Текст книги "Прикоснуться к тебе (СИ)"

Автор книги: Недочасовщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Остановив свой выбор на фиолетовой футболке на одно плечо, длинный левый рукав которой так кстати закрывал мое боевое ранение, и черных, немного узковатых джинсах, я накинул куртку, запрыгнул в кеды и, взяв ключи, телефон и деньги, вышел из дома.

На улице было уже темно, я закурил, внутри поражаясь и задаваясь вопросом, откуда у меня такая одежда.

Отбросив ненужные на данный момент мысли, я подошел к клубу «Черная Роза», что так кстати оказался в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома.

Внутри клуба было жарко и тесно. Везде были люди, сотрясающиеся в такт рваной музыке, вырывавшейся из колонок.

Я сразу принялся искать знакомые лица, и буквально через пять минут обнаружил объект своих поисков.

За одним из столиков на кожаном диване сидели Рита и Андрей, причем последний приобнимал за талию вышеупомянутую девушку.

– Рит, привет! – крикнул я, пытаясь перекрыть музыку.

– О, Ник! Ты что так долго? Давай, садись.

Я приземлился рядом с ней, совершенно не обращая внимания на Андрея, который в свою очередь усердно пытался отыскать на полу свою челюсть.

– Выпьешь? – предложила мне Рита.

– Нет, я не пью, но за предложение спасибо.

Ох ты, какие мы вежливые.

– Ты что тут делаешь?

Что, романтик мой ненаглядный, не ожидал меня здесь увидеть? Если признаться, я и сам не мог подумать, что сегодня окажусь здесь. Я не большой любитель подобного рода заведений, так что…

– Андрюш, а тебе что-то не нравится?

От этого «Андрюш» парень поперхнулся коктейлем.

– Тихо, тихо. Знаешь, мне кажется тебе уже хватит.

Я усмехнулся, а вслед за мной, с большим энтузиазмом засмеялась Рита.

Мы пробыли в клубе до полуночи. Общались, говорили о всяком. Нам с Ритой было весело. Мы обменивались фразами, часто носящими шутливый характер, танцевали, после снова обменивались словами.

За время, пока мы были там, я успел опрокинуть в себя пару безалкогольных коктейлей и пребывал в прекрасном настроении.

Только одно обстоятельство омрачало вечер. Андрей сидел молча, с таким лицом, будто проглотил килограмм лимонов. С солью. Он много пил, не ходил танцевать, и вообще был чернее тучи. Ну вот что за человек, а? Я вряд ли смогу его понять. По крайней мере сейчас.

Когда настало время расходиться, я посадил Риту на такси, на прощание оставив поцелуй на ее щеке и пообещав, что мы увидимся в школе в понедельник. Андрей прибывал в состоянии, напоминающем овощ. Он хоть на ногах стоял, и на том спасибо.

Я кое-как довел его до своего дома и положил спать на диване, что был на кухне.

Он, как мне показалось, сразу отключился, так что я уже хотел идти к себе, как услышал еле различимые слова.

– Прости меня. Я же…люблю тебя… Ник…

Его глаза были наглухо закрыты, а губы наоборот приоткрыты. Он лежал на спине лицом четко вверх.

– Я знаю.

Не знаю, это настроение после клуба на меня повлияло, или просто мозг на какое-то время отключился, но я подошел к нему вплотную, наклонился и поцеловал. На его губах чувствовался привкус дорогого алкоголя и лимона.

– Идиот.

Я отодвинулся от него и ушел к себе, упав на кровать, успев только снять футболку. Морщась от боли в плече, я перематывал в своей голове этот день снова и снова.

Казалось, что я получил письмо с работы в другой вечности. Очень хотелось спать, и это свое желание я без труда осуществил.

Мне снились яркие огни клуба, танцы, заставляющие тело ныть от усталости. После была Кристина. Она бежала ко мне со всех ног и улыбалась сквозь незначительные слезы, катящиеся по щекам.

А потом, после наступившей на какое-то время тьмы, я увидел Кастрова. Он стоял посреди больничного коридора. Я зову. Он поворачивается. Взгляд до ужаса печальный, а вокруг шеи обмотана колючая проволока. Я подбегаю к нему и хочу освободить, но останавливаюсь, видя, как на железе расцветают белые хризантемы, покрываясь красными пятнами. Он не говорит ничего, не двигается, а я просто стою рядом, почему-то захлебываясь в слезах. Я кричу, но с губ срывается только его имя. На смену изначального хорошего сна приходит уже известный мне кошмар. Стены коридора загораются, из разбившихся в секунду окон появляются руки, серые и холодные. Я хочу убежать, но не двигаюсь с места. Я могу только звать на помощь, кричать, пока не почувствую, что легкие разрываются на части под натиском горящего где-то внутри, отчаянно колотящегося сердца.

========== 2.Часть 17. ==========

Почему небо голубое? Почему солнце восходит на востоке? Почему люди стремятся к известности?

Почему, ну почему бухали вчера другие, а голова болит у меня? Что за несправедливость?

Я поднялся с кровати, когда на часах была половина одиннадцатого. Ну как «поднялся»…упал. Очередной кошмар, а в нем давно знакомая боль. Как же достало…

Кажется я сказал последнее вслух, чему не предал особого значения. Подняв себя, а вместе с тем и свои очки с пола, я направился в ванную, нехотя разминая больное плечо.

Умылся холодной водой, дважды почистил зубы. Пока проводил водные процедуры, вспомнил, что сегодня суббота и улыбнулся. Можно никуда не идти, просто сидеть дома и…

От прелестных мыслей меня отвлек грохот с кухни. Я как ошпаренный выскочил из ванной, но после понял, насколько незначительна причина моего подрыва.

Это Кастров нае*нулся с диванчика, приложившись головой о стол и опрокинув на себя два стула. Идиот, что с него взять?

– Ты там как? – без особой охоты поинтересовался я.

– Нормально.

Кастров поднялся с пола и поднял стулья. Подошел ко мне со странным выражением на лице, разгадывать которое я не собирался.

– От тебя перегаром несет. Иди в ванную.

– А со мной пойдешь?

– Даже не знаю…

Он лукаво улыбнулся, протягивая ко мне руки. Однако его ждал малоприятный сюрприз. Мой кулак встретился с его скулой. Парень чуть пошатнулся, хотя даже этого после такого ничтожного удара я не ожидал.

– Иди в ванную.

Он обиженно вздыхает.

– Злой ты.

Да-да. Самое большое зло во вселенной. А ты придурок. Думаю мы друг друга стоим.

Вот, с какими мыслями я делал себе завтрак. Кофе, если быть точным. Нужно за продуктами сходить, иначе я так с голода и помру. В голову начали лезть глупые мысли, в которых я смотрел на картинки. Я пытался представить себя худым, осунувшимся и усталым. Воображать много не пришлось. Я и так худоват, да и устал за последние дни как собака.

– Знаешь…

Я вздрогнул, чуть не пролив кофе, в который как раз хотел налить молока. Сахар в нем уже был.

– Ты можешь не подкрадываться так, а?

– Прости, котенок.

Вот сейчас я был готов метнуть в него той самой кружкой.

– Не называй меня так. И вообще, тебе наверное уже пора. Еще в больницу заехать, а потом, если получится, сможешь позвонить Рите. Вам же вместе весело?

Бл*, что я несу? Ник, что с тобой такое? Ведешь себя как ревнивая истеричка.

Но слов было уже не вернуть. Я просто ждал от него ответа на немой вопрос, который он скорее всего понял и без слов.

– Между нами ничего нет.

– И я должен в это поверить? – я вопросительно поднял бровь, наконец полностью повернувшись к нему лицом.

– Да.

– А с какой это стати? Ты не поверил, когда я сказал тебе про Кристину.

– Я видел вас вместе.

– Я вас тоже.

– Вы встречались.

– Вы тоже.

Я хотел остановиться и просто промолчать, но сам не понимал, почему не мог. Раз уж мне сорвало тормоза, я выскажу ему все.

– Ты мне никто. Мы не друзья, мы не нечто большее. Мы просто…да даже это «мы» физически не может существовать. И ты не можешь так просто говорить, что я не могу с кем-то видеться, так же как и я не имею права лезть в твою личную жизнь. Вот только ты говорил, что порываешься меня вернуть. Сказать тебе честно? Я от тебя устал. И я хочу, чтобы ты ушел.

С ужасом осознаю, что почти все из того, что я только что из себя вынес – ложь. Наглая слепая ложь.

– Значит ты от меня устал?

В его голосе слышались стальные нотки, что сильно меня напугало. Он делает шаг ко мне, я вжимаюсь в столешницу. Быстро осознаю ситуацию. Я понял несколько вещей. Мы были одни в пустой квартире, Кастров был очень зол, и мы оба были обнажены по пояс. И этот его голодный взгляд, как хлыст, пропитанный солью, разрывает тонкую кожу. Пальцы начинает отдаленно знакомо покалывать, я замечаю, что дышу через раз.

– Значит из нас двоих эгоист только я?

Я молчу. Да, я понимаю его, но что толку? Я говорил ему, что все бесполезно, а он, как упрямый баран уперся в свое идиотское желание меня вернуть.

– И значит только ты здесь страдаешь?

Знаю, все знаю. Да, я эгоист, да, я совершенно наплевательски отнесся к его чувствам, если таковые имелись, и да, я не понимал, что он тоже страдает. Мы оба друг друга стоим. И мы с ним…одинаковые.

Одинаковые? Да. Если окинуть ситуацию независимым взглядом, то получится, что мы оба виноваты и оба оказались жертвами обстоятельств. И я почему-то именно сейчас по-настоящему не хочу на него злиться. Просто оставить момент в памяти, просто заставить его замолчать, чтобы закрепить это ощущение в своем сердце, а мысли в голове.

Он что-то говорит, но я не слышу. Я смотрю на его лицо, искаженное обидой и злостью. Они не уродуют его. Такое лицо не может быть омрачено. Впервые за долгое время я думаю о том, насколько Кастров на самом деле красив.

–…не могу понять.

Чего он не может понять? Что еще нужно, чтобы он наконец успокоился?

Ох, и попадет мне за это. Я поднимаюсь на носки и достаю до его губ. Целую резко, как видел в фильмах про любовь. Кастров вначале был ошарашен, но быстро сориентировался и ответил, попутно усаживая меня на столешницу.

Мои пальцы путаются в его волосах, чуть влажных после душа, но невероятно мягких. Они пахли лилиями, не знаю, почему на них так отразился мой шампунь, который должен быть ромашковым.

Господи, о чем ты думаешь? Ты сидишь перед Кастровым в полураздетом виде, да еще умудряешься ловить от этого кайф и забивать себе голову мыслями о всякой чепухе.

От этого поцелуя реально сносило крышу. Приятно, сладко, горячо. Настолько, что на моих губах остаются невидимые ожоги. Мне не хватает воздуха. Должно быть это нормально, но я чувствую себя не так. Мне плохо, мне больно чувствовать его руки на моей груди и спине, мне…

– Нечем дышать…

Это последнее, на что мне хватило сил. Может банально и ожидаемо, но я действительно грохнулся в обморок. Однако перед тем, как отключиться, я услышал, как что-то разбилось. Это чашка кофе упала на кафельный пол. Я кашлял и пытался вздохнуть, но все было тщетно. Последним, что я почувствовал, были подхватившие меня горячие руки, боль в плече и резкое и четкое ощущение дежавю.

***

Мне не хотелось просыпаться. Открывать глаза сейчас казалось совершенно ненужным и глупым действием с моей стороны. Так, пока меня никто не трогал, я мог думать. По крайней мере рядом с Кастровым мой мозг точно и бесповоротно отключается.

Что между нами было? И с какой стати я его приревновал? Я же говорил, что он для меня никто. Ну не влюбился же я в него в конце концов!

От этой мысли по телу пробежала дрожь. Может мне все же стоит дать ему шанс? На кухне я его дал, и к чему это привело? Вот я лежу на кровати в обмороке, дышу редко и слабо. Мне кажется, что этот идиот единственный, на кого я так реагирую после того, как официально вылечился. И этому есть объяснение. Вполне логичное, кстати. Да, я его все еще боюсь. Да, я веду себя как последний придурок. И да, я не могу просто переступить через себя и быть с Кастровым. Вот сейчас открою глаза и выставлю его за дверь, списав то, что между нами было на случайное стечение обстоятельств.

Однако вместо того, чтобы распахнуть глаза, я лишь лениво разлепляю ресницы. Медленно, попутно слушая, что происходит вокруг. Откуда-то доносится приглушенный голос, так, что мне довольно сложно разбирать слова. Это Андрей. Наверное говорит по телефону на кухне.

Подниматься и идти к нему не хочется. Даже не так, я скорее всего не смог бы сейчас уйти далеко.

Замечаю, что голос затих. Полная тишина. Я поднял с тумбы у кровати свои очки, бережно снятые каким-то временем ранее. Лег обратно.

Было ощущение, что по всем сосудам вместо крови разлили свинец. Когда я вновь опустился на простыни, по телу разлилось блаженное ощущение прохлады, в то время как окружающий воздух выжигал на оголенных участках кожи узоры, заставляя сжимать зубы, чтобы не привлекать к себе внимание.

В коридоре шаги. Уже близко. Вот, у самой двери.

Вышеупомянутая дверь тихо открывается, и в комнату проходит Кастров. В одних джинсах и босиком. Я чудом успеваю закрыть глаза, но в ответ на попытку скосплеить спящего получаю только короткий смешок откуда-то сверху.

– Знаешь, я бы поверил, однако тебя выдает одна деталь. Очки, Ник. Я сам их снял.

Прекрасно. Теперь мне надо будет с ним говорить? Да?

Андрей садится на край кровати, смотрит на меня, уже открывшего глаза, как-то боязливо. Скажите, а он может не показывать эмоций, а? Я уже устал расшифровывать его настроения, которых с каждым дне, как мне кажется, становится все больше.

– И что? Ты сейчас снова выяснять отношения начнешь?

– Вообще-то я хотел извиниться.

За что в этот раз?

– Ник, ты прости, что я на тебя накричал. Перенервничал, понимаешь? Я когда тебя слушал, как дышать забыл. Так хотел, чтобы…

– Чтобы я замолчал? – выдвинул предположение я.

– Чтобы в конце ты сказал, что все это не правда. Все, что ты говорил. Но я знал, что такого не будет, вот и сорвался. Я не хочу ныть о том, как мне плохо, но мне правда тяжело. Если бы ты больше…

– Старался?

– Наверное да, – он пожимает плечами. – Знаешь, я боюсь обидеть тем, что не нахожу нужных слов и говорю не то. А хочется…

– Понимания?

– Да.

Его голос стал тише, почти неслышным. Я нехотя приподнялся на кровати, подполз к нему и сел рядом.

– Не парься. Я знаю, что со мной сложно. Я сам виноват. Вел себя как последний истерик.

И что я делаю? Вот так просто сижу рядом с ним, руку ему на плечо положил, говорю с ним тихо. Даже…нежно как-то. И не противно.

– Что было на кухне?

– Не знаю. Сам не понял, зачем…

– Нет, я про обморок.

Я посмотрел на него с недоумением. Хм, беспокоится обо мне? Это продвижение.

– Ты говорил, что вылечился. Значит я как-то плохо влияю? Я много читал о психологии, но понял только то, что это очень сложная система. И я готов прекратить попытки тебя добиться, если так для тебя будет лучше…

Я пихнул его в бок.

– А ну хватит. Почему слабак я, а разводишь болото ты? Значит так, – я заставил его поднять на меня взгляд. – решать проблемы нужно по мере их поступления. Так? Так.

Он кивнул.

– А теперь мой вопрос. С кем ты говорил по телефону?

– С врачом. У отца операция идет. Спрашивали, смогу ли я прийти.

Он выглядел лучше, так что я решил продолжить.

– И что ты ответил?

Говорил он нехотя. И когда я услышал его, то понял, почему.

– Сказал, что сегодня не смогу.

Я положил руку на свое лицо и устало вздохнул.

– Ну что мне с тобой делать?

– Любить?

– Идиот. Так, сейчас ты позвонишь врачу, скажешь, что дела, которые были запланированы на сегодня отменились. Идешь в больницу.

Вот такого настроения я тоже еще не видел. Занесем в список.

– А если там все задержится надолго?

– Значит будешь сидеть там хоть до утра. Это твой отец, и ты должен сегодня быть там. И вообще, послушай знающего человека. Ты должен быть там.

Он просто просиял. Так и засветился, как новый рубль. Какой же он ребенок. Ухмыляюсь и не замечаю, как он меня целует. Кротко и нежно, так, что я почти не почувствовал.

Кастров уже собирался уходить. Я провожал его до двери, с трудом переставляя ноги, но стараясь не подавать признаков слабости. Ну, как мог, так и не подавал.

У самой двери Кастров затормозил. Я чуть в него не врезался. Он развернулся и окинул меня взглядом.

– Ты будешь в порядке?

– Да, со мной все нормально. Иди. Если что – у тебя есть мой номер.

Краткий поцелуй на прощание и такое же краткое «пока». Он ушел.

Я закрыл за ним дверь, постоял так пару минут, а после просто съехал по двери вниз, опершись на нее спиной.

Я думал. И думал довольно долго. О себе, об Андрее, о своем положении в его сердце.

Например, если ради меня он отказался быть в больнице с отцом, значит я много для него значу, ну или у него с его отцом напряженные отношения. Может они вообще не разговаривают? Такой вывод можно аргументировать тем, что ни один нормальный человек не пошел бы в кино, а потом в ночной клуб, зная, что его близкий человек лежит в больнице.

Завтра я буду с ним.

Эта мысль врезалась в мою голову внезапно, неслабо напугав.

Так. Соберись, тряпка. Хватит сидеть и ныть.

Странно, так же я совсем недавно говорил Кастрову.

И почему, когда я думаю о нем мне хочется улыбаться? Я не могу на него злиться. Кажется я на самом деле его простил.

Но главный вопрос еще остается без ответа. Получится ли у меня ему доверять? Сегодня я грохнулся в обморок, потому что начал задыхаться. А это в свою очередь случилось из-за Кастрова. Точнее…из-за меня.

А-а-а-а!

Ну почему все так сложно? Почему я не могу просто жить? Почему я должен отказываться от своих потребностей?

Почему я не могу признать, что неравнодушен к этому идиоту с сапфировыми глазами?

Комментарий к 2.Часть 17.

Так, у меня для вас парочка новостей.

Возможно я немного приостановлю написание главе на 19-20, так как обязана закончить еще кое-какую работу.

Автору бы хотелось видеть лайки на его работе. Порадуйте страдальца)

Читаем, оцениваем, комментируем.

Люблю вас,

Автор.

========== 2.Часть 18. ==========

Выходные я решил провести в гордом одиночестве, смотря фильмы и поглощая мороженое, купленное в субботу вечером. Тогда же вернулась Оксана. Как только она прошла в квартиру, я подошел к ней со счастливым лицом и обнял. Спросил, как прошла операция, и мама ответила, что беспокоиться не о чем. Мы сидели на кухне и разговаривали, обсуждали последние новости. В основном, конечно, говорил я. Аккуратно обходя тему отношений, я говорил про школу, про то, что нашел работу, про свое самочувствие и про руку…

Разумеется, когда я затронул эту тему, Оксана подорвалась с места и велела снимать футболку, что я сделал с трудом.

Отругав меня за бездействие, мама обработала мне синяк какой-то мазью и сменила пластырь на плече, все время что-то бормоча себе под нос.

Я только улыбался. Ну, а что? Приятно, когда о тебе заботятся.

И вот тут, как только я так подумал, мне захотелось позвонить Кастрову. Просто узнать, как он там, да и просто его голос послушать. Соскучился я, блин. Да я с радостью бы его не видел. Месяц, а то и дольше.

Вопреки уговорам здравого смысла, я все же набрал его номер. Гудков я услышать не успел, трубку взяли мгновенно.

– Ник? Что такое? Ты в порядке? Зачем звонишь? – начал заваливать меня вопросами этот идиот на том конце.

– Эй-эй, тихо. Я слышал про твоего отца. Подумал, что следует позвонить. Спросить, как ты там. Все нормально?

– Да, все… Ты больше меня так не пугай, я и так весь на нервах.

Я сижу на своей кровати и улыбаюсь как последний придурок.

– Ну, ладно, я тогда пойду. До понедельника?

– Только обещай, что придешь в школу.

Я задумался.

– Только если ты пообещаешь прийти без цветов.

Мы оба рассмеялись, на душе стало так легко, что даже класть трубку не хотелось.

– Обещаю.

Мы молчим уже вторую минуту. Ну давай, пожалуйста, положи трубку.

– Тогда…пока?

– Пока.

Я отвечаю слишком быстро, так же быстро нажимая на «отбой».

Веду себя как семиклассница. Ну серьезно, Ник, ты же не девчонка какая-нибудь. Соберись! Собер… Стоп. Девчонка?

– Крис!

Я сорвался с места и припустил к входной двери, ничего не говоря маме, смотрящей на меня недоуменно.

Как я мог про нее забыть?! Придурок. Сколько сейчас…почти девять вечера. Нормально. Значит она сейчас дома.

Я с минуту пытаюсь дозвониться в дверь, а когда нервы сдают, начинаю просто колотить руками дверь, которой и так уже неслабо досталось.

За дверью послышались шаги.

– Крис, слава Богу, я так…

На пороге стоял парень моего возраста в майке и джинсах. И в съехавших на бок очках, как у меня.

– Озерцов?

– Саша?

Мы стояли напротив друг друга еще минут пять. Я думал, что для меня лучше: бежать или очень быстро бежать. Пока не решил.

– Это, ну, привет. Зайдешь?

Я опешил. Зайти? Александр Борзов предлагает мне зайти? Я что, так сильно похож на самоубийцу?

– Нет, знаешь, мне мое здоровье еще нужно. Я попозже зайду.

– Да ладно, тебе, Ник.

Простите, может я обознался? Я наверное путаю вас с каким-то другим знающим меня Саней Борзовым.

– Эм…ну ладно.

Пожимаю плечами и прохожу в знакомую квартиру. Вот только сегодня она выглядела по-другому. Повсюду в вазочках стояли цветы, от ромашек до роз. По полу были расставлены свечи в баночках-светильниках, образуя дорожку.

– Я чему-то помешал? – решил поинтересоваться я.

– Нет. Я тут просто… Ник, как правильно…ну…это… Перед девушками извиняться?

Я подавился воздухом и закашлял. Простите, что? Не думал, что он, тот самый задира, который проходу мне не давал в детском доме, мог так измениться за год, что мы не виделись. Скорее всего «спасибо» за это его преображение сказать нужно Кристине. Вот, что с людьми делает любовь.

И снова мысли возвращаются к Кастрову. Не-не-не, хватит с меня этого идиота. Подумать я смогу и завтра.

Ответить все же нужно было.

– Не знаю. Ну там…цветы наверное, романтика… Но самое главное, наверное, настойчивость.

Борзов смотрел на меня с таким странным и в то же время знакомым выражением на лице, при виде которого мне хотелось бежать.

– И все?

– Ну, чтобы тебя простили, нужно много сил. Я вот например…

Я осекся, так и не закончив. Нда, пусть он и кажется настроенным дружелюбно, я не хочу, чтобы он узнал о наших отношениях с Кастровым. Пусть их как таковых и нет…

Мы прошли в гостиную. Сели на диван, усыпанный лепестками роз.

– Если честно, меня от всего этого блевать тянет. Как думаешь, не переборщил?

– Нормально. Кристине должно понравиться. Где она, кстати? Уже поздно.

– От подруги вернется через пол часа. Сказала, что ее брат проводит.

Мы сидели и молчали. Вот так просто сидеть на диване с человеком, который в прошлом почти довел тебя до суицида, кажется мне странным. Да что там… Страшным.

– Ник, я попросить прощения хотел.

Я фыркнул.

– Ты лучше перед Крис извинись. И не веди себя как последний урод.

Сильные руки сжались в кулаки. Я хотел сказать еще что-нибудь, но продолжал молчать, сам не зная, почему.

– Я про то, что в детстве творил. Я сейчас все осознал, и понял, что…

– Не хочу вспоминать, – одернул я его. – Не бери в голову. Все нормально.

И о чем мне с ним говорить? Ну сказал я, что простил… Что дальше-то?

– Знаешь, Ник, ты парень нормальный. Я тебя в новостях видел, до этого в школе. И ты нормальный. Вполне. Но если я еще хоть раз увижу тебя рядом с Кристиной…

– Понял, понял. Никакого флирта. Только старое дружеское общение. Я ничего такого не сделаю. Да мне и незачем. Она только тебя любит.

Я встал с дивана, и, сославшись на поздний час, ушел, напоследок пожав Борзову руку.

Мне, должно быть, показалось, но я видел на его губах улыбку. Странное ощущение. Нда… Что с людьми делает любовь? Знал бы – никогда бы не…

СТОП! В каком это смысле? «Никогда бы не влюбился»? Что за бред? Я не люблю этого белобрысого идиота. Нет. Он не умеет любить.

Ложь.

Он не умеет переступать через себя.

Не правда.

Его нельзя простить.

Наглая ложь.

У меня, кажется, совсем не осталось аргументов. Вот черт… И что теперь? Как мне себя с ним вести?

Простить?

Не простить?

Мне быть с ним или быть одному? Без него лучше.

Врешь.

Мне плохо без него. Конечно, я могу пострадать от передоза этого наркотика, но я, почему-то готов рискнуть.

Я был уже у себя дома. Сидел на полу в своей комнате и думал. Что случилось со мной за это время? Казалось, что вся моя жизнь перевернулась вверх ногами из-за одного только человека. Из-за особо, но поначалу незаметно сильно горящей спички.

Может мне просто подержаться от него подальше? Чтобы ничего не мешало мыслить. Да, эта точка зрения кажется мне верной. Решено. Я возьму паузу.

В этот момент, когда я пришел к соглашению со своим подсознанием, в комнату постучались.

Это была Оксана.

– Ник, я твое пальто выбрасывать собираюсь, а то оно уже все в дырочку. Вытащи все из карманов.

Она протянула мне потрепанное пальто. Расставаться было как-то жалко, хоть я и не привязывался к вещам.

Я поправил очки и начал вынимать из карманов все содержимое. Ключи, деньги, наушники, билет в кино на комедию, конфета, какая-то смятая бумажка, и, собственно, все.

– Все?

Я кивнул, рассыпая найденные вещи по столу, за который успел переместиться.

Развернув лист бумаги, я чуть не упал со стула. Это был мой рисунок. Портрет Кастрова. Кое-где обуглившийся и превратившийся в пыль лист. Вместо прекрасного лица на рисунке было темное пятно, прожженное чем-то. Я вспомнил, что так и не подарил его ему. Забыл. Вылетело из головы, пока я по горящим домам носился.

Может мне его переделать? Да, как только будет время, обязательно перерисую.

А время у меня было сейчас. И довольно много, так что я уселся за стол, достал бумагу и карандаши и принялся за реставрацию.

На переделку рисунка я убил несколько часов, так что спать ложился уже в воскресенье.

Я хотел просидеть весь следующий день дома в тишине и одиночестве.

Однако мои надежды разбились в прах еще утром.

Оксана потащила меня по магазинам, искать мне новое пальто. Плечо еще немного болело, но одеваться и не морщиться я мог. Через пару часов поисков мы все же нашли подходящее. Темно-серое, с карманами и высоким воротником. Теплое такое.

Я радовался, когда пришел домой и повалился на кровать, даже в улыбке расплылся, однако когда в голову ударили забытые мысли, я сразу погруснел. Кастров…

Плевать на него. Пусть оставит меня в покое.

Я сунул в уши наушники и забаррикадировался от внешнего мира под одеялом, взрываясь в аккордах любимых мелодий.

Так я провел второй и последний день выходных. Я боялся завтрашнего дня и размышлял. Снова, словно ходя по кругу из вопросов, я останавливался. Как он будет вести себя завтра? И как мне себя вести с ним?

Каждый раз я пытаюсь рассуждать, захожу в тупик и в итоге выбираю его игнорировать. Может в этот раз попробовать по-другому? А если он знает, как я себя поведу и уже подготовился? Но он же может ожидать от меня другого в силу улучшения наших отношений.

Ну вот. Я снова запутался. Какой-же он все-таки…сложный.

Комментарий к 2.Часть 18.

Оцениваем, комментируем, критикуем.

========== 2.Часть 19. ==========

В понедельник я, как подобает любому школьнику, пошел на учебу. В школе на меня смотрели с интересом. Наверняка еще не забыли моего появления в новостях. Кто-то хвалил, хлопал по плечу, кто-то стремился пожать мне руку.

Мои одноклассники, с которыми у меня так и не сложилось нормального отношения, ходили как в воду опущенные. Только Илья крутился вокруг меня, чуть ли не крича о том, какой я молодец, чем самого меня изрядно утомил. Ладно, рано или поздно он все равно отстанет.

На уроках я не валял дурака. Как мне показалось, впервые за этот год.

Андрей пришел только к третьему уроку, а на мои вопросы о том, почему так случилось он отвечать не хотел, что меня довольно сильно насторожило.

Нет, он не избегал меня. Просто молчал, что было ему несвойственно. Я волновался. Ну правда. Что такого у него случилось? Все же было нормально.

После шестого урока я зашел в туалет умыться, но был застигнут Андреем.

– Ник?

– Что?

– Нет, ничего.

Он отвернулся от меня, глядя в зеркало.

– Так, если ты мне сейчас же не объяснишь, что происходит, я…

– Я уезжаю.

Ноги почему-то подкосились, а руки задрожали. Я не знал, как на это отвечать и дышал через раз, слушая, как колотится мое сердце.

– Ч…то?

И как я нахожу силы, чтобы это говорить? Где?

– Мне нужно уехать на несколько дней из страны.

Ну хорошо, что хоть не навсегда. Я перестал волноваться на какое-то время. До тех пор, пока он снова не заговорил.

– Мой двоюродный брат под машину попал. Нужно съездить к нему. В Нью-Йорк.

– В…вау. Эм…сочувствую. С ним же…

– Да, все нормально. Хотел навестить меня, но ему сейчас нельзя, так что слетаю я.

Он так спокойно об этом говорил. Мне даже стало страшно за него. Что, если он просто пока еще не осознает, что чуть не потерял близкого человека?

– Ну, тогда прощаемся?

Он кивнул.

Я подошел ближе и обнял его. Может Кастров удивился, но мне на его реакцию было как-то плевать.

Я отстранился первым. Андрей хотел меня поцеловать, но я увернулся, слегка выставив вперед руки.

– Я вернусь. Может в воскресенье.

– Угу… Андрей!

Я вдруг вспомнил, что хотел сегодня отдать ему рисунок. Лезу в карманы, в рюкзак…и ничего не нахожу.

– Дома забыл…

– Что именно?

– Не важно. Потом. Отдам, когда ты вернешься.

Мы вышли из школы не вместе. Он скрылся первым. Я еще немного погулял по городу, а ближе к пяти часам изволил-таки прийти домой.

В квартире было пусто, так что я просто разогрел себе поесть и сел перед компьютером, включая фильм, который давно хотел посмотреть.

Рядом на столе лежал портрет Андрея, который я сегодня забыл взять в школу. Я говорил, что немного изменил его, когда переделывал? Нет?

Дело в том, что я не стал рисовать парню его татуировку. Просто не захотел. Она напоминала о его прошлом, а я хотел, чтобы Кастров жил в настоящем.

Эх, ну как девочка, честное слово.

***

Дни тянулись, словно жвачка. В школе было скучно, дома в одиночестве становилось тоскливо. Я не знал, чем себя занять, поэтому решил вернуться к своей цели стать архитектором. За книгами я провел три дня.

В четверг после школы я отправился в кафе, куда устроился курьером. Там мне вручили толстую сумку с заказами и блокнот с адресами. Там же меня ждал сюрприз. Четырехколесный, относительно небольшой, зелененький и с эмблемой кафе на капоте.

Виии! Я буду ездить на машинке!

На права я сдал, когда еще жил в Москве. На всякий случай. Ну кто ж знал, что они пригодятся так скоро?!

Я развозил заказы. Много заказов. Работа мне нравилась. Катаешься по городу, приносишь людям радость в виде пиццы и суши. Не подработка, а мечта в чистом виде.

Одним из последних заказчиков был человек, живущий недалеко от моего дома, только указанная в адресе новостройка была куда престижнее.

Поднявшись на последний этаж, я нашел нужную квартиру. Постучал, нажал на кнопку звонка. Ноль реакции. Так, звоня в дверь, я прождал минут пять, а когда уже собирался уходить, дверь неожиданно и резко отворилась, чуть ли не сбивая меня с ног.

Я отпрянул на пару шагов, пряча почему-то виноватый взгляд под козырьком кепки, которую мне выдали вместе с фирменной курткой.

– Ник?

Я поднял глаза на знакомый голос и на секунду выпал из реальности.

– Андрей?

Передо мной на самом деле стоял Кастров. Во всей своей красе. В одних джинсах и босиком.