Текст книги "Соmеdiе dе Frаnсе (СИ)"

Автор книги: Нэйса Соот'Хэссе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 15. Слова и поступки

Путь до Парижа был куда безрадостнее, чем тот, что вел в поместье Клермон. Зима была в разгаре, и за окнами носилок, едва прикрытыми толстыми бархатными занавесями, непрестанно капал в дорожную грязь холодный промозглый дождь.

Общество кавалеров и пажей не радовало Кадана – как он ни силился напомнить себе, что все они стараются для него. Присутствие свиты давило на него, заставляя думать о том, что все, что он везет с собой, принадлежит не ему.

Рауль одаривал его – но он же мог и забрать назад все то, что дал. Пусть по документам земля, на которой стояли дворец и театр, принадлежали Кадану, у него не было и тени влияния перед двором. Будучи аристократом, Рауль легко смог бы отсудить у него все, опровергнуть свои решения, а в крайней случае, как он и предупредил – оскандалить Кадана перед церковью и высшим светом.

Кадан знал, что ходит по опасной грани, но до сих пор это забавляло его. Он чувствовал себя всесильным циркачом, приручившим льва.

Герцог де Ла-Клермон дал ему понять абсолютно ясно, что он никто.

Стоило Раулю повидаться с отцом, как и его отношение к Кадану изменилось – а впрочем, может, было таким и всегда. Кадан не знал и не хотел знать. Рауль опостылел ему уже давно. С тех пор, как он впервые увидел Луи, прежние развлечения потеряли для него вкус.

Если раньше Кадану нравилась та игра, которую предлагал ему Рауль, то теперь он как нельзя лучше ощутил, что и в ней он всего лишь комедиант, призванный развлекать знатных господ и есть объедки с их стола.

Луи был другим. Пусть происхождением он и принадлежал к той же среде, что и они все, Кадан не мог воспринимать его так же, как других. Луи смотрел на него – и видел не маску, но его самого. Луи не предлагал никаких игр. Он просто касался Кадана, и тому казалось, что он просыпается от бесконечного бессмысленного сна – а может, напротив, погружается в другой, сладостный и волшебный, сон, в котором можно было поверить в любовь.

Но и Луи не принадлежал ему.

Прибыв в Париж к началу февраля, он сразу распорядился ехать в свой дворец и, отстранив Жюльена и других пажей, которых подобрал для него Рауль, постарался собрать вокруг себя нескольких доверенных людей.

Кадан ничего не понимал в том, как вести дела. У него не было никаких оснований доверять юристам, которых он привлек теперь. И все же это было лучше, чем полагаться на людей, которых назначил Рауль.

Пьеса, казалось, так четко сложившаяся в его голове в поместье Клермон, теперь потускнела и выцвела, и Кадан не знал, возьмется ли за нее вообще. Она напоминала ему о Луи. Она вся целиком была о нем. И Луи был точкой боли, о которой Кадан не желал вспоминать – и в то же время не вспоминать не мог.

Образ Луи, целовавшего герцога де Ла-Клермон, так привычно замершего в его объятиях, казался Кадану диким и неестественным. Он никогда бы не поверил в подобное, если бы не увидел сам. И в то же время это было на удивление логично – потому что других причин, которые могли бы удержать Луи рядом с герцогом, Кадан найти не мог.

К концу первой недели его пребывания в городе Кадан услышал, как актеры театра обсуждают новость: маркиз де Лузиньян сыграл свадьбу с Силвиан де Робер. Всех интересовал один вопрос: продолжит ли театр существовать.

Кадан не смог бы скрыть, что этот вопрос интересует и его, хотя свадьба имела наименьшее отношение к сомнениям, которые вихрем кружились в его голове. Теперь уже он не сомневался, что Рауль вспомнит о нем, несмотря на жену – и с ужасом ждал того дня, когда тот прибудет в Париж.

Не было ни малейших сомнений, что Рауль к тому времени будет зол. Кадан уехал молча, не выполнив его последнего приказа и ни о чем не предупредив.

Потому теперь каждый раз, когда за окнами раздавался стук копыт, Кадан вздрагивал, думая о том, не Рауль ли это приехал за ним.

Однако, когда ночью всадник остановился у ворот парка и разбудил прислугу стуком в двери, Кадан все же оказался к этому не готов. Он судорожно принялся натягивать халат и все же не успел – двери спальни распахнулись, и на пороге показался Луи.

Кадан замер, глядя на него, как затравленный зверь.

– Вы… – только и смог выдавить он.

Луи стоял и смотрел на него, не говоря ни слова. Кадан, как ни старался, не мог прочитать выражения его глаз.

Сам он тоже не знал, что сказать. Последняя их встреча встала перед его глазами как наяву. Он прикрыл рот рукой, чтобы справиться с тошнотой, и тут же, разозлившись на себя, стукнул по стене кулаком.

– Как вы смеете врываться в мой дом?

Губы Луи дрогнули в ярости. Он решительно шагнул вперед и притянул Кадана к себе. Тот принялся вырываться, силясь избежать поцелуя, и это, к его собственному удивлению, ему удалось – руки Луи резко выпустили его.

– Прекратите, – жестко сказал он. – Я не Рауль, чтобы вас принуждать.

Кадан дернулся как от удара и со злостью посмотрел на него.

– Рауль никогда мне не лгал и никогда не приводил в наш дом других.

– Рауль все эти ночи проводит с женой. Вы потеряли его.

Кадан обмяк.

– Правда? – спросил он. – У них все хорошо?

– Вы так беспокоитесь за него?

Кадан открыл рот и снова закрыл.

– Зачем вы явились в мой дом? – процедил он. – Снова оскорблять меня? Снова причинять мне боль? Я ненавижу вас, вам так трудно это понять?

– А вы зато наконец-то поняли меня.

Кадан молчал. Он выдохся. Новости о том, что брак Рауля с Силвиан состоялся, и теперь ему ничто не грозит, лишили его сил. Он бы рухнул сейчас в объятия Луи, если бы не обида, которая по-прежнему клубилась в нем.

– Я не понимаю… – устало сказал он, – не понимаю, как вы можете быть с ним… Он же старше вас… Он вам почти как отец…

– Потому я и с ним, – тихо сказал Луи, – я люблю его как отца и я предан ему. Но я бы никогда не предпочел его вам.

– Да вы же едва знаете меня… Мы даже толком не говорили с вами ни разу…

– Вы сами знаете, что это ложь. Я чувствую вас душой, как не смог бы чувствовать того, кого знаю всю жизнь. Скажите, разве с вами не так?

Кадан молчал. Он прикрыл глаза и уронил на ладони лицо.

– Вы мне снитесь, – сказал он наконец, – вы мне снились всегда. Много-много лет, еще до того, как появился Рауль. Но это ведь просто сны.

Теперь уже молчал Луи.

– Как так может быть? – спросил Кадан, поднимая глаза.

– Не знаю, – Луи качнул головой и шагнул к нему, но Кадан отступил.

– Вы все пришли в мою жизнь, – тихо сказал Кадан, – чтобы свести меня с ума. Что вам нужно от меня?

– Вы знаете, что мне нужны вы.

– А что тогда нужно ему?

– Раулю нужно отнять вас у меня, и больше ничего.

Кадан издал едва слышный смешок и исподлобья посмотрел на Луи.

– Когда я был маленьким, у меня был брат. Его звали Конахт. В нашем доме часто нечего было есть, даже фруктов не было. И все яблоки, которые давала ему мать, он отдавал мне. Когда мне исполнилось шесть, он умер от цинги. И знаете, что я думаю?

Луи качнул головой.

– Я думаю, лучше б это был я, а не он. Лучше бы мне не знать ни вас, ни Рауля, ни вашего отца… Самая болезненная смерть лучше, чем такая жизнь. Каждый из вас говорит мне одно и то же: что я ему принадлежу. Но я не хочу принадлежать никому. Я слишком устал. Вы можете просто оставить меня одного?

Луи отступил.

– Хорошо, – тихо сказал он, но комнаты не покинул. – Мне некуда идти, – помешкав, добавил он. – Я не хотел бы останавливаться у Рауля, а мой особняк абсолютно пуст. Вы позволите мне переночевать у вас?

– Живите сколько хотите. Только не приближайтесь ко мне.

Кадан отвернулся к окну, давая понять, что Луи лучше уйти. И тот бесшумно вышел за дверь.

К вечеру следующего дня Кадан уже не знал, жалеть о последних своих словах или нет.

Луи в самом деле не подходил к нему, лишь мельтешил вдали. И силуэт его притягивал Кадана как магнит. Он не мог работать, не мог репетировать, не мог даже думать о делах. Все мысли его фокусировались в тенистых аллеях сада, по которому бродил Луи.

А едва на город опустился сумрак, как в ворота снова раздался стук. На сей раз Кадан был настолько погружен в свои мысли, что не услышал стука копыт.

Не прошло и четверти часа, как целая кавалькада всадников ворвалась в парк, хохоча и по дороге хватая за юбки актрис.

Кадан, переодевавшийся к ужину, как раз успел накинуть камзол и выбежать за двери, когда Рауль спрыгнул с седла и, в два шага подскочив к нему, прижал Кадана к себе. От него исходили густые терпкие пары вина и, не обращая внимания на попытки увернуться, он принялся покрывать поцелуями лицо Кадана, его шею и даже затянутое толстым слоем бархата плечо.

– Я так по тебе скучал, – выдохнул он. – Прикажи нас развлекать.

– Рауль, – Кадан вывернулся наконец из его рук. – Ты не хочешь хотя бы рассказать мне, что женат?

Рауль расхохотался и снова его поцеловал.

– Зачем говорить о том, что ты и так знал? А ну, – он развернул Кадана лицом к дверям и, отвесив ему увесистый шлепок, заставил шагнуть вперед. – Отдай распоряжения. Это же твой дом.

Кадан хотел было ответить, но прикрыл рот и счел за благо скрыться во дворце. А Луи, еще не успевший вернуться с прогулки, замер в тени деревьев и молча смотрел на Рауля, с трудом сдерживая злость.

Кадан попытался устроить ужин, рассчитывая, что еда заставит выветриться алкоголь – но Рауль отказался есть и друзьям тоже не позволил сесть за стол.

Вместо этого он потребовал, чтобы те актеры, которых удалось застать в театре, сыграли какую-то оперетку лично для него.

– Про свободных, неженатых мужчин, – объявил он.

Кадан, шепнувший на ухо своему новому помощнику несколько слов, поинтересовался:

– Разве у вас с Силвиан не все хорошо?

Рауль хохотнул, и в голосе его Кадан услышал знакомую уже бешеную злость.

– Что может быть хорошо, – сказал Рауль, – когда у тебя в постели человек, на которого тебе наплевать? Впрочем, тебе ли, Кадан, не знать, а?

На последних словах он поймал Кадана за руку и рванул на себя. Рауль рухнул на диван, так что тот заскрипел, а Кадан приземлился верхом на него.

Руки Рауля тут же принялись шарить по его бокам, развели в стороны полы камзола и, вытащив рубашку из-под пояса кюлот, забрались под нее.

Кадана немного шатало от этой бесцеремонности – даже для пьяного Рауля это был перебор, а Кадан, к тому же, успел порядком отвыкнуть от его рук, и сейчас они ощущались необыкновенно чужими, сухими, и не доставляли и тени удовольствия.

Будто угадав его мысли, Рауль опустил руку Кадану между ног и крепко сжал, причиняя боль.

– Что? – спросил Рауль насмешливо и зло. – Избаловался так, что у тебя на меня уже и не встает? А может, это мой брат так хорошо тебя приласкал, а?

Кадан стиснул зубы и молчал, понимая, что любое слово будет использовано против него.

– Расскажи, что он делал с тобой? Он трахал тебя?

Кадан поджал губы, а в следующее мгновенье увидел Луи, стоявшего в дверях. Оставалось лишь гадать, видит ли его сам Рауль, но от Рауля Кадан готов был ожидать чего угодно – от того, что Луи стоял и наблюдал, Кадана охватывала безысходность. Он обмяк в руках Рауля, не в силах больше сопротивляться судьбе.

– Хочешь причинить мне боль, Рауль? Тогда давай, не тяни.

Рауль на какое-то время ошарашенно замолк, пытаясь поймать взгляд Кадана, а затем его охватила еще большая злость.

Хлесткая пощечина обожгла щеку юноши. Рауль вскочил с кушетки, а Кадан, не пытаясь подняться, рухнул на пол и остался сидеть на коленях, подставив руку и глядя перед собой.

– Я только и могу, что причинять тебе боль, да? – выдохнул Рауль зло и, схватив Кадана за подбородок, заставил посмотреть на себя. – Все, что я делал с тобой, все, что дал – все лишь сплошная боль для тебя?

Кадан молчал.

– А может, тебе просто нравится, а? – Рауль наклонился, вглядываясь в самую глубину глаз Кадана. – Нравится издеваться надо мной? Ты ненавидишь меня – и тебе доставляет удовольствие играть со мной. Но так не будет, Кадан. Ты моя игрушка, а не наоборот.

– Ты прав, – выдохнул Кадан, и Рауль замолк ненадолго, с удивлением вслушиваясь в его слова, – я ненавижу тебя. Так было и будет всегда.

– Тебе было со мной хорошо, – уверенно сказал Рауль.

– Никогда.

– Тебе было со мной хорошо. Я заставлю тебя это понять.

Рауль рванул Кадана за плечо, подталкивая его к Венсану де Паради. Венсан замер, не до конца понимая, чего от него хотят. Кадан оказался на полу между его широко разведенных ног.

– Давай, де Паради, помоги ему. Он хочет тебе отсосать.

Венсан с сомнением посмотрел на Рауля, понимая, что наутро этот каприз приятеля может дорого обойтись любому из них.

– Рауль…

– Я не для того тебя пригласил, де Паради, чтобы ты спорил со мной, – рявкнул Рауль.

Он сам взял Кадана за шею и заставил наклонить голову, прижимая лицом к промежности Венсана.

– Хватит.

Рука Рауля исчезла, и Кадан едва успел выдохнуть с облегчением и, перевернувшись на полу, откатиться прочь, когда увидел Луи совсем рядом с собой. Одна рука его удерживала Рауля за запястье, а шпага уткнулась в шею названого брата, почти пуская кровь.

– Хватит, Рауль, – уже тише, даже спокойно, повторил Луи, – за те двадцать четыре года, что я знаю тебя, ты мне изрядно надоел. Но сегодня ты зашел слишком далеко.

– Вот оно, – продолжая усмехаться, выплюнул Рауль, – братишка показал свое истинное лицо.

– Если я не убил тебя до сих пор, то тебе следует благодарить за это только своего отца.

– Конечно. Ведь он всю свою жизнь кормил тебя. Пригрел на груди змею.

Отбросив шпагу, Луи сорвал с руки перчатку и хлестко ударил ею Рауля по лицу.

– Послезавтра, – сказал он, – в восемь часов утра, у ворот монастыря Дешо. Ты ответишь за свои слова. Или они сами ответят за тебя. Кадан. Идем.

Кадан колебался секунду, понимая, что решение это изменит его судьбу навсегда. Ему было страшно от мысли о том, что по его вине прольется кровь – но он тем более не мог позволить, чтобы Луи сейчас ушел.

Вскочив на ноги, он бросился следом за ним и уже в коридоре приник к спине Луи, обнимая его.

ГЛАВА 16. Перед рассветом

Луи не захотел более оставаться в доме, который Рауль подарил Кадану – но который его брат, очевидно, по-прежнему считал своим.

В тот же вечер он оседлал коня и покинул загородный дворец, и Кадан сидел у него за спиной.

Промчавшись по темным улицам, они вернулись туда, в квартал Марэ, где Кадан бывал уже много раз – и поначалу тот испугался было, решив, что Луи везет его в дом Рауля.

Но конь Луи остановился за добрый квартал от привычных Кадану мест. Пустой особняк чернел пустыми зеницами окон, и Кадан поежился, когда Луи спешился у входа в него.

Он повернулся к Кадану и помог тому покинуть седло. Руки Луи ненадолго обняли Кадана и задержались у него на талии, как будто не хотели отпускать.

Кадан тут же подался вперед и всем телом прильнул к Луи.

Они замерли так на какое-то время. Луи неторопливо гладил Кадана по волосам. Его не тянуло даже целовать его – только стоять вот так, чувствуя, что Кадан сейчас рядом с ним. Луи казалось, что это самые правильные мгновения в его жизни, и впервые за все свои двадцать четыре года он не один.

Он задавал себе вопрос, как могло случиться, что они встретились только теперь. Как могло произойти так, что сам он принадлежал Эрику – а Кадан был с Раулем. Как он мог допустить подобную ошибку и как мог позволять Эрику касаться себя, когда вот оно, настоящее – все это время ждало его здесь.

– Я люблю тебя, – прошептал Луи.

Кадан плотнее прижался к нему.

– Я тоже тебя люблю.

Луи поцеловал его в висок и, отстранившись, потянул к дверям.

– Идем в дом.

Они поднялись по ступеням и, миновав череду пустых залов, добрались до одной из немногих комнат, где еще оставалась мебель. Сквозь раскрытое окно с ясного зимнего неба светила луна.

Кадан потянул Луи за руку, заставляя того обернуться. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, а затем Кадан снова прильнул к нему.

– Луи, не надо. То, что вы делаете, ни к чему не приведет.

Луи усмехнулся и плотнее прижал Кадана к себе.

– Это бессмысленный разговор. Я должен его убить.

Кадан закусил губу и положил щеку ему на плечо.

– Неужели ты не понимаешь, – спросил он. – Кто бы из вас ни победил в дуэли – в итоге проиграешь ты. Даже если ты убьешь Рауля… Закон и его отец выступят против тебя.

– Я знал, что убью его, с того самого момента, когда увидел тебя в окне его особняка. Все эти годы ты должен был принадлежать мне. Я просто не смогу жить, зная, что он касался тебя – и что он все еще ходит по земле.

– Но, по крайней мере, ты будешь жить. И я буду жить рядом с тобой. Разве ты бы не этого хотел?

– Хотел бы, – согласился Луи, – но я уже не могу отступить. Вызов брошен, и я должен ответить за него. Я не покрою позором свое имя и имя своего отца.

– Мы могли бы уехать… Туда, где никто не знает твоего имени, и где никого не волнует, что здесь произошло.

– Я буду знать. К тому же… Здесь мой дом. Здесь замок моего отца. Я не могу оставить его.

– Но ты все равно не управляешь им.

– И все же я не могу.

Кадан испустил яростный стон и ударил Луи кулаками по плечам.

– Почему ты так упрям? – выкрикнул он.

– Прости. Но может быть только так.

Он снова прижал Кадана к груди, и тот замер в его руках.

– Я совсем не знаю тебя, – прошептал Кадан, – это так странно… Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь – и в то же время я не знаю о тебе ничего. И, может быть, у меня остался всего один день, чтобы узнать.

Луи слабо улыбнулся.

– Я расскажу все, что могу рассказать.

Рауль эту ночь провел в одиночестве.

Едва двери закрылись за его братом, раньше, чем утих вдали стук копыт, он приказал всем друзьям убираться вон.

Рауль стремительно трезвел. Ему было страшно. Ощущение неизбежности вперемешку с отчаянием нахлынуло на него.

Он необычайно остро ощутил, что эта дуэль не решит ничего. Кадан был не его – и не мог быть его. Мысль о том, что Кадан выбрал Луи, злила его куда больше, чем сам тот факт, что Кадан ушел от него. Раулю казалось в эти минуты, что иначе быть не могло. Что он был идиотом все эти годы, пытаясь добиться мальчишки, хоть и знал в глубине души, что тот никогда ему не принадлежал.

– Бесполезно… – прошептал он, опускаясь на кушетку перед камином и охватывая руками лицо.

Но выхода не было. Вызов был брошен, и каким бы ни был исход, Рауль знал, что должен принять его.

Он просидел так, неподвижно, до самого утра. Оставался еще один день – чтобы привести в порядок дела. У Рауля было не так уж много дел, о которых он мог думать сейчас, и потому он попросту написал записку отцу с объяснением того, что в его смерти никто не виноват. Кликнул пажа и отправил его с этим письмом в поместье Клермон.

Сам он направился в кабак. Рауль не хотел видеть сейчас никого из друзей. Впервые в жизни он пил один, но как ни старался – не мог опьянеть. Перед мысленным взором его вновь и вновь вставал тот злополучный день, когда он отправился гулять по городу и, нарушая всякий этикет, завернул в театр Монтен Блан.

Рауль и сейчас не смог бы объяснить, что за странное предчувствие вело его тогда. Но когда он замер в сумраке, глядя на скользившую по сцене стройную фигурку в женском платье, Рауль понял, что это судьба. Перед ним было то, чего он, сам не зная того, безнадежно желал всю свою жизнь. Рауль был готов на все, только бы заполучить его. Он дарил подарки и говорил красивые слова, но видя, что это не помогает, решил испробовать другой подход. Он заманил труппу Монтен Блан в поместье барона де Голена. Рауль не собирался, конечно же, просто взять Кадана, как друзья его брали других шлюх из Монтен Блан. Нет, Рауль тогда уже понимал, что это было не то, чего он хотел.

По какой-то таинственной причине Кадан нужен был ему целиком – уже тогда. Хотя Рауль и не знал еще его.

Но чем больше он узнавал Кадана, тем сильнее становилось это желание. Из тупой жажды оно превращалось в нечто иное, пока Рауль не стал думать, что в самом деле любит его.

Кадан идеально подходил ему – Рауль это знал. Кадан умел получать удовольствие, не думая о том, кто дает его ему. Кадан был восхитителен и изящен. Он умел доставлять наслаждение, причиняя боль, и всегда был на шаг дальше от Рауля, чем тот того хотел.

Это была великолепная игра, и Раулю не надоедало в нее играть – пока не появился Луи и не испортил все.

Рауль ненавидел названого брата. Сначала Луи отнял у него отца – теперь любовника. Все, что получал Луи, он отнимал у него.

И теперь, как никогда ясно, Рауль понимал, что пришло время подвести итог. Только один из них должен был остаться в живых. Не он бросил этот вызов, но он был рад, что это произошло.

Кадан и Луи провели в объятиях друг друга всю ночь, весь день и всю следующую ночь. Они не занимались любовью – лишь ласкали друг друга, целовали и рассказывали о том, кто и как прожил жизнь, день за днем.

– Тебе когда-нибудь снились сны? – спросил Кадан на вторую ночь.

– Сны о тебе?

Кадан, сидевший на постели у Луи спиной, вздрогнул и посмотрел на него.

– Как ты понял, что я…

– Ты ведь тоже видел их, да?

Кадан кивнул и зажмурился, силясь справиться с подступившими слезами.

– Я думал, это просто сны… – прошептал он.

– Я не знал, – Луи сел и обнял его. Затем осторожно поцеловал в плечо. – Я знаю только, что когда ты рядом со мной, я чувствую себя полным – как никогда.

Они поговорили еще и так и не легли спать. Луи сам не заметил, как за окнами забрезжил рассвет.

– Надо вставать, – сказал он и, с трудом поднявшись с постели, стал одеваться – Луи приехал в город, не взяв с собой даже слуги.

Кадан наблюдал за ним. Для него бессонная ночь тоже не прошла без следа, но жалеть об этом времени было уже без толку.

Рауль прибыл на место встречи на полчаса раньше, чем Луи. Двое его друзей появились следом за ним, как было среди них заведено.

Луи сопровождал только Кадан. Конь его остановился, и Луи спрыгнул на землю, а Кадан замер на мгновение, когда крик ворона разорвал рассветную тишину. Взгляд его устремился к золоченому кресту, вокруг которого птица прочертила дугу, и Кадану показалось, что все это уже было – и повторится еще много раз.

– Я не хочу тебя терять… – прошептал он, когда Луи подставил руку, помогая ему спрыгнуть с коня.

Луи не ответил и, казалось, вовсе не услышал его.

Они с Раулем обменялись приветствиями и, заняв позицию друг напротив друга, вынули шпаги из ножен.

Стоял легкий морозец, и над площадью царила тишина. Никто не спешил атаковать.

Наконец, Рауль бросился вперед, нанося первый удар.

Луи легко отразил его и ударил в ответ.

Шпаги зазвенели, скрещиваясь, мягкие подошвы сапог быстро переступали по земле. И если бы не смертельный блеск стали, можно было бы подумать, что это два партнера ведут изысканный танец – или два брата играют в нелепую игру.

Никто из них не говорил ни слова – только холодно сверкали злостью глаза, когда очередной удар не находил цель.

Наконец, Луи удалось ударить Рауля в плечо. Тот коротко вскрикнул и мгновенно перекинул шпагу в левую руку.

Луи, пользуясь мгновением, контратаковал – но его удар прошел вскользь, Рауль сместился вбок, а шпага маркиза, будто нож в масло, вошла в тело противника.

Оба замерли и опустили взгляды. Никто из них не верил до конца в то, что только что произошло.

Кадан стоял, зажав рот рукой. С его места было хорошо видно, как шпага Рауля выходит из спины Луи чуть ниже линии ребер.

Рауль дернул клинок назад и попятился, недоуменно взирая на брата. Тот мгновение оставался неподвижен, а затем стал оседать на землю.

В следующее мгновение, выкрикнув секундантам короткий приказ, Рауль бросился прочь. Взлетел на коня и дал ему шпор.

Крик его слился с криком Кадана, метнувшегося вперед, чтобы обнять Луи и не дать ему упасть.

– Нет… – прошептал он, – нет… Все должно было быть не так.

Луи не отвечал. Он зажимал рану рукой и зачарованно смотрел на юношу, обнимавшего его.

– Ты… все равно… со мной… – прошептал он, и безумная улыбка окрасила его лицо, а затем боль заполнила сознание, и Луи соскользнул в темноту.