Текст книги "Нереальный эффект (СИ)"
Автор книги: Николай1993
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)
Кухня с полным набором всего, что на кухне только может быть – с правой стороны, без стен окружающая со всех сторон стол на десять персон и похожая на огромный палас…
Справа за кухней – небольшая полукомната-полукладовка, способная быть гостевой, лабораторией, винным «погребом»…
Слева внизу – вторая комната с окнами во всю стену, четыремя креслами, столом для датападов и двумя диванами, где так удобно располагаться компанией для дружеских посиделок…
Раздельные душ-джакузи и туалет, если идти вперед по коридору…
Еще один – совмещенный санузел – прямо за кухней…
И дверь к лифтам вниз – если захотелось пройтись пешком.
Дом, милый дом.
Я по тебе скучал.
В белой мантии с кровавым подбоем…
Опять меня заносит. В общем, когда три часа спустя я наконец сумел отлепить башку от подушки на втором этаже своего пентхауса, я как раз подумал, что мне осталось на сегодня ровно три дела.
А) Забрать подарок Люсьена;
Б) Найти хорошего медика и выполнить имплантацию нейроинтерфейса – мне даже его «прозванивать» не пришлось, как будто под мою физиологию делали;
В) Устроиться, если успею, на работу.
Список был составлен, решения приняты, нейроинтерфейс перекочевал из гравмешка в обычный – и я в своем привычном сине-серо-черном прикиде типа «городское милитари», отправился во «Все Звезды Галактики».
Естественно, не пешком, а на вызванном с крыши аэрокаре.
Хорошо иметь апартаменты класса «люкс».
Мне было интересно посмотреть на то, как же выглядит батарианский «должник» Новикова.
Скорее всего, «Люся» ему либо жизнь спас, либо из рабства вытащил. А, может, и то, и другое сразу.
Голоруль податливо вел аэрокар вслед движениям моих рук. И хотел бы, да хер на станции заблудишься – все по прямой, да по прямой. Лети себе, думай о вечном… Или о вечности.
Все-таки неправильно ее назвали. Не Цитадель это – а самая настоящая карусель.
Карусель из жизней, мечтаний, желаний, душ… И Циклов.
Страшно жить, если не знаешь будущее.
Но еще страшней – если знаешь.
И ведь помочь нельзя ничем. Иначе единственное знание – основная хронология событий – отправится бешеному варрену под хвост. А потом тогда что?
Мысли в моей голове были невеселыми. От слова «совсем».
А вокруг кипела жизнь и стояло вечное лето – посреди вечного космоса…
Аэрокар нес меня в восемьсот сорок девятый квартал Закеры, расположенный почти на самом краю станции.
Скоро встретимся, Тардан. Надеюсь, ты не забыл старьевщика Люсьена с Корлуса.
Приземление на общественной стоянке почти восемьсот пятидесятого квартала прошло мягко и без каких-бы то ни было проблем.
Не то, что я их ожидал, но если все идет «хоккей» – уже неплохо.
Магазин был совсем небольшим и не особо приметным – простая, голубая с белым вывеска и надпись, исполненная азарийской вязью. Но это было точно оно – место, где я получу ответы не на все, а лишь на некоторые вопросы.
Мне и этого уже было вполне достаточно.
Автодверь разошлась по своим пазам легко и непринужденно – и я оказался в царстве полутеней, тишины и роскоши.
Ожерелья, бусы, броши и перстни за красивыми и строгими стеклянными стенами, стоящие и лежащие на полках вмонтированных в стену стеллажей матово-черного цвета. Белый бархат, обивавший полки, оттенял красоту драгоценностей – и прятал в их сиянии глазки сразу трех видеокамер.
В комнатушке размером пять на шесть метров богатства лежало больше, чем в хранилище иного банка, находящегося здесь, на Цитадели, в самом сердце галактической культуры.
И самое главное – без всякой помпы. Вот уж точно, «скромность – не порок»…
Из-за двери, ведущей куда-то в технические помещения магазина, вышел невысокий и субтильный батарианец – с аристократически утонченными чертами лица, в красивом темно-зеленом балахоне и с красной брошью на шее. Весь его вид, при вполне себе скромном костюме продавца, кричал о том, что он как минимум наследный принц какого-нибудь богатого батарианского рода.
Он спросил высоким, мелодичным и чистым голосом:
– Здравствуйте, я рад приветствовать Вас в нашем магазине «Все Звезды Галактики»! Вы уже присмотрели себе какой-либо товар, или Вам что-нибудь подсказать? – сказал он, глядя на меня заинтересованно.
Я уверенно подошел к нему, и, почему-то шепотом, произнес:
– Тебе привет от Люси, Тардан.
Он закрыл все четыре глаза. Ровно выпрямился и нажал на какую-то кнопку под прилавком – и все камеры погасли. После он взял в обе руки висевшую на его груди красную брошь – и мертвой хваткой сжал ее. А из-под прикрытых век всех его четырех глаз стали медленно появляться дорожки…
Дорожки, полные слез.
И вдруг, глядя на склоняющегося к прилавку и находящегося на грани рыданий продавца, едва сдерживающего рвущийся из самой души крик – я все понял.
Мужчина так терпеть не способен.
Передо мной стояла батарианка.
Мы стояли в задней комнате магазина, и юная батарианская девушка, уже обтершая с глаз слезы (и снявшая брошь – модулятор голоса), вполголоса рассказывала мне:
– Тардания. Так меня назвали мои собственные родители, до того, как погибнуть в схватке с противоборствующим Домом батарианских аристократов. Все Дома ведут свой отсчет непосредственно с Хар-Шана – и мне, в лучшем случае, предстояла судьба «приза на выданье». – последние слова девушка почти прошипела.
– Все изменилось, когда в результате атаки наемных убийц, мои родители отправились в страну древних Богов. Меня чудом вытащили из полыхающего поместья на одной из лун Хар-Шана последние, преданные моему отцу слуги из низших каст. Все они сложили свои жизни за то, чтобы я смогла сбежать в системы Термина. – произнесла она скорбно.
В электрощитке, с которым она сейчас работала, она сдвинула вверх боковую панель – там оказался потайной отдел.
– А что же Люсьен? – спросил я.
Тардания улыбнулась.
– Люсьен спас мне жизнь, отбив меня у омегских наркоманов, которые хотели пустить меня «на хор». Я была безоружна – и он спас меня, перебив большую часть. Он был на Омеге по делам бизнеса – а потом привез меня сюда, дал модулятор голоса, новую личность и работу. – закончила батарианка.
– Иными словами, я обязана ему всем.
Из потайного отделения на свет появилась маленькая красная коробочка. Тардания благоговейно передала мне ее в руки.
– Все, что здесь лежит, принадлежит Вам. Старик особенно настоял, чтобы прочитали и услышали все, что он записал здесь – только Вы. Он передал мне все кодированным сигналом – и сказал, что только вы способны его понять и расшифровать. Более мне передать Вам нечего. – поклонилась она мне до пояса.
– Спасибо, что Вы были с ним. Это очень много для него значило. – таинственно улыбнулась мне она.
– Спасибо и Вам за эту последнюю весточку от моего друга. Я навсегда сохраню память о нем. – я поклонился ей земным поклоном.
– Удачи Вам. Я буду молиться за Вашу душу… – на секунду замолкла она – …воин Джон.
Когда я развернулся, она уже ушла в заднюю комнату магазина. Замок стал красным.
Я вышел на улицу и посмотрел на космос, окружавший станцию.
На душе было тяжело. Но я обязан был двигаться дальше.
Я вызвал аэрокар и полетел домой. Надо было решить, где искать врача.
Я сидел за водительским креслом аэрокара и вертел красную коробочку в руках.
Стоит ли открывать здесь?
Плюнув на все, я решился.
Под крышкой коробочки находился одинокий микрочип для шифрованной информации. Я вставил его в свой уник и нажал «Запустить» в диалоговом окне.
«Введите пароль…»
Шесть букв. Всего шесть букв пароля.
Что же за слово это было?
Какое слово было настолько важным, что он связал с ним свое финальное обращение ко мне?
Твой самый большой секрет, который ты доверил мне, старик.
«Введите пароль…»
«Шаньси»
«Пароль принят».
За его спиной была видна стена старого ангара и верстаки. Он был очень плох – и это было видно по его изнеможенному лицу, кривившемуся от ужасной боли…
«Вот мы и свиделись снова, сынок. Не ожидал, что все произойдет так скоро? Кху-кхак-кха-кха! – тяжело закашлялся он. – «Но человек предполагает, а бог располагает, сынок».
«Я стою одной ногой в могиле, но мое зрение никогда не подводило меня. Дело в том, что я был одним из тех, кто тестировал глазные имплантаты для определения полостей и неровностей в твердых породах. И поверь мне, Джон, такого количества изменений, как в твоем организме, я не видел ни у кого».
Ох ты ж блять…
«Внешне все выглядит великолепно. А вот внутренние структуры мышц, костей, органов, даже мозга – они просто светятся аномалиями».
Он перевел дух и с натугой продолжил.
«Я не знаю, кто тебя сделал, Джон. Я скажу тебе прямо – я поверил тебе, когда ты сказал, что их больше нет. Более того, я знаю, что ты ищешь. Ты же за нейроинтерфейсом на Омегу собирался, да?»
Меня продрал озноб.
«Это было бы наиболее логичным решением, тем более, что в области его обычной имплантации у тебя аномальное шрамирование – значит, он у тебя был».
Меня немного отпустило. Логично было предположить, что я поеду на Омегу – единственная фабрика нейроинтерфейсов в Галактике находится там.
«Джон. Я верю, что ты потратишься на него, и потратишься солидно. Я отправил эту запись Тардании, и если ты ее смотришь, значит, ты уже встретился с ней. Вот три номера – он показал датапад с записанными на нем номерами – это счета, на которые я перевел деньги от продажи твоих камней, Джон. У меня – кххе – еще остались кой-какие связи».
Дед, ну зачем же ты так…
«Мертвым деньги не нужны, Джонни. Тебе они нужнее. Ты готовишься к чему-то – и это что-то тебя страшит. Не бойся. Моя вера в тебя всегда будет с тобой. – он говорил уже из последних сил.
На мои глаза, против воли, наворачивались слезы…
«Используй эти деньги на благие дела, парень. – он уже еле-еле говорил. – И последнее. Тебе понадобится хороший врач-нейрохирург для им… имплантации нейроинтерфейса. У меня такой есть». – он уже едва дышал от боли, но все же нашел в себе силы на последние слова:
«Хлоя… Хлоя Мишель. Верх…За… Закеры… Скажи ей… Скажи… «Я от дедушки Лю»…» – он последним движением выпрямился в своем старом раскладном кресле и нажал на кнопку.
Экран погас. Теперь уже навсегда.
Я закрыл лицо руками. Слезы потекли сами. Сдерживать их не хотелось.
Час спустя я стоял на верхних рынках Закеры возле маленькой клиники, что расположена меж стоянкой аэрокаров и «Сверхновой».
Дверь открылась мне навстречу – и за дальним столом я увидел Мишель.
Рыжеволосая доктор подняла голову, и приветливо улыбнувшись мне, сказала:
– Здравствуйте, и добро пожаловать в Бюджетную клинику Закеры! Чем Я могу помочь Вам?
– Я пришел от дедушки Лю. – у меня не было сил на актерские игры.
Взгляд ее пронзительных зеленых глаз остановился. Ее голос дрожал, когда она спрашивала:
– Он…?
Я молча кивнул головой.
По ее лицу побежали ручейки соленой влаги. Она присела на свой столик и обхватила его край руками. Очевидно, ноги больше не держали доктора…
Между нами было метра три. Я преодолел это расстояние за два шага – и порывисто обнял Мишель.
И ничуть не удивился, когда дрожащие от тяжести утраты и горя руки Хлои ответили мне тем же…
Уже сильно после половины стакана неразбодяженного спирта, принятого доктором для успокоения инвазивно, и успешно проведенной операции по моему имплантированию, мы сидели с Мишель за чашкой чая возле подоконника.
– Он служил с моим отцом в одном батальоне и спас ему жизнь в войну. Причем дважды. – вздохнула Мишель. – Он всегда был мне, как родной дедушка – мы вместе играли с его детьми, вместе росли и учились, и даже вместе поступали в медучилище. – ее глаза подернулись дымкой воспоминаний.
– Мне было приятно познакомиться с ним. Он был фантастическим человеком – и я никогда его не забуду. – просто сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня. А потом внезапно улыбнулась нежной, почти детской улыбкой.
– Я думаю, что он увидел в Вас то, что всегда было и в нем самом – стержень, силу духа, уверенность в себе и стремление во всем идти до конца. Дед был примером для всех, с кем общался – и передал свое знамя Вам. Берегите память о нем – пусть она направляет вас. Всегда. – сказала она, глядя мне «глаза в глаза».
– Я сказал это ему и скажу Вам – я никогда не предам его веры в меня, Хлоя.
– Тогда – Вы достойны его памяти. Идите – и пусть вам всегда сопутствует удача… воин Джон.
Наши глаза соединились, и я прочитал в ее глазах ответ на мой невысказанный вопрос.
Да будет так, воительница Хлоя.
Я коротко кивнул ей головой, встал из-за стула и вышел из клиники.
И хоть я этого не видел, я знаю, что она перекрестила меня в спину.
Потому что доктор Хлоя Мишель, при всей своей научной подкованности – свято верила в то, что Бог живет в душах людей.
И, глядя на нее – я не мог не согласиться.
На сегодняшний день мой план был практически выполнен. Осталось лишь найти работу.
Ма-а-аленькая такая задачка. Но я не унывал, ведь, как я выяснил, в одно, самое желанное для меня место, набор на испытательный срок был открыт.
Мой взгляд упал на рекламу рядом с лифтом, который вел в Академию СБЦ.
«Вступай в ряды доблестных защитников Цитадели!».
На рекламе бравый турианец залихватски отдавал честь кому-то за моей спиной, держа винтовку в правой руке.
Оу, я уже практически весь ваш, ребята. Умерьте пыл, я к вам иду сам!
Лифт наконец приехал и открылся передо мной.
Я чувствовал, что мной был сделан шаг навстречу судьбе.
Вопрос заключался лишь в одном – достоин ли я ее.
– Нет, к сожалению, набор открыт лишь для турианцев. – виновато пожимая плечами, сказала азари у стойки приема жалоб населения.
– Я что, не похож на разумного, умеющего обращаться с оружием?
– Как раз-таки наоборот, но у Вас нет никакой подтверждающей информации, Вы исчезли из Альянса на восемнадцать лет – и стремитесь поступить в Службу безопасности Цитадели с улицы? – удивленно приподняла свои «брови» азари.
Сейчас или никогда.
Я активировал нейроинтерфейс.
Все сразу стало болезненно-четким, я увидел мельчайшие детали окружающих меня вещей, которых раньше просто не видел.
Я посмотрел в ее глаза и начал говорить, громко и четко:
– Ваше имя – Лейдара Т’Рила. Вам 249 лет. Вы любите классическую азарийскую струнную музыку, у вас есть глубокое пристрастие к ментоловому человеческому кофе – арабике, я полагаю; вы недавно получили выговор за систематические опоздания, у вас есть хороший друг – саларианец из числа банковских работников, вы неравнодушны вон к тому – я кивнул на стоящего у стены слева турианского патрульного – молодому человеку и у вас недавно была размолвка с вашей родной матерью, которая воспитывала Вас в одиночку, так как вашим отцом также был саларианец. – закончил я.
В холле смолкли все звуки вообще.
И добить.
– И я никогда раньше не видел вас в своей жизни. – я встал в «позу Шепарда» – кисти рук на локтях и расслабленный, чуть отклоненный назад корпус.
FATALITY!
Если бы в холле академии Ц-Сек пролетела бы муха, ее бы услышали на подземных этажах.
Глаза азари стали, как у среднестатистической героини аниме.
– К-к-как? – только и смогла вымолвить она.
Я спокойно начал обьяснять.
– Ваше имя написано на папке, которая лежит на вашем столе; на календарике на вашем столе написано «полгода до матроны» – этот этап в жизни азари начинается с двухсот пятидесяти; на правом верхнем углу календаря у вас приколоты программки с выступлений одного из азарийских коллективов, известного своей игрой на струнных инструментах; у вас в мусорном ведре лежит кофейная чашка из ближайшего человеческого кафе – а в таких чашках они продают только арабику с ментолом; мешки под Вашими глазами и то, с каким страхом вы коситесь на старшего по званию – говорит о недавнем выговоре; у вас на столике стоит традиционное саларианское бонсай – которое очень недешево и внутри которого до сих пор лежит банковская визитка – Вы его не раскрывали, но и не выкинули – так поступают только с дружескими подарками; тот молодой турианец у стены периодически косит глазом в вашу сторону и пришелкивает правой мандибулой, отчего вы пару раз за последние пару минут смутились и на Ваших щеках появился румянец; Вы уже пару раз порывались за эти пять минут набрать на вашем инструментроне номер вашей матери, но или отказывались от своего решения, или постоянно приходящие жалобщики Вам этого не давали – так звонят, только если в размолвке; и, наконец, характерные пигментные точки на ваших гребнях говорят о саларианских генах в вашей ДНК. – закончил я.
От правой лестницы послышались негромкие хлопки. Лица всех, находящихся в холле повернулись туда.
Я повернул голову направо – и обомлел…
У правой стены, облокотившись на нее правым же плечом, стоял сам глава Ц-Сек Венари Паллин.
И аплодировал.
Мне.
Человеку.
Аплодировал.
Он закончил хлопать в ладоши, выпрямился, подошел ко мне и спросил:
– Молодой человек, где бы Вы хотели работать? Я бы лично предложил Вам идти в Аналитический Отдел. – весомо сказал он.
Я покачал головой.
– Спасибо Вам за рекомендацию, мистер Паллин. Но я вижу себя только в Отделе Расследований. – я скромно улыбнулся.
Он усмехнулся.
– Как Вас зовут?
– Джон Николас Далтон, сэр.
Он усмехнулся снова.
– Считайте принятым себя на испытательный срок, младший следователь Далтон. Бейли, оформите молодого человека…
Ко мне тут же подошел помощник Паллина – еще совсем даже молодой Армандо-Оуэн Бейли.
– Добро пожаловать, парень. Я не знаю, как ты это сделал – но это было незабываемо. – он по-доброму потрепал меня по загривку.
Мы отправились в направлении кадрового отдела.
– Спасибо, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы влиться в Ц-Сек.
– Ни о чем не парься, парень. У тебя будет месяц на то, чтобы влиться. И что-то мне подсказывает, что ты с этой задачей справишься… Кстати, ты станешь сто семнадцатым человеком в составе Ц-Сек. – Бэйли расплылся в улыбке.
Джон-117. Хех, мне нравится!
– Приятно помогать другим, и особенно – в хорошей компании. – ухмыльнулся я.
Он расхохотался в голос, размашисто и с душой:
– Золотые слова, малек! Из тебя выйдет отличный следователь!..
Мы с Армандо шли в кадровый отдел.
На моем инструментроне дата сменилась на 24 января 2181 года.
Первый мой день в карусели, называемой Цитаделью…
Наконец он закончился.
И все было хорошо с Вселенной.
Комментарий к Глава шестая. Похоже на карусель.
Автор хотел изначально вместо внезапного Паллина добавить потенциального "глухаря", которого ГГ мастерски раскроет – но понял, что уедет за восемь тысяч.
Седьмая глава будет ко вторнику, к концу воскресенья или в понедельник ждите первичную справку по первичной вселенной ГГ и всем причиндалам, что у него есть.
Следующая глава: куратор, первое совместное дело, панацелин 2.0, скандалы, интриги и конечно же расследования. Зайду оттуда, откуда русские не ходили – со стороны Ц-Сек.)))
ГГ часть своих пушек замаскирует под МЕшные.
БРОНЯ! Как я тебя ждал, родная!)
Вероятно, будет что-то про Шепарда и Акузу. Ждите обьявлений)
Всем процветать! Ваш ДП. ;Р
========== Глава седьмая. Первый день остатка моей жизни. ==========
Бодун!
Как много в этом слове
Для сердца русского слилось…
Сегодняшнее утро встретило меня в позе «голова на полу, тело – жопой кверху – на кровати», что очень не понравилось моей «проснувшейся» шее.
А еще на мне был усратый шампанским пиджак от парадной формы Ц-Сек, выглядящий так, как будто его одевал вышедший «на тропу войны» молотильщик, мои не парадные, а стандартные серо-черные штаны «милитари» и грязные армейские ботинки.
На босу ногу.
У меня было легкое чувство дежавю, и на мир я смотрел в первые пять минут после пробуждения, как смесь турианца, словившего ЛСДшный «приход», и главного героя «Притчи Стенли». То есть через щелки глаз, шипя и желая достать руками «до этой гребаной лампочки».
Мне казалось, что это все не со мной и вообще – меня нет. Я выдумка.
Ага.
От третьего лица.
«Отлагав» и таки спустившись с лестницы, при этом умудрившись с нее не навернуться, я заметил нашу «честнУю компанию» «мозгов» – аналитиков (преимущественно саларианцев, но были среди них также совсем юная азари с двумя туриками), которая дрыхла на диванах, под диванами, между диванов, под столом – и даже частями на столе – в моей комнате «для друзей».
Я пока еще не вспомнил их имен, но уже вспомнил, что Паллин таки пропихнул меня еще и аналитиком, набрав начкадров по унику лично под конец заполнения моих анкетных данных. Рожу тамошнего старшего офицера Крессана надо было видеть.
Но что он мог поделать?
Оставалось только козырнуть и сказать, мол, «да, это Крессан, товарищ начальник – так точно тащначальник, оформим на два оклада в два отдела, так точно, да, обязательно – тут Крессан на меня крайне выразительно зыркнул – будет совмещать, я лично возьму на контроль, все понял, есть выполнять!».
Бля-я-я, куда я попал?! Дурдом на выезде!
В общем, было от чего прийти в негодование.
В комнате с головизором спала «солдатиками» на полу главная парочка следователей из второго моего отдела – Челлик и какая-то азари – то ли Т’Диод, то ли Т‘Ключ… – точно, вспомнил! – Т’Реле! Шандара Т’Реле!
Ну и фамилия, пиздец нахуй…
Точно так я тогда и подумал, когда с ними познакомился. Челлик предложил «обмыть приход новичка в одном отличном местечке», Т’Реле тут же ему поддакнула и побежала за остальными «следаками», аналитиков – пятерых саларианцев, двух турианцев и одинокую азари, с которыми я уже перезнакомился сразу после зачисления на двойное довольствие и выдачу двух комплектов формы моего размера («ох и повезло тебе, парень, хоть сменная будет, у единственного во всем Центральном Отделе, кстати» – это уже складовщик-человек приговаривал, выкладывая мою форму на прилавок склада), которые валялись в моем вещмешке – кстати!
Куда ж я его засунул-то…
Как я примерно и предполагал, мой вещмешок лежал в багажном отделении одного из двух Ц-Сековских аэрокаров, что притулились бочок к бочку на моем балконе – причем аэрокар аналитиков, который сел вторым, заблокировал дверь первого аэрокара – со следователями – когда садился, и особенно это «доставило» бухому (к тому моменту просто «в гавно») Челлику, который не смог открыть аэрокар Следственной Службы и проблевался прямо на пол «кара»…
А потом им пришлось лететь на «второй заход»…
Пфф-ха-ха-ха!… Ой, не могу! Хха-ха... охх... Ффуух!
Ну, хоть протрезвели малясь – от запаха-то, хе-хе-хе.
Я, несмотря на жуткое похмелье, весьма «пахнущий» соседний аэрокар и набирающую обороты мигрень, все-таки отыскал наконец свой вещмешок. Растянув завязки, я увидел чистую (слава Шизре), хоть и немного мятую форму.
Ну, хотя бы все не усрал – и на том спасибо.
Теперь вымыться. Хорошо, что бриться не надо…
Еще одна особенность моих генмодов – никакой растительности на теле, кроме кожи головы. И даже там – не длиннее пяти миллиметров.
Я задумчиво почесал затылок… стоп, что это за херь на правом виске?
Открыв дверцу «общей ванной», что была за кухней (где кто-то, больше похожий на варрена, чем на турианца, дрых под кухонным столом, обняв пустую бутылку турианского виски «Лийтрас»), я прошел в «общую ванную» и, стоя перед зеркалом, осторожно повернул голову налево – шея все еще ныла.
На моем правом виске умело был выделан машинкой парикмахера шлем спартанца из «Хейло 22: Воскрешение Легенды».
Блять, точно, мы же вчера после бара залетели в парихмахерскую по пьяни...
Прямо на аэрокаре...
Через окно...
Сколько же нам сегодня пиздюлей на работе отсыплют-то?...
Я помнил, что после парихмахерской предложил всей честной компании «завалиться ко мне на хату».
Ну, хоть не пристрелили никого... Вроде бы.
Я аккуратно повернул голову направо и увидел на виске слева интерлинговские буквы «М» и «С» – одна чуть выше другой.
Еще и кликуху получил. Слава Вандоре, хоть не самую дерьмовую.
Надо было вымыться и растолкать всех в округе.
Заодно и вспомню, и как половину из моих сослуживцев зовут…
Я разделся, не забыв кинуть пованивающий парадный пиджак в плетеную корзину «для химчистки» рядом со стиралкой слева. Скинул штаны и ботинки – и чего я в них в ванную-то поперся – в уголок между подраковинным шкафчиком и стеной справа. Слегка пошатываясь, осторожно снял трусы и повесил на полотенцесушитель. Контрастный душ манил меня, как, в свое время, еще совсем «зеленого» кадета манила мечта о «крутых спецназовских буднях».
Я хмыкнул и выкрутил рукоятку душа до почти нулевого значения.
Поток ледяной воды заставил совершить миграцию стад травоядных мурашек по телу. Почти как в каком-нибудь старом голо про животный мир африканских саванн, что лежат на маленьком кислородно-азотном шарике под названием Земля.
Мой рассудок перезагрузился.
У нейро есть одна опасная особенность. Он имеет привычку при долгом использовании и стабильном напряжении извилин «выжигать» клетки мозга.
У обычных людей. Не у «живых солдатиков» транссистемных корпораций.
А еще – он дает эйдетическую память.
Количество стволовых клеток в моем теле, по сравнению с телом обычного человека, увеличено в семьдесят пять раз. Я могу принять очередь из БШВ в упор – и я выживу.
Я могу получить снайперскую пулю из «Мозгобрызга» в голову – и я выживу.
Я могу взорвать у себя в руке гранату – и я выживу. А кисть и пальцы отрастут за две недели максимум.
И в то же время – а что я могу?
Что я знаю?
Что я умею, кроме как выживать?!
Меня догнал мой ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Та еще херь. А мне про нее даже и рассказать-то некому…
Он давно уже рвался наружу, в принципе. Просто я умею себя сдерживать.
Просто намного легче пиздаболить и шутить, не вспоминая…
Не вспоминая о том, чего тебе никогда больше не забыть.
Корлус напомнил о многом. О многом из того, что было мной загнано в самый дальний угол чердака моего разума. О многих вещах, о которых я не расскажу никому и никогда – потому, что бывали времена, когда вчерашний кадет ЕВС Джон Николас Далтон хотел бы умереть. Или получить амнезию. Или сойти с ума. Или просто-напросто никогда не рождаться…
Зачистка на Феррисе-9. Устранение взбунтовавшихся Некрис в комплексе «ФенТех» на Рагоши. Расстрел мирной демонстрации против принудительной киборгизации шахтеров в Нью-Дели на Земле. «Антитеррористическая» операция в колонии «Души-Близнецы». Резня на Люксоре-4… Сколько было пыток, допросов, убийств виновных и невинных, старых и молодых – сколько людей и их генетических братьев было уничтожено мной лично всего за четыре сраных года до На-Пали?!
Я резко выкрутил тепературу воды в «сорок пять градусов».
Горячий поток хлынул мне на макушку.
Конечно, я знал – сколько.
Знал до последней цифры.
Ровно восемьсот сорок девять.
Моих личных жертв.
Анти-«список Шиндлера».
Те, кого я погубил.
Жар воды заставил стекло душа запотеть.
Мои зубы были крепко сжаты, глаза – закрыты, а на лице – я знал это – застыла гримаса.
Гримаса, полная боли.
Душевной боли.
…До встречи с братом я не видел снов целую вечность.
Шизра, Велора, Элдора… Да прибудет ваше благословение со мной.
Я клянусь жизнью, что никогда не падет больше невинный от моей руки…
Душ уносил мои слезы в темную бездну бассейнов-рециркуляторов станции.
Я резко врубил ледяную воду. Снова.
Когда я открыл глаза, я почуствовал, что в них с новой силой разгорелся затухающий было огонь.
Огонь очищения.
Огонь веры.
Огонь жизни.
Я.
Никогда.
Не сдамся.
Душ сбросил мне на макушку последние капли.
Начинался первый день.
Первый день истинного служения обществу.
Первый день полицейской работы.
Первый день остатка моей жизни.
Ибо все мои долги мне не выплатить никогда.
Переодеться в форму не было проблемой.
Пора уже к ней привыкать, как к повседневному атрибуту.
Тем более, что у меня уже есть опыт в этом вопросе.
Броню мне, по идее, должны были выдать сегодня. Вкупе с моим Защитным Поясом, который я надевал прямо на голый торс под майку, у меня стало бы два кинетических щита.
Тишину я не соблюдал. «Бухарикам» все равно сейчас все звуки по барабану.
Я снова заглянул в «дружескую».
Вроде ничего не заблевали. И на том спасибо. Хотя, я ж сам их к себе и пригласил…
Все равно после вчерашней пьянки половины старшего состава Центрального Отдела Ц-Сек в «Логове Коры» я мог хоть в «Героя Гитары 35» тут играть. На другой бок попереворачивались бы – и дальше продолжили бы дрыхнуть.
Аналитики: Селтар, Ангис, Тирум, Лийра, Аерик, Зеладис, Таррен и Хейрала.
И следователи: Челлик, Шандара, под столом валялся Никарус… хм… а где Леари и Валтран?
А, у меня ж вторая гостевая справа. Там лежат, небось.
Я оказался прав. Высокорослый синеглазый Леари с серым цветом панциря и шкуры и аляповатой зеленой татуировкой удобно устроился в обьятиях широкоплечего (для турианца) коричневошкурого Валтрана – с оранжевыми завитками на морде, идущими вокруг лица и спускавшимися на мандибулы.
Нота бене: они оба спали в броне.
Ну прям голубки, хе-хе-хе.
Прикрыв дверь, я все еще немного пошатывающейся походкой выдвинулся к холодильнику на предмет чего-нибудь пожрать.
Запоздало вспомнил, что мы с саларианцами вчера решили сыграть в «Саранчу». На спор.
Естественно, я победил. Вы меня за кого принимаете?
«– У солдата одна мысль!»
«– Как одна? А закусить?»
Гм. Ну, хоть жидкости в холодильнике оставались. Причем в основном горючие, что символизирует.
Я подцепил пол-литровую бутылочку безалкогольного турианского «Тупари» – спортивного тонизирующего напитка.
Да, я отношусь к двум с половиной процентам людей, организмам которых начихать на обратную закрученность аминокислот. И я уже устал удивляться подобным вещам. У турианцев, кстати, такая же статистика.
Главное во всем этом – через две минуты у меня уже полностью не будет похмелья.
Моя печень, в принципе, и так неплохо справилась с алкогольным опьянением.
Но голова все еще ныла. А я хотел, чтобы она наконец прошла.
Пару глотков холодного «нектара турианских духов», и я наконец почувствовал себя разумным существом, а не придатком к ноющему головному мозгу.
Мне было хо-ро-шо.
И тут в дверь вежливо позвонили.
Почему вежливо? Потому, что не постучали.
Логические процессы с утра, да с похмелья, да без включенной в фоновом нейры – явно оставляют желать лучшего.
Я ровной, уже почти не колеблющейся походкой, подошел к двери и открыл ее.
Ой, е…
За дверью, в полном парадном облачении, включая пистолет на магнитном захвате, стоял не кто иной, как Гаррус («Ум, честь и совесть нашей эпохи») Вакариан.
И, судя по ледяному взгляду его голубых, как дневное небо Президиума, глаз – он не был в восторге.
