Текст книги "Отдай Свою Душу (СИ)"

Автор книги: Nusya_Pro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Ладно, – Поттер немного посидел и засобирался уходить, так и не вытянув ни слова из своего заместителя – не забудь про Тэда.

– Угу, – кивнул блондин, делая вид, что невероятно занят.

Он подождал пока за начальником закроется дверь, после чего встал, раздражённо кинув перо, которое держал всё это время в руках, на стол, и открыл шкафчик у окна. Достал бутылку. Янтарное огневиски с булькающим звуком, ласкающим слух, вылилось в бокал. Мужчина сделал большой глоток, смакуя вкус напитка, расслабился и повернулся к прозрачному стеклу. Там падал снег. Искусственно созданный чарами министерства, он покрывал крыши домов в проекции города, который на самом деле был над землёй, на много миль выше кабинета Драко. Странное чувство не покидало его с утра. Он здесь, она там… к чему это? Он несколько раз порывался собраться и аппарировать домой, но весь запал прекращался у двери кабинета. Двери, которая, впрочем, в этот самый момент открылась, вырывая его из раздумий.

Тихие шаги оповестили о прибытии ещё одного человека. Это был не Поттер и никто другой, кого бы Малфой мог сейчас ждать. Это была она. Первая женщина, никогда не носившая фамилию Малфой, но достойная её более всех прочих. Драко почувствовал запах духов Гермионы, который заполнил комнату, навязчиво и в то же время нежно проникая во всевозможные уголки этого помещения. Он поставил бокал на подоконник и развернулся. На ней было платье цвета изумруда, тёплые полусапожки и пальто, волосы убраны в хвост. Волшебница переминалась с ноги на ногу, будто не по своей воле пришла сюда. Их глаза встретились…

***

« Я знаю, что ты моя мама.»

В большой гостиной, вместе с ароматом роз, разливалась музыка. Этот вальс так давно не звучал в этих стенах, что всё в доме, и сам Малфой-Мэнор будто танцевали, наслаждаясь таким внезапным возрождением. Гермиона, одетая в цвета Слизерина, восседала у рояля, её руки порхали над клавиатурой, высвобождая ноты как волшебных бабочек из кокона, которые взлетали вверх и заполняли всё пространство вокруг.

Третий день волшебница не находила себе места. Ей попеременно то хотелось убить Драко, то пойти и поговорить с ним, то просить у него прощения за что-то, чего даже себе объяснить Гермиона не могла. В первый день она вернулась в поместье, поддавшись уговорам Северуса, который утверждал, что ждать Малфоя нужно именно там, потому как рано или поздно тот должен вернуться домой. Позже, успокоившись и проведя много часов в размышлениях на эту тему, женщина полностью согласилась с советом своего бывшего мужа, поняв, что поступила правильно. Однако, она приняла другое решение, которое Снейп предугадать не смог. Сегодня Гермиона собиралась сказать ему это, когда он явится на обед, как и обещал.

Но время шло, она играла вальс, Арчи второй час учил Скорпиуса кататься на лошади, а профессор так и не явился. И всё же, после двух часов дня ворота поместья открылись, и долгожданный гость появился перед лицом своей бывшей жены, невероятно уставший. Волшебница прекратила играть.

– Я уезжаю, – сразу же начала она, не призывая в помощь посторонних тем.

Северус даже остановился, замерев на мгновение в незаконченном движении, недалеко от рояля.

– Уезжаешь?

– Да. Я всё обдумала и решила. Я уезжаю и забираю Скорпиуса.

– Это новость! – отреагировал профессор, изогнув бровь – я полагал, ты не примешь такого решения…

– Отчего же, Северус? После всего, что я узнала…

Он сокрушённо покачал головой и сел на один из ближайших стульев.

– Ты не можешь. Ты связана с этим местом. Ты не сможешь увезти наследника, – профессор не верил, что она снова принялась за старое.

– Я бы не стала и думать об этом, ты знаешь. Но он даже не явился. За все три дня никаких известий! Ему всё равно! – Гермиона напротив встала из-за рояля, и начала ходить по гостиной, каждый раз резко разворачиваясь на месте, чтобы идти в обратную сторону.

– Почему ты так решила?

– Тут легко сделать вывод, не правда ли? Поэтому я…

– Я же просил тебя не совершать необдуманных поступков… – перебил её Северус.

– Я ещё ничего не сделала.

– Ты сделала вывод!

– Уже поздно, я всё решила.

Снейп встал. Надежда на счастливое разрешение проблемы таяла на глазах.

– Делай как считаешь нужным, но сначала поговори с ним…

– И что нам это даст? – она не понимала.

Гермиона остановилась и теперь стояла перед ним, спокойно глядя в глаза. Снейп же видел перед собой мудрую взрослую женщину, и он, даже под страхом смерти, никогда бы не смог предположить, что именно её ждёт такая судьба, что именно она должна будет нести бремя этого дома. Северус вздохнул и нежно взял волшебницу за обе руки.

– Ты должна хотя бы узнать его позицию, – сказал он настойчиво.

– Я достаточно знаю о случившемся, – волшебница отдёрнула руки и быстрым шагом вернулась к роялю. Профессор последовал за ней.

– Ты знаешь не всё!

– Так расскажи мне! – она вспылила – если ты знаешь! Так расскажи, Северус!

– На это имеет право только Драко. Поговори с ним… Обещай, что поговоришь?

Гермиона нервно скрестила руки на груди. Её молчание секундной стрелкой стучало в висках Северуса. Он ждал. Было очень важно, чтобы она согласилась.

– Хорошо… ладно… и, если ты не против, я сделаю это прямо сейчас.

Снейп развёл руками, показывая, что не имеет никаких возражений.

***

Несколько минут спустя после разговора с Северусом, схватив пальто, Гермиона покинула дом, чтобы снова воспользоваться чарами Малфой-Мэнора и найти на этот раз Драко. Как только, удушливая волна аппарации сменилась свежим воздухом, её глазам предстал во всей красе главный вход в министерство магии. Решительности поубавилось, когда она оказалась так близко к мужчине, которого любила. Колени задрожали, в животе будто кто-то туго затянул узел. Гермиона глубоко вздохнула. Пока она шла через вестибюль, не чувствуя ног, пока пожилой волшебник проверял её палочку, мысли крутились вокруг одного Малфоя и всех разговоров с ним. Ей вдруг захотелось поругаться, поскандалить, чтобы отбросить эти волнения, терзающие душу, чтобы раз и навсегда вынудить саму себя не отказываться от принятого решения уехать. Гермиона намеренно стала вспоминать свои обиды, отвлекаясь лишь на женский голос, объявляющий отделы и подразделения этажа, где останавливался лифт. Волшебница, в глубине души, чувствовала, что один его взгляд и она простит любую обиду и каждое мгновение, которое Драко посвятил не ей.

Лифт остановился на нужном этаже, и с лязгом закрыв двери за её спиной, увёз с собой остатки решительного настроя. Гермиона сжала палочку в кармане и на негнущихся ногах пошла по коридору. Несколько раз силы покидали её, она поворачивалась на пол пути и шла обратно к лифту, но после вновь возвращалась, собрав волю в кулак. Когда же, наконец, перед ней оказалась нужная дверь, то одновременно там появился и её старый друг, который нёс своему заму очередную пачку документов. Гарри увидел подругу, сделал большие глаза, и попятился назад, всем своим видом показывая, что не намерен даже приближаться к этому кабинету, пока она там. Гермиона остановилась у цели, трясущиеся руки выдавали её с головой, когда тонкие пальцы поворачивали позолоченную ручку. Её шаги были тихими, а закрывшаяся за ней дверь не издала ни звука.

Драко стоял у окна, наблюдая за снежинками, падающими за стеклом. Он почувствовал её присутствие, запах духов Гермионы заполнил все уголки помещения. Малфой поставил бокал на подоконник и развернулся. Перед ним стояла она, первая женщина не носившая фамилию Малфой, но достойная её более всех прочих. На ней было платье цвета изумруда, тёплые полусапожки и пальто, волосы убраны в хвост. Волшебница переминалась с ноги на ногу, будто не по своей воле пришла сюда. Их глаза встретились…

Что могли сказать любящие друг друга люди, после стольких лет ссор, бессмысленных обид и проблем, созданных ими же. Гермионе страстно захотелось кинуться к нему на шею, утонуть в его руках, почувствовать их на своей спине, спрятаться в нём как в коконе и больше никогда, никогда не покидать этого мужчину. Драко, напротив, ожидал чего угодно, только не радушного приветствия. Он боялся её, боялся и любил. Вероятно, это отразилось в его глазах, потому что женщина как-то странно передёрнула плечами и села. Никто из них не знал с чего начать разговор, при этом оба пытались скрыть своё волнение, стараясь как можно дальше находиться друг от друга.

Гермиона взглянула на камин, в поисках темы и, наконец, нашла её там, где вовсе не ожидала. В ранее пустой коричневой раме портрета находился мужчина, делавший вид, что спит. Яркие вспышки воспоминаний промелькнули перед глазами волшебницы: поместье, коричневая пустая рама портрета в спальне перед ужином, этот самый кабинет и обсуждение плана с Драко, после ухода Астории… Она была так шокирована своим открытием, что невольно взглянула на Малфоя. Взгляд её мог быть истолкован неверно, потому женщина поспешила заговорить.

– Этот портрет. Сними его!

Драко нахмурил лоб.

– Зачем? – он вообще не понял при чём здесь портрет.

– Ну же, Драко, – она не раздумывая назвала его по имени, даже не заметив этого – этот портрет… портрет… это же он оповещал твоего родственника, когда нас схватили… это он подслушивал нас… этот портрет висел в спальне, того поместья, где мы ужинали…

Блондин некоторое время был в ступоре, поймав себя на мысли, что после того, как с её губ слетело его имя, он не понял ни слова. Но вскоре мысли прояснились, и Малфой осознал ситуацию, в полной мере понимая взгляд Гермионы и её внезапное снисхождение к нему самому.

– Мэрлин! Я столько лет этого не знал! – он был даже рад, что разговор начался с отстранённой темы, минуя неловкость, которая могла бы быть – странно только, как в таком случае ОН не узнал, что министерство планирует облаву?..

Волшебница задумалась.

– Портрет был в другом поместье, возможно, ему просто не успели сообщить…

– Или не захотели… – подтвердил Драко, проводя нехитрые махинации и снимая картину с недовольным волшебником внутри.

На их счастье, рама не имела заклятия вечного приклеивания. Она легко отделилась от стены и упала в подставленную Малфоем корзину.

«Как вы смеете сударь!» – послышалось оттуда.

Гермиона наблюдала за мужчиной, пока он этим занимался.

– Я пришла поговорить, – она торопилась высказать свои намерения, боясь неловкого молчания, так же как и её собеседник.

– Я так и понял, – прокомментировал тот, возвращаясь к окну и вновь занимая своё прежнее положение.

– Я хочу уехать.

Малфой только бросил короткий взгляд на неё и снова опустил глаза. Он ожидал чего-то подобного.

– И я хочу забрать Скорпиуса.

Снова короткий взгляд и никакой реакции.

– Ты понял, что я сказала? – женщина уже в упор смотрела на Драко, не отводя глаз.

– Я понял. Ты хочешь уехать и забрать нашего сына – абсолютно спокойно ответил он, прокручивая в руках бокал с огневиски, который минуту назад снова взял в руки.

Это привело её в замешательство.

– Ты не против?

Мужчина устало провёл рукой по подбородку, вздохнул и прошёл к своему креслу, в которое сразу же и опустился. Он принял расслабленную позу и из-под бровей снова бросил хмурый взгляд на Гермиону.

– Нет. Если ты считаешь нужным так поступить, то сделай это. Я устал догонять тебя, а ты, я полагаю, устала убегать. А в этом побеге друг от друга я понял только одно: если ты будешь счастлива, то и я буду.

Драко говорил серьёзно и сам верил в то, что говорит. Но это был ход конём, давно спланированный и чётко продуманный.

Волшебница не ожидала такого поворота. Говоря ему эти слова прямо, она думала о скандале, вспышках неконтролируемого гнева, но услышала лишь вот это: «Если ты будешь счастлива, то и я буду». Гермиона даже смутилась и стала нервно теребить пуговицу пальто.

– Это всё, что ты хотела сказать? – после затянувшегося молчания спросил Малфой.

Его начинало раздражать её присутствие, в основном потому, что терпение кончалось, а сохранять спокойствие становилось всё труднее.

– Да, – неуверенно ответила женщина, вовсе не планировавшая такое скорое завершение диалога.

– Тогда… ты можешь идти, – он опустил глаза на бумаги, отпивая ещё один глоток янтарной жидкости.

Гермиона встала. Мгновенное удивление постепенно сменялось гневом, и в момент, когда её рука коснулась ручки двери, в голове что-то щёлкнуло. Вместо того, чтобы уйти, волшебница повернулась к нему и нащупала в кармане волшебную палочку.

– Ты что, выгоняешь меня?! – она спросила это очень спокойно, слишком спокойно.

Так задают вопросы те, кто готов взорваться, выпуская свой гнев и выкрикивая слова, которые в любом другом состоянии даже бы не подумали произнести. Оскорблённое самолюбие не позволило Гермионе говорить иначе. Малфой почувствовал это, на его лице скользнула и погасла ухмылка, которая так часто появлялась в школьные годы. Если бы она сейчас скрылась за дверью, Драко не последовал бы за ней, но Гермиона осталась, а это значило, что ждёт она совсем другого ответа, другой реакции. Мужчина поднял глаза и встал, оставив на столе пустой прозрачный бокал.

– Ты всё мне сказала, – всё ещё очень серьёзно и нарочито спокойно говорил Малфой – у меня много работы, и раз только за этим ты приходила, почему бы тебе не уйти и не дать мне поработать.

Волшебница снова на мгновение смутилась, не понимая почему он так себя ведёт. Но это её состояние проходило слишком быстро. Гермиона догадалась: Драко просто издевается, и вовсе не собирался никуда отпускать ни её, ни Скорпиуса. Волна возмущения поднялась в ней, заставляя выйти на открытый конфликт.

– Ну ты и сволочь, Малфой!

Тот ухмыльнулся, уже открыто, радуясь такому результату и заставляя её злиться ещё больше. Ещё больше разжигая полыхающий огонь.

– Я знаю, дорогая, – из его уст сочился яд.

Она опешила от такой наглости.

– Постой… ты что? пьян? – спросила Гермиона чуть более спокойно, не веря своим глазам.

Перед ней был тот самый Малфой, которого она почти ненавидела в школе. Он стоял, засунув руки в карманы и ухмылялся.

– Нет.

– Тогда… что происходит?

Ухмылка сползла с его лица, и мнимое спокойствие сменилось гневом.

– Да ничего не происходит, моя дорогая. Абсолютно. Ты просто хочешь уехать и забрать сына. Моего, кстати, сына. Ты приходишь и спокойно говоришь мне об этом, как будто так и надо!

Волшебница не могла оставить такое без ответа.

– Что прости? Не ты ли игнорировал его всё лето, не ты ли из-за своего горячо любимого ЭГО отправил меня так далеко, что я и твой, между прочим, сын чуть не погибли! Ты убил человека, который воспитывал тебя с детства, лучшего хранителя вашего родового гнезда. Ты хоть понимаешь в чём меня обвиняешь сейчас?!

– Да. Я убил его! – зацепился за эту мысль Драко, и вдруг продолжил совершенно другим голосом, чувствуя полное опустошение и беспомощность перед ней – И я признаюсь в этом. Такой как я – убийца – не нужен тебе! Так что ты можешь уехать. Как тебе угодно! Только оставь меня! Не мучай!

– Это я то тебя мучаю? Ах ты… – Гермиона не восприняла его грусть, не поддалась мгновенной жалости, и, не собираясь успокаиваться, быстро выхватила волшебную палочку, но не быстрее чем это сделал Малфой.

– Будем драться, дорогая? – он сменил грусть на откровенный сарказм, снова возвращая ухмылку. Ему отчего-то нравилась такая реакция Гермионы.

Она не могла поверить, что вновь попалась на эту удочку, вновь клюнула на его обманчивое спокойствие.

– Экспелеармус!

– Протего!

Выкрикнули они одновременно. Палочки обоих взлетели к потолку и упали прямо между ним на мягкий ковёр кабинета. Мужчина и женщина застыли в понимании абсурдности ситуации и в нежелании мириться с обидами каждого. Никто из них не решался сделать первый шаг в центр, чтобы забрать своё оружие. В попытках найти выход, Драко и Гермиона стояли друг напротив друга, не ощущая времени, не чувствуя пространства… Их глаза встретились вновь. Серые и карие… Это была вспышка лёгкого безумия. Расстояние между ними сократилось мгновенно. Уже не осознавая что делает, Гермиона упала в объятия Драко, теряя равновесие и ощущение реальности. Он подхватил её, крепко прижимая к себе. Палочки были забыты. Как два голодных зверя, набросившись друг на друга, они пытались завоевать каждый свою победу, победу в битве, в которой можно было лишь проиграть…

Гермиона опомнилась два часа спустя в объятьях Драко на полу под его рабочей мантией. Он смотрел на её лицо, разглядывая так, будто собирался запомнить каждую морщинку. Пальцы мужчины гладили небольшие синяки, украшавшие нежную женскую шею. Она подняла глаза, и смутившись, снова опустила. Пряча улыбку, волшебница уткнулась ему грудь.

– Ты всё ещё хочешь уехать? – прошептал Драко.

Ответ Гермионы прозвучал прежде чем её мысли сформировались в нужную фразу.

– Я не оставлю тебя.

Малфой так нежно и одновременно сильно прижал её к себе, что защемило сердце. Какие же они всё-таки дураки. Столько лет было потеряно. Столько лет. Драко снова стал покрывать её шею поцелуями, на этот раз медленно и нежно. Ощущения от поцелуев были тем самым наслаждением, которое от счастья вызывало болезненные ощущения. Гермиона поймала его губы, обхватывая ладонями лицо, и вновь утонула в нём, в своём мужчине, в человеке, предназначенным ей самой судьбой. Если бы сейчас кто-то напомнил о её решении уехать, она ни на секунду не поверила бы, что действительно собиралась так поступить.

***

«Иногда, страдая снова и снова, мы увлекаемся страданием, культивируем его, наслаждаемся им. Наслаждение переходит степень зависимости, где грань страдания и счастья почти неразличима, и мы перестаём замечать, как в попытке найти страдание, причиняем его другим. Нужно дойти до истерики, до крайней степени апатии, чтобы, наконец, в один прекрасный момент, доведя себя до срыва, найти в нём спасение, снять оковы безумства и вновь стать прежним, проливая бальзам спокойствия на своё израненное сердце и сердца тех, кто всё это время был рядом.»

========== Глава 17. Мечты сбываются. ==========

***

На Гермионе было пышное кружевное платье с асимметричной юбкой, которая открывала её ножки до щиколотки спереди, а позади шла небольшим овальным шлейфом. Тёмно-синий узор кружев сочетался с её перчатками до локтей, такого же цвета. Драко был в чёрном костюме и уже ждал свою женщину в центре Атриума в Министерстве, где через минуту должна была начаться презентация новой книги Северуса Снейпа.

Его исследование такого древнего заклинания как «daanimamea» получило отклик не только в Сообществе Верховных Чародеев Британии, но и в Международной Конфедерации Чародейства. Книга профессора, посвящённая этому заклинанию, была переведена на пятьдесят шесть языков во всём мире. Премии и награды разного рода сыпались на Снейпа как из рога изобилия. Всё это привело к тому, что ему было предложено место в Совете Верховных Чародеев. Северус благоразумно отказался от предложения, сославшись на то, что его приоритетом тогда и сейчас остаётся Хогвартс и преподавательская деятельность. Свои исследования и книгу Снейп аргументировал простым желанием помочь магической общественности в таком не лёгком деле, как спасение любимых людей.

В самый разгар события Северус Снейп оказался на сцене рядом с важного вида волшебником, у которого была длинная седая борода. Последний представил виновника вечера, который сразу же начал свою незамысловатую, но длинную речь. Гермиона, стоя в толпе гостей рядом с Драко, увлечённо наблюдала за своим бывшем мужем. Ей было жаль его, жаль, что за всю такую долгую и героическую жизнь, этот мужчина дважды встретил свою любовь, и дважды познал печаль не взаимности. Волшебница знала о его любви, знала, что занимает второе место в сердце мужчины после Лили Эванс, но ничем не могла ему помочь. У неё тоже была любовь, и эта любовь стояла теперь рядом с ней, крепко сжимая её ладонь, одетую в перчатку. Локон выпал из причёски Гермионы, и она отвлеклась, поправляя его. Когда же карий взор вновь обратился к сцене, профессор заканчивал речь.

– Я хотел бы вам представить талантливого аврора, сына моего лучшего друга и, по совместительству, моего крестника Драко Малфоя.

Гермиона удивлённо взглянула на Драко, который уже отпускал её руку, и, послав ей короткую улыбку, скрылся в толпе. Через мгновение блондин стоял на сцене. Его волнение чувствовалось даже в самом конце Атриума. Журналисты, которые и так сегодня обратили внимания на их пару, всполошились больше прежнего. Гермиона уже не сомневалась, что завтра на первой полосе «Ежедневного Пророка» будет именно Малфой. Тот приставил палочку к горлу и проговорил «Сонорус»…

– Уважаемые гости и крёстный, в честь которого мы тут собрались… я бы хотел… – Драко сжал что-то в кармане пиджака.

Гермиона нервно теребила тёмно-синий бархатный клатч. Она вообще не понимала зачем именно ему понадобилось сейчас идти на сцену и что-то говорить, ведь они были всего лишь гостями вечера. Малфой прокашлялся и продолжил.

– В этом зале присутствует женщина. Квалифицированная и небезызвестная волшебница, с которой мне довелось пройти в жизни многое. Я не сразу понял, что именно должен был делать, и я так во многом был не прав…

Зал затаил дыхание. Слышны были только вспышки фотоаппаратов и скрип перьев журналистов. Гермиона не понимала, но лёгкое предчувствие всё же зарождалось в её сердце.

– Эта женщина обладает невероятно большим и чистым сердцем, она избрана чарами моего родового поместья… Да, я говорю о тебе, Гермиона Грейнджер. Однажды я сказал, что отдам свою душу за то, чтобы ты жила, теперь я хочу предложить тебе её не только в жизни, но и в смерти. Так же, как для меня это сделала ты. Гермиона Грейнджер… – Драко встал на одно колено.

Зал ахнул. Женщина спрятала лицо в ладонях, краснея, и сквозь взорвавшиеся аплодисменты услышала.

– Гермиона Грейнджер, ты будешь моей женой?

Чьи-то руки стали перемешать её по Атриуму, где вскоре подняли на сцену. Сквозь свет прожекторов Гермиона не видела ничего, но зато она видела Малфоя. Он всё ещё стоял на коленях, одевая старинное большое кольцо с изумрудом на её палец. Мужчина встал, не отпуская руки возлюбленной, произнёс заклинание отмены громкого голоса и прошептал:

– Так ты скажешь мне да?

Волшебница кивнула, не в силах произнести ни слова, чувствуя как слёзы счастья появляются на глазах и тонкой струйкой бегут по щеке, оставляя мокрую полосу…

***

Вальс снова звучал в стенах Малфой-Мэнора, где счастливая семья наслаждалась обществом друг друга, отдыхая в гостиной. Скорпиус сидел рядом с отцом, любуясь матерью, руки которой порхали над клавишами рояля. В вазе на белой поверхности музыкального инструмента стояли синие розы, благоухая приятным ароматом. Их сын, поговорив с матерью, наконец, смог простить отца и понять, что в жизни не всё так просто, как может показаться в таком юном возрасте. Теперь, вновь обретя счастье, они не хотели отпускать его ни на миг.

Арчи нарушил идилию, войдя в большие двери. Он пересёк комнату и что-то прошептал на ухо Драко. Гермиона прекратила играть. Скорпиус нахмурился и отодвинулся от отца.

– Милая, – Малфой взглянул на свою жену – это письмо было перехвачено нашим волшебником на почте в Лондоне и, кажется, это тебе.

– Мне? – волшебница встала – магловское письмо?

Её муж осмотрел конверт.

– Это Австралия.

– Австралия?! – Гермиона выхватила послание, и поспешно разорвала тонкую бумагу с наклеенными на неё марками.

Официальное уведомление поисковой службы, напечатанное чёрным машинным шрифтом, оповещало мисс Гермиону Джинн Грейнджер о том, что её родители были найдены около пяти недель назад в небольшом пригороде Мельбурна. Они были опознаны по странно изменившимся паспортам в архиве города. Работники архива заверяли, что в момент помещения паспортов в документацию в них значилась совсем другая фамилия. Так же сообщалось, что мистер и миссис Грейнджер скончались четырьмя годами ранее, уснув в одной постели и больше не проснувшись. Далее шло оповещение о местонахождении могил вышеуказанных граждан Британии, и сообщение с глубоким сожалением о слишком затянувшемся поиске.

Все эти годы, начиная с того момента, как её волшебная палочка заколдовала единственных родных людей, и заканчивая сегодняшним днём, пронеслись в памяти Гермионы. Все эти годы они – её мама и папа – были живы, а единственная дочь занималась чем угодно, только не их поиском. Чувство вины холодной змеёй проникло в душу. Она горько заплакала, напугав этим сына.

– Всё хорошо, мой родной, – волшебница обняла Скорпиуса – когда любишь кого-то, сынок, иногда случается и плакать.

Драко сел рядом и обнял свою семью, единственных любящих людей, которые у него остались. Никогда больше он не хотел их терять, ни сейчас, ни потом. Скорпиус и Гермиона – всё, что у него теперь было – и в этот момент он поклялся самому себе, что никогда в жизни не даст их в обиду, не обидит сам, не отпустит и не отдаст никого из них. Никогда.

***

Северус Снейп шёл по вымощенной кирпичом дорожке к низкому дому у окраины деревни Литтл-Шелфорд. Закат освещал улицы ярко-красным светом, предвещая жаркий завтрашний день. Мужчина достал конверт и сверился с адресом. В этом доме его ждал мальчик Уильям, сын магловской женщины, которая воспитывала его одна. Муж её погиб очень давно на какой-то заграничной войне с террористами, а женщина, сломленная горем, более не подпускала к себе мужчин, видя перед собой одного единственного, того, которого так усердно воспитывала до одиннадцати лет. Северус понимал, что с такими обстоятельствами, мать вряд ли будет согласна отпустить оставшегося родного человека так далеко и так надолго, именно поэтому профессор и оказался здесь, с этим письмом в руке.

В окне дома горел свет, а тени на плотной шторе подсказывали, что мать читает сыну. Мальчик сидит у неё в ногах, смотря на первую и самую любимую женщину в своей жизни. Снейп вздохнул. Он не хотел нарушать этот семейный вечер. Но по долгу работы в школе, ему необходимо было что-то предпринять. Профессор коротко и тихо постучал в дверь.

Замок щёлкнул, петли скрипнули и перед ним, в свете падающем из-за спины, появилась рыжеволосая женщина. Её ярко-зелёные глаза мелькнули призрачным светом прошлого. Она улыбнулась, ничуть не испугавшись странно одетого мужчину в чёрном.

– Лили, – прошептал Снейп, чувствуя, что сходит с ума.

– Я Элизабэт, – ответила женщина, голосом, который нельзя было спутать ни с чьим другим.

***

«Жизнь измеряется не количеством сделанных вдохов и выдохов, а количеством тех моментов, когда от счастья захватывает дух. Ты можешь быть кем угодно, и поступать как тебе вздумается, но твоя жизнь уже знает как повернётся дорога, которую ты выбрал, да и какой ты сделаешь выбор, ей тоже известно. Иногда, мы страдаем, думаем, что свернули не туда, считаем свои действия ошибочными, но в результате наступает момент, когда все дороги, всё пространство и время сходятся в одной точке и наступает счастье. То самое счастье, что в молодости мы именуем мечтой. Мечтой, которая рано или поздно приходит к нам, хотя и не всегда так, как мы того ожидали. „