевать не собираюсь. И хворост из леса на кобылке возить не стану. Она нужна мне будет для торжественных выездов, как ты правильно отметил, Хироко. В город на рынок. – Другие лошадки не заинтересовали? – Хироко спросил хитро. – Другие лошадки менее красивые, – Саломея вздохнула. – Ты же сам понимаешь, Хироко, что девушки ценят красоту. – Не только девушки ценят красоту. – Хироко, нам спать хочется, – Саломея снова зевнула. – Назначай цену. Мы услышим ее, посмеемся вместе, а потом только начнем обговаривать настоящую цену за эту лошадку. – Двадцать золотых червонцев. – Двадцать червонцев? – Саломея закашлялась. – Хироко, ты же сказал, что лошадка проблемная, поэтому отдаешь ее почти даром. – Двадцать червонцев за нее это и есть даром, – Хироко произнёс серьезно. – И то прошу мало, потому что мне нужны сейчас деньги. – Тебе всегда нужны деньги, Хироко. Всем нужны деньги всегда и срочно. – Саломея отходила от услышанной суммы. – Она стоит не меньше двух тысяч золотых червонцев, – Хироко немного приврал и загнул. Ну, или двести червонцев. Лошадь самой Царицы Клеопатры. Ты думаешь, что Клеопатра станет ездить на простецких лошадках? – Нет, Клеопатра не потерпит простоты рядом с собой и под собой, – Саломея усмехнулась. – Подумай, Саломея, – Хироко опустил руку на талию Саломеи, затем – ниже талии. – Все будут думать, что Фрай подарил тебе лошадку на свадьбу. О Фрае сразу станут говорить. Он привлечет внимание начальства в лучшую свою сторону. Начальство любит, когда у него подчиненные не погрязают в нищете. Фрая обязательно повысят в стражниках. Его доход увеличится. А доход Фрая это твой доход, Саломея. И тебе станут завидовать женщины и девушки. К тебе потянутся богатые любовники. – Не нужны мне любовники. – Тогда богатые любовницы потянутся к тебе, Саломея. – Ага, как только Клеопатра увидит меня на своей лошади, которую она проиграла в кости, так сразу Царица Савская возмечтает стать моей любовницей, – Саломея произнесла с ядом на кончике языка. – Саломея, я не могу снизить цену на Деметру, – Хироко произнес так, что сразу стало понятно – не снизит. – Ты же можешь всем говорить, что купила ее за двести, нет, за триста золотых червонцев. – Уговорил, – Саломея обрадовалась, что торг закончился. 'Я боялась, что Хироко запросит больше, например, пятьдесят ливров золотом, или сто золотых долларов', – в душе Саломея ликовала. – Вы сейчас отправитесь в ночлежку? – Хироко хлопнул в ладоши. Я бы предложил вам кров на ночь у себя. Но мои девушки не позволят вам долго находиться в моей спальне. – Как ловко ты перепрыгнул с крова на ночь, на свою спальню, – Саломея захихикала. – Спасибо, Хироко, за предложение, но мой жених Фрай будет искать нас в 'Розовом персике'. – Ты сказала, что 'нас', но не одну тебя, Саломея, – Хироко прицепился к слову. – Фрай имеет интерес к вам обеим? – Никто не скажет, что Семирамида не вызывает интерес, – Саломея ответила туманно. – Смею надеяться увидеть танец Семирамиды на твоей свадьбе, Саломея, – скупщик напросился на свадьбу. – Обязательно, – и на этот раз Саломея не удержалась от зевка. – Кобылка подождет тебя, Саломея, в моем стойле до завтра, – Хироко закрыл двери конюшни. – Не следует ей появляться в городе. Эта лошадка только для выезда из Микен. – Очень разумно и правильно, Хироко, – Саломея произнесла искренне. – Спасибо, что заботишься о нас. – Еще бы не заботился, – скупщик засмеялся. – Ведь деньги за Деметру ты мне еще не отдала. – Вот два червонца задаток, – Саломея опустила в руку скупщика две золотые монеты. – Остальное завтра, когда получим кобылку. – Ночью она подорожает на меру съеденного овса, – скупщик показал себя настоящим торговцем. – Ты хочешь, чтобы я расплатилась овсом, Хироко? – Саломея начала извечную игру в кокетство. – Нет, не овсом, я бы хотел, чтобы ты расплатилась, Саломея. – А чем же мне расплатиться, кроме золотых червонцев, Хироко? – У приличной девушки всегда найдется чем расплатиться... – У приличной девушки всегда найдётся чем расплатиться с неприличным мужчиной, – Саломея захихикала. – Это ты хотел сказать. Но на самом деле, приличная девушка не станет расплачиваться с неприличным мужчиной. Только неприличная девушка... – Ну да, да ну, да нет, нет да, мммммм, – Семирамида не выдержала затяжной игры в кокетство. – Моя подруга устала, – Саломея поцеловала скупщика в лоб. – До завтра, Хироко. – Не особо шалите в 'Розовом персике', – скупщик слащаво улыбнулся. – Мы скромницы, мы не шалим, – Саломея сложила губки сердечком. Они вышли из дома скупщика Хироко. За спиной послышался скрежет задвигаемого засова на двери. – От первой напасти избавились, – Саломея прошептала через пару домов. – Трофейное оружие сбыли. Кобылку заказали. – Саломея не удержалась и с визгом повисла на шее Семирамиды: – Я так рада, так рада, Семирамида. У меня будет самая лучшая, самая красивая лошадка в мире. – Самая красивая лошадка, с этим я не стану спорить, а о том, что самая лучшая, так это как сравнивать, – Семирамида держала руку на рукоятке меча. – Для тяжелых работ самые лучшие кони – тяжеловозы. Для битв самые лучшие кони – быстрые, мощные, литые из бронзы. БЛЕСТЯЩИЙ КОНЬ – ЗДОРОВЫЙ КОНЬ – Для меня, для меня она самая лучшая. – Лошадка просто превосходная, – Семирамида доверчиво прислонила головку к шее Буцефала. Конь с любовью посмотрел на хозяйку. – Буцефал замечательный боевой конь. Но твоя лошадка – игрушка миленькая. – Я назову ее Гиппа, – Саломея лучилась счастьем. – Деметра – слишком трагично. Гиппа – Гиппа превратилась в созвездие. Очень даже красиво. – На нее станут обращать внимание, – Семирамида рассуждала здраво. – Тебя на этой лошадке будут считать главной в нашей свите. Теперь не ты, а я буду казаться служанкой. Но это нам только на пользу. Когда отвлекаются на тебя, я смогу удачнее выискивать врагов. И принимать в богатом обществе нас станут иначе. – Твой поход... наш поход, Семирамида, связан с обществом знатных патрициев? – Скажем так, Саломея, что наша цель – общение с очень важным человеком. – Тогда Гиппа царственно сыграет свою роль, – Саломея придалась бочком к Семирамиде. – Я так рада, что лошадкой угодила тебе. – Ты угодила мне? – Да, Семирамида. Я угодила тебе. – Считай, как хочешь, – Семирамида засмеялась. – Так-так-так, – дорогу перегородили три внушительных тени. – Что у нас прибыло? Конь и две красавицы. – Не обольщайся, Рихтер, по поводу красавиц, – одна тень произнесла почти с испугом. – Амазонка. – И не только амазонка, – Саломея воинственно выкрикнула. – Я – невеста стражника Фрая. – Какие мы важные, – уверенности в голосе самой главной тени поубавилось. – Что вы так разволновались, девушки? Мы же не грабители какие-то с большой дороги. – Раздался дружный ржач. – Мы просто ночью хотели попросить у вас денег детишкам на молочко. – Мужчины не рожают, – Семирамида не смогла скрыть презрение в голосе. – Рожают женщины. Откуда же у вас, у мужчин, детишки? – Гермес, – одна тень пошатнулась. – И не советую прятаться и подкрадываться ко мне со спины, – Семирамида произнесла ровно. – Еще одни шаг, и моя стрела... – Я же сказал, Рихтер, что она амазонка, все чует, – тот же осторожный запаниковал. – Проходите, девушки, у нас к вам просьб о молочке для детишек больше нет, – тени расступились. Буцефал фыркнул и потянулся вперед. – Буцефал, не надо, – Семирамида придержала ретивого боевого коня. Буцефал оглянулся и с вопросом в глазах посмотрел на Семирамиду. Что это хозяйка мешает ему расправиться с врагами? – Боевой конь кусает и лягает, – Семирамида пояснила теням. Тени тут же исчезли. – Тени исчезают в полночь, – Саломея произнесла глубокомысленно. – Семирамида, мне так спокойно с тобой. – Искристая нежность играла в голосе Саломеи. – Ты воин, тебя боятся. – Зато мне неспокойно с тобой, – Семирамида расслабилась. – То с коня упадешь, то на тень наведешь. – Они сами, ночные разбойники, – Саломея надула губки. – Обидно, что ты считаешь, что со мной неспокойно. – С разбойниками должна разбираться стража с твоим Фраем, Саломея. Стражники вместо того, чтобы ловить грабителей и убийц, собирают мзду с крестьян и путников. Затем по ночам пропивают доставшиеся монеты. – Фрай – не мой, Семирамида, – Саломея слегка ущипнула Семирамиду за руку. – Будешь надо мной издеваться, я стану щипаться. И кусаться и лягаться, как Буцефал. – Как Буцефал у тебя не получится, Саломея, – Семирамида расхохоталась. – Что за демон по ночам бродит и хохочет, – раздалось старческое из окна. – Спать честным горожанам не даете. – Это вы разбойникам скажите, – Саломея пропела. – Я так скажу, вот выйду и так скажу клюкой поперек спины, что ты меня надолго запомнишь, блудница, – сварливый старческий голос угрожал. – Я блудница, я блудница, и у меня лошадка, – Саломея закружилась в веселом жизнерадостном танце. – Блудница, одари нищего монеткой, – из кучи тряпок в нише донесся хриплый голос. – Так всегда: как только появляется блудница, так появляется и мужчина, – Саломея остановилась, пригляделась в тряпки. 'Нищий прячет свое лицо под капюшоном или под платком, – Семирамида на всякий случай сняла лук со спины. Касаться мечом тряпок она не хотела. – Пусть стрела останется в разбойнике, если он маскируется под нищего. Рядом из тряпок торчат ноги еще одного, но спящего нищего. Слишком тонкие белые, чистые и ухоженные ноги для бродяги'. – Возьми, во славу моего с подругой похода, – Саломея дрожащими руками развязала кошель. В свете Луны сверкнула золотом монетка. – Не часто девушки нищему подают золото, – монетка исчезла в лохмотьях. – Куда путь держите, красавицы? – Куда бы мы путь ни держали, но нам с вами не по пути, нищие, – Семирамида нарочно сказала резко, чтобы посмотреть на реакцию нищего. Она отвела взгляд, хотя в темноте не много и разглядишь. МОЖЕТ БЫТЬ, НОЧЬ НАСТУПАЕТ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СКРЫТЬ ЛИЦА – Мне обидно, что столь низко вы обзываете нас, девушки, – нищий даже не шелохнулся. Второй нищий посапывал во сне. 'Они не нищие, – Семирамида поняла. Сработала смекалка воительницы. – Нищие не обижаются, тем более, когда им подарили золотую монету. Скорее всего, это местный властелин. Он переодевается в рубище и ночью бродит по городу, чтобы узнать мнение горожан о своем правлении. Рядом с ним верный слуга и советник. Возможно, что и Саломея догадалась, поэтому щедро наградила так называемого нищего'. – Понимаю, что ты немного обижен, – Саломея пробормотала быстро быстро. Но в ее бормотании не слышно раскаянья. – Беседа должна быть приятна для беседующих. Моей подружке следовало бы подумать о твоей тонкой душе и чувствах. – Если я буду думать о каждом нищем, то на себя дум не останется, – Семирамида не стала заигрывать с возможным падишахом. Если он переодевается в грязные тряпки и хочет казаться нищим, то пусть получает то, что получают все обыкновенные нищие – презрение. – Семирамида, прекрати обижать человека и говорить ему гадости, – Саломея выдавила через силу. – Каждый имеет право на жизнь. – Я знаю, что делаю, Саломея, – Семирамида засмеялась. – Я только что сказала, что не хочу тратить время на нищего, потому что это время я лучше потрачу на себя. Но, если ты, Саломея не согласна со мной, то я потрачу на нищего и то время, которое могла бы потратить на тебя. – Семирамида воскликнула с плохо скрываемым раздражением. – Ты, наверно, проголодалась, – Саломея сразу сникла. Она повела Семирамиду за собой. – Я приготовлю тебе ванну с лепестками роз. Тогда твоя усталость вместе с раздражением пройдут. Множество свечей будут окружать твое ложе. – Свеча может ночью упасть и поджечь, – Семирамида увидела факелы, освещающие вывеску 'Розовый персик'. – Тебе нечего поджигать там, – Саломея захихикала. – У тебя там гладко. – Да, мы натираем там зеленым камнем амазонитом, чтобы волосы не росли, – Семирамида выдержала паузу. – Саломея? – Семирамида? – новая амазонка напряглась. – Ты дала нищему золотую монету. – Ты хочешь узнать, почему я подарила золото нищему? – Ты сама ответила на мой вопрос, Саломея. – Он не нищий, Семирамида. – Кто же он тогда? – Он – Геракл, а тот, кто спал в тряпках – Иолай. Они любят развлекаться по ночам на улицах. Переодеваются в нищих. Приятно играть чужую роль, роль нищего, если ты богатый. Но если нищета – не роль, то не очень и радостно. – Геракл и Иолай, – Семирамида вскрикнула и зажала ладошкой ротик. – Я подозревала, что они не нищие, чтобы Геракл... Убийца нашей царицы Ипполиты. – Я задобрила его золотом, иначе Геракл от нас не отстал бы, Семирамида. Он зол на амазонок. – Против Геракла я бы не выстояла, – Семирамида опустила плечи. – Придет время, придет время, – Саломея успокаивающе поцеловала Семирамиду в шейку. До гостиницы 'Розовый персик' девушки шли молча. – Где мне найти в походе амазонит, чтобы натирать, и волосы не росли. – Семирамида произнесла вслух обрывок своей какой-то мысли. Она замолчала, потрясла миленькой головкой и бросила поводья выбежавшему слуге. – Где вы натираете, чтобы волосы не росли? – молодой слуга заинтересовался. – Там, где у тебя нет того, что есть у нас, и у нас нет того, что есть у тебя, – Саломея щелкнула парня по носу. – Сколько овса давать вашему коню? – слуга рассматривал девушек и почесывал нос. – Овса? – Семирамида оглянулась от двери. – Буцефал сам выберет, что будет есть на ужин. Сколько и чего захочет, не отказывайте ему. – И свинину с бобами? – паренек засмеялся с сарказмом. – И свинину с бобами, если она ему понравится, – Семирамида ответила строго. Показывала, что не шутит по поводу свинины с бобами. – Я так не ем, как некоторые обжираются. Обжираются, а потом натирают друг дружке! – Паренек прошипел. Саломея засмеялась и ударила ладошкой по попке Семирамиды. – Меньше всего заведение похоже на 'Розовый персик', – Семирамида на входе застыла ошарашенная. – Чучела зверей, оружие по стенам, кабаньи головы, грубые лавки и столы. НАЗВАНИЕ 'РОЗОВЫЙ ПЕРСИК' НЕ СООТВЕТСТВУЕТ – Особый колорит, – Саломея важно пропела. – Кто особый, Саломея? – Колорит особый. – Колорит – это хозяин 'Розового персика'? – Колорит, я не знаю, что это, Семирамида, но так говорят. – Не говори о том, что не знаешь, – Семирамида присела за стол. – Нет, нет, не сюда, – Саломея быстро подняла Семирамиду за руку. – Этот столик для Клеопатры? – Семирамида надула губки. – Шутки у тебя под стать заведению, – Саломея захихикала. – Нет, этот столик у дверей, значит, для более бедных посетителей. – А мы богатые посетительницы, Саломея? Мы же не должны выделяться. Мы, решили, когда разговаривали с Фраем, что мы средненькие, серенькие, неприметненькие. – 'Розовый персик' сам по себе средний кабак, – Саломея улыбнулась спешащему хозяину. – Если мы будем пытаться в среднем казаться средними, то окажемся ниже среднего. – Саломея, твоими запутанными речами толко сети плести, – Семирамида стояла и не знала, куда присесть. – Сюда, чистенько, опрятненько, и запахи кухни не долетают, – хозяин светился счастьем, словно принимал двух цариц. – Цирк, – Саломея назвала хозяина по имени. 'Саломея всех в Микенах знает?' – Семирамида присела на мягкие шкуры на лавке. – Мне твое лицо кажется знакомым, – Цирк всматривался в лицо Саломеи. – Ты – дочка Ареса, Синекура, которая утонула прошлым летом? – Во-первых, Синекура не утонула, а объелась ядовитыми грибами, – Саломея выпятила нижнюю губку. – Во-вторых, я не Синекура умершая. Шутки у тебя, Цирк, как у моей подружки. – Я люблю хорошую шутку, Саломея, – хозяин остался доволен похвалой. – Узнал, значит, меня, Цирк, – Саломея опустила ладони на дубовые доски стола. – Как не узнать, красавицу, умницу, дочку старика Гилея, – Цирк преувеличено бодро стал смахивать с чистейшего стола несуществующие крошки. – Теперь понимаю, почему ты остановилась к корчме, а не в своем доме, Саломея. – И что же ты понимаешь, Цирк? – Саломея схватила хозяина за руку. – Я не была ни разу в твоем 'Розовом персике', но мы часто виделись на рынке. Расскажи, что знаешь, Цирк. – Я не вхожу в дела других, другие меня за это не беспокоят, – хозяин выскользнул. – Что будете заказывать, девочки? – Мы не голодны, – Семирамида ослабила пояс с оружием. – Мы поужинали у... – У... у моего жениха Фрая, – Саломея больно наступила под столом на ногу амазонки. – Так ты выходишь замуж за стражника Фрая? – снова улыбка взошла на лице хозяина гостиницы. – Выхожу, а не он берет меня в жены, – Саломея ответила важно и накрутила локон на пальчик. – Главное, что я, а не Фрай. Он сказал, чтобы я ждала его в твоем 'Розовом персике'. – Кстати, почему харчевня называется 'Розовый персик', – Семирамиде не терпелось открыть тайну названия. – Здесь подает розовые персики на ужин? – Персиков в моем дорогом заведении нет, – Цирк присел на лавку и поднял руку. Тотчас к нему подбежала девушка в одном кожаном фартуке. – Арена, распорядись. – Да, Цирк, все будет в лучшем виде, – девушка сверкнула голыми блестящими ягодицами и скрылась за каменной стеной кухни. – Я – Цирк, она – Арена, все так и шутят – Цирковая Арена, – хозяин масляно смотрел на Семирамиду. – Персики только у вас, у девушек. – Мы не собираемся эти персики кушать, – Семирамида с неприязнью смотрела на хозяина. 'Мужчины, этот даже не воин, какой позор для него'. – Если не персики, то, что же? – Саломея провела рукой по груди. – Бобы и свинина, свинина с бобами, – основное и единственное блюдо в 'Розовом персике', – хозяин произнес с гордостью. – Лобио, бобы с чесноком, с грецким тертым орехом, бобовая настойка, бульон из свинины с бобами. Бобы с засахаренной свининой. Свинина в маринаде с сахарными бобами. Всего сто тридцать восемь блюд из свинины и бобов. Я хочу дотянуть до ста пятидесяти для ровного счета. Жаль, что фантазии не хватает. – На лицо Цирка приплыла туча грусти. – Я начинал простым поваром у Цезаря. Думал, что лучше зажаренного гуся блюд не бывает. Однажды Цезарь Юлий мне говорит. 'Собираюсь я в поход к Терпсихоре. Надеюсь, взять эту неприступную девушку измором. К моему возвращению вечером зажарь гуся. Но только не смей хоть кусочек от моего гуся съесть. Знаешь, что я тогда с тобой сделаю? Отдам тебя гладиатором тренироваться. Они зашьют тебя в мешок, и будут мешок мечами колоть и копьями'. 'Понял я, Юлий, не дурак', – я испугался. Кому же охота в мешке сидеть, когда тебя гладиаторы копьями закалывают? 'Смотри, чтобы гусь к моему приходу был не сыроват, но и не суховат. Не горячий, и не холодный. Не жесткий, и не слишком мягкий. Если у меня с Терпсихорой не получится, то хоть на гусе отыграюсь'. Я зажарил гуся, что даже самые великие гурманы не придрались бы к моей работе. Со всех сторон гусь румянится. Корочка на нем золотистая. Не удержался я, видно думал о Терпсихоре в объятиях Юлия Цезаря. Отрезал я ножку гуся и со стоном съел. И тут врывается злой Юлий. Не вышло у него со строптивой непокорной весталкой Терпсихорой. Схватил Юлий гуся, вгрызся в него, начал гусем свой понятный голод заедать. Только дошел до второй ножки, смотрит, а ее и нет. Чуть голова не отлетела у Юлия от злости. Жилки на глазах лопнули. Глаза кровью налились. 'Я же запретил тебе гуся есть, Цирк! Проучу я тебя так, что гладиаторская арена тебе Цирком покажется'. 'А я и не ел гуся, Юлий'. 'Как не ел? А ножка вторая где?' 'Не было у гуся второй ноги, Юлий'. 'У тебя две ноги, Цирк. У меня две ноги, а у гуся, значит, одна нога?' 'У гуся была одна нога, Юлий'. 'Как это одна нога, Цирк'. 'Гусь одноногий был, как инвалид Спартак'. 'Спартак ногу в битве потерял, – барин ногами топает, аж плитку мраморную крошит на полу. – А гуси не воюют'. 'Гуси Рим спасли, Юлий, значит, гуси воевали'. 'Этот гусь дезертир, он не воевал, в клетке отсиживался, жирок накапливал'. 'Если не веришь в одноного гуся, Юлий, пойдем к Нилу. Я покажу тебе одноногих гусей'. Пришли мы к великой реке. День был избыточно жаркий, даже пирамиды плавились от Солнца. Гуси вошли в воду. На одной ноге стоят. Другую ногу под брюшко подобрали и щиплют на себе перья. 'Юлий, чья правда? – Я ликую. – У гуся-то одна нога'. 'Ты не повар, Цирк, а философ, – не желает Цезарь мою правду признавать. Он замахал руками и побежал на гусей, закричал громко: – Апшшш. Апшерон!' Гуси испугались, на обе ноги встали и разбежались по Нилу – кто куда. 'Ну, чья правда, повар? – Юлий торжествует. – Гуси-то на двух ногах'. 'Вот ты бы, Цезарь великий, на жареного гуся пшикнул бы, закричал бы – Апшшшшш. Апшерон. Вот тогда бы он вторую жареную ногу и выпустил бы'. – Я отговорился. Цезарь застыл, рукой за грудь держится. Пока он гневом наливался и глаза таращил, я сбежал из дворца. С тех пор даже не думаю готовить гусей и другую дичь. Только свинину и бобы, свинину и бобы. Но так мало блюд еще, я так страдаю. – Сто тридцать восемь блюд из свинины и бобов – мало? – Семирамида распахнула глаза. – Я знаю только одно блюдо, вернее, два – свинина и бобы. РАЗНООБРАЗИЕ ВРЕДИТ – Поэтому я, а не ты, амазонка, хозяин преуспевающего заведения. – Цирк, а, если кто захочет винограда, или апельсин? – Если в 'Розовом персике' потребуют виноград или апельсин, то я выгоню наглых посетителей в шею, – лицо хозяина заведения стало багровым от гнева. Девушки присмирели и переглядывались. – За виноградом и персиком пусть идут в 'Логово кабана', там мяса не подают, – хозяин начал постепенно менять цвет с красного на белый. – Каждый трактирщик придумывает для своего заведения особое блюдо, особую атмосферу. – Особый колорит, – Семирамида повторила слова Саломеи. – Да, особый колорит, – Цирк раскрыл рот от удивления. – Ты, амазонка, изъясняешься, как патриций. – А ты, хозяин, думал, что амазонки только на конях в битвах скачут, что мы грубые и беспринципные? – Семирамида ответила в тон хозяина. Она краем глаза заметила неприкрытое удивление Саломеи. – Я в восторге, я в полном восторге, – Цирк поднялся и поцеловал Семирамиду в лоб. Семирамида вскочила, схватилась за меч. – Тише, тише, амазонка, – Цирк примиряюще выставил перед собой руки. – Я забылся. Вы же, амазонки, к мужчинам не очень. Приношу свои глубочайшие извинения. – Извинения приняты, – Семирамида опустилась на лавку. – Цирк, ты бы нанял скоморохов или писца, чтобы они придумали остальные блюда из бобов и свинины, до ста пятидесяти, – Саломея угловато попыталась сменить тему разговора. – Пробовал, но даже философы затрудняются, – Цирк принимал у подошедшей Арены блюда и сам расставлял на столе. – Тем более, что философы. Они питаются только акридами и медом. Забыли, как выглядит свинина с бобами. Патриции тоже ничем мне не помогли. Они объедаются на оргиях, а потом ничего не помнят, что ели, и в каком количестве. – Возможно потому не получается придумать новые блюда, что ты смотришь в их состав, а не в их суть, – Семирамида продолжала удивлять хозяина 'Розового персика' и свою новую подружку. – Ну-ка, ну-ка, поясни, амазонка, – Цирк заинтересовался. – Ты не обижаешься, что я называю тебя не по имени, а амазонкой? Слово 'амазонка' приятно щекочет мой язык. – Цирк высунул толстый лиловый язык. – Фу, какая гадость, твой лиловый язык, – Семирамида скорчила гримаску и отодвинулась от Цирка. Хозяин заливисто расхохотался, хлопал ладонями по ляжкам. Он остался доволен своей шуткой с языком и тем, как Семирамида отреагировала на его язык. – Мне очень приятно, когда ко мне обращаются – амазонка, – Семирамида с интересом рассматривала множество маленьких тарелочек. В каждой были бобы и кусочки мяса – очевидно, что свинина. Но цвет соусов в каждой плошке отличался от других. – Так что же ты предложишь, амазонка, чтобы видеть суть этих блюд? – Цирк провел рукой над столом. – Мы, амазонки, любим изящество, но в то же время ценим простоту. В бою нельзя думать об искусстве, о красивых ударах, о выгодных позах. В бою чем проще, тем эффективнее. Главное для нас – результат, а не танцы с мечом. Пусть удар будет в спину, пусть невидимый и смазанный, некрасивый, но важно, чтобы он достиг цели. Подобное мы любим и в еде. Если свинина и бобы, то в отдельном котле варится свинина, и в отдельном котле – бобы. Зачем смешивать, если в желудке все смешается. – Семирамида, теперь я говорю – Фу, какая гадость, – Саломея чуть сгорбилась. – Но, то, что мы ценим простоту, не означает, что мы не видим изящество. Просто в большинстве случаем нам изящное со стороны не нужно. Мы восхищаемся ладными телами лучших амазонок воительниц. Мы любим долго рассуждать и смотреть на тетиву лука. МНОГО ЧЕГО ЛЮБИМ, НО МАЛО О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЕМ – Семирамида, ты хотела предложить Цирку новое блюдо из свинины и бобов, – Саломея устала слушать амазонку об изящном. 'Побыстрее бы оказаться в своей комнатке', – Саломея прикрыла ладошкой миленький ротик. ГЛАВА 7. СВЕЧИ И РОЗЫ ДЛЯ СЕМИРАМИДЫ