Текст книги "Летние каникулы Энтони Кроули (СИ)"

Автор книги: Nowhere Kid

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Я знал, что тебе понравится, ― Сидя рядом за столом, Айзек продолжал уминать сыр под кофе, будто бы и не прерывался на Кроули. ― Могу поискать ещё его книги, но «Дороги» ― это самый известный и сильный сборник, на самом деле. Могу дать других авторов: у них не всё такое сильное, но я помечу те рассказы, которые могут тебе понравиться. Правда, в обмен на небольшую услугу.

На лице Айзека проскользнула хитрая улыбка. Кроули напрягся. С одной стороны, было понятно, что просто так с ним никто возиться не будет, а с другой, Айзек уже сделал для него много просто так, не осознавая важности своего вклада: вытащил на прогулку, дал годную литературу, угостил чертовски вкусными бутербродами.

– Всё что в моих силах, ― Кроули постарался улыбнуться как можно мягче.

– Подбросишь меня в город? Мне пора пополнить запас продуктов.

Где-то глубоко внутри Кроули вздохнул с непередаваемым облегчением. Услуга действительно была пустяковая.

– С удовольствием.

С этого утра на кухне Айзека Кроули условно обозначил себе новый творческий этап в жизни. Он не торопился сесть за ноут и выдать гениальный текст. На самом деле, ноут даже успел припасть пылью, пока Кроули готовил Идею. Именно так, Идею с большой буквы, потому что после пары рассказов О. Генри он понял, что это вот то, чего не хватает его сценариям: достойной идеи, цельной сюжетной линии и полностью сформированных персонажей. Персонажей, которые были бы узнаваемы в деталях, и чтобы детали сами рассказывали о персонаже.

Почти неделю Кроули собирался, думал и планировал. Он размышлял о сюжете, пока отвозил Айзека в супермаркет, пока сам выбирал продукты, пока гулял по окрестностям городка, как в компании приятного соседа, так и без него. Даже пока он пропалывал грядки с цветами на заднем дворе, в голове формировалась Идея, история, главный герой.

Стоило отдать должное Айзеку, без него было куда сложнее сосредоточиться именно на этой части работы. Тот регулярно поставлял Кроули литературу, показывал новые места в окрестностях и даже один раз вытащил его ночью в поле ― посмотреть на звёздное небо. Это воспоминание заняло в сердце Кроули отдельное место: бескрайний простор чёрного неба над головой и миллионы звёзд, маленьких, горящих и мерцающих огоньков. Он лежал в траве и смотрел, смотрел, смотрел, желая впитать это ощущение бесконечности себя и оставить навсегда. Чувство травы, которая щекотала затылок, твёрдая земля под спиной и ночная прохлада воздуха после жаркого дня. Айзек негромко говорил что-то о том, что к концу месяца отсюда будет виден звездопад, и порывы лёгкого ветра уносили некоторые его слова, а Кроули так и не переспросил название звездопада. Там он испачкал ещё одну свою рубашку.

За эту же неделю Кроули поближе познакомился с другими своими соседями, в частности, когда домашний скот одного из них попытался съесть кусок его рубашки. Удивительно, но даже мелкий рогатый скот ценил брендовую одежду. Оказалось, что одна из подружек мадам Трейси держит коз для молока и продаёт производные продукты по «очень доступной цене». Если бы Кроули вздумал питаться козьим сыром и молоком, он бы наверняка обанкротился.

Так он провёл почти неделю, обдумывая Идею и формируя её в голове. А ещё Кроули назначил себе день, когда сядет и напишет злосчастный сценарий. Это должно было быть воскресенье. Если всё пойдёт хорошо, он справится за пару часов и сможет выслать документ Вельз в тот же день, тогда он получит ответ уже в понедельник и возьмётся за что-то покрупнее короткометражки.

Правда, всё оказалось не так просто, как хотелось. По плану Кроули, он должен был проснуться, сделать кофе, перекусить и сесть писать на заднем дворе, прямо на траве, грея ноги на солнце. Только вот у природы были другие планы, и с самого утра в воскресенье вжарил дождь. Серые мрачные тучи давали понять, что погода не станет лучше в ближайшее время, поэтому Кроули пополз на первый этаж, уже придумывая, как бы поудобнее разместиться в кресле-мешке на веранде. Но на пути его остановила другая проблема: закончилась чистая одежда. Все футболки и рубашки были в корзине для белья, остались одни относительно свежие шорты и ещё целая пара белья. Поэтому, пока на плите подходил кофе, Кроули нервно гуглил, как работают стиральные машины. Нервно, потому что остро, невыносимо хотелось закурить. Затянуться горьким, едким дымом так, чтобы он проник в легкие, чтобы мечущиеся по голове мысли потяжелели и наконец прекратили так носиться с самого утра и дали Кроули поймать хоть одну и нормально обдумать.

Когда стирка была поставлена, кофе выпит, полуголый Кроули занял кресло на веранде и включил ноут. Пока тот загружался, Кроули недовольным взглядом сверлил сад. Зелень на деревьях подёргивалась от ударов капель дождя, цветы сегодня, похоже, вообще не собирались открываться. Кто-то говорил, что звук дождя должен успокаивать, и Кроули постарался вслушаться в неритмичные шлепки, постукивания по карнизу, хлюпы и тому подобное. Даже глаза прикрыл. Раз, два, три, пять, десять. Он спокоен. Абсолютно спокоен. Нужно только начать писать, и всё пойдёт как по маслу.

Кроули открыл подписанный документ и глубоко вдохнул. Сцена первая, локация первая, краткое описание места и времени. Есть. Хорошо. Теперь нужна первая фраза. Слова, которые зададут весь тон и настрой фильма… Нужно что-то лёгкое, вхарактерное, понятное. Нужно что-то цепляющее. Нужно что-то…

Нужно покурить.

Кроули был готов взвыть от этого осознания. Он не мог писать без затяжки, не мог уложить в голове мысли без чёртового едкого дыма в лёгких. Мысли разбегались, и он никак не мог найти нужную! Проклятье!

Конечно, он не сдался сразу. Он глубоко вдохнул воздух, попробовал ещё раз, отвлёкся, проверил почту, попробовал снова, отвлёкся на соцсети, снова посмотрел на начало сценария и громко ругнулся. Самое обидное, что идея была буквально под носом, крутилась, как назойливая муха, которую невозможно просто прибить газетой ― уворачивается, зараза. И писать хотелось, очень хотелось. Только слова не шли.

Кроули закусил губу и посмотрел на улицу. Дождь немного утих, но не прекратился. В принципе, на машине он быстро доберётся до города, а там уже разберётся, что делать. К чёрту эту завязку, у него сценарий горит.

Из тех вещей, которые ещё не ушли в стирку, Кроули достал более-менее чистую футболку, нырнул в неё, прихватил ноут, ключи и бумажник, после чего выскочил под дождь. Все вещи отправились на заднее сиденье машины, а сама Бентли с Кроули за рулём рванула в сторону города. Наверное, если бы Айзек видел его в окно, то проводил бы удивлённым взглядом ― это было в его духе.

Несмотря на возраст Бентли, гнала она хорошо, оставалось только не слететь с мокрого асфальта. Впрочем, водительский стаж Кроули не подвёл, и до города он добрался без приключений, а сигареты купил в первом попавшемся магазине, кажется, перепугав девушку-кассиршу своим безумным взглядом. За курение в салоне коллекционной машины арендодатель вряд ли его похвалит, но сейчас было очень не до его мнения. Оставив окно открытым, Кроули поставил ноут на колени и затянулся таким вожделенным дымом.

– Кайф, ― выдохнул он с облегчением, будто бы как минимум наконец выпил воды после перехода Сахары. В голове прояснилось. Кроули вспомнил, что дома оставил машинку стирать, чего делать не стоило бы, по большому счёту. Но это было не так уж важно, на данный момент, потому что на него снизошло озарение.

Пальцы летали над клавиатурой, стук снова начавшегося дождя был заглушён этим прекрасным звуком ― звуком накатившего вдохновения. В какой-то момент Кроули даже показалось, что он нажимает на клавиши чаще, чем капли стучат по крыше Бентли, но нормально отвлечься на эту мысль он так и не смог. Пепел с сигареты несколько раз упал на клавиатуру и наверняка в процессе забился под клавиши, но в тот момент это было абсолютно неважно, как неважен был и холодный воздух, щекотавший затылок Кроули и морозящий ему руки. Даже если он простудится, но в итоге закончит этот сценарий, это будет лучшим днём в его жизни.

Герои говорили в его голове, слова сами рождались, пробегая от мозга к пальцам и листу буквально за мгновения и ложась ровными рядами на страницу. Кроули скурил три сигареты, хоть и затянулся не больше пяти раз ― слишком увлёкся написанием и не замечал, как пепел падал на пальцы, клавиши и пол салона машины. Когда он закончил, ноутбук уже ушёл в энергосберегательный режим и предупреждал, что до отключения оставалось всего десять минут. Недолго думая, Кроули раздал интернет с телефона и отправил сценарий Вельз.

«Набросал черновик. Давно так хорошо не писалось! Нужно твоё мнение»

Закрыв ноутбук и поежившись от холода, Кроули оглянулся. Хотелось есть. И согреться. Согреться в первую очередь, поэтому он выбросил окурок, который до сих пор держал в пальцах, и закрыл окно. Вопрос еды был всё ещё актуален. Гугл-карты подсказывали, что недалеко тут был Бургер Кинг, и это вполне устроило бы Кроули.

Заказ он забрал прямо из машины, игнорируя группу подростков, которые пытались втихаря его сфотографировать. Не заметить их было нереально, но Кроули слишком устал, и поэтому ему было абсолютно плевать на них. Задержавшись на ближайшей стоянке, он меньше чем за минуту съел целый бургер, а потом и порцию картошки. Чай, заказанный ко всему этому, всё ещё был горячим, его Кроули осторожно пил всю дорогу обратно и вместе со стаканчиком переступил порог дома.

Погода только ухудшалась, и это давило на голову. Проверив, всё ли в порядке с машинкой, развесив выстиранные рубашки и поставив новую стирку, Кроули поднялся наверх и завернулся в одеяло, пытаясь согреться. Сейчас бы посмотреть фильм, но он, как назло, оставил ноутбук в машине. Хорошо, что он решил всё же поесть в городе, а не готовить дома: на это совершенно не было сил. Кроули чувствовал себя выжатым, как лимон. И опустошённым. Хорошее чувство, давно он его не испытывал. С ним же он и провалился в сон, под мерный стук капель о крышу.

========== Неприятные открытия ==========

Из сна Кроули выдернул звонок телефона. Он ударил по барабанным перепонкам, отразился гудением где-то в черепной коробке и через мгновение вспыхнул болью в висках. Какой гений вообще додумался звонить ему посреди ночи? Или стоп, он же лёг не вечером… Всё равно, просил же не трогать!

– Ты бессмертный? ― спросил Кроули сходу, не открывая глаз и прижимая трубку к уху.

– Бессмертная, ― спокойно ответила Вельз на том проводе. ― Откуд столько яда, Кроули? Сам же скинул мне свой сценарий и попросил мнения, я думала, тебе нужно прямое интервью.

Точно. Сценарий. Кроули с трудом разлепил один глаз и, щурясь, посмотрел на экран телефона. Восемь вечера… Что-то он слишком много проспал.

– Ну да, сценарий… А с чего такое личное отношение? ― пробормотал он, закрывая глаз обратно и с трудом пытаясь сообразить, почему так темно вокруг. ― Обычно ты даёшь фидбэк тем же каналом, что и прислали материал.

– Ты что, спишь ещё, что ли? ― Вельз нервно цыкнула в трубку, а потом со всего духу заорала:. ― Подъём, Кроули! Твой сценарий ― фигня полная!

Кроули вздрогнул, буркнул в трубку что-то очень неприличное и попытался справиться со вспышкой головной боли, отложив трубку в сторону. Чёрт, ну вот зачем так орать? Кто её просил-то. Голова теперь гудела, будто колокол… Кстати, что она там сказала про фигню?

Когда приступ головной боли чуть поутих, Кроули вернул трубку телефона к уху, откуда доносился, как всегда, противный голос.

– … заподозрила ещё, когда ты написал, что тебе нужно моё мнение, но знаешь, на такое я вообще не рассчитывала. Твой первый черновик и того был лучше, знаешь ли, зачем ты вообще это написал, можешь мне сказать?

– Чтобы ты сняла фильм, блять, ― огрызнулся Кроули. ― Прекрати орать, у меня голова болит, и я только проснулся, вообще-то…

– Восемь вечера, ты чего вообще спал в такую рань?

– Какое тебе дело? ― буркнул Кроули, всё же открывая глаза. Темно в комнате было, потому что свет был выключен, а за окном плыли такие тяжелые и мрачные тучи, что, того и гляди, начнётся Апокалипсис. Вставать не хотелось, включать свет тем более, хотелось только снова уснуть. ― Блин, тебе вообще обязательно высказываться прямо сейчас? Может, завтра?

– Обязательно, ― припечатала Вельз. ― Это ты у нас в отпуске с кучей свободного времени, а у нормальных людей работа кипит, у меня завтра съемки с шести утра, а я тут трачу время на твою писанину. Мог бы спасибо сказать!

– Иди в жопу. Что там могло быть такого, чтобы настолько не понравилось?

– Я никогда не считала тебя гением, ― начала Вельз таким тоном, что сразу стало понятно: сейчас последует «но» и хороший такой разнос. ― Ты был неплохим сценаристом, который приносил студии хорошие деньги. Твои блокбастеры имели отличный кассовый сбор, поэтому я категорически не понимаю, какого чёрта ты ударился в психологию персонажей. Скажи мне, Кроули, ты психолог?

– Нет, ― рыкнул Кроули в трубку, надеясь, что если он подыграет, этот спектакль не будет длиться вечно.

– Тогда, может быть, ты художник-пейзажист?

– Нет.

Раздражение в его голосе уже невозможно было не заметить. Эта чёртова женщина любила разводить драму. Но ещё больше она любила критиковать.

– Тогда какого хрена, Кроули, твой сценарий полон описаний природы и имеет претензию на глубокую психологию персонажей? Это не твой профиль, какого чёрта ты вообще туда полез? Ещё и сонеты Шекспира приплёл не к месту! С каких пор ты читаешь Шекспира, Кроули?! ― с каждой фразой Вельз говорила всё громче и громче, аж пока не сорвалась на крик. Кроули отодвинул трубку от уха, чтобы не схватить новый приступ головной боли.

– С тех пор как взял отпуск, ― вставил он, когда в потоке слов образовалась пауза. ― И вообще, я не понял претензии: тебе Шекспир не угодил или конкретно мой сценарий?

– Всё вместе! Ты его хоть перечитывал, прежде чем мне выслать, дубина?

Кроули тяжело застонал. Да, он погорячился, когда выслал черновик Вельз, но незачем так орать…

– Нет. Но не может быть там всё настолько плохо…

– Может, Кроули, может! Знаешь, как я вижу твою историю? Как сочинение мечтательной девочки в переходном возрасте! Ты в универе лучше писал, блин, что с тобой произошло?! Влюбился, что ли? В бабку с козой?

– Заткнись! ― рявкнул Кроули в трубку. Он начинал закипать. Голова болела, а Вельз только продолжала капать на мозги, ещё и проезжалась по самому личному, что было у Кроули ― работе, в которую он вложился полностью.

– А не ты ли просил моего мнения, а? Некрасиво теперь затыкать, ― язвительно ответила на это Вельз, даже не думая сбавлять голос. ― Знаешь, что я ещё думаю о твоём творчестве?

– Не знаю и знать не хочу! Иди и займи свой рот чем-то более полезным, чем грёбанная критика того, в чем сама совершенно не разбираешься! ― рявкнул Кроули, сбросил вызов и с размаху швырнул телефон в стену. Сна не было ни в одном глазу, только неприкрытая ярость и желание сломать что-то ещё. Да, Вельз была совладельцем студии, с которой Кроули подписал контракт, но она не имела никакого права унижать любую его работу. Особенно так…

Снова разболелась голова. Когда стало понятно, что само собой это не пройдёт, он всё же решился встать. Свет в спальне он так и не включил, а телефон нашёл по свечению разбитого экрана. По защитному стеклу пошли крупные трещины, а на раме корпуса виднелись небольшие вмятины. Хорошо же Кроули его приложил. Оставалось надеяться, что Вельз не вздумает позвонить ещё раз, иначе он убьёт телефон окончательно.

На ощупь спустившись на кухню, Кроули включил приглушенное освещение и поставил чайник. Таблеток у него не было, но были сигареты. Не долго думая, он закурил, теперь уже нормально, а не как днём на стоянке. Головная боль проходила, но вместо неё приходили мысли, которые были не лучше. Неужели то, что написал Кроули, было действительно настолько ужасным? Не то чтобы Вельз его часто хвалила. Если уж быть откровенным, она никого и никогда не хвалила, у неё был просто определённый порог, и если сценарий, актёрская игра или любая другая работа его проходила, Вельз брала это в проект, в противном случае ― отвергала. К своему стыду, Кроули любил слушать, как уже после прослушивания Вельз называла некоторых актёров бездарностями и буквально перемалывала им кости за спиной. У неё к этому определенно был талант. Такие феерические обороты для описания чьей-то бездарности ещё нужно было придумать. Но, видимо, пришла очередь Кроули оказаться под жерновами нещадной критики Вельз, и выяснилось, что быть тем, кого так жестоко критикуют, совершенно не весело.

Кроули успел скурить полсигареты, прежде чем позволил себе подумать о самом важном из этого диалога. Какой бы язвительной ни была Вельз, она была профессионалом своей сферы, и если сценарий не прошёл её порог, значит, скорее всего, он был действительно плох. Очень плох. Ну, может, не настолько уж плох, а скорее недостаточно хорош… Или действительно просто ужасен. Блин, что он там такого написал, вроде же всё по плану было? Может, не стоило так быстро делиться черновиком? Надо было сесть и спокойно его вычитать, поправить что-то, сгладить углы и… полностью переписать. Он слишком увлёкся отдыхом, слишком расслабился и решил, что в таком состоянии сможет написать что-то сильное, но на самом деле скатился в банальность. Вдохновение ― подлая штука, он всегда знал об этом, но такая полезная, что её недостатки как-то быстро забывались.

Из мыслей Кроули вырвал звонок в дверь. Чайник уже кипел во всю, а сигарета как раз дотлела до фильтра. Кроули затушил её в блюдце и пошёл открывать: в такой час к нему мог завалиться разве что Айзек, да ещё и накануне дождя.

– Привет, ― улыбнулся ему Айзек с порога. ― Ты сегодня не зашёл за книгами, я немного заволновался, поэтому решил заглянуть. Всё в порядке?

Может, Кроули показалось, но в глазах Айзека было беспокойство. Он точно обладал какими-то сверхспособностями, раз так легко определял его настроение сходу, либо же Кроули слишком плохо скрывал своё текущее состояние.

– Условно, ― ответил он уклончиво. ― Зайдёшь?

– Если хочешь, ― кивнул Айзек, и через минуту он уже был на кухне Кроули, с интересом оглядываясь по сторонам. ― Давно дружу с мадам Трейси, но никогда не был внутри этого дома. Всегда было интересно, как устроена веранда изнутри.

– Могу показать. Чай будешь? Я бы предложил чего покрепче, но у меня нет, на самом деле.

– Чая будет вполне достаточно, ― убедил его Айзек. ― Да и мне кажется, что тебе пить не стоит. Судя по тому, что ты уже не в завязке, что-то всё же случилось? ― он бросил выразительный взгляд на окурок в блюдце, и почему-то Кроули стало ещё более стыдно. Рассказывать, впрочем, он не торопился. Сначала сделал чай, достал какое-то печенье из шкафа, которое купил ещё при приезде, да так и забыл о нём, и провёл Айзека на веранду, которую тот так хотел увидеть. Столика там не было, поэтому тарелку с печеньем Кроули поставил на одно из кресел. Айзек опустился на лавку с подушками, держа в руке свою чашку с чаем и явно не собираясь торопить Кроули с рассказом. Тот же, в свою очередь, упал в кресло-мешок и тяжело вздохнул.

– Мою работу жестко раскритиковал человек, к чьему мнению я привык прислушиваться, ― сообщил он наконец и попытался отпить чай, но тот обжег его губы. Прекрасно, даже это не получается. Ещё и погода портилась. Теперь за окном было совсем темно, и на сад начинали падать первые капли дождя. ― Более того, это была работа, которую я до недавнего времени считал своей лучшей.

– Неприятно, ― сказал Айзек осторожно.

– Более чем! ― воскликнул Кроули. ― Меня, как таракана, размазали по полу! Да ещё и сожгли потом останки. Самое ужасное то, что теперь-то я понимаю, что работа действительно была не очень, и после длительного перерыва меня ослепила сама возможность писать. Настолько, что из хорошего специалиста я стал каким-то начинающим придурком. Не то чтобы я раньше был о себе высокого мнения, но всё же я писал хорошо. Мне нравилось, и другим нравилось! Кассовые сборы были достаточными, чтобы никто из создателей ни в чём не нуждался, да и отзывы были вполне ничего! Почему я вообще полез в другой жанр, чего мне не хватало-то?

Кроули прорвало, и он понимал это. Напряженный, нервный день давал о себе знать, и стоило бы остановиться, не вываливать все проблемы на человека, которого Кроули знал от силы неделю, но куда там… Кажется, он слишком давно не напивался, чтобы дать себе полную свободу в словах, а сейчас он чувствовал себя именно что неудачно пьяным, когда вместо веселья накатывает депрессия и желание излить душу. Плохое состояние, но и оно иногда бывало необходимым.

Айзек, стоило отдать ему должное, слушал и не перебивал, участливо кивал в нужных местах и даже взгляда не отводил от неконтролируемо жестикулирующего Кроули. Когда же тот наконец умолк, то Айзек не сразу заговорил, а сначала сделал глоток чая, убедился, что излияние окончено, и наконец открыл рот:

– Как бы там ни было, но мне кажется, что так жестоко отзываться о твоей работе было как минимум грубо. Уверен, что там не всё так плохо.

– Скорее всего, действительно плохо, ― пробормотал Кроули. ― Иначе бы она не позвонила лично…

– Ну, раз так… ― Айзек замялся, подыскивая нужные слова, и Кроули поймал себя на мысли, что хочет, чтобы этот непринужденный светлый человек сейчас его успокаивал. Поэтому пригласил его на чай и всё такое. ― Раз так, то, может, тебе стоит самому решить, настолько ли всё ужасно, посмотрев на свою работу свежим взглядом?

– Всё не так-то просто! ― вздохнул Кроули и тоже пригубил подостывший чай. Из-за похолодания на улице в доме тоже становилось прохладнее, и горячий напиток был очень кстати. ― Если мой взгляд недостаточно свеж, как ты выразился, то я начну сомневаться во мнении того человека, что меня раскритиковал, а это будет не очень хорошо, потому что она отчасти мой работодатель. А если свеж и окажется, что действительно сделана фигня, то вряд ли я скоро соберусь, чтобы снова что-то написать.

– Ты так говоришь, будто куда-то торопишься, ― хмыкнул Айзек и взял из тарелки печенье. Его лицо уже не выражало того сочувствия, что до этого ― похоже, что его лимит исчерпался.

– Я уже целую неделю просидел без работы! Так же весь месяц пропущу! ― возмутился Кроули. Может, этому «писателю в стол» и можно было останавливать свою работу, когда захочется, но Кроули ― профессиональный сценарист! Ему нельзя брать длительные перерывы.

– Ну и что? ― просто спросил Айзек. ― Ты хочешь сказать, что перерыв был сделан зря?

– После него я сделал фигню.

– Тебе сказали, что ты сделал работу плохо, но ты только что сам сказал, что не уверен в этом, ― заметил Айзек и улыбнулся. Той самой хитрой и лёгкой улыбкой, которая зацепила Кроули при первой встрече.

Кроули поджал губы и перевёл взгляд в окно. Он пытался придумать отговорку, был уверен, что она существовала, но мозг упорно твердил, что Айзек прав. Только вот мозг ― это одно, а эмоции хотели совершенно другого.

– Всё равно. Я сделал фигню, ― выдал он, чувствуя себя обиженным ребёнком. Вёл он себя сейчас именно так: душа требовала драмы, даже если её предмет того не стоил.

– Хорошо, допустим, ― согласился Айзек, отставляя на пол полупустую чашку. ― Со всеми бывает, не рассчитал силы, когда выбрал новое направление. Но это же нормально, не правда ли? Быть недостаточно хорошим в том, что делаешь впервые.

– Я не делаю эту работу впервые, ― возразил Кроули, хмурясь.

– Ты сам сказал, что влез в «другой» жанр, ― Айзек посмотрел на него с упрёком, будто бы говоря взглядом: «Определись уже, что говоришь». На этот взгляд можно было лишь недовольно скривиться, а ещё до Кроули дошло только сейчас, что он оговорился, что пишет для кино. Но пока его не начали терроризировать вопросами об этой сфере или просьбами «почитать мою идею» или «познакомить с нужными людьми», всё было относительно неплохо. Впрочем, Айзек, похоже, был не тем человеком, который лез бы в чужие дела, если его не приглашали.

– Ладно, этот жанр я пробовал впервые, ― буркнул Кроули недовольно. ― Но я же пишу не впервые! И я подготовился! Я читал книжки в этом жанре.

– Не думаю, что это та подготовка, которая была нужна, ― вздохнул Айзек тяжело. ― Ты же не книгу собрался писать. Особенности жанра и всё такое.

– Да, но… ― Кроули попытался побыстрее подобрать нужные слов, но они не находились. ― Блин, всё равно обидно. Теперь вообще не хочется что-либо делать. Или как минимум отсылать это Вельз.

– Тогда не отсылай, ― предложил Айзек с улыбкой. ― У критики, высказанной вслух, есть одно неоспоримое преимущество: её легко забыть и невозможно перечитывать. Если так хочется писать ― пиши, причём что хочешь пиши, можно даже не на ноут, а на бумажку, если не лень потом перепечатывать. А если не хочется писать ― не пиши, кто же тебя заставит? Мне казалось, что творчество насильно не выжимается.

Кроули цыкнул и сделал ещё глоток чая, потом взял печенье. Айзек молча жевал своё. За окном стучал дождь, уже вовсю заливая сад мадам Трейси.

– Ты больно мудрый для парня, который живёт в непонятном селе у чёрта на рогах. Ты уверен, что не являешься тысячелетним эфирным существом с невероятным жизненным опытом за плечами? ― спросил Кроули. Айзек на это только фыркнул, а потом весело рассмеялся. Почему-то от его смеха настроение начало исправляться.

– Ты это меня так завуалированно ангелом назвал, что ли? Нет, конечно. Был бы старше, моя библиотека дома не помещалась бы, ― наконец, ответил он, вытирая выступившие от смеха слёзы в уголках глаз.

– И то верно, ― ухмыльнулся Кроули. ― Слушай, расскажи о том, как начал собирать книги. Должны же быть какие-то смешные истории о них, не верю, что нет.

– Может, и есть, но в основном истории скучные, для тебя так точно, ― вздохнул Айзек и покачал головой. ― Боюсь, тебе не понравится.

– Да брось ты, ― Кроули оскалился и уставился на него в упор. ― Я хочу послушать. А то всё обо мне да обо мне говорим. Колись, у тебя есть что-то для таких вечеров, как сегодняшний.

– Возможно, и есть, ― нехотя признался Айзек, но Кроули был почти уверен, что у того достаточно историй собралось за многие годы.

Так они и сидели с чаем и печеньем, пока с неба падал дождь и капли воды наперегонки бежали по стеклу веранды, то и дело обгоняя друг друга и срываясь на землю, которая благодарно впитывала их после почти недельной жары. Айзек по мере рассказа расслабился и развалился на подушках, облокотившись на раму окон и поставив чашку с остатками чая себе на бедро, придерживая её пальцами. На белых льняных брюках после такого точно останется круглая замятость. Пока Айзенк говорил, он много улыбался, описывал детали своей работы не без определённой гордости, и, на самом деле, его истории действительно были не такими уж смешными, в основном завязанными на тонкостях букинистического дела, но просто слушать его было приятно. Развалившись в кресле, Кроули думал, что годам к пятидесяти-шестидесяти он, наверное, точно сможет стать таким же праздным бездельником, с виллой где-то у моря, где погода не такая бешеная. Когда он станет успешным человеком, то сможет пойти на заслуженный отдых, а до тех пор стоит продолжить работу.

И всё же Кроули ловил себя на мысли, что завидует Айзеку. По-хорошему, но завидует тому, как тот просто относится к любым проблемам, как может посвящать всё свободное время любимым книгам и просто не заморачиваться. А ещё, пока тот болтал, он решил, что пока не будет перечитывать тот сценарий. В чём-то Айзек уж точно был прав: Кроули слишком зациклился. Весь его перерыв всё равно упирался в этот дурацкий сценарий, стоило отдохнуть от него в первую очередь. Поэтому, если в ближайшее время ему захочется писать, то, скорее всего, он откроет новый документ и оставит его без названия до самого конца.

– Слушай, а у тебя есть планы на завтрашний вечер? ― спросил Айзек, когда они отсмеялись после очередной его истории. ― Один милый старичок устраивает что-то типа домашнего кинотеатра у себя дома, ты мог бы присоединиться. К тому же он предпочитает старые фильмы, может, тебе будет даже интересно.

– Может, будет интересно? Ты не уверен?

– Конечно не уверен, ― фыркнул Айзек. ― Я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы говорить наверняка.

– Ладно, ладно, ― вздохнул Кроули. Его не прельщала мысль целый вечер сидеть с пенсионерами, но в принципе… Почему бы и нет? ― Посмотрим, что там за кино. Проведёшь?

– Само собой, ― кивнул Айзек, но огонёк в его глазах намекал на то, что это ещё не всё, что он хотел бы от Кроули. ― И ещё кое-что.

– Говори уже, ― буркнул тот, предчувствуя, что отказать всё равно не сможет.

– Пойдём на пляж? ― просто предложил Айзек.

– Сейчас?!

– Нет, конечно! Когда погода исправится. По прогнозу это будет завтра-послезавтра.

– А почему со мной? ― Кроули прищурил глаза, внимательно смотря на Айзека.

– Потому что у тебя есть машина, ― спокойно объяснил тот. ― Логично же. На машине мы доберёмся быстрее, не устанем, а ты не потеряешься в местных указателях.

– Хитрец. Ты просто хочешь к морю, ― вздохнул Кроули. Кого он обманывал ― он и сам хотел.

– Не без этого. Ну так?

– Поехали. Только у меня плавок нет.

– Они не обязательны. Туристический сезон ещё не начался, вряд ли мы с кем-то встретимся на пляже…

– Я начинаю думать, что ты ищешь повод заценить мой зад, ― буркнул Кроули недовольно. ― Просто сгоняю за плавками в магазин завтра и всё.

– Как хочешь, ― Айзек усмехнулся, и в его голосе явно звучала издёвка. Каким бы приятным собеседником он ни казался временами, но язык у него был острый. ― Тогда я пойду, пожалуй, пока дождь поутих.

Стук капель теперь был слышен недостаточно громко, что давало надежду на то, что погода исправится уже завтра.

– У меня нет зонта, если что, ― признался Кроули, с трудом вылезая из своего кресла и чуть не перевернув при этом пустую чашку.

– Не страшно, тут недалеко, ― усмехнулся Айзек.

На улице уже действительно лило не так сильно, скорее просто брызгало. Айзек вышел из дома и трусцой побежал к своей калитке. Кроули проследил за ним взглядом, а потом заметил свою совершенно мокрую машину под деревом. В салоне его ждал злосчастный ноутбук. С одной стороны, он всё ещё до жути боялся его открывать, а с другой, оставлять его там надолго было не лучшей идеей. Немного помявшись на пороге, Кроули всё же пошёл к Бентли. Надо будет зарядить чёртов гаджет и, наверное, купить ручку и блокнот.

========== Домашний кинотеатр ==========

Утром Кроули решительно заявил себе в зеркало, что не позволит унывать бренному телу. В Лос-Анджелесе из-за критики он мог потратить пару дней на самокопания, огрызаться на всех вокруг и аргументировать это тем, что ему позволено ― ему испортили настроение. Вдали от города ангелов унывать было бессмысленно, бурчать на кого-то ― тем более: Айзек не даст с собой так обращаться, а с другими жителями Кроули был знаком недостаточно близко.