Текст книги "Непрожитая жизнь"

Автор книги: Nogaulitki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Я нервничала. Наверное, так всегда бывает, когда в подарок действительно вкладываешь душу и хочешь им сказать то, что не можешь выразить словами.

Когда Наташа села рядом, особенно красивая и нарядная, я буквально потеряла дар речи. Аромат ее духов щекотал нос, а мои глаза обводили ее лицо. Собравшись с силами, я предложила налить вина. Получив согласный кивок, я открыла бутылку белого и наполнила ее бокал. Следом себе. Я поздравила ее официально, пожелала всего самого наилучшего и исполнения всех ее желаний. Она поблагодарила, улыбаясь, и после того, как мы пригубили вина, заставила меня подать тарелку, чтобы она положила мне салатов и горячего. Кусок в горло не лез, мысли были только о том, понравится ли ей подарок. Поэтому уже через десять минут, пытаясь проглотить все то, что я запихала в рот, я решила сделать то, зачем и пришла.

– У меня для тебя подарок, – пробормотала я, сильно волнуясь и краснея.

– О, это наверное та большая штука, которую ты принесла с собой.

– Та большая штука – это то, как я рада тебя видеть, а мой сюрприз, вот это, – да, я всегда странно шутила, когда нервничала. А с Наташей наши шутки часто граничили с флиртом. Явным или косвенным. Улыбнувшись, я протянула ей подарок.

– У тебя отвратительное чувство юмора, ты знаешь? – засмеялась девушка.

– Да, я слышала об этом. Думаю, именно поэтому ты со мной и общаешься – твое чувство юмора в такие моменты выглядит куда лучше.

– Да, именно поэтому, – ответила Наташа, а ее пальцы уже разрывали обертку.

– О, Боже, – прошептала девушка, разглядывая подарок, – это то, что я думаю?

– Да, – улыбнулась я, выдыхая. Было видно, что подарок ей понравился, – это пластинка "I put a spell on you" с автографом самой Нины Симон.

– Боже, ты сумасшедшая, – тихо проговорила Наташа, не отрывая взгляда от винила, – это лучший подарок, который я когда-либо получала. Спасибо тебе, – с этими словами она придвинулась ближе и буквально стиснула меня в объятиях.

– С днем рождения, – тихо сказала я ей в ухо, наслаждаясь запахом ее волос, которые щекотали мне нос.

– Ты не против, если мы ее послушаем прямо сейчас? – спросила она через пару минут, чуть отстранившись.

– Нисколько. Давай, – кивнула я.

Пока Наташа бережно доставала пластинку и устанавливала ее в проигрыватель, я осушила бокал вина до дна. Мне всегда хотелось пить после ее объятий.

Низкий голос Нины Симон зазвучал по гостиной. Наташа закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и тембром голоса певицы.

– Знаешь, она почти всю жизнь провела в борьбе, – неожиданно произнесла Наташа, открыв глаза, – за права афроамериканцев, за признание, за свое место. Она невероятная.

– Да, – кивнула я, наблюдая за девушкой, лицо которой вдруг стало грустным.

– Петя все чаще говорит о свадьбе, – вдруг сказала Наташа и посмотрела на свои руки.

– Это плохо? – осторожно спросила я.

– Нет, это скорее... обычно. Мне двадцать пять и мы почти три года вместе. Так, наверное, и должно быть.

– Но? Ты не хочешь? – я нервно сглотнула комок в горле.

– Я не знаю, – тяжело выдохнула Наташа и села на другой край дивана, – у меня так много мыслей в голове в последнее время... И меня это даже пугает. Я просто думаю, что когда я выйду за него, то все. Не будет возможности делать глупости, безрассудности, поступать так, как мне не свойственно, понимаешь?

– Понимаю. Но замужество это ведь не кабала. По крайней мере, так говорят, – я посчитала, что легкая шутка будет сейчас кстати.

– Я знаю, знаю. Просто это уже будет все не то.

– Тогда... – я оглядела комнату, – самое время сделать какую-нибудь глупость. Чего ты хочешь?

– В каком смысле? – улыбаясь, она смотрела на меня во все глаза, а в них загорался маленький озорной огонек.

– В прямом. Какую глупость ты хочешь совершить до замужества?

– Я... Я не знаю, – растерянно протянула Наташа, – я об этом никогда не задумывалась.

– Понятно, зануда. Ладно, тогда собирайся, – решительно сказала я.

– Куда?

– Мы идем веселиться!

Спустя час мы были в парке аттракционов. Пряча в моем рюкзаке вино, мы купили билеты на какую-то карусель, потом на колесо обозрения, где распивали это вино пять кругов подряд. Вышли из качающейся кабинки мы, чуть пошатываясь. Жаркая погода и алкоголь – плохие союзники. Дальше были гонки на машинках. Еще какие-то аттракционы. Визит к девушке, которая разрисовывала лица.

Когда мы почти в десять вышли из парка, я была «оформлена» как пингвин, с черно-белой краской на лице и желтоватым «клювом», а Наташа была «зеленой лягушкой». Что очень подходило к цвету ее глаз.

Потом мы решили умыться в фонтане и сами не поняли, как были уже по колено в воде и плескались как дети.

Мокрые, с размазанной краской на лице, мы шли и смеялись на всю улицу, как ненормальные. Неожиданно Наташа повернулась ко мне и тихо сказала:

– Я придумала, что еще хочу сделать.

– Сегодня – все, что хочешь, – ответила я, любуясь блеском ее не очень трезвых глаз.

– У нас на работе есть две мыши, их доставили из какой-то лаборатории, которую закрыли. Так как они научные, их нельзя отдавать людям, поэтому эти бедные зверушки сидят в маленьких клетках и мучаются от тесноты.

– И что ты хочешь с ними сделать? Отпустить?

– Что ты! Их нельзя отпускать. Они привыкли к людям. Я хочу их украсть. Пусть живут у меня.

– Эм... А просто ты их забрать не можешь? Ты же ветеринар.

– Нельзя. Ты пойдешь со мной воровать мышей или нет?

– Да иду я, иду. Куда идти?

– Сейчас поймаем такси и ко мне на работу. Ключи у меня есть, скажу сторожу, что что-нибудь забыла.

– Да. В десять вечера в субботу. В таком виде.

– Ты сама говорила, что сегодня вечер глупостей. Теперь ты против? – проворчала Наташа, набирая номер такси.

– Ладно, едем, – согласилась я, вспомнив, что это и правда была моя идея.

В одиннадцать мы уже сидели в гостиной. Я, она и две белые мышки. Не знаю, что она сказала сторожу, но грызуны были у нее. Наташа решила на следующий же день посетить зоомагазин и купить огромную клетку, чтобы эти двое жили в новом просторном доме.

– Спасибо тебе за сегодняшний день, – сказала Наташа, положив голову мне на плечо, – это был лучший день рождения.

– Пожалуйста. Все глупости были совершены? – спросила я, вытирая с ее шеи остатки зеленой краски. Она дала мне домашние штаны и сухую майку, потому что несмотря на теплый вечер, хождение в мокрой одежде заставило меня продрогнуть до костей.

– Наверное, да. Это было очень весело.

– Теперь можешь смело выходить замуж, внукам будет, что рассказать, – грустно усмехнулась я. Я понимала, что так и должно быть, но все равно не могла справиться с этой болью.

– Спасибо за то, что ты появилась в моей жизни. Ты самая лучшая и замечательная подруга, о которой только можно мечтать. Ты понимаешь меня с полуслова и знаешь меня как никто другой.

– Ну, для этого же и нужны друзья, верно? – улыбнулась я, приобнимая ее за плечо.

Несколько минут мы сидели в обнимку, наслаждаясь теплом сухой одежды и песнями из подаренной мной пластинки. Начала играть «Feeling good», когда Наташа тихо проговорила:

– Я могу тебя еще кое о чем попросить?

– Конечно, валяй, – я еле проглотила слова, что она вообще может просить меня о чем угодно, я все сделаю.

– Мы сегодня столько говорили о глупостях... О том, чего никогда не делали, а я... В общем, я подумала...

– О чем?

– Я... Я никогда не целовалась с девушкой.

– Правда? Ни разу? Ты была в баскетбольной команде, я думала вы, девочки, умеете развлекаться, – усмехнулась я, пытаясь снять напряжение, которое нависало.

– Ну, на самом деле да, в старших классах девчонки многое творили, друг с другом в том числе. Но не я.

– И ты переживаешь, что многое упустила?

– Я хочу узнать, как это.

– Ну, думаю, тогда тебе стоит зайти в парочку женских баров. Минут через десять у тебя уже будет огромный выбор кандидаток, – ответила я, улыбнувшись.

– Фу, нет, я не хочу целоваться с какими-то женщинами из бара, – смешно поморщилась девушка.

– Некоторые из них не так плохи.

– Нет. Ладно, скажу иначе. Я хочу поцеловать тебя, – еле слышно проговорила Наташа.

Мое сердце билось с такой силой, что я переживала, как бы не треснула грудная клетка. Что? Она хочет поцеловать меня? Меня? Эксперимент с подружкой? Просто интересно, что это? Чертовы женщины. Хотя что я злюсь? Она же не знает, что я к ней испытываю. Я научилась тщательно это скрывать за эти несколько месяцев. Она знает, что я ни с кем не встречаюсь и я лесбиянка. Идеальный кандидат.

– Думаю, это плохая идея, – еле проговорила я.

Хотелось ли мне поцеловать ее? Черт, да! Я уже несколько месяцев мечтала только об этом. Хотела бы я быть частью ее «предсвадебных глупостей»? Нет. Я хотела, чтобы это было вызвано просто ее желанием это сделать. А не потому что она ни разу не целовала девушку. Для нее это просто что-то новое, а для меня – все намного серьезнее. И она явно могла бы догадаться о моих чувствах, если бы я согласилась ее поцеловать. Потому что скрывать это было и так все сложнее. А ставить ее, да и себя, в неловкое положение – мне хотелось в последнюю очередь.

– Это потому что...

– Потому что я не хочу неловкостей, – прервала я ее, прежде чем она озвучила свои предположения, – не думаю, что я лучший для этого вариант. То, что мне нравятся девушки, не делает меня особенной, и тем более не говорит о том, что я могу целоваться с кем-то ради экспериментов или чего-то в этом роде, – с каждым моим словом я чувствовала, как ее тело напрягается все сильнее.

С каждым моим словом я чувствовала, как все больше злюсь. Черт, я готова была все отдать этой девушке, а она хочет просто использовать меня, чтобы было о чем рассказать внукам, сидя у камина. Это нечестно. Я поняла, что мне надо уйти, пока я не наговорила ей лишнего. Того, что может навсегда разрушить нашу дружбу.

– Ира, ты не поняла, я не...

– Не надо, – вновь оборвала я ее, – знаешь, уже поздно. Мне пора. Спасибо за одежду, за вечер, вообще за все. Но мне правда пора, – я поспешила встать с дивана. Хотелось сбежать. Подальше. Из ее дома, от нее. Черт, я так долго давила эти чувства в себе, что они начинали отравлять меня. Мне просто хотелось уйти.

– Куда ты убегаешь? Позволь мне объяснить... – она выглядела напуганной и какой-то... маленькой. И меня разрывало от желания прижать ее к себе, успокоить и нестись подальше со всех ног. От желания поцеловать ее губы, почувствовать, какие они и какого-то дикого страха осознания, что это меня сломает окончательно.

Поэтому я просто вышла из комнаты, не оборачиваясь. Быстро переодевшись, я сунула ноги в кроссовки и, не прощаясь, вышла из квартиры, быстро сбегая по ступеням, перепрыгивая через две, а то и три за раз. Я слышала, как она открыла дверь, как окликнула меня, явно удивленная моим уходом «по-английски», но когда захлопнулась дверь подъезда, в ушах у меня шумело, а слезы текли сами по себе.

И она ни в чем не виновата. Это я. Это только я. Позволила себе так глупо влюбиться без памяти. Без какого-то здравого смысла. Без надежды на что-либо.

7

Мы неделю не виделись и не разговаривали. Точнее, она звонила, не раз, но я не брала трубку. Черт, я понятия не имела, что ей сказать. Равно как не понимала, почему я злюсь. Но я злилась. На себя больше. Но и на нее. Было какое-то странное ощущение, будто меня пытались использовать. Хотя разумом я понимала, что это не так, и что надо вести себя как взрослый человек, и найти смелость хотя бы поговорить с ней, я все равно сбрасывала звонки все шесть дней, что она звонила. На седьмой звонки прекратились.

И тогда на смену негодованию пришел страх. Что я ее потеряла, что она догадалась и что все наше общение закончилось. И я лично этому активно посодействовала. Неприятно и больно осознавать, а тем более признавать свои ошибки. Даже фатальные. В чем она была виновата? В том, что просто захотела попробовать поцелуй с девушкой и предложила это мне, как подруге, как более опытной? В том, что хотела что-то объяснить, а я не дала этой возможности? Да, но... Черт, я же не подопытная мышь!

Я сидела в гостях у Радмилы и раздражала ее своим грустным лицом и полным отсутствием настроения.

– Ну что с тобой происходит уже несколько дней? – не выдержала подруга.

– Ничего, – пробормотала я, смотря в кружку с чаем.

– Ты даже мамин пирог не ешь! Ты чем-то больна? Что-то случилось?

– Нет, просто нет настроения.

– Это как-нибудь связано с тем, что ты уже неделю не улыбаешься, как идиотка, глядя в телефон? Ты поругалась со своей любовью?

– Она не моя любовь! – огрызнулась я.

– Ладно, успокойся, ненормальная, а то покусаешь, – слегка отодвинулась Радмила.

– Извини, – вздохнула я, – я просто не в духе.

– Я заметила. Что у вас произошло? Я же знаю, что это она виновата в том, что ты ходишь как в воду опущенная.

– Она не виновата. По крайней мере, не во всем.

– Подробнее?

Тяжко вздохнув, я нехотя поведала всю историю дня рождения Наташи. Подруга слушала внимательно и даже ни разу не перебила, что для нее было удивительно.

– Ладно, твое недовольство я могу отчасти понять, но... Почему ты трубку-то не брала?

– А что бы я сказала? Извини, психанула, забудем?

– Выслушала бы ее для начала. Если надо, то извинилась. Хотя бы за то, что сбежала, не выслушав ее. Это как-то по-детски.

– О, правда? Я напомню, мне не шестьдесят. Я два года назад школу окончила. Я имею право иногда поступать как подросток. Хотя я не хотела этого. Само получилось.

– И что теперь?

– Она не звонила больше. Уже второй день тишина, – тихо сказала я, а в глазах опять защипало. Черт, я такой плаксой стала.

– Позвони сама. Что в этом такого? Надо уметь извиняться.

– Ты у нас стала гуру по отношениям? – ядовито ответила я, прищурившись.

– Эй, на мне не надо срываться. Я тут ни при чем.

– Извини. Я не знаю. Я не могу понять, с чего ей это вообще взбрело в голову. Я... Черт, я больше всего на свете хотела бы ее поцеловать. Но я не хочу быть "глупостью". Это неприятно. Это жалко. Это... обидно, – я встала и прошлась по комнате, – знаешь, она иногда так смотрит на меня, будто хочет что-то сказать. Я имею в виду, не по-дружески. В смысле, что на друзей так не смотрят. Наверное. Хотя откуда мне знать, я почти на всех смотрю, как на дерьмо. Но мне кажется, в ее взгляде есть что-то такое, от чего у меня сердце в пятки уходит и в груди тесно становится. Черт, как это все глупо на самом деле, – сказала я, закончив метаться по комнате, и села в мягкое кресло.

– Позвони ей. В любом случае, она нужна тебе. Как и ты ей, я уверена.

– А может оно к лучшему? – я подняла голову и посмотрела на Радмилу.

– Что именно?

– Ну, что все так вышло. Сколько бы я еще так тосковала и скулила? Когда я почти каждый день рядом с ней, но в то же время сама по себе. Когда я хочу ее обнять, а приходится дружески хлопать ее по плечу, втайне боясь, что она может о чем-то догадаться. Страх, что все раскроется, что ей будет неловко и потом общение из вежливости, плавно сходящее на "нет"?

– Кто вообще сказал, что она догадается или что ей будет неловко?! – воскликнула Радмила.

– Да она же не слепая! – проорала я в ответ, и тут же успокоившись, чуть тише продолжила, – и не дура. А насчет "неловко"... Ты бы как себя вела, если бы узнала, что например... не знаю, предположим, я в тебя влюблена?

– Ты в меня влюблена?! И в меня тоже?! – вытаращилась на меня Радмила.

– Вот же идиотка... – пробормотала я себе под нос, но чтобы она услышала, – я сказала, предположим.

– А. Ладно. Не пугай меня так больше, – заметно расслабилась Радмила.

– Вот видишь, – не дала я ей продолжить, – ты уже чуть седой не стала, а я ведь просто предположила. Так чего ожидать от нее?

– И ты правда считаешь, что вам лучше прервать общение?

– Я не знаю, – я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, – Радмила, что мне делать? Ты моя подруга, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо. Что мне делать? Как мне поступить?

– О, ты спрашиваешь у меня, что тебе делать? Ты и вправду растеряна.

– Я в ужасе, если быть точной.

– Ну, хоть я и знаю тебя, как себя, я не могу за тебя принимать решения. Это несправедливо. Это должен быть твой выбор. Только твой и ничей больше.

– Знаешь, ты мне очень помогла, – язвительно заметила я.

– Знаю. Скажи мне, тебе легче мучиться так, без нее, или тоже мучиться, но с ней?

– А вариант без "мучиться" не рассматривается? – спросила я, открыв один глаз и приподняв голову.

– Ты сама выбрала себе объект влюбленности, – резонно заметила подруга.

– Я не выбирала, – проворчала я, – не знаю. Я... Я скучаю по ней. Я знаю, что ничего не выйдет, но я себя чувствую какой-то неполноценной без нее, понимаешь?

– Не понимаю, но постараюсь представить, – честно сказала подруга.

Радмила и в самом деле ни разу не влюблялась так, чтобы «сносило голову». У нее были увлечения, симпатии, но никогда ничего серьезного. Это я могла каждый месяц находить новые объекты «любви» и сменять их следующими. Хотя такого, что творилось сейчас, у меня еще не было. И это пугало. Жутко. Но и поделать с этим я ничего не могла.

– Ладно, тогда попытайся хотя бы представить. Не самые лучшие ощущения, скажу я тебе.

– Любовь? – подняла брови Радмила.

– Нет, ощущение неполноценности. Будто всю жизнь были ноги, а потом их раз, и отрубили к херам.

– Отличная аллегория, спасибо.

– Ну, смысл ты поняла.

– Я поняла, что по сути ничего страшного не произошло. Черт, она же не переспать за деньги тебе предложила!

– То есть надо закончить заниматься ерундой и позвонить ей, да? – невинным голосом спросила я.

– Нет, у тебя не выйдет заставить меня сказать, что тебе делать в этой ситуации.

– Черт. Ладно. Я думаю... я позвоню.

– Отлично. Так бы сразу. Звони, – решительно сказала подруга и уселась поудобнее.

– Что? Здесь? – удивленно спросила я.

– А что тебя не устраивает здесь? Уютно, комфортно и тепло.

– Нет, я из дома. Кстати, мне пора. Уже два часа дня, так что, пожалуй, я пойду.

– Беги-беги, позвони мне потом. Интересно, что она скажет.

– Обязательно, – закатила глаза я, – вот у тебя нет своих отношений, поэтому ты и пытаешься наблюдать за моими.

– И из того, что я видела, я почему-то не горю желанием их заводить, – подняла палец кверху Радмила.

– Ладно, пойдем.

Радмила выпроводила меня из квартиры и я поспешила домой.

На часах было почти три, когда я сидела на кровати и чуть ли не трясущимися руками и дрожащими пальцами нажимала клавишу вызова.

Один гудок, второй, третий... десятый... Мне явно никто не собирался отвечать и я нажала на отмену вызова. Отлично. Теперь она не будет брать трубку. Что я за идиотка такая? Почему нельзя было ответить, когда она звонила? Уже полтора дня от нее никаких вестей. А, поняла. Понравилось играть эту роль "жертвы". Вот и доигралась. Теперь сиди и радуйся. Обиделась она, использовать ее, видите ли, хотели.

Я со стоном опустила голову на подушку, размышляя, как бы Наташа отреагировала, если бы я к ней заявилась в гости? Она конечно говорила, что будет всегда меня рада видеть, но это было до нашей... ссоры? Черт, я даже не знала, как это правильно назвать. Это был вариант, который я рассматривала. Но с другой стороны, я знала, что у нее часто в гостях бывает этот ее Петр. Я удивлялась, почему они не жили вместе, если даже уже шла речь о свадьбе. Наташа объясняла это тем, что успеет настираться и наготовиться за двоих, когда они поженятся.

Я была этому рада. У меня было больше возможностей проводить с ней время порой днем, а иногда вечером, если у нее не было назначено встречи с Петром или он был в командировке. А там он был часто.

Пока я раздумывала, как мне поступить, не заметила, как заснула. Мне иногда казалось, что для меня сон – это не просто обычное явление, как у всех людей, но еще и какой-то защитный механизм. Когда я не знала, что делать, просто "отключалась". Это доходило до абсурда. Если было то, что меня тревожило, если я знала все нюансы, я могла ночами напролет ворочаться без сна. Но когда я была в растерянности, то мой организм будто говорил мне "эй, детка, тебе надо поспать, потом что-нибудь придумаем". И это работало. По крайней мере, иногда.

Проснулась я от телефонного звонка. Не сразу поняв, что я вообще спала, где я и что вокруг меня, я начала шарить рукой по кровати, не открывая глаз, в поисках телефона. Найдя трубку, я не глядя нажала на принятие вызова и просто приложила телефон к уху, даже не отвечая. Сначала в трубке была тишина, потом я услышала неуверенный голос:

– Ира?

Тут на меня словно ушат ледяной воды вылили. Сон как рукой сняло. Я сразу и безошибочно узнала ее голос.

– Наташа? Черт, который сейчас час?

– Полшестого, – после небольшой паузы ответила девушка, – а что?

– Я кажется заснула, – пробормотала я, потирая глаза, – я... Я звонила тебе...

– Да, я оставила телефон дома, – прервала меня она, – точнее, я оставила его еще вчера, а вечером коллега, который дежурит в ночь, попросил его заменить, поэтому я только вернулась домой.

– Ты почти двое суток на ногах? – изумилась я. Боже, она такая хрупкая, как ей это удается?

– Ну почти.

– Тогда ложись спать, а завтра я тебе позвоню, – сказала я строго.

– Ну нет, я неделю пыталась с тобой связаться. Нам... Мне надо тебе кое-что сказать. Это... Это важно, – взволнованно проговорила Наташа.

– Да. Мне тоже. Давай я приеду завтра и мы с тобой поговорим, – ответила я и мысленно отругала себя за то, что целую неделю игнорировала ее. Это было несправедливо, – а сейчас ложись спать.

– Точно? – с сомнением спросила девушка.

– Да. Я позвоню завтра и приеду.

– Ладно. Тогда до завтра.

– Да, пока, – отключила я звонок, невольно улыбаясь.

8

Я стояла у подъезда и настраивала себя на разговор. Что-то подсказывало мне, что он будет не простым. И что после этого разговора многое изменится. Только не ясно было, в какую сторону. Хотя я понимала, что третьей стороны нет и быть не может. Мы либо продолжим общаться, дружить, либо нет.

Наконец, набравшись смелости, я позвонила в домофон. Дверь открылась и я, тяжело вздохнув, вошла в подъезд.

В квартире было свежо, стало ясно, что ее проветривали только что. На улице собирался дождь, влажность была такая, что казалось, ее можно было ощутить пальцами, стоит только протянуть руку. Но в квартире было весьма комфортно.

Я прошла в гостиную и села на диван, отказавшись от любезно предложенного чая.

Наташа села рядом, но соблюдая некоторую дистанцию. Я видела, что она волновалась и это меня немного успокоило, что не одна я чуть с ума не схожу от напряжения.

Мы минуты две сидели молча, наконец, я не выдержала:

– Мне надо тебе кое-что сказать.

– Да. Мне тоже, пожалуйста, можно, я первая? Боже, я так нервничаю, что мне кажется, сейчас упаду в обморок, – быстро проговорила девушка и опустила взгляд на свои руки, которые поглаживали джинсы. Это было мило.

– Ладно, давай ты, – согласно кивнула я и тихо вздохнула.

– Я... Я не знаю, с чего начать, – мне казалось, что она правда может потерять сознание от волнения, потому что ее щеки то и дело заливал румянец.

– Успокойся, – тихо проговорила я и, с секунду поколебавшись, осторожно взяла ее за руку, – это всего лишь я. Не волнуйся, – Наташа слегка вздрогнула, когда почувствовала мою ладонь на своей и, подняв голову, улыбнулась уголками губ и кивнула.

– Да. Это ты. И именно поэтому я нервничаю, – честно призналась девушка, а я ощутила, как ее ладонь развернулась и ее пальцы чуть сжали мои.

– Я... Я заставляю тебя нервничать? – я думала, что только она на меня имеет такое воздействие.

– Безумно, если честно.

– Почему?

– Ты меня пугаешь... – приехали. Такого я точно не ожидала.

– Прости? Я... пугаю тебя? – что за черт?!

Наташа еле заметно кивнула и мельком глянула на меня, вновь отводя взгляд.

– Точнее... не ты сама, а то, что я чувствую рядом с тобой.

Было видно, как сложно ей даются эти слова, как она борется сама с собой, произнося их.

– А что ты чувствуешь... рядом со мной? – прохрипела я. Голос предательски выдавал мое волнение.

– Это сложно, – вздохнула девушка и убрала свою руку из-под моей ладони, – прежде всего, я хотела сказать, что... Я хотела извиниться. Нет, подожди, не говори ничего, – быстро сказала девушка, увидев, что я открыла рот. Я молча кивнула, – да, я хотела извиниться, за то... за тот случай. Я не имела в виду, что просто хочу поэкспериментировать или использовать тебя как лабораторную мышь. Прости за метафору. У меня и в мыслях не было использовать тебя или...

– Нет? – не удержалась я. Наташа затравленно посмотрела мне в глаза и тут же ответила:

– Боже, нет, ничего подобного. Прости, если это прозвучало так, я не хотела тебя обидеть. Меньшее, чего я хотела – это причинить тебе боль. Знаешь, я давно стала замечать странную вещь, но... Убедилась в этом, только когда ты исчезла. Я не знаю, почему так произошло и так вообще не должно было произойти, и я не знаю, как так вышло, – Наташа активно жестикулировала, подбирая слова, – в общем, ты мне нравишься. Правда. Ты лучший человек, которого я когда-либо встречала, ты замечательная. Умная, добрая, веселая, щедрая и очень красивая. Мне нравится с тобой общаться и... И ты мне нравишься.

– Ты мне тоже нравишься, – улыбнулась я. Это было абсолютной правдой. Даже если убрать мою влюбленность, она мне действительно нравилась. Как человек, как друг. И как женщина.

– Нет, ты не поняла, – покачала головой девушка, – ты мне нравишься... В смысле не как просто человек.

Я непонимающе смотрела на нее и впитывала каждое слово, пытаясь понять и осознать то, что она говорит.

– Не поняла, да? – чуть поморщилась Наташа, – ладно, объясню иначе, – девушка тяжело вздохнула, явно устав от моей бестолковости, – у меня есть подруга, Нина, она мне нравится. Тоже. Только я никогда не хотела поцеловать ее.

Голос пропал, сердце заходилось в бешеном ритме. Она говорит о том, о чем я думаю? Или это моя больная фантазия дала окончательный сбой?

– Что... Что ты имеешь в виду? – прочистив горло, спросила я. Мне надо было услышать ее четкий ответ, а не какие-то намеки. Мне нельзя рисковать. В этой ситуации перевес не на моей стороне.

– Какая ты непонятливая, – вздохнула Наташа, – ты мне нравишься. Не как друг.

– Я... – я нервно сглотнула подступающий к горлу комок, – я тебе нравлюсь... как девушка? – я сказала это. Я смогла и даже не упала в обморок.

– Да, – даже как-то облегченно выдохнула Наташа и тут же затараторила, – нет, я понимаю, что это странно, что так не должно быть, у меня есть Петя и я вообще собираюсь замуж, черт побери, и что, возможно, я даже в какой-то степени предала само понятие дружбы, но я просто...

– Замолчи, – тихо сказала я и за шею притянула ее к себе.

Это было похоже на прыжок с высоты. Сердце будто ушло куда-то в пятки, но и одновременно билось в горле. Странные ощущения. Непривычные. Но приятные.

Сначала губы девушки были явно напряжены, но через пару мгновений расслабились и я смогла почувствовать их мягкость. Не буду сравнивать это с бредовым «ее губы были как лепестки розы» и прочим, потому что это чушь. Никаких роз, никаких лепестков и мягкости облаков. Они были нежные, приятные и мне не хотелось останавливаться. Есть такие губы, которые будто предназначены исключительно для поцелуев. Ее были именно такими. Я изучала каждый их миллиметр, не переходя границ, не допуская ни малейшего намека на пошлость. Когда я почувствовала ее руки на своей шее, я отстранилась.

– Я так и знала, – выдохнула она, упираясь своим лбом в мой. Наши носы слегка касались, и мне казалось, что не было в моей жизни еще момента, когда кто-то был так близко ко мне. Фигурально выражаясь, конечно.

– Что? – тихо спросила я.

– Я подозревала, что если ты меня поцелуешь, у меня голову снесет.

– Почему?

– Не знаю. От страха, от эмоций. От тебя.

– Это плохо?

– Это сложно.

– Из-за того, что я девушка, а ты собираешься замуж? – когда я это произнесла, возникло ощущение, будто у меня разом заболели все зубы.

– И это тоже. Скажи мне одну вещь, – она подняла голову и заглянула мне в глаза, – ты... ты поцеловала меня, потому что я об этом тебя попросила или...

– Потому что я этого хотела, – прервала я девушку, – я хотела этого с того момента, как увидела тебя в первый раз. Там, в примерочной.

– Правда? – она улыбнулась и в ее глазах была такая теплота, что я поняла, что поступила правильно, решив сказать ей правду. Она была честна со мной, почему я должна врать? Я устала подавлять и прятать эти чувства.

– Да.

Она хотела еще что-то сказать или спросить, даже открыла рот, но промолчала, сомкнув губы. Посмотрела на меня, перевела взгляд на нос, ниже, прошлась по линии губ, чуть улыбнулась. Большим пальцем провела по ним, осторожно, еле касаясь, обнимая меня рукой за шею. Потом вернула взгляд к моим глазам и еле слышно прошептала:

– Покажи мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Покажи мне, что ты чувствуешь. Поцелуй меня так, чтобы я поняла.

Ощущение реальности происходящего окончательно покинуло меня. И я поцеловала ее. Нежно, медленно, протяжно. Передавая ей все эмоции и чувства, что так прятала все это время.

Языком касаясь ее губ, уголков рта, и встречаясь, наконец, с ее языком. Поцелуй становился все более влажным, дыхание тяжелым, а мыслей уже не было вовсе.

Мне уже не было страшно от того, что Наташа поймет, насколько она мне необходима. Более того, я хотела, чтобы она знала это. Знала, что я тоже в ней нуждаюсь, как и она во мне. Потому что я чувствовала это. Отбрасывая все нюансы, я знала, что ее тянет ко мне точно также. Ее глаза и губы сказали мне об этом. И я верила.

В тот день я осталась у нее. Несмотря на то, что с утра мне надо было на учебу, несмотря на то, что Радмила ехидно хихикала в трубку, когда я попросила ее утром забрать меня. Я просто хотела быть рядом с ней.

Между нами ничего не было. Да мне и ничего не надо было от нее, достаточно того, что она просто была со мной.

А еще мы разговаривали. Много и обо всем. Она много извинялась. И даже плакала. Это было странно. Я видела, в каком она находится смятении. Ее разрывало от того, как ее тянуло ко мне и от обязательств перед своим женихом. Я понимала, что она не бросит его ради наших непонятных отношений. Она этого не говорила, но я знала. В тот день что-то изменилось. Я стала видеть больше, чем она говорила. Я читала в ее глазах больше, чем она хотела сказать.

9

Утром, когда я садилась в машину ухмыляющейся Радмилы, я молча посмотрела на подругу, пристегнула ремень и выдохнула:

– Давай.

– Что? – Радмила сделала абсолютно невинное выражение лица и направила машину на дорогу к широкому проспекту.

– Спрашивай. Я же по глазам твоим вижу, что ты еле держишь рот закрытым, – закатила глаза я.