Текст книги "Зимняя история (ЛП)"

Автор книги: NorthernSparrow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Кас посмотрел на него мутным взглядом, без какого-либо намека на понимание. Когда конец веревки полетел к нему, он только вздрогнул. Узел шлепнулся в мутную воду рядом с его рукой.

Кас не взялся за веревку. И теперь он погружался все глубже – медленно, но верно, – и его крылья задрожали, когда над ними начала смыкаться грязная жижа. Дин рискнул оглядеться еще раз – весь болотный мир вокруг растворялся. Теперь остался виден только маленький участок темной воды, куда погружался Кас, и островок берега вокруг Дина. Все остальное поглотил темный дым. Ничего хорошего это не предвещало.

– КАС! – заорал Дин. – Очнись, черт возьми! Хватай веревку! – В порыве вдохновения Дин крикнул: – Кас, ты – семья, правда, ты для нас член семьи! Хватай веревку!

– Я… могу… бороться, – пробормотал Кас, и его взгляд, наконец, сфокусировался на Дине, а рука дернулась в сторону веревки. – Я могу… бороться…

– Давай! – прокричал Дин. – Борись! Хватайся! Я тебя вытащу! Я заберу тебя домой! Я заберу тебя отсюда! Но ты должен очнуться, Кас, пожалуйста! Хватайся!

Медленно Кас протянул руку и взялся за конец веревки. Дин подумал: «Он ни за что не удержится». Но Кас каким-то чудом ухватился за веревку и второй рукой, взялся за узел и продолжал держаться, пока Дин медленно, осторожно тянул его сквозь трясину, через холодную воду на берег.

Как только Дин смог дотянуться до Каса руками, он вытащил его на каменистый берег. Черный туман окружал их со всех сторон: теперь Дин видел только островок берега шириной в несколько ярдов. Он держал Каса на руках, разговаривая с ним: «Кастиэль. Проснись. Ну очнись, пожалуйста». Черный туман подступал все ближе. Дин сгреб Каса в объятия, вместе с его кровавыми обожженными крыльями, прижимая его к себе как можно крепче и защищая от тумана, поглотившего остатки мира вокруг.

***

Дин вздрогнул и проснулся в холодном номере отеля. На прикроватной тумбе звонил телефон. Дин схватил его.

– Он вроде как немного очнулся, – прозвучал в трубке голос Сэма. – Не до конца, но стал дышать лучше, так что его снимают с этой дыхательной машины. Но меня выгнали из палаты и не пустят еще какое-то время, пока им там занимаются. Ты хочешь еще немного поспать или…

– Сейчас буду.

***

– Прекрати уже шагать туда-сюда, Дин, – попросил Сэм в десятый раз.

Было три часа дня. Дин прибежал больше часа назад и нашел Сэма с лэптопом в маленькой комнате ожидания, куда его выгнал персонал. Дин рассказал ему всю историю про сон, и теперь Сэм изучал вопрос онлайн, через больничный вай-фай, пытаясь узнать, возможно ли общаться с падшим ангелом через сны, если засыпаешь в относительной близости к нему и во время молитвы. Дин не чувствовал потребности в исследовании – ему ответ был очевиден.

– Что ж, если это тебе удалось его разбудить, то так держать, Дин, – сказал наконец Сэм, отрывая глаза от экрана. – Как бы ты это ни сделал, это прорыв.

Дин продолжал шагать. Он не чувствовал большого оптимизма. Может быть, Кас теперь начал дышать, но сестры в реанимации говорили, что он все еще не проснулся полностью и теперь у него «серьезный затяжной кашель», что совсем не хорошо. И в этом сне он выглядел просто ужасно. Он, казалось, вообще не заметил, что Дин вытащил его из болота.

– Вокруг него все поблекло, – сказал Дин, наконец остановившись и повернувшись к Сэму. – Это ведь плохой признак, да? Там был такой черный туман, который все поглотил. Все вокруг нас. Как будто само его сознание рушилось. Это ведь нехорошо?

– Понятия не имею, – ответил Сэм со вздохом, закрывая лэптоп и засовывая его в сумку. – Но по крайней мере он дышит сам.

– Я просто все думаю, что уже слишком поздно, – признался Дин, снова направившись в другой конец комнаты.

– Прекрати шагать туда-сюда, Дин! – попросил Сэм в одиннадцатый раз.

***

– Семья Смита? – спросила врач, заглянув в комнату. Дин резко повернулся, и Сэм поднялся на ноги. Врач подошла к ним: – Стива сняли с аппарата искусственного дыхания. Мы изменили его диагноз с критического на серьезный. Это в целом хорошая новость, но должна предупредить вас, «серьезный» все равно означает весьма серьезный. У него сейчас высокая температура, и теперь, когда он задышал сам, у него начался сильный кашель. Кашель при пневмонии бывает очень болезненным и иногда даже может привести к переломам ребер или вызвать потерю сознания. Поэтому мы стараемся совладать с кашлем и дали ему обезболивающее. Сейчас он наконец перестал кашлять, но он еще очень слаб. И жар у него еще не спал – мы очень надеемся, что он скоро пройдет – это будет означать, что антибиотики помогают. То есть, по сути, ему немного лучше. Но должна вас предупредить: кризис еще не прошел.

– Можно нам его увидеть? – спросил Сэм.

Она кивнула.

– Он, скорее всего, не сможет связно разговаривать. И вы не должны его утомлять – это очень важно. Он еще очень слаб. Не пытайтесь разговорить его. Если хотите что-то сказать ему, говорите кратко. И если он заснет, не будите его и ведите себя тихо – ему сейчас нужно много отдыха. Ясно?

Дин и Сэм кивнули, и она провела их обратно в реанимацию.

***

«Клик-пшшш» прекратились.

Тишина казалась чудом. Дыхательный аппарат наконец отключили и откатили в дальний угол, обернув голубые гофрированные трубки вокруг него. Кас теперь свернулся на боку. Он все еще был опутан большим количеством трубок – трубками от капельниц, проводами ЭКГ и кислородной трубкой, закрепленной у него под носом – но, во всяком случае, он дышал сам по себе. Глаза его были закрыты.

– Кас? – позвал Дин тихо, наклоняясь к нему и беря его за руку. Сэм взял пару стульев и подсунул один под Дина. Дин машинально опустился в него. Сэм сел на второй стул рядом.

– Эй, Кас? – повторил Дин.

Глаза Каса приоткрылись. Он, казалось, был едва в сознании, как и предупреждала врач. Скорее он был похож на себя в том сне: взгляд его был тусклым и безучастным. Но теперь в его глазах присутствовал блеск лихорадки. Дин потрогал его лоб – лоб был горячим.

Взгляд Каса постепенно сфокусировался на Дине.

– Дин… – пробормотал Кас едва слышным шепотом. Его взгляд переместился на Сэма. – Сэм.

– Привет, Кас, – сказал Сэм мягко, наклонившись и потрепав Каса по другой руке. – Не волнуйся.

– Не пытайся разговаривать, – сказал Дин. – Ты был очень болен, Кас.

– Но теперь ты поправишься, – добавил Сэм. – Ты нас напугал, но тебе уже лучше. Только отдыхай.

Дин сжал руку Каса. И в этот момент он наконец-то почувствовал, как Кас пытается сжать его руку в ответ. Хватка Каса была слабой, как у котенка, и Дин знал, что врач права: кризис еще совсем не прошел. Но Дин все равно воспрянул духом – уже оттого, что наконец увидел голубые глаза Каса и почувствовал, как его рука, пусть и слабо, но отвечает на рукопожатие.

– Дин… – произнес Кас, вглядываясь ему в глаза. – Я… могу… бороться…

Точно то, что он говорил во сне.

– Конечно, можешь, – ответил Дин, сжимая его руку. – Ты можешь бороться, Кас. Ты победишь эту болезнь и поправишься. Ты только отдыхай, набирайся сил.

– Я могу… бороться, – повторил Кас, не спуская глаз с Дина. – Я могу… мыть… – Внезапно его настиг приступ кашля – резкого, хриплого кашля, – и он зажмурился, повернув голову и стараясь кашлять в подушку. Когда кашель отпустил, Кас открыл глаза и произнес с усилием: – Посу…ду.

Дин и Сэм недоуменно переглянулись.

На лице Каса появилась тень тревоги. Его рука едва ощутимо сжалась на руке Дина, и он заговорил снова:

– Или… машину. Твою… машину. Могу мыть… твою машину… – Его голос ослаб, но ему удалось выдавить из себя: – Я знаю… ан…гельский…язык…

2. Можно ли мне вернуться?

Я могу предложить:

– боевые навыки

– мыть посуду/машину

– ангельский язык

– Кас, Кас, ш-ш-ш, – сказал Дин, кладя руку ему на лоб. – Черт, Кас, не волнуйся, не волнуйся об этом. Мы заберем тебя назад в бункер. Не волнуйся. Мы заберем тебя назад в бункер независимо ни от чего.

Кас выдохнул, и его глаза закрылись.

– И от тебя есть польза, – продолжал бормотать Дин без уверенности, что Кас его еще слышит. – Но это даже неважно. Мы все равно бы тебя забрали, даже если бы не было! Но она есть. И не надо мыть мою машину! Мы поедем в Канзас – то есть, как только тебя выпишут, – наверняка, скоро, – и… Кас, я должен объяснить…

Сэм толкнул его локтем и прошипел:

– Говори кратко.

Дин оборвал длинное объяснение, в которое собирался пуститься, и повторил только:

– Мы заберем тебя обратно в бункер. Ты для нас семья, Кас, правда. Честное слово.

Рука Каса дернулась в ладони Дина в слабом подобии пожатия.

***

Больше Кас не шевелился. Дин наблюдал за ним, борясь с желанием разбудить его и все ему рассказать. Но Дин знал, что нужно сидеть тихо и дать Касу отдохнуть, поэтому просто дежурил у постели.

В конце концов Сэм выгнал его обратно в отель, чтобы он поспал еще пару часов. На этот раз Дин все же признался себе, что глупо было спать в максимально некомфортных условиях. Сестра была права: Дину нужно было отдохнуть, чтобы быть в состоянии ухаживать за Касом. Поэтому теперь он нехотя позволил себе принять душ, снова включил отопление в номере и смог урвать несколько часов полноценного сна.

Хотя он так и не разрешил себе взять подушку.

***

Дин вернулся в больницу в восемь вечера, чтобы сменить Сэма.

Сэм сидел на стуле у постели Каса и читал его тетрадь. Кас лежал с закрытыми глазами и выглядел так же, как ранее.

Когда вошел Дин, Сэм захлопнул тетрадь и вздохнул.

– Не уверен, что это для моих глаз, – признался Сэм. Он поднялся со стула и вывел Дина в холл, для переговоров. Там он сунул тетрадь в руки Дину. – Пожалуй, мне дальше читать не стоит. Отчасти потому, что я не уверен, что Касу это понравится, и отчасти потому, что я снова начинаю на тебя злиться. Господи, Дин…

– Знаю, – сказал Дин, поморщившись. – Если тебе от этого легче, все, что ты хочешь мне высказать, я уже высказал себе сам, и даже больше.

Рот Сэма скривился в подобии улыбки.

– Да, это я вижу. – Он оглянулся на шторы, за которыми лежал Кас, и сказал: – Дин, главное – это мы должны взять его под крыло. Если бедняга вообще отсюда выйдет, он заслужил пару подушек. Для начала.

Дин кивнул.

– Я думал, как минимум шесть.

– Десять, – сказал Сэм. – Больших, мягких, пуховых. У меня вообще есть несколько идей на Рождество.

– Это при условии, что у него спадет жар и он проживет еще три дня.

– Да, – согласился Сэм со вздохом. – Во всяком случае, он пару раз просыпался, пока тебя не было. Единственное, что я сказал ему, это что я никогда на него не злился. Думаю, он меня услышал – по крайней мере, он, кажется, немного успокоился. Но трудно сказать наверняка – он едва в состоянии открыть глаза, так что ничего внятного он мне не сообщил. Теперь твоя очередь, а я пойду перекушу и посплю чуток.

Дин кивнул.

– Я возьму на себя ночную смену, – предложил он.

Сэм покачал головой.

– Мы с сестрами тут посовещались. Они говорят, что его состояние теперь стабильное и что тебе тоже нужно поспать ночь. Особенно если нам скоро ехать обратно в Канзас – это длинный перегон, и надо продумать, как довезти Каса. В любом случае, нам обоим придется не спать в дороге. В общем, сестры говорят, что тебе стоит посидеть час-два – до десяти вечера, не позже, – но потом и тебе надо поспать.

Дин кивнул, и Сэм ушел.

И Дин остался с Касом на всю ночь.

***

Сестры в конце концов перестали уговаривать Дина уйти и поставили для него раскладушку в углу палаты. Но Дин не хотел ложиться даже на раскладушку – вместо этого он часами сидел у постели Каса, держа его за руку.

Кас явно был еще очень болен. У него был сильный жар, и большую часть вечера он провел в полусознательном состоянии. И, что особенно тревожило Дина, с течением времени его сон становился все более беспокойным. К ночи Кас начал беспрестанно ворочаться и метаться по постели, ерзая ногами и сжимая в руках простыни, и никак не реагировал на попытки Дина его успокоить.

Следуя указаниям медсестры, Дин начал раз в полчаса скармливать ему пластинку льда. Кас брал их охотно, кажется, даже не осознавая, что их дает Дин. Каждый раз, когда Дин касался его губ ледяной пластинкой, Кас приоткрывал рот и принимал ее, не открывая глаз. Он казался таким хрупким, что Дин чувствовал, будто кормит птенца.

Иногда Кас немного приходил в себя, и его глаза приоткрывались. Каждый раз, увидев Дина, он начинал бормотать какую-нибудь вариацию фразы «могу бороться, могу мыть посуду, знаю ангельский язык». Всегда те же три пункта – как если бы это была его молитва Дину. И каждый раз Кас, казалось, не помнил, что они это уже проходили. Поэтому Дин говорил ему снова и снова, каждый раз, когда Кас просыпался: «Мы заберем тебя в бункер, Кас. Ты – член нашей семьи, и мы твои друзья. Все будет хорошо, я заберу тебя домой. Я заберу тебя в бункер».

Каждый раз Кас едва слышно вздыхал и снова закрывал глаза, но Дин никогда не мог сказать точно, действительно ли он понял сказанное.

В полночь Кас внезапно весь взмок от пота и почти перестал шевелиться. Его бесконечное ерзание прекратилось и дыхание заметно замедлилось. Дин слегка (да чего уж там – сильно) запаниковал и бросился за сестрой. Подошедшая сестра проверила состояние Каса.

– Жар прошел, – сообщила сестра Дину шепотом. – Теперь он просто спит. Пора и вам поспать.

========== Глава 7. Третий день зимы (23 декабря) ==========

– Чувак, восемь утра! – Вздрогнув, Дин открыл глаза. Он спал на раскладушке. Сэм легонько тряс его за плечо со словами: – Просыпайся. Надо выйти на время. Касу будут делать рентген легких, и им надо убрать раскладушку.

Первым делом Дин взглянул на Каса. Тот снова лежал на боку, но ночью он изменил позу и теперь был повернут лицом к Дину. Глаза его были по-прежнему закрыты. Похоже, он все еще спал. За шторками собрался больничный персонал, тихо беседуя, и внизу под шторами виднелись колеса какого-то большого аппарата.

Через окно в палату светило яркое солнце. Значит, уже рассвело. Дин все еще чувствовал сонливость – он спал так крепко, что разве только не заляпал слюной матрас. Он сел и вытер рот. Ладно, может, он действительно обслюнявил матрас.

Поднявшись с раскладушки, Дин подошел к Касу поближе.

– Как он? – прошептал Дин.

– Нормально, – прошептал в ответ Сэм. – Жар почти прошел – не совсем, но уже ниже 38. Его хотят комплексно обследовать. Сказали, это займет пару часов. Нам велели выйти через пять минут.

Дин посмотрел на Каса. Кас действительно выглядел немного лучше. На его лице появился цвет, и его сон теперь был больше похож на нормальный.

– Кас? – позвал Сэм громко и протянул к нему руку.

– Не разбуди его! – зашипел Дин, оттолкнув руку Сэма в сторону.

– Сестра сказала, что его все равно сейчас разбудят, – объяснил Сэм. – Нам можно поговорить с ним пять минут и сказать, что мы вернемся позже. То есть… если он сможет проснуться. – Сэм повернулся к Касу. – Эй, Кас? Тебе сейчас будут делать обследование. Мы с Дином вернемся через пару часов.

Кас открыл глаза.

И на этот раз – впервые – он выглядел полностью проснувшимся. Слабым и сонным, моргающим от яркого света, но взгляд его был ясным. И этот взгляд немедленно остановился на их лицах.

– Сэм? Дин? – спросил Кас, щурясь по очереди на Сэма и Дина, стоявших рядом у кровати. Он в недоумении обвел взглядом палату, потом снова посмотрел на них. – Это… больница?

Он говорил слабым, хриплым шепотом, вовсе не похожим на его обычный низкий баритон, но это было самое прекрасное, что Дин слышал за долгое время. Кас был в сознании. В сознании и в состоянии разговаривать. Связно.

– Да, ты в больнице, – ответил тем временем Сэм. – Господи, Кас, как же мы рады слышать твой голос!

Дин наклонился ближе и, потрепав Каса по руке, сказал:

– Мы скоро заберем тебя назад в бункер, Кас. Как только ты будешь готов к переезду. – Это было то же самое, что он говорил Касу всю ночь, во время его лихорадочного бреда, но Дину все еще казалось, что первым делом нужно прояснить именно этот момент.

– О… – пробормотал Кас, моргнув от неожиданности. – О, правда? Это… это… чудесно. Это… правда? Дин, я… Правда? – Потом он нахмурился, прищурившись на Дина. – Погоди. Ты… мне это уже говорил?

«Раз сто прошлой ночью», – подумал Дин. Вслух он сказал:

– Несколько раз. Ты был не очень-то в сознании.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Сэм.

– Устало… – ответил Кас. Он говорил немного невнятно и почти не шевелился – лишь чуть повернул голову, чтобы видеть Сэма и Дина. И у него получалось произнести не больше пары слов за раз. – Очень устало… Даже… странно… насколько устало. – Он набрал воздуха, чтобы сказать что-то еще, но потом свернулся на постели в приступе кашля. Дин вздрогнул от этого резкого звука и несколько раз бесполезно похлопал Каса по спине. Сквозь шторы заглянула медсестра, чтобы узнать, что случилось, но приступ оказался коротким и скоро прошел сам собой.

Прокашлявшись, Кас сделал нетвердый вдох и сказал Сэму и Дину так серьезно, будто извещал их о какой-то неожиданной новости:

– Мне кажется… я, возможно… болен.

– Мы знаем, Кас, – ответил Сэм с ласковой улыбкой.

Дин объяснил:

– У тебя был грипп, а потом пневмония. Ты, на самом деле, был очень болен. Но теперь тебе лучше. И скоро мы заберем тебя домой.

Кас посмотрел на них по очереди, после чего сказал Дину слабым, едва слышным шепотом, делая паузы через каждые пару слов:

– Дин… думаю, у меня… еще остались… полезные боевые навыки… и я могу…

– Ты можешь мыть посуду и мою машину и знаешь ангельский язык, – перебил Дин. – Я в курсе. Слушай меня, Кас. У тебя еще миллион разных навыков, которые ты забыл в своем списке, но ничего из этого не нужно. Мы заберем тебя в бункер независимо ни от чего. Даже если бы у тебя было ноль навыков – что, конечно, не так, – мы бы забрали тебя в бункер все равно. Ты меня понял?

Кас несколько секунд пристально вглядывался в лицо Дина. Потом он спросил:

– Можно я останусь у вас… на несколько дней? Пока… мне не станет лучше? Я… мало ем.

– О, господи, Кас, – простонал Дин, сжимая кулаки.

– Ты можешь есть сколько захочешь, – заверил Сэм.

Дин добавил:

– Мы заберем тебе насовсем, я имел в виду. Не на день-два. Можешь остаться сколько захочешь. И после того, как поправишься. Если хочешь – навсегда.

Кас недоуменно наморщил лоб. Он бросил взгляд на Сэма и, попытавшись пододвинуться чуть ближе к Дину, прошептал:

– И Сэм не будет… против?

– Кас, Кас, я хочу, чтобы ты у нас жил, – уверил его Сэм. – Я никогда на тебя не злился…

Один из медбратьев отодвинул занавеску и прошептал:

– Простите, что прерываю, но нам нужно сделать рентген.

Сэм и Дин кивнули. Дин снова наклонился к Касу и начал быстро говорить:

– Тут много чего случилось, о чем я не мог тебе рассказать раньше. Я потом объясню. Пока, главное, знай: все закончилось, и теперь все хорошо и мы заберем тебя домой. – Дин бросил взгляд на медперсонал, который начал просачиваться к ним через шторки, и добавил: – Тебе сейчас сделают рентген, убедятся, что ты идешь на поправку, и помогут помыться. Мы вернемся попозже, ладно?

Но как только Дин и Сэм отступили на шаг от кровати, Кас забеспокоился снова. Он даже попытаться встать. Дин шагнул назад и с легкостью уложил его обратно.

– Мы вернемся, – заверил он Каса. – Обещаю. Клянусь тебе. Мы тебя тут не оставим. Честное слово. Поговорим попозже, ладно?

Кас немного успокоился и, кивнув, опустился назад на матрас. После этого Дина и Сэма выгнали наружу.

Взяв пальто, Дин и Сэм вышли в холл и понаблюдали, как медперсонал закатывает внутрь рентгеновский аппарат. Вскоре медбрат выкатил в холл столик Каса с лежащей на нем сумкой. Теперь она выглядела беззащитной, так что Дин взял ее себе на хранение.

– Он очнулся! – сказал Сэм. – Он на самом деле очнулся. И даже выглядит неплохо, да?

– Он выглядит отлично, – согласился Дин. – Он выглядит потрясающе.

– Если не считать того, что он не может ни сесть, ни произнести больше двух слов за раз.

– Ну, потрясающе для того, кто только что был при смерти, – уточнил Дин.

Он вздохнул. Видеть, как Кас переживает по поводу возвращения в Канзас, было тяжело, но то, что он вообще смог узнать Дина и связно разговаривать, явилось огромным облегчением. Дин знал, что ему еще придется объяснить Касу всю жуткую историю с Гадриилом, и у него наготове был целый набор извинений. Хотя он совсем не был уверен, что Кас когда-нибудь по-настоящему простит его – да и в том, что Сэм простит его, тоже. Но теперь у Дина появилась надежда.

– Он выглядит гораздо лучше, – произнес Дин. – Он всю прошлую ночь был в бреду, Сэм.

Сэм кивнул:

– Мне сказали. Я на самом деле узнал кое-что полезное. Пошли, посидим в кафе.

В кафе Дин внезапно почувствовал жуткий голод. Он взял себе большой кофе и два бутерброда с сосисками, первый из которых проглотил за два укуса и только слегка замедлился на втором. Сэм ковырялся ложкой в каком-то йогурте с мюсли, наблюдая через стол, как Дин пожирает бутерброды.

– Кажется, к тебе вернулся аппетит, – сухо заметил Сэм.

– Черт, Сэм, – выпалил Дин, сделав перерыв на втором бутерброде. – Я знаю, что он, может быть, никогда меня не простит, но уже то, что он вообще пришел в себя… Уже от мысли, что он поправится, мне в тысячу раз лучше! – Дин откусил еще кусок.

Сэм сказал:

– Ну, тогда слушай. У меня есть идея, и, думаю, она тебе понравится. – Дин увидел, что у Сэма заблестели глаза и даже замаячила на лице улыбка – он явно был приятно взволнован. Сэм сунул ложку в йогурт и наклонился вперед. – Так вот: я пришел час назад, и пока вы с Касом спали, как две спящие красавицы, я поговорил с врачом. По ее словам, критично было, чтобы этим утром Кас проснулся в ясном сознании – это поворотный момент, и теперь можно сказать, что этот этап пройден успешно. Поэтому расклад следующий: оказывается, с такой пневмонией часто достаточно трех дней антибиотиков. Когда они начинают действовать, пациенту быстро становится лучше. Не хочу сглазить, но врач намекнула, что если сегодня ему будет лучше – если он будет в сознании, начнет есть и вставать с постели – его, может быть, выпишут уже завтра! Он будет еще слаб и должен будет продолжать пить антибиотики, но, может быть, он будет уже на ногах, и мы сами сможем за ним ухаживать.

Дин не верил своим ушам. Каса выпишут уже завтра?

Сэм добавил, расплываясь в улыбке:

– А сегодня канун кануна Рождества.

Дин даже не сразу понял, что он имел в виду. «Канун кануна Рождества» – это был день перед кануном Рождества, – так они в детстве называли 23 декабря. Сэм продолжил:

– То есть завтра канун Рождества. И было бы классно привезти его домой завтра. То есть…

– То есть на Рождество, – закончил Дин за него, отложив остаток бутерброда.

– Именно! – сказал Сэм. – В этом и идея. Знаю, что это длинный перегон, и не уверен, готов ли к этому Кас, но… может, можно хотя бы подумать об этом?

Дин смотрел на него. Странно было слышать, как Сэм называет какое-то место «домом». Сэм однажды поклялся, что бункер никогда не станет ему домом. Но может быть, теперь все изменилось? И удивительно было, как Сэм произносит «мы» после всего, что случилось. Не говоря уже о таких фразах, как «мы сами сможем за ним ухаживать». Уж не начал ли Сэм снова считать их с Дином одной семьей? Или хотя бы командой? Даже если это было временное перемирие, только на время ухода за Касом, слышать такое было чертовски приятно.

Рождество никогда не было любимым праздником Дина. Оно всегда приносило много воспоминаний из детства о грустных рождественских днях в номерах мотелей, о попытках не обращать внимание на вечное отсутствие отца. О попытках забыть, как сильно он скучал по маме; о попытках сделать Сэма счастливым. Когда они оба выросли, Дин по большей части игнорировал Рождество. Однако время от времени он вдохновлялся на то, чтобы купить по пути случайный подарок Сэму или даже повесить какое-нибудь попавшееся под руку украшение. И хотя он никогда бы не признался в этом, одно-два Рождества как-то даже вышли весьма неплохими.

Сэм добавил:

– У него был такой ужасный День благодарения. Было бы здорово устроить ему настоящее Рождество, да?

Дин смотрел на него и думал: «Да, это было бы очень здорово. И было бы здорово устроить настоящее Рождество для тебя тоже». Внезапно перед мысленным взором Дина возникла картина: Кас отдыхает на диване перед телевизором, окруженный морем пледов и подушек, и Сэм сидит рядом, откинувшись в удобном кресле. Они оба смотрят какую-нибудь дурацкую рождественскую передачу, а Дин приносит им горячий шоколад и имбирные печенья (и, может быть, еще алкогольный пунш).

– Дин? Ты меня слушаешь?

– Да, слушаю-слушаю, – очнулся Дин. – Это гениальная идея, Сэм! У нас не будет времени нарядить елку, но все равно. Даже просто отвезти его домой и устроить его там будет чудесно. Мы можем обустроить для него одну из спален.

Сэм кивнул.

– Выложить ее подушкам и свежими полотенцами по всему периметру. Но даже если его выпишут завтра… – Сэм поморщился. – Может ничего не получиться.

– Почему это? – вызывающе спросил Дин.

– Ну, ему будет неудобно в Импале, – пояснил Сэм. – Там тесно. Особенно с нами двумя и всеми нашими вещами. Ему придется сидеть всю дорогу, а это длинный перегон. За день доехать будет тяжело. – Он вздохнул. – Это его вымотает. Это на самом деле переезд на два дня.

– Да не, доедем за день, – возразил Дин, уже представляя себе в уме карту федеральных автострад. «Из западной части страны до Канзаса – мы так уже ездили; сколько на это уходило – восемнадцать-девятнадцать часов?»

– Длинный день, но доехать можно, – проговорил Дин, размышляя вслух. – Кас может спать всю дорогу – устроим ему сзади гнездо, и если выехать затемно, то приедем ночью…

– Проблема в том, что ему нужно лечь, – сказал Сэм. – В Импале сзади довольно тесно, ты знаешь. Может, взять напрокат машину побольше?

Дин почувствовал, как расплывается в улыбке. Сэм этого не заметил – он теперь уставился на свой йогурт, рисуя в нем ложкой замысловатые фигуры, – и продолжал:

– Или можно взять одну из больших старых машин в бункере. Можно смотаться туда и пригнать одну назад… – Наконец он поднял взгляд на Дина. – Что? Ты что, улыбаешься? Чего ты улыбаешься?

– Ты не дочитал его дневник, – сказал Дин. – Угадай, что провернул Кас в самом конце ноября? – Сумка Каса все еще была у Дина на плече. Он раскрыл ее, вынул из полиэтиленового пакета ключи от машины и победно помахал ими перед Сэмом.

– У него есть машина? – не поверил Сэм. – Где он взял машину, если был бездомным? Он что, украл ее? Или научился жульничать с кредитками?

– Он ее заработал, Сэм! – ответил Дин. – Старым добрым способом, по одному доллару минимальной зарплаты за раз. Он купил ее, по-честноку. У него даже был, вроде как, моральный кодекс – о том, чтобы не обманывать и не воровать.

Сэм поднял бровь.

– Тогда что он делает в компании таких пройдох, как мы?

– Сам не знаю, – сказал Дин. – Так или иначе, он раздобыл какой-то древний Линкольн Континентал всего за пятьсот баксов. И, наверное, это значит, что он весь разваливается, но Кас как-то доехал на нем сюда из Айдахо…

– Да вообще купить за пятьсот баксов что-то на ходу – это большое достижение, – заметил Сэм.

Дин кивнул.

– И ты же знаешь, чем всегда славились Континенталы? – спросил он, снова помахав ключами для выразительности. – Что первое приходит тебе на ум, когда ты слышишь «Линкольн Континентал»?

– Э… тачка сутенера? – сказал Сэм с сомнением.

Дин фыркнул.

– Ну, да, но помимо этого, что тебе сразу приходит в голову? Мне прямо стыдно за тебя, Сэмми! Ты что, забыл все, чему я тебя учил? Разве я не вырастил тебя на машинах Джеймса Бонда?

– О! – глаза Сэма загорелись. – «Голдфингер»! Золотая машина! Ну конечно! Это та машина, которую злодей набил золотыми слитками на миллион долларов. Это был как раз Континентал!

– Точно, – улыбнулся Дин.

Сэм кивнул.

– Эту сцену я помню. Машину потом еще эффектно раздолбали на свалке, да? И Бобби с папой говорили: «Убивать такую добротную тачку – грех».

Сэм теперь улыбался этому воспоминанию.

«Блин, как же хорошо видеть его улыбку», – подумал Дин. Здорово было даже просто снова поговорить с Сэмом о фильмах про Джеймса Бонда. И о Бобби. И о папе.

Сэм сказал, усмехнувшись:

– А помнишь, вы с папой и Бобби затеяли спор о том, выдержит ли подвеска столько золотых слитков? Ты даже какое-то пари с ними заключил, настаивая, что подвеска развалится. И даже выяснил плотность золота и высчитал вес среднего слитка.

– И выиграл пари, – вспомнил Дин, тоже улыбаясь. – Подвеска бы не выдержала. Но суть в том, что все эти слитки в машину поместились! И в конце фильма Бонда самого везут в этой машине в аэропорт, на встречу с президентом. И Бонд тоже на заднем сидении.

– Точно, – ответил Сэм. – Это перед тем, как он прыгает с парашютом из взрывающегося самолета с Пусси Галор.

– Ага. И еще, потом, в «Шаровой молнии» Бонд ездит на Континентале по Багамам. Черт, да даже у Элвиса был Континентал! И у Синатры. Не говоря уже о сутенерах. И сутенеры так любят эту тачку, Сэм, именно потому что сутенер помещается на заднем сидении с тремя телками. Я все это к тому веду, что…

– …если в нее помещаются золотые слитки на миллион, и Джеймс Бонд, и Элвис, и Синатра, и сутенер с тремя телками, то поместится и Кас, – улыбаясь, закончил Сэм.

Дин кивнул.

– Это большая, просторная, роскошная машина. Тяга у нее отстой, и расход немереный, но это потому что Континентал был придуман для комфорта и вместительности. Ради этого их всегда и покупали. Так что в своем Континентале Кас сможет вытянуться лучше, чем в Импале. Нужно только продумать, как перегнать назад обе машины.

– Один из нас поведет Континентал с Касом, а другой – Импалу, – сказал Сэм. – И в дороге будем на связи.

– Да. Хотя… если план такой, надо найти машину Каса и убедиться, что она на ходу. – Дин взглянул на телефон. – У нас еще полтора часа, так что давай я пойду поищу ее. Она должна быть недалеко. В его дневнике написано, что он припарковался у библиотеки, и эта библиотека должна быть где-то в пешей дистанции отсюда.

– Пойти с тобой?

Дин покачал головой.

– Одному из нас стоит остаться в больнице на всякий случай. Ты будь тут и на связи, а я отыщу машину. И если в ней нужно что-то починить, я займусь. В конце концов, я ему обязан.

***

Дин нашел библиотеку всего за десять минут – это была единственная библиотека в радиусе нескольких миль, и она была всего в шести кварталах от больницы. «Должна быть она», – думал Дин, неспешно обходя прилегающие улицы. Хотя машину он обнаружил не сразу. За ночь выпало несколько дюймов снега, и все припаркованные машины превратились в большие белые сугробы, так что найти среди них Континентал было непросто.