Текст книги "Шорох вереска (СИ)"

Автор книги: Нифилетсар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Сделав шаг назад, Нилоэла указала рукой на саван, будто спрашивая позволения. Фили коротко кивнул и отвёл взгляд. Увидев лицо покойника, Нило горько всхлипнула и тут же услышала за спиной надрывный крик. Резко обернувшись, она увидела, как леди Дис безвольно повисла на руках у Кхелы и Гурдун. Фили кинулся было к матери, но Нилоэла преградила ему дорогу.

– Я помогу. Не беспокойся о матери. Делай, что нужно. – Наскоро обняв любимого, Нило бросилась к свекрови.

– Гурдун, беги за лекарем. – Закинув руку леди Дис себе на шею, Нилоэла приобняла гномиху за талию.

– Ты не видела Кили? – срывающимся от волнения голосом спросила Кхела, придерживая безжизненную гномиху с другой стороны.

– Среди мёртвых не видела, – ответила Нило.

И это было правдой. Среди тех покойников, что попались ей на глаза, Кили не было.

***

Что хочет от меня завтрашний день?

Какое имеет значение, что я вижу?

Если я не могу выбрать свою цель,

Скажи мне, где нам провести черту?

– Да здравствует король! – Фили поднялся с колен под многочисленные крики гномов Эребора и устало посмотрел на Балина, который мгновением раньше возложил на его голову корону: зубчатый венец, выкованный из золота и серебра.

Седовласый гном мягко улыбнулся ему и кивнул на собравшихся.

Сегодня тронный зал Одинокой горы был полон. Все ждали церемониального жеста, который должен сделать новый король. Фили медлил. Поприветствовать народ означало провести черту. Стать королём. Он не верил, что Торина больше нет. Не верил до этого самого момента. Не верил, когда увидел его безжизненное тело в том проклятом тоннеле. Не верил и на погребальной церемонии. Потому что Торин был всегда. Сколько он себя помнил. И королём мог быть только он. Никто другой.

Но вот он вскинул меч, и народ приветственно взревел, скандируя его имя.

«Мы отвоевали священную гору. Пусть ценой невосполнимых потерь, но она наша. Это добрый знак для всех гномов», – думал новый Король под Горой, стискивая рукоять меча.

«Что бы ни хотел от меня завтрашний день,

По крайней мере, я здесь, по крайней мере, я свободен,

Свободен сделать выбор видеть ли мне знак.

Это моя черта».

Комментарий к Зелёная свеча

*http://www.kulichki.com/tolkien/kaminzal/monument/mahal.html#4

**что-то вроде нашего вечного огня.

***камень, символизирующий личность гнома (выдумка автора).

Фили на коронации:

https://yadi.sk/i/GOyN2JQA3CSQCT

https://yadi.sk/d/4c2UKv7bT5LTm

========== Капли рубина ==========

Alizbar. Мелодия тающего снега

23 марта 3019 г. Т.Э.

Ночное небо, чёрное, словно бездна, раскинулось над гномьим королевством. Холодный пламень луны беспомощно растаял, осыпав вершину серебряной пылью, которую мгновенно поглотил мрак, сгущающийся над горой. Солнце, отказываясь просыпаться, едва мазнуло горизонт рыжеватыми подпалинами. Сквозь бегущее облако, напоминающее волчий профиль, мигнули далёкие звёзды.

Дыхание утра, ещё по-зимнему морозное, обожгло щёки. Защипало в глазах, но не от колючего воздуха. Тысячи кроваво-красных огней пылали в долине, освещая позиции армии вастаков, подошедшей к Эребору.

Его королева поспешно смахнула солёную влагу с глаз и попыталась сделать вдох, но пропитанный гарью воздух сдавил грудь. Мучительно закашлявшись, она одной рукой схватилась за твёрдый камень, отделяющий от обрыва, а другой за огромный живот, который уже не скрывал свободный покрой платья. Ребёнок внутри недовольно толкнулся. Женщина сдавленно застонала, пытаясь выровнять дыхание. Короткий вдох, длинный выдох.

– Тише, тише, – слабо прошептала она, поправляя выбившуюся из причёски медно-рыжую прядь, – наследники так себя не ведут.

В том, что должен родиться именно мальчик, были уверены все повитухи Эребора. И не просто мальчик, а очередное воплощение Дурина. Об этом говорили приметы, которые знала наизусть каждая гномка, занимающаяся повивальным ремеслом. Первый признак: изменение цвета локонов матери. Они приобретали медно-рыжий оттенок, как и у будущего наследника. Ибо гномы верили: на заре времён Дурин Бессмертный был выкован Махалом, словно боевой молот, и жар кузни создателя навсегда пропитал его волосы.

Второй приметой, также меняющей облик гномки, были крупные размеры ребёнка. Эта примета тянула за собой другую – женщине приходилось жертвовать жизнью для того, чтобы дать надежду своему народу. Ибо гномы знали: Дурин является в этот мир в смутное время, дабы совершать великие деяния и объединять кхазад перед надвигающейся опасностью.

Появление наследника, который должен был стать седьмым воплощением прародителя, ожидали со времён отвоевания Гундабада. Именно там пробудился основатель рода Долгобородов. Но шли годы, а у нового повелителя священной горы одна за другой рождались девочки. В семье его брата и вовсе не было детей, кроме единственной дочери. И вот спустя семьдесят семь лет народу сообщили благую весть: у Эребора скоро появится наследник.

«Кили бы позабавило, что я превращаюсь в Рыжика, – усмехнулась королева, невольно касаясь изменившихся волос. – Ведь именно так он прозвал меня с первой встречи».

Она пыталась сохранять бодрое расположение духа, несмотря на то, что три дня назад мир перевернулся с ног на голову: произошла кровопролитная битва, унёсшая жизни многих гномов и людей Дейла. Сейчас их останками пировали кребайн, а с предводителями войск прощались сегодня на рассвете. С тех пор её королевство, её дом находился в осаде.

«Рассыпались, будто земляника в лесочке рядом с Тукборо. Кажется, что раннее лето на дворе», – подумала королева, бросая хмурый взгляд на лагерь врага.

– Давай же, просыпайся! – настойчивая просьба вырвалась изо рта облачком пара и понеслась вверх, к укутанному облаками солнцу. Но светило не спешило занимать своё место в небе. Не торопилось разогнать тьму, смыкающуюся над Одинокой горой.

– Где твои горячие лучи, за которыми идёт новый день, а с ним и весна? – Подходил к концу первый весенний месяц, но земля всё ещё не пробудилась от зимнего сна, воздух сковывал мороз.

Не получив ответа, королева сурово нахмурилась. Она привыкла контролировать происходящее, а сейчас была как никогда уязвима и зависима. Главная её опора находилась за много миль отсюда. Супруг увёл почти всю армию на подмогу брату. Орки не оставляли попыток вернуть твердыню себе с самого момента её отвоевания.

– Хорошо, что ты не видишь этого. – Северный ветер принёс горький дым от костров вастаков, заставляя закрыть глаза.

– Ваше Величество. – Нилоэла дрогнула от неожиданности. За долгие годы она так и не смогла привыкнуть к этому титулу. – Пришла пора прощальной церемонии.

– Да, Сулун. Иду, – коротко бросила королева, с недоверием взглянув на небо, где уже вовсю звенел ализарином рассвет.

***

В зале королей мерцали тысячи зелёных свечей. Их тёплое сияние впитывал аквамариновый мрамор высоких сводов и могучих колонн, создавая в помещении зыбкий полумрак. Парадные знамёна сменились траурными полотнищами, которые приглушали и без того негромкий голос королевы. Она стояла на тронном возвышении, нараспев читая погребальную молитву.

Пришла пора, Махал, к тебе взываем —

Оставь свой молот, отопри ворота,

Твой сын стоит и ждет тебя за ними.

Он исчерпал пути свои земные

И подошел к последнему порогу.

К тебе взываем – дай ему забвенье!

Отец, прими его в свои чертоги!

Земная боль и цвет земных закатов,

Земная грязь и кровь земных сражений,

И горести и радости земные,

И теплый свет, и злое постоянство —

Все это остается за порогом.

Но сей порог, что разделил два мира,

Земная плоть переступить не в силах.

Так разведи огонь в своем горниле,

Сплавь воедино музыку с мифрилом

И возроди в обличии нетленном

Того, кто мир земной навек оставил.

Теперь его удел – твои чертоги,

И тени предков, мастеров великих,

И Дурин, первый гном, судья суровый,

И ясный блеск каменьев небывалых,

И чистый звон бесценного металла,

Прозрачное безвременье, в котором

Лишь жаркое, слепое вдохновенье

И руки, предвкушающие радость

Созданья неземного совершенства.

О ты, наставник наш, отец предвечный,

Махал, прими его в свои чертоги!

Kellut, Mahal, ana miu khamub —

Darub hawul burk, ederub adno,

Miyul tyulub zai.

Hu yanakhim kyelub abad kamatamin

Ka unakkhet na phenul.

Ana miu khamub – yanet hul lusin!

Attu, badet hul u hawul dumul!

Kamatamin nayakilin ka kamatamin adunun,

Kamatamin pushdug ka barazith kamataminul azganian,

Ka sagith ka galasith kamatamasul —

Ka narun, ka burudan oyan —

Kathu ta gaded skatun.

Ne zita lograd perthut satta abattariki,

Kamatamin katinth rinkiut gumahal.

Nitirut muzgash u hawulu telcharan,

Krimpatul lamnyelith ka sigilun

Ka begetredut u katith umuyulas

Phired.

Akasan hul – mahaltelchkar,

Ka avathar ogmandab, tamarun baled,

Ka Durin, asun khuzd, badun takased,

Ka rusun mbirilun,

Ka nyelun mifril,

Klaas geia, ne-stak

Gasu, losas zadanan

Ka mekin, mered galasin

Mahaled miran.

O mi, mahalun minul, attu gamilas,

Mahal, yanta hul u mahaltelchkar!

Она зачитывала церемониальные строки уже в третий раз подряд, хотя не должна была этого делать. Для третьего покойника, что лежал перед ней и всеми собравшимися, но не был гномом. Для павшего короля Дейла, который отдал жизнь, защищая Эребор.

«Это единственный способ, которым я могу отблагодарить вас… Бранд, Даин, Балин… Ох, милый Балин», – с щемящей горечью подумала Нилоэла, произнося последние слова молитвы.

«Ты тоже был королём, но оставил своё королевство, чтобы помочь осаждённым людям Онда*… Однако прежде отправился в долину Димрилл, чтобы заглянуть в Зеркальное озеро… Никогда не забыть тех слов, что я услышала от тебя, встретив на пороге Эребора перед тем, как истерлинги осадили гору:

Я видел его в водах Келед Зарам, Нилоэла! Видел не своё отражение, а его, увенчанного короной из звёзд… Твой сын вернёт нашему народу Кхазад-Дум. Ему предначертано совершить это. Ибо память о временах, когда он властвовал над Морией, придаст ему сил. И он тоже…

Молот Дурина – боевой двуручный топор, полностью отлитый из мифрилла.

На обухе выгравированы древние руны, значение которых не знает никто из ныне живущих кхазад. Противоположная ударная часть щетинится короткими шипами… Махал! Два гнома едва могут нести его! Воистину, тот, кто совладает с этим оружием сможет совершить невозможное!

Но ты пришёл не только для того, чтобы рассказать о пророчестве, открывшемся тебе. Ты увидел, что осаждён не только Онд. Ты не раздумывая отправился нам на помощь, несмотря на шёпот в голове, появившийся в дороге к Эребору, который гнал тебя на юг. Ты был здесь в час нужды, возглавив гномов Одинокой горы в битве при Дейле. Сегодня мы отдаём тебе дань, владыка Мории… Спасибо, Милый Балин.»

Едва стих её голос, сливаясь с торжественной тишиной, как слуха коснулся давно забытый звук. Шорох. Шорох сухой травы, выжженой полуденным солнцем. Отголосок забытой жизни. Извиваясь, словно змея, он, приближался, казалось, со всех сторон.

«Погребальная молитва вновь зазвучит под этими сводами уже совсем скоро. Для тебя и твоего ребёнка. А после я заберу всех, кто дорог тебе. И уже некому будет отпевать их. Мир обратится ко тьме, воспевая мою мощь!»

Слова прогремели в голове Нилоэлы, не позволяя до конца прочувствовать невыносимую боль, пронзившую тело: ребёнок резко крутанулся, меняя положение. Нило лишь успела почувствовать, как по внутренней стороне бедра течёт что-то тёплое, и потеряла сознание.

***

Разар мерила шагами коридор второй час подряд. Каждый раз, останавливаясь возле покоев матери, она замирала, принимаясь рассматривать тёмно-красные пятна, въевшиеся в камень плит, устилающих пол.

«Кровь… Чем можно отмыть кровь?» – думала гномка, силясь отогнать острое чувство тревоги, сжимающее грудь. Не находя ответа на вопрос в глубинах памяти, девушка вновь начинала беспокойно ходить взад-вперёд. Оглушительная тишина больно резала слух.

Не в силах больше ждать, Разар прильнула к тёплому дубу, из которого была сделана дверь. Не услышав ни звука, девушка сердито фыркнула, откидывая назад толстые, перетянутые лентами, косы. Однако даже это не помогло ей расслышать хоть что-нибудь.

– Подслушиваешь?

Разар нервно вздрогнула, отшатнувшись от двери.

– Лайя! Смерти моей хочешь?! – гневно прошипела принцесса, встречаясь взглядом с подругой.

Та в ответ ехидно ухмыльнулась, прищурив тёмно-зелёные глаза.

– Сигил просил передать, чтобы ты пришла в кузни как можно скорее. У него для тебя важная весть.

– Это шутка? – холодно бросила Разар. – Он же присутствовал на церемонии прощания и прекрасно видел, что случилось!

– Я лишь передаю его слова, – развела руками Лайя, моментально надев маску кротости. Гномка не понаслышке знала вспыльчивый характер Разар, которая в мгновение ока могла превратиться из близкой подруги в высокомерную принцессу.

– Знаю, – выдохнула Разар и болезненно поморщилась. – Прости, я не хотела грубить.

– Ничего, – мило улыбнулась Лайя, пряча во взгляде искорки раздражения. – Ты просто устала.

Массивная дверь открылась с тягучим скрипом. Девушки одновременно вздрогнули и повернулись к появившейся в проёме Гурдун и трём повитухам.

– Всё в порядке, – предупреждая вопросы, сказала компаньонка королевы, в то время, как остальные гномки не спеша покинули коридор.

Разар облегчённо выдохнула, взъерошив чёлку. Лайя захлопала в ладоши, натянуто улыбаясь. За показной радостью никто не заметил промелькнувшего в зелёных глазах разочарования.

Принцесса двинулась в покои матери, но Гурдун преградила ей путь.

– Ты же сказала всё хорошо?! – Разар непонимающе взглянула на седеющую гномку.

– Да, – кивнула Гурдун, – но королеве требуется покой.

– Пусть войдёт, – донёсся из глубины покоев тихий голос Нилоэлы.

Разар, едва сдерживалась, борясь с желанием отпихнуть мешающую гномку, топчущуюся на месте. Гурдун нехотя отошла с дороги, не забыв в который раз упомянуть, чтобы принцесса не утомляла королеву.

– Матушка, как ты терпишь её столько лет?! – воскликнула юная гномка, присаживаясь у изголовья кровати.

– Сама не знаю, – слабо улыбнулась Нилоэла и прибавила серьёзно: – Любовь Гурдун к порядку всегда помогала мне… Лишь спустя годы я это поняла.

– Ты выглядишь очень усталой… – с беспокойством отметила Разар, разглядывая бледное, почти белое, лицо матери. Тёмные круги явственнее проступили под глазами, а на губах горели алые следы от зубов.

– Это не беда, – выдохнула Нилоэла, поудобнее устраиваясь на подушках. – Просто давненько хорошо не высыпалась…

– А как же кровь? – Разар не покидало чувство, что мать чего-то не договаривает.

– Ничего-то от тебя не утаишь, – Нилоэла отвела взгляд, стараясь не смотреть на дочь, которая продолжала испытующе смотреть на неё. – Рубулу** надоело лежать вниз головой и он решил перевернуться.

– То есть как? – Разар в недоумённо моргнула. – Он принял неправильное положение?

Нилоэла утвердительно качнула головой, поглаживая раздутый живот.

– И что же теперь делать?! Это же смертельно опасно для вас обоих! – Разар чуть было не вскочила с места, но Нилоэла схватила дочь за руку и силой усадила на место.

– Послушай меня, родная, – в голосе королевы зазвучали стальные нотки, – я давно обо всём позаботилась. Никому не следует переживать за меня и за ребёнка. Особенно тебе! Слышишь?

Молодая гномка утвердительно кивнула, скрывая лихорадочный блеск глаз.

– А как я появилась на свет? – спустя несколько мгновений спросила Разар, решив зайти с другой стороны.

Глаза королевы затуманились воспоминаниями о далёком дне, когда на свет появилось маленькое чудо, заботы о которым вернули ей силы жить.

– До последнего момента я думала, что справлюсь сама, – тихо засмеялась Нилоэла. – Но Зору вовремя пришёл на помощь.

– Зору? – удивилась Разар. – Ах, да, ведь кроме него было некому.

– Это так, – подтвердила Нилоэла, – однако я и не подозревала, что он разбирается в этом, казалось бы, истинно женском деле…

– Правда?! – вновь удивлённо воскликнула Разар.

– Да, – улыбнулась королева. – Дело в том, что в его роду все женщины занимались повивальным ремеслом. Зору же был единственным ребёнком у матери и именно ему пришлось продолжать традицию. Он присутствовал и при моём рождении.

Разар поражённо внимала, судорожно пытаясь сообразить, как извлечь из услышанного пользу. Её ни на минуту не покидала уверенность: жизнь матери и нерождённого брата в большой опасности, и она непременно должна что-то предпринять.

– И тоже помогал?

– Лишь отчасти, – ответила Нилоэла. – Ведь родилась я необычным образом.

– Как это? – в который раз удивилась юная гномка.

– В роду малых гномов женщины давно утратили способность рожать естественным путём. Поэтому, чтобы спасти младенца, матери разрезали живот…

– О, Махал! – воскликнула Разар, прикрывая ладошкой рот.

– Многие не переживали это испытание. Скорее всего из-за этого род и вымер полностью.

– Но моя бабушка выжила, – с гордостью возразила юная гномка.

– Она была одной из немногих, – с теплой грустью произнесла Нилоэла. – Теперь ты понимаешь, что я не просто так сказала, что позаботилась о предстоящих родах.

– Да, матушка, – с показной покорностью ответила Разар.

– Вижу, мои слова тебя не успокоили, – с глубокой нежностью сказала Нилоэла, поглаживая ладонь дочери, которую держала в руке. – Понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

Разар вскинула на мать растерянные глаза и открыла было рот, чтобы возразить, но Нилоэла лишь покачала головой:

– Три года назад я была на твоём месте… Ты помнишь кто явился тогда на наш порог?

– Посланник Саурона, – губы Разар сжались в суровую линию.

– Он требовал от твоего отца сведения о моём горячо любимом кузене… Единственной ниточке, что всё ещё связывала и связывает меня с Широм.

– Но отец прогнал его прочь! – гордо добавила юная гномка.

– Однако он видел, что с тех пор в моём сердце поселилась тревога и что поддавшись ей, я могу натворить непоправимое. Именно поэтому Фили отправил в Ривенделл Глоина и Гимли. Они должны были не только посоветоваться с лордом Элрондом, но и предупредить Бильбо.

– Если бы отец не сделал этого, то ты бы лично отправилась в сокрытую долину, – улыбнулась Разар, замечая в глазах Нилоэлы озорной огонёк.

– Он поступил мудро, опередив меня. И сейчас я благодарна за это, хотя тогда чувства затуманили разум, толкая сорваться с места.

Принцесса склонила голову набок, с любовь вглядываясь в родное лицо. Сколько отваги и мужества тщательно скрывало оно за маской привычной собранности.

– Надеюсь, ты услышала меня, доченька, – устало прикрыв глаза, произнесла Нилоэла. – Я послала за Зору луну назад. Он скоро будет здесь.

– Не беспокойся, матушка, – серьёзно откликнулась Разар. – А сейчас мне и правда пора. Наш разговор слишком утомил тебя.

– Ступай. – Напряжённый лоб королевы разгладился, а на щёки вернулась тень прежнего румянца.

Едва за дочерью закрылась дверь, Нилоэла откинула покрывало и тяжело поднялась на ноги. Неуклюже переваливаясь, побрела к гардеробной. Тёмно-синий бархат ночного платья змеился по бликующему в свете камина камню, напоминая трепещущую тень.

Минуя ряды богатых одежд и обуви, королева упёрлась в стену. Но тупиком она могла показаться только тому, кто не знал, что хранится за ней. Ребристая плита просела от лёгкого давления. Каменная стена с глухим ворчанием двинулась с места. В полумраке гардеробной разлилось мягкое свечение. На серебряной подставке, словно в колыбели, лежал большой аглаурит, по форме напоминающий драконье яйцо. Полупрозрачный камень щетинился бледно-голубыми чешуйками, на острие которых алели капли рубина.