Текст книги "Лелеттер. Феникс-чернокнижник (СИ)"

Автор книги: NeitoDorio

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– А… – наконец решился Амарис. – А приходи завтра? У нас праздник в городе! Цветы, базар! Фейерверки будут! Я тебя с друзьями познакомлю. Ты не бойся, они не обидят, а если что – ты мне говори!

– Я? В город? – удивился Лель и мальчик с улыбкой кивнул. – Не знаю, пустят ли меня после такого.

– Ну, ты ведь будешь не один, – улыбнулся Амарис и, вздохнув, Лелеттер согласился.

========== 6. Небо в ярких огнях ==========

В темной чаще он шел, неслышно ступая. С опаской оглядывался по сторонам. Это был не его леc: совсем незнакомый, покривившийся, иссохший. Ветки хрустели под ногами, кто-то выл в глубине, кричала на дереве голодная сова. Лель шел вперед, пробираясь сквозь бурелом, раздвигая острые ветви. Вороны закричали над кронами елей, роняя черные перья, которые падали на гнилую опавшую листву, и от них порчей расходились черные пятна. В нос бил тошнотворный металлический запах. Лелеттер обернулся, когда что-то ударилось о дерево позади него – никого. Стук, и снова стук – и снова никого. Мутный голос позвал его издали: «Лель! Лель». Отступив в испуге назад, юноша споткнулся о корень, торчащий из земли… и проснулся.

Открыв глаза, он понял сразу, что звук раздавался от окна. Посмотрев туда, он с удивлением увидел Амариса: мальчик как-то забрался по бревенчатым выступам в стене и стучал по раме, пытаясь разбудить нового друга. Поднявшись, Лелеттер открыл ему, и мальчик оказался в комнате.

– Как ты залез? – спросил Лель.

– Это пустяки, и не на такое забирался, – улыбнулся Амарис. Осмотревшись, он бросил взгляд на висящие на стенах рисунки. – Твое? – удивился он, показав на них пальцем. Лель кивнул. – Да ученик колдуна – художник!

– Ты пришел за мной? – переспросил юноша.

– Ага. Мама не отпустила, но я убежал сам.

– Сбежал?! Разве можно?! – воскликнул Лелеттер.

– Да я вернусь до обеда, она за стиркой и уборкой и не заметит, что меня нет, – рассмеялся мальчик. – Ты собирайся, давай. Чем быстрее придем, тем интересней будет! – он схватил Леля за руку и потащил за собой на первый этаж.

Управившись вдвоем с домашними делами и выслушав наставления Хоакима, они двинулись в путь, даже не подозревая о слежке, что велась за ними. Обратившись вороном, черноволосый колдун сопровождал их незримо всю дорогу.

Азриал мужчиной был, хоть и, малость, сумасбродным, однако наученным горьким жизненным опытом. О людях знал он главное – они были неисправимы. Люди сменяли друг друга со временами, но сами в лучшую сторону не менялись ничуть. Плохой человек, как считал колдун, плохим и останется. Щедрый еще мог стать скупердяем, если испортят его деньги. Светлые помыслы человека могли обратиться во тьму. Но тот, кто обидел кого-то единожды, сделает это снова. Опасаясь о том, что вновь Амарис поднимет руку на Леля, Азриал отправился вслед за ним.

Как прошлым днем юноша вошел в шумный город через главные ворота. Было на улице громче, чем раньше, ярче, чем прежде. Ленты из цветов тянулись вдоль дороги на фасадах домов и поперек: от окна к окну, от балкона к балкону. Разноцветные флажки колыхались от легких дуновений ветра и блестели на солнце, которое светило так ярко и приятно. Дети бегали по улице, весело тащили родителей за собой к площади, с которой все так же доносилась музыка: теперь он была еще громче и задорней. Фокусники, циркачи и скоморохи расхаживали по улице я ярких нарядах, пели песни и частушки.

Кто-то из толпы надел большой венок на голову Леля и тут же скрылся. Амарис все время шел рядом, не давая юноше снова потеряться, как вчера. С балкона выглядывал кто-то и мальчик кричал им, чтобы те спускались к нему. У одного из домов он остановился на несколько минут.

– Лета! Лета! – закричал он, и на балкон вышла женщина, протирая полотенцем тарелку. – Тетя Роза! Лета дома? – снова крикнул Амарис.

– Ушла еще час назад. На площади помогает, – ответила та.

– Спасибо! – Амарис взял Леля за руку и побежал вперед. На площади было как вчера, многолюдно, и, пробивались через эту толпу, Амарис искал кого-то, глядел по сторонам, не отпуская Лелеттера ни на миг. – Лета! – крикнул он, пробиваясь к сцене, которую украшали несколько человек. На его голос обернулась одна девушка, чуть старше самого Амариса на вид. В ее русых длинных волосах красовались цветы, а глаза девушки светились океанами на солнце. – Лета! Гляди! – Амарис подвел Леля ближе и представил подруге. – Это Лелеттер. Ученик колдуна. Он у нас впервые. Покажем ему вечером фейерверки?! – увидев юношу, девушка улыбнулась и поклонилась. – Лель, это Лета, мы росли вместе.

Лелеттер шагнул вперед и поклонился Лете в ответ. Девушка отчего-то рассмеялась, что слегка его смутило. Он улыбался, глядя на нее, и думал, что еще нигде не видел такой красоты. Ее чистая улыбка, ее ясный взгляд, легкая походка и плавные движения! Ее яркое платье, украшенное узорами и белыми манжетами, ее туфельки на невысоком каблуке, отстукивающие ритмы сердца – все в ней поражало и восхищало с первого взгляда. И бедный Лелеттер сам не понял, как заворожился ею – первой красавицей, с которой познакомился. Лета, ее звали Лета, и Лель старался, во что бы то ни стало, не забыть это имя от волнения.

Пока Амарис представлял Лелеттера своим друзьям, среди которых оказались и те мальчишки, что были с ним вчера в переулке, колдун Азриал все так же следил за ним со стороны уже в привычном человеческом облике. Стоял поодаль, выглядывал из-за угла и жалел, что не слышит разговора. А говорили те о всякой мелочи: о снах, об украшениях на площади, о песнях, о танцах. Лель с интересом рассказывал о своей жизни и уроках Хоакима, о боевом неугомонном петухе, который не жил и дня без драки с ним, о лесе, о поле, о лечебных травах. Все слушали его внимательно, запоминая самое важное.

– Но самое интересное, – говорил он, не умолкая, – когда отвар готов, нет ни запаха, ни вкуса, хотя по отдельности все очень сильно пахнет, взять хотя бы мяту! А еще я знаю, как сделать из трав краски для рисования. Всех цветов! В отместку петуху я научился рисовать его перьями!

– А Богов ты видел? – спросил кто-то из мальчишек.

– Не доводилось, – ответил Лель, – но учитель Хоаким рассказывал, что видел одного. Он приходил к его учителю, когда он был еще молод. С виду они совсем не отличаются от лю…

– Лета! – перебил его мужчина, работавший на сцене. – Помоги наверх повесить, – он показал девушке яркую гирлянду из цветов. – Боюсь, меня эта стремянка не выдержит.

– Хорошо, – кивнул та, и поспешила помочь.

– Она всегда, везде и всем помогает, – улыбнулся Амарис, глядя на нее.

Девушка забралась на высокую стремянку, которая слегка покачивалась от ее движений, взяла гирлянду и прищепки и потянулась наверх, чтобы зацепить ее за одну из перекладин над сценой. Нескольких сантиметров не хватало ее росту, чтобы дотянуться. Лета привстала на цыпочки, но все равно. Она подалась вперед, придерживаясь за стремянку, и в тот миг старые деревянные ножки не выдержали. Пошатнувшись, лесенка надломилась у основания и, вскрикнув, девушка полетела вниз с пятиметровой высоты. В одно мгновение все взгляды устремились на нее, но Лета так и не упала. С грохотом на сцену брякнулась сломанная стремянка, а девушка замерла, зависнув в двух метрах над ней.

Когда все поняли это, то переглянулись, разинув рты. Один лишь Лелеттер стоял почти неподвижно, держа руки так, будто держит девушку на своих руках. Через секунду все обратили на него внимание и изумились куда больше. Сделав глубокий вдох, юноша взошел на сцену, и Лета опустилась ему на руки плавно и осторожно. Поставив девушку на ноги, Лель выдохнул с облегчением. Он тут же убрал руки за спину и отошел на два шага назад.

– Ведьма! Ведьма! – в образовавшейся тишине раздался крик ребенка. – Мама! Гляди, ведьма! – радостно вопил маленький мальчик, стоявший недалеко от сцены. – Рыжая девочка – ведьма!

– Потише, сынок, нельзя так кричать, – шепнула ему мать.

– Ах, я не девочка, – засмеялся Лелеттер, обернувшись на их голоса.

– Колдун! Колдун! – закричал тогда мальчик еще громче. – Мама! Мама! У дяди-колдуна длинные волосы! Дядя-колдун фокусы показывает! – вырвавшись из рук матери, он подбежал к юноше и потянул его за длинный подол. – Фокусы! Фокусы! Покажи фокусы! Дядя-колдун!

– Ах, я… – замешкался Лель, но тут к малышу присоединились все на площади.

– Поколдуй! Покажи чудо! Чудо! Чудо покажи, колдун! – кричали все наперебой.

– Хорошо, хорошо, я… – Лелеттер в испуге отступил назад, невольно согласившись, и толпа утихла. – Хорошо… я покажу, – выдохнул он и огляделся.

Все пристально следили за каждым его движением, ожидая увидеть нечто невообразимое. Наконец, Лель нашел, что искал – маленький росточек, пробившийся сквозь каменную кладку площади. Присев, юноша коснулся его одним пальцем и, резко поднявшись, взмахнул рукой к небу! В тот же миг огромный стебель вырос вслед за движением его руки, разрастаясь все дальше. Он ветвился и на каждой маленькой веточке распускался огромный яркий бутон.

Зрители взорвались бурными овациями! «Еще! Еще!» – кричали они, и Лель решил продолжить. Один взмах его руки – и цветы обратились мерцающими кристаллами, что падали на землю нескончаемым потоком и, разбиваясь о белые камни, разлетались искрами по площади.

Все больше и больше людей собирались поглядеть на чудеса. Они становились вокруг Лелеттера, пытались подойти поближе, ухватить себе часть этого колдовства. Стараясь не смотреть зрителям в глаза от стеснения, Лель продолжал, вкладывая всю душу во все сотворенное. По щелчку его пальцев по площади закружили тысячи розовых лепестков. Они преображали все, чего касались: обращались в яркие венки на головах девушек, окрашивали в разные цвета серые здания, прорастали чудесными растениями из земли, куда падали.

Сорвавшись с места, Лель подбежал к сцене и взял большую кисть, которой кто-то выводил с утра надпись на стене. Взмахнув ею, колдун рисовал в воздухе птиц, что оживали в то же мгновение. В небо устремлялись воробьи и голуби, становясь там легкими облаками. Еще один взмах – и брызги краски, разлетевшись по сторонам, превратились в ограненные рубины, падая к ногам людей.

Лелеттер подул на кисть и краска на ней из красной обратилась в белую. Ей он рисовал облака, плывущие в метре над землей. Они напоминали кроликов и кошек. Одного из них Лель погладил по спинке и тот, ожив, промчался по всей площади, испарившись под конец.

Отложив кисть, Лель пробежался по площади и закружился в середине. Подол его платья вспыхнул настоящим огнем, который продолжал гореть до тех пор, пока Лелеттер не остановился и не подошел к Лете, протянув ей руку. Девушка, недолго думая, ответила на приглашения, но стоило ей к нему прикоснуться, как тот сжал свою руку в кулак, а когда вновь раскрыл, на ладони его засияла яркая жемчужина. Вложив ее в руку девушки, Лелеттер продолжил представление, и длилось оно весь день с редкими перерывами.

Его водили по улицам, где он удивлял все больше и больше прохожих, представляли знакомым, друзьям. И всем хотелось увидеть чудеса. Все рукоплескали, раскрывали глаза и рты от удивления. Азриал наблюдал за всем со стороны, не давая себя обнаружить и, казалось, увиденным он восхищался больше всех прочих. Глаза его сияли, улыбка не сходила с лица. Всецело он был увлечен и очарован. Но все так же не давала ему покоя эта длинная рыжая зачарованная коса. Был бы колдун, может, и рад, отрежь мальчишка Амарис ее там, в подворотне. Однако гнев Хоакима, который мог бы обрушиться на всех и вся, заставил тогда Азриала вмешаться.

К вечеру, обойдя весь город, Лелеттер с новыми друзьями вернулся на площадь, где все так же толпились люди и все так же ждали его представления. Кто-то кричал со сцены: «Слава новому королю!», и Лель не понимал, что это значит, но все кричали: «Ура!», и юноша повторял за ними.

– Слава! Слава новому королю Замирья! – кричал со сцены глашатай. – Пусть век его будет долгим! Пусть знают и в столице, как мы верим в него! Пусть будет он таким же справедливым и милосердным!

– А это правда, что король приказал выпустить из темницы многих заключенных? – прошептал кто-то в толпе.

– Да, да, я слышал об этом, – ответили ему. – Среди них был, говорят, и колдун-чернокнижник.

– Не уж-то Азарис?

– Азарис! Он! Точно он! – присоединился к разговору третий. – Десять лет сидел в темнице, света белого не видел.

– За что же его так? – спросил кто-то еще.

– Да как же…

– Простите… – подойдя поближе, произнес Лелеттер. Рассказ о чернокнижнике заинтересовал его уж слишком сильно. – Простите, но кто такой Азарис?

– Ох, а ты не слышал? – удивился старик. – То, ведь, страшный темный колдун.

– Говорят, он явился из Клана огня, – кивнула девушка. – Здесь его давно видели. Приходил.

– Так здесь его и схватили! – напомнил дедушка. – Азарис этот жил в наших краях, здесь он и дела свои черные творил. А как узнал о том старый король, так и приказал поймать колдуна, да под замок. Надел на Азариса в подземелье оковы железные, какие ни один меч не сломает. Руки его шкурами звериными обмотал и заточил в перчатки из чешуи дракона, чтобы колдовать тот не мог.

– А новый-то король взял, да и отпустил Азариса! – воскликнула девушка. – Азарис-то теперь на свободе! Что же делать?! А ну, как снова в Клан неба явится – падет тьма на Эквалию и все деревни наши!

– А что такого сотворил Азарис? – спросил Лель слегка испуганно. После этого вопроса все как-то на него посмотрели (будто бы посчитали странным, что Лелеттеру причины те неведомы). – Что-то не так? Азарис убил кого-то? – снова задал юноша свой вопрос, но люди быстро отвернулись, видимо, не желая продолжать разговор с ним, однако, между собой продолжили перешептываться.

– А что же это, стоило Азарису выйти из темницы, как колдуны в Эквалию ходить начали?

– Да не уж-то все чернокнижники?

– Ох, слышал я тут об одном! Имени не знаю, да только на мальчишку местного порчу страшную он наложил!

– А жив ли мальчик?!

– Кто знает, эх, кто знает…

Вздохнув, Лелеттер отошел в сторонку. Все эти разговоры немного тревожили его. Знал он много о деяниях чернокнижников – часто рассказывал о темных колдунах старик Хоаким. Кто из них камни обращал в поддельные бриллианты и другие кристаллы драгоценные, да продавал втридорога, а как сбегал с деньгами, так снова самоцветы в гравий обращались; кто воровал; кто зельями нечистыми травил и тела и души людские. Но не только хитростью и коварством славились чернокнижники. И такие были средь них, кто пытал в ужасных мучениях врагов своих; и те встречались, кто ради забавы делал из людей овец и свиней, да продавал на убой. Немало людей было ими убито или обмануто, а потому вспоминали о таких колдунах со страхом, имена их помнили, да не произносили зазря.

Долго бы стоял так и думал Лелеттер о деяниях Азариса, если бы снова не окликнули его друзья. На этот раз и Лета стояла среди них, улыбаясь юноше. Много раз в тот день благодарила она его за спасение, и ни один не обходился без того, чтобы Лель не покраснел и не отвернулся.

– Чудо, Лель! – крикнул Амарис, вытаскивая колдуна на сцену. – Покажи всем свои чудеса! Пусть все увидят!

Оказавшись на возвышении на виду у сотен людей, Лелеттер занервничал сильнее, чем было с ним этим утром. Ноги слегка затряслись, руки на миг перестали слушаться, а все кричали: «Чудо! Колдун! Покажи чудо!» Юноша смотрел по сторонам, вниз, на людей, что были на площади и на тех, кто смотрел на все с балконов и из окон своих домов. Все они пристально следили за ним, ждали, когда он снова закружится в танце, в небо взлетят птица, обращаясь в цветы, драгоценные камни или облака. Но, взяв себя в руки и успокоив сердце, Лелеттер решил показать нечто иное – то, что считал поистине прекрасным из всего того, что умел.

Лель сделал шаг вперед и два вправо, шаг вперед, два влево. Каблучки его сапог отстукивали ритм по дощатой сцене и люди, все как один, начали хлопать в тот же такт. Все громче и громче становилось на площади, из хаотичных ритмов начинала рождаться мелодия. Музыканты достали инструменты и заиграли бодро. Лелеттер закружился по сцене и подол его платья вновь загорелся ярким огнем, за ним концы рукавов, но было это не то страшное пламя, способное спалить дотла – огонь был нежным, обволакивающим, спокойным. Он ярко переливался от оранжевого до фиолетового.

Резко остановившись, колдун стукнул каблуком о каблук и тысячи искр разлетелись от него, продолжив летать по площади, как светлячки. Касаясь земли и одежды людей, они распускались огненными цветами и продолжали светиться еще очень долго, радуя глаз. Музыка не утихала, Лель продолжал удивлять публику. Он вытворял из воздуха огненные фигуры, пламенные волны и вихри. Искры звездами улетали ввысь. Все громче и громче хлопали люди, что-то кричали, ликовали, поднимали руки, дабы ухватить хоть одну искорку. Но вот Лелеттер окончил и под бурные овации с громкими хлопками выстрелов взмыли к небу яркие фейерверки, открасив ночное полотно цветами искр.

Чуть вздрогнув от неожиданности, юноша запрокинул голову, взглянув на мерцающие узоры в небе, затмевающие светом своим и луну и звезды, и что-то в нем помутилось. Тяжесть сковала ноги и руки, свинцом налились веки, и тьма поглотила его своими нежными объятиями.

Приглушенные голоса начали пробиваться сквозь пелену забвения. Все громче и отчетливее Лелеттер слышал, как спорили на первом этаже избы Азриал и Хоаким. Приоткрыв глаза, юноша увидел потолок своей комнаты, под крышей дома.

– Но ведь ты даже не видел, какие вещи вытворял твой ученик! – воскликнул Азриал. – Лелеттер в умениях своих превзошел, возможно, нас обоих, и ты знаешь, что тому причиной! Хоаким, друг, расскажи ему все, дай познать себя. Неужели, для того свою ты молодость погубил, чтобы загубить жизнь и ему?

– Нет! Нет и нет! – крикнул на него колдун. – Не бывать тому! И Лелеттера в город больше не пущу одного! И что это тебе вздумалось пойти вслед за ним? Знаю я, какая по краю нашему молва недобрая ходит. А, Ну, как Лель узнает?! Не бывать тому, Азриал, не бывать!

Лелеттер лишь отчасти мог понять причину ссоры. Колдуны продолжали спорить еще долго, но этого юноша уже не слышал. Веки его тяжелели, и сам он снова погружался в сон.

========== 7. Расправь же крылья! ==========

Две ночи спал он неспокойно. Странные сны не давали – будили по три раза, но усталость снова брала верх и тащила за собой в царство грез. Лелеттер ворочался на кровати, падал на пол вместе с одеялом, запутавшись в нем, как мотылек в паутине. Ему снился темный лес, снились горы, голые скалы, сгущающийся мрак. Черные грозовые тучи заполоняли небо, где-то вдалеке рокотал гром, мерцали за облаками молнии, горы вдали извергали из своих недр густое пламя. Когда Лель проснулся, в который раз, от грома во сне, он уже не смог заснуть.

За окном была еще непроглядная темень. Поначалу Лелеттер пытался успокоить ум, но в голову начинали лезть странные мысли. Он переворачивался с боку на бок, взбивал подушку, накрывался выше плеч и скидывал одеяло с себя полностью – ничего не помогало. Лель и вставал, и ходил по комнате тихо, на цыпочках. Думал сесть за стол, да не решался зажечь свечу. Под конец он придвинул стул к окну, положил подушку на подоконник, накрылся одеялом и стал смотреть уставшими глазами на темные поля. Туман опустился, и от этого казалось, что дом колдуна поднялся на ночь в облака и плыл по небу куда-то далеко.

Вдруг в этой пелене промелькнуло что-то буквально на мгновение. Что-то большое, не зверь, не птица. Оно появилось из тумана снова на секунду, и вот тут уже Лель разглядел в нем человека. Кто-то ходил возле дома за оградой, то вправо, то влево, а потом свернул к лесу. Приглядевшись, Лелеттер узнал Азриала. Впервые его обуяло настолько дикое любопытство, что юноша, уже мысленно отругав себя за проступок, тихо спустился и выскользнул из дома, накинув плащ. Поняв, в какую сторону направился черноволосый колдун, Лель быстро устремился туда же, в лес, куда бы, казалось, ни за что не пошел в ночи (с давних пор пугали его почему-то крики сов и треск веток под ногами). Юноша старался ступать очень тихо, бежал на носочках по мокрой траве босыми ножками. От ночной прохлады по телу пробежали мурашки и легкая дрожь, но Лелеттер был решительно настроен узнать, чем занимается Азриал в столь позднее время.

Пройдя по лесу совсем немного, он вновь заметил колдуна – тот стоял на небольшой опушке, но что делал, было не разглядеть. Глаза Лелеттера все больше привыкали к этой темноте, и вот, наконец, ему удалось это увидеть: Азриал явно пытался колдовать. Как-то странно, еще никогда Лель не видел такого колдовства. Что-то ваял он из земли и камня, не касаясь при том, ни того, ни другого. Лель тихо шагнул вперед и увидел, как Азриал берет на руки маленькую каменную птичку, необычную такую, каких Лелеттер не знал. Чем-то походила она на петуха своим пышным хвостом и крыльями, но куда грациознее смотрелось это изваяние.

Еще шаг, и колдун услышал юношу, притаившегося за его спиной.

– О, ты здесь, птенчик Лелеттер? – усмехнулся Азриал, обернувшись к нему. Отчего-то феникс даже не заметил, как колдун назвал его на этот раз. Да и произнес он это так, будто бы вовсе не удивился, будто бы ждал его здесь. – Вижу, и тебе не дает спать зов ночи.

– Мне не спится, господин, – кивнул Лель немного стыдливо, оттого, что все же подглядывал.

– И что же мучает твой разум? Что за вопрос не дает тебе спать? – колдун приблизился к огневласому юноше и слегка навис над ним, ожидая ответа.

– Вчера на празднике я услышал кое-что… – робко начал тот, не зная, стоит ли заводить этот разговор. – Люди говорили о чернокнижнике… Азарисе. Но когда я спросил, что же такого сотворил колдун, мне не ответили, будто дело то было слишком ужасным… – Лелеттер взглянул на Азриала, который с подлинным интересом слушал его. – Кто… кто такой этот Азарис? Мне кажется, горожане боятся его, говорят, он жил в наших краях когда-то.

– Ох, Азарис! – усмехнулся черноволосый колдун. – Знаем мы о нем, как не знать! Кто не слышал о деяниях его?! Ах, было то 10 лет тому назад. Пришел колдун из краев огня, поселился близ деревни, а после начали люди оттуда пропадать, да и из города. Искали их долго, и нашли в чаще леса. Замученные пытками: кто мертв, кто жив, да слова вымолвить не может. Но как-то все же нашли колдуна Азариса, да заточили в темницу столичную на долгие годы.

– За что же мучал он этих людей?

– А за дела их недобрые, – чуть тише молвил Азриал. – Нечестно жили они, другим вредили. Были они в краях здешних негласно охотниками: отлавливали птиц, да зверей, каких нигде больше не встретить. Кого в клетку посадят, кого изведут до последнего. Больше всего любили они стрелы свои направить к небу, чтобы с последним криком падали сраженные птицы в их подлые руки. Ставили они ловушки хитрые, так, что путались крылатые в них, словно мотылек в паутине. Не щадили они никого… вот и Азарис их не пощадил…

Долго стоял Лелеттер, не решаясь молвить слово: так хотел узнать он и о том, кто делает здесь поздней ночью сам колдун, но тот, словно прочитав мысли юноши, начал говорить о том, переведя тему: «Кто знает, какие еще люди живут в этих краях… Эх, а я и забыл, каково это – чувствовать сжатый кулак и силу, что наливает ее. Боялся, что и навыки свои я растерял. Долго, ох долго же я не колдовал!»

– Не колдовали? – удивился Лель.

– Ах, это. Очень долго время я… – колдун задумался на мгновение, – тренировал особую технику. Годы… Несколько лет, и… на это время мне было запрещено колдовать…

– Особое колдовство? И чему же Вы научились?

– Я постиг силу стихий! – гордо заявил Азриал, довольный тем, что смог так заинтересовать Лелеттера. – В каждом колдуне дремлет эта сила. Каждому из нас может быть подвластна одна или несколько стихий, – продолжил он, прохаживаясь вокруг юноши. – Стихии учителя Хоакима: свет и земля. Моя же сущность: сталь и камень! Я несокрушимая броня! Могу разрушить великие городские стены одним ударом, одолеть самого сильного воина, проделать трещину в прочной скале!

– Но, разве все это не колдовство разрушения? – Лелеттер в испуге отступил назад, прижав кулачки к груди.

– Это колдовство защиты, Лель! – максимально убедительно с улыбкой возразил Азриал. – Вспомни, что стало в городе! Тебе нужно такому научиться! – заметив, что юноша слегка успокоился, колдун обошел его и встал позади. – Не обязательно нападать, – Азриал приблизился к Лелю сзади вплотную и, взяв его руки, развел их по сторонам чуть ниже уровня его плеч, – достаточно лишь припугнуть. Расслабься и доверься, – нежно держа Лелеттера за его хрупкие запястья, Азриал чуть наклонил голову и посмотрел на его порозовевшие от ночной прохлады щеки, когда тот слегка обернулся, чтобы взглянуть на колдуна с опаской и удивлением.

Азриал отпустил руки Леля и положил левую ладонь ему на грудь, не давая сдвинуться с места, когда черноволосый колдун сделал шаг вперед и прижался грудью к спине юноши. Лель чуть вздрогнул, но податься куда-либо не решился и покорно остался стоять так, держа руки все так же на весу. Он тихо прерывисто вздыхал, чувствуя, как второй рукой Азриал медленно по груди подбирался к его горлу. Легко обхватив бледную шею, колдун слегка притянул ее себе, так что Лель немного запрокинул голову, едва привстав на цыпочки.

– Вот так, не опускай руки, – прошептал Азриал с легкой усмешкой. Рукой он провел по плечу Лелеттера и добрался кончиками пальцев по выступающим венам до его запястья, где несильно прижал его большим пальцем, раскрыв ладонь под рукой юноши. С другой стороны он после проделал то же самое. – В этом деле главное заучить движения и научиться чувствовать себя, четко ощущать то, что горит внутри. В душе каждого из нас есть свет, Лелеттер. Он, будто огонь, будто маленькая искра, поначалу. Мы, колдуны, должны уметь превращать его в неистовое пламя, что вырвется из нас наружу.

– Это тот огонь, что я показывал Вам? – робко спросил ученик.

– Нет, там огонь куда ярче, и он долго не гаснет, лишь разгораясь с новой силой каждый раз, как мы призываем его… Но Хоаким… – наиграно вздохнул Азриал. – Хоаким давно забыл, каково это. Он уже не сможет научить такому. Взгляни на него: он постарел, растратил столько знаний, отдалился от мира. Он сам затушил в себе это пламя Великой Силы.

– А Вы?

– А я научу тебя всему, чему уже никогда не научит он… то, как ты сейчас стоишь – запомни это, прочувствую каждой клеточкой тела. Не горбись, держись уверенно, голову выше. Знаешь, почему так важно не замыкаться? Ты должен быть открыт, но в то же время сосредоточен. Руки должны быть чистыми, дыхание ровным, в уме не допускай ненужных мыслей. Колдуны не носят перчаток, ты знал это?

– Н… нет, господин Азриал, – всё больше краснея, простонал так, чувствуя, что недолго удержится на ногах в таком положении.

– Если колдун попадает в темницу, ему на руки надевают кожаные перчатки и привязывают их, чтобы тот не смог снять их сам – так он не сможет колдовать. Сила не работает, когда ладони закрыты. Вся мощь копится в них, пока ты крепко сжимаешь их в кулаки и прижимаешь к плечам, – Азриал, обхватил руки Леля и, скрестив их, прижал каждую к противоположному плечу. Колдун отступил назад и, как только Лелеттер снова твердо встал на ноги, отпустил его и, обойдя, встал впереди. – Сжимай как можно крепче, – продолжал он, протягивая руки к юноше, – ты должен почувствовать, как что-то обжигает их изнутри, а когда не сможешь больше терпеть, просто выпусти это пламя!

– Я опалю деревья, – произнес Лель. Он чувствовал этот жар, ощущал почти каждый день, но теперь ему казалось, будто он, действительно, загорится ярким пламенем.

– Если ты чувствуешь свой огонь, он не причинит вреда тем, кому ты его не желаешь, – Азриал отошел еще назад и встал, спрятав руки за спину. – Ну же! – подначивал он сомневающегося юношу.

– Я не смогу! – возразил ученик.

– Не бойся!

– Я… я… это совсем не то, что я делал раньше, – он стоял все так же, не разжимая рук, и даже не замечал, что с каждым словом сжимает кулаки все сильнее до боли в пальцах и впивается в кожу ноготками.

– Лель, поверь. Не узнаешь, пока не попробуешь.

– Но… но даже учитель Хоаким не знает про огонь, – признался Лелеттер, что немало удивило Азриала. – Учитель… он не учил меня… – нервно глотая воздух, продолжал юноша. – Я сам научился этому. Это случайно, я боялся ему сказать. Из всех стихий огонь опасней всех прочих. Им можно лечить, можно использовать его во благо, но тот огонь, что создаю я, он всего лишь горит. Он может причинять лишь вред…

– Лель, – поняв, к чему это идет, Азриал вновь подошел к нему и провел кончиками пальцев по его щеке, – Лель… к каждому из нас однажды приходит откровение, и мы начинаем понимать, чему принадлежим. Но мы не сотворенные из элементов мира чародеи, с рождения умеющие подчинять себе силу. Они знают, на что способны, но не колдуны. И в этом, я считаю, вся прелесть, Лелеттер. Мы не знаем, что сможем в следующий миг, а учимся чему-то новому каждый день. Хоакиму всегда лучше удавалось подчинять себе свет и землю, он мудрец и врачеватель, каких бы поискать еще на этом свете. Моим уделом было познать металл и камень. Что чувствуешь ты? Что ближе тебе? Что, если твой огонь отзовется журчанием рек или раскатом грома? Что если то пламя в тебе – это безумные порывы ветра.

– Огонь… – прошептал Лелеттер, прекрасно зная, о чем говорит ему черноволосый колдун. – Это именно огонь, господин Азриал. Яркий, обжигающий, едва сдерживаемый.

– Ты говоришь сейчас о себе самом. Но ты не похож на тот огонь, что описываешь. Нельзя запирать себя, покажи, какой ты есть.

Глубоко вздохнув, обдумывая последние слова колдуна, Лель отошел назад и, еще несколько раз набрал воздух полной грудью. Он чувствовал как что-то, похожее на едва ощутимый импульс, пробегает по его телу, сочится по жилам, пронизывая насквозь. Закрыв глаза и расслабившись, он представил это, как маленькие огоньки, со скоростью падающей звезды, пролетающие от сердца, где становилось все жарче, к самой середине ладоней и оставались там, обжигая руки все сильней. И было уже так жарко и больно, что все прочие опасения уходили, и хотелось теперь лишь одного – стать этой необузданной стихией.

В едином порыве он будто распахнулся как бутон огненной розы, едва воспарив над землей и запрокинув голову. Жаром обдало все его тело, и каждую искорку он ощущал как часть себя, но длилось это недолго. Не прошло и десяти секунд, как яркое пламя угасло и Лель упал на землю без сил.