Текст книги "Девушка лучшего друга"

Автор книги: Nogaulitki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Да. Спасибо тебе еще раз, – искренне поблагодарила я подругу.

– Да ладно тебе. Пустяки. Я сейчас к Маринке, она, кстати, тоже места себе не находила, пока тебя не было. Она предлагала даже обратиться в полицию. Но надо три дня ждать. Так что если бы ты не объявилась сегодня, завтра тебя искали бы уже везде. Я понимала, что ты опять в одном из своих периодов не-хочу-никого-видеть, но почему-то не подумала о том, что ты попрешься на свой огород в такой холод, – поежилась Женька, застегивая кожаную куртку.

– Это не огород, – оскорбилась я. – И там есть радиаторы. Мне не было холодно.

– Да-да. Конечно. Ладно, езжайте. Гретта, следи за своей хозяйкой, – Женька подмигнула поднявшей голову собаке и закрыла мою дверь. Я смотрела, как она запрыгнула в свою дорогую машину и тронулась с места. В голове крутились ее слова о том, что Марина не находила себе места, пока меня не было. Забота? Или я ей небезразлична? Она же тоже тогда смотрела на меня! Она тоже не сразу отодвинулась. А этот ее нежный взгляд?

– Я в таком дерьме, – простонала я и стукнулась лбом о руль. Гретта гавкнула, а я подняла голову, уставившись на нее. – Твоя хозяйка – идиотка, – прошептала я и завела машину.

Примечание к части

Шестнадцатая, семнадцатая и восемнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

16

Прошел почти месяц после моего нашумевшего уединения. Мы жили с Греттой так, будто она всегда была со мной. После того, как я ее отмыла, откормила, сводила к ветеринару, стало ясно, что мне невероятно повезло с этой собакой – она была умная, красивая и, что самое главное, большинство времени она была спокойна, как удав. Наши темпераменты подходили друг другу просто великолепно. Хоть звериный доктор и сказал, что Гретте от силы два года, она не была похожа на молодых сумасшедших собак. Наши прогулки были по большей части спокойными, она прыгала и бегала лишь когда видела свою любимую игрушку – скрученный в круг канат. А уж игру «кто кого перетянет» она любила больше всего. Я познакомила ее с Ниной, которая хоть и пыталась это скрыть, но прониклась к собаке. Нина всегда была противницей животных, так как это «погрызанная обувь, шерсть и грязь». Но Гретта была настоящей леди, поэтому покорила сердце даже этой женщины. Женька, приходя в гости, постоянно таскала ей то косточки, то какие-то игрушки или собачьи лакомства. За что Гретта аккуратно облизывала ее ладонь и удалялась на кухню есть очередные вкусняшки. Я даже представила ее Георгию Ивановичу. Они сразу понравились друг другу, и мужчина всегда приветствовал нас обеих, когда мы выходили гулять. Он останавливался и, галантно кланяясь, говорил:

– Леди, доброго дня.

В общем, с Греттой мне повезло. Ее шерсть стала блестящей и очень мягкой. И от нее совершенно не пахло псиной. Даже если она намокала под дождем или пока еще нечастым снегом. А уж речи о том, что она что-то сгрызала или портила, вообще не было. Она точила зубы только о свои игрушки, а уже через две недели переезда ко мне в квартиру знала команды «сидеть», «лежать» и «дай лапу». Породу ее никто не смог определить, но ветеринар предположил, что это какая-то помесь спаниеля с кем-то еще. Но мне это было неважно. Она была преданной, спокойной и любила меня. Я видела это в ее глазах. К тому же, только меня она лизала в лицо. Других могла лизнуть в руку, но лицо не трогала никогда. И еще она слегка прихрамывала на левую лапу. Доктор, сделав рентген, сказал, что у нее была травма, скорее всего, когда она была еще щенком. Но и это меня не волновало. Я была рада, что она нашла меня.

Было забавным их знакомство с Мариной. Где-то через пару недель, как у меня появилась Гретта, ко мне в гости приехали Женька с Мариной. И собака просто не отлипала от девушки. Федорова даже в какой-то момент слегка обиделась на Гретту, потому что, казалось, собака не замечает никого кроме Марины. Даже когда мы сидели все в комнате, она улеглась на ноги девушки и уснула. А я лишь грустно усмехалась про себя и немного завидовала собаке, потому что Марина постоянно ее гладила и тискала.

Когда они ушли, я села на диван, а Гретта прыгнула на него и улеглась рядом, положив голову мне на бедра. Я потрепала ее за ухом и вздохнула:

– Это была Марина. И я ее люблю, – собака подняла голову и посмотрела на меня блестящими глазами. Казалось, она все понимает.

К слову, с Мариной за это время мы виделись не так часто, но когда это случалось, было ощущение, что мы обе забыли о той странной ситуации у нее дома. Мы также общались, болтали, шутили над Женькой или друг другом. Все шло своим чередом и казалось, что ничего не изменилось. Точно как и мои чувства к ней. Они также остались прежними. За исключением того, что мы старались не оставаться с Мариной наедине. Не знаю почему, но прежней легкости у нас не наблюдалось. Даже когда Женька выходила в туалет, например, а мы с Мариной оставались вдвоем, то непременно пытались обе себя чем-то занять. Телефон, какие-то мелочи по хозяйству, что-то еще. Мы будто боялись находиться один на один.

Я несколько раз виделась с Наташей. Может, ей что-то сказала Марина, или она сама поняла свою излишне навязчивую позицию, но ее поведение поменялось. Она больше не пыталась виснуть у меня на шее, вела себя, скорее, как новый друг. Мы ходили в кино, пару раз были в ресторане, но никаких активных действий я не предпринимала. Я видела, что нравлюсь ей, но не могла ответить тем же. Мое сердце было уже занято. Хотя, признаться, Наташа действительно оказалась очень милой девушкой. Несколько зацикленной на себе, но это, скорее, было из-за ее неуверенности. Она чересчур сильно пыталась показать, насколько она хороша, умна и, казалось, она как могла выпячивала все свои достоинства. Будто боялась, что ее не оценят. Она продолжала со мной флиртовать, но это было мягко и не настойчиво. Мне было с ней довольно легко, поэтому иногда я поддерживала ее игру, отвечая шуткой или легким заигрыванием.

Самый ад произошел в одну из суббот. Я, Женька и Марина были приглашены на день рождения к Наташе. Сам праздник она решила отметить в лесбийском клубе. Не самом, на мой взгляд, лучшем, но не я была именинницей и мое мнение никто не спрашивал. Мы втроем приехали на такси практически к назначенному часу и зашли в клуб. Наташа и ее несколько подруг были уже там. Мы немного опоздали, как всегда из-за Федоровой. Поэтому когда мы нашли нужный столик, стало ясно, что шампанское уже открыли, а пара тостов уже прозвучали. Мы поздравили Наташу, я подарила ей цветы и подарочную карту в магазин косметики (нет, ну а что я еще могла ей подарить, ведь я совершенно не была осведомлена о том, чего бы ей хотелось. Я даже о дне рождения узнала за три дня). Марина с Женей тоже подарили что-то в этом роде, и мы уселись за стол. Было еще не поздно и народу не слишком много, поэтому музыка пока не грохотала, и мы все могли довольно свободно общаться. Я оценила Наташин наряд, в котором она действительно выглядела великолепно. Короткое платье с глубоким декольте привлекал внимание всех окружающих. Но все же я не могла оторвать глаз от Марины. Я, честно, не понимала, как можно быть такой красивой? Точнее, настолько красивой? Она просто сводила меня с ума. Я впивалась в нее глазами, в каждую ее черточку, в каждую деталь ее темно-синего платья, что было в разы скромнее, чем у Наташи, но делало ее куда более сексуальной. Но стоило мне лишь на несколько сантиметров сместить взгляд, как я видела Женьку, которая обнимала Марину. И которая, конечно же, снова была «звездой вечера». Посвящая тосты имениннице, она веселила всю компанию. Я даже заметила несколько завистливых взглядов, брошенных какими-то девушками на Марину. Женю хотела добрая половина собравшихся дам. Я же могла только накачиваться виски с колой и надеяться, что алкоголь пригубит «зудящее» внутри меня чувство.

К половине второго ночи я была уже изрядно пьяна. И мне было плохо. Полвечера я смотрела на Марину – как она танцует, как смеется, как разговаривает с другими приглашенными гостями, и мне становилось только хуже. Если бы я знала, что такое возможно, я бы пошла к любой колдунье или ведьме, чтобы вырвать это всепоглощающее чувство из своей груди. Я хотела перестать ее любить так же сильно, как хотела ее поцеловать. Это убивало меня. Поэтому, когда почти все гости были на уже заполненном танцполе, я отправилась в туалет, чтобы немного прийти в себя и хотя бы постараться протрезветь. Основной туалет был переполнен. Я стояла в очереди, оперевшись о стенку, чтобы не покачиваться – я была уверена, что гравитация на меня подействует сильнее обычного, и я непременно не устою на ногах. Тут я заметила неподалеку еще одну дверь. Там было написано «Служебное помещение», но дверь была не заперта. Я оттолкнулась от места своей стоянки и направилась туда. Приоткрыв дверь, обнаружила еще один туалет. По всей видимости, для персонала. Там было всего три кабинки и две раковины с аппаратом, выдающим жидкое мыло посередине. Над ним висела коробка с бумажными полотенцами. Я пожала плечами сама себе и шагнула туда. Сделав свои дела, вспомнила, что изначально хотела ополоснуть лицо холодной водой, чтобы немного привести себя в чувство. Поэтому я вышла из кабинки и, кажется, даже крякнула вслух от удивления. Марина стояла у раковины с включенной водой. Она услышала шум и посмотрела в зеркало. Там наши взгляды и встретились.

– Эм-м-м… Привет, – пробормотала я первое, что пришло на ум, и тоже подошла к раковине.

– Привет, – улыбнулась девушка.

– Я не слышала, как ты вошла. Думала, я одна набралась наглости, чтобы пробраться в служебный туалет, – усмехнулась я, вновь поразившись ее таланту бесшумно передвигаться.

– Я хотела немного освежиться, – сказала Марина и нажала на кнопку, чтобы выдавить мыла в ладонь.

– Да. Я тоже. Там очень жарко, – сказала я и повторила движение за ней.

– Особенно если танцевать. Но тебя я не заметила на танцполе. Отсиживаешься? – усмехнулась девушка.

– Хочу дать шанс остальным, – пошутила я. Вымыв руки, плеснула немного воды на лицо.

– Очень благородно с твоей стороны, – засмеялась Марина.

– Благородство – мое второе имя, – сказала я и промокнула лицо полотенцем.

– С этим трудно спорить, – негромко ответила Марина. Я не знала, что на это сказать. Поэтому молча улыбнулась и, не смотря на нее, потянулась за еще одной салфеткой.

Очевидно, Марина сделала то же самое, потому что вместо бумажного полотенца я схватила ее руку. Но я не спешила ее отпускать. Я стояла и смотрела на наши сцепленные пальцы… Точнее, на свои пальцы, вцепившиеся в ее, и не могла пошевелиться. Алкоголь явно искажал мою реальность, потому что, будь я в трезвом уме, я бы просто извинилась, отпустила какую-нибудь шутку и уже убралась бы отсюда подальше. Но я была пьяна. Поэтому продолжала держать руку Марины и стоять, как истукан.

– Ты… Ты не хочешь меня отпустить? – тихо, слишком тихо проговорила она, нарушив нашу напряженную тишину.

Я не знаю, что произошло в следующий момент, и почему я повела себя именно так. Но именно мои действия спровоцировали целую цепь событий, произошедших далее.

– Нет, – с придыханием ответила я, развернулась лицом к Марине и потянула ее за руку на себя. Когда она оказалась достаточно близко, я другой рукой обняла ее за шею и притянула к себе.

Как я и думала, ее губы были самыми мягкими из всех, что мне приходилось когда-либо целовать. Это были самые мягкие, самые чувственные, самые вкусные и желанные губы на свете. И я целовала их. Я больше не могла противиться своим желаниям. Я ничтожный и низкий человек. И алкоголь, как это обычно и бывает, вытащил все человеческое дерьмо наружу. Я оказалась слабой и плюющей на своих друзей тварью. Но как же я хотела эти губы. Как долго я их желала. Я упивалась этим моментом своей слабости. В этот самый миг для меня существовала только она, только ее губы, только ее рот.

Я осторожно захватила ее полную нижнюю губу своими зубами и потянула на себя, пытаясь запомнить каждую долю секунды. Она ответила мне. Я готова была поклясться, что за несколько секунд до того, как все закончилось, она мне ответила. Но я сделала ошибку – я отпустила ее руку, переместив свою к ней на талию, и тогда она оттолкнула меня, надавив освободившейся ладонью мне на грудную клетку.

Мы отпрянули друг от друга словно ошпаренные. С минуту мы просто молча смотрели друг другу в глаза. А потом до меня дошло, что я натворила.

– Черт… – я закрыла глаза и уперлась в края раковины обеими руками. Помолчав еще немного, решила прояснить ситуацию, хотя и не понимала, что именно я скажу. – Марина, я… – но повернув голову, обнаружила, что стою в туалете одна. На какую-то долю секунды я даже подумала, что допилась до такой степени, что мне это все привиделось, как в прошлый раз, когда мне приснился тот странный сон. Тогда тоже все было по пьяной лавочке. Но мои губы горели огнем, а на щеках играл бордовый румянец. И я поняла, что действительно сделала это. Я поцеловала девушку лучшего друга.

Примечание к части

Семнадцатая, восемнадцатая и девятнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

17

Примечание к части

Восемнадцатая, девятнадцатая и двадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

Я не знала, что будет, когда я выйду из туалета. Может, Марина рассказала обо всем Женьке, и Наташин день рождения закончится громким скандалом. Может, она просто будет теперь презрительно на меня смотреть, понимая, какое я на самом деле ничтожество. Я не знала, какую позицию и линию поведения выберет Марина, но я была достаточно умна для того, чтобы понимать, что как раньше – уже не будет никогда. Я сама перешла эту грань. Я переступила черту. Я сделала то, что непременно повлечет за собой последствия. Ведь одно дело в одиночестве и тайно переживать все свои запретные чувства, и совсем другое – заявить о них. Тем более таким наглым и беспринципным образом.

Постояв в уборной еще минут десять, я вышла в зал. Я осмотрела танцпол и обнаружила Женьку, веселящуюся с одной из подруг Наташи. Они танцевали и смеялись. Стало ясно, что Марина ничего ей не сказала. Я подумала, что самым разумным действием будет извиниться перед Мариной за свой поступок и уйти. Но оглядев зал и наш столик, я ее не обнаружила. Подойдя к Наташе, которая, пританцовывая у стола, стояла и ела дольку апельсина, я, перекрикивая музыку, спросила:

– Ты видела Марину? Мне нужно с ней поговорить.

Наташа кивнула и, слегка касаясь губами моего уха, ответила:

– Она минут десять назад уехала, сказала, что у нее разболелась голова.

– Но Женя же здесь, – недоуменно спросила я. Неужели моя подруга настолько эгоистична, что отправила свою девушку домой одну?

– Она хотела поехать с ней, но Марина настояла, чтобы та осталась. Женя согласилась, – пожала плечами Наташа.

Отлично. Марина настолько в шоке, что даже с Женькой сейчас разговаривать не в состоянии. Молодец, Лера, так держать.

Я была неимоверно зла на себя. Поэтому решила наказать себя, а именно – отравить свой организм. Налила шампанского в бокал и залпом осушила его под удивлённый взгляд Наташи.

– Ты в порядке? – поинтересовалась девушка, смотря на меня с искренним беспокойством.

– Да. Все просто супер, – ничтожно соврала я. – Знаешь, я, наверное, тоже поеду. Спасибо тебе за вечер. Было очень весело.

Я собралась уже было развернуться и уйти, как Наташа схватила меня за локоть:

– Останься еще ненадолго. Всего два часа ночи. Завтра выходной.

– Я очень устала, правда. Ты же знаешь, я не любитель шумных компаний, – я сдержанно улыбнулась, в надежде, что мои слова возымеют эффект. Шампанское вот уже возымело. Я чувствовала, как снова начала хмелеть.

– Ну, еще полчасика, – не отставала девушка.

– Наташа, либо тебе придется меня отпустить, либо поехать со мной, – усмехнулась я, пытаясь отцепить ее пальцы от своей руки.

– Поехали, – серьезно сказала девушка, глядя мне прямо в глаза.

– Ты… Но… У тебя же гости, – пробормотала я, удивленная ее словами.

– Не страшно. Я их предупрежу. Выпивки и еды достаточно.

Я еще раз посмотрела на нее. Красивая девушка, так отчаянно добивающаяся моего внимания. Если я не могу быть с той, которую люблю, почему бы не обратить внимание на того, кто хочет меня? Вероятно, во мне рассуждало шампанское, но я кивнула и сказала:

– Буду ждать тебя снаружи. Поймаю такси.

***

Мы завалились ко мне в квартиру, не прерывая поцелуя. Ее губы были не такими мягкими и нежными, но меня это не волновало. Я хотела забыть о Марине и о том, что я наделала. Я стащила с себя ботинки и куртку, стянула пальто с Наташи, бросив все это прямо на полу прихожей. Наташа оторвалась от меня и посмотрела куда-то в сторону:

– Ой.

Я проследила за ее взглядом и улыбнулась:

– Это Гретта. Мы живем вместе. Гретта, это Наташа.

– Ты не говорила, что живешь с девушкой, – улыбнулась Наташа и прикусила мою мочку уха.

– Мы познакомились недавно, но уже живем вместе. Гретта, милая, это свои, все хорошо, – сказала я собаке, которая после этой фразы вернулась на свое место – на диван в гостиной – и вновь обратила свое внимание к Наташе. – Мне следует быть гостеприимной и предложить тебе чай?

– Думаю, мы сможем без этого обойтись, – ответила Наташа и снова меня поцеловала.

Когда мы оказались в спальне, я была уже без футболки, а Наташино платье было наполовину расстегнуто. Мы освободили друг друга от одежды и рухнули на мягкое одеяло. Я бедром раздвинула ноги девушки и тут же почувствовала, насколько она была влажной.

– Я хочу тебя с первой встречи, – прошептала Наташа, царапая мне спину.

Я опустилась на нее сверху, целуя шею, линию челюсти, ключицы. Перешла к груди с напряженными сосками, стараясь не думать о том, как выглядела бы грудь Марины в этот момент. Я готова была взвыть, потому что даже сейчас она не оставляла меня в покое. И мне оставалось только одно. Самое гадкое, что только может быть – представить, что это – она. Я закрыла глаза и передо мной тут же возник ее образ. Это ее волосы с медным оттенком разметались сейчас на подушке. Ее руки обнимали меня. Ее глаза смотрели на меня с таким желанием.

За все те пару-тройку часов, что мы провели с Наташей в любовных играх, я почти не открывала глаз. Потому что знала, открою – моя фантазия растает. И Марина исчезнет. Я сжимала зубы, когда Наташа начинала что-то говорить – ее голос абсолютно не похож на голос Марины. Когда она стонала, я еще могла на это не обращать внимания. Но интонация, тембр, тональность – все было другое. А я хотела не ее. Я хотела только Марину.

Я засыпала с самым гадким ощущением. А проснулась с ощущением еще хуже. Алкоголь больше не прикрывал меня. Я столкнулась с реальностью, когда повернула голову и увидела спящую Наташу. Я чуть не застонала от осознания, какое я дерьмо. Поэтому я тихонько встала, приняла душ, оделась и, бросив быстрый взгляд на еще спящую девушку, взяла поводок, собаку, и вышла из дома.

***

Дверь не открывали долго. Я уже хотела уйти, как услышала щелчок замка. Дверь открылась. Взъерошенная хозяйка квартиры удивленно уставилась на меня:

– Лера? Ты чего тут делаешь?

– Нин, ты так гостеприимна, – скептически фыркнула я. – Не хочешь пригласить свою бывшую любовницу и ее собаку к себе в гости?

– Ты с собакой? – Нина сняла с головы очки и нацепила их на нос, опустив взгляд. – Боже. Только этого утром в воскресенье мне не хватало. Заходите, – со вздохом сказала Нина, пропуская нас в дом.

– И что у тебя случилось? – спросила Нина и поставила передо мной чашку ароматного кофе.

– Почему должно что-то случиться, чтобы я пришла к тебе в гости? Соскучилась, может, – усмехнулась я, поглаживая сидящую у ног Гретту.

– Лера, – предупреждающе протянула Нина и сверкнула глазами.

– А где Мишель? – решила я перевести тему.

– Она спит. Работала до семи утра. Вдохновение, – неопределенно помахала рукой Нина. – Ну так что? Выкладывай. Что ты натворила?

– Почему сразу натворила? – надулась я, делая глоток обжигающе горячего напитка.

– У тебя на лице написано, что твое чувство вины тебя скоро убьет, – спокойно ответила Нина, намазывая маслом хлеб.

– Да нет… Просто… Черт, Нин, я такое дерьмо, – простонала я и уткнулась лбом в стол.

– М-м-м… Я бы так не сказала, – протянула Нина и пододвинула тарелку с хлебом и еще одну с колбасной и сырной нарезкой. – Ешь давай.

– Поверь мне, – с чувством ответила я, хватая бутерброд.

– Поподробнее?

– Ну, я даже не знаю, с чего начать, – с набитым ртом проговорила я, потом прожевала и проглотила. – Если коротко, то я вчера напилась, поцеловала Марину, привезла к себе ее подругу Наташу, я о ней рассказывала, и переспала с ней. А, еще, пока я с ней полночи занималась сексом, то представляла, что это Марина. Ну и? Разве я не жопа?

Нина сидела с вытаращенными глазами, держа чашку кофе на весу. Потом моргнула, сделала глоток, поставила чашку и снова посмотрела на меня.

– Ты поцеловала Марину? – переспросила она.

– Ага.

– А потом провела ночь с ее подругой, представляя, что это она? – уточнила Нина.

– Ага, – снова кивнула я.

– Ладно, – Нина что-то будто просчитывала в своей голове, после чего вновь заговорила. – А утром?

– Что утром? – не поняла я.

– Ну, что ты сделала утром? Когда вы проснулись с этой… как ее… Настей?

– Наташей, – поправила я ее.

– Наташей.

– Ну… Я проснулась, мне было стыдно… Поэтому я ушла, – опустила я глаза.

– Ты… что? – заморгала Нина, не веря своим ушам.

– Ушла.

– Ты ушла из своей собственной квартиры?!

– Мне было стыдно! – «отбила» я. – Как я буду ей в глаза смотреть? Да и не только ей. Всем. Ей, Марине, Женьке.

– А Женька что? – нахмурилась Нина.

– Ничего. Она пока не знает, – вздохнула я.

– Пока?

– Пока.

Пришлось поведать Нине полностью всю историю, чуть ли не с аквапарка. Когда я закончила, на часах было начало первого, и к нам уже присоединилась Мишель.

– Валерия, это очень романтично, – улыбаясь, сказала Мишель.

– Мишенька, милая, ты точно все правильно услышала в этой истории? – скептично подняла бровь Нина.

– Нет, конечно, я понимаю, что Марина – это возлюбленная твоей подруги, но… То, что ты к ней чувствуешь, это очень романтично, – ответила француженка, прикрыв глаза.

– То, что я к ней чувствую – полный отстой. И я не знаю, что теперь делать, – сказала я, опуская голову на сложенные в замок руки.

– Держаться от них подальше, я полагаю, – отрезала Нина.

– Ты должна рассказать ей о том, что ты чувствуешь, – не согласилась с ней Мишель.

– Мишель, любимая, это во Франции, вероятно, такие штуки прокатывают. У нас за такое бьют, – заметила Нина.

– Согласна, – кивнула я.

– Вы не правы. Вы не знаете, что чувствует Марина. Судя по всему, она тоже испытывает к тебе какой-то интерес. Иначе бы это было лишено всякого смысла. К тому же, она ответила на твой поцелуй, – продолжала стоять на своем Мишель.

– Это не точно. Я была пьяна, поэтому не могу сказать наверняка, – поморщилась я.

– Что тебе точно следует сделать, так это объясниться с Наташей, почему ты смылась из своего собственного дома, – строго сказала Нина, и тут я была вынуждена с ней согласиться. – И, вообще, присмотрись к ней. Кажется, ты ей действительно небезразлична. А Марина… Это все, конечно, прекрасно, но, очевидно, она не из тех девушек, кто строит интриги за спиной своей подружки.

– Это я и так знаю, – вздохнула я. – Может, свалить все на алкоголь? Или вообще сделать вид, что я ничего не помню? Бывает же такое. Ты, вон, помнишь, после какого-то корпоратива пришла домой без одной туфли. И не могла вспомнить, где ты ее оставила.

– Да, может, и так, – пробормотала краснеющая Нина. – Поэтому на корпоративах я больше не пью.

– Ладно. Посмотрим. Может, Марина все рассказала Женьке, и она просто отпинает мою задницу и все это закончится.

– Держи меня в курсе. И… если что, мы рядом, – тепло улыбнулась Нина, когда провожала меня в прихожую.

– Спасибо, Нин, – улыбнулась я в ответ и, взяв Гретту, отправилась к себе.

18

Это было отвратительно. Когда я ехала домой, кажется, со скоростью черепахи – мне несколько раз сигналили другие автомобилисты, – я понимала, что я действительно полное дерьмо. Причем по нескольким пунктам. Во-первых, я поцеловала Марину. Да, я была пьяна, да, я не совсем соображала, но, черт, это девушка Женьки. Девушка, с которой у нас были прекрасные дружеские отношения, которые я таким глупым и дебильным образом испоганила. Теперь она будет думать, какого хера на меня нашло, будет накручивать себя, потому что это было за спиной Женьки, и… Короче, я была в полной заднице. Да, у меня есть смягчающие обстоятельства, но они не спасут меня от приговора. А я была уверена – прокурор по имени «жизнь» накажет меня по всей строгости закона. Потому что все тайное всегда становится явным.

Во-вторых, я абсолютно подлым образом использовала Наташу, зная, что искренне ей нравлюсь. С одной стороны, я не в ответе за ее чувства ко мне, и я ничего ей не обещала. С другой – то, что я, занимаясь с ней сексом, представляла вообще другую девушку – не делает меня лучше. Нет, разумеется, ей я об этом не скажу. Я, конечно, немножко дура, но не настолько. Эта информация только для моего личного торжественного самобичевания.

В-третьих, Женька. Мой любимый и практически единственный друг. И я так ее подвела. Она не подозревает даже, какую змею пригрела на своей груди. Конечно, ничего такого раньше никогда не было, но… Я облажалась. Я действительно облажалась и на этот раз очень сильно. И как теперь смотреть ей в глаза – я даже не могла представить.

Я всегда ценила в людях честность, искренность, благородство. И сама же стала воплощением порока. Предательство. Ложь. Потворство собственным желаниям. Я как могла пыталась себя убедить, что делаю из мухи слона, что ничего особо страшного или трагичного не произошло – всего лишь крошечный поцелуй. К тому же, ведь я и лыка не вязала вчера. Но не могла. Я понимала, что я сделала это сознательно. Да, под влиянием алкоголя, но сознательно. Я сознательно поцеловала Марину. Я сознательно целовала полночи Наташу, представляя, что это Марина. Я ничтожество. И я сбежала из своей собственной квартиры, только чтобы не смотреть ей в глаза, не объясняться и не нести ответственности за то, что произошло. Хотя бы какое-то время. Но одно я поняла из всего этого – я не жалела о том, что сделала. Я пыталась об этом пожалеть. Пыталась. Да, мне было стыдно, я чувствовала вину перед Женькой, Мариной и Наташей, но… я не жалела. Я сделала то, о чем мечтала месяцами. То, чего желала больше всего на свете. То, что я могла получить, рискнув всем, словно ставила все на «зеро». Я поцеловала девушку, которую любила. И как теперь выбираться из всей этой ситуации – я понятия не имела. Что делать? Кому и как все объяснять? И объяснять ли? В голове были тысячи мыслей, но ни одна не вела к какому-то логичному и, что более важно, оптимистичному ответу. Как ни крути, чем-то придется в итоге пожертвовать. Пришло время расставить приоритеты. Пришло время отвечать за свои поступки и свои чувства.

Находясь почти уже в соседнем дворе у своего дома, я резко нажала на тормоза и вывернула руль, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Гретта удивленно гавкнула, посмотрев на меня.

– Прости, дорогая, но у меня появилось важное дело.

Развернув машину в противоположную сторону, я поехала к дому Марины. Мне вдруг стало кристально ясно, что я должна ей все объяснить. Может, даже рассказать ей о своих чувствах, но не вешать на нее ярлык изменщицы или лгуньи. В конце концов, это я вцепилась в нее, как клещ, вчера ночью. Это я – та самая «другая женщина», одна из тех, кого я так презирала. Поэтому мне стоит поговорить с Мариной, а потом исчезнуть. Пройдет время, и я успокоюсь. Мои запретные чувства пройдут. Подумаешь, что такого, что я никогда ранее не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что испытываю сейчас? Разве это оправдывает меня? Ни капельки. Поэтому все, что я могу сделать, чтобы не усугубить ситуацию еще больше – просто исчезнуть, засунув свои чувства куда подальше и поглубже.

Оставив Гретту в машине с приоткрытым окном, я подошла к подъезду. Звонить в домофон не хотелось – я не была уверена, что Марина меня пустит после всего, что произошло. Поэтому я осталась стоять у двери, в надежде, что не примерзну к подъездной площадке.

На мое счастье, через несколько минут из подъезда вышел усатый мужчина в кожаной кепке и, окинув меня недобрым взглядом, двинулся дальше, ничего не сказав. Вероятно, раздумывал, похожа ли я на хулиганку, которая гадит у мусоропровода и поджигает кнопки в лифте.

Когда я оказалась у двери в квартиру Марины, меня осенило – а что, если у нее Женька? Как это будет выглядеть? Может, Федорова вчера наплясалась и поехала к ней? Сегодня выходной, она вполне могла так поступить. И что я им скажу? Что заехала в гости без предупреждения? Хотя если Марина уехала рано, то вряд ли Женька все же у нее. Зная Федорову, та веселилась до утра. И сейчас наверняка еще спит в своей огромной кровати с ортопедическим матрасом.

Вдохнув и выдохнув, я нажала на звонок. Была ни была.

Мне пришлось ждать с минуту, прежде чем я услышала шаги в прихожей. И эта минута показалась мне вечностью. Десятки мыслей пролетели в этот момент в моей голове, но ни за одну мое сознание так и не сумело зацепиться.

– Лера? – даже если Марина попыталась бы скрыть свое удивление, вряд ли ей это бы удалось. Но она и не пыталась. А у меня как назло вообще все слова вылетели из головы. Я смотрела на нее и поражалась, как можно быть такой красивой. – Лера? Ты в порядке? – снова обратилась ко мне девушка, и я, наконец, очнулась. Но голоса так и не нашла. Поэтому просто кивнула и махнула рукой, спрашивая разрешения войти. Марина отошла от двери, приглашая меня внутрь.

Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и не имела понятия, за каким хером я вообще пришла к ней. Объяснить. Я хотела что-то объяснить ей. Сказать правду или списать все на алкоголь? Правду сказать не смогу. Значит, алкоголь. Отлично. Вдох-выдох, поехали.

Я открыла рот… но не произнесла ни звука. Слова комом встали в горле. В моем воспаленном сознании на мгновение промелькнула мысль, что, может, у меня та же фигня, что и у героя Джима Керри в фильме «Лжец, лжец»? Когда персонаж, по воле загаданного на день рождения желания сына, на сутки потерял способность лгать. Даже по мелочам.