Текст книги "Девушка лучшего друга"

Автор книги: Nogaulitki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Ты была сегодня просто невероятна, – негромко проговорила она, начиная разминать мне натруженные плечи. – И по праву заслужила победу.

– Спасибо, – чуть слышно пробормотала я, теряясь в ощущениях. Боль понемногу отступала, пока она мяла мои мышцы, а ее голос убаюкивал, поэтому я невольно закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением.

– Но, похоже, ты перегрузила свои мышцы. Они невероятно напряженные, – продолжала тихо говорить Анастасия Павловна, а ее дыхание щекотало мне шею.

– Да… – я не уверена, что даже слышала вопрос, настолько я погрузилась в эти потрясающие ощущения. Ее руки, дыхание, голос, аромат чистого свежего тела и геля для душа – все это уносило меня далеко за пределы реальности.

– Ты очень красивая, Лера, – хриплым голосом проговорила тренер, и я почувствовала, как ее ладони начали спускаться ниже. К моей груди. Я широко распахнула глаза от неожиданности и шумно втянула воздух, когда почувствовала, как сильные пальцы женщины прошлись по моей небольшой груди, задевая соски. – Я хочу помочь тебе расслабиться, – продолжала она, не останавливая своих движений.

Я вообще перестала что-либо соображать. Ко мне никогда никто так не прикасался. Тем более девушка. Тем более – мой тренер.

– Если ты захочешь, чтобы я остановилась, просто скажи, – с той же чарующей хрипотцой в голосе проговорила тренерша. – Мне… Мне остановиться? – в этот момент ее руки перестали мять мою грудь, а я почувствовала, как она замерла, в ожидании ответа.

Я не могла произнести ни слова, лишь еле заметно отрицательно покачала головой. Мне было страшно. И интересно. И я знала, какая часть меня победит. И пусть это желание, появившееся словно из ниоткуда, пугало меня до чертиков и дрожи в коленях, я знала, что захочу перейти эту грань. Я всегда шла навстречу своим страхам. Спорт учил этому. Бороться, несмотря ни на что.

– Лера? – позвала меня Анастасия Павловна, не услышав моего ответа. – Мне остановиться?

Я поняла, что ей нужно услышать это от меня. Поэтому, вдохнув побольше воздуха и понимая, что пути назад уже не будет, как только я произнесу эти слова вслух, я сказала:

– Нет.

– Ты уверена? – она снова начала свое броуновское движение ладоней по моей груди, захватывая еще и живот.

– Да, – еле слышно выдохнула я.

После того, как я вслух объявила о своей капитуляции, Анастасия Павловна развернула меня к себе, сняла с меня майку, под которой не было ничего, и опустилась ниже, чтобы поцеловать меня. Я целовалась и раньше, но так – никогда. До этого момента мои немногочисленные поцелуи с парнями больше напоминали игру «Кто дальше засунет в глотку свой язык». Сейчас же – это было нежное, приятное изучение друг друга. Я, конечно, сначала хотела показать ей, что умею целоваться, но когда начала свои привычные действия, Анастасия Павловна отстранилась и с доброй улыбкой произнесла:

– Не спеши так. Это не соревнование. Не нужно стараться меня съесть.

Мне стало немного стыдно. Я-то считала себя более-менее опытной в этом деле, а оказалось, что я ни черта не смыслю даже в поцелуях. Я сильно покраснела. Тренерша, очевидно, поняв мою растерянность и некоторое смущение с испугом, обняла мое лицо и прошептала:

– Просто повторяй за мной, – после этого она снова прикоснулась своими губами к моим, и в этот раз я поняла, что все делаю правильно, поскольку через несколько минут я услышала тихий стон своего тренера, что раздался мне прямо в рот.

Параллельно с этим ее руки продолжали изучать мое тело. Пальцы кружили вокруг сосков, и в какой-то момент она сжала их и потянула на себя. Я тут же распахнула глаза, потому что почувствовала волну жара, которая хлынула от головы куда-то вниз. В животе, казалось, творится что-то невообразимое: было ощущение, что я проглотила кирпич. Что-то тяжелое было в желудке. Это были очень странные и непривычные ощущения, но приятные.

Потом она подняла одну руку мне на шею и мягко уложила меня на скамейку, не переставая целовать. А другой рукой стала опускаться ниже. Сначала осторожно лаская мой живот, который от нахлынувшего возбуждения постоянно напрягался, тем самым являя миру все мышцы, которые будто стянуло, а потом ее рука оказалась под резинкой моих спортивных штанов. Она прошлась по ткани белья вверх и вниз, чем вызвала мой первый в жизни стон удовольствия. Я чувствовала, как она улыбается сквозь поцелуй. У меня же хватило смелости только обнять ее за шею. Анастасия Павловна сидела около меня, поскольку скамейка была узкой, вдвоем мы бы не смогли на ней никак поместиться. А мне хотелось почувствовать тяжесть ее тела. Пройтись ладонями по ее мышцам, которые я изучила в мельчайших подробностях на многочисленных тренировках. Но выбора у меня не было. Я лежала и впитывала в себя новые ощущения.

Когда ее пальцы оказались под резинкой трусов, осторожно спускаясь к месту, которое никто никогда до нее не трогал, стало по-настоящему страшно. Страх сплетался с возбуждением. Мне хотелось убежать и остаться. Хотелось попросить ее остановиться и умолять продолжать.

Я почувствовала, как она чуть отстранилась от меня, и открыла глаза. Она смотрела на меня пристально, а в ее глазах, словно затянутых какой-то пеленой, плескалось столько эмоций, что у меня дух захватило. Там была доброта, нежность, какое-то умиление и… желание. Безумное, нечеловеческое желание. Даже я, несмотря на свою неопытность, поняла это и ощутила срочную необходимость вновь почувствовать ее губы на своих. Поэтому надавила на ее шею, чтобы она вновь склонилась ко мне. Но Анастасия Павловна не спешила этого делать. Вместо этого она вытащила руку из моих штанов и провела по моей щеке, с нежностью глядя мне в глаза:

– У тебя никого еще не было, верно?

У меня во рту все пересохло от этого вопроса, поэтому я только отрицательно покачала головой.

– Прости, я не… Я не должна была, – я увидела в ее глазах грусть и разочарование.

Когда я ощутила, как она отстраняется, то поняла, что не хочу этого. Не хочу, чтобы она прекращала, и чтобы все это заканчивалось. Поэтому, даже не обдумывая своих действий, я притянула ее к себе, целуя, а ее руку сама направила себе в штаны.

К моему счастью или нет, она не стала сопротивляться. Уже через несколько минут я почувствовала, как ее пальцы нежно гладят меня между ног, а меня от каждого ее движения будто бьет током. Мои бедра абсолютно непроизвольно стали двигаться в такт ее движениям, а дыхание участилось. Голову словно сдавливали тиски. Она тоже дышала громко и как-то рвано, а ее поцелуи стали более настойчивыми, более смелыми.

Когда я почувствовала ее пальцы ровно у того места, за сохранность которого бережется каждая девушка, она снова отстранилась и, едва дыша, проговорила:

– Можно мне… Я хочу войти в тебя…

В ее глазах плескалась такая чувственность, что я тут же закивала, подталкиваемая непонятными ощущениями, которые поглотили меня с головой. Мои подруги рассказывали о своих первых опытах с парнями, и я знала, что это были не самые приятные ощущения. Но я была готова к этому.

– Я буду аккуратной, – снова прошептала Анастасия Павловна, и я почувствовала, как ее осторожные пальцы начали движение и оказались внутри меня.

Когда я выходила из школы, то не могла перестать улыбаться. Я стала женщиной. Более того, меня сделала женщиной одна из самых красивых девушек, с которыми я была знакома.

Нужно ли говорить после этого, что именно она меня и обучала искусству женской любви? Наши встречи продолжались почти полгода, пока ее не перевели на тренерскую работу в другой город. Да, я скучала по ней, мне ее недоставало, но я понимала, что я не люблю ее. Да, поначалу я чувствовала к ней что-то, меня к ней тянуло. Поэтому и произошло тогда все это после соревнований. Но это все закончилось так же неожиданно, как и началось. Мы хорошо проводили время, и на этом все. Поэтому не скажу, что мое сердце было разбито. Я недолго оставалась одна, так как потом был институт, а это, как известно, время экспериментов. И больше я никогда ни к кому не привязывалась, не была поглощена эмоциями, не влюблялась. Это меня поначалу беспокоило, но потом я привыкла. Тем более в моей жизни появилась Женька, которая так же, как и я, не была сторонницей «дел сердечных». И я решила, что, возможно, мы с ней просто из той категории людей, которые не влюбляются. Которые просто живут другими интересами. И как-то смирилась с этой мыслью за много лет.

Даже наши отношения с Ниной – это, скорее, было партнерство. Я думала, что у взрослых людей так и происходит. Страсть и чувства уступают место надежности и стабильности.

Но то, что творилось со мной сейчас – не поддавалось разумному объяснению. Я то и дело ловила себя на мысли, что думаю о том, чем она сейчас занята, встречаются ли они сегодня с Женей, устала ли она на работе, какое ее любимое блюдо, книга, фильм, цвет… Это буквально сводило меня с ума. Поэтому с каждой такой мыслью я лишь убеждалась, что мой план – это единственно верное решение во всей этой глупой ситуации.

Примечание к части

Девятая, десятая и одиннадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_

>

9

В среду, вооруженная перфоратором и мантрой «Это наша последняя встреча», я ехала к Марине. Я успела даже заскочить домой и переодеться. Напялила спортивный костюм, чтобы не замарать джинсы, так как знала, что будет сыпаться пыль от бетона и штукатурка.

Я позвонила перед выездом Женьке, чтобы убедиться, что она будет вовремя. Но подруга не ответила на звонок. Я лишь понадеялась, что она уже у Марины. Мысль о том, что она не берет трубку, потому что они с девушкой нежатся в кровати, больно резанула сознание, но я, сделав глубокий вдох-выдох, постаралась об этом просто не думать.

Марина открыла почти сразу же после моего звонка. На этот раз она была в коротких шортах и той же майке со спортивным топом. Я невольно сглотнула, жадно оглядывая девушку. У нее были потрясающей красоты ноги. Сильные, стройные и длинные. Эти чертовы шорты выгодно подчеркивали красоту ее упругой крепкой задницы, на которую я бесстыдно пялилась, пока шла следом за девушкой.

– Посмотри, какая я молодец, – Марина гордо открыла двери спальни, а я и смогла только присвистнуть.

Вещи уже были разобраны, все стояло на своих местах. Комната была светлой и уютной.

– Ты докупила тумбочки? – заметила я их у кровати. Такие же белые и выполненные в том же стиле, что и кровать.

– Ага, – радостно закивала Марина, – а еще торшер и журнальные лампы. И коврик, – девушка указала на предметы своей гордости.

– Коврик особенно милый, – улыбнулась я, осматривая мягкий белый половичок у кровати. Он был с длинным ворсом, и мое воображение буквально тут же нарисовало картинку, как Марина босиком наступает на него, вставая утром с кровати. Она обнажена, волосы слегка растрепаны, а ее грудь… Так, стоп. Не туда, черт возьми. О чем ты вообще думаешь, дура?

– В гостиной я почти ничего не смогла убрать, лишь разобрала несколько коробок. Времени почти не было, – будто извиняясь, проговорила девушка, и мы направились в другую комнату.

Что ж, она не лукавила, когда говорила это. В гостиной было ощущение, будто ее ограбили. Вещи валялись по полу, собранные мной стеллажи с книгами стояли боком чуть не в середине комнаты.

– И где ты хочешь повесить картину? – я решила поскорее приступить к делу. – И, кстати, где Женька? Я ей звонила, она не ответила, – наконец, до меня дошло, что мы опять с Мариной вдвоем. Мысли о подруге подействовали должным образом, и я немного пришла в себя.

– Она писала, что немного задержится, но не сказала на сколько. Мне она тоже не ответила, когда я ей звонила.

– Наверное, опять что-то с клиентами, – пробормотала я, пялясь на голую стену.

– Да, наверное, – вздохнула Марина и тут же продолжила более веселым голосом, – я думаю, здесь она будет смотреться идеально, – девушка показала почти в центр стены, где должна была оказаться дорогая ей картина.

– Покажи, где сделать отверстие, и я начну, – скромно улыбнулась я, разматывая шнур перфоратора и втыкая его в розетку.

– Вот здесь, – Марина ткнула пальцем в стену, и я подошла ближе.

– Ага, поняла, – я протянула руку, чтобы сменить палец девушки своим, и случайно коснулась ее ладони. Марина руку не убрала. Лишь смотрела на меня как-то испытующе.

– Мне… Я… – слова предательски застревали в горле, и мне пришлось прокашляться. – Если не хочешь, чтобы я продырявила тебе руку, советую ее убрать, – я еле смогла выдавить из себя улыбку, стараясь не смотреть на девушку.

Она молча отошла, а я принялась за дело. Спустя пару минут, все было готово. Я вставила дюбель и повернулась к Марине.

– Можно вешать.

Девушка кивнула и подошла к картине. Я решила ей помочь, и вместе мы повесили довольно большую и тяжелую картину на стену. Кажется, даже ровно.

– Спасибо тебе, – спокойно проговорила девушка, не отрывая взгляд от работы отца. – Может, когда-нибудь, я смогу повесить сюда еще какую-нибудь из его работ. Если найду их, конечно. Официально он продал не так много. Просто за хорошие деньги. А когда начал пить, то буквально раздавал картины за копейки.

– Может, есть какая-то информация о них в интернете? – мне было грустно смотреть на Марину, когда она была так печальна.

– Я искала. Одну нашла, но как я поняла, она сейчас находится за границей, и как связаться с владельцем – понятия не имею.

– Мне жаль, – сказала я, искренне посочувствовав девушке.

– Спасибо. Ну что, пойдем, налью тебе чая? – она встряхнула головой, будто отбрасывая грустные мысли, от чего ее волосы рассыпались по плечам. Опять так естественно и так сексуально.

– Да, конечно, – очнулась я, – только можно я воспользуюсь ванной?

– Разумеется, – кивнула Марина, – оставь это, я сама уберу потом, пойдем.

Я оказалась в красивой ванной комнате. Она не была похожа на мою ни в чем. Во-первых, здесь было уютно. Во-вторых, чувствовалось, что со вкусом у Марины полный порядок. А в-третьих, даже если мой санузел отмыть до блеска, он никогда не станет таким же ослепительно-белым. Возможно, он и был таким когда-то. Лет десять назад. Но время безжалостно потрепало сантехнику, и моя ванная была с трещинами и разводами, будто лицо старухи. Тут же все было новое и чистое. Я вымыла руки, лишь только потом сообразив, что, вероятно, нажала не тот выключатель, так как свет в ванную попадал только из прихожей. Выйдя оттуда, я щелкнула по выключателю еще раз, зачем-то пытаясь понять, какая из кнопок отвечает за освещение в ванной.

Марина застала меня за этим увлекательным занятием и озадаченно спросила:

– Лер?

Я отвлеклась от щелканья по кнопкам и вопросительно посмотрела на нее:

– М?

– Что ты делаешь?

– А… Я… Пытаюсь понять, какой выключатель отвечает за ванную комнату, – пробормотала я, отчего-то смутившись.

– Второй слева. Но можешь не стараться, лампа перегорела. Я все никак не могу вставить новую.

– Я могу это сделать, – зачем-то предложила я.

– Да ладно, я сама, – отмахнулась девушка, – или вон Женьку попрошу.

– Ага, – усмехнулась я. – Скорее, Федорова оплатит тебе услуги электрика, чем сама полезет менять лампочку.

– Почему? – недоуменно спросила девушка.

– А ее в детстве током шибануло, – пояснила я, – несильно, но, видимо, моральная травма осталась. Она ни за что не притронется к чему-то, связанному с электричеством. Даже у нее дома меняю лампочки я.

– О, – протянула девушка, – я не знала.

– Ну, вот так. Только Женьке не говори, что я рассказала. А то это неблагополучно скажется на ее образе, – ухмыльнулась я.

– Образе сильной и самодостаточной женщины, я полагаю? – улыбнулась в ответ Марина, доставая две кружки. Кухня, к слову, тоже была уже приведена в божеский вид. Только несколько коробок виднелось на лоджии, но сама кухня была в порядке. Чисто, красиво и опрятно.

– Скорее, сильной женщины без слабостей.

– Хорошо, я сохраню эту тайну, – усмехнулась Марина. – Хотя я считаю, что слабости – это нормально. Именно это и делает нас живыми людьми, разве нет?

– Ну да, – вынуждена была я согласиться.

– Я, например, до ужаса боюсь змей, – поделилась со мной девушка.

– О, правда? – удивилась я. – Ты же жила в деревне.

– Да, и, поверь мне, это одна из основных причин, почему я была так рада переезду в город, – засмеялась Марина, разливая чай в две кружки. – Ну, а что насчет тебя? – продолжала девушка.

– Насчет меня? – не поняла я вопроса. – В каком смысле?

– Ну, какие у тебя слабости?

Она поставила на стол чашки с рисунками кошек, достала вазочку с печеньем и конфетами, и уселась на свободный стул напротив меня.

Мои слабости? У меня сейчас одна слабость. И эта слабость – ты.

– Я… Ну, я… Я не умею готовить. У меня с этим больши-и-ие проблемы, – вместо признания сказала я.

– Это скучно. Такие слабости у каждого второго, – не унималась Марина, помешивая чай. Я же тупо пялилась в свою кружку. Когда я подняла глаза, то увидела заинтересованный взгляд девушки. Она подперла подбородок рукой и смотрела на меня, как ребенок, ожидающий сказки на ночь.

– Ладно, – кивнула я, – тогда с тебя потом еще одна слабость. Пусть и скучная. Чтобы сравнять счет, – включилась я в игру.

– Идет, – решительно согласилась она.

– Моя слабость, это… – я выдохнула, собираясь с мыслями. – В общем, я не умею общаться с людьми, – призналась я.

Марина моргнула, а потом спросила:

– В каком смысле?

– В прямом. Я чувствую себя очень неловко и неуютно, когда рядом много людей, особенно незнакомых. Если меня запереть с незнакомцем в комнате даже на месяц, я первая ни за что не начну разговор.

– Серьезно? – Марина прищурилась, будто думала, что я пытаюсь ее обмануть.

– Чистая правда! – горячо я ее заверила.

– В это с трудом верится, – пробормотала девушка, потянувшись за конфетой.

– Почему?

– Ну, зная Женьку, я думала, что ее друзья такие же, – пожала она плечами.

– В этом парадокс нашей дружбы, – улыбнулась я. – Мы с ней две абсолютные противоположности.

– Вы давно знакомы? – спросила Марина, снова доставая из вазочки конфету. – Попробуй конфетку. Жутко вкусные, – добавила она, снимая фантик.

Я послушно взяла конфету и прочитала название:

– Бешеная пчелка. Это мило, – улыбнулась я.

– Мои любимые. В моем доме может не быть хлеба или вообще какой-либо еды, но эти конфеты должны быть всегда, – усмехнулась она.

– Что ж, буду знать, что дарить тебе на праздники, – улыбнулась я в ответ и тут же осеклась. Какие, черт тебя дери, праздники? Ты сейчас посидишь, потом выйдешь за дверь и, скорее всего, больше не увидишь эту девушку. На праздники она дарить собралась, ага.

– О, это будет правильным решением, – ответила Марина, смеясь. – Так вы давно с Женей дружите? – вернулась она к теме разговора.

– С института, – ответила я, жуя конфету, которая действительно оказалась вкусной. – Мы вместе учились. Ну, я имею в виду, в одном институте, но на разных факультетах. У Женьки был менеджмент, у меня экономический. И она была на курс старше. И я просто заблудилась, когда пришла на пары, оказавшись совсем в другом корпусе. Там и встретила Женьку, которая провела мне экскурсию. Так и подружились.

– Ого, так вы дружите больше десяти лет получается? – удивилась Марина.

– Ну да, – кивнула я, доставая из вазочки печенье.

– Это очень здорово, – искренне сказала девушка. – Я вот ни с кем из институтских подруг не сохранила отношений.

– Ну, у нас не было выбора, – усмехнулась я. – Мы с Женькой всегда дополняли друг друга. Она помогала мне не быть замкнутой в себе, а я следила, чтобы она не слишком вляпывалась в дурацкие ситуации. По крайней мере, Александра Ивановна, ее мама, всегда просила меня «следить за ее непутевой дочерью», – вспомнила я слова Женькиной мамы. – Женьку это жутко бесило, конечно, но это было правдой. Она, как никто, умела находить неприятности, – усмехнулась я.

– Ты и с ее родителями знакома? – снова удивилась Марина.

– С мамой, – уточнила я, – отец Женьки умер, когда она была маленькой. Упал со строительных лесов. А с мамой – да, до сих пор она иногда зовет в гости на обеды-ужины.

– Вы хорошие друзья. Ты, – сделав паузу, сказала Марина, – хороший друг.

Да уж, хороший друг, нечего сказать. Слюнями исхожу, глядя на девушку своего друга.

– Надеюсь, – сказала я, пожимая плечами.

– Я знаю, что у Женьки полно знакомых, товарищей, но… Говорила она мне только про тебя. Сказала, что непременно хочет меня с тобой познакомить. Думаю, это что-то да значит, – сказала Марина, задумчиво глядя в кружку.

– Ну, мы с ней лучшие друзья. Я все для нее сделаю, – искренне сказала я, понимая, что это действительно так.

Мы с Женькой прошли через многое. Но она всегда была рядом и всегда поддерживала меня. И хотя я начинаю думать, что Марина – это та женщина, с которой я могла бы прожить всю свою жизнь, я не буду предпринимать абсолютно никаких действий. Потому что, как мы в юности шутили с Женькой, – друзей на бабу не меняют. Ведь так?

– А что насчет твоих родителей? Они живут здесь? – решила перевести тему Марина, нарушив наше неловкое молчание.

– Нет, – покачала я головой, не понимая, зачем я это все рассказываю, ведь я не собираюсь с ней дружить. – Мой отец ушел, когда мне было три, а воспитывала меня в основном бабушка. Мама сначала была постоянно то в работе, то в поисках нового мужа себе и отца, соответственно, мне. В итоге, когда мне исполнилось пятнадцать, она уехала со своим новым мужем-иностранцем Полем. Во Францию. Там и живет. Он вдовец с двумя детьми, и она стала им мачехой. Мы нечасто общаемся, потому что не очень близки, но у нее все хорошо, – закончила я свой рассказ.

– Неожиданно, – протянула Марина. – То есть она думала о своей личной жизни больше, чем о тебе?

– Ну, не знаю. Наверное. Я не думала об этом, – честно призналась я. – Бабушка заменила мне мать, и я не страдала от недостатка любви.

– Но это же… мама, – непонимающе пробормотала Марина.

– Не знаю. Так уж сложилось. Я на нее не обижаюсь. Она обеспечивала меня, чтобы я ни в чем не нуждалась, а потом нашла свое счастье, – пожала я плечами.

– А где твоя бабушка? – продолжала допытываться девушка.

– Ее уже нет, – на этом моменте грусть просочилась в мой голос. – Когда я была на третьем курсе, ее не стало.

– Ой. Мне жаль, – искренне проговорила Марина и… накрыла мою руку своей в знак поддержки. По телу пробежали мурашки.

– Да. Но Женька мне очень помогла. Не дала окончательно закрыться в себе. Поддерживала. Даже заставила на месяц переехать к ней и маме.

– Это хорошо.

– Да.

Рассказывая это, я лишь убедилась в том, что не смогу причинить Женьке боль. Она мой самый лучший друг. И даже если я по уши влюблена в ее девушку, я не смогу сделать что-то, что обидит Женьку. Не смогу.

Тут раздался звонок в дверь, и Марина, к счастью, высвободила мою руку.

– Женька, наверное, – пробормотала она и пошла открывать дверь. Обратно зашли они уже обе.

Примечание к части

Десятая, одиннадцатая и двенадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_

>

10

Почти две следующих недели мне удавалось уклоняться от встреч с Мариной. Точнее, пришлось уклоняться еще и от встреч с Женькой. Потому как она не единожды предлагала провести время вместе, но всегда в ее предложениях было слово «мы». Я прекрасно осознавала, что «мы» означает ее и Марину, а потому придумывала самые изощренные причины для отказов.

И сидя в пятницу вечером дома, горюя о своей нелегкой судьбе, я услышала, как раздался звонок в дверь. «Странно, я никого не жду», – подумала я, но пошла открывать. Сначала я решила, что это опять приперлась Нина, так как моя бывшая «жена» вполне могла позволить себе явиться ко мне без приглашения, но я очень удивилась, когда увидела на пороге довольно грозную Женьку. Вид ее не предвещал ничего хорошего, а глаза практически метали молнии.

– Эм… – протянула я. – Привет?

– Ага. И тебе не хворать, – буркнула Женька и, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, прошла в квартиру. Все-таки есть у них с Ниной что-то общее – наглость и настойчивость, наверное.

Женя разулась и прошла в гостиную. В руках у нее был пакет, по выпирающим формам которого я безошибочно угадала в нем бутылки. Женька, также не говоря ни слова, уселась на диван и начала доставать принесенную провизию. Журнальный столик начал заполняться бутылками с пивом, а также разными закусками в виде рыбы, чипсов, сухариков и орешков. Женя протянула мне какой-то сверток и таким же сердитым голосом проговорила:

– На, порежь.

Я молча взяла протянутую вещь, которая оказалась копченым мясом, и направилась на кухню выполнять указание. Когда я вернулась, Женя уже открыла две бутылки пива и половину пакетов с закуской. Я поставила нарезанное мясо на стол, на котором еле нашла для него место, и села рядом с подругой. Мне было интересно, что все это значит, и почему Женька, которую обычно не заткнешь, была такой молчаливой и недовольной. Может, с Мариной поругалась? К тому же, сегодня пятница, а она не с ней. Странно.

Женя протянула мне одну бутылку, другую взяла сама. Приподняла ее, давая знак «чокнуться». Я стукнула своей бутылкой об ее. Женя сделала несколько внушительных глотков. Я последовала ее примеру. Потом подруга захрустела сухариками, продолжая молчать. Я тоже не говорила ни слова. Смотрела на этикетку, ковыряя ее ногтем.

– Лер, мы сколько знакомы? – Женя так неожиданно нарушила тишину, что я даже вздрогнула.

– Ну… – я сделала паузу, раздумывая, насколько точная цифра ее интересует. – Лет тринадцать, я думаю. Может, четырнадцать.

– Угу, – согласилась Женька, делая очередной глоток. – И как часто мы с тобой общались?

– В смысле? – не поняла я вопроса.

– В прямом.

– Ну, часто. Постоянно.

– Я тебя обижала чем-то? Или, может, поступала как-то плохо или подло?

– Нет, – я начинала терять терпение. К чему она клонит?

– Угу, – снова согласилась Женька. – Помнишь, ты с Нинкой начала встречаться? Она мне еще не очень нравилась, – продолжала подруга.

– Как будто она потом стала тебе нравиться, – усмехнулась я.

– Не в этом дело. Даже несмотря на нашу с Нинкой нелюбовь, причем, заметь, взаимную, мы с тобой не потеряли дружбу, ведь так?

– Так, – согласилась я.

– Так какого черта, я не могу понять, происходит сейчас? – Женя посмотрела на меня своими серыми глазами, поправив короткие волосы.

– О чем ты? – я не смогла не отвести взгляд.

– Я больше двух недель пытаюсь с тобой встретиться, а ты придумываешь какую-то херню, лишь бы этого не делать. Что происходит, Лер? У тебя какие-то проблемы? Я могу тебе помочь, ты же знаешь. Что происходит? Где мой друг, который был всегда рядом?

Я снова посмотрела на Женьку. В ее глазах плескалось искреннее непонимание.

– Ну, я… Просто… – а что я могла на это ответить, вот что? Извини, я влюблена в твою девушку, не могу видеть вас вместе? Или что?

– Я поняла, Лер, – прервала мои блеяния Женька. – Дело в Маринке, да?

Тут у меня внутри все похолодело. Неужели она поняла и обо всем догадалась?

– В каком смысле? – еле слышно спросила я, сделав просто огромный глоток пива, от которого защипало в носу.

– Она тебе не нравится. Поэтому ты избегаешь встреч с нами. Я права?

Я еле заметно выдохнула. Ну, пусть лучше так.

– Так вот что я тебе скажу, – продолжала Женька, не дожидаясь моих комментариев, – я твою Нинку терпела, заметь, до сих пор терплю, значит ты мою Маринку потерпишь. Это справедливо.

Мне резануло ухо фраза «моя Маринка», но я постаралась, чтобы это не отразилось на моем лице.

– Я… Я… – я не знала, что сказать. Не говорить же Женьке правду, что я думаю о Марине целыми днями. Только в совершенно противоположном контексте. – Да. Извини, что вела себя, как сволочь. Каюсь и обещаю исправиться, – все, что смогла я из себя выдавить.

– Радует, что признаешь, – хохотнула Женька, а ее глазам вернулся прежний блеск. – Просто… Попробуй узнать ее получше, Лер. Она классная, правда. И ты ей, между прочим, очень понравилась. Особенно после того, как вкрутила ту злосчастную лампу в ванной, – Женька снова отпила пива и полезла рукой в пакет с чипсами.

Я ей понравилась? От слов Женьки по телу разлилось приятное тепло. Черт. Я две недели старалась абстрагироваться от мыслей о Марине, но, только услышав о ней, тут же растеклась, как масло на сковороде. Что за черт.

– Хорошо, – кивнув, ответила я. – Я буду вести себя более… дружелюбно, – еле подобрала я слово.

– Спасибо, – Женя широко улыбнулась. – Это, правда, важно для меня. Я не хочу составлять расписание встреч для тебя и нее. Иногда мы можем проводить время вместе. Кстати, – Женька подобралась, подсунув под себя ноги, – может, тебя познакомить с какой-нибудь ее подругой? Она говорила, что у нее есть свободные. И симпатичные. Будем встречаться вчетвером. Что скажешь? – Женя с горящими глазами смотрела на меня.

Что я скажу? Что это самая глупая затея. Даже если рядом со мной сядет голая Анжелина Джоли и начнет облизывать мне ухо, вряд ли это отвлечет меня от мыслей о Марине. Но вслух я произнесла:

– Я подумаю над этим.

– Отлично. А в знак того, что ты больше не будешь вести себя, как свинья, у меня к тебе просьба – можешь отвезти Марину завтра в строительный магазин? Ну там, поможешь кое-что выбрать, донести и все такое, – помахала рукой Женька.

– А ты сама не можешь? У тебя вроде бы тоже есть машина? – спросила я с сомнением.

– О, спасибо, что напомнила, – саркастично произнесла Женька. – У меня завтра дела. Поэтому я сказала, что ты поможешь.

– Сказала?! – поразилась я. – Но я еще не согласилась!

– Ты сказала, что будешь паинькой! – грозно наставила на меня бутылку Женя. – Вот и держи свое слово. К тому же, это прекрасная возможность вам узнать друг друга получше. Не благодари, – деловито отставив пустую бутылку и взяв новую, сказала Женя.

– Да уж… – протянула я, понимая, что мой план избегать Марину дал трещину.

***

Я сидела в машине, постукивая по рулю, в ожидании девушки. Голова немного болела после выпитого вчера с Женькой, но в общем-то я чувствовала себя не так плохо, как могло быть. Омрачало все только мое обещание, данное Женьке, что я не буду избегать встреч с ней и Мариной. Как мне перестать думать о ней, если я буду ее часто видеть?! Но я понимала, что нет веской причины, которую я могу озвучить, чтобы этого избежать. Женя прямо сказала, как это для нее важно. А моя подруга не славится сентиментальностью и открытостью в чувствах и эмоциях. Значит, это действительно для нее важно. Поэтому я и стою здесь, точнее, сижу, и стараюсь успокоить саму себя, что ничего плохого не произойдет. И что мое помутнение рассудка рано или поздно закончится.

Марина вышла из подъезда, а я, уже по привычке, сверлила ее взглядом. На девушке были узкие джинсы и майка. Сверху она накинула легкую джинсовку. Погода была ветреной, чувствовалось приближение осени, поэтому о походах в шортах и футболках можно было забыть до следующего года.