Текст книги "Академия избранных Мраком. Поддельная адептка (СИ)"
Автор книги: Наталия Журавликова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Прибавляю шаг, мне не хочется подслушивать.
Я ничего не соображаю в отношениях с парнями. У меня самой все сложно. Поди разберись, есть у нас что-то с Эфлоном. А еще Деркеем и Такмаром.
Но как бы сказала мама, если у тебя проблемы сразу с несколькими парнями, значит ни одного нет.
Мама. Такая понимающая. Вчера я получила от нее письмо.
«Милая моя Ирли. Ужасно расстроена из-за твоих проблем в академии, но верю, что иначе ты поступить не могла. Грустно, что Новогодье придется встречать без тебя. Но главное, чтобы ты со всем справилась. Люблю и скучаю».
Увы, Мракендарр не то заведение, в котором родители могут возмутиться воспитательными мерами руководства.
Это в каком-то смысле исправительное учреждение. Если декан или ректор считают, что адепт неуравновешен и может быть опасным, никакие связи родителей не помогут.
Разве что если вы не наследник лорда Рейендара.
В общежитии заглядываю в буфет, где открыто одно-единственное окошко, беру чай с апельсином и корицей, чтобы согреться, поднимаюсь на третий этаж. На лестнице встречаю Керейну.
При виде меня она чуть ли не зеленеет.
– Что так поздно, Летхит? – пыхтит Керейна.
– Тренировка, – недовольно отвечаю, грея руки об одноразовую кружку.
– Я отмечу твое прибытие, так положено.
Ясно, она сегодня дежурит.
– Да Мрак с тобой, сколько угодно, – разрешаю я и отправляюсь к себе.
– Он все равно не будет с тобой, – шипит Керейна мне в спину.
Разворачиваюсь к ней, смотрю с интересом.
– Ты не сможешь его понять, – продолжает Керейна, – вы все видите только то, что на поверхности. Король, капитан. А Вальдер и еще кое-кто кроме этого. Мы знакомы с первого курса. Он помогает мне плести ремешки. Режет кожу для них.
– Так вот откуда мозоли на ладонях, – хмыкаю я.
– Отвали от него, Летхит!
– Легко, – соглашаюсь я, – пусть только он сам от меня сначала отвалит. Спокойной ночи, Керейна.
Не слушаю, что она там бормочет мне вслед про «своего» Вальдера, уже неинтересно.
У меня чай остывает.
– Кирс, мы должны помочь Летхит раздобыть платье на бал, – заявляет Эльна во время завтрака.
– Почему ты не называешь ее по имени? – вдруг вскидывается Кирсея. Совсем для нее не свойственно.
Замечаю ее красные глаза. Ничем хорошим вчерашний разговор с Ханишем не закончился. Надо бы поговорить с девчонкой, приободрить, все же мы не чужие люди.
Кирсея сжимает и разжимает левую ладонь, вижу там мелкий круглый предмет, вспоминаю, что и немногим раньше она вертела что-то похожее в пальцах.
– Мне так нравится, – пожимает Эльна плечами, – что у тебя там такое, остатки стипендии?
Кирсея рассеянно смотрит на кругляш.
– Так, старинная монетка, сувенир. Успокаивает нервы.
В столовую врывается соседка Кирсеи, Мирейя. На ней пальто с заснеженным воротником.
– Эй, вы все должны это видеть!
Внезапно она смотрит на меня:
– А тебе, Ирлея, давно надо там быть!
– Где? – не понимаю я.
– У фонтана, разумеется. Там такое!
У выхода небольшое столпотворение.
Несусь в комнату за теплой курткой, а потом на улице, предчувствуя нечто ужасное.
Эльна догоняет меня уже у фонтана.
В чаше задом вверх валяется статуя горгульи с отколотым крылом.
А на постаменте гордо восседает Лякся, гремя обрывком толстой цепи.
Увидев меня, горгулья урчит и спрыгивает с отвоеванного у каменной соперницы места.
– И что с тобой теперь делать? – вздыхаю обреченно и чешу Ляксю за ухом.
– Адептка Летхит! – ко мне быстрым шагом подходит профессор Тарр.
Горгулья предостерегающе рычит.
– Э-э-э, вы можете успокоить свою тварь, Ирлея? – просит декан боевого.
– Могу, но ей не нравится, когда ее так называют, – предупреждаю профессора, – поэтому если она от обиды откусит вам пряжку ремня, мы не виноваты.
– Смотрю, вы прониклись к этой тв… горгулье, – быстро исправляется Тарр. Его лицо вполне доброжелательно, он даже на Ляксю смотрит не с брезгливостью, а живым любопытством.
– Если вы о том, что я ночью выбралась через стену Мракендарра и похитила горгулью из питомника, то нет. Мне хватило двух предупреждений, а выводы я делать умею.
– Не сомневаюсь, – кивает Тарр, – но вы могли просто призвать ее, разве нет?
Я задумываюсь.
– На таком расстоянии я еще не проверяла действие своей магии. Но вы ведь мне не поверите, профессор?
Он неожиданно улыбается. Декан боевого факультета выглядит довольно располагающе. На вид ему около пятидесяти лет, он высокий, подтянутый, но при этом физически довольно развит. Видно, что профессор немало времени уделяет тренировкам. У Тарра коротко стриженные темные волосы, светло-серые глаза, и аккуратные усы и борода без признаков седины.
– Я вам верю, Ирлея, – признается он, – видите ли, мне пришлось подробнейшим образом ознакомиться с вашим личным делом. И я склонен полагать, что вы сейчас говорите правду.
– С моим личным делом? – удивляюсь, продолжая поглаживать Ляксю.
– Принимая во внимание ваши необычные способности, есть большая вероятность, что на втором курсе вы будете учиться на моем факультете, – сообщает Тарр, – поэтому я счел нужным заранее понять, что вы за человек. Пока меня все устраивает. Разве что, над дисциплиной придется серьезно поработать. Но тут в основном дело в вашей импульсивности, Ирлея. Удастся сладить с ней – и половина успеха у нас в кармане. Не переживайте, я стану вам отличным наставником.
На время теряю дар речи.
На втором курсе мне предстоит расхаживать в зеленом жакете?
– Наше совместное будущее предлагаю обсудить позже, – улыбается Тарр, – а сейчас нужно решить, как поступить с вашей зверушкой. Будьте добры усадить ее на постамент. Я свяжусь с питомником и узнаю, при каких обстоятельствах горгулья его покинула. А вам стоит поспешить на занятия.
Я послушно делаю то, что просит профессор и возможно, мой следующий декан. Бегу на первую лекцию. О ужас-то, ее ведет Плихан. Если опоздаю, она проедется по мне с тактичностью колесницы.
Решаю срезать расстояние, добежав до второго подъезда, так получится чуть быстрее.
Но невольно замедляю шаг, завидев рабочих возле обшарпанного и покореженного временем барельефа на стене за главным входом.
Слышу, как они переговариваются, обсуждают, какой фронт работ потребуется, чтобы восстановить каменную картину.
– Тут же не видно ничего, просто проявить не получится. Надо полный слепок делать и резать!
– Это ж другой бюджет!
– Ничего, за реставрацию своего предка ректор легко отвалит нехилую сумму. А если не хватит, пусть они с Рейендаром скинутся.
Тут один из реставраторов замечает меня.
– О, керни, подойдите, будьте добренька! – подзывает он.
Надо же, какое разнообразие меня не гонят, чтобы не мешалась, а просят моего участия. И я на несколько мгновений забываю, что где-то в аудитории меня ждет грозная Плихан.
Подхожу ближе, заинтересованно смотрю на смазанные блины лиц, отколотые носы и растертые могучим пальцем времени буквы.
– Можете прочитать, кому посвящен этот мемориальный барельеф? – спрашивает старший из бригады.
Прищуриваюсь, честно стараясь разобрать текст.
– Если не домысливать, то читается как «Снователям дмии». И фамилии что-то вроде «Юроди, Бебрис и Уфлон».
Работяги ржут, довольные моим прочтениям.
– А на самом деле памятная стена должна вызывать трепет и уважение к памяти предкам нашей знати, – просмеявшись, нравоучительно вещает бригадир, – главе ученого совета Рамдару Эфлону, лорду Рейендару, верховному советнику Лересу Талироди и главному архитектору Эрнаду Тенебрису. Именно они подписали на выездном заседании совета документ об основании академии Мракендарр.
Кошмар! До чего ж я плохо знаю историю! Вот почему Эфлона тут чуть ли не на руках носят. Из-за почтения к его предку. Он действительно может безнаказанно совершать любые гадости.
– Вы будете восстанавливать этот памятник? – робко интересуюсь.
– Ага, к весеннему торжеству должны успеть, – охотно делится реставратор, – в честь трехсот тридцати трех летия академии тут планируется нечто грандиозное.
– Ой, – спохватываюсь, слыша отголоски колокола, – я совсем опаздываю. Спасибо за интересную информацию.
– И вам спасибо, керни, успехов! – несется мне вслед. И сама я несусь, как испуганный заяц. Хотя, что бы ни ждало меня на занятии Плихан, оно вряд ли сравнится с тем, что я уже услышала от Тарра и работяги-реставратора.
Глава 16
С недавних пор ночь перестала быть для меня отдыхом. Сны превратились в тягучее месиво из событий прошедшего дня и немыслимой белиберды, воплощения страхов и опасений. Да и просто ерунды, порождаемой уставшим за день мозгом.
И немудрено, ведь учебная программа становится все насыщеннее, зачеты все ближе, а еще впереди игра с «зелеными». Их команда так и называется: «Мощь».
Помимо всего этого на меня постоянно сыпятся мелкие неприятности, словно где-то наверху открылся краник с личными бедами, подобранными специально для меня.
На практикумах достаются неисправные артефакты, в столовой передо мной заканчивается любимое жаркое, я поскальзываюсь на свежевымытом полу, врезаюсь в нитку-невидимку, растянутую шутником над порогом в аудитории. Всего и не упомнишь.
Я устала от этого невезения. А самое главное, кто-то особо талантливый решил попробовать себя в качестве тайного писаки и каким – то образом взломал систему отправки сообщений в тексы адептов. И теперь сплетни обо мне и Эфлоне приходят в общей рассылке с подписью: «Мракендаррский правдолюб».
Теперь по официальной версии я безнадежно влюблена в Вальдера, собираю информацию о предмете своей страсти, а с соревнований со «Стихией» меня сняли, потому что я предложила себя Вальду в самой недвусмысленной форме, он оскорбился и чуть не послал далеко-далеко.
Попытки найти «Правдолюба» успехом не увенчались. Но на этот раз меня хотя бы не подозревают. А рассылки появляются регулярно. И почему – то они нацелены чаще всего на меня. Странная, глупая травля.
Еще из неприятного: Вальдер начал мне сниться чуть ли не каждую ночь.
– Букашка, – шепчет он, – если ты так меня любишь, давай попробуем хотя бы во сне, все, что ты хочешь. Я готов воплотить твои желания, ну же, никто не узнает, малышка!
Эфлон медленно, через голову, снимает рубашку, и я вижу его идеальное, накачаное тело. Бугры мышц ходят под упругой кожей, бороздки вен оттеняют ее мраморное совершенство.
Плоский живот с кубиками пресса настолько крепкий и твердый, что его можно использовать как доску для нарезки салата.
Вальдер тянет ко мне руки, гладит по щеке, призывно облизывает губы, дразнит.
– Давай, букашка, покажи, насколько ты горяча!
Просыпаюсь с бьющимся сердцем. Переворачиваю подушку, чтобы перебить сон. Погружаюсь в новое сновидение, затягивающее, как подрагивающее плотное желе.
Я иду по лестнице, и она вновь исчезает под ногами, я падаю с криком, пытаясь схватиться хоть за что-то руками.
А тьма, в которую я лечу, шепчет:
– Ирлея, ты беззащитна передо мной! Сейчас ты падаешь в меня, но после я приду за тобой и войду в твою душу, заполню ее! Мне нужна твоя сила. Ты станешь лучшим из моих сосудов!
С криком просыпаюсь.
– Летхит, ну сколько можно орать ночами? – слышу недовольный сонный голос соседки. – Показалась бы ты целителю-мозгоправу. Так и рехнуться недолго.
Мое сознание пронзает непрошенной мыслью: а если меня готовят к тому, чтобы я стала как Лария, как Райна? Потеряла часть себя.
Ведь как рассказывал Кантель, перед этим его мучали кошмары, видения. Шорохи и голоса. Разве исчезнувшая под ногами лестница – не повод задуматься?
– А где малой? – спрашивает вдруг Эльна, и я издаю новый вскрик ужаса, понимая, что Фелиндрикса нет рядом.
Вот оно, началось! Мракендарр сводит с ума! Скоро мне захочется подать заявление на отчисление, а потом что-то случится, и я передумаю. Но сейчас надо найти Фелиндрикса.
Мечусь по комнате, заглядывая в шкафы, под кровати, на полки.
Эльна помогает, включила свет.
Но и вдвоем мы не видим моего отважного кукленка.
– Филечка, Филюша! – подвываю, а по лицу бегут слезы. – Как я тебя проворонила? Почему этот морок действует не напрямую, а забирает тех, кто мне дорог?
– Не скули, Летхит, – грубо обрывает песнь моей печали соседка, – мы его найдем. Пошли на улицу. Вот, бери.
Сует мне в руки амулет на цепочке. Что-то из костей, когтей и пучков волос. Хватает ума не уточнять состав.
– Сумеречный непрогляд. Заряженный, хватит на десять минут. Так что надеваем пальто и свистим на поиски.
– Десяти минут не хватит! – всхлипываю с безнадегой.
– А мы попробуем.
Но Филя находится раньше. Крошечные следы на снегу ведут к главной площади, туда, где до сих пор охраняет фонтан Лякся. Ее не перевозят в питомник, потому что ждут, когда закончится мое наказание. Руководство идет на принцип, чтобы выработать во мне ответственность за свои деяния. Показать, как из-за моих глупостей страдают другие.
Нашим взглядам открывается одновременно трогательное и возмутительное зрелище.
Мой фамильяр Фелиндрикс кормит морковкой жуткую горгулью, зависнув на пушистых маленьких крылышках. А это совершенно плотоядное чудище радостно хрупает корнеплодом!
Эльна беззвучно корчится от смеха, зажимая себе рот.
– Филя! – ору я шепотом.
Фелиндрикс оборачивается, его голубые глаза светятся в темноте, крылья поникают, от неожиданности он чуть ли не падает в подсвеченную воду, но мощная лапища горгульи вовремя его подхватывает.
– Это случилось, они спелись, – вздыхаю я, – ну ты и напугал меня, маленький бандит!
– Пора назад, – шикает Эльна.
Подхватываю подлетевшего ко мне виноватого Фелиндрикса, и мы бегом возвращаемся в комнату.
Утром мы с Эльной еле-еле просыпаемся. На завтрак приходим с опозданием, уверенные, что Кирсея нас уже ждет и будет очень недовольна. Ее ссора с Милоном затянулась. Пару раз я пыталась с ней заговорить, но Кирсея не хочет ни с кем обсуждать дела сердечные, а у меня нет сил настаивать. Слишком много проблем свалилось.
К нашему удивлению, Кирсеи за столиком нет.
– Наверное уже на учебу пошла, – предполагает Эльна, отчаянно зевая.
Стараясь не уснуть на ходу, мы добираемся до аудитории. Увидев, что и там нет Кирсеи, я просыпаюсь.
– Милон! – дергаю кучерявого за рукав.
– Где наша подружка?
– Это у вас спросить надо! – бурчит Ханиш. – Она сама на себя не похожа стала.
– А она о тебе то же самое говорит, – замечает Эльна.
Но фраза Милона действует так, словно мне в ухо сунули волшебную палочку. Это такие игрушки у обиходов. Люди, лишенные магии, воображают, что кусок дерева может стать проводником частиц.
– Сама на себя не похожа, – медленно повторяю я.
– Вы о Битигл? – спрашивает Делла Кариан, староста нашего курса.
– Да, – киваю, не сразу вспоминая фамилию Кирсеи. Подруга столетия, иначе не скажешь.
– Вчера она подходила ко мне, спрашивала, на чье имя писать заявление об отчислении из Мракендарра, – слова Деллы бьют наотмашь.
Падаю на стул мешком с камнями и ловлю ртом воздух. Занимаясь своими проблемами, я пропустила самое главное. То, что в последние несколько недель, скомканных моим восприятием действительности, происходило буквально у меня под носом.
Еле высидев первую лекцию, которую проводит магистр Велтра, несусь в деканат.
– Ирлея Летхит! – радуется мне вдруг секретарь. – А на ваше имя как раз пакет пришел. Вот, возьмите.
Сует мне в руки пухлый бумажный сверток с сургучной печатью: «Опасности не представляет».
– И как раз декан Тенебрис просил вас вызвать. Сейчас я у него узнаю, можно ли…
Но Тенебрис сам выглядывает в приемную.
– М-м-м, Летхит, да? – спрашивает он не очень уверенно.
– Да, – киваю встревоженно.
– Зайдите.
Недоумевая, слушаюсь декана.
– У меня для вас новости, – сообщает Тенебрис, – вижу, свою игрушку вы уже получили. Магистры серого ордена Зелл и Зилла прислали заключение по поводу вас. Они считают, что вы не опасны и можете обучаться в академии с другими студентами. Но к вам приставят личного инструктора, с которым вы будете заниматься раз в неделю.
– И кто это? – спрашиваю, судорожно сжимая пакет с Микой.
– Проанализировав всех специалистов академии, ведомство серого ордена пришло к выводу, что наиболее подходящая кандидатура – декан Оскур Тарр. Ваши способности ближе всего к боевым. Для меня это, честно говоря, сомнительно. Думаю, в большей степени повлияло то, как вы управились с мифическим чудовищем. А укрощение магических хищников у нас причисляется к боевым навыкам.
– Я тоже удивлена, кирр Тенебрис, – поддерживаю декана, вижу, что решение магистров ему кажется несправедливым. – Но я к вам по другому вопросу.
– И по какому же? – вскидывает густые брови Тенебрис. – Только не говорите, что опять что-то натворили. Или вы хотите пожаловаться на этого… правдолюба? Уверяю, мы делаем все возможное, чтобы найти утечку и пресечь подобные вопиющие нарушения порядка! И накажем виновного.
Декан воинственно пыхтит.
– Нет, – мотаю головой, – дело в моей… моей подруге. Кирсее Битигл. Староста Кариан сказала, что Кирсея вчера собиралась подать заявление на отчисление из академии. А сегодня ее не было на первой лекции.
– И вы хотели бы узнать, написала ли она этот документ? – с пониманием кивает декан. – Ирлея, должен сказать, не могу разглашать такую информацию. Особенно сообщать ее адептам. Но вижу, вы очень беспокоитесь о своей сокурснице. Нет, керни Битигл не изъявляла сегодня желания покинуть нас. Возможно, это была вспышка эмоций с ее стороны. Если вы все поняли, советую идти на занятия.
– Спасибо, декан, – благодарю Тенебриса и выхожу, прижимая к груди пакет с игрушкой.
Намереваюсь идти искать Кирсею, но понимаю, что сбегать с занятий мне нельзя. Каждое нарушение правил может стать последним. Поэтому я иду в лекционный зал, успеваю вбежать за мгновение до колокола. И тут же вижу Кирсею. Она невозмутимо сидит на своем месте, что-то пишет в тетрадь.
Значит, не ушла. Вопрос в том, какая она теперь? Что в ней осталось от прежней дружелюбной и готовой помочь в ущерб себе Кирсеи?
Я чувствую вину. Не заметила, не уберегла. Зациклилась на себе. Если в начале учебного года я ощущала себя одиноким бойцом, которому не нужны соратники, сейчас мое представление в корне поменялось. Вокруг собралась неплохая команда, вопреки моим действиям, если честно. А я… я совершенно не ценю того, что имею! Пора взрослеть и на самом деле, умерить внезапность и спонтанность. Я неслась, куда меня влекли обстоятельства. Не ожидая удара по тем, кто рядом. Путалась в версиях, прыгая в омут за каждым новым предположением, порождая хаос.
А мой неизвестный противник, расчетливый и холодный, наслаждается метаниями излишне самонадеянной дурочки и расставляет ловушки. Я ведь ни на шаг не стала ближе к разгадке за четыре месяца! Только стала героиней сплетен. Ну и заполнила список подозреваемых и поедполагаемых жертв.
Мне хочется плакать и ругать себя. Глупую, недальновидную. Суетливую и безалаберную. Знаю, что это непродуктивно. Но как запретить себе погружаться в яму уныния, которую выкопала своей безответственностью?
– Кирсея, – хватаю ее за руку сразу, как заканчивается следующая лекция, и доцент Илхим едва успевает покинуть аудиторию.
– Ты в порядке?
Смотрит на меня в недоумении.
– Я – да. А у тебя, Ирлея, кажется, проблемы с нервами.
– Вчера ты собиралась уходить из Мракендарра!
– Что? – лицо Кирсеи вытягивается. – Ничего подобного. Мне здесь хорошо. А вот ты стала излишне взволнована. Наверное, это из-за предстоящей игры, я все понимаю.
Взгляд Кирсеи ясный, как и прежде. Но из него попала открытость и детская восторженность. Или мне кажется?
– В последний месяц ты была раздражена и огорчена, – напоминаю ей.
– Вовсе нет, – она улыбается, но я не вижу прежнюю Кирсею, – просто у меня были «хвосты», которые надо подтянуть. А скоро зачеты. Конечно, это меня заботит.
– А где ты была на первой лекции? – не отступаю я.
Тут на лице Кирсеи легкое недоумение. Словно она пытается что-то вспомнить, но не может.
– Ой, ты права, Ирлея! – вздыхает Кирсея. – Все же я перенапряглась. И не просто проспала, но и была уверена, что так и надо, и я ничего не пропустила. Ужас. Теперь списывать лекцию. Дашь?
Растерянно киваю.
Тот, кто мало общается с Кирсеей, сказал бы, что она такая же как и раньше.
Но я чувствую, из нее что-то вынули.
Понимаю, что нет смысла приставать к ней дальше. Иду на свое место.
В аудиторию торжественно вплывает корабль под названием Эдирада Плихан.
Начинается новая лекция.
– Тема нашего занятия, – объявляет профессор, – прорицательства и временные парадоксы. Записываем.
Обреченно открываю тетрадь. Нельзя забывать, что я студентка. И мне нельзя допускать оплошности.
– Многие обыватели критикуют манеру пророков предсказывать. Считают, что иносказательные, расплывчатые описания, которые зачастую используют ясновидцы – показатель их неумения толковать свои видения. На самом деле всё обстоит иначе. Слишком четкое, детализированное пророчество с фактами, именами и датами может привести к временному парадоксу. Особенно, если предсказание плохое. Его всеми силами начнут избегать, и разумеется, оно не сбудется.
И если это некое ключевое происшествие, изменятся судьбы, возможности и окна событий. Отменятся десятки других предсказаний.
Поэтому, чем туманнее пророчество, тем ниже вероятность сбоев в той или иной ветке времени. Есть вопросы?
Эдирада Плихан обводит нас внимательным взглядом.
– Но тогда зачем вообще нужны предсказания, если детализировать их нельзя, а в зашифрованном виде ничего не понятно? – спрашивает Бетрок Мирен.
– Предлагаете запретить целое семейство способностей? – с иронией интересуется Эдирада.
– В нашем мире право на магию есть у каждого. Главный принцип: не вредить эфисфере и не рвать ткань бытия. Не оказывать прямого влияния на материю. К тому же, есть обусловленные предсказания, для событий, которым нужен катализатор. Они позволяют выбрать нужную точку отслеживания или объект. Например, к таким относятся предсказания о явлении великих магов и меняющих историю личностях. Грамотно составленное пророчество позволяет искать их в нужной части света и в определенное время, снижает вероятность ошибки в определении того самого человека. Если это понятно, записывайте признаки хорошо составленного истинного пророчества.
Пишу под диктовку, а сама вспоминаю о Такмаре. Ему свои видения можно почти не зашифровывать, получается, они и так у него без конкретики.
Хотелось бы мне иметь дар прорицательства? Вряд ли. Хотя надо признать, временами это удобно.
Например, могла бы увидеть, что произойдет с Кирсеей.
Лекция заканчивается, Эдирада дает домашнее задание, проанализировать, как влияет на дар детализированного прорицательства преобладание в эфирее частиц материи, и записать по пунктам.
На последнем занятии – проверочная работа по истории магических практик.
Стараюсь сосредоточиться, чтобы не провалить ее.
Но меня не покидает ощущение, что на шею накинули петлю, и она затягивается все туже.
– Мне кажется, время скрутилось в воронку и очень стремительно двигается, – признаюсь Эльне, пока она придирчиво оглядывает вновь обретенную куклу.
– Ничего толком не успеваю, дни несутся, как бабочки, бестолково. И пропускаю самое важное.
– Ты о Кирсее? – спрашивает Эльна с пониманием, залезая игрушке под черный парик.
Просто киваю.
– Ирлея, – говорит вдруг серьезно Эльна, – ты не можешь брать на себя ответственность за все происходящее вокруг. У тебя проблем и хлопот выше башен Мракендарра. И все время прибавляются. Не мни себя всеобщей спасительницей. Ты всего лишь первокурсница, попавшая в круговорот всякой мало понятной суеты.
– Но пока я искала у себя признаки воздействия неведомых врагов, Кирсея стала их жертвой! Стала кем-то другим.
– Просто будь внимательнее и все анализируй, ослабь хватку, пока в судорогах не забилась, – говорит Эльна и проводит пальцем по шву на шее Мики, – ее всю распотрошили и собрали заново. Не удивлюсь, если вшили какую-нибудь следующую штуку.
– И что делать? – спрашиваю шепотом, а Фелиндрикс испуганно прикрывает ладошками рот-скобочку. Хотя он даже говорить не умеет.
– Ворожить, – одними губами отвечает Эльна и принимается сооружать колдовской алтарь на полу.
– Тогда я пока прогуляюсь. Надо проведать Ляксю.
Со вздохом кутаюсь в теплую одежду, надеваю сапоги. Подумав, ставлю перед Филей сумку, тот шустро в нее залезает. Кто я такая, чтобы мешать зарождению прекрасной дружбы?
Вечерний морозец бодрит, разгоняя кровь. Снег хрустит под ногами, сияние Лодди придает покрову томный розовый цвет, а следы кажутся густо-лиловыми.
В воздухе чувствуется близость Новогодья, но это не приносит мне радости.
У меня не будет нового платья на зимний бал, и я не смогу навестить маму. Буду торчать одна в Мракендарре в праздники, читая воспитательную литературу.
Даже в расследовании не продвинуться, потому что не за кем наблюдать.
Зову сторожа, чтобы он отцепил Ляксю, в его сопровождении иду выгуливать свою грозную собачку.
Вечерний Мракендарр выглядит величественно. Темные изломы крыш, заснеженные деревья, подсвеченные Лодди.
Мы отходим подальше от учебных корпусов, к холмам на окраине.
Лякся радостно кружит над деревьями, позвякивая колокольчиком на широком шипованном ошейнике.
Слышу позади звук, похожий на шипение. Охранник явно не доволен поздней прогулкой.
– Еще немного, и я ее позову, – оборачиваюсь к своему попутчику и столбенею.
Лицо мужчины белее снега, а глаза… они стали нечеловеческими. Огромными и ярко-зелеными, светятся как фонари.
– Кто вы? – невольно отступаю.
– Тот, кто выпьет тебя до дна, но не убьет, а сделает великой.
Синеватые губы чуть шевелятся.
– Я тот, кто ждет тебя внизу, чтобы взлететь к небесам. Ты станешь моими крыльями.
Становится жутко.
Зеленые глаза впиваются в мою душу, я немею, теряю ощущение тела.
И тут меня резко что-то колет под локоть сквозь одежду, вскрикиваю, а затем прихожу в себя.
Успеваю увидеть, как лапка Фелиндрикса исчезает в сумке, а на снег падает длинная булавка.
Сторож оглушительно чихает и хватается за голову.
– Что-то нехорошо мне, – жалуется он.
И это снова обычный мужчина лет сорока пяти.
– Мне тоже нездоровится, – поддерживаю я его и свистом подзываю горгулью.
Мой отважный маленький фамильяр почувствовал, что я в опасности и разорвал эту леденящую душу связь. Стоило отвести взгляд, как наваждение исчезло. Милый Фелиндрикс, какой же ты незаменимый помощник!
Весь путь до Мракендарра охранник ведет себя странно. Трясет головой, иногда его явно не слушается тело.
– Вам надо в лазарет, обязательно! – убеждаю его. – Вас должен осмотреть лекарь. Это может быть серьезно!
– Да бросьте, Керни, – отмахивается мужчина, – проморгаюсь чутка, да и все само пройдет.
Ох уж эти мужчины! Все у них «само проходит», а дело обычно оказывается в страхе перед лекарскими процедурами.
– Обещайте, что если не станет лучше, вы тут же свяжетесь с целительской! – требую я.
– Вы, девочки, такие паникерши! – хихикает охранник. И в самом деле, он уже выглядит бодрее. Настолько, что я перестаю упорствовать и оставляю упрямца в покое, возвращаюсь в комнату, где Эльна как раз закончила ворожить над Микой.
– Почистила ее от чужой магии, – гордо сообщает соседка, – Так что ни на что не намекаю, а прямо тебе говорю: Летхит, за тобой должок! Еще бы кристальной крошки найти, как у Фили.
– Помню, – вздыхаю я, – но сейчас просто вымоталась.
И рассказываю ей о том, что произошло на прогулке.
– Жуть! – потрясенно выдыхает Эльна. – Это у тебя на нервной почве видения начались, а ты к сторожу пристала, чтобы он сходил провериться?
– Да ну тебя! – оскорбляюсь я.
А утром по Мракендарру прокатывается новость, парализующая учебный процесс. Ее пытаются скрыть от студентов, но так как и само руководство в шоке, получается это из рук вон плохо.
Уже придя в аудиторию, мы слышим шепоток, идущий по рядам:
– Сменщик его пришел, а он там черный лежит…
– И голова в черный кристалл превратилась.
Сердце сводит ужасное предчувствие.
– О ком вы? – кричу я,
– Ночью умер охранник, – Милон Ханиш нервно трет лоб, – а может его убили, пока никто не знает. Петт со второго курса «общего» видел дознавателей возле сторожки. Сменщик ни мычать, ни говорить не может, говорят, даже поседел местами.
Я не могу дышать. Внутренности сводит чувством вины. Это существо, что разговаривало со мной, убило человека. Сама смерть коснулась его у меня на глазах. Я просто несущая боль и потери!
Слезы бегут по щекам.
– Эй, Ирлея, не слишком ли ты много значения придаешь гибели незнакомца? – спрашивает Кирсея.
И ее вопрос добивает меня. Вот еще один мой прокол. Добродушная и сострадающая девчонка, которая просто хотела нравиться и завести друзей, при моем разгильдяйстве превратилась в ледышку, повернутую на успеваемости.
Сколькими еще жертвами будет усеян мой путь?
Или Эльна права, и я беру на себя слишком много?
В академии Мрака становится совсем пасмурно. Холодная волна слухов захлестнула Мракендарр, склизкая паника заполнила каждый кабинет, каждую аудиторию, протянулась по бесконечным коридорам и продолжает щекотать нервы длинными ледяными пальцами.
Понимая, что молчание только усиливает примитивный ужас, вызванный непонятной смертью вкупе с неизвестностью, руководство делает объявление по громкоговорителю.
– С прискорбием сообщаем о скоропостижной кончине сотрудника службы безопасности, Ирона Бекара. И уведомляем, что эта смерть произошла по естественным причинам, от хронической болезни. Просим сохранять спокойствие, и в память об умершем не плодить необоснованных слухов.
Это сообщение успокаивает тех, кто хотел успокоиться. А любителей заговоров наталкивает на новые идеи.
После второй лекции мой текс вибрирует. Я пугаюсь, что это опять сплетник-правдолюб, но нет. Сообщение от администратора деканата, меня просят пройти к Миркуру Тенебрису.
Декан выглядит взъерошенным, на лбу блестят капли пота. Он напряжен. Миска с орешками, на этот раз, кедровыми, отставлена на край, вокруг рассыпаны желтоватые мягкие тельца жертв неаккуратных пальцев декана.
– Садитесь, – командует Тенебрис, – не буду спрашивать, в курсе ли вы о произошедшем.
Киваю, прикрыв глаза.
– Смерть Ирона имеет некоторые… странные э-э-э… особенности. Последняя запись, которую он сделал в своем журнале, о том что помогал выгуливать горгулью. Так что, полагаю, после вас живым кирра Бекара никто не видел.
– Вы меня в чем-то подозреваете? – чувствую шок.
– О, нет, ни в коем случае, – машет на меня рукой декан, – было бы глупостью вас подозревать. Но кирр ректор попросил узнать у вас, не заметили ли вы чего-то странного, пока пасли свою зверюгу. Может, Ирон вел себя беспокойно, или обмолвился о чем-то.
И что мне делать? Рассказать ему о зеленоглазой сущности? Что-то во мне противилось этому.
