Текст книги "Возвращение (СИ)"
Автор книги: Nothing-Happens-to-Me
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
====== Пролог ======
До рассвета еще больше четырех часов.
Шерлок поднимает воротник пальто, пытаясь хоть как-то укрыться от январской ледяной мороси. Но маневр не спасает, к тому же шарф забыт в спешке, и теперь шея и уши беззащитны перед промозглыми порывами ветра.
Он передергивается, глубже засовывая руки в карманы. Вокруг холодно, полутемно и тихо. Даже свет фонарей словно бы приглушен, потому что светить-то собственно не для кого: тот, кто поздно ложится, давно уже спит, тот, кто рано встает, еще не проснулся.
Детектив зябко переступает с ноги на ногу, посматривая на темные окна гостиной. Там, за сомнительной преградой из стекла и портьер, наверняка тепло. Возможно, еще тлеют угольки в камине, иногда вспыхивая, бросая неверные отсветы на узорчатые обои миссис Хадсон…
Приподняв плечи, Шерлок зарывается замерзшим носом в воротник и закрывает глаза.
Даже теперь, три с лишним года спустя, он помнит все до мельчайших подробностей: каждую деталь обстановки в квартире, каждую царапину на стенах, каждую трещину на потолке.
Часто по ночам, лежа без сна в очередном потаенном убежище, он мысленно переносился на Бейкер-стрит. Заходил в дом, не торопясь поднимался по лестнице, открывал дверь в гостиную.
Он всегда начинал с гостиной. Зажигал свет, скользил взглядом по потертой коже дивана, подмигивал смайлику на обоях. Чуть улыбался, обнаружив идеальный порядок на письменном столе, ласково касался книг на книжных полках и надолго замирал, глядя на пустующие кресла перед камином.
Затем через кухню вновь выходил в коридор.
Удивительно, но во время этих воображаемых ночных визитов домой он не заглядывал в свою спальню. Словно там не оставалось ничего, по чему стоило бы скучать, ничего, чего стоило бы снова увидеть. Однако его всегда со страшной силой тянуло наверх – туда, где он раньше бывал слишком редко и уж точно никогда по ночам.
В комнату к Джону…
Сердце сжималось, ноги медленно отсчитывали ступени, ладонь скользила по отполированным до блеска перилам. В его воображении дверь всегда была неизменно закрыта, но не заперта. Он останавливался перед ней, затаив дыхание и прислушиваясь. Чуть надавливал, приоткрывая, напряженно всматривался в темноту …и никогда не заходил внутрь, как будто потеряв на это право в тот день, когда шагнул с крыши Бартса…
…Брр!
Шерлок встряхивается, словно мокрый пес, от пальто и волос разлетается водяная пыль.
Все-таки глупо было приезжать сюда ночью, сорвавшись с места, как только стало известно о благополучном завершении операции. Несомненно, правильнее было дождаться утра.
И Майкрофта…
Мысль о брате заставляет крепче сжать зубы.
«Нам надо хорошенько продумать твое возвращение, ты не можешь просто прийти к нему как ни в чем не бывало…»
Конечно, он прав. Шерлока охватывают досада и горечь. Стоило бросаться сломя голову, вызывать такси, кусать губы от нетерпения, пока таксист лавировал по обесцвеченным ночным сумраком улицам, выпрыгивать чуть ли не на ходу из машины, и все для того, чтобы теперь вот так вот стоять столбом, не решаясь пересечь последние несколько футов.
Проезжую часть, шириною в три года.
О чем он только думал?.. Шерлок достает телефон, но палец безвольно замирает над дисплеем, а взгляд вновь устремляется к окнам гостиной.
Может… все же войти? Раз уж приехал…
====== Часть первая ======
Он переходит улицу, только когда движение на ней оживляется.
Небо окрашивается в серо-розовый цвет, обещая скорое пробуждение солнца. Хмурые люди в автомобилях косятся на одинокую фигуру на тротуаре, и Шерлок понимает, что медлить дальше бессмысленно и чревато.
Ключ подрагивает в замерзших пальцах, замок тихо щелкает, от страха перехватывает горло и скручивает живот. Шерлок аккуратно захлопывает за собой дверь, думая о том, что так страшно ему не было даже перед прыжком.
Его первое потрясение – запах, головокружительно знакомый, теплый, едва уловимый, наполненный оттенками дерева, старых обоев и выпечки. Шерлок жмурится, на минуту увлеченный вопросом, а осталось ли что-нибудь у миссис Хадсон от тех булочек с джемом, которые она явно пекла накануне.
Второе потрясение – куртка Джона на вешалке.
Шерлок мгновенно забывает о булочках, шагает ближе, протягивает руку. Но ладонь застывает в паре дюймов от ткани, пальцы сжимаются в кулак, еще через секунду кулак с силой прикушен, потому что не поддаться глупейшему порыву схватить, обнять, уткнуться лицом оказывается неожиданно трудным.
Да что с ним такое?!!
Недовольный собой, он отворачивается от вешалки, решая не раздеваться, потому что все еще не согрелся. Осторожный подъем по лестнице вызывает мучительное чувство дежавю, перекликаясь с привычной фантазией, вынуждая пусть на мгновение, но все же усомниться в реальности происходящего.
Шерлок чуть усмехается, подавляя желание ущипнуть себя за руку. Черт знает, в кого он превратился в изгнании. Но теперь все позади. На этот раз он по-настоящему дома. Осталось лишь объясниться с Джоном…
На пороге гостиной он глубоко вздыхает и медленно приоткрывает дверь…
*
Ощущение иллюзорности снова усиливается.
Шерлок останавливается посреди комнаты, озадаченно хмурясь, оглядываясь, как человек, который попал не туда, куда собирался.
Залитое белесым утренним светом окружающее пространство совершенно не соответствует ожиданиям, и нелепое предположение, что он все-таки спит, опять атакует его рассудок.
Слово «невозможно» точно не из его лексикона, но именно оно сейчас настойчиво бьется в мозгу, шальной, обезумевшей птицей мечется по чертогам его разума, сея хаос в идеально упорядоченной системе.
Он слишком удивлен, это выбивает из колеи, и Шерлоку требуется достаточно много времени, чтобы навести порядок в чертогах и вновь вернуть себе ясность восприятия.
И с какой стати он так разнервничался, Майкрофт же предупреждал…
Но тревога все равно укореняется где-то в середине груди, потому что одно дело – знать, что Джон ревностно сохраняет квартиру в том виде, в котором она была до гибели Шерлока, а другое – обнаружить, что и через три года гостиная выглядит так, словно он покинул ее всего пару часов назад.
Взгляд настороженно скользит по комнате, последовательно подмечая подробности.
Его синий халат небрежно брошен на спинку дивана. На журнальном столике неаккуратная стопка газет, ножницы, газетные вырезки. В кресле – скрипка, будто неубранная впопыхах. На кухне микроскоп, и Шерлок почти уверен, что, загляни он в холодильник, обнаружит там голову или еще какой-нибудь трофей из анатомического театра.
Но больше всего интригует письменный стол.
Шерлок несмело присаживается на приглашающе отодвинутый стул, смотрит на погасший экран своего ноутбука. Рядом с компьютером его кружка, в ней кофе.
Абсурд…
Он обхватывает ладонью покрывшийся испариной лоб, чувствуя настоятельную потребность избавиться от верхней одежды. Разливающийся по телу жар мешает думать. Шерлок встает, снимает пальто, складывает, пристраивает на спинку стула и снова садится.
Кофе. Этому должно быть объяснение.
Первая пришедшая на ум догадка оказывается настолько прекрасной, что сердце срывается в пляс, выстукивая немыслимые па-де-де.
Джон его ждет.
Он обо всем догадался, понял подсказки. Замечательный, сообразительный, восхитительный Джон. Какое счастье, какое облегчение…
Шерлок счастлив ровно тридцать две секунды. Затем в его поле зрения попадает скрипка на кресле, смычок лежит рядом, и первоначальная версия меркнет, теряя реалистичность под влиянием этой, неуместной в ее рамках детали.
Зачем Джон положил скрипку на кресло?.. Ведь не для того же, чтобы его друг, вернувшись, тут же бросился на ней играть. Детектив невесело усмехается. Скрипке на кресле не место. Это бессмысленно. В большинстве случаев…
Кроме, пожалуй, одного…
Череп скалится с каминной полки, насмехаясь над тем, что его бывший хозяин так долго не мог осознать очевидное: скрипка вполне может храниться на кресле, если она …экспонат.
Шерлок снова осматривается, глядя вокруг совсем другими глазами, ощущая себя гостем на чужой территории, посторонним элементом в идеально завершенной картине.
Он решил, что наконец-то находится дома? Он ошибся.
Он в музее Шерлока Холмса…
*
Джон появляется в дверном проеме внезапно.
Он полностью одет, в джинсы, рубашку и бежевый джемпер, и в руке у него пистолет. Ошеломленному Шерлоку остается только удивляться, что он не услышал шагов друга на лестнице, хотя что тут удивительного с учетом только что сделанного открытия и военного прошлого Джона.
Шерлок цепляется за стул под собой, потому что ему кажется, что он снова стремительно падает, летит вниз с все нарастающей скоростью, и то, разобьется ли он, зависит только от друга.
Джон делает резкий шаг назад, натыкаясь спиной на косяк, его глаза расширяются, рука с пистолетом дергается, словно в попытке отгородиться от увиденного.
В голове у Шерлока становится так пусто, как будто в чертогах его разума кто-то провел генеральную уборку, выкинув все, что хранилось в них прежде. Заготовленное объяснение, логичное и убедительное, бесследно испаряется из его памяти, и все, на что оказывается способен детектив, это сдавленно прошептать:
– Джон… я… я живой…
Доктор Уотсон сглатывает, раз, другой, открывает рот, глубоко вздыхает, набирая полную грудь воздуха. Шерлок ждет, отчаянно… молясь?.. чтобы друг нашел в себе силы воспринять все спокойно, чтобы не сорвался, не сделал какой-нибудь глупости.
И кому бы ни молился детектив, его мольбы оказываются услышанными. В глазах Джона вновь появляется осмысленность, руки перестают дрожать, еще через пару минут он отрывается от косяка и убирает пистолет за пояс.
– Вижу… – неожиданно хладнокровным тоном произносит Джон.
Пожалуй, слишком хладнокровным, но для того, чтобы как следует проанализировать этот факт, Шерлок слишком взбудоражен собственными эмоциями. Он так рад, что самое сложное позади, душу настолько переполняют облегчение и… гордость за друга, за его самообладание и великолепную выдержку, что Шерлок вскакивает с места, чуть ли не готовый к объятиям…
Но Джон не спешит обниматься. Он отворачивается, наклоняется, убирая с кресла скрипку и смычок, и невозмутимо предлагает:
– Присаживайся…
Все-таки что-то не так. Шерлок бросает на Джона растерянный взгляд и опускается в кресло. Оно привычно принимает в себя его тело, и этот узнаваемый комфорт слегка успокаивает.
Джон садится напротив и подпирает пальцем висок:
– Я слушаю…
Сердце будто прокалывают горячей иглой, но сейчас не время концентрироваться на болезненно знакомых жестах, и Шерлок наклоняет голову, собираясь с мыслями.
Следующие десять минут он говорит.
Повествует, как обратился за помощью к Майкрофту, как договорился с Молли. Доказывает, поясняет, аргументирует, оправдывается.
...Он не собирался прыгать, это был запасной вариант. Но Мориарти не оставил ему выбора. И пришлось принять единственно правильное решение. Иначе они все бы погибли. Джон бы погиб…
Так сложно не отвлекаться на Джона, на отливающую сталью синеву его глаз, на горькую складку у губ, но Шерлок старается.
...Он не ожидал, что ситуация окажется настолько сложной и его добровольная ссылка затянется. Он не мог дать о себе знать, чтобы не подвергать Джона опасности. Но теперь все в порядке, криминальная сеть Мориарти полностью ликвидирована, так что он… вернулся, чтобы они снова… жили… как прежде…
Шерлок замолкает, ловит взгляд друга, ожидая реакции. Тот молчит, и выражение его лица по-прежнему странно бесстрастное.
Что, черт возьми, происходит?..
– Джон?.. – не выдерживает Шерлок, злясь на себя за предательски дрогнувший голос.
– Я все понял… – спокойно сообщает тот.
Но не успевает Шерлок обрадоваться тому, что услышал, как Джон наклоняется вперед, опираясь локтями на колени и соединяя пальцы в замок, смотрит сурово и требовательно:
– А теперь правду. Кто ты и какого хрена здесь делаешь?..
====== Часть вторая ======
– Мне следовало сразу понять, что вы в этом замешаны! – Джон стоит у стола, оборонительно скрестив на груди руки.
Майкрофт выглядит слегка озадаченным, насколько он вообще может позволить себе эмоции подобного толка, и Шерлок порадовался бы данному обстоятельству, если бы сам не был столь огорошен.
Он по-прежнему сидит в кресле, напряженно выпрямив спину, закинув ногу на ногу и с силой сжимая ладонями мягкие подлокотники.
Неожиданный приход брата избавил его от необходимости отреагировать на заданный Джоном вопрос, и пока доктор Уотсон спускался вниз и отпирал дверь, Шерлоку, по крайней мере, удалось задушить на корню унизительное желание броситься к другу и, тряхнув его за плечи, отчаянно крикнуть: «Это же я, Джон! Почему ты не веришь?!!..»
Планируя свое возвращение, Шерлок допускал, что при негативном развитии событий Джон от потрясения может упасть в обморок, может принять его за привидение, может сильно разозлиться из-за обмана, может даже ударить его от переизбытка чувств (этот вариант представлялся детективу наиболее вероятным).
Но никогда, ни разу Шерлоку не приходила в голову мысль, что Джон может его не узнать.
Что он не захочет его узнавать…
– Кхм… – сдержанно откашливается Майкрофт. – Доктор Уотсон, я полагаю, Шерлок вам все уже рассказал, так что вы не можете… кхм… отрицать… очевидной целесообразности…
– Хватит! – рявкает Джон, отчего британское правительство вздрагивает и замолкает. – Хватит… – продолжает Уотсон более спокойным тоном. – Ради бога, прекратите этот фарс. Я, конечно, знал, что совести у вас ни на грош, но все же не думал, что вы опуститесь до такого цинизма…
Майкрофт переводит вопросительный взор на Шерлока, все еще не осознавая масштабов недоразумения, и злорадство приторной каплей все-таки разбавляет в душе детектива горький коктейль из растерянности, обиды и разочарования.
Джон морщится, горбится, будто под гнетом внезапно навалившейся тяжести, трет ладонью лицо:
– Ведь он же был вам родным братом, Майкрофт…
Старший Холмс слегка изгибает бровь, изумленно оглядывает застывшего, словно памятник самому себе, Шерлока, хмурится, задумчиво касаясь указательным пальцем поджатых губ.
«Дошло, наконец…» – мысленно язвит детектив, не желая признавать, что ему немного легче оттого, что можно разделить с братом ответственность за ситуацию.
– Вы не доверяете собственным глазам, доктор Уотсон?.. – после недолгого молчания интересуется Майкрофт, глядя в пол и небрежно обводя кончиком зонта полустертый узор на ковре.
Джон тяжело вздыхает, обессиленно опуская руки, и присаживается на край стола.
– Я же врач, Майкрофт… И в курсе, на каком уровне развития находится современная медицина, и в частности – пластическая хирургия. Так что, с учетом ваших неограниченных возможностей, за три года вы могли настругать с десяток таких двойников…
Шерлок приоткрывает рот, его нижняя губа слегка подрагивает, Майкрофт косится на него и крепче сжимает изогнутую рукоятку зонта.
– Послушайте, доктор Уотсон…
– Нет, это вы послушайте, мистер Холмс! – источаемые Джоном гнев и раздражение наполняют комнату, заставляя Шерлока ёжиться, как от озноба. – Я не знаю, зачем вам все это нужно, да и знать не хочу. Но одно скажу точно, пока я жив, никакие самозванцы не будут проживать в квартире моего погибшего друга и оскорблять его память!!!
Пожалуй, даже лежа на тротуаре в луже поддельной крови, Шерлок не чувствовал себя настолько… мертвым.
Горечь разъедает душу, подначивая немедленно встать и уйти, навсегда покинуть невыносимую комнату, любовно наполненную его вещами, которые теперь вовсе не его вещи – они принадлежат человеку, ушедшему из жизни три года назад…
Майкрофт переминается с ноги на ногу, явно выведенный из равновесия, недоуменно поглядывает на брата.
«Не понимает, почему я молчу…» – отстраненно констатирует Шерлок, чуть поворачивает голову, смотрит на Джона и… Конечно, он никуда не уйдет. Ведь это же Джон. Его Джон. Преданный, честный, решительный, смелый, наивный, забавный…
Ради чего тогда все…
– Пожалуйста, уходите… – в голосе Джона неприкрытая боль, и от ощущения обнаженной, кровоточащей раны Шерлок немеет еще больше.
Он ловит взгляд брата, беззвучно шевелит губами, Майкрофт в ответ с досадой качает головой, но все же пытается еще раз:
– Джон, я прошу, выслушайте меня. Согласитесь, я нечасто обращаюсь к вам с просьбой.
Доктор Уотсон отворачивается, все так же сутулясь, сдавливает пальцами переносицу, безмолвствует, потом, не глядя на них, произносит:
– Ладно. Но пойдемте на кухню. Я не хочу разговаривать в присутствии посторонних…
*
Оставшись один, Шерлок вновь обретает полноценную способность двигаться. Он откидывается на спинку кресла, складывает в привычном жесте ладони, прижимает их к губам и тревожно смотрит на задвинутую перегородку между гостиной и кухней.
Брат говорит негромко, и до Шерлока доносится лишь нечленораздельный речитатив, но детективу вовсе не обязательно знать, о чем именно вещает Майкрофт. А вот то, что ему отвечает Джон, знать жизненно необходимо.
Шерлок медленно поднимается и, крадучись, подходит ближе. Тот, кто считает, что подслушивать нехорошо, просто никогда не испытывал в этом настоящей потребности. Шерлок испытывает. Он приникает ухом к щели между створками, задерживает дыхание, великолепно слыша, как громко стучит его сердце.
– Вы в чем сейчас пытаетесь меня убедить, Майкрофт?.. – с тихой угрозой осведомляется Джон. – Вы хотите сказать, что Шерлок… мой Шерлок… мог поступить со мной подобным образом?..
Почему-то становится трудным дышать, и что-то странное случается с мышцами ног, Шерлок едва удерживается от того, чтобы мягко не осесть на пол.
– Я понимаю, что для вас он всегда оставался гениальным, но взбалмошным мальчишкой, за которым нужен глаз да глаз, но я знал его настоящего… – Джон постепенно повышает голос, и теперь в его тоне фанфарами звучат уверенность, гордость и восхищение. – И это был великий человек…
Шерлок все-таки сползает вниз, привалившись боком к перегородке.
– Человек с гениальным умом, добрым сердцем и благородной душой…
Шерлок закрывает глаза.
– Но главное, он был мне другом… и вы думаете, я поверю, что он мог спокойно жить где-то эти три года, не давая о себе знать?..
Добраться обратно до кресла оказывается нелегко, особенно потому, что приходится это делать ползком. Но к тому моменту, когда Майкрофт и Джон вновь появляются в комнате, Шерлок опять сидит на прежнем месте.
– Я сейчас поднимусь к себе, – спокойно предупреждает Джон, – а когда через пять минут снова спущусь, чтобы ни вас, ни этого джентльмена, – он кивком указывает в сторону Шерлока, – здесь уже не было…
Майкрофт провожает его взглядом, глубоко вздыхает и усаживается в кресло напротив брата. Некоторое время они безмолвствуют, потом Майкрофт пожимает плечами.
– Тебе легко убедить его в своей… – он слегка причмокивает, словно обсасывая то слово, что собирается произнести, – …подлинности.
Шерлок чуть дергает уголком рта.
– Поскольку если и можно подделать внешность, то... – старший Холмс растягивает губы, что, несомненно, призвано обозначить улыбку, – ...гений подделать невозможно...
Снова повисает молчание. Шерлок застывшим взглядом смотрит куда-то в закопченные недра камина, затем шепчет:
– Мне нужна твоя помощь...
*
– Джон... – Майкрофт повернут к Шерлоку спиной, но напряженная линия его плеч отлично отражает негативное отношение к происходящему, – я должен выразить вам свое восхищение...
У Джона покрасневшие шея и уши, руки сцеплены в замок за спиной, словно он с трудом сдерживается, чтобы не ударить стоявшего перед ним человека.
– Давайте обойдемся без политеса, Майкрофт...
– Как скажете... – тон старшего Холмса становится жестче. – С одной стороны, я чрезвычайно благодарен вам за проявленную преданность памяти моего... – Майкрофт осуждающе поглядывает на Шерлока, – ...несчастного брата и за то, что вы со свойственным вам... упорством... не позволили ввести себя в заблуждение представленной нами... кхм... легендой... – он наклоняет голову, тяжело опираясь на зонтик. – А с другой стороны, я весьма удручен – потому что проект государственной важности находится под угрозой.
– Ближе к делу.
– К сожалению, я не могу поделиться с вами всеми подробностями. Проект засекречен. Скажу только, что в целях обеспечения государственной безопасности потребовалось, чтобы имя моего брата по-прежнему фигурировало на арене борьбы с внутренними врагами нашей страны. Мне было нелегко пойти на этот шаг...
«Спасибо...» – думает Шерлок.
– Но сейчас не время предаваться личным переживаниям. Государству требуется наша поддержка, Джон...
– Майкрофт...
– Позвольте мне договорить. Никто не знал моего брата настолько хорошо, как вы. И вы, по сути, единственный, кто был в полной мере знаком с нюансами его поведения в повседневной жизни... Мы сделали все, что могли. Я думаю, вы в состоянии оценить результаты наших трудов.
– Да уж.
– Так помогите нам! Оттенки, штрихи, детали, чтобы образ получился законченным...
– Вы не понимаете! – Джон сжимает ладонью лоб. – Ведь это же просто внешнее сходство! Все бессмысленно! Гений Шерлока подделать невозможно!
– Вы правы... – голос Майкрофта абсолютно бесцветен. – Но нам нужна только картинка...
Джон обхватывает себя за локти, отходит к окну, молчит так долго, что Шерлоку кажется, что миновала целая вечность, потом сообщает:
– Хорошо, я согласен. Сколько мне придется над этим работать?
Майкрофт снова переглядывается с братом.
– Месяц.
*
Старший Холмс неторопливо надевает пальто, берет из рук младшего свой зонт.
– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь...
Шерлок поджимает губы, едва заметно мотает головой.
– Тогда позволь дать тебе совет, – Майкрофт легонько постукивает по полу зонтом. – Одной ложью нельзя исправить другую...
...Проводив брата, Шерлок возвращается в гостиную. Джон все так же стоит у окна, глядя на улицу. Детектив робко опускается на диван, зажимает ладони коленями.
Джон оборачивается, подходит ближе, останавливается напротив, засунув руки в карманы джинсов.
– Как тебя зовут?
– Что?
– Как тебя зовут по-настоящему?
Шерлок опускает взгляд, растерянно шарит им по журнальному столику. Две косые царапины, ножницы, изрезанные газетные страницы, мелкий черный шрифт на сливочно-белом фоне: «...новейшие исследования норвежского ученого-физика Я. Сигерсона показали...».
– Сигерсон... – он опять вскидывает глаза на Джона. – Ян Сигерсон...
====== Часть третья ======
– Проходи… – Джон распахивает дверь, держась за ручку, чуть отступает в сторону, пропуская Шерлока вперед.
Тот несмело шагает внутрь, с любопытством постороннего оглядывает свою спальню. Забавно, но ему даже не нужно изображать любопытство, он действительно чувствует себя здесь чужим.
В отличие от гостиной в спальне идеальный порядок, все на своих местах, ни пылинки, постель аккуратно застелена, на тумбочке рядом с кроватью простая стеклянная ваза с белыми хризантемами и рамка с фотографией.
– Можно?.. – Шерлок старается не произносить лишних слов, потому что все еще не решил, как именно он должен разговаривать с Джоном.
Тот мнется пару секунд, словно негостеприимный хозяин, недовольный не в меру любознательным гостем, потом берет фото с тумбочки и протягивает детективу.
Явно из полицейского архива.
Да, точно, Шерлок определенно помнит этот случай. Труп, распростертый на полу – охранник ограбленного ювелирного магазинчика. Лестрейд тогда было решил, что парень погиб при исполнении служебных обязанностей, но Холмс сумел доказать, что охранник был в сговоре с грабителями, а те застрелили его, избавляясь от лишних свидетелей.
Банальное, абсолютно неинтересное дело.
Но в груди неожиданно екает, а в кончиках пальцев, сжимающих пластиковую рамку, рождается теплое покалывание. Шерлок сдвигает брови, продолжая пристально рассматривать фотографию.
Он сам на ней изображен вполоборота, склонившись над телом убитого, указывает на пулевое отверстие в затылке, на лице раздраженно-брезгливое выражение, рот приоткрыт – фотограф застиг его в самом разгаре обличительной речи на тему умственных способностей полицейских.
– А ты хороший актер… – внезапно замечает Джон, холодно усмехаясь, и детектив понимает, что непроизвольно скопировал выражение собственной физиономии. – Насмотрелся?
– Да, спасибо, – Шерлок возвращает ему фотографию и отворачивается, якобы с интересом разглядывая обстановку, но перед его внутренним взором все еще стоит этот снимок, и на нем Джон, присев по другую сторону от трупа, смотрит на друга с гордостью и восхищением.
Шерлок прикусывает губу, потому что ясное осознание того, насколько сильно он хочет, чтобы Джон еще хоть раз посмотрел на него такими глазами, пугает почти до холодного пота.
– Мне бы, конечно, не хотелось, чтобы ты носил его одежду… – негромкий голос Уотсона отвлекает от приводящих в смятение мыслей, – но, думаю, Майкрофт будет настаивать, а потому предлагаю тебе ограничиться двумя костюмами и парой рубашек.
Створки шкафа раскрыты, Шерлок подходит ближе, смотрит, не решаясь коснуться опрятного ряда своих пиджаков и разноцветных сорочек.
– Только не эту, пожалуйста… – Джон решительно убирает в конец ряда плечики с сиреневой рубашкой, детектив искоса бросает на него быстрый взгляд.
Еще один момент, над которым стоит подумать.
Пожалуй, их накопилось слишком много, таких моментов, и Шерлок чувствует категорическую потребность побыть одному, но как добиться этого, не знает, поскольку его привычная модель поведения с другом теперь не работает.
– Извини… – он неловким жестом указывает на дверь в ванную комнату, – это ведь ванная? Мне нужно…
– А? – Джон на мгновение поворачивает голову в указанном направлении. – Да, конечно. Погоди минуту. Скажи…
Уже шагнувший к двери Шерлок вопросительно замирает.
– Сигерсон… это, что, шведская фамилия?
– Норвежская, – стараясь не отводить взгляда, спокойно поясняет детектив и мысленно делает себе пометку при случае избавиться от подсказавшей имя газеты. – Мой отец – норвежец, а мать – англичанка.
– Ясно… – Джон хмурится, упрямо поджимая губы, и Шерлок понимает, что проявленный интерес к фамилии – всего лишь прелюдия к основной части беседы. – Должен сказать, что, несмотря на наше сотрудничество, я не собираюсь называть тебя именем моего погибшего друга, Ян…
Шерлока словно толкает ударной волной, выбивая дыхание. Ян… Что ж, все логично, придется привыкнуть.
Джон тем временем отворачивается, вновь тянется к фотографии.
– Я заберу ее, если ты не против…
Его безапелляционный тон совершенно не вяжется со второй частью фразы, но, оставшись, в конце концов, в одиночестве, Шерлок размышляет совсем не об этом, а о том, с какой нежностью Джон, уходя из его спальни, прижимал к груди рамку с фото.
*
Чертовы хризантемы.
Шерлок гневно мнет мелкие лепестки, взъерошивая пушистую цветочную шапку. Венок на его могиле.
Желание избавиться от цветов столь велико, что он не выдерживает, хватает вазу и выставляет ее за дверь в коридор, но тут же одумывается, тащит обратно, ставит на место.
Джону подобная инициатива не понравится, а он не должен сердить Джона. Подумать только, он не должен сердить Джона…
…Предоставленный самому себе, Шерлок принимает душ и переодевается. И теперь, сидя на своей кровати в своей спальне, он вдруг ощущает сильнейшее раздражение.
Ну и зачем ему понадобился этот спектакль?!!
Он, наконец, дома и мог бы спокойно вернуться к нормальной жизни. К расследованиям. К экспериментам. Мог бы сейчас позвонить Лестрейду, договориться о встрече, поехать в участок и, возможно, найти себе дело по вкусу, а заодно полюбоваться на кислые физиономии Андерсона и Донован…
Или же отправиться в Бартс к Молли, чтобы проверить пару интересных гипотез, теоретически не раз уже им подтвержденных, но требующих полноценного экспериментального доказательства.
Он мог бы наслаждаться вновь обретенной свободой, а вместо этого опять сидит взаперти и откликается на чужое имя.
Чушь какая.
Упускаемые возможности и абсурдность сложившейся ситуации высвечиваются перед Шерлоком ярче некуда, и раздражение оборачивается злостью.
Злостью на себя.
Злостью на Джона.
Хватит! Надо с этим заканчивать. Он сейчас же пойдет к Джону и скажет, что… ну, хотя бы что, судя по его подбородку, он уже давно не ходил на свидания.
«И что не так с моим подбородком?» – спросит Джон.
А Шерлок ответит: «Ты точно брился сегодня утром, но качество бритья оставляет желать лучшего, что говорит о том, что ножи твоей бритвы затупились, причем уже довольно давно. Я не думаю, что с твоим трепетным отношением к женщинам ты позволил бы себе пойти на свидание отвратительно выбритым. Однако чтобы тщательно выбриться тупыми ножами, надо потратить чертову уйму времени, гораздо проще заменить ножи, тем не менее, ты до сих пор этого не сделал, так что мой вывод очевиден: никаких свиданий».
«Шерлок, – скажет Джон, – это потрясающе…»
Не скажет.
Только не теперь и, возможно, уже никогда.
Злость гаснет сразу, будто залитый водою костер. Безысходность мокрым пеплом липнет к душе, и Шерлок закрывает глаза, словно не в силах смотреть в лицо очевидности.
Не нужны ему ни расследования, ни эксперименты, похоже, ему вообще больше ничего не нужно, если Джон никогда не скажет «потрясающе»…
*
Шерлок решает не надевать пиджак. Он останавливается на пороге кухни, тревожно одергивая рукава темно-синей рубашки. Сидящий за столом Джон мельком взглядывает в его сторону, подносит к губам чашку, делает неторопливый глоток, потом интересуется:
– Чай?
– Да, если можно… – Шерлок садится напротив.
Джон встает, достает еще одну чашку, наливает чай, ставит чашку перед Шерлоком и, снова опустившись на свой стул, внезапно предлагает:
– Расскажи о себе, Ян.
Чужое имя снова царапает слух, но Шерлок успешно игнорирует неприятные ощущения, опускает глаза, смотрит внимательно, словно пытаясь разглядеть дно своей чашки сквозь густо-коричневую жидкость.
– Что именно ты хочешь знать?
– Как ты оказался в этом проекте?
– Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться.
– Понятно, – Джон допивает чай и ставит чашку на стол, громко стукнув дном о столешницу. – Когда мистеру Холмсу чего-нибудь нужно, он всегда это получает.
Джон, естественно, не ощущает необходимости уточнять, о котором из двух братьев идет разговор, и, очередной раз выброшенный за пределы реального бытия, Шерлок подавляет горестный вздох. Чтобы отвлечься, он скользит взглядом по гостиной и озадаченно моргает.
«Музей» исчез. Ни скрипки, ни ноутбука, ни кружки, ни, наверняка, халата на диване. Даже череп отсутствует.
«Все унес к себе», – догадывается детектив.
Его вдруг охватывает мучительное чувство неловкости, потому что очередное свидетельство того, насколько ценно для Джона все, что связано с другом, вызывает в организме Шерлока непонятный, странный и пугающий своей неуместностью трепет, отрицательно влияющий на ритм сердца и провоцирующий горячие спазмы в животе.
