Текст книги "Сын якудза (СИ)"

Автор книги: новый_волк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Посмотри на меня, Тецуя. Я молод и одинок, у меня нет связей, нет семьи, способной поддержать меня. «Дзюбей» была моей семьей.

– Она все еще ваша семья.

– Теперь она, как упавшая ваза, у которой появилась трещина.

– Даже вазу можно починить. «Дзюбей» куда крепче, чем кажется. Вам ли этого не знать.

Саку-сан помолчал. Он смотрел на свои руки, лежавшие на столе. А потом повернулся ко мне.

– Спасибо, Тецуя. Не знаю, как справился бы, не будь тебя рядом.

– «Дзюбей» дорога и мне тоже. И Вы. Если я хоть что-то могу сделать…

Грубоватая рука похлопала меня по плечу.

– Ты делаешь больше, чем сделал бы любой другой.

Мы привели в порядок зал, прибрались на кухне. Расстались на грустной ноте, весь вечер я думал над тем, какой толк хозяину может быть от меня. «Дзюбей» для меня как второй дом. Сакуразука – как дальний родственник. А родственников не бросают в беде.

Последующие несколько дней я разнюхивал, что да как. Общался с посетителями, задавал вопросы прохожим, наблюдал за обстановкой на улице. С Рюноске мы не общались, но он сидел за мной и иногда подавал какие-то знаки на уроках, когда встречалась какая-то интересная тема. Мы обменивались жестами и фразами, но не более того.

Через две недели, в пятницу, снова пришел тот разодетый парень. Каждый раз приходил один и тот же. Судя по всему для того, чтоб не вводить хозяина в замешательство. Дрессировка, вырабатывание привычки. Сакуразука отдал ему конверт. Я вышел на улицу и последовал за этим парнем. Он шел неспеша, курил и болтал по телефону. Когда он завернул за угол, я сделал то же, но там оказалось пусто. Я огляделся, но никого не заметил. А потом меня окрикнули. Я развернулся и получил удар в поддых. Боль скрутила меня, я упал на колени. Следующий удар не заставил себя ждать, и меня ударили ботинком по лицу с такой силой, что даже будь я готов к этому удару, то не смог бы удержать в вертикальном положении.

Парень наклонился и приподнял мою голову за волосы. Я увидел его лицо. Узкое, с широкими порами, покрытое рубцами. Густые неаккуратные брови нахмурены. Рот искажен в недовольной ухмылке.

– Ты – тот мелкий засранец из забегаловки. Школьник? Без разницы. Какого хрена преследуешь меня? Думаешь, я такой идиот?

Я помотал головой.

– Что тебе нужно? – спросил он резко.

В лицо пахнуло табачным дымом и чем-то кислым. Кому-то не помешало бы почистить зубы.

– Хочу знать больше, – отрывисто прохрипел я.

Странный парень выгнул брови.

– Что?

– Почему вдруг «Дзюбей»?

– Что?

Неужели этот парень даже не знает названия заведения, которое обкрадывает?

Я сдержал раздражение и пояснил.

– Лапшичная. Почему вы вдруг заинтересовались ей?

– Не твое собачье дело! – прорычал парень и пихнул меня на асфальт. – Не иди за мной, если не хочешь влипнуть в серьезные неприятности.

Сказав это, он ушел.

Я поднялся и поковылял обратно. Саку-сан встретил меня с огорошенным видом. Утащил в подсобку, принес аптечку и обработал раны.

– Господи, зачем? – негодовал он. – Зачем ты пошел за ним? Ты что, идиот? Он же якудза.

– Я жнал это, – прошепелявил я.

Скула распухла и жутко ныла.

– Если еще раз сделаешь нечто вроде этого, я уволю тебя.

Весь оставшийся день мне было совестно, поэтому разговор с Саку-саном не клеился. После закрытия он извинился за то, что был резок, однако сказал, что обещание уволить меня остается в силе, потому что ему не нужны жертвы. Я тоже извинился и поделился с ним своими чувствами на счет того, что меня мучает невозможность что-либо предпринять по отношению к сложившейся ситуации. Мне до сих пор не верилось, что такое произошли. Ни с того, ни с сего. Выход должен был быть.

Родители сходили с ума, когда увидели меня в том состоянии, в каком я находился. Опухоль занимала пол лица, щека наплывала на глаз. Про живот я ничего не сказал. Кое-как приняв душ, я лег спать. Если бы этот вечер ушел на обдумывание проблем, то единственное, о чем я стал бы думать, это слова Саку-сана на счет жертв и увольнения. Стыд затопил меня с ног до головы.

В школе, когда Рюноске увидел меня, его глаза расширились, но в остальном он ничем не выдал себя. Весь день мы обособливо вели себя относительно друг друга. Одноклассники прикалывались надо мной и пытались выяснить, что же все-таки случилось. Я отшучивался, но беспокойство не покидало меня.

На большой перемене Рюноске схватил меня в коридоре и толкнул к стене.

– Тупица! – прорычал он, наклонившись ко мне. – Это то, что я думаю?

– Откуда я знаю, о чем ты думаешь?

От удара гематома на животе дала о себе знать. Я рефлекторно схватился за живот. Рюноске проследил этот жест глазами.

– Нужно быть последним идиотом, чтоб связаться с тем, кто априори сильнее, а главное влиятельнее тебя.

Я подался вперед, угрожающе приближая лицо к лицу Рюноске.

– Я приходил к тебе, так что теперь это не твое дело.

Он отпрял, удивленный и замешкавшийся. Поджал губы. Давился невысказанными словами, но молчал. Занес руку, выставив указательный палец, но в отчаянии забросил и эту идею. Вокруг начали толпиться школьники, шептались и показывали пальцами. Коридор – явно не лучшее место для выяснения отношений.

Я оставил его в коридоре и спустился вниз, в столовой купил булку и устроился на лестнице. В это время здесь ходят только те, кто обедают на крыше. Иногда к их числу принадлежу и я.

С Рюноске мы больше не разговаривали. Он не выглядел рассерженным. Больше нет. Но продолжал сосредоточенно молчать, и когда я обернулся к нему, то встретился с ним взглядом. Он посмотрел будто сквозь меня, снова казался небожителем, своим ментальным телом обитающим далеко отсюда, не ясно где.

Я написал ему записку с таким текстом:

«Мне стыдно. Но я должен что-то делать».

Он долго не отвечал, и я уже подумал, что не ответит вовсе, но спустя какое-то время получил ответ:

«Ясно».

И все? Хотя что я ожидал?

Почти со звонком я передал ему новое сообщение:

«Больше не буду пытаться».

Когда я это писал, испытывал жгучую досаду, но это была правда, и Рюноске являлся единственным, с кем я мог этим поделиться. Тем самым была поставлена точка в бессмысленных попытках покончить с разграблениями «Дзюбей». Я признал, что бессилен здесь.

Прошло несколько дней. Сакуразука старался напустить на себя непринужденности. Наверное, это относилось не только к внешнему виду, но и к настрою, но лицо Саку-сана было непроницаемо, как и всегда, поэтому сложно было судить, что у него на уме. Возможно ли, что он старался ради меня? Это было нечестно по отношению к самому Сакуразуке, ведь теперь он брал на себя ответственность и за мои действия. Мне хотелось успокоить его, сообщить, что безответственностью покончено, но что-то удерживало от этого шага.

Ближе к вечеру позвонил Рюноске, и я нисколько не удивился тому, откуда у него мой номер. В конце концов, я не особенно-то скрывал эти данные в классе, ими владели больше половины моих одноклассников.

У него был странный голос, он перешел сразу к делу.

– Я могу решить проблему Сакуразуки, – сообщил он, – но это может вызвать широкий резонанс.

– Что ты подразумеваешь под резонансом, – спросил я.

– Разное. Шум. Заведение может пострадать.

Первое, что пришло мне на ум, это отказаться. Сакуразука не вынесет еще одного такого происшествия. Мне не хотелось видеть разочарование и беспокойство на его лице.

Рюноске снова проявил свою проницательность. Он словно следил за мной или читал мысли на расстоянии.

– Больше не будет той зависимости, в которой оно сейчас находится.

Я попросил пояснить, и Рюноске продолжил:

– Есть два варианта. Первый – вы продолжаете влачить жалкое существование, отсыпая часть доходов в чужой карман, в итоге чего заведение неминуемо разорится, если, конечно, Сакуразука не свершит чудо и найдет другой выход из ситуации. Второй – Такеда берет вас под свое крыло.

– О чем ты умалчиваешь, Рюноске? – спросил я. – Не бывает так просто.

– Ах, черт, – выдохнул он. – Территория, на которой стоит ваша «Дзюбей» – лакомый кусок для некоторых организаций. Дом за домом, заведение за заведением – все это будет поглощено. Чем больше урвет Такеда, тем влиятельнее станет клан. Ты пойми, это вас не касается от слова «никак».

Я мало что понял из объяснений Рюноске, но ему хотелось верить, ведь он решил помочь. Как было видно, он много знал, куда больше меня да и больше Саку-сана.

– Я не могу принять такое решение в одиночку.

– Твое дело, но я не хотел бы, чтоб ты рассказывал о моем предложении кому-то.

Я должен был решить это сам, но имел ли я право на это? Хотел бы Сакуразука быть замешанным в этом? Возможно, он уже крепко увяз, и по его поведению не скажешь, что предвидится какой-то выход из положения. Как бы мне ни нравился Рюноске, но в нем было множество вещей, о которых я и понятия не имел. Фактически, я не знал Рюноске Такеда. Но решать нужно было сейчас.

– Ты можешь дать мне гарантию, что Саку-сан не пострадает еще сильнее?

Рюноске молчал, а потом заговорил:

– Я не знаю, что будет в будущем. Точно так же, как твой Саку-сан не может предвидеть, как изменится ситуация на рынке. Он понятия не имел, в каком месте покупает помещение, но это не его вина. С уверенностью могу сказать только то, что Такеда постарается удержать это место. Якудза больше не будут донимать вас.

Я подумал: лучше влияние Рюноске, с которым я имею хоть какую-то связь, чем господство неизвестно кого.

– Делай.

Он был честен со мной, не давал пустых обещаний, не пудрил мне мозги. Может, поэтому его слова убеждающее действовали на меня.

– Хорошо, – отозвался Рюноске. – Увидимся.

Через пару дней Саку-сан подозвал меня к себе и сообщил радостную новость, что якудза объявили перемирие. Пришли какие-то люди – если честно, Саку-сан подозревал, что они тоже якудза – и заявили, что теперь это место под защитой. Саку-сан настолько обрадовался, что не стал разбираться. Он сказал:

– Это все разборки якудза. Понятия не имею, что ждет нас завтра. Может, что-то похуже.

– Нет худа без добра, – ответствовал я. – Возможно, Фортуна наконец-то решила улыбнуться Вам.

– Я надеюсь на это.

Несмотря на то, что Саку-сан все еще волновался, в его голосе звучало облегчение.

Не дожидаясь конца рабочего дня, я позвонил Рюноске, чтоб сказать спасибо. Больше ни о чем спрашивать его я не собирался, он сделал достаточно, чтоб убедить меня. Остальное не имело решительно никакого значения.

На следующий день в лапшичную зашел один своеобразный посетитель. Высокий, хорошо сложенный, лет тридцати – тридцати пяти. Одетый в обычные шорты и в футболку. На ногах – сланцы. Он занял ближний столик и постоянно присматривался к обстановке, к посетителям, ко мне и хозяину. Вид у него был хмурый. Я решил, что это один из тех якудза, которые донимали нас не давеча как пару дней назад. Мы с Сакуразукой посовещались, он предложил не делать скоропостижных выводов. Послал меня обслужить этого своеобразного клиента, а заодно и приглядеться. Я решил вести себя, как обычно.

Он улыбнулся мне, когда я подошел. Это было неожиданно, потому что до этого выражение его лица носило даже где-то угрожающий характер, настолько оно было угрюмо и опасливо. Я спросил, что господин желает заказать, на что встретил еще более широкую улыбку.

– Графин саке и фирменную похлебку.

Он продолжал улыбаться и рассматривать меня.

Передав заказ Сакуразуке, я вернулся в зал, где наблюдал за посетителями, а главным образом за этим «весельчаком», который теперь опять стал хмурым. Но, несмотря на эту хмурость, вся его фигура выражала некую расслабленность, движения были мягкими, немного резкими, но в целом уверенными и спокойными.

Сакуразука сообщил, что заказ готов. Я отнес на подносе графин и глубокую тарелку этому господину.

– Что-то еще? – осведомился я.

– Посиди со мной.

– Что?

Он снова улыбнулся.

– Я серьезно.

Я сел.

Он ел, не обращая на меня внимания, и я думал, что он какой-то псих, иначе зачем предлагать посидеть с ним. Тарелка быстро опустела, и он посмотрел на меня вопросительно.

– Вторую принеси, – сказал, указывая на стопку.

– Не буду, – отрезал я. – Я несовершеннолетний.

– Ой, не будь таким букой. Как будто никогда правила не нарушал. Ты же не из таких?

– Каких «таких»?

– Правильных мальчиков. Если бы был таким, не связался бы с якудза.

Сердце у меня замерло, но я контролировал себя.

– И… И откуда Вам об этом известно?

Я еще подумал, о чем именно он толкует: о моем преследовании того плохо одетого парня или о нашем с Рюноске договоре? Хотя откуда ему было знать о договоре?

– Я участвовал в этом.

– В чем именно?

Он довольно ухмыльнулся и наклонился ко мне, шепча:

– Во второй части твоего приключения. Уверен, он, – кивок в сторону кухни, где работал Саку-сан, – все еще не в курсе, какой ты герой.

– Кто Вы? – так же шепотом спросил я, чувствуя, что готов обороняться.

– О, не волнуйся так, а то облысеешь. Я не из «плохих» дядей. Я тот, кто помог тебе осуществить задуманное.

– Рюноске… – его имя вырвалось из меня, и я еще не решил, раздражен или удивлен – что сильнее.

Якудза задиристо подмигнул. Налил себе и накатил одним махом.

– Просто стало интересно, каков друг Рю-бочана. Он ненавидит школу, поэтому даже не заговаривает о ней, но ради того, чтоб помочь тебе, он поссорился с отцом.

– Отцом?

Он снова зашептал, картинно и вычурно.

– Боссом клана якудза.

Затем он сделал жест пальцами, который был призван нагнать тумана и таинственности.

А потом снова заговорил нормально.

– В общем, я здесь по делу. Меня послали понаблюдать за этим местом.

Внезапно я воспылал благодарностью к этому человеку. Он больше не пугал и не раздражал так сильно.

– Рюноске?

Он повел плечами, желая отвлечь мое внимание или дать понять, что на этом пока что хватит.

Этот парень – Окида-сан, как он позже сам представился – просидел в зале почти до самого закрытия. Я смотрел на него и думал, что его компания и несколько чашек лапши в бульоне – не самая большая цена за спокойствие, какую можно уплатить. К тому же, Окида оказался довольно приятным парнем.

Сакуразуке я сказал правду о том, кто этот человек, но не посвятил его в подробности, только дал понять, что не стоит беспокоиться на его счет. Саку-сан понимал, что здесь замешаны несколько кланов якудза, но он понятия не имел о том, почему клан Такеда вступился за «Дзюбей», он вообще не знал, как называется этот клан. Но оно и к лучшему.

Окида-сан махнул мне рукой на прощание и скрылся в уже почти ночной темноте, дверь за ним прикрылась, колокольчик издал мягкий звон.

– Вот тебе и «Якудза больше не будут донимать вас».

Я ухмыльнулся.

========== Часть 4 ==========

Окида-сан посещал наше заведение не день и не два, я терпел его присутствие, но боялся, что он рано или поздно проболтается Сакуразуке, а поговорить с ним боялся. Каким бы приятным ни выглядел этот парень, были причины, из-за которых он стал якудза и до сих пор им является. Якудза не так просты, как могут показаться на первый взгляд. Но я не сказал бы, что якудза кажутся мне такими простыми.

Окида-сан внимательно присматривался ко всему и часто заговаривал со мной, а когда этого не происходило, то просто следил внимательным взглядом за посетителями и работой.

В школе у меня состоялся разговор с Рюноске. Я спросил, обязательно ли присутствие Окида-сана, на что получил достаточно жёсткий ответ, из которого я вынес больше то, что Окиде здорово влетит, потому что он много болтает. Я слабо защищал Окиду. Слабо потому, что понятия не имел о том, как там принято у якудза: вполне возможно, что Окида и впрямь нарушил какие-то правила, теперь ему отрубят мизинец или изувечат другим образом. Защищал потому, что чувствовал ответственность за то, что Рюноске злился на него. Окида мне и впрямь очень нравился.

В итоге я попросил Рюноске больше не присылать к нам шпионов. Конечно, было ясно, что ситуация с нашей «Дзюбей» не так проста, но присутствие якудза в заведении смущало не только меня, но и клиентов, а ещё Саку-сан начал что-то подозревать.

Рюноске сдулся и это выглядело немного комично: взрослый не по годам Рюноске превратился в надутого мальчишку. Мы сидели на бордюре, возле стадиона. Сейчас здесь было пусто, но после шестого урока начнется тренировка спортивной секции.

После молчания, начавшего уже немного угнетать, Рюноске признался, что послал Окиду, чтоб тот присмотрел за нами. Ему не обязательно было крутиться в самом заведении, он вполне мог патрулировать территорию время от времени, давая кому надо понять, что это место патронируется, но ему, Рюноске, было спокойнее, когда он получал вполне конкретные и подробные сведения о том, что творится внутри.

Выслушав его откровение, я смекнул, что это уже личное. Рюноске, наконец-то, показал свое истинное лицо. Возможно, я нравился ему куда сильнее, чем мне казалось. Рюноске пытается позаботиться обо мне и моей «Дзюбей». Такие догадки пригубили мою норовистость. Я присматривался к Рюноске и за его непроницаемостью и отстраненностью видел его истинный человеческий облик, и это привлекало меня в нем куда сильнее, чем его загадочность или слухи, которые ходили по всей школе и наводили на образ реального человека антураж типичного дикого пса-якудза.

Я смущенно сказал ему, что он мог бы просто спросить меня, на что услышал, что это не то. В данном случае ничего не имеет большего значения, чем интересы клана. Я молча согласился с ним. Я все еще не понимал всю серьёзность происходящего. Отчасти в этом была вина Рюноске. Сокрытие фактов еще никогда не способствовало удачному разрешению дел.

Окида-сан пришел. С оплывшей щекой и гематомам на руках. Это все, что было открыто взору постороннего, но я был уверен, что синяки есть и на других частях тела. Я мысленно проклял Рюноске и себя за свою экспансивность. Налил графин саке за счет заведения и приволок Окиде, присовокупив извинения. Он рассмеялся и похлопал меня по спине, сказав, чтоб я не волновался об этом, но за саке поблагодарил.

Этот случай дал мне понять, что даже тогда, когда ты не думаешь об этом, все же на тебя возлагается ответственность за других людей. И если бы я не пожаловался Рюноске, источая эгоизм направо и налево, то Окиде не влетело бы, а мне не пришлось бы чувствовать себя так дерьмово.

В классе ходили толки, что мы с Рюноске теперь лучшие друзья, потому что нас часто стали видеть вместе. Отнюдь, это не было так. Мы группировались и обсуждали вещи, которые касались «Дзюбей», и, пожалуй, на этом темы наших разговоров исчерпывались. Чаще нас окутывало молчание, и просто составляли компанию друг другу. Мне казалось такое «общение» неполноценным, этого не хватало, но каждый раз, когда я собирался как-то развить наши отношения, все происходило по отработанной схеме. В итоге я начал думать, что, наверное, это нормально для меня и Рюноске.

Саки здоровалась со мной и иногда обращалась за помощью. Ее подруга – Рика – раскрепостилась и стала более разговорчивой. Она оказалась довольно приятной девушкой, эрудированной и милой, но в ней не доставало жёсткости, как в Саки. Наверное, Саки была в моем вкусе. Я предложил бы ей встречаться, если бы… Если бы не Рюноске.

Саки подошла ко мне после уроков, когда все расходились, и попросила задержаться. Мы забились в конец класса, возле окна, и она снова поступила, как в тот раз – вела себя открыто, даже безалаберно. Обычно девчонки собираются с духом, обдумывая как сказать что-то, что для них является важным, но не Саки. Характер у нее был что надо.

– Что между вами двумя происходит? – спросила она со всей серьезностью.

Я состроил недоуменную мину, и она раздраженно выпустила воздух через ноздри.

– Это не мое дело, но тяжело наблюдать за вами со стороны и молчать, когда дело заходит все дальше и дальше. Ты связался с плохой компанией?

Она огляделась. В другой конце класса, сложив руки на груди, стоял Рюноске. Не знаю, слышал ли он наш разговор, но глаза его были насторожены и внимательны.

Я пересекся с ним взглядом.

– Саки, прости, но это не твое дело.

– Вот оно как, – разочарованно выдохнула она и тоже сложила руки на груди, как будто соревнуясь в Рюноске в стойкости. – Ты мне нравишься, Уеда. Не хотелось бы, чтоб эта волна поглотила тебя.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Так я тебе нравлюсь?

Кажется, она немого раскраснелась, но не подала вида, что смущена.

Она была вполне себе ничего. Симпатичная, морально крепкая, активная, самодостаточная. Да и училась неплохо. Одним словом она была хороша во всех отношениях, только создавала вокруг себя отталкивающую ауру, влияние которой я со временем перестал чувствовать. Саки открылась мне раньше, чем призналась, это и было истинное признание.

Я старался не замечать Рюноске, чтоб не испортить все. Саки и впрямь была замечательной, пусть и сложной, но именно без этого никак нельзя было обойтись, а Рюноске, он обитал на другой планете. Возможно, часть проблемы составляло то, что он парень. А возможно, то, что он – сын якудза. Я не знал точно, что чувствую к нему, но Саки была вот она, и я ей нравился.

– Не возомни о себе бог весть что, – проворчала она и отвернулась к окну.

– Как не возомнить, – усмехнулся я, – когда я нравлюсь такой особе.

Она напряглась.

– Какой «такой»?

Я снисходительно улыбнулся.

– Хочешь пойти на свидание?

Она растерялась.

– А как же твоя работа?

– Позвоню хозяину и попрошу отгул.

Она нахмурилась.

– Ну, ладно.

Я усмехнулся. Отличный способ согласиться пойти на свидание с парнем, который тебе нравится.

Мы вышли через задний выход. Рюноске выглянул в коридор, и я оглянулся. По его лицу ничего нельзя было понять, но я попытался что-то разглядеть, но пресек эти попытки. Я должен был определиться. Мы с Рюноске неплохо общались, я знал о нем чуть больше достоверных фактов, нежели кто бы то ни было в этой школе, чем мог бы похвастаться если бы имел такую возможность и желание. Мне должно было бы хватать этих отношений. Но это ли то, чего я добивался? Почему меня не удовлетворял тот уровень, которого мы достигли. В голове все перепуталось.

Саки молчала, шла впереди меня. Ее короткие – каре – волосы аккуратно причесаны, хотя сама она постоянно где-то носится. Саки умела уследить за всем. Разве это не здорово? Она умная и, как мне кажется, чувствительна. Она пришла мне на помощь, когда думала, что я в беде, и все это время волновалась за меня. И еще я ей нравлюсь. Разве все складывается не самым лучшим образом?

Хозяин дал свое разрешение, когда услышал о свидании, да еще и наградил меня насмешками о невинности и то, что его мальчик наконец-то с нею расстанется, чем немного смутил меня, но это должно было стать правдой. Если я пригласил Саки на свидание, это должно значить, что мы теперь встречаемся?

Мы прогулялись по магазинам, как делают все, но когда я спросил, нравится ли ей, она равнодушно пожала плечами, а затем призналась, что ни магазины, ни фото-кабинки ни что-то еще в этом роде ее не привлекает. Мы зашли в маленькое кафе, съели по марципану и выпили каркаде, а во время обеда поговорили о том, куда бы нам податься. В итоге решили сходить на берег и просто насладиться обществом друг друга. Саки была приятной, пусть и непривычно резкой. Ни разу не встречал девчонок, которые так открыто высказывали бы свои мысли, а Саки к тому же была довольно умной. Мы поговорили о кино, о музыке, о книгах. Она поинтересовалась моими делами на работе, но зря это сделала, потому что я не смог рассказать и трети всей правды, а заодно вспомнил об Окиде, а следом о Рюноске, а потом этот его взгляд, когда мы с Саки шли по коридору. Я всячески давил в себе эти воспоминания и эмоции, которые возникали в связи с ними, но осуществить это не получалось. Когда мы расстались, уже стемнело. Я проводил ее до станции. Мы ждали поезда. Когда она повернулась ко мне и заявила:

– Давай не будем торопиться, Уэда. Я же вижу, что ты не готов к отношениям. Не знаю, со мной ли или в принципе. Мыслями ты где-то не здесь. Ты интересный собеседник, но не достаточно отдаешься, если говорить о свиданиях.

Я виновато улыбнулся.

– Ты поняла?

– Конечно! – возмутилась она. – За кого ты меня принимаешь. Я не стану спрашивать, о ком ты думаешь.

– С чего ты взяла, что я думаю о ком-то.

Она улыбнулась немного печально и умильно, чего я от нее не ожидал, ибо она стала выглядеть очень мило.

– Ты бы видел свои глаза.

После этого она села в свой поезд, а я остался на станции. Стоял и думал, что бы это все значило. Но ни к чему вразумительному прийти не смог. Видимо, я все еще понимал решительно мало для того, чтоб делать какие-то выводы касательно своего нутра.

Около девяти я явился в «Дзюбей», чтоб помочь Сакуразуке закончить день и прибраться. Мы немного посидели и поговорили. Он интересовался моими успехами на любовном поприще, а я неоднозначно отмахнулся, мол ничего не вышло, но лес не за горами. Окиды в то время уже не было, но вспомнил о нем я уже только дома, когда поздно было считать калачи.

========== Часть 5 ==========

На следующий день Рюноске пересел на прежнее свое место. Я не решался у него спросить, а сам он не собирался рассказывать. В обеденный перерыв я спросил у него, не хочет ли он поесть со мной, но на меня посмотрели два ледяных глаза, как раньше, когда их обладатель сторонился всех и вся. Потом он ответил, что не голоден, и мне ничего не оставалось, кроме как пойти своим путем.

Я думал: не из-за Саки ли это? Возможно ли, что Рюноске ревнует меня к ней? Это казалось настолько невероятным, что я с легкостью отбросил эти измышления в сторону. Рюноске не такой человек. Возможно, у него проблемы. Ну, какие бывают проблемы у якудза? Или просто дома. Черт его разберет, этого Рюноске. Я устал думать об этом, это изматывало, поэтому я решил переключиться на что-нибудь другое. Позже ко мне присоединилась Саки, и мы сидели по дворе с купленными обедами и перекидывались парой-другой слов.

Так продолжалось около недели. Я пытался разгадать, что на уме у Рюноске, но не имел такой возможности, ибо мы с ним не общались от слова «совсем». Навязывать же свое общество ему я не стал. Мне казалось, я не имел права требовать от Рюноске объяснений, ведь мы ни в каких отношениях не состояли: не братались, не давал друг другу никаких обещаний. Возможно, я был неправ, но ничего не мог с собой поделать. На счет «Дзюбей» я даже не беспокоился.

В субботу Саки и Рика пришли в лапшичную. Я познакомил их с Сакуразукой. Саку и Сакуразука неплохо поладили, а Рики стеснялась, но Саку вывела ее на диалог, так что вскоре девчонки сидели за стойкой. Мы болтали, пока я работал, а Саку-сан готовил, но когда выдавалось свободное время, не упускал случая пошутить. Было весело.

Около полудня заявился Окида-сан. Он отметил, что нас необычно много. Я сомневался, стоит ли представлять моих одноклассниц якудза, но от меня там на самом деле мало зависело, потому что Окида был общительным, гиперобщительным, и вскоре они ворковали, как давние знакомые. Саку все время посматривала на меня, будто что-то понимала, но даже после ничего не говорила.

Мы закрыли «Дзюбей» на час раньше и устроили посиделки с пивом и закусками. Окида-сан тоже был приглашен, так что компания подобралась разношёрстная, но было невероятно весело. Я давно так не смеялся. Ближе к полуночи Рика засобиралась домой. Саки вызвалась ее проводить. То есть это бескомпромиссно – Рика не могла возвращаться так поздно одна. Но Саки не хотелось уходить, и я это заметил. Тогда Окида предложил подвезти ее на такси. Рика испуганно отнекивалась. Саки спросила, уверен ли я, что с Рикой все будет в порядке. Я уже достаточно напился, чтоб поинтересоваться о том же у Окиды. Он уверил всех в том, что ни с кем безопаснее быть не может. К тому же ранее он представился работником какой-то газеты, я уже толком не помнил и половины наших разговоров. Мы вызвали такси и стали ждать. Когда Рика и Окида уехали, нас осталось слишком мало, а потому стало очень тихо. Так как Саку-сан и Окида были ровесниками, они неплохо поладили, очень активно взаимодействуя. Я же достаточно хорошо знал Сакуразуку, чтоб умеючи подключаться к шуткам. Саки же знала меня. Рика постепенно осваивалась благодаря Саки и тому, что меня она тоже не почитала чужаком, ибо мы учились в одном классе. Никогда бы не подумал, что три разнополых школьника, повар и якудза смогут составить такой отличный коллектив.

После полуночи мы притихли. Просто пили и мирно говорили. Саки спрашивала Сакуразуку о чем-то, но я уже мало что понимал, так много я выпил. Когда я пошел на кухню за очередной порцией закусок, мне стало плохо. А когда я вернулся обратно, то Саки уже работала в «Дзюбей» три раза в неделю. Стоило этих двоих оставить наедине.

Алкоголь тому виной, но я стал очень болтлив. Потаенные мысли вырвались наружу через мой рот. Я допивал бокал пива, Саки смеялась, и Саку-сан тоже. Я вдруг ляпнул, что не могу понять его.

– Кого «его»? – спросила Саки, все еще смеясь.

Я понимал, что делаю глупость, но не мог остановиться, так это хотело вырваться из меня.

– Рюноске Такеда.

Саки сделалась серьезной. На ее лице можно было прочесть «так и знала».

– Кто такой? – спросил Сакуразука, и я понял, что до сих пор ни разу не обмолвился о нем ни словом, умудряясь обходить в своих повседневных повествованиях стороной.

Я открыл рот, но не смог придумать, кем его представить. Все было очевидно: одноклассник. Но одного этого слова было мало, чтоб вместить в себя все, что я чувствовал по отношению к нему. Другом он мне тоже не был. Да и слово «друг» тоже не подошло бы.

– Он учится с нами в одном классе. Подозрительный тип, – пьяным голосом объяснила Саки.

– Почему он подозрительный? – поинтересовался Саку-сан.

– Потому что он якудза.

В этот момент Саку-сан засмеялся, почитая сказанное за шутку, а я уставился на Саки не знаю даже с каким выражением.

Она увидела меня и побледнела.

Саку-сан продолжал смеяться.

Позже на улице Саки спросила:

– Так это правда?

Я проигнорировал ее вопрос.

– Тецуя, ты мне не доверяешь?

– Прости, Саки, но это не то, о чем я могу говорить.

– Ясно.

Мы шли молча до самой станции. Кажется, она обиделась, но я ничего не мог поделать.

Поезда уже не ходили, так что мы посидели на скамье. Станционные часы показывали около трех.

– Твои родители будут волноваться, – сказал я.

– Я предупредила их, что если не вернусь около полуночи, то буду ночевать у Рики.

– Вы хорошие подруги?

– Думаю, да. Рика скромная, но понимающая. А еще она компенсирует то, чего у меня нет. Мы идеально подходим друг другу.

– Как инь и ян.

– Ага.

Мы помолчали, а потом Саки спросила:

– Тебе нравится Такеда?

Я все еще был достаточно пьян, чтоб не думать, а говорить.