Текст книги "Бывало ли с вами такое? (СИ)"

Автор книги: Nicols Nicolson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Это кто тут позволил себе матерно обращаться к моей невесте и ее крестной матери?– задал я вопрос с порога, снимая жупан. – Никому не позволено в этом доме сквернословить, не взирая, на чины и звания.

– Да, ты, хам, знаешь, кто я такой, – визжал богатенький. – Я сам товарищ полковника киевского казацкого полка Войцех Свирщевский.  Шапку долой, и быстро накормить меня и моего жолнежа. А, не то, я вас батогами.

– Видно пан Свирщевский, не знает, где он сейчас находится, это я могу понять и простить. А за матерные слова, в адрес моей невесты и за хама, пан Свирщевский может получить по морде. Давайте, вы пан Свирщевский,  вместе со своим жолнежем, уберетесь отсюда, по-доброму.

– Жолнеж,  заруби этого наглого хама, – пропищал Войцех.

О, этот вечер, перестает мне нравиться, и становится недобрым. Не ровен час, действительно рубанет жолнеж, а у меня оружие, ноги и руки. Значит, что, правильно атакуем. Верхний прямой маваши-гери в голову жолнежу, обратный маваши в прыжке, пану Свирщевскому, тоже в голову. Оба ложатся кулями на половик. Контроль состояния. Дышат. Я в пол силы приложился, если бы на всю катушку, мозги бы аккуратненько вытекли бы в шапки. Быстро вяжу, непрошеных гостей, по рукам и ногам. Успокаиваю моих женщин. Получилось не сразу. Потом вынес, поочередно жолнежа со  Свирщевским, загрузил в возок. Указал вознице направление на Черкассы. Всем гостям, доброе –  прощайте.

Два дня никто нас не беспокоил, а на третий, заявилась представительная делегация, лиц на тридцать. Атаман Крутиус, был членом этого сборища. Я встретил прибывших, стоя на крыльце дома. О приближении большого количества всадников меня известил Тимоха.

– Жалоба на тебя Андрей, – слезая с коня, молвил Крутиус, – от киевского гостя. – Говорит пан Свирщевский, обидел ты его очень.

– Да, да, это хамское отродье, позволило поднять на меня, пана Свирщевского, руку, – пропищал Свирщевский. – Я требую наказать его.

– Если пан Свирщевский, считает, что его оскорбили или обидели, то пусть вначале скажет, кого он оскорбил и напугал, вместе со своим жолнежем, – как можно спокойней ответил я. – А напугал и оскорбил сей пан Свирщевский, мою будущую жену, по совместительству дочь нашего уважаемого атамана Крутиуса. Девица Оксана, под присягой, может подтвердить мои слова. Их же подтвердит, родственница атамана Крутиуса, Варвара Петровна, которая тоже подверглась оскорблениям со стороны пана Свирщевского. И на пана Свирщевского, руку не поднимал, я его ногой, как шелудивого пса, пнул.

– А-а-а, видите, он снова начинает издеваться надо мной, над шляхтичем издевается.

– Кто тебя, пан Свирщевский, знает здесь? Никто. Приехал ты из Киева, или еще, из какой дыры вылез, нам не ведомо.  А меня вся округа на сто верст знает.

– Поскольку, я тут наблюдаю взаимные претензии, то может разрешим дело штрафом, – вмешался в перепалку помощник бургомистра Кшетуский, – не будем доводить дело до крайностей. Вы пан Свирщевский согласны на получение некоторой денежной компенсации.

– Не нужны мне деньги, я требую наказать хама, – пищал поляк. – Примерно наказать.

– Так может, сами накажите, вызовите на поединок, и как бог решит, так и будет, – пытался найти выход из затруднительного положения Кшетуский.

– Чтобы я, шляхтич Свирщевский, вызывал деревенщину на поединок, никогда, не опущусь до этого.

– А бросишь ли вызов, ты пан Свирщевский, Анджею Ростоцкому, представителю древнейшего рода, у которого, в услужении были твои предки и ты предатель, тоже нам служить обязан? – ровным голосом спросил поляка.

От моих слов Свирщевский побледнел, закрутил головой.

– Слезай с коня Свирщевский, снимай одежду до рубахи, я схожу за саблей. Я тебя вызываю на божий суд.

Сходил за саблей. По пути поцеловал Оксанку, постарался утешить.

Выйдя из дома, заметил разминающегося Свирщевского, он размахивал саблей в левой руке. Левша, значит, думает преимущество у него, нет мужик, ошибаешься, наука двадцать первого века, крепко во мне сидит, я знаю, где у тебя слабое место.  Я подошел ближе, чтобы Свирщевский увидел саблю с ножнами. Увидев мое оружие, Свирщевский начал пятиться и креститься.

– Узнал, значит, оружие, преданного тобой хозяина, – наступая на Свирщевского, зло сказал я, так чтобы слышали окружающие нас люди. – Как видишь, я  – Анджей перед тобой, не повезло тебе.

– Тогда не повезло, случайно ты  выжил щенок, – провизжал Свирщевский, – я сейчас все исправлю. – Готовься отправиться в ад, за своим папашей.

Помощник бургомистра Кшетуский, оказался предусмотрительным. Привез с собой священника. Мы по очереди подошли к слуге божьему, произнесли клятвы, и стали на обозначенные  позиции.

– Не хочешь ли ты, пан Свирщевский, облегчить душу, рассказать уважаемым людям, о своей подлой жизни, о предательстве? – громко, чтобы вся свита помощника слышала, спросил я поляка. – Покаешься, может, и зачтется. Хотя вряд ли, бывших людей, с черными душонками, только в ад направляют.

Свирщевский, естественно ничего мне не ответил. А мне его ответ и не нужен. Я выполнял главную задачу, выводил противника из душевного равновесия.  Будет нервничать, совершит ошибку, а я ее воспользуюсь.

Кшетуский вышел на середину, образовавшегося круга, и произнес:

– Властью, данной мне, бургомистром города, объявляю честный поединок. Пусть свершится божий суд. Сходитесь.

Я прошел треть расстояния, и остановился, держа вертикально саблю. Свирщевский, еще стоя на месте, начал вращать саблей, выписывая ею круги и восьмерки. Перед ним образовался, шипящий, казалось бы, совсем непроницаемый круг. Солнце, попадая на клинок Свирщевского, отражалось от него всеми цветами радуги. Впечатляющее зрелище. Поляк, ухмыляясь, приближался.

 Я был совершенно спокоен.  Подобную тактику боя, мы с моим тренером Алилджоном, регулярно отрабатывали в реальном поединке. Много раз я моделировал подобную схватку на компьютере. Так, что пан Свирщевский, мне есть чем тебя удивить, главное правильно рассчитать дистанцию. С этим проблем не должно быть, глазомер у меня, что надо.

Как говорится, противник вошел в зону поражения. Не будем заставлять его долго ждать. Резкий шаг вправо, скручивание корпуса. Мгновенное раскручивание корпуса в обратном направлении, совмещаю инерцию тела и оружия, наношу удар. На утоптанный снег, падает голова Свирщевский, вместе с левой рукой, еще сжимающей оружие. Через пару секунд, на снег валится то, что еще недавно было гонористым шляхтичем. Все поединок закончен. Зрители могут удалиться.

– Божий суд свершился! – объявил Кшетуский. – Все происходило по правилам. Я, от лица бургомистра, приношу извинения Василию  Крутиусу и его родственникам, за доставленные беспокойства.

Кшетуский со свитой, забрав части тела, поверженного противника, покинули хутор.

Я, чтобы не мерзнуть, поспешил в теплый дом. Там, под недоумевающим взглядом Оксаны, со всем усердием, привел саблю в порядок. Негоже держать оружие грязным.

В комнату вошел растерянный атаман.

– Андрей, что это сейчас было во дворе? – медленно произносил слова Крутиус.

– Поединок.

– Сабли ни разу не ударились. Раз, и Свирщевский, лежит без головы. А где красивый поединок? Где казацкая удаль?

– Свирщевский хотел меня убить. Я не позволил ему это сделать. Красивые поединки и казацкую удаль, показывают на ярмарке скоморохи. В настоящем бою, чем быстрее ты лишишь врага жизни, тем меньше потратишь сил, а значит, и на других противников, что-то останется.

– Ладно, с этим, но быстрота удара. Поверь, не одну сечу я прошел, знаю что говорю, не видел я никогда, такого короткого и смертельного поединка.

– Батьку, ты много чего не видел. Если хочешь посмотреть, пойдем, там, в сарае, есть учебные сабли. С тобой приехали казаки?

– Десяток с сотником Салоедом.

– Вооружим пятерых учебным оружием, и я покажу красивый казацкий бой.

Все обитатели хутора и гости высыпали во двор. Оксана с Варварой Петровной тоже вышли на крыльцо. Оно понятно, телевизоров и театров нет, напряженка с развлечениями.

Раздал казаком тупые сабли, сам вооружился двумя. Дал им команду нападать. Продемонстрировал им настоящий «танец с саблями», только без музыки. Звон металла расходился по двору хутора. Зрители в восторге. Никто не дотронулся до меня клинком, и я специально, никого не «убил».

– Таким, батьку, выглядит поединок, для услады глаз зрителей, – уперев в снег сабли, сказал я, после остановки показательного боя. – А сейчас, я покажу, как должно быть в настоящем сражении.

Снова пригласил казаков нападать на меня.

Развернулся я во всей красе, использовал, ранее наработанные приемы. Через двадцать секунд, на ногах я стоял один. Казаки, валялись на снегу, потирая ушибленные места. Никому из казаков не удалось, дотянуться учебной саблей до моего тела.

– Будем считать, бой закончен, – с поклоном произнес я. – Всем спасибо, все свободны. Пойду в дом, холодно.

Просто так уйти мне не дали. Все кинулись обнимать меня и тискать. Проявление радостных эмоций длилось, минут пять, пока атаман не рявкнул на всех, и не утащил меня в дом.

– Ну, сыну, ты меня удивил в очередной раз. Не говорил ты, что так владеешь саблей.

– Так ты, батьку, не спрашивал, чего выхваляться.

– Оксана, посмотри, на скромника. Запросто так, несколькими взмахами положил в снег сильных моих рубак. И говорит, не спрашивал, не хотел выхваляться.  А что еще можешь, чего мои казаки не умеют?

– Могу лечить людей.

– Это я знаю. Ты мне про воинские умения расскажи.

– Могу одним ударом руки или ноги убить человека.

– Так сразу и убить?

– Конечно, надо знать, куда ударить. Этому можно научиться быстро.

– Пригоню завтра сотню, будешь учить. В поход скоро можем пойти.

– Батьку, а чего приезжал к тебе Свирщевский? Не горилку пить, наверное.

– Думает полковник, принять приглашение от франков, пойти туда повоевать. Зипун хороший посулили.

– Далеко Франция находится. Если получится прихватить солидный зипун, то его тащить через множество стран. А земли там, ой, какие не спокойные. Разбойников много развелось. Разных герцогов, баронов, и заметь, батьку, у каждого войско имеется. Пощипать могут зипун, а могут его отобрать вместе с жизнью. Недалеко надо искать зипун.

– И где?

– К австриякам ты нанимался, они с османами дерутся. Не скоро бойня там закончится. С басурманами биться, честь для христианина, а лишать жизни, какого-то католика, не совсем богоугодное дело.

–  Лекарь, лихой рубака, а теперь еще и поп. Каждый день, ты, Андрей, какой-то разный. Смотри Оксана, какого мужа я тебе сыскал. Да, Андрей, а когда ты успел стать Ростоцким?

– Три дня назад. Я когда с поляком поцапался, понял, что этот гонористый пискун, по-доброму не отстанет. Думал, взять Оксанку в охапку, и растворится в дальних просторах, чтобы не навлечь беду на тебя, батьку. Но потом сказал себе, что лучше острой сабелькой, если придется, помашу  на славу, чем всю жизнь по чужим углам мыкаться буду. Начал вечером клинок править. Случайно задел застежку на ножнах, они и распались на три части, серебряные накладки отдельно, и сами ножны, тоже отдельно. Вокруг ножен был туго намотан кусок отлично выделанной кожи, пропитанный воском, через который, слабо проступал текст. Я думал, что предыдущий владелец сабли, вложил в ножны молитву. Полюбопытствовал. Представь мое удивление, батьку, там было письмо потомкам рода Ростоцких, написанное князем Михалом Ростоцким и его сыном Анджеем Ростоцким.  Михал описал все тяготы и невзгоды, встретившиеся на их пути. Написал Ростоцкий о предательстве своего слуги, шляхтича Войцеха  Свирщевского, который заманил обоз князя в бандитскую засаду. Михалу удалось вначале отбиться, он с сыном укрылся в крепком доме. Однако рана, полученная в схватке, с каждой минутой забирала силы. Князь чувствовал, что скоро помрет, поэтому и взялся за перо. Заканчивал письмо уже Анджей, когда его отец скончался. Мальчик, просил прощения у своей мамы – Магдалены, просил беречь сестру – Дануту. В последней строке Анджей написал, что, несмотря на свой восьмилетний возраст, будет драться с бандитами.  Наверное, малец погиб, потому-что эту саблю я  отбил прошлой осенью у торговцев людьми.

Выхода у меня не было, и я решил воспользоваться именем Анджея Ростоцкого, возраст подходит, и  предатель Войцех  Свирщевский присутствовал. Когда я вынес оружие, поляк узнал саблю князя. Такой клинок не узнать трудно, тем более, слуге, проведшим рядом с господином много времени. Дальше, ты все видел.

– Ну, ты и плут. А если бы, кто-то захотел проверить твою личность? Что тогда, как выкручивался бы?

– Еще раз говорю, Свирщевский опознал родовое оружие Ростоцких. Начал бы поляк сомневаться в моих правах, я бы призвал Кшетуского и его свиту в свидетели, и самым наглым образом скрутил бы Свирщевского. Было бы долгое разбирательство в Черкассах. Однако, видя гонористость шляхтича и желание, как можно скорее наказать меня, я подтолкнул его к поединку. Мне тоже хотелось, быстрее разобраться с этим пискуном, не люблю оставлять за спиной обозленных врагов. На самый крайний случай, показал бы письмо князя.

– А если вдруг родня объявится? Начнет допытываться, высматривать в тебе породу. Если я правильно помню, князь Ростоцкий, был близок к трону короля.

– Михал Ростоцкий мертв, предавший его слуга тоже. Анджей уехал из дома, восьмилетним юнцом. За столько лет, многое поменялось, дите, выросло. Не было связи с родней, все позабыл. Если уж, сильно будут наседать родственники, расскажу, им о себе, как об Анджее Ростоцком, скрывающимся под именем лекаря Андрея. Проверить или уличить меня в неправде никто не сможет.  Будем, батьку, решать проблемы по мере их поступления.

– Заковыристо сказал, но я понял, тебе палец в рот не клади. Живите спокойно.

 Глава 19

Занятия с казаками я начал через два дня. Атаман прислал полусотню. Войско представляло собой неорганизованную толпу, не имеющую никакого понятия о строе и субординации. Материальчик очень сложный. Понимаю, что многие из казаков, прошли горнило битв и сражений, состоялись, как отважные бойцы, а  учить их чему-то собирается, какой-то лекарь. Ничего, атаман сказал, что казаки в моем распоряжении на месяц. Устрою я им курс молодого бойца, вернее молодого казака, не взирая, на возраст.

Разбил людей по десяткам, назначил старших. Объяснил, как и чему буду учить. Сальные шуточки в мой адрес, слышались на протяжении всей моей речи. Потом ко мне подошел казак, с меня ростом, правда, в плечах шире в два раза, и сказал, что он ударом кулака сбивает с ног лошадь. Учить его не надо. Предложил казаку три попытки сбить меня с ног. Два раза хвастуна просто валял в снегу, а третий раз, ласково приложился по темечку. Вояки опешили. Больше вопросов или возмущений я не слышал.

За месяц мне удалось научить казаков всего трем ударам, которые при удачном попадании приводили к смерти противника, или как минимум, к серьезному расстройству здоровья.

Возвращал атаману, крепко сбитый, надрессированный взвод, могущий обучать рукопашному бою других казаков. Продемонстрировали атаману показательный групповой бой, Крутиус был доволен.

 Глава 20

Моя Оксанка продолжала восстанавливаться. Пришлось выдержать ее напористую атаку. Вбила она себе в голову, что тоже хочет тренироваться с казаками. Привел массу аргументов, против такого стремления. Затем попыталась меня уговорить, разрешить ей катание на лошади, видите ли, она себя уже хорошо чувствует.  Сказал невесте, что если очередной раз упадет с лошади и повредит ногу, то ее вылечить станет невозможным, придется отрезать, и будет Оксана до конца дней скакать на деревяшке. Больше  к лошадиному вопросу не возвращались.

Мало, помалу, массажи, банетерапия с  моими мазями,  действительно помогали выздоровлению Оксаны. Это было хорошо заметно, по округлившейся левой ягодице. Мышцы бедра и голени, тоже пришли в тонус, и постепенно достигали нужных кондиций. Физкультура, прочно вошла в повседневную жизнь моей невесты.

Я продолжал свою лекарскую практику.  Еще зимой взял в ученики молодого парня, натаскивал его на способы оказания первой помощи на поле боя.  Ученика пришлось брать после категорического отказа Крутиуса, взять меня с собой в поход на турок. Ему, видишь ли, нужен живой и здоровый зять, муж для любимой дочери, будущий отец, внуков атамана.  Спорить было бесполезно, сказал, как отрезал.

В конце апреля, вечером, к нам на хутор прискакал слуга городского лекаря. Сказал, что у жены Джона Лероя, очень сложные роды, лекарь просит помощи. Собрав все необходимое, попрощался с Оксаной, поспешил за слугой.

Вошел в дом, где проживал лекарь, аж дух перехватило. В таком вонизме давно не бывал. Запахи немытых тел, плюс запахи испражнений, так шибанули в нос, что будь я брезгливым, точно бы стошнило.

Роженица лежала на кровати. Уже не кричала, а просто тихо стонала. С трудом узнал у Джона, что воды уже отошли. Приказал лекарю вызвать сюда повивальную бабку, которая будет мне помогать. Лерой слегка побурчал, но потом побежал отдавать распоряжение. Надо сказать, что с лекарем мы общались на дикой смеси русского и английского. Мой английский, здорово отличался от английского средних веков. Объяснил  Лерою, что из-за узости бедер его супруги, естественным путем родить она не сможет, надо делать операцию. Лекарь посмотрел на меня округлившимися от удивления глазами, и начал возмущаться. Пришлось популярно, с показом на теле жены, рассказать о предстоящей операции. Англичанин, так и не понял, толком ничего. Тогда я ему сказал, что если ничего не делать, его жена, и ребенок, умрут.  Согласился или нет, понять было сложно, просто Лерой отошел в угол комнаты, и не смердел рядом.

Появилась повивальная бабка. Поставил ей задачу, объяснил, в чем состоит  ее помощь.

С трудом отмыл от многомесячной грязи живот  роженицы горилкой, провел местную анестезию. Страшновато было. Раньше я не делал кесарево сечение самостоятельно, участвовал неоднократно, видел и помнил порядок действий, но самому пришлось столкнуться впервые. Мог бы, развести руками, сказать,  на все воля божья и уехать на хутор. Просто жалко стало, молодую, пусть и не красивую, женщину, буду работать.

Родила Маргарет, с моей помощью, замечательную, доношенную девочку. Сразу после извлечения ребенка, я передал его в руки повивальной бабки, она знала, как работать с новорожденным.  Сам же я, провел ревизию полости матки, на предмет остатков плаценты, Все было в норме. Да простит меня всевышний, не спрашивая разрешения у Джона, я стерилизовал Маргарет, перевязал ей маточные трубы. Скажите, вот изверг и тому подобное, лишил женщину, радости иметь еще детей. Ничего подобного, следующая беременность, для Маргарет, означала неминуемую смерть. У нее  такие узенькие бедра, что удивительно, как ей удалось нормально выносить ребенка. Послойно ушил разрез.

Дал рекомендации Джону по способам ухода за женой, сказал, что снимать швы буду через неделю. Скрепя сердцем, на всякий случай, вколол Маргарет антибиотик, а то от их грязи еще приключится нагноение.

По возращении на хутор, сразу пошел в баню, боялся, что мог прихватить в жилище Лероя, нежелательных гостей, да и запах от меня исходил еще тот. Помылся от души, сменил белье, одежду, и предстал пред ясные очи своей любимой.

Ну, какая женщина откажется от новости о рождении ребенка!  Моя Оксана, девушка своего времени. Пришлось рассказывать. Естественно,  обо всех деталях операции, я не говорил, но и сказанного хватило, чтобы  вогнать девушку в краску. Очень удивилась, когда узнала, что английский лекарь и его жена, такие грязнули, да еще и со вшами. Оксана, даже непроизвольно, почесалась.

Через неделю вновь посетил жилище англичанина. Нечего в нем не поменялось, та же вонь, та же антисанитария. Лерой всю неделю использовал для перевязки жены кусок материи, наложенный еще мной. Хорошо, хоть рану протирал горилкой.  Дикий народ.

 Приняв величественную позу, лекарь снисходительно положил передо мной три золотые монеты и сказал:

– Несмотря на то, что ты помог появиться на свет моей дочери, я не одобряю твои варварские методы лечения.

– Джон, скажи, кто послал за мной на хутор? – спросил напыщенного Лероя, не притрагиваясь к золоту.

– Маргарет. Но это не имеет значения.

– А как бы твоя жена родила бы без моей помощи?

– Ну, я бы сделал бы ей кровопускание, дал бы слабительное, и с божьей помощью, Маргарет, разродилась бы.

– Обескровив и обезводив организм Маргарет, ты убил бы плод. А поскольку ребенок зависит состояния организма матери и связан с ней пуповиной, то трупный яд плода, убил бы твою жену на третий день. Ты этого хотел?

– Нет-нет, но все равно твои методы лечения не приемлемы в цивилизованном обществе.

– Ты, цивилизованный, вошеносец!   Варвары, как ты их называешь, моются и меняют белье, хотя бы один раз в неделю. А вы с Маргарет, воняете так, что, если бы были тут мухи, от вашего смрада, они бы подохли. Все болезни от грязи. Надо вымыть капитально твое жилище. Вытравите всех насекомых, на себе и в вещах, не то клопы закусают твою крошечную дочку, а может и заразу занесут. И мыться надо каждый день. Баню принимать желательно регулярно, тогда, не будешь, постоянно животом маяться. Так, что забери свои гроши, и построй рядом с домом баньку, послушай моего совета.

Хлопнул дверью и уехал. Возмущался сам себе по дороге. Сидит этот английский индюк в дерьме по самые ноздри, и еще называет нас варварами, цивилизованный какой поросенок. Чудны твои дела Господи!

Часть 2. Глава 21-46

Глава 21

С началом навигации на Днепре, привезли мне купцы, сырье для изготовления гипса. Надоело мне возиться с палочками, дощечками и лубками, работая с переломами. Пусть простит меня, профессор Пирогов, но гипсовую повязку я изобрету на двести с небольшим лет раньше.

Повозился с гипсом прилично. Получился крупнопористый, сероватый, но главное, функцию фиксации перелома выполнял. Одной головной болью меньше.

Ждал, когда купцы из Крыма привезут ламинарию. Буду йодный раствор изобретать, серной кислотой обзавелся.

Начал готовить раствор для опийной анестезии. Прикупил на базаре у восточного торговца немного опия. Не от хорошей жизни покупал наркотик, мои запасы анестетиков подходили к концу. Оставил немного, на крайний случай, для семьи.

От желающих лечиться не было отбоя. Ехали даже из-под Киева, прослышав о моем мастерстве. Кому проводил сложную операцию, например: аппендицит удалял, или камни из внутренних органов, того оставлял на хуторе, выхаживал. С фурункулами и бородавками, больные лечились дома или снимали жилье в Черкассах, приезжали ко мне раз в два дня на осмотр и перевязку. По истечению положенного времени снимал швы. Богатенькие платили щедро. Видно среди них было устроено, скрытое от внешнего взгляда соревнование, кто больше заплатит лекарю. Каждый, платежеспособный пациент, просил меня, сохранить в тайне размер, выплаченного мне вознаграждения за труды. Я естественно не возражал, хранил молчание, деньги нужны.

Глава 22

Еще в начале моего пребывания на хуторе Крутиуса, я поднимал вопрос безопасности всей семьи. Особенно в период временного отсутствия дееспособных мужчин. Время сейчас не спокойное, голодных и обездоленных достаточно. Часто они сбиваются в шайки, пусть и плохо вооруженные, но могут доставить кучу неприятностей. Два престарелых казака, уже не то войско, которое может противостоять разбойникам.

Убедил Крутиуса, что нужно строить крепкий высокий каменный дом, в первой декаде мая. Атаман, через пару дней привез каменных дел мастера – Дмитрия, с которым, споря до хрипоты, начертили проект будущего дома-крепости. Да, я не специалист – строитель, но кое-что в архитектуре и фортификации смыслю. Поэтому и хотел, чтобы дом был красивым, функциональным и безопасным. Именно я настоял на толщине стен в один метр, если переводить на современные меры длины. Во-первых, тепло будет, а во-вторых, не каждое современное орудие сможет взять такую стену. Думаем о будущем, здесь расти моим детям. Показал рисунок Оксане, понравился.

Дом планировал строить в три этажа с подвалом. Во внутренней планировке, предусмотрел, кучу спален, кабинетов, большой обеденный зал, баню, бассейн, зал для занятий спортом и естественно санузлы. Строить решили из местного камня, плотного ракушечника, добываемого рядом в карьере. Камень легко обрабатывается, и возить недалеко. Дмитрий неделю считал и прикидывал общую стоимость строительства. Представленная калькуляция устроила атамана и меня. Дмитрий обязался к осени, построить дом и начать внутреннюю отделку. Дерзай «стахановец», ты работаешь, мы платим.

С подвалом, правда, я пролетел. Оказалось, что по всей территории хутора, на глубине в два метра, начинается сплошной ракушечник, долбить который для подвала нет смысла. Дмитрий предложил использовать материковый ракушечник, в качестве фундамента будущего дома, с чем полностью согласился Крутиус.

По большому секрету, мне Василий сказал, что колодец во дворе хутора не совсем простой. Там помимо воды, есть еще вход в пещеру. Василию об этом ходе отец рассказал. По малолетству Василий слазил в пещеру, однако пройдя не более двадцати шагов, повернул обратно, испугался. Больше в пещеру сам не лазил и никого не посылал. Не знает, сохранился ли сейчас ход, а может за много лет обвалилось все.

Так сказать, в связи с вновь открывшимися фактами пришлось с Дмитрием корректировать проект дома. Пусть считает моей блажью, но захотел иметь колодец рядом с бассейном.

Стройка закипела через неделю. Дмитрий пригнал, человек тридцать землекопов, и до конца дня они докопались до материкового камня, подготовив траншеи под фундамент. Потом все пошло своим чередом, ни я, ни Крутиус не вмешивались в действия Дмитрия. Я потребовал, чтобы каждый ряд, вязался друг с другом, металлическими прутками, увеличивая жесткость конструкции.

В один из вечеров, с трудом, уговорил будущего тестя спуститься в пещеру. Запаслись факелами, свечами, веревками. На всякий случай я взял лист бумаги и свинцовый карандаш, рисовать ее план.

Протопали по пещере около ста шагов, и наткнулись на нишу, в которой стояли сундуки, количеством четыре штуки. Вскрыли. Не прост был дед моего тестя, далеко не прост. Золотых и серебряных монет было по сундуку. По словам Василия, за такие деньги, можно купить половину Польши, вместе с народом и его имуществом. Третий сундук заполнен доверху самыми разнообразными украшениями. В последнем обнаружились книги и бумаги. С ними разбираться Крутиусу, он говорит, читает и пишет на польском, как на родном. Количество пыли на сундуках, и отсутствие каких-либо следов, свидетельствовали, о том, что с момента их укрытия, никто к ним не прикасался.

Проходили часа четыре, пока нашли выход из пещеры. Выходом его назвать трудно, небольшой лаз, между двумя пластами ракушечника. Я в него пролез спокойно. На выходе лаз, от посторонних глаз, закрывался большим камнем. Ночью толком ничего не рассмотрели, пришлось возвращаться. Я тщательнейшим образом составил схему подземелья.

Уже при свете дня, сориентировавшись по схеме, нашел место выхода. Находился выход в полутора километрах от хутора в лесу, я даже палочку нашел, которую специально обломил. Обнаружить вход, не зная его месторасположения очень трудно.

Глава 23

Внезапно гонец привез приказ. В конце мая Крутиусу с двумя сотнями казаков быть в Киеве, для участия в походе на турок, в составе австрийского войска. Поэтому все суетились, готовили малый обоз, всего три воза, лично для атамана. Сушили сухари, вялили рыбу и мясо. Коптили окороки и сало. Я тоже внес посильный вклад в снаряжение обоза тестя. Научил кухарку готовить тушёнку из говядины и свинины, в качестве консерванта использовался свиной смалец. Правда, посуда для хранения тушенки была хлипкая, обыкновенные глиняные горшки, сверху завязанные материей. Изготовили с кузнецом Тимохой пять ящиков с ячейками для горшков, напихали сена. Теперь тушенка в безопасности.

Крутиус давал мне наставления.

– Андрей, ты по любому дождись меня из похода, не венчайтесь без меня. Мы к осени вернемся, а там и свадебку сыграем.

– Батьку, ну, как ты мог подумать, что мы без тебя пойдем венчаться. Не-а. Кто мне, официально и законно перед богом и людьми отдаст руку своей дочери?

– То, что нашли в пещере, раздели на несколько частей, перепрячь, от греха подальше в разных местах пещеры. Станут нужны деньги, бери оттуда, не стесняйся. Еще, как сына прошу, не тяни в постель пока Оксану. Она и так, на тебя уже молится, а когда увидит, ее аж в дрожь бросает. Заждалась девка мужской ласки, я знаю.

– Чтобы мне не сойти с этого места, батьку, не трону я ее раньше обряда венчания, слово даю. Ты думаешь, мне легко, сколько времени рядом с ней голой находиться. Я над ее телом, руками работаю, а потом саблю в руки и давай из себя желание выгонять. Если хочешь, пойдем в лес, я тебе покажу, где я тренируюсь и усмиряю плоть свою.

– Никуда ходить не будем, ты слово дал, а оно у тебя тверже камня, верю я тебе. Если вдруг кто-то пожалует с претензиями ко мне, всех гони в шею, пока не появлюсь никаких вопросов. Я на всякий случай, у бургомистра выправил бумагу. Ты управитель моего хутора, с правом наследования и продажи.

– Атаман, ты, что с дуба рухнул! Зачем составил такие бумаги?

– Я Андрей, прожил на этом свете немного больше тебя. Всякое может случиться в жизни. Еще я оставляю тебе некоторые бумаги, найденные нами в пещере. В них указано, что мой дед ведет родословную, от одной из ветвей рода князей Мазовецких. У твоей будущей жены, Андрей, оказалось, есть далекие княжеские корни. Удивляюсь, отец, иногда терпел нужду, но ни разу не спустился в пещеру и не взял оттуда ни одной монетки. Не верится мне, что отец не знал о сокровищах, и о своем происхождении. Я тоже хорош, пока ты меня не потащил в пещеру, сам бы не додумался туда спуститься. Вернусь из похода, снова перечитаю внимательно все бумаги, может, еще какие тайны откроются.

– Не волнуйся, батьку, волю твою исполню. Я подготовил своего ученика, возьми его под свое крыло, он поможет раненым. Перевязки и несложные операции, вынуть пулю или стрелу, он умеет делать. И еще, прошу, береги себя.

Казачье войско ушло. Жизнь на хуторе вернулась в спокойное русло. Я работал не покладая рук. Из первой партии ламинарии добыл йод. Путем нехитрых химических реакций изготовил, йодный раствор, теперь есть чем обрабатывать раны. Прогресс на лицо. Французский коллега, через двести лет изобретет йодный раствор, будет сильно радоваться, а пальма первенства уже и не у него. Расстроится, наверное. Опиумную анестезию тоже опробовал, она, конечно, слабее моих препаратов, но пока буду пользоваться ею. На эфирную анестезию, рано еще замахиваться, не хватает у меня нормальной лабораторной посуды для работы..