Текст книги "Лелеттер. Феникс-чернокнижник (СИ)"

Автор книги: NeitoDorio

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Вот так все и кончится… – подумал он, уже теряя создание.

В дверь колдунской хижины постучались быстро и ритмично. Амарис и другие городские ребята вошли к Хоакиму, приветливо улыбаясь. В лукошке они несли перед собой пучки лечебных трав. Поставив все на стол, дети поклонились хозяину дома.

– Доброе утро, дедушка Хоаким, – поздоровался Амарис. – Матушка, вот, в цветнике убиралась, нашла кое-что. Сказала, Вы этими травами людей лечите, просила передать.

– Хах, спасибо, ну, посмотрим, что вы там принесли, – улыбнулся колдун, наклонившись над лукошком. – А вы, небось, за Лелем пришли? Так он в огороде сейчас. Как закончит, может быть свободен. Идите, веселитесь.

Поблагодарив старика, мальчишки выбежали из дома и притаились за углом, откуда был виден весь сад и огород. Лелеттер сидел у грядки с клубникой, обрезая свежие побеги. Рыжие волосы юноши кудрями лежали на плечах, но не сразу друзья заметили такие резкие изменения в нем.

С непривычки такая прическа немного мешала фениксу – яркие завитки спадали на глаза и закрывали весь обзор, потому, собрав все волосы в пучок, Лель подвязал их на затылке и продолжил работу. Тут-то мальчишки, что спрятались за углом дома, и увидели, что не было той длинной косы!

– Лель? – не выдержал Амарис, окликнув друга.

Лелеттер обернулся, посмотрел на изумленных друзей слегка удивленно и спросил, привстав, опираясь руками в колени: «Что вы здесь делаете?»

– А что с твоими волосами? – переспросил один из них.

– Ах, это, – улыбнулся Лель, проведя кончиками пальцев по кудрявым локонам. – Я вдруг подумал, что пора немного измениться. Я странно выгляжу?

– Что? Нет! Вовсе нет! – затараторили все наперебой. – Тебе так даже лучше!

– Хм, еще б ты платье свое снял, – усмехнулся Амарис, окинув юношу взглядом.

Тот подумал немного и отчего-то засмеялся: «А я бы попробовал».

Открыв глаза, Азриал уже не мог вспомнить, как долго лежит на земле. Был он уже весь в грязи, мокрый, присыпанный опавшими листьями. Азриал не чувствовал собственного тела, будто разорвал с ним связь и теперь валяется здесь духом, прикованным к земле. Ему остались доступны лишь собственные мысли. И мог думать он лишь о том, как сталось все так. Как когда-то прогнал его так же со двора еще молодой телом и духом Хоаким. Выставив вперед метлу, он отталкивал юного Азриала к калитке.

– Что? Нет, Хоаким, послушай, – молил он друга.

– Нет! Не будет чернокнижника в доме этом! – со слезами кричал колдун. – Прочь! Убирайся! Убийца! Ты клялся быть на светлой стороне! Клялся нашему учителю!

– Хоаким, друг, я… ты же видел этих людей. Ни чести у них, ни достоинства. Они бы и дальше зверей губили! Помнишь, ведь обещали мы учителю, что защитим тех, кто слаб? На что нам тогда эти знания и силы?

– Не для темных дел они! Чернокнижник! Убирайся!

– А как же Лелеттер? Как же феникс?

– Останется со мной! И тебе его не видать… Знаю я, чего хочешь… Не бывать тому! – с этими словами Хоаким замахнулся и резко оттолкнул Азриала метлой, сбив с ног.

Отдышавшись, он посмотрел на бывшего друга, а после резко перевел взгляд чуть на дорогу – издали уже приближались стражи-всадники, прибывшие за колдуном Азриалом.

Тогда ли зародилась в нем злоба? Тогда ли ополчился он на весь белый свет? Когда, протащив за волосы по полу, его швырнули перед судьей, что даже не выслушал его слов? Под стук молотка и крики возмущенной толпы закрылась скрипящая дверь в его одиночную камеру там, глубоко под землей, куда даже свет не смел проникнуть.

И даже после всего…. Его пытали… его держали в кандалах, что не пропускали силу колдовскую. Его морили голодом долгие месяцы… Даже после всего он вернулся к тому, кто прогнал его со двора и отдал на мучения. Был ли Азриал все еще тем юношей, что с блестящими глазами смотрел, как колдовал его старый учитель? Вернулся он совсем иным, но даже после всего…

Закрыв глаза, колдун услышал веселый смех.

Нагулявшись за день, детвора присела под одиноким деревом у озера. Его раскидистые ветви едва прикрывали от палящего солнца. Шуршащая на ветру листва отбрасывала узорную тень на счастливые и беззаботные лица ребят.

– Э-эх, искупаться бы, – протянул один из мальчишек.

– Холодно еще купаться, – отмахнулся Амарис, хоть и сам очень хотел окунуться в озеро и ощутить блаженную прохладу.

– Разве? – удивился Лель.

– Не нагрелась вода еще, – ответила Лета, обмахиваясь своей широкополой шляпой.

– Воду можно и нагреть, – предложил феникс.

– Ты хочешь вскипятить озеро на огромном котле? – посмеялись мальчики.

– Можно попробовать, – Лелеттер поднялся на ноги и скинул с себя платье на траву в теньке. Подбежав к воде, он разулся и коснулся кончиками пальцев, действительно, прохладной воды. Присев на колени он коснулся ладонями водной глади. Большие круги пошли по кристальному полотну от его прикосновений, и с ними же рассеялось по воде тепло от колдовства. Лелеттер встал на ноги и снова проверил воду пальцами ноги. – Теплая! – крикнул он друзьям, обернувшись. Быстро по вскакивая, мальчишки подбежали к озеру и сами убедились в словах юного колдуна.

– Ну, ты даешь! – Амарис по-дружески слегка толкнул его в плечо.

– Теперь точно купаться! – воскликнули остальные и попрыгали в воду, обрызгав Лелеттера.

Рассмеявшись, феникс обернулся, чтобы увидеть Лету. Он думал, сейчас она, как и все, решит искупаться, но девушка сидела под деревом и весело улыбалась, глядя на друзей.

– Ты не пойдешь? – спросил ее рыжевласый юноша.

– Не-ет, – протянула та, устраиваясь под кроной дерева поудобнее. – Я, если платье намочу, матушка отругает.

– А сними, – предложил Лель.

– Глупый, что ли? – рассмеялась она. – Иди к ним, а я вас подожду.

Ее улыбка казалось фениксу ярче солнца, ярче его собственных золотых крыльев, и тогда он не понимал еще, что это означает. Она всего лишь была… так прекрасна…

Тьма накрыла и без того мрачный лес, и единственная душа в нем – Азриал. Он лежал все так же, способный лишь погружаться в долгие раздумья, кажущиеся вязким сном.

– Кто я? – думал он, будто уже и забыл самого себя.

– Азарис, – донеслось из глубины леса… или то было в глубине его души?

– Кто я? – снова спросил колдун.

– Ты – камень! – и вновь отозвался глас из тьмы.

– Кто я?

– Ты – сталь!

– Я… я… – превозмогая боль, прохрипел Азриал, и вдруг, глаза его загорелись злобой и ненавистью. – Я – сталь, я – камень! – поднимаясь на ноги, он все больше ощущал в себе новую силу. – Я – камень, я – сталь! – от груди его по шее и до самых висков, переходя на побледневшие щеки, кожа колдуна покрылась каменными наростами. Руки от плеч до самых кистей обратились металлом.

– Способно ли что-то тебя сломить? – спросил голос.

– Я – сталь!

– Что может быть сильнее?

– Я – камень!

– Кто в силах тебя остановить?

Азриал уперся кулаками в промокшую грязную землю и поднялся на ноги, уверенно ступив на новую тропу – в никуда.

– Никто, – произнес он и исчез во мраке.

И шли недели, дело все близилось к осени. Птица, потерявшая крылья однажды и вновь их обретшая, уже никогда не сможет расстаться с небом, что когда-то пришлось ей забыть. Ни дня не проходило без вольного полета: взмывая фениксом к небу, Лелеттер снова и снова касался огненными крыльями облаков, таких мягких, будто небесная перина, пух вековых тополей. И улыбалось ему утреннее солнце, пели птицы, вспорхнув с ветвей горного леса. Феникс парил над озером, проносился вдоль реки. Впервые за эти недели он решил свернуть к городу. Лель пронесся над желтой каменной дорогой и влетел через главные ворота на уже знакомую ему улицу. Он планировал между домами, взмывая выше балконов, спускаясь почти к самой земле.

Сделав несколько кругов по площади на потеху изумленной публике, он свернул во дворы. Найдя балкон дома, где жила Лета, Лель присел на подоконник и заглянул в окно: девушка сидела у стола и вышивала цветными нитями на ткани цветочные узоры. То и дело она прибирала свои длинные волосы за ухо изящными пальчиками.

Кропотливая работа поглощала ее без остатка, и Лета уже не замечала, как Лелеттер стучит ей клювом по стеклу. Он стукнул еще раз осторожно, помахал крыльями, но девушка не отрывалась от вышивки.

В который раз Лель вытянул свой желтый клювик, чтобы стукнуть им, но остановился в последний миг. Так не хотелось ему тревожить ее – Лета, увлеченная своей работой, выглядела так прекрасно. Лелеттер сидел так еще несколько минут, любуясь тем, как лучи солнца, пробиваясь сквозь окно и легкие занавески, играют в ее волосах. А после феникс взмахнул крыльями и взмыл над домами, вновь к облакам.

Коротка, длинна ли ночь, а не мог сомкнуть и глаз Лелеттер. Звезды танцевали на черном небе. Ночной прохладный ветер обдувал прильнувшие к земле травы, а Лель сидел у окна при свете одной свечи. Все манила его одна и та же мысль: что, если не пришлось бы ему прятаться? Что, если мог быть летать и в город каждый день, чтобы встречали его по имени, чтобы знали – это он! Но страх закрался в неспокойную душу. И что же скажет ему на это учитель Хоаким?

Чуть забрезжил рассвет, Лелеттер проскользнул мимо спящего колдуна и двинулся по склону в город, затянув потуже поясок с сумкой. Молодые ноги несли его с ветром по зеленому полю. Лишь раз он оглянулся, чтобы посмотреть, как солнце светлым заревом легло на его родной пригорок.

Лель уже знал дорогу к дому друга, умело забирался к нему по стене и залезать очень тихо в приоткрытое окно. Так они часто навещали друг друга все это время. Ах, что с них взять, мальчишки. Ведь за то, время, что они дружили, Лелеттер многому научился от него. Вместе они лазали по деревьям, стреляли из рогаток по балансирующим камням, ловили на озере лягушек.

– Амарис, – шепнул Лель, перелезая через подоконник, – Амарис, ты не спишь?

Приоткрыв глаза, мальчик посмотрел на своего гостя и потянулся, зевая: «Ты чего так рано?»

– Мне нужно кое-что тебе показать, – продолжил феникс так же тихо.

– Что-то нашел? – тут же взбодрился его друг, предвкушая что-то интересное.

– Ну, – еще на миг в сердце юноши закралось сомнение, но свернуть назад он не решил, – не совсем. Ты должен это увидеть.

– О! Так я сейчас всех наших позову! – бодро вскочив, Амарис принялся второпях одеваться.

– Нет-нет-нет, я хочу показать это именно тебе, – взволновано перебил его Лель. – Это кое-что очень важное… – оглядевшись, он вздохнул и попытался успокоить сердце. – Хорошо. Я буду ждать тебя под нашим деревом через… час, – едва ли уверенно окончил он и выпрыгнул из окна второго этажа на широкий карниз.

Он ждал его в указанное время на том самом месте: под деревом у озера, где так часто останавливались они с компанией на отдых, скрываясь от палящего полуденного солнца. Друг не заставил долго ждать: Амарис окликнул Лелеттера издали, помахав рукой.

–Ты нашел что-то в озере? – спросил он, подойдя поближе и оглядевшись. Ничто не привлекало его внимания, хотя, ему казалось, Лель хотел показать ему что-то очень интересно.

– Н… нет… это не в озере, – покачал головой юный колдун. Что-то тревожило его, сердце снова судорожно билось. А стоит ли? А стоит…– Вот что, друг Амарис, – Лелеттер отвернулся, сложив ладони на груди, – не знаю, как сказать тебе. Да и… нужны ли слова?! – сорвавшись с места, разбежался он по полю и взмыл в небо огненной птицей!

В изумленных глазах того, кто остался на земле отражался блеск ярко-золотых крыльев, пылающих на солнце. Феникс, вольно парящий над кристальной гладью озера вызывал у мальчика неописуемый восторг, но слов не хватало, чтобы выразить его в той мере, что хотелось.

– Ты… это… – запинаясь начал он, стоило Лелеттеру спуститься на землю и вновь принять человеческий облик, – как это возможно? Это все твое колдовство?

– Я родился таким, – улыбнулся Лель.

– Родился?!

– Я был рожден фениксом, и уже колдовство сделало меня человеком. Учитель Хоаким сделал.

– То есть ты… ты… Боже правый! – Амарис отступал назад и с улыбкой схватился за голову. – Мыслю, да немыслимо! Ты феникс?! Феникс… – задумался он на мгновение и продолжил, – я слышал, они раньше водились в наших краях. Рожденные между Кланом неба и Кланом огня. Их ведь не осталось. Маменька говорила, что видела их, когда была совсем ребенком… а потом они пропали из этих мест.

– Что ж, – с грустью признал Лелеттер, – возможно и то, что из них я остался один.

– Один? – на миг странная мысль сверкнула у мальчишки в глазах. – Нам нужно рассказать об этом.

– Думаешь? – удивился Лель. – Учитель Хоаким так берег от меня эту тайну и боялся за меня.

– Нам нужно рассказать об этом ребятам, – продолжил Амарис. – Эмину, Генри, Калебу, Лете!

– Лете? – феникс вздрогнул. – Может… может и стоит…

– Может? Мы друзья, Лелеттер! Мы горой друг за друга! – продолжил убеждать его мальчишка. – Расскажем им завтра? – он подошел ближе и взял друга за руки. – Только в городе: во дворах, где никто не увидит. И ты не взлетай. Тогда только мы будем знать. Только мы – друзья.

Порешив на том, мальчики разошлись, пообещав друг другу встретиться следующим утром под окном Амариса. Городской мальчишка шел к дому, пиная попавшийся под ноги камушек. На лице читалось тщательное размышление, брови хмурились в унисон наплывам мыслей. Вот он остановился посреди людной улицы и поднял голову, запустив руки в карманы, огляделся. Взгляд Амариса остановился на лавке кузнеца…

Утром, наскоро перекусив и поцеловав в лоб колдуна Хоакима, Лелеттер выбежал из хижины и понесся стрелою вниз по поросшему цветами склону. Волнение не отступало, а только сильней тревожило горячее сердце. Ускоряя бег, юноша приближался к городским воротам. Поклонившись стражам, Лель уже спокойнее ступил на дорогу, уложенную белым камнем, и направился во двор Амариса коротким путем.

На место встречи пришел он первым. Городская суета была где-то там, за плотно уставленными домами, закрывающими ясное безоблачное небо. Лелеттер запрокинул голову и, слегка жмурясь, насладился этим приятным небесным сиянием в зените. Со вздохом юноша приложил ладонь к груди: он мог чувствовать, как сильно колотится его сердце.

– Сегодня все узнают, – шептал он сам себе, – сегодня… сегодня все узна… – услышав шаги позади себя, Лель тут же обернулся, и улыбка блеснула на его лице при виде друзей. – Амарис, Генри! – окликнул он первых двух, еще двое шли следом.

– Ты хотел нам что-то показать? – спросил его Эмин, слегка ухмыльнувшись.

– Да… а где Лета? – Лель оглядел двор, но не увидел девушки.

– Она не придет, – вздохнул Амарис, – сказала, что у нее много дел, но… у нас ведь еще будет время показать это и ей, не так ли, – он подошел ближе и похлопал друг по плечу.

– Да, – кивнул Лелеттер, – да, конечно. Я покажу… – отойдя на шаг назад, Лель выдохнул, чтобы его наконец-то покинуло это странное чувство. – Друзья, я узнал об этом не так давно. Видите ли, я никогда не был человеком.

Закрыв глаза, он сосредоточенно представил в себе феникса – эту гордую огненную птицу, что твоими крыльями будто сжигает его изнутри. Он чувствовал, как эта птица расправляет крылья у него в груди, выбираясь пламенем наружу. Лель делал это каждый раз: каждый раз ощущал этот огонь, принимал это высвобождение и расправлял крылья. Но в этот раз все было иначе: всеми силами он старался унять этот огонь – пламя, что тянуло его к облакам. Ему нельзя было взлетать, а потому, едва расправив два больших золотистых крыла, он тут же прижал их к телу и их пламя слегка под угасло.

В этом облике ему всегда требовалось несколько мгновений, чтобы снова привыкнуть смотреть на мир по-иному. Но в этот раз он не успел открыть глаза…

– Хватай! – лишь услышал он, и через мгновение плотная черная ткань заслонила ему солнце. Скрипнули металлические дверцы заржавевшей клетки.

Лель отчаянно бил крыльями, шатал крепкие прутья решетки, трепыхался в ней, как мотылек в паутине! Накрыв клетку тем же темным покрывалом, мальчики с силой тряхнули ее так, что Лелеттер, потеряв равновесие, врезался головой в один из прутьев и, упав на дно клетки, затих.

– Так-то, – усмехнулся Амарис, – будешь кричать, – скормлю псу дворовому! Курица!

Куда его теперь? Лель слышал, как мальчики забегают в тихий двор, поднимаются по лестнице, открывают дверь. Клетку поставили и задвинули куда-то в угол со скрипом по полу.

Придя в себя через несколько минут, феникс попытался подняться на ноги, но клетка была такой тесной, а крыло застряло между прутьев. Лель едва мог пошевелиться, но боль физическая не так волновала его, как осознание правды – друзья предали его. А за что? Что сделал он, чтобы угодить в это заточение под черной простыней? Что… И есть ли тому объяснение?

Ночь накрыла предательски шумный и веселый город. Но в клетке, где держали Лелеттера, было темно и так – плотная черная ткань накрывала ее, и не было даже малейшего просвета между ней и дощатым полом. В этой тьме, в этом гнетущем мраке Лель провел уже несколько часов. Было тихо – Амарис и его друзья ушли куда-то, даже не беспокоясь о том, что их добыча вылетит в открытое окно. Не было смысла волноваться.

Лелеттер чувствовал, будто его сковали цепями в кромешном мраке, где нет больше ничего. Он хотел сбежать, хотел выбраться из клетки, вольно вспорхнуть и улететь вдаль, через поля к лесу, на пригорок у крутого склона. Он мечтал о том, как обнимет его учитель Хоаким, отругает, но простит. Но Лель был в этой тесной зачарованной клетке, и были теперь ему доступны только его мысли.

– Это колдовство защиты, Лель! – вспоминал он слова колдуна Азриала. – Не бойся! Лель, поверь. Не узнаешь, пока не попробуешь.

– Это колдовство опасно, господин! Я боюсь, господин Азриал.

Все дальше и дальше заводили его воспоминания о недавних днях, пробивая на слезы с каждым мигом все сильней.

– Вы довольны мной, учитель Азриал? Но я не доволен… Что за пределами возможностей?

– Лелеттер, в тебе дремлет куда большая сила! Ты птица феникс, Лелеттер!

– Феникс… – думал Лель, утопая в собственном бессилии. Каждая мысль о том, что это был конец, утягивала его еще глубже в это болото. – Феникс Лелеттер… кто я?

– Кто ты? – до боли знакомый голос раздался в мыслях не по воле его.

– Кто я, птица с огненными крыльями? Кто я, ветров повелитель? Кто я, пламени дитя? Кто я, из пепла восстававший? – голос Азриала взывал к его разуму и смешивался с прочими голосами, которые звучали в голове Лелеттера. Сливался с его собственным голосом. – Кто я…

За первыми петухами закричали и вторые, а с третьими скрипнула дверь в комнату и зашагали по скрипящему полу несколько ног. Клетка дрогнула, заскрежетали прутья. Мальчики потрясли ручку, чтобы разбудить спящего феникса.

– Я слышал, за него много дадут, – услышал он голос бывшего друга.

– Вечером отнесем его главе.

– Вы, смотрите, никому не проговоритесь больше! Если взрослые узнают – отнимут и деньги себе заберут.

– Только про Лету договаривались.

– Ну, что, как ты там? – скинув черную ткань с клетки, Амарис ухмыльнулся. – Птенчик Лелеттер? Клеточка не жмет?

– Давай, ждут уже, – поторопил его приятель. – Покажем, и сразу на площадь.

– Сейчас, сейчас, погоди! – накрыв клетку, Амарис взял ее двумя руками и поднял с пола. – Дверь открой, – мальчики вышли из комнаты и затопали по лестнице, ведущей во двор. Отойдя недалеко от дома, Амарис поставил клетку на землю.

– И где Лета? – спросил один из мальчиков.

– Тише будь, – шикнул на него главный из предателей. – Схожу за ней сейчас. А вы сторожите! Не открывайте пока, пусть сидит. И пускай пальцы никто не сует – еще клюнет! – пнув клетку, мальчик убежал за подругой, оставив своих товарищей с Лелеттером.

– Кто я, птица с огненными крыльями? – вертелось в мыслях у него. – Кто я, ветров повелитель? Кто я, пламени дитя? Кто я, из пепла восстававший? Кто я, солнца искра земная? Кто я, птица, что летним днем крылья свои распустила, да никогда их больше не сложит…

Свет дня ослепил его на мгновение.

– Какая птица! – воскликнула Лета, подойдя к клетке совсем близко. – Это не уж то у нас в краях такие водятся? Крылья горят! – заглядывая то справа, то слева, девочку хотела получше разглядеть пернатое чудо. – Вы его поймали?

– Д-да, – почесывая затылок, ответил Амарис. – На озере в сетях запутался, и мы решили его отвезти в город.

– Вы его к лекарю понесете? – удивилась Лета.

– Не совсем, – ответили ей. – Мы нашли объявление, что эта птица улетела из столицы, так что мы решили ее вернуть. Понесем его в ратушу.

– Ой, а с вами можно?

– Прямо сейчас?

– А вы не торопитесь?

– Ну, – подумав немного, Амарис кивнул подруге. – Хорошо, можем и сейчас.

– Ура! – воскликнула она. – Тогда я быстро к матушке, переоденусь, – еще раз кинув взгляд на феникса, Лета побежала со двора.

Никто не узнает его в таком обличии. Огненные перья – то не рыжие пламенные волосы. Зеленые глаза, не уж то, не напомнили ей друга? Нет. По щеке феникса прокатилась слеза, блеснув на ярком оперении.

– Давай, прячь его, – скомандовал Амарис. – Главное, чтобы на площади кричать не начал. Живой он там вообще? Ха, ишь какая курица!

– Курица… – думал Лелеттер. – Птица… феникс… феникс я! – набирая в грудь воздух, он начал подниматься на ноги. – Феникс я, пламени всполох. Феникс я, кто неба коснулся. Феникс я, колдуна ученик!

Кто огнем пылает, жара не боится,

Тот расправит крылья, ими свет закроет.

В том в ком пламя ясно в сердце разгорится.

Тот сгорит, но подлых заберет с собою…

Ярким пламенем воспылал он, в момент расплавив неистовым жаром прутья проклятой клетки! Как всполох огромного костра восстал над остатками собственных оков, испепеляя все на несколько метров округ! Огонь в обличии человеческом, глаза чьи пылали яростью! И не слышал этот огонь ни криков тех, кто пылал рядом с ним, сгорая дотла от злобы, что сами они породили на свет!

Отбежав на несколько метров, Амарис, крича от боли, пытался потушить на себе одежду, но это пламя было уже не унять.

– Нет! Лель! Прошу! – стонал он в предсмертной агонии. – Лелеттер, что же ты?! Мы ведь друзья! Друзья иногда так шутят! Я всего лишь пошутил! Лель, прошу! Лель! Лель!!!

Но огонь был неумолим.

Пепел разлетался на легком ветру вместе с искрами. Крики горожан доносились из-за домов. Кто-то звал на помощь. Не замечая ничего, Лель сидел так, упав на колени. Ужас застыл во взгляде его, руки тряслись, словно листья на осеннем ветру. Лелеттер съежился, обняв колени, и не сразу заметил, что что-то не так было с его руками… Он взглянул на свои ладони: они покрылись черной копотью, будто порча поразила их и, как бы ни старался, он не мог их оттереть. Чернота еле заметно поднималась выше, расползалась, и вот уже пальцы юноши были чернее ночи.

Паника охватывала его все сильнее, тяжелее становилось дышать. И вновь тот жуткие голоса, что терзали его всю ночь, обратились к нему: «Беги! Беги! Беги!»

И, сам того не понимая, Лель послушался их: стиснув зубы и зажмурив от страха глаза, он обратился птицей и взмыл к небесам! В два взмаха очутился он за городом, где было уже и того темнее. Приземлившись, взглянул Лелеттер на крылья свои – и те покрыты были проклятой чернотой.

Вздрагивая от каждого шороха, Лель добежал до деревьев на самой окраине леса. Он упал где-то под кустом, съежился от холода и страха, обняв плечи, и затаил дыхание. Недолго он лежал в тишине, различая лишь приглушенные звуки леса. Но голоса снова напомнили о себе: «Беги! Беги!» – вновь повторил он. Вскоре они слились в один жутким мужской хриплый голос, лишь отдаленно напоминавший голос Азриала.

– Уйди… прочь, оставь меня! – шептал Лелеттер, вздрагивая при каждом вдохе.

– Куда ты теперь? – Куда тебе идти? Тебе некуда возвращаться!

– Домой… я хочу домой!

– У тебя нет больше дома! Никто не ждет там убийцу!

– У… учитель Хоаким…

– Учитель не поймет! Он прогонит! Тебе некуда возвращаться!

Лель раскрыл глаза и затаил дыхание. Только теперь он начал понимать суть слов незримого нечто. Ему нельзя было возвращаться домой. Учитель Хоаким прогонит его, как колдуна Азриала… или хуже – выдаст стражам, и тогда не видать фениксу до смерти его света белого. Есть ли место ему теперь в этом мире?

Вновь взглянул он на свои руки – чернота все так же покрывала его ладони и пальцы. Нет! Нет ему дороги назад! А что впереди? А есть ли выбор? Тогда зачем об этом думать…

Поднявшись на ноги, Лелеттер побрел вглубь леса, хватаясь за каждую веточку, чтобы не упасть снова. Он едва дышал, перебирал ноги с трудом, его пугали крики воронов и скрип вековых деревьев. Паутина путалась в волосах вместе с мухами, что пауки заготовили себе на ужин. Сгнившие ветки ломались под ногами.

Уже выбиваясь из сил, он вышел на большую поляну перед скалой, разделяющей земли Клана неба и неизведанное Межгорье, по преданиям населенное доселе невиданными созданиями. Черные листья с ветки лежали на грязной земле – она была будто выжжена, осквернена. Ступать по ней дальше было страшно и противно: вдруг нога провалится в черную вязь под листвой и поляна обратится непролазным болотом.

Его покидали последние силы. Холодом и сыростью обдавало все тело. Лелеттер упал на землю, но даже понял это не сразу. Все мысли растворились в вязком месиве, будто в той грязи, что толстым слоем покрывала сгнившую листву.

– Лелеттер! Лелеттер! – слышалось из глубины леса. Или это раздавалось в его голове?

Почему лишь этот голос заставлял юношу собирать последние силы, вставая на колени. Стоя так, опираясь на дрожащие руки, он поднял взгляд. Что за чудо? Вместо непроглядного леса перед ним возвышалась скала – огромная каменная стена, больше походящая на выдолбленную в горе крепость. Вот и массивные ворота, ведущие внутрь. Спасение?

А есть ли другой путь?

Поднявшись на ноги, жадно глотая осмрадевший затхлый воздух, юноша поплелся к скале. Он хватался за стволы скрипучих деревьев, едва державшихся мертвыми корнями за почву; за ветки, за длинные прутья кустарников. Вот еще шаг, еще, и вытянутая рука коснулась холодного камня. Дверь поддалась, будто ждала его или вовсе ничего не весила.

Сердце феникса задрожало сильнее, но уже не было дороги назад, как и не было сил повернуть. Оставалось лишь… еще шаг и Лелеттер рухнул на холодный каменный пол. Во тьме он обрел спокойствие. Тепло… отчего-то стало тепло, будто в мягкой кровати. Всего лишь сон? Сейчас он проснется в своем доме, спустится вниз, к учителю Хоакиму по скрипящей лестнице?

Тепло сменилось легкой прохладой, а после обдало лютым холодом, словно зимой случилось оказаться без шубы за порогом. От чего был этот холод?

========== 9. Каменная крепость ==========

Холод сменялся жаром несколько часов подряд, но не давал Лелеттеру прийти в себя. Ужасные сны, где сотни черных воронов клевали его в темном лесу, а ноги вязли в жуткой тине, не давая выбраться, терзали его разум. Огненные крылья феникса раскрывались, прорываясь через кожу, разрывая одежду, но тут же чернели, и перья, будто опаленные, с искрами падали на грязную землю. От собственных криков, Лель не слышал громкого непрекращающегося карканья со всех сторон. Острыми ногтями он впивался в собственные плечи до кровавых подтеков.

Внезапно чьи-то сильные руки схватили его и с силой прижали к земле. Некое безумие охватывало Лелеттера и он, уже не помня себя, кричал не своим голосом. Эти вопли, напоминавшие крики большой птицы, надрывали его горло. Изгибаясь в спине, юноша пытался выбраться, но темная фигура крепко держала его за плечи, вдавливая в болотистую почву.

– Лелеттер! – донесся до него размытый и приглушенный голос.

Феникс рванул со всей силы и, открыв глаза, едва не свалился с кровати. Все еще в бреду он шарахнулся вправо, но темноволосый колдун крепко держал его все это время, не давая повредить хрупкое тело по-настоящему.

– Лелеттер! – вновь воззвал он к разуму ученика.

Выдохнув, юноша упал на звериную шерсть, что служила ему подушкой. Холодный камень, на котором он лежал, теперь морозил все его тело. Азриал накинул на юношу теплую медвежью шкуру и приобнял, когда Лель попытался сесть, опираясь на дрожащие руки.

– Лель… бедный мой Лель, – молвил колдун. – Что сделалось с тобой!

Со лба юноши тек холодный пот. Только спустя несколько минут по пробуждении кошмары покинули его разум и дали прийти в себя. Азриал заботливо сидел рядом, на краю большого плоского камня, будто выдолбленного из скалы под спальное место. Камень… и вокруг одни камни: стены и потолок. Проросший из щелей вьюн, едва живой, почти засохший. И ни окон, ни больших щелей, из которых бы проникал дневной свет. А день ли был за этими стенами? Помещение освещали лишь два зажженных в железных подставках факела.

– Я… был в лесу… господин, – промолвил феникс, глядя в потолок, на котором в свете огня колыхалась тень его второго учителя. – Все как в тумане… бежал, словно по зову. А кто же… звал меня…

– Видимо, в своих скитаниях ты набрел на эту крепость, мой мальчик, – успокаивающе ответил колдун Азарис.

– Крепость? В горе?

– Древняя и брошенная, – вздохнул Азриал. – Когда-то это место было живым и плодородным… Давно, когда еще Боги не брезговали бродить по этим землям наравне с нами, смертными. Но теперь… одни руины.

– Но как Вы оказались здесь? – эхом голос юноши отражался от голых каменных стен.

– У нас двоих была одна дорога: мы бежали от мира… и от самих себя.

Огромная каменная крепость, веками простоявшая в запустении, приняла двух беглых колдунов. И было в ней и холодно и сыро, и ветер выл в щелях и пустых залах, давно уже разграбленных забредшими сюда однажды путниками. Нет того былого величия, которым она, возможно, могла бы похвастаться. Изгнившая древесина столов, стульев и шкафов, некогда увешанных богатыми одеяниями господ. Хрустальные люстры едва держались на треснувших кое-где высоких потолках. Побитые окна в просторных залах, едва прикрытые истрепавшимися и почерневшими занавесками. А ведь раньше все здесь пестрило и блестело?

Лелеттер ходил по этим комнатам, залам и коридорам, обхватывая руками холодные, едва прикрытые найденной в замшелом сундуке рубахой плечи. Почти сожженная одежда, в которой юноша бежал сквозь дебри, пришла в негодность. Уж, всяко, лучше нее были те тряпки, которые с трудом можно было отыскать в этих чертогах. Обиталище эха и меланхолии.

Доски, прикрывавшие дыры в провалившемся полу, скрипели под его ногами. Стоило остановиться и притихнуть хоть на несколько минут, как в углах начинали попискивать крысы, уже давно обжившие это мрачное место.

Подойдя к разбитому окну, феникс взглянул на горные пейзажи, такие же серые, каким было все наполнение крепости. Но этот, даже тусклый свет бесцветного дня был для него небольшой радостью. Сухие деревья, которые когда-то зеленели и шуршали листвой, теперь могли лишь тревожно скрипеть…