Текст книги "Бывало ли с вами такое? (СИ)"

Автор книги: Nicols Nicolson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Подобравшись к убитым, провел контроль. Все бандиты, уже остывали. Трофейные запасные магазины, рассовал по карманам. Решил зайти с тыла оставшимся стрелкам, которые с вершины бархана обстреливали людей со второго нашего  джипа.

Двигаясь мелкими перебежками, наткнулся на транспорт бандитов. Старый, еще советский УАЗик. Возле него никого не обнаружил. Сколько могло поместиться пассажиров в  УАЗик?  Максимум пять –  семь. Троих я успокоил, поищу остальных. Со стороны второго джипа, прозвучало несколько длинных автоматных очередей. Стрелял явно не подготовленный человек. Спасибо ему, что привлек внимание к себе. Постараюсь подобраться ближе. Обогнув очередной, невысокий бархан, увидел противника. Трое их было, поэтому остаток магазина всадил в бандитов, вычеркнув их из списка живых. Подбежал, проверил, добавки никому не надо, трупы.

– Вадим, – громко позвал. – Не стреляй, это я, Андрей, кончились бандиты. Я выхожу.

– Выходи, Вадим ранен, без сознания, это я Григорий.

Быстро прибежал к джипам. Картина не радовала. Из наших сопровождающих, только Али, раненый в плечо, был жив, остальные ушли к Аллаху. Вадим, был без сознания, прострелены обе ноги. Ринат, лежал в позе эмбриона, прижимая руки в животу, и стонал. Осмотрел всех. Самый тяжелый, Хайруллин, ранение в живот. Подручными средствами сделал перевязки. Григорий тем временем, по моему распоряжению, собрал трофеи. Документов у бандитов не было.  Пришел в себя Али.

– Сколько осталось ехать до Бенгази? –  спросил его.

– Около пятидесяти километров. По  компасу, строго на север. Кто остался жив?

– Ты один. Остальные погибли.

– Не бросай их, загрузи в машины. В Бенгази совершим обряд погребения.

– Хорошо, разберемся.

Я на всякий случай, сбегал, и проколом шины и радиатор УАЗику.

Погрузили раненых и убитых в машины, тронулись.  Надо было торопиться, Ринат был очень плох.

  Глава 8

К госпиталю мы приехали через час. Я схватил на руки Рината и потащил в операционный бокс, раздавая по пути распоряжения всполошившимся коллегам. Одновременно оперировали троих.  Вадиму и Али, провели полноценное дренирование ранений, обработали раны антисептиками, сделали рентгеноскопию, заштопали. За них можно было не беспокоиться.

Рената я оперировал около двух часов. Произвел полную санацию брюшины, чтобы исключить возникновение перитонита. Удалил поврежденные участки тонкого кишечника. Тщательно все ушил. Хайруллину, можно сказать повезло, не были задеты, печень, почки и селезенка.   Поместили татарина в палату интенсивной терапии. В таких случаях, принято говорить, состояние Рината было стабильно, тяжелое.

Я имел беседу с начальником госпиталя – Раулем Гонсалесом. Рассказал ему о своем приключении. Умолчал, правда, о местонахождении нефтяной вышки Анвара. Моя версия, происшедших событий, устроила Рауля.

Потом, пообщался с представителем местных органов безопасности. Беседа носила, чисто формальный характер. Живы, и хорошо. Никто не собирался искать, главарей, напавших на нас бандитов.

Представитель от ФСБ, добрался, ко мне, окольными путями. Ему я изложил полную и подробную историю происшествия, указал, примерное место вышки Анвара, написал отчет.

Жизнь вошла в привычное русло. Операции, дежурства, короткий отдых, и опять по кругу.  Григорий и Сергей, по моей просьбе, остались при госпитале, в качестве санитаров. Нужно было им заработать денежку, на поездку домой. Ринат с Вадимом поправлялись.

К моему дню рождения, земляки выздоровели, и готовы к отбытию на родину. Мне удалось, через представительство ООН, связаться с послом России в Египте, помочь соотечественникам оформить необходимые документы для выезда.

Мы скромно посидели, отметили, без излишеств.

– Андрей, – комкая салфетку, заговорил Ринат, – ты, спас всех от неминуемой гибели  в том, злосчастном поселке. Мы были на гране. Еще бы чуть-чуть и приняли бы вариант побега Вадима. Вероятно, погибли бы. Как, пафосно это ни звучит,  погибли бы свободными, а не рабами. Сейчас мы свободны, и благодарны тебе. Твои «золотые руки», подарили мне возможность жить дальше, я словно родился заново. Спасибо огромное.

– Ну, ребята, мы же земляки, как я мог оставить вас в беде. Удалось взять Анвара на слабо, выкупить вас за здоровье его сына. Радуемся. Предлагаю, мой день рождения, если вы не возражаете, праздновать как день рождения всех нас общий. Нас не расстреляли бандиты в поселке, не угробили бандиты в пустыне. Вы оправились, после ранений и скитаний, чем не повод для нового дня рождения. Никто не мешает нам праздновать это дату, дважды в год.

Одобрили, обмыли.

С тех пор, на протяжении последних семи лет, мы каждый мой день рождения, двадцать пятого сентября, собирались на даче Рината, в пригороде Казани, праздновали.

Мои друзья, устали от моих отговорок, в отношении подарка, и сами выбрали. Подарок я вам, скажу, царский. По индивидуальному заказу, изготовлен переносной военно-полевой госпиталь. Не подумайте, что ребята, презентовали мне дом на колесах, нет. Приличных размеров контейнер, наполнен, самым современным хирургическим инструментарием, перевязочными материалами, медикаментами различного назначения и прочее, прочее. Комплектовался    контейнер в Германии на фирме «Медикс». Если верить, сопроводительным документам, одних медикаментов в контейнере, хватит на лечение и реабилитацию, не менее двадцати пациентов, а высококачественным инструментам не будет сносу пятнадцать лет. Удивили, честно, удивили.

И вот, сидим в беседке, разговариваем, дожариваем на мангале шашлык, потому-что, надвигается дождь. Началась сильная гроза, грохот, вспышка. Ничего дальше не помню. Очнулся на поляне.

  Глава 9

Извечный вопрос – что делать? Для начала попробую более тщательно осмотреться. Лес. Лиственный лес, рядом с дачей Рината – сосновый. Время года. По ощущениям и судя по температуре, позднее лето или ранняя осень. Под Казанью, в конце сентября, трава пожухла, было прохладно. Я никуда не ходил с друзьями, и тем более, не ездил. Вспомнил. Во время грозы, я спиной прислонялся к металлической стойке беседки. Грохот, вспышка. Ага, всему виной гроза, ее электрическая составляющая. С этим, вроде бы, разобрался. Это открытие ясности в ситуацию не внесло. Значит, мог случиться, какой-то природный катаклизм, и меня куда-то забросило.  Думаем дальше.

Попробовал вспомнить, как поступали жертвы кораблекрушения. Перебрал варианты, не подходит. Моря нет, разбитого корабля тоже.

Мысль о попаданчестве, была. Вначале, я ее отбросил, как не состоятельную, а теперь, за неимением других версий, вновь вернулся к ней. Книжек о попаданцах я прочитал, всего три штуки, от нечего делать, не мой любимый жанр, что поделаешь.

Проверяю мобильник. Мертвый, не включается. Присмотрелся, задняя панель, со стороны аккумулятора, оплавлена. Ненужная вещь, выбрасываем. Надо найти наиболее высокую точку, осмотреться. Лезу на ближайший высокий дуб. Забрался на вершину. До самого горизонта, в какую сторону не посмотри, простирается лиственный лес. Уже хорошо, что не тайга, значит, есть вероятность, что я где-то в европейской части.

Спустился, подумал. В европейской части Евразии, если меня не закинуло на другой континент, большинство рек течет с севера на юг. Определяюсь по сторонам света, отыскав север, по мху,  на стволе ближайшего дуба. Принимаю решение, двигаться строго на восток, авось упрусь в какую-нибудь реку. Где река, там могут быть люди. Помогут, надеюсь.

Еще раз проверил содержимое карманов. Кроме сигарет и зажигалки ничего нет. Все мои вещи остались в квартире Рината. Открыл контейнер, вытащил из него скальпель, вдруг придется защищаться. Воткнул инструмент в подкладку куртки, не потеряю, и не поранюсь.

Везти контейнер, на меленьких колесах по лесу, одно мучение. Нести, хоть и приспособлен он для переноски, тяжело. Весу в нем никак, не меньше сорока килограмм. Пытался считать пары шагов, чтобы знать, сколько прошел. Сбился на третьей тысячи, упавшие деревья и ветки мешали счету.

Вышел к небольшому ручью. Здравый смысл, подсказывал мне, что пить из незнакомого источника не стоит, а жажда, требовала влаги. Попил. Вода, оказалось, очень вкусной. Желудок, несмотря не принятую воду, напомнил о себе. Кушать хочет. Где я найду пищу, я не охотник, и оружия никакого нет. Потерпим немного.

Полностью выбился из сил на закате. Нет, я крепкий и тренированный, но видимо, катаклизм сказался на состоянии организма, не лучшим образом. Устроил себе привал с ночевкой. Натаскал дров, развел костер, не для обогрева, а отпугивания животных. Видел по ходу движения косуль, зайцев, даже хрюкал кто-то. Интересно, волки тут водятся? Не очень хочется уснуть, и проснуться в желудке серого разбойника. Для уверенности, разложил четыре костра, набросав толстых сухих веток. Улегся на контейнер, и моментально уснул. Спал без сновидений, так вымотался.

Проснулся отдохнувшим. Сразу понял свою ошибку в организации ночлега. Нужно было поискать ручей или озерцо, и там заночевать. А так, ни умыться, ни попить. Короткий комплекс упражнений для разогрева мышц и вперед. Подумал, если сегодня не поем, вколю себе ампулу глюкозы, надо поддержать организм питательными веществами.

Заканчивался второй день пути. Солнце, слабо видимое из-за деревьев, клонилось к закату. Я натолкнулся на два объекта, неширокий ручей и толстую змею. От неожиданности подпрыгнул, не удержался на ногах, шлепнулся на попу, выпустив из рук контейнер. Пресмыкающееся зашипело, свернулось в клубок, угрожающе помахивая хвостом. Оказавшейся под рукой палкой, как двуручным мечом, начал отмахиваться от змеи. Очередным взмахом, попал змеи в голову, а потом и забил окончательно. Честно, сказать страшновато было.  Хотел выбросить эту пакость, но где-то глубоко в памяти, проскочила информация, что у  змей, очень вкусное и питательное мясо. Потом, чуть не влепил себе по лицу пощечину, ведь на уроках выживания объясняли, что можно и что нельзя есть. Похоже, еще не все мозги  стали на место.

Вид и запах, готовящегося на костре змеиного шашлыка, чуть не свел меня с ума, так кушать хотелось. Я мужественно дождался полной готовности блюда. Обжигаясь, отрывая зубами большие куски от деликатеса, почти не жуя, насыщался. Когда утолил первый голод, достал скальпель и начал отрезать небольшие кусочки. Даже рассмеялся. Что мешало, спокойно, по-человечески поужинать? Сам же себе мысленно ответил – голод.

На ночлег я устраивался на дереве. Ну его, вдруг опять приползет что-то. Спать неудобно, но безопасней.

Утром помылся в ручье, постирал нательное белье и носки. Приготовил на завтрак, остатки змеи. Сытый и чистый продолжил путь. Примерно к обеду вышел к широкой реке. Переправляться не на чем. Срубить плот, нет инструмента. Решил идти вдоль берега, вверх по течению. Не может быть, чтобы на такой реке никто не жил, должны быть люди.

Если идти по лесу мешали поваленные деревья, то сейчас приходилось обходить, заболоченные места, мучение, да и  только.

На очередном привале, мой нос уловил запах дыма. Определенно, человеческое жилье рядом. Пошел на запах. Метров через триста, между деревьями увидел деревянную избушку.

Инстинкт самосохранения удержал от необдуманного бросания в объятие неизвестных и пока не видимых людей. Контейнер поднял на дерево и надежно укрыл. Привел себя в приличный вид, пошел к избушке.

Уже почти дошел, когда  из избушки, внезапно вышли мужчины. Мы уставились друг на друга. Мужики были странно одеты. Широкие шаровары, рубашки с узорами, поверх них безрукавки. Я им улыбнулся.

– Смотри Петро, – оправившись от неожиданности, сказал седоусый мужчина, – немчика к нам занесло. – У-у-у, еще и лыбится нехристь.

– Почему сразу нехристь, крещенный я,  вот нательный крест имеется, – ответил, показывая  мужикам крест на серебряной цепочке, и удивляясь пониманию их речи. – Скажите люди добрые, куда я вышел?

– Степан, – хлопая глазами, сказал другой мужик, – он по-нашему говорит, но как-то странно. – Ты кто?

– Андрей.

– А откуда?

– Издалека, потерялся я.

– Что басурмане напали? Где твои пожитки?

– Они самые басурмане. А, из вещей ничего не осталось.

– А чего в немецкое платье одет, если наш?

– Что нашел, в то и облачился, не с голым задом по лесу шастать.

– А далеко отсюда тебя басурмане погоняли?

– Не знаю, три дня лесом шел. Вышел к реке. Слава Богу, вас встретил.

– Кто-то спасся кроме тебя?

– Откуда я знаю? Налетали всадники, в халатах, обоз пограбили, людей погнали. Я в лес убежал. Так и мыкаюсь третий день.

– Такой молодой, здоровый и не дал басурманам по морде? Саблю в руках не держишь?

– Не умею я саблей, не обучен.

– А что можешь?

– Я грузы на судна таскал в Любеке, тем и жил.

– А сейчас куда идешь?

– Домой в Смоленск.

– Далеко еще идти, заходи в дом, отдохни, найдем, чем подкрепиться.

Я зашел в избушку вместе с хозяевами. Не опасался я их, был на стороже и только. Насыпали тарелку варева, по вкусу, напоминающего кулеш с салом. Предложили выпить вина. Отказался, не люблю вино. Запил кулеш принесенным квасом. Поблагодарил, и почувствовал, что засыпаю. И точно, уснул.

  Глава 10

Проснулся от боли в руках и женского всхлипывания. От увиденного, радостно не стало. Я находился в землянке полной людей, связанный по рукам и ногам, от этого руки и затекли. Вязавшие меня, допустили ошибку, нельзя связывать руки впереди человека, даже сыромятными ремнями. Начал зубами грызть ремни. Получалось медленно, потратил около часа. Освободил руки. Пошарил в куртке, скальпель на месте. Перерезал путы ног. Полчаса сидел и растирал руки и ноги, восстанавливая нормальное кровообращение.

Подобрался ближе к женщине.

– Слушай, как тебя зовут? Где мы?– спросил шепотом.

– Соломия. Сидим в яме, возле подворья Петра Гнедого, – также шепотом ответила женщина.

– А кто он Петро Гнедой?

– Торговец людьми. Ловит и продает.

– Кому?

– А кто же его знает. Тем, кто идет вниз по Днепру.

– Так это река Днепр называется?

– Да. Ты что не местный?

– Издалека я. По голове получил, даже забыл, какой год.

– Год одна тысяча шестьсот двадцатый от Рождества Христового, месяц вересень. А продавать будут скоро, видишь, яма полная людьми.

– Убегать никто не пробовал?

– Степан, словно пес, сторожит дверь и на крепком запоре она. Некому отсюда выбираться, из мужиков ты, да, монах, остальные бабы.

– Так этих бандитов только двое?

– Да. Больше никого не видели. Слышала, будто бы послезавтра утром корабль приплывет.

– Хочешь отсюда выбраться?

– Да, очень, не хочется пропадать на чужбине.

– Тогда, по моей команде начнешь орать, вроде бы тебя насильничают.

– А кто насильничать, будет? Ты?

– Никто насильничать не будет, нужно поднять крик. Прибежит Степан, а дальше я с ним поговорю. Поняла?

– Да. Так насильничать никто не будет?

– Когда, выберемся отсюда, посмотрим.

– Согласна.

Я занял место, сбоку от двери в землянку и дал команду Соломии орать. Женщина постаралась, заорала, словно, пароходная сирена завыла, уши в трубочку заворачиваться начали. На крик в дверь заскочил Степан. Я его тихо по шее стук, он и опал беззвучно. Не теряя времени, избавил тушку Степана от одежды, связал его бывшими  своими ремнями.  На совесть связал, как учили. Забил Степану в рот кляп, оторвав кусок ткани от рубашки Соломии. Скинул свое облачение, и стал натягивать разбойничьи одежды. Запах, нестираной и пропотевшей одежды шибанул в ноздри. Перетерпим, не баре, сейчас главное с Петром разобраться. Если, честно, авантюра, чистейшей воды. Наверняка, у Петра есть, хоть примитивное, но оружие, у меня только скальпель. У Степана, ничего кроме дубинки не было, а против баб и не надо.

Выбрался из землянки, закрыв ее на засов, опасался, что пленники начнут разбегаться и помешают мне. Ночь, тускло светит луна.  Стараясь находиться в тени деревьев добрался до избушки. Расположение мебели в одной большой комнате я запомнил. Потянул на себя дверь, заскрипели не смазанные петли. Отозвался Петро.

– Кто там орал? – спросил, пытаясь разглядеть вошедшего.

Одним броском, я оказался рядом с Петром и нанес ему щадящий удар в висок. Петро икнул, и завалился под лавку.

С Петром я поступил гуманно. Уложил его на лавку, и надежно к ней привязал. Да, забыл отметить, Петра голого привязал, попой кверху. Похлопал Петра по щекам, выдернув его из безсознания.

– Ну, что разбойник с большой реки, поговорим?

– Мне, с тобой собака, говорить нечего. Степан подойдет, порубит тебя на куски.

– Степан, уже на пути к архангелу Гавриилу, и будь уверен, оттуда, ему один путь в ад. Ты можешь, попробовать, купить себе жизнь, если подробно расскажешь о своем промысле. Будешь молчать, у меня есть способ, развязать тебе язык.

– Ничего я тебе не скажу.

– Вопросы следующие. Сколько у тебя землянок с людьми? Кто и когда, прибудет за пленниками? Где ты прячешь награбленное? Где деньги за живой товар?

 Петро попытался плюнуть в меня, но видно от пережитого, во рту у него пересохло, не получилось.

Я еще раз повторил вопросы. Петро отмалчивался. Упертый чертяка. Зря он так. Осмотрелся. Возле печки стоял ухват с крепким на вид черенком. Вот его, черенок, и будем пользовать. Спокойно сбил рогач, и ножом, найденным на столе, заострил один конец.

– Петро, будешь молчать, я тебя насажу на черенок, как жука.

– Ты не посмеешь, не по-христиански это, – бешено вращая глазами, и постепенно белея, прошипел Петро.

– А ты добрый христианин, продаешь людей, наверное, басурманам. Не тебе меня к человеколюбию призывать.

– Ничего не знаю, никаких  денег у меня нет.

– По – хорошему не хочешь.

Найденным куском сала, обильно смазал заостренный край черенка, и приткнул оный к заднему проходу Петра. Жестоко, да, по иному с выродком, разговор не клеился.

Петро задвигал ягодицами, пытаясь сбросить орудие пытки. Не получилось из этого ничего, надежно я Петра привязал. Легонько, чуть-чуть толкнул черенок. Петро завопил, и начал рассказывать.

  По его наводке, я обнаружил два тайника в избушке. Один с золотыми и серебряными украшениями, второй с приличным по размеру сундучком, полным серебряных монет. В каких странах монеты чеканились, я не имел понятия, еще не полностью окунулся в реальную действительность.

Полона у Петра, тридцать пять человек, в основном женщины, они ходовой товар на рынках Крыма. Продать людей планировал послезавтра, турку-торговцу, у которого хорошо оснащенный корабль, под надежной охраной десяти головорезов. Сигнал для турка вывешен на шесте у берега Днепра.

 Раньше, по словам Петра, у него в подчинении было восемь бандитов, но год назад, совершили неудачный налет на село, недалеко от Чернигова. Унести ноги, посчастливилось Петру со Степаном. Стали промышлять здесь, по-маленькому, не зарываясь. Надежных соратников, подобрать трудно, и некогда, скоро закончится сезон судноплавства, надо заработать денежку. Больше никакой значимой информации Петро сообщить не мог, а значит, он потерял полезность для меня. Мой тренер Алилджон учил, не оставлять за своей спиной живого человека, могущего в последствии отомстить. Я не оставил, свернул Петру шею.  Снова спрятал найденные у бандита сокровища. Пошел разбираться с остальными горемыками.

Вначале выволок из землянки Степана, и без лишнего шума, отправил вслед за Петром. Потом освободил пленников. Народ быстро, без лишних слов, бегом, растворился в лесу. Куда ушли? Их дело, меня совершенно не касающееся. Осталась одна Соломия.

– Ты, красавица, почему с остальными не ушла?

– Спасибо за освобождение и за заботу. Эти разбойники, отобрали мой товар. Я на лодке сплавлялась вниз по течению Днепра. Останавливалась в прибрежных селах и хуторах, торговала. Здесь тоже, думала торговать, а попала в лапы торговцев людьми. У Петра, где-то тут недалеко, есть конюшня с лошадьми и лабаз, туда они мое добро свезли.

– Отчаянная, ты, баба Соломия. Одна на лодке, по реке. Каждый обидеть может.

– Пока не терпела обид от людей. А эти двое, не люди они, кровопийцы и душегубы. Одна, потому-что два года назад, вся моя семья от горячки вымерла, и муж и двое деток. Так и мыкаюсь, пытаюсь выжить. В одном месте покупаю, в другом продаю. Сезонный заработок у меня. До ледостава, обязательно нужно вернуться домой в Вышгород. Зимой пироги пеку, продаю на торгу.

– Смотрю, ты хорошо знаешь окрестности. Подскажешь, куда я забрел на свою голову?

– То, что ты не местный, я поняла сразу. По одежке и по разговору. У нас все по-другому. Два дня пути вверх по течению, хутор Ивана-рыбака, он там с дочкой живет. Хороший, приветливый мужик. Верст десять от хутора, если ехать по большаку, небольшая, примерно,  в  семь хат деревенька, названием – Сычевка.

– А города крупного нет рядом?

– Четыре дня греби, против течения в Кременчуг попадешь. Городишко так себе, не очень. Там казаки живут, зимуют в основном, многие при деньгах. Но мой товар не для них, нет у меня денег на закупку дорогого, что казакам по душе.

– Давай отыщем твой товар, а потом будем думать, как дальше быть.

– Сначала похороним разбойников, негоже,  им лежать не погребенным, не по-христиански.

 Уже рассвело. За два часа, в четыре руки, мы управились с похоронами бандитов. Соломия, даже молитву, прочла над могилами.

В двухстах метрах от избушки, в лесу, нашли лабаз с конюшней и сеновалом. Все построено на совесть из дубовых бревен. Представляю, как намучились, неведомые плотники. Дуб, очень твердая порода древесины.

Товар Соломии отыскался быстро. Средних размеров узел, аккуратно лежал на полке. Надо сказать, разбойники, были фанатами порядка.

Задав, корма двум верховым лошадям, вернулись к избушке.

– Подогрею воды, надо нам помыться, постираться, – оглядывая хозяйским глазом избушку, сказала Соломия. – Противно грязными ходить.  У меня такое впечатления, что за три дня в яме, я насквозь пропиталась противными запахами.

– Совершенно с тобой согласен, там еще тот запашок. Неплохо бы покушать чего-нибудь.

– Успеется. Пока будет сохнуть одежда, я приготовлю. Бери ведра, натаскай в котел воды.

Вода согрелась через час. Я потратил это время, на перетаскивание поленьев для печки, из-под навеса. Запасливые были разбойники, наверное, готовились тут зимовать.

– Как хоть тебя звать, освободитель, а то, и не познакомились? – с улыбкой, спросила Соломия.

– Андреем, мама нарекла.

– Хорошее имя. Раздевайся, буду стирать твою одежду.

– Может, я сам займусь стиркой?

– Мужики толком стирать не умеют.

Спорить не стал. Скинул всю одежду, остался в трусах.

– Странные у тебя подштанники, снимай их тоже. Не ломайся, ты же не девка. Что у тебя там такое есть, чего я не видела? С себя тоже все скину, будем одинаковы.

Соломия быстро избавилась от одежды.

 Многих обнаженных женщин я за свою жизнь видел, а женщину семнадцатого века, в голом виде, созерцаю впервые. Посмотреть было на что. Все, исключительно на своих местах.  Где должны быть выпуклости, там они и находилось, где округлости, тоже занимали положенное место. Грудь небольшая, на вид упругая. Все тело стройное,  подтянутое, никаких следов от двух родом. Ноги длинные, ровные. Красота, да и только.

– Андрей, чего ты на меня уставился? Бабы давно не пробовал?– подмигнула Соломия.

– Давно.

– Всему свое время.

За стиркой, мытьем, приготовлением пищи, ее поглощением, мы не заметили, как наступил вечер. Когда докуривал, последнюю сигарету из моих запасов, меня позвала Соломия.

– Темнеет, пора на покой, я приготовила для нас лежанку, поспим.

– Ага.

Войдя в избушку, мы, не сговариваясь, набросились  друг на друга, и сплелись в единый клубок. Страсть, начисто отключила нас от внешнего мира. К сожалению, кончилось все очень быстро, накопившееся напряжение в телах, схлынуло. Я толком, и не распробовал женщину из далекого прошлого. Наверное, Соломия, тоже не успела ничего понять.

Решил взять ситуацию под свой контроль. Опыт веков, накопленный человечеством в искусстве секса, у меня был.

Легкими касаниями губ, начал целовать шею Соломии. Одновременно, круговыми движениями массировал груди, лаская пальцами, набухшие соски. Спускался все ниже. Поглаживал, внутренние и внешние поверхности бедер, целовал грудь, живот. Соломия, уже  выгибалась, прикусив губу и зажав в руке покрывало лежанки, мотала головой. Постепенно добрался до низа живота. Руку, словно, обдало жаром. Дальше испытывать терпение Соломии и свое не стал, мы слились воедино. Достигли пика наслаждения одновременно, я зарычал, а Соломия, огласила округу воплем. Обессиленные наши тела, распростерлись на лежанке. Однако, близость такой женщины, через короткий промежуток времени, снова пробудила во мне силы. Теперь, ведущую роль, я заставил играть Соломию.  Справилась она с поручением. Ее крик, снова разнесся по берегу. Мы любили друг друга до самого рассвета.

– Знаешь, Андрей, – лежа на моем плече, пошептала Соломия, – я думала, что знаю о мужиках все. – Уверена была, что умею, правильно  совершать соитие. Ошибалась.  Познав тебя, я испытала, такое наслаждения, которого не испытывала никогда в жизни.  Все мое тело, трепетало от прикосновений твоих рук, дух захватывало от поцелуев, а ощущения тебя в себе, не могу словами передать. Счастливой будет баба, которая станет твоей женой, умеешь ты любиться и дарить наслаждение.

– Рад, что тебе понравилась. Хотелось  доставить  тебе удовольствие.

– Доставил, еще как! Я такая счастливая!

– Соломия, утехи, утехами, но скоро утро. Должен приплыть торговец живым товаром, уходить надо отсюда.

– Не завернет турок к нам. Я сняла вчера тряпку с шеста, ее Степан вешал, сообщая турку о наличии товара. Не увидит турок тряпку, проплывет мимо. Лучше поучи меня любиться. Ты много знаешь?

И я учил, всему, и до самого полудня.  С большим трудом переставляя ноги, мы вышли на свет божий.

Я сходил, напоил и накормил лошадей. Соломия, хлопотала у печки, готовила, то ли завтрак, то ли обед, а не важно, главное поесть, восстановить силы.

После трапезы отдыхали.

– Соломия, сколько тебе нужно денег, для безбедной жизни в Вышгороде? У тебя там есть свой дом?

– У меня не просто дом, целое подворье, обнесенное высоким забором из бревен. Дом на высоком каменном фундаменте, о пяти комнатах, с крыльцом и двумя кирпичными печками. Хлев есть, на пять коров и трех лошадей. Большой птичник. Сарай на десяток свиней. Есть ледник и подвал. Две телеги, упряжь разная. Крепким хозяином был мой покойный муж. Казаковал. Ходил в набеги на басурман, всегда привозил богатые зипуны. Хорошо мы жили. Не стало мужа  и детей, тяжко мне одной вести хозяйство. За какого-то горемыку выходить замуж не собиралась, а нормальный и порядочный мужик не попадался. Рогатую скотину и другую живность, продала. На вырученные деньги, накупила всяких женских и мужских украшений, начала торговать. Я уже тебе рассказывала. Сейчас подворье в некотором запустении, некому его в порядке содержать. А сколько денег мне  надо, даже не знаю.

– Не бедная ты хозяйка, как я погляжу. Ну ладно. Тут, Петро Гнедой, перед смертью покаялся, и отдал мне в наследство, свое богатство. Намерен я, с тобой им поделиться. Мы с тобой, вроде, как породнились в постели.

– От родичания с тобой, у меня ноги,  еще на место не встали, и лоно еще чуток ноет. А на богатстве Петра, крови может быть много.

– Да, может и есть кровь. Но, ты, денежки употребишь на пользу, а не для разбоя. Станешь жить по-человечески. Не будешь веслами набивать мозоли на руках. Подберешь себе достойного мужа. Подумай.

– Глянем, Андрей, что оставил, этот душегуб, распроклятый. Посчитаем, прикинем, и потом решим.

Я начал извлекать из тайников богатство. Соломия, задернула занавеску на окне, закрыла на засов, входную дверь.

Глаза Соломии горели, столько серебра, золота, она никогда не видела. Украшения: кольца, серьги и браслеты, Соломия, предложила лишить камней. Золото сплющить. Не ровен час, кто опознает свою вещь, беда приключится. С серебряными монетами Соломия разобралась моментом. Какая монета, и из какой страны, номинал. По моей просьбе, провела мне полный, двухчасовой, ликбез по товарно-денежным отношениям. Все эти талеры, пистоли, дукаты, марки и еще какие-то восточные драхмы, так и мелькали перед очами, упомнишь разве все. Не скажу, что все запомнил, но основное усвоил.  Теперь полным бараном выглядеть не буду.

Сноровисто работая ножом, Соломия, выковыряла все камни из украшений. Я, используя два топора, плющил золото, уродуя украшения до неузнаваемости. Затем Соломия, делила серебряные деньги и золото. Почему она? А, по-вашему кто? Я еще слабоват в этой области.

Дележ закончен. Каждому, досталось, примерно,  по шесть-семь килограммов денег. Внушительно выглядела горка серебра, и небольшая кучка золотого лома. Каменья тоже разделили, и по цвету и по размерам. Соломия, найдя в избушке небольшие кожаные мешочки, аккуратно рассортировала по ним деньги. Завязывая мешочки разноцветными тряпочками, объясняла, где и что лежит. Надеюсь, не перепутаю.

С чувством выполненного долга, поужинали.

– Андрей, а чем ты на жизнь зарабатываешь? Про меня все вызнал, а про себя ничего не сказал. Таишься.

– Лекарь я, Соломия, тем на пропитание и зарабатываю. Лечу людей, говорят, хорошо получается.

– Тогда давай вместе, поедим ко мне в Вышгород, я завтра планирую отплывать. Ты будешь лечить, а я поправлю хозяйство, займусь торговлей. Заживем.

– Надо все хорошо обдумать.

– Это, по-моему, лучше делать в постели.

Думать было некогда, до самого утра, повторяли пройденный материал. Ученица, экзамен сдала, на отлично, на очень-очень отлично. Лежит сейчас на моей груди, тихонько, посапывает.

Меня сон не сморил, я думал. Итак, что имеем? Начало семнадцатого века, территория, теперешней Украины. Кто ей владеет и управляет? Не знаю, пробел в знаниях, не интересовался историей, в рамках школьной программы. Где-то там глубоко в мозгах проскочила мыслишка о Польше. Допустим, что это так. Казаки. Значит войны и походы, к ним добавим, смерть и разрушения. Для лекаря работы много.

Россия. Ага, помню, смута тысяча шестьсот двенадцатого года, кино, такое видел. Там точно, поляки были замешаны. Кто царем нынче работает? Опять мимо, знания отсутствуют. О, вспомнил! Д’Артаньян и три мушкетера, Дюма написал. Вроде бы, в начале семнадцатого века события происходили. То во Франции, а я здесь.

Поехать с Соломией. Как женщина для постели, она приятная, во всех отношениях, но не более.

За счет чего, кроме врачевания, я смогу подняться в местном обществе. Могу изобрести, десятипроцентную настойку йода, на двести лет опередив время. В актив. Разработать совершенный самогонный аппарат, для получения чистого спирта. Тоже в актив. Улучшить могу, качество дымного пороха, если найдутся нужные ингредиенты. Принимается, но под вопросом. Подготовка убийц, которые голыми руками или подручными средствами лишат жизни любого. Это умение может быть востребовано, в первую очередь. С нужными умениями определился. Теперь подумаю, где их применять. Скажу по-умному. Все задумки можно реализовать, только при наличии производственной базы. Значит, мне путь, в город, желательно небольшой, вдали от столиц. Не рвусь я пока в первые ряды.