Текст книги "Хроники Фемискира (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

  – Сначала – лучников, – стрела амазонки оказалась быстрее.

  Воин ласточкой слетел со своих ног.

  В груди воина торчала стрела амазонки.

  Два воина быстро опомнились, сблизили щиты и выставили копья, чтобы Буцефал не прорвался.

  Но Буцефал, как и предсказывала Семирамида, разбросал их в стороны. – Вот и прорвались, – Семирамида вскинула руку в победном жесте. – Оказалось легче простого, Саломея.

  Саломея? – Семирамида резко развернула коня.

  В руках двух воинов билась Саломея.

  – Семирамида, скачи, не спасай меня, – раненый крик девушки пронесся над равниной. – Скачи, убегай.

  – Скачу, убегаю, – Семирамида медленно направила рвущегося в бой Буцефала к воинам.

  Стрелу держала на тетиве. – Саломея, из-за тебя у меня неприятности.

  – Ты называешь это неприятностями, амазонка? – Один из четырех воинов хрипло рассмеялся.

  Он держал Саломею за волосы.

  Около ее горла сверкало лезвие его меча. – Неприятности у твоей подруги.

  И у Пифагора неприятности, потому что он мертв. – Кивок в сторону пронзенного стрелой воина. – Пифагор толком стрелять излука не умел.

  Он философ, а не воин.

  ФИЛОСОФЫ ВОЮЮТ ЯЗЫКОМ, А НЕ МЕЧОМ

  – Зачем же тогда он с вами? – Семирамида опустила лук.

  Движение обманчиво для тех, кто думает, что лук нужно поднимать и целиться долго, чтобы стрела попала в цель.

  Из нижнего положения Семирамида могла также быстро и точно отправить стрелу.

  «Одного убью, двух, трех, а четвертый успеет прирезать Саломею».

  – Пифагор – из ополчения, – воин с ненавистью смотрел на Семирамиду. – Старый немощный философ.

  Его призвали на обязательную службу, потому что Микены в опасности.

  – Что же угрожает Микенам?

  "Разговариваю, как с подружками на пиру, – Семирамида не знала, как дальше поступить.

  Амазонки не позволяли взять их в плен, поэтому выручать подруг еще не приходилось. – Мужчины любят поболтать.

  Может быть, поговорим и разойдемся в разные стороны".

  – Подобные тебе, злобные воительницы, угрожают Микенам, – самый юный воин душераздирающе закричал. – Зачем понеслась на нас, как сумасшедшая?

  Почему убила Пифагора?

  – Он наложил стрелу на тетиву, – Семирамида кусала губы.

  – Ехала бы дальше, амазонка, тогда ничего бы не произошло страшного, – опытный воин провел рукой по лбу. – Мы бы сделали вид, что не заметили тебя и твою подругу.

  Мы не глупые, мы же понимаем, что в никому не нужной стычке кто-то из нас обязательно погибнет.

  – Вы, трусы, мужчины, – Семирамида произнесла с вызовом.

  – Пифагор хотел показать, что он смелый, поэтому вот где сейчас лежит смелый, – третий воин произнес со злостью.

  – Малкин, Пифагор не смелый, просто он никогда не встречал амазонок, – молодой подошел к Саломее и сильно ударил ее древком копья в живот.

  Саломея вскрикнула, согнулась бы, но ее крепко держали за слегка отросшие волосы.

  – Пифагор просто думал, что легко поохотится на двух девушек, которые прогуливаются на лошадке, – самый опытный заржал.

  – Но вы же опытные, – Семирамида произнесла с надеждой. – У вас своя дорога, у нас своя.

  Мы же не будем состязаться в храбрости, силе, смелости, ловкости и стрельбе из лука.

  – Не хотел бы я получить стрелу в горло от тебя, амазонка, – воин сплюнул на траву.

  – Жульен, на своем лугу не плюются, – молодой тут же заметил.

  – Тьфу на тебя, Тир, тьфу на тебя еще раз, – Жульен презрительно засмеялся: – Амазонка, кровь за кровь.

  Мы за Пифагора забираем либо тебя, либо твою подружку.

  Скажу честно, что ты мне больше понравилась – настоящая амазонка.

  А твоя подружка – рабыня с клеймом.

  Она даже не амазонка, а простой товар.

  – Если я понравилась тебе, то бери меня, Жульен, – Семирамида соскочила с Буцефала. – Бери, если сможешь.

  – Семирамида, не надо жертв ради меня, – Саломея пронзительно закричала. – Убегай.

  – Ты бросаешь мне вызов, амазонка по имени Семирамида? – Глаза Жульена бешено вращались. – Мне нравится.

  Не люблю, когда добыча покорно складывает лапки и ждет, когда ее.

  Женщина, добытая в бою, изысканное лакомство для настоящего воина.

  Ты на других не смотри, амазонка.

  Они – ополченцы.

  – Мы тоже многое умеем, – Малкин отозвался с обидой.

  Семирамида медленно поднимала лук со стрелой.

  – Нет, нет и нет, амазонка, – Жульен прикрылся щитом. – Сражаться будем тем оружием, которое я выберу.

  Луг мой, правила мои. – И тут же прикрикнул на троих воинов: – Что стоите, словно только что себя похоронили?

  Цельтесь, цельтесь в нее.

  Если будет сражаться не по правилам, то стреляйте.

  Хоть один из вас должен попасть.

  Вы же обучались на курсах молодого бойца.

  – На курсах молодого бойца мы изучали теорию боя, – отозвался воин. – До практики в полевых условиях еще не дошли.

  – Копье? – Семирамида не спускала глаз с Жульена.

  – Нет, копьем амазонки владеют не хуже лука, – опытный засмеялся. – Меч, амазонка, только меч.

  Тогда у нас будут равные шансы.

  – Меч в руках мужчины, – Семирамида зашипела. – Ты знаешь, что ты сильнее меня телом, Жульен. – Сильнее и выносливее, чем я, девушка.

  Но я амазонка.

  Хорошо, я согласна на битву на мечах. – Семирамида отложила лук и стрелы.

  Впрочем, недалеко отложила...

  Она выхватила короткий меч амазонок.

  – Мой подлиннее будет, – Жульен оценил меч Семирамиды.

  – Еще бы, Жульен, ты же мужик, – Малкин отрывисто захохотал.

  – У тебя и должно быть длиннее.

  – Уж длиннее, чем ваши все вместе взятые, – Жульен отозвался сразу.

  Семирамида усмехнулась над его шуткой.

  ГЛАВА 4. СЕМИРАМИДА И ЖУЛЬЕН

  Жульен напал без объявления битвы.

  Удар его был резким, профессиональным и едва видимым.

  Семирамида чудом успела увернуться.

  На левом плече вспыхнула алая заря царапины.

  "По ощущениям – лишь поверхностная рана, – Семирамида сделала ложный выпад мечом и ушла вправо. – То, что мужчина нападает сразу, говорит либо о том, что он полностью уверен в своих силах и превосходстве надо мной, или, наоборот, не уверен, а пытается запугать дерзким натиском. – Семирамида стала описывать неправильные круги вокруг Жульена. – Я его не пробью. – Она поняла после второго круга. – Даже, если достану мужчину, то он перед смертью может навалиться на меня, схватит и не отпустит.

  Задушит, как кошка мышку". – Открытие не понравилось Семирамиде.

  Она встречала опытных воинов в бою.

  Но тогда она выбирала – копьем ударить, стрелой поразить, или добить раненого мечом.

  Сейчас выбора ей не предоставили, что плохо.

  Еще в бою маневр давала умная лошадка, которая тоже видела битву.

  Жульен, словно прочитал мысли Семирамиды.

  Или он достаточно опытный, чтобы оценил ловкость и мастерство Семирамиды, но в то же время знал, что она слабая девушка.

  В глазах Жульена загорелось снисходительное торжество сильного над слабой.

  Он уже больше не присматривался к манере ведения боя Семирамиды.

  Наступал и наступал.

  Семирамида отступала и отступала.

  "Мы, словно Геракл и слабая лань, – Семирамида вспомнила рассказ Саломеи. – Геракл не мог победить лань, но изморил ее долгим бегом.

  Лань покорилась Судьбе". – Семирамида закусила до крови нижнюю губу.

  Вкус крови ей предал силу, очистил мозг.

  Семирамида не теряла рассудка, но понимала, что нужно менять ход поединка.

  Иначе опытный воин добьет ее.

  "Но как менять и на что? – Семирамида вроде бы уже достала мечом до коленки мужчины.

  Но воин небрежно отбил удар щитом. – В самый последний момент отбил, словно нехотя". – Семирамида начала уставать.

  Постоянные приседания, выпады, уходы от бросков соперника утоляли до боли в глазах.

  Удары ее становились слабее.

  Уходы более замедленные.

  – Я полностью удовлетворен, – Жульен уже не воевал, а забавлялся.

  Показывал себя красавцем перед тремя ополченцами. – Победа кровавой волной ослепляет меня.

  Тело мое гибкое, реагирует на каждый рисунок битвы.

  Сейчас я отправлю амазонку в гости к убитому ей Пифагору.

  – Ты даже не мне говоришь, а своим дружкам, – хриплый крик ярости вырвался из горла Семирамиды.

  – Ты для меня уже мертвая, – Жульен надвигался, как, если бы скала захотела и смогла ходить.

  Семирамида неловко отпрыгнула от очередного – уже небрежного – броска Жульена.

  Запнулась о камень и стала падать назад.

  – Падай, – вдруг яростно вскрикнула Саломея.

  Семирамида свалилась у ее ног.

  Она видела, что не успеет подняться, потому что Жульен уже близко.

  «Наступит ногой на ногу, а мечом ударит в грудь, – Семирамида не раз так поступала на поле битвы. – У меня каждый раз получалось так добивать».

  Внезапно, белая тонкая нога вылетела из-за спины поднимающейся Семирамиды.

  Семирамида не сразу поняла, что нога принадлежит Саломее...

  Пока принадлежит Саломее...

  Саломея со сдавленным криком ударила ногой между ног Жульена.

  Удар оказался слабый, вскользь.

  Но воин по привычке дернулся, согнулся, охраняя вторую – после головы – свою ценность.

  Доли мгновения хватило Семирамиде, чтобы вонзить Жульену меч в живот.

  Она с силой надавила, продолжала движение руки.

  Вниз, чтобы использовать силу падения Жульена, его натиск.

  Затем перекатилась и вскочила на ноги.

  – Добивать уже не нужно тебя, Жульен, – Семирамида с презрением сплюнула на траву. – Радовался, что победил уже девушку.

  Но забыл о военной хитрости.

  – Стреляйте, убейте же их, – Жульен зажимал руками огромную рану.

  Семирамида не увидела, а почувствовала кожей, как движется стрела.

  Отступила право, уходила от первой стрелы.

  Но вторая ударила ее в предплечье.

  Семирамида сшибла с ног Саломею, чтобы она не оставалась мишенью.

  Тут же коротко достала мечом до шеи воина.

  Затем снова упала, перекатилась.

  Когда поднималась, подрезала сухожилия на правой ноге третьего воина.

  Четвертого же убила легко.

  Он не сопротивлялся, стоял с пустым луком и выпученным глазами.

  – А говорили, что не умеют стрелять из лука, – Семирамида сначала обошла всех, добивала.

  Чтобы никто не восстал, не бросил нож в спину.

  Саломея подбежала к ней, умоляюще смотрела в глаза.

  – Я вытащу стрелу из твоей руки, – голос Саломеи истончился до писка.

  – Вытаскивать уметь надо, – Семирамида сжала зубы.

  Мечом сделала надрезы треугольником вокруг места, куда вошла стрела.

  Затем потянула.

  Холодный пот остудил внезапно ее горячую кожу.

  Семирамида закрыла глаза, три раза вдохнула и отбросила вытащенную стрелу.

  Она, словно в тумане, видела заботливый взгляд Буцефала.

  Семирамида опустилась на колени и шептала:

  – Клевер, может быть.

  Лопух – лучше не придумать.

  Ромашка – то что надо подстреленной амазонке. – Семирамида набила рот травой и тщательно пережевывала.

  Тут же отрезала тонкую полоску от туники одного из ополченцев.

  Наложила зеленую кашицу на рану и туго перевязала.

  – Ты ненавидишь меня, Семирамида? – Саломея белая, как снежный песок, ходила за ней. – Из-за меня ты сражалась.

  Одна ты бы ускакала.

  Зачем, зачем ты вернулась за мной, Семирамида, когда я упала с коня.

  – Может быть, ты знала, что амазонки не бросают девушек мужчинам, – Семирамида постепенно приходила в себя после битвы.

  Ранение еще будет откликаться, но зато с поединком покончено. – Может быть, ты нарочно заманила меня к мужчинам, шпионка.

  Все вы рассчитали: и как ты упадешь с Буцефала, и как я поскачу тебя выручать, и как меня убьют.

  РАЗВЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО ЭТО ТАК ВАЖНО?

  – Ты так серьезно думаешь? – голос Саломея стал совершенно спокойный.

  Она выпрямилась и улыбнулась.

  В глазах больше не было виноватых искр. – Но, если бы надо было тебя убить, то я бы зарезала тебя, когда мы спали вместе.

  – Я не сильна в политике, я воин, – Семирамида краем глаза следила за действиями Саломеи. – Слишком складно у вас получилось.

  – А, то, что я ударила Жульена, чтобы помочь тебе, когда уже исход поединка был решен в его пользу?

  – Может быть, по какой-то причине, ты решила, что я нужна тебе живая, – Семирамида пожала плечами. – Я же в походе.

  Странно как-то Саломея.

  Ты появилась сразу, как только я удалилась от Фемискира.

  – Я ошеломлена твоим недоверием, Семирамида, – Саломея произнесла с подъемом. – В тебе говорит не разум, а первобытная страсть амазонок.

  – Первобытная страсть амазонок? – Семирамида отвернулась от Саломеи. – Ты не считаешь, что первобытная страсть, которая осталась у нас, это и есть высший разум?

  Вы же в испорченных Микенах полагаете, что ум это – умение торговать и обманывать друг друга.

  – Я полностью с тобой согласна, Семирамида, прости.

  – Простить? – амазонка уловила перемену в голосе Саломеи.

  Резко обернулась и прыгнула.

  «Опять не успеваю», – мелькнула запоздалая мысль.

  Семирамида видела, как медленно, словно в тумане, рука Саломеи с кинжалом движется.

  Счастливая выстраданная улыбка осветила лицо Саломеи.

  Саломея смотрела на Семирамиду с истинной любовью.

  Но кинжал вот-вот войдет в грудь Саломеи.

  – Не успела, зато копье успеет, – кончиком копья Семирамида ударила по руке Саломеи с ножом.

  Саломея не успела отреагировать.

  Кинжал вылетел из ее руки и упал на мертвого Пифагора.

  – Ты даже кинжалом убить себя не умеешь, новая амазонка, – Семирамида подскочила и с силой открытой ладонью ударила Саломею по щеке.

  – Я даже кинжалом убить себя не умею, – Саломея опустилась.

  Мучительная гримаса исказила ее прекрасное лицо.

  – Зачем ты хотела убить себя, Саломея? – Семирамида тяжело присела рядом. – Чтобы доказать, что ты не предавала меня, что ты не шпионка?

  – Я... я нечаянно упала с коня, – истеричные рыдания полились из Саломеи водопадом. – Я не нарочно.

  – Теперь у тебя синяк будет на руке, от моего копья, – Семирамида крепко обняла Саломею не раненой рукой.

  – Ты с раной, и я с синяком, – Саломея вздрагивала от рыданий. – Я не понимаю, как я здесь оказалась.

  В твоем взгляде я вижу смертельную смесь сочувствия и сожаления, Семирамида.

  – Больше не будешь себя убивать? – Семирамида поднялась с травы. – Мне не нужна в походе помощница, которая только о том и думает, как себя убить.

  Ты должна защищать мою спину, как недавно защитила.

  – Я... я... буду.

  – Вот когда будешь, тогда и будешь, Саломея – Семирамида успокаивала взволнованного кровью Буцефала.

  Поднялась в седло и сверху посмотрела на Саломею.

  – Собирай трофеи, Саломея.

  Они нам пригодятся.

  Продадим оружие в Микенах.

  – Ты... ты... простила меня? – глаза Саломеи распахнулись радостно. – Хорошо, не простила, но все равно берешь с собой?

  Ты же сказала, что мы продадим оружие в Микенах.

  Конечно, кто же, как не я, твоя помощница, знает, как лучше обстряпать дела с торговцами в Микенах.

  Они все жулики, но меня знают хорошо.

  Я сделаю нам отличную цену. – Саломея бросилась к лежащему окровавленному Жульену. – У Жульена кошелек полон монеток, – Саломея закричала радостно, словно не над трупом, а над земляникой на полянке.

  – Саломея, поторапливайся, – Семирамида зорко осматривала холмы. – Где пять мужчин, там и другие найдутся.

  Мужчины, как волки, бродят стаями.

  Нам к тому же надо убраться побыстрее, чтобы на нас не подумали, что мы их...

  – На нас, на нас, конечно, мы вдовем, – Саломея перебежала к Пифагору. – Ты всех победила, Семирамида, меня спасла, но делишь победу пополам. – Саломея рылась в мешке Пифагора: – Здесь пергаменты.

  Берем?

  Я знаю толстого Филиппа, он покупает пергаменты с мифами.

  Дорого дает денег.

  «Сказание о филимистянах», – Саломея прочитала на свитке.

  – Пергаменты оставь, – Семирамида заявила строго. – Все поймут, что мы их взяли у убитого Пифагора.

  Сказания, мифы до добра не доведут.

  Все беды от клинописи и от занесения букв на папирусы и глиняные дощечки.

  – Пусть Пифагорово останется Пифагору, – Саломея не стала спорить.

  «Семирамида добрая, великодушная, а я ее подвела, – Саломея бросила горячий взгляд на Семирамиду. – Но я докажу ей, что достойна ее».

  – Вроде все ценное здесь, – Саломея подтащила к Буцефалу тяжелые мешки.

  – Саломея, шлем открытый зачем надела? – Семирамида нетерпеливым движением закинула мешки на коня.

  – Когда я рванулась к тебе, – Саломея робко улыбалась, – часть волос моих остались в руке ополченца.

  Теперь клеймо раба так и светит на моей голове.

  Я бы ничего, я согласна, что все будут считать меня твоей рабыней, Семирамида.

  Я и так твоя рабыня. – Саломея говорила быстро, быстро, чтобы все высказать. – Но с рабыней будут обращаться, как с рабыней.

  Никто со мной не захочет торговаться.

  Нас везде будут пытаться обмануть.

  Ты же амазонка, а я – рабыня.

  – И что, потому что я амазонка, нас постараются обманывать? – Семирамида наклонилась к Саломее.

  – Конечно, потому что ты амазонка, каждый захочет на тебе разжиться, – Саломея ответила с жаром. – Все считают вас богатыми и в то же время... не умеющими торговаться.

  Говорят, что к золоту вы относитесь с легким презрением.

  – Золото мы любим, но да, действительно, оно для нас не самое главное в жизни, – Семирамида засмеялась. – Саломея, ты так тщательно подбирала слова, чтобы не назвать нас, амазонок, глупыми.

  Надо же – не умеющими торговаться.

  Да, мы не тратим время на пустые разговоры.

  Пустые разговоры, с нашей точки зрения.

  Мы можем часами взахлеб обсуждать линию бедра Каллиопы, но цену торговцам даем ту, которую они запросят.

  Мы считаем, что время дороже золота.

  Ты убедилась, сколько стоит секунда в бою.

  Мы не тратим свое время на торговлю, поэтому нас считают глупенькими.

  – Ты поняла меня, Семирамида, – Саломея сияла, как новенькая золотая монетка. – Шлем воина закроет клеймо рабыни на моей голове.

  Поэтому я смогу торговаться, как свободная, а не как рабыня.

  – Не посчитают ли тебя, девушку в шлеме, за дурочку? – Семирамида засмеялась.

  – В Микенах многие девушки и женщины носят шлемы, – Саломея попыталась забраться на Буцефала.

  Получилось с третьей попытки.

  Семирамида не помогала ей, потому что одна рука занята придерживанием мешков, а вторая – пробита стрелой.

  – Зачем в городе вы носите шлемы? – Семирамида разрешила Буцефалу выбирать дорогу.

  – Мужчины часто бьют кулаком нас по голове, – Саломея криво усмехнулась.

  Она как можно старалась помогать Семирамиде с мешками. – Мужья колотят своих жен.

  Парни бьют своих возлюбленных невест.

  И все по голове.

  – Вы позволяете мужчинам бить вас? – Семирамида фыркнула.

  Фыркнул и Буцефал.

  – Не позволяем, – Саломея захихикала. – Какая же дурочка разрешит себя бить.

  Но мужчины в Микенах горячие, как Геракл.

  Не спрашивают разрешения, когда хотят побить девушку.

  Но и нам разрешено защищаться.

  На каждый удар мужчины мы обычно отвечаем тремя ударами.

  Не сильными, но хоть как-то защищаемся.

  Шлем на голове девушки в Микенах никого не удивит.

  – Поэтому твой отец так легко согласился с твоей злой мачехой, что тебя нужно отвезти умирать в горы.

  Мужчины, даже отцы, привыкли издеваться над женщинами и дочерями. – Семирамида посмотрела на небо: – К вечеру будем в Микенах.

  Если, конечно, снова не упадешь с коня, когда на нас нападут новые ополченцы.

  – Шуточки у тебя, как и твоя красота, Семирамида, – Саломея пробурчала.

   – Что означает, что шуточки у меня, как и моя красота?

  – Шуточки у тебя идеальные, как и твоя красота идеальна, Семирамида.

  – А твои слова приятны моему слуху, Саломея, – Семирамида захихикала. – Что не скажу о твоей левой руке.

  – Что моя левая рука? – Саломея притворно удивилась.

  – Твоя левая рука держится за мою левую грудь.

  – Но у тебя же нет правой груди, амазонка, – Саломея продолжала игру. – Была бы правая грудь, я бы и за нее держалась, чтобы не упасть с Буцефала.

  Нам же важно, чтобы я не упала, правда, Семирамида?

  – Да, нам, разумеется, очень важно, чтобы ты держалась за мою грудь, Саломея, – Семирамида расхохоталась.

  Саломея тоже залилась искристым серебристым смехом.

  Буцефал даже прибавил хода и все время поворачивал голову: чем это хозяйка и ее подружка занимаются?

  Над чем смеются?

  Дорога расширялась и расширялась.

  Девушки замолчали.

  Семирамида думала о том, что сегодня потратила слишком много времени и сил.

  "Обидно, что не на продвижение к поясу Ипполиты, а на ерунду.

  Что я выиграла в этой битве?

  Конечно, радость победы прибавила сил.

  Но рана в руке заставит меня быть более осторожной некоторое время.

  Как-то не совсем гладко складывается мой поход".

  "Толстый Хироко покупает все, и дает хорошую цену, – Саломея перебирала в памяти торговцев в Микенах, которым можно сдать трофейное оружие. – Но Хироко слишком жадный и трусливый.

  Он немедленно сообщит стражникам, что я и амазонка привезли оружие.

  Если кто узнает меч Жульена, или кинжал Пифагора?

  Меняла Аристофан дает меньше, чем Хироко, и не торгуется.

  Аристофан тоже сообщит стражникам, но не сразу.

  Когда сбудет то, что мы ему сбыли.

  К Аристофану можно, но он дает меньше, чем Хироко.

  Моя честь в отстаивании интересов Семирамиды пострадает.

  Конечно, Семирамида не заметит и не подсчитает, сколько мы дожны были бы получить от Хироко, а сколько получим от Аристофана.

  Но я же хочу как лучше: для себя и для Семирамиды.

  Моего золота в пещере отшельника Каверза хватит на несколько армий.

  Но дело не в том золоте, а дело во мне.

  Как я могу подтвердить свои слова, что я умею торговаться, и что я деловая, если продешевлю с оружием, которое сдадим.

  Я же сама себя буду потом укорять всю жизнь, что не показала умение Семирамиде.

  Даже золото Каверза не поможет".

  – Я и не заметила, что уже темнеет, – Саломея вышла из тяжелых раздумий.

  – Что? – Семирамида встрепенулась.

  – Семирамида, ты спала на коне? – Саломея восхитилась.

  – Почему бы не восстановить силы, – Семирамида буркнула в ответ.

  Ей не понравилось, что Саломея уличила ее. – Буцефал сам найдет дорогу. – Семирамида подняла руку.

  С очередного холма стали видны белые постройки в Микенах.

  На полях чернели точки крестьян.

  – Жаль, что у ополченцев и у Жульена не было коней, – Саломея вздохнула. – Мы бы и коней продали в Микенах.

  Одного я бы себе оставила, чтобы не утруждать Буцефала.

  – Мужчины настолько уверены в своих ногах, что им не нужны дополнительные ноги коней, – Семирамида поправила сбившийся мешок.

  – А я думаю, что ополченцам коней не выделяют, – Саломея засмеялась.

  – Саломея, почему тебя Жульен и ополченцы приняли за девушку?

  Ведь многие мужчины, как ты рассказывала, думали, что ты прекрасный утончённый юноша.

  У тебя же волосы подровнены, как у юноши.

  – Опять меня подозреваешь, Семирамида? – Саломея не сердилась.

  – Только не втыкай в себя кинжал на моем коне.

  – Жульен и его войско сразу увидели во мне девушку.

  – Как это сразу увидели в тебе девушку, Саломея?

  – Когда я упала, то одеяние мое задралось на голову.

  – Умеешь же ты падать, Саломея, – Семирамида захихикала.

  – Иногда нужно отвлечь мужчин своими прелестями, – Саломея отозвалась весело. – Например, во время торгов, край платья чуть-чуть поднимется.

  Ну, как чуть-чуть.

  Чем больше хочешь сбить цену, тем выше задирается платье.

  Но перед Жульеном и ополченцами я не старалась.

  Наоборот, нужно было прикрыть себя.

  Но в падении не особо думаешь о том, как скрыть прелести.

  Все внимание занимает мысль: не сломать бы шею, или другую часть тела.

  – Как все сложно у тебя, Саломея, – Семирамида произнесла с усмешкой.

  Они подъехали к городским воротам.

  – На крестьянок вы не похожи, – стражник с длинными усами перегородил путь Буцефала. – Амазонка, – стражник не спускал взгляд с мешков.

  – Анджей, вторую девушку я знаю, – второй стражник вышел из укрытия. – Саломея, дочь Гилея.

  – Фрай, я тоже рада тебя видеть, – Саломея слезла с коня.

  При этом, словно случайно, или случайно, Саломея оголила перед стражниками попку.

  «Саломея отвлекает внимание от меня?» – Семирамида опустила глаза.

  – Амазонка довезла меня до дома.

  – Я слышал, что старый Гилей, отец твой, по приказу твоей мачехи отвез тебя в горы волкам на съедение, – Стражник насторожено смотрел на Саломею.

  – Вранье это все, – Саломея беспечно махнула ручкой. – Вернее, вранье, что родной мой любимый отец отвез свою обожаемую доченьку волкам.

  Отец просто отправил меня на дальние вырубки собирать целебные травы для овец: полынь, белладонну, росянку...

  – Фрай, крестьяне зашевелились, – Анжей жадно смотрел на приближающиеся с полей телеги.

  – Саломея, – знакомый Саломеи Фрай ткнул кончиком копья в мешки на Буцефале. – Колюще-режущие предметы везете с собой?

  – Там только колюще-режущие предметы, – Саломея ответила спокойно. – Оружие.

  – Это хорошо, что только колюще-режущие предметы, – Фрай с печалью смотрел на Саломею. – Что-нибудь запрещённое с собой есть?

  Мышиные сушеные хвосты, черепа лягушек, настойки на ядовитых грибах.

  – Не балуемся подобной чепухой, Фрай, – Саломея усмехнулась.

  – Попрошу отвечать, как положено, – стражник смотрел в сторону.

  – Фрай, мы же с тобой знакомы с детства, – Саломея смотрела на стражника с укоризной.

  – То, что мы знакомы с детства, Саломея, не помешало тебе отказать мне.

  – Ты считаешь меня лгуньей, мошенницей и воровкой, Фрай?

  – Нет, Саломея, я считаю тебя девушкой, которая мне не отвечает взаимностью.

  – Допустим, что я никому не отвечаю взаимностью, Фрай, не только тебе, – на щечках Саломея появился румянец захода Солнца.

  – Но ты смотришь на амазонку с неприкрытой любовью, – лицо стражника потемнела, как небо перед грозой.

  – Не будь наивным мальчиком, Фрай, – Саломея через силу улыбнулась. – Ты ничего не изменишь, если придумаешь себе новую ложь.

  – Вы сами паковали мешки, или вам кто-нибудь помогал? – у охранника Анджея закончилось терпение.

  Он взял допрос в свои руки.

  – Мы сами паковали мешки, – Саломея, кажется, обрадовалась, что не приходится больше беседовать с другом детства.

  – Тогда платите въездную мзду и проезжайте, – Анжей повелительно махнул рукой. – Не задерживайте крестьян с апельсинами.

  – Мы заплатим, – Семирамида развязала мешочек с деньгами и потянула оттуда золотую монетку.

  ПЛАТИТЬ, ЧТОБЫ ДЫШАТЬ, ЧТОБЫ ПРОЕХАТЬ

  – Мы не заплатим, – Саломея зашипела.

  "К счастью, Анджей разглядывает полные товара телеги крестьян, – Саломея ударила по руке амазонки.

  Золотая монетка упала обратно в кошель. – Фрай только на меня смотрит, а золота амазонки не заметил".

  – Почему вы не заплатите? – Анджей обрадовался случаю поскандалить.

  Власть любит, когда на нее беззубо огрызаются.

  – Наша семья на абонементе, – Саломея заслонила грудью недоумевающую Семирамиду. – Мой отец Гилей платит сразу за годовой проезд через ворота.

  – Твой отец Гилей, Саломея, уже не горожанин, – Фрай покачал головой.

  Шлем упал под ноги.

  Стражник поднял шлем, обтер с него дорожную пыль и надел на голову.

  – Почему мой отец Гилей не горожанин? – Саломея напряглась. – Если он умер, если его заездила моя злая мачеха, то все равно абонемент на год остается.

  – Твой отец не умер, – Фрай терпеливо объяснял.

  – Что же он тогда сделал, если не умер?

  – Он отказался от покровительства города.

  – Отказался от покровительства города?

  – Твой отец, Саломея, вместе с женой уехал из Микен в пригород.

  Он теперь вносит годовую плату не в Микены, а в деревушку Торонто.

  Живет в загородном доме.

  – Мой отец? Злая мачеха? В загородном доме? – Саломея надула щеки. – Ничего не понимаю, Фрай.

  – Тут нужно не понимать, а платить, – Анджей напомнил повелительно.

  – Я знаю, но... – Саломея злобно посмотрела, прервала взглядом движение Семирамиды.

  Амазонка снова уже пыталась достать золотую монету из кошеля.

  – Сколько за наш проезд? – плечи Саломеи опустились, но в глазах горел яростный огонь.

  – Конь – один дирхем, мешки с колюще-режущими товарами, два сольдо, – Анджей подсчитывал с удовольствием. – Амазонка – талер.

  Ты, Саломея, как бывшая горожанка, идешь со скидкой в половину.

  За тебя – три каури.

  Итого – два сестерция и тринадцать центов.

  Если можно, то без сдачи, пожалуйста.

  – Два сестерция и тринадцать центов? – Саломея пробормотала.

  Затем подняла глаза на стражников и закричала: – Почему так дорого?

  – Если вы не согласны с правилами проезда, то можете поговорить с нашим центурионом, – Анджей усмехнулся.

  – Нет, нет, с центурионом дороже выйдет, – Саломея засуетилась. – Но у нас нет столь большой суммы.

  – Почему же нет, – Семирамида презрительно фыркнула с Буцефала. – Найдется намного больше, чем два жалких сестерция.

  – Семирамида, – Саломея сердито топнула ножкой, подняла пыль. – Те – другие деньги, они нужны, чтобы оплатить наши долги.

  – У меня нет долгов, – Семирамида свысока смотрела на Саломею. – Ты забыла, что мы собрали кошели у...

  – У, уууууу, – Саломея передразнила амазонку и быстро развязала свой кошель. – Я заплачу за наш проезд в Микены. – Сказала, как отрезала. – Без сдачи, как ты просил, Анджей. – Монетки перекочевали в руку стражника.

  – По два сестерция и тринадцать центов каждому стражнику, – Анджей сузил глаза. – Если бы не твое неуважение к страже, Саломея, то я бы давно пропустил тебя и твою драгоценную амазонку в Микены.

  – Анджей, я отказываюсь от своей половины, – слова дались Фраю нелегко.

  – Отказываешься? – Анджей перевел взгляд на своего товарища. – Из-за этой? – Толстый палец Анджея уткнулся между грудей Саломеи. – Из-за бабы?

  – Из-за этой бабы, – Фрай побелел, под цвет флага над башней. – Но, Саломея еще не баба... надеюсь....

  – Поверьте, стражники, завтра мы будем слишком далеко, чтобы вы о нас думали, – Саломея не стала забираться на Буцефала.

  Правой рукой взяла уздечку и потянула коня.

  Буцефал не сдвинулся с места.

  С вопросом посмотрел на Семирамиду.

  – Ну-ну, Буцефал, – Семирамида засмеялась. – Следуй за Саломеей.

  Я думала, что вы уже подружились.

  – Семирамида, – Саломея произнесла полушепотом, когда городские ворота остались позади, – не вмешивайся больше, когда я веду дела и торгуюсь.

  – Я не должна вмешиваться? – уголки губ амазонки растянулись в подобие улыбки. – Поверь, Саломея, я умею покупать и платить.

  – Видела, я, как ты умеешь покупать и платить, – Саломея наклонилась и погладила котенка.

  Рыжий котенок важно выгнул спину и поднял хвостик. – Если бы ты показала золото стражникам, Семирамида, то далеко от ворот нас бы не отпустили.

  Золото – волшебный металл.

  Кто его увидит, тот сразу хочет обладать им.

  Всем золотом, а не одной монеткой, Семирамида.

  – Но мы же должны были заплатить за въезд в Микены, – Семирамида казалась обиженной.

  "Наверно, Саломея права.