Текст книги "Нереальный эффект (СИ)"
Автор книги: Николай1993
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
Оружия у меня было много и самого разного.
Вот пара моих верных старых «Автомагов», они же будущие «Энфорсеры». Тяжелый патрон, полуавтомат/автомат (отсюда и название), двадцать патронов в обойме. Полный боекомплект в 200 патронов делается из 15 граммов таридиума или 30 – нулевого элемента. Точнее, чем М-11 с глушителем, мощнее, чем будущий церберовский «Коготь» – и с патронами, которые способны пробить тушу самой Королевы (читай – крогана). В них я точно ничего не буду менять. Ну, может куда-нибудь масс-ядро впендюлю. Для вариативности, хех.
Вот энергопистолет. Он чем-то похож на «Коготь» – только мощней в два раза. И патронов не жрет, ибо энергия восстанавливается. И отлично вскрывает замки. И дизайн у него классный. И вообще он няша. Так, Остапа понесло, движемся дальше…
Вот ЗВГ-Био винтовка. Замечательная вещь. Сорок зарядов. Стреляет сгустками своей зеленой биомассы на разрыв – во всех смыслах. Работает по принципу «налей – и отойди». Еще на борту скааржского разведкорабля я врезал туда регенератор, подобный тому, что стоит в энергопистолете. И разлагается эта биомасса в свободном состоянии за пятнадцать секунд. Страшная стала штука, без шуток. Как переводится ЗВГ? А вот не скажу, догадайтесь сами. (Хорошо, хорошо, но только никому не слова, ладно? «Зеленое Взрывающееся Говно»! Орфография авторов клички прилагается).
Шок-винтовка. Когда я поставлю на нее, наконец-то, нормальный прицел – она будет неодолима. Фотонный луч, пробивающий любую броню вообще – а с усилителем еще и рвущий врага в фарш. Угадайте, есть ли на моей усилитель? А еще она умеет стрелять медленными шок-сферами – и от них уклонится любой, если только он не инвалид. Но не все так печально – от комбинации «сфера плюс попавший в нее луч» не убегал еще никто, хе-хе. Вам что-то не нравится? А теперь вы точно выпадете в осадок – в ней пятьдесят зарядов. Правда, полная ее зарядка стоит 50 грамм таридиума. Но должны же у нее быть хоть какие-то минусы, правда?
Миниган. Просто и со вкусом. Патроны от «Автомага», только вылетающие из ствола в четыре раза быстрее. Или в два – зависимо от того, нужна ли вам точность или скорострельность. Носит с собой 200 маленьких друзей, с которыми расстается без жалости.
Боевая штурмовая винтовка Единой Военной Службы, или БШВ-ЕВС. Это винтовка и дробовик в одном флаконе – четыре выстрела в секунду из основного ствола и пять взрывпатронов одним блоком из подствольника – равно «ба-бах» при попадании. А еще у нее магазин на четыреста патронов. Калибра 12,7. Моя лучшая боевая подруга за все годы службы. Вишенка на торте – стрельбу можно вести из обоих стволов одновременно.
«Шинкователь». Стреляет круглыми вращающимися лезвиями, которые рикошетят от стен. При втором режиме огня лезвия больше не рикошетят. Они просто сами наводятся на цель. И взрываются при контакте. Хотя летают они довольно медленно. Кажется, что-то похожее было в «Чакраме»… В обойме – 75 лезвий. 15 грамм таридия на подзарядку.
На сладкое я оставил «большие пушки».
Это – снайперская винтовка ЕВС Т-72. Я называю ее «Мозгобрызг». Калибр – 15 мм, обойма – 50 патронов. Двадцатикратный зум. 50 грамм таридия на полную обойму – и они того стоят.
«Гранатомет». Швыряется, как это не странно, именно гранатами. 50 гранат в обойме. Первичный огонь – взрыв при контакте или через три секунды. Вторичный – отправка гранаты по нужному адресу с предустановленной детонацией по вторичному нажатию курка. Или при близком взрыве. Комбо «2+1» спасало мне жизнь несколько раз. Те же 50 грамм таридия на обойму.
Флакопушка, или «Зенитное орудие». Самый страшный дробовик во Вселенной. Рвет в клочья горячей металлической стружкой все, что попалось ему на пути. И снова с обоймой связана эта магическая цифра – «50». Альт-огонь – стрельба зарядом по дуге. Очень удобно забросить так в толпу врагов, хе-хе.
Ну, и три жемчужины моей коллекции – «Шар №8», «Ракетница» и «Искупитель».
Первая, или «Шар №8» – до шести неуправляемых ракет в заряде, летящих прямо. Если при этом целится, то на цель будет установлен захват – и ракеты, весело вращаясь, полетят к ней. А если еще и вести прицел вслед за драпающей целью, то ракеты сыграют с ней в догонялки. Их ровно 48 штук в обойме.
Вторая, «Ракетница» – стреляет по одной, но зато раз в секунду. И она тоже с самонаведением. И у нее в обойме сто ракет. И жрет она таридий пачками по 100 грамм. Или 200 грамм нуль-элемента.
А третья – это «моя прелесть». «Искупитель» или «Ридимер» – сверхмощный гранатомет с системой «свой-чужой». Если из Каина себе под ноги выстрелить – гарантированно отправиться в Вальгаллу, то Ридимер это не колышет. «Умный» нанозаряд подорвет все вокруг в радиусе 30 метров – но только не помеченных, как свои. Чудо техники. А еще его ракетой можно управлять «от первого лица». Жрет он килограмм нуль-элемента за заряд. Или полкило таридия. Но, черт возьми, это того стоит!
Я закончил любовно протирать свое оружие. Переборка и протирка заняли у меня примерно полчаса. Правда, мне показалось, что про что-то из моего обширного арсенала я забыл…
– Ну конечно же, про «Жало» забыл!
«Жало» мне было просто невыгодно больше использовать. Оно стреляло острыми осколками таридия – теперь это было бы, как если бы я стрелял нулевым элементом. У меня было всего около тридцати килограмм этого минерала, и мне надо было начинать экономить. В будущем стрелять придется ой как много…
Но протереть все равно не мешает, – подумал я.
Я извлек «Жало» из гравикармана. Тут есть один нюанс – мне досталось «Жало» весьма потрепанное – а других у Скаарж из охраны таридиумных рудников и не было – и его жестко клинило каждые сорок-пятьдесят выстрелов. Его заклинило и в тот раз, а я уже тогда нашел миниган и сменил на него. «Жало» было забыто в гравмешке и ждало там своего часа, когда у меня дойдут руки его починить. Опять. Раз в пятнадцатый уже.
Я аккуратно протирал его ветошью от пыли и налипших внутренностей какого-то Слита (подводные генетические братья Скаарж – редкая гадость, скажу я вам), когда мне пришла в голову странная мысль...
А ведь Нали и азари очень похожи… Я бы даже сказал, что Нали – это азари, достигшие дзен…»
Поток моих мыслей прервал сломанный осколок таридия, выпавший из «Жала» мне на руку.
Тьма, окутавшая меня, была преисполнена синевы.
«– Здравствуй, Избранный брат мой. Рад я снова видеть тебя в месте уединения своем».
Я очнулся на монастырском кладбище. Впрочем. «очнулся» – это неверно.
Я проснулся, находясь внутри сна. Смотрели когда-нибудь «Начало»? Вот именно так я себя сейчас чувствовал.
Открыв глаза, я увидел его. Четырехрукого, как и все его сородичи, призрака настоятеля-Нали с кладбища, что у монастыря по имени «Вечновоскуренный Обрыв». Хотя, судя по тому, сколько там было врагов – скорее «Вечновоскуренный Блеф».
Я помню его. Он открыл мне секрет, который очень помог мне оружием и медикаментами. Но он открыл мне далеко не только это…
К тому моменту я был вымотан настолько, что у меня больше не было сил. Я был искусан насекомыми и Слитами, измучен бегом и плаванием, изранен моими врагами… И самое страшное – я был один. Нали боялись меня: я, хоть и был в их глазах Избранным, пугал их своей готовностью убивать – во имя их и моей свободы. А все люди либо умерли до того, как я успел помочь им, либо у меня на руках. Я был на пределе, устал донельзя и пребывал в отчаянии. Я ощущал себя так, как будто моя душа уже спела «Реквием» по мечте о побеге отсюда.
Я практически взмолился ему:
– Отче, разреши преклонить колени в месте твоего упокоения. Я больше ни о чем не прошу – я не спал уже три дня… Прошу тебя, отче.
Его дух подлетел ко мне и заглянул мне в глаза. Взгляд его белесых, слегка светящихся зеленым глаз показался мне бездной. Но эта бездна не стремилась поглотить меня. Она хотела придать мне сил...
В моей голове зазвучал сильный и ровный голос:
– Дитя мое, что Боги наши прозвали Избранным – не бойся ничего. Враг не настигнет тебя здесь. Я разделю с тобой кров, пищу и воду – и отдам тебе все, что имею сам, – и где-то на самом краю сознания я услышал что-то похожее на:
– Скромность…
Нали хоронят своих соплеменников без какого-либо размаха, но настоятель монастыря просто не мог быть похоронен в обычной могиле – у него был целый склеп.
Он притянул к себе неведомой мне силой бутылку воды, пару хлебцев и три неизвестных мне фрукта с полки для «даров от живых мертвым» – и предложил их мне.
– Держи, сын мой. Пусть не только твой дух подкрепится сном, но и твое тело – пищей.
– Отче, я не могу принять ваши дары. Я знаю, что вам оставили их в дорогу в загробный мир и взять их – тягчайшее преступление для живого.
– Сын мой, мертвым пища более не нужна. Ты же жив и стоишь на пути, который длиннее жизни… Ешь. Боги разрешают нам возвращать дары тем, кому они нужнее…
– Спасибо вам, Отче.
И вновь на краю сознания я услышал:
– Благодарность…
Я ел и пил настолько аккуратно, насколько я мог, учитывая бездну в моем желудке. Что поразительно, еда была такой, будто ее собрали, выпекли и набрали сегодня с утра…
Утолив голод, я поблагодарил призрак настоятеля монастыря и улегся прямо у ближней стены, рядом с гробом.
Сон охватил меня мгновенно.
Я проснулся утром следующего дня, и на мне не было ни единой царапины. Я без всякой задней мысли поблагодарил его и спросил, не могу ли я чем-нибудь его отблагодарить.
Он лишь улыбнулся и покачал головой.
– Бескорыстие…
Он посмотрел мне прямо в глаза и спросил:
– Отрок мой, ты идешь на встречу с врагами без сердца, души и жалости. Что ты чувствуешь к ним?
– Сожаление и жалость, отче. Они не ведают иных путей.
Я ни слова не соврал. Мне действительно их было жаль.
– Честность…
– И ты готов пройти этот путь до конца, отрок мой? Даже зная, что он может вести к гибели?
– Я боюсь только смерти без смысла. Я не боюсь умереть за правое дело, за родных, за свободу – неважно, мою или чужую. Как сказал когда-то один умный муж: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях».
Во взгляде настоятеля я увидел… гордость?
– Мужество…
Он подлетел ко мне, обнял меня своими, внезапно оказавшимися теплыми, призрачными руками, посмотрел мне прямо в глаза и сказал по-налийски (но я его понял):
– Отныне и навсегда, в темную ночь и в светлый день, в невзгодах и радостях, во время земного существования и за гранью его – ты брат мой. Иди дальше, по своему пути, что длинней жизни и дальше любой звезды, и помни – нет судьбы, кроме той, что пишешь ты сам, мой Избранный Богами брат.
Его руки отпустили меня. Склеп открылся. Сверху хлынул свет нового дня. Не разрывая зрительный контакт со мной, он прошептал:
– Иди и помни: моя вера в тебя всегда со мной. Если не веришь в себя – верь в меня, ибо я верю в тебя…
Наши разумы слились в единое целое. Я закрыл глаза.
Когда я их открыл, призрака больше не было.
Я вышел из склепа другим. Меня больше не пугали враги. Я больше не боялся.
«…Верь в меня, ибо я верю в тебя…»
Я посмотрел в голубое до невозможности небо.
– Никому меня больше не запугать. Никогда.
Перевал Даса ждал меня.
Он сидел на своем надгробии в монастырском саду. Нас окружал свет.
Я подошел к нему и сел рядом.
– Здравствуй, брат мой. И я также рад вновь видеть тебя.
– Ты стал другим…
– Я поверил в тебя.
– Спасибо, – сказал он. – Я ощутил это самим своим естеством.
– Вот так и начинаешь верить, что душа воистину бессмертна…
– Так и есть. Но спросить ты хотел не это, брат мой.
– Верно. Что со мной? – спросил я.
– Ты ведь помнишь наш разговор?
– Я ничего не забываю.
– Твое тело меняется под воздействием Вселенной, в которой ты сейчас.
Вот это номер, дорогая редакция!
– То есть… я превращаюсь в Нали?
– Нет, брат мой. Ты становишься похожим на Нали лишь изнутри, но истинным Нали тебе не стать. Не та Вселенная. И, прежде чем ты спросишь – это воля моих Богов и мой последний подарок тебе.
– Последний?.. – спросил я отрешенно.
– Да, брат мой. Мне был дарован один последний шанс попрощаться с тобой – и он был использован.
– Ты ведь так и не сказал мне, как тебя зовут…
– Ты не спрашивал. Да и так ли нужны имена братьям?
Мы обнялись, спонтанно и крепко, всеми шестью руками.
– Прощай, брат мой, – сказал он мне, склонив голову.
– Нет, брат. Не «прощай» я говорю тебе, а «до встречи», ибо я верю – мы обязательно встретимся снова…
Он поднял глаза. В них озорным светом играла вечность.
– Спасибо. И удачи тебе, брат.
Всепоглощающий свет окружил нас и растворил в себе.
Тело болело так, будто по мне потоптался пьяный вальсирующий кроган. Нет, вру – целый бальный зал кроганов.
Полминуты спустя я совершил открытие века.
Еще через полминуты – и второго тоже.
Какой интересный потолок у моего челнока.
Ладно, полежали и хватит. Брату, конечно, спасибо, но мог бы и предупредить, зараза такая.
Пить хотелось неимоверно, во рту стоял чад кутежа и угара.
До бутылки с водой было метров пять. Я сумел приподняться на левом локте, но встать я был пока не в состоянии. А пить хотелось. Очень.
Мне кажется, я хотел, чтобы бутылка сама прилетела ко мне в руку.
Окутавшись синевой, она так и сделала.
Приплыли…
Комментарий к Глава вторая. Нежданно – негаданно.
Я донаркоманил ЭТО.
Хоспади, я все-таки это сделал.
Поздравьте все меня! XD
А глава филлер, таки да. Но вельми важный для будущего сюжета.
Монастырь в оригинале не называется никак. А вот локация вокруг него называется "Bluff Eversmoking". "Bluff", собственно, обозначает "блеф", "обман". Но его второе, более редкое значение – "обрыв" или "крутой склон".
ГГ автоматом перевел на свой родной русский с интерлингвы – и получил дуализм названия во всей красе.
Нали вообще народ уникальный – многотысячелетняя культура непротивления насилию, умение (особенно у тех из народа, кто связан с религией) левитировать при молитвах богам, двигать предметы силой мысли, видеть скрытое и, временами, грядущее – ну, точно, азари в дзене. А тот призрак с кладбища, хоть и нематериален ни разу, вел себя как типичный Нали.
И да, при прохождении первой части Unreal'a порой творилась такая мистика, что в их богов начиналось верить.
Небечено ни разу.)
========== Глава третья. «Пристегнитесь покрепче». ==========
Шесть синих галет, медленно вращающихся по разным траекториям вокруг моей головы, придавали мне нездоровое сходство с атомом.
Ментально нездоровое.
Отчего-то хотелось петь. Громко. Во всю ширь легких.
Наверно, я все-таки когда-нибудь поверю в магию. Возможно. Если доживу до старости и до старческого маразма.
Планы требовали обдумывания, свежеприобретенная биотика – имплантанта (опционально) и практики (а вот это – бесспорно), желудок требовал нормальной еды, чего-нибудь высокоградусного и сигарет (предпочтительно – в такой последовательности), а внутренний «не-космо-хомяк» – всего и сразу. И, желательно, еще вчера.
Биотикой, кстати, управлять несложно. Всего-то нужны железная концентрация, уверенность в себе, понимание техник, имплантант (по желанию) и самое главное – хорошее воображение. Я ощутил себя Зеленым Фонарем в первый день службы, честно.
Во тьме ночной, при свете дня…
Я широко улыбнулся. Да-а, вот уж точно, «космическая магия».
Мой корабль снижался в Таркисс – судя по отзывам в экстранете, наименее засранный космопорт на Корлусе в этом полушарии.
Мне надо было многое продать, многое купить и еще очень многое узнать.
К тому же, я уже пять дней никого не убивал. Было немного непривычно.
Да ладно вам. Я прикалываюсь. Никогда не любил нарываться на конфликт.
К сожалению, чаще всего в системах Термина именно конфликты нарываются на тебя.
Один замечательный и весьма одиозный профессор как-то сказал, что «разруха не в клозетах, разруха в головах».
Мне с ним сложно спорить в этом вопросе, он все-таки был нейрохирургом и психологом.
Я ожидал увидеть… всякое. И то, что я увидел – оно меня не потрясло, нет.
Я просто не смогу это забыть больше никогда.
Мегатонны мусора на улицах города, больше похожего на руины. Везде лежит дерьмо, и, вне зависимости от расы, дерьмо спутать ни с чем нельзя. А уж какое там амбре… Нью-Йорк моего второго детства – это президиум Цитадели по сравнению с этим.
Половина портовых причалов разрушена, магнитные захваты держат корабль на честном слове, а слово «трап» здесь имеет несколько другое значение, чем на космофлоте – приходится прыгать на причал прямо из кабины. Зато самоубийц, желающих обчистить твой челнок, ждет головокружительный полет – метров на семьдесят вниз, хе-хе.
Трупы, как и дерьмо, лежат везде. Бомжи, «торчки», мелкие бандюганы, пристреленные наемниками или просто местные жители из самых нищих – всех объединяет смерть. С трупов снимают вообще все – и делают это со скоростью саранчи.
А многие из них еще и порядком поедены, причем явно не варренами…
Население сидит днем по домам, спасаясь от радиации, а по ночам выходит на «перетереть за жизнь» и, по возможности, как можно более полно изучить местные помойки у баров и ночлежек для наемников.
«Диких гусей» здесь много. Особенно из «Кровавой стаи». Хотя и «Синих Светил» я тут видел не раз и не два…
Масок они не снимают вне своих баров вообще, и в основном тусят именно там – сутками напролет. Ну а хуле, на улице и убить могут.
Контингент этот непуганый и стреляет на каждое резкое движение. Даже направленное не в их сторону. Ну, этого-то я как раз и ожидал.
Еще одна причина, по которой днем на улицах остаются только мертвецы – местная солнечная радиация. Здесь доживший до пятнадцати – уже седой и умудренный годами старец. В прямом смысле.
Я искал лавку старьевщика, или, вернее, логово безумного корабельного инженера – ибо только безумец решится торговать деталями здесь. В припортовом баре порядком «нагрузившийся» китаеза в форме наемника-фрилансера (читай – в броне всех цветов радуги) махнул мне рукой куда-то направо и пробулькал что-то типа «тррры квартттллла». Я сделал вежливое лицо и, откланявшись, удалился в сторону потенциальной реновации для моей птички.
Три квартала и две перестрелки из Автомагов спустя в гангста-стиле я прибыл в искомую локацию. И ничего смешного – так легче всего вести точный автоматический огонь с двух рук! Хотя, с учетом того, что я негр…
Тем шести ворка точно не надо было грозить Южному Централу, хе-хе.
А вот внезапный (и почти голый), немного мутировавший (угадайте, от чего у него было три рога) саларианец, спрыгнувший с бывшего второго этажа разрушенного многоэтажного дома, едва не стал проблемой. Впрочем, мои рефлексы (как и Автомаги) меня не подвели.
Семь хедшотов за четырнадцать минут – это неплохо для первого дня. Гильзы, правда, могли бы вызвать вопросы… если бы я не отправлял бы их прямо из ствола на минифабрику в моем гравмешке. Чип для контроля гравмешка еще и не на такое можно запрограмировать.
А еще – открывавшийся вхолостую затвор обеспечивал дополнительное охлаждение стволу.
Ладно, проехали.
На небольшой площади, куда меня тот азиат и отсылал, я увидел это.
Это напоминало какую-нибудь колхозную сараюху (только размером с хороший ангар), построенную в тридцатые. В середине девяностых годов. После ядерной бомбежки.
Ну, хотя бы тут есть крыша, – обреченно подумал я.
Дернув за ручку двери, больше похожей на гермодверь старого советского бункера, я уверенным шагом вошел внутрь. И тут же наткнулся на вторую гермодверь.
Ну, вот теперь это точно логово безумного инженера. – пронеслась в голове мысль.
Вторая гермодверь открывалась очень медленно и неспешно. Слишком медленно и неспешно. Из старенького интеркома, висящего справа от второй двери, раздался низкий, басовитый голос:
– Да толкай ты ее, чего тупишь-то? – и интерком с щелчком вырубился.
Ну, раз «толкай» – значит, будем толкать.
Я навалился на дверь всей своей девяностокилограммовой массой. Дверь поддалась и начала потихоньку открываться. Как только образовалась удобная мне щель сантиметров в сорок, я тут же протиснулся в нее – и дверь пошла закрываться заново.
Осмотреться вокруг было первостепенной задачей на данный момент. Задачей номер два в моем списке стояло «пойти и поздороваться с владельцем» – а заодно и найти среди собранного им хлама конденсаторы, дополнительный защитный кожух и пару стабилизаторов для транссветового (я не мог заставить себя говорить «нулевого») сердца моей железной «малышки».
Да, я привязался к своему челноку. И скоро я буду ее «прокачивать». Но все по порядку.
Назвать эту ангарную свалку различных деталей магазином старьевщика – было польстить всем старьевщикам обоих моих старых вселенных. Все валялось вперемешку, было обшарпано до крайней степени и явно свинчивалось наспех.
Вот лежит целое крыло от человеческого истребителя Т-61 «Трезубец». Вон там валяется кабина от турианской «Манты», рядом – внутренности явно саларианского двигателя, судя по компактности элементов, дальше по левой стороне – цельнотянутый трюм с грузового корабля азарийского производства (и как эту махину вообще сюда доперли)…
Тысячи различных деталей, лежащих в беспорядке без какой-либо системы.
И в то же время, несмотря на непрезентабельный внешний вид – они все выглядели исправными и готовыми к работе. Даже открытые ящики с различными креплениями для деталей внутри, стоявшие в центре ангара, даже фрагменты корабельных бронепластин, лежащие тут и там – все было в рабочем состоянии.
Сколько же времени было потрачено на этот титанический труд?
Дорожка, проделанная между корпусов старых метеозондов, привела меня к большой латанной-перелатанной палатке, возле которой стояло несколько открытых ящиков с инструментами и пара верстаков. Как только я подошел к ней, ее обитатель вышел, или, скорее, выхромал мне навстречу.
Он был бородатым старцем глубоко в годах, седым как лунь. На его ногах были старые и растоптанные туристские ботинки. Одет он был в синие штаны и жилет, полные карманов в самых труднодоступных местах, дряхлые на вид, но все еще крепкие. Худой и невысокий, лицо испещрено морщинами – но какой огонь горел в его глазах…
Он, прихрамывая, но не без толики достоинства, подошел ко мне и протянул мне руку.
– Люсьен.
Информативно.
Я не мог не ответить взаимностью.
– Джон.
– Не Доу, часом? – он приподнял левую бровь.
– Ну, как последний раз проверял, вроде бы нет… – оглядев себя, вернул подачу я.
Он усмехнулся, окинув взглядом мой наряд с ног до головы.
А был я в своих зеленых джинсовых штанах, измазанных не пойми в чем еще со времен На-Пали, серой майке с номером «849» с правой стороны груди, и с небольшим вещмешком (настоящим) за спиной. Вещмешок мне выдали на «Заливе Бодега» для патронов к моему «Автомагу» (я скрыл свое владение гравмешком), вместе с фонариком (благополучно просранным где-то на пике Гала – в получасе от моего второго спасения с На-Пали) и парочкой химических светошашек (потраченных за сутки до того в долине Шпилей). Свою дыхательную маску-респиратор для дайвинга я приспособил для выхода в некислородные атмосферы – и она сейчас болталась на моей шее.
Я бы отлично вписался в компанию местных бомжей. Исключение составляли только мои высокие – до голени – армейские ботинки… на босу ногу.
Еще у меня под одеждой был мой аналог здешнего энергощита – силовой пояс. От радиационного излучения он меня спасал, спас бы и от пары местных пуль – но потом ушел бы на подзарядку на пять секунд. Подхватить за это время рад эдак сто пятьдесят меня как-то не привлекало.
Стоит, пожалуй, добавить, что душ и сортир в челноке были вакуумными, и стирать белье там было нельзя. Моя единственная пара носков валялась где-то в микротрюме, герметически запакованная, и к моменту открытия «на постирать» грозилась стать биологическим оружием нового образца.
– Интересный видок у тебя, паря. Как будто только с «зоны» откинулся.
– Не, я просто на диете, – парировал я.
– Ты мне зубы тут не заговаривай, – зыркнул на меня он. – Если по делу пришел – так назови, что надо: коль смогу – найду.
– Дед, много мне надо… Только не знаю, возьмешь ли мою плату.
– Опаньки, а чего так? – встрепенулся он.
– Обокрали меня, дед. Только драгмет остался. Ни кредов, ни уника…
– Ага, ага. Ты мне свисти в уши больше, прощелыга. Вон, два пистолета из кобур торчат и рожа бандитская – сам, небось, кого хочешь обкрадешь. А даже если и так, как гутаришь – где ж ты спрятал-то его, что не нашли – драгмет в свинце, а свинец – в жопе, что ли? – хохотнул старьевщик.
Ну держись, старый засранец…
– Не, там я только брюлики да говно прячу, – я подмигнул ему, – а вот в твоем «ангаре», походу, целый крейсер нуль-элемента помещается! – завершил я, улыбаясь во весь рот.
– Пф-хи-хи-хи-хаах!.. – захихикал он. – Ну, засранец мелкий, ну даешь…крейсер… пха-ха… ха… ух! – наконец отсмеялся он. – Остроязыкий какой, ты посмотри, а? Надеюсь, про «брюлики» – ты это не серьезно? – взглянул он на меня искоса.
– Я похож на подобный «контингент»? – приподнял я вопросительно брови.
– Только когда лыбишься, рожа негритянская, – пробурчал он. – Ладно, не тяни канитель, показывай, что там у тебя?
Я снял вещмешок и выложил из него на стол три неграненых алмаза карат в шестьдесят-семьдесят. Я нашел их в глубинах шахты Рраджигар совершенно случайно – и оставил себе в качестве сувениров.
Глаза деда стали размером с его ангар. Из хаоса карманов появилась увеличительная линза, и он начал придирчиво рассматривать камни на просвет. Взяв с ближайшего верстака небольшие металлические мерные весы (похожие на магазинные, что были в моем первом детстве, но явно совершеннее), он аккуратно взвесил все три камня, шепча себе что-то под нос. Наконец, осмотр был закончен.
– Неграненые бриллианты, примеси не просматриваются, потенциально – «фэйры» (высшая категория) даже после огранки, 849 гран – это ровно 212 карат с четвертью… – он напряженно потер свои темно-карие глаза.
– Парень, – его взгляд буквально прожигал меня насквозь, – скажи мне, кого ты убил за эти камни? Только не ври, я тебя прошу! Я ювелир с тридцатилетним стажем – и вдруг оборванец на краю цивилизованного космоса приносит мне три потенциальных «Санси»! – взорвался он.
– Сувенир из одного места, которого никогда не было ни на одной карте. И никогда больше не будет. Как и тех, кто был с этим местом связан, – спокойно ответил я.
– Ручаешься? – в его взгляде промелькнул страх.
– Головой ручаюсь, дед.
– Да много ли твоя балда стоит-то! – раздраженно мотнул головой старьевщик.
– Дед, – он поднял на меня взгляд. – Мое слово, как мужика, даю, – я прямо и открыто посмотрел ему в глаза.
Давай же, поверь мне! Знаю, как это выглядит – но я тебе не враг и не обманываю!
Он шумно выпустил воздух из легких.
– Парень, за один такой «брюлик» ты купил бы здесь любой город. Причем на выбор.
ЕСТЬ!
– Мне не нужен город. Мне нужны некоторые запчасти и кое-что по мелочи. И человек, который будет держать язык за зубами, желательно до конца своих дней. И я такого человека перед собой вижу прямо сейчас, – я был сама доброжелательность.
Он задумчиво хмыкнул.
– Все, что здесь есть, включая меня – в твоем распоряжении, парень, – развел он руки.
Я твердо посмотрел ему прямо в глаза.
Эх, была не была!
– Дед, ты не понял. Это теперь твои камни. Поступай с ними, как ты пожелаешь. Ты только помоги мне с запчастями – и мы в расчете, – просто сказал я. И тут же мысленно себя обматерил.
Ёшкин кот, его ж сейчас Кондратий схватит!
Люсьен-старьевщик был ошарашен. Он хватал воздух губами, как рыба – а потом схватился за ближайший верстак и вперил в него свой взгляд.
Когда он поднял свои глаза, в них стояли слезы.
–…Просто так? За-за-д-даром..? – еле вымолвил он.
Я кивнул головой.
– Для хорошего человека – ничего не жалко.
Я его, по-моему, потряс до основания.
Он пару раз вдохнул-выдохнул, смахнул влагу с ресниц появившимся из кармана штанов платком, и тихо сказал про себя:
– Воистину, наш человек…
И только в этот момент до меня дошло, что последние пятнадцать минут мы говорили по-русски.
Мы сидели на ветхих раскладных стульях возле небольшой газовой(!) электроплитки с возвышавшимся над ней железным(!!) чайником и пили «спирточай» из больших эмалированных(!!!) кружек.
Меня посетило чувство дежавю из моей первой жизни – турпоход, костер, чай с привкусом дыма…
Люсьен, несмотря на свое имя, был из тех истинно русских мужиков, что даже в эпоху космической экспансии объединенного под эгидой Альянса человечества (и, как он сам это назвал, «просвещенной космической либерастии»), подпадали под градацию «русский» с двухсот процентной вероятностью. «В драке не помогут, в войне победят» – это про наших людей.
Был в нем стержень, что крепче любого металла. Такой не прогибается и не сломается – ни перед чем и никогда.
После второй кружки «пьяного» чая мы выяснили, что мы тезки по отчеству (его второе имя – тоже Николас) – и болтали уже абсолютно непринужденно и на любые темы.
– Как ты тут вообще оказался? – мне было это действительно интересно.
Ювелир такого уровня в таком Мухосранске?..
– Да как и все мы. Конкуренты, интриги, подставы – а потом угрозы расправы и побег с Цитадели без гроша в кармане… – он глубоко вздохнул. – Вообще, галактический ювелирный бизнес – страшная клоака. Все держат волусы, а в доле с ними ханары и теперь уже салари, дристать им в рот… – он отхлебнул спирточая, проглотил, зажмурился, занюхнул рукавом и надсадно продолжил. – И если медузы – ой, хорошо пошла!.. – еще с нашими спецами кое-как на мази, а для волусов главное, чтоб стабильная прибыль была – и не колышет, то вот саларианки… – протянул он, – В общем, это те еще сучки и беспредельщицы.
– Саларианки?
– А ты что думал, они реально до третьей статьи своего национального дохода мужиков допускают? Да «лягухи» – первые в Галактике по производству промышленных алмазов и вторые – по разработке натуральных! Для всей их точной машинерии алмазы нужны! Что бы там кто не говорил – у них половина далатрасс в этом бизнесе! А родственники мужского пола – ширма для широкой публики… – злобно пробормотал Люсьен себе под нос.
Интересно девки пляшут… Хм, оговорка по Фрейду.
– А первые по разработке, дай угадаю, ханары? – спросил я.
– В точку. Под донным илом Кахье этих камней – как говна на здешних улицах. Правда, камешки мелкие и не особо чистые – зато их офонареть как много. Ну да я не о том. Смотри – салари хотят собрать сливки с рынка, но их продукт не так котируется, как ханарский – объемы не те. Кроме того, на ханарский ювелирный бизнес плотно подвязаны волусы – у них от ханаров солидные преференции при перепродаже. А еще в этот треугольник после года шестидесятого, ну, когда послевоенные страсти чуток притихли, под шумок стали интегрироваться и наши, человеческие ювелиры, – он сделал еще глоток.
